Официальное советское обществоведение и "незнание общества, в котором мы живем" Оглавление 1.Исторический материализм: превращение научного метода в идеологическую доктрину 1.1. Устранение дисциплины истмата и деградация логики 1.2. Исторический материализм: превращение метода в доктрину 1.3. Истмат: отход от диалектики 1.4. Истмат: отход от норм научности
2. Стереотипы исторического материализма и подрыв гегемонии советского строя 2.1. Непреложность объективных законов истории. Евроцентризм истмата 2.2. Истмат и "антисоветский марксизм". 2.3. Истмат и новая легитимация капитализма 2.4. Нарушение закона стоимости в советском хозяйстве
3. Беспомощность нашего обществоведения и перестройка
3.1. Исторический материализм и национальный вопрос 3.2. Механистический детерминизм истмата. 3.3. Механицизм и равнодушие к проблеме разнообразия 3.4. Равнодушие к моменту. Заключение Заключительная часть брошюры: "На исходе века все мы, народы огромной цивилизации Евразии, опять попали в экзистенциальную ловушку. Перед нами стоит задача модернизации - а значит, тесного взаимодействия с Западом и западным капитализмом - и в то же время задача избежать переваривания нас этим самым западным капитализмом, превращения нас в "периферию". Все прогнозы говорят, что участь тех, кто окажется втянутым в экономику капитализма, оставшись на периферии, будет ужасна. Снова, как почти сто лет назад, единственным средством избежать распыления станет для нас революция. Но революция уже не ленинского типа, а "революция по Грамши". Как говорил Грамши, революция - это битва "сил организованного мышления против сил животной жизни" в поисках высшей гармонии. Успех в поиске путей преодоления нашей катастрофы зависит от того, успеем ли мы восстановить сначала связность нашего общественного сознания на уровне здравого смысла, а затем поднять его на уровень того, что Грамши называл "организованным мышлением". Для этого надо идти вперед, осваивая и новое знание, и новые интеллектуальные технологии. Надо вновь освоить и мощный метод Маркса и его этическую силу, но не возвращаться к истмату Бухарина и Келле с Ковальзоном"
>Подчеркивая общекультурное значение марксизма для России, Н. А. Бердяев отмечал в "Вехах", что >марксизм требовал непривычной для российской интеллигенции интеллектуальной дисциплины, >последовательности, системности и строгости логического мышления.
- Это точно. Замечу, что, возможно, именно поэтому Бердяев и сотоварищи и отошли от марксизма. Они искали для себя другую нишу. Такую, где можно было, не утруждая себя логикой и научной доказательностью, небрежно жонглировать словами, срывая при этом аплодисменты восторженных барышень. (Ну это я к слову - не с мог удержаться. А вообще отдельные мысли Бердяева, конечно, заслуживают внимания).
>Грамши: Когда отсутствует инициатива в борьбе, а сама борьба поэтому отождествляется с рядом >поражений, механический детерминизм становится огромной силой нравственного сопротивления, >сплоченности, терпеливой и упорной настойчивости. >"Но когда "подчиненный" становится руководителем и берет на себя ответственность за массовую >экономическую деятельность, то этот механизм становится в определенном смысле громадной >опасностью... >…Таким образом, Грамши выявляет противоречие между необходимостью проникнутой фатализмом веры >в законы исторического развития и тем, что такая вера приводит к пассивности и самодовольству.
- Да, вот это и есть наиболее слабое место у Маркса. Оно же и наиболее сильное. Ведь в чем новаторство Маркса, позволившее приобрести ему столько сторонников. Моралисты всех времен и народов твердили о том, что человек должен изменить отношение друг к другу, улучшить общественные отношения (отсюда все утопии), стать гуманнее, что добро должно победить зло и т.п. В свое время христианство (как вера) сделало много в этом направлении. Однако на одной вере и идеалах далеко не уедешь. Пафос идеализма (в смысле веры в идеалы) хоть и придает силы, но его ресурс ограничен, он, возможно, вообще, не подходит для широких масс (недаром столь разителен контраст у многих людей между их принципами в юности и их принципами (вернее отсутствием их в зрелом возрасте)). И вот появляется Маркс, который с помощью научных рассуждений, доказывает, что гуманизирование общественных отношений предопределено историей, самим развитием производительных сил, научно-техническим прогрессом. Это дало людям мощнейший стимул, но это и могло приводить «к пассивности и самодовольству».
>Маркс поясняет это на примере, когда государство строит дорогу, которая нужна всем членам общества, >включая рабочих. В этом случае доля труда, которая взимается со всех трудящихся для строительства >дороги, является не отчужденным у них прибавочным продуктом, а формой необходимого продукта всего >общества.
- Просто удивительно, как эта простая мысль тяжело доходит до сознания людей. А ведь, чтобы ее понять, необязательно даже читать Маркса. И все равно слышишь на каждом шагу: «При социализме государство эксплуатировало бедных граждан, государство было главным капиталистом».
>Как сказано в Докладе Всемирного экономического форума в Давосе, в развитых капиталистических странах в 1994 г. было занято 350 млн. человек со средней зарплатой 18 долл. в час. В то же время Китай, бывший СССР, Индия и Мексика имели в тот момент рабочей силы сходной квалификации 1200 млн. человек при средней цене ниже 2 долл. (а во многих отраслях ниже 1 долл.) в час. Открыть рынок труда для этой рабочей силы в соответствии с "законом стоимости" означало бы экономию почти 6 млрд. долл. в час! Мы видим, что реальная разница в цене одного и того же компонента стоимости (рабочей силы) огромна. Пренебречь ею никак нельзя. "Закон", исходящий из презумпции эквивалентного обмена, просто не отвечает реальности. Иными словами, экономика "первого мира", если бы она следовала закону стоимости, являлась бы абсолютно неконкурентоспособной.
- Данный аргумент нуждается в дополнительном обосновании, потому что оппоненты могут возразить следующее: различие в уровнях оплаты труда тут не абсолютное, а относительное. Ведь и прожиточный минимум на западе намного выше.
>Недаром один немецкий философ после опыта фашизма писал: "Благодаря работам Маркса, Энгельса, >Ленина было гораздо лучше известно об экономических условиях прогрессивного развития, чем о >регрессивных силах".
- Если я не ошибаюсь, «один немецкий философ» – это В.Райх. В этом случае было бы неплохо дать более развернутую ссылку на его работы. В них много интересного.
>Для нас здесь важен тот факт, что с начала ХХ века стало ясно, что категории, в которых мы описывали реальность (пространство, время, материя и энергия) в принципе не являются абсолютными и объективными. Реальность "создается" нами, нашими инструментами. Мы, например, видим мир в очень узком диапазоне частоты электромагнитных колебаний и просто привыкли к тому, что видим. А что, если бы мы видели радиоволны и привыкли к ним? Или видели только нейтрино? Мы бы увидели мир совершенно по-другому и тоже привыкли бы к нему. Более того, одна и та же сущность может быть увидена одним наблюдателем как частица (материя), а другим - как электромагнитная волна (энергия), в зависимости от их инструментов. В некотором узком диапазоне масс и скоростей законы Ньютона описывают реальность вполне удовлетворительно, а вне этого диапазона они просто не годятся. Они не абсолютны.
- Законы Ньютона не абсолютны, тем не менее абсолютны законы логики (а также и категории времени, пространства и т.п.). А современная научная картина мира зачастую строится именно так, чтобы обыватель усомнился в абсолютности этих законов. Таким образом сеется хаос в мозгах и снижается сопротивляемость манипуляции. Я бы даже предположил, что наиболее алогичные научные конструкции намеренно возвеличиваются. Неоднозначно можно относиться и к Марксовой диалектике. Я для себя не определился по этом у вопросу, но выскажу соображения. Маркс взял диалектику у Гегеля, который любил говаривать, что «противоречие есть критерий истины, а отсутствие противоречий есть критерий заблуждения». На самом деле, говорил он именно так и что имел под этим в виду, я не знаю. Но, по крайней мере, так пересказывают слова Гегеля. Некоторые считают, что Гегель (или, по другим версиям, его последователи) смешивают понятия противоречия и противоположности. Интересно было бы докопаться до истины, но это не так важно. Гораздо важнее то, что это показывает: диалектика слишком легко поддается вульгаризированию, она как бы сама напрашивается на то, чтобы быть вульгаризированной. «Диалектика – алгебра революции» – говорил Герцен. Наверное это правильно (поэтому то я и не определил до конца своего отношения), но диалектика также является и «алгеброй контрреволюции» или «алгеброй манипуляции». Те же доморощенные советские обществоведы, например, чтобы оправдать усиление государства при Сталине и в то же время сохранить видимость следования марксизму выдвигали следующий диалектический тезис «мол, государство у нас при социализме отмирает (как предсказывал Маркс), но путем усиления». Самое интересное, что, возможно, так оно и было. Но много ли людей могли бы понять столь мудреное объяснение, а не считать его бредом пропаганды и не насмехаться бы над ним. Не лучше ли было придумать что-либо более близкое к здравому смыслу.
Большим политическим дефектом учения Локка и его учеников с современной точки зрения было преклонение перед собственностью. Но те, кто их за это критиковал, часто делали это в интересах классов, которые были более вредными, чем капиталисты, таких, как монархов, аристократов и военщины (и бюрократии? - Г.) Аристократ-землевладелец, который получал доходы, не ударив палец о палец, в соответствии с древним обычаем, не думал о себе как о стяжателе, не думали о нем так и люди, не проникающие глубже красивой оболочки. Предприниматель, напротив, занят сознательной погоней за богатством, и, пока его деятельность была более или менее новой, она вызывала возмущение, которого не было по отношению к джентльменскому вымогательству землевладельцев. Так было дело и с писателями среднего класса и с теми, кто их читал; но не так было с крестьянами, как это выяснилось во французской и русской революциях. Но ведь крестьяне молчаливы. Большая часть противников локковской школы восхищалась войной как явлением георическим и предполагающим презрение к комфорту и покою. Те же, которые восприняли утилитарную этику, напротив, были склонны считать большинство (!? - Г.) войн безумием. Это снова, по крайней мере в XIX столетии, привело их к союзу с капиталистами, которые не любили войн, так как войны мешали торговле (а как же Вторая Мировая по отношению к США? - Г.). Побуждения капиталистов, конечно, были чисто эгоистическими, но они привели к взглядам, более созвучным общим интересам, чем взгляды милитаристов и их идеологов. ... даже и сейчас и в Англии, и в Америке крупные предприниматели в целом против войны. Просвещенный эгоизм, конечно, не является самым возвышеным побуждением, но те, которые его порицают, часто заменяют его, случайно или намеренно, ГОРАЗДО ХУДШИМИ ЧУВСТВАМИ (выделено мной. - Г.), как, например, ненавистью, завистью и властолюбием. В целом школа, обязанная своим происхождением Локку и проповедующая просвещенный эгоизм, сделала БОЛЬШЕ (выделено мной. - Г.) для увеличения человеческого счастья и меньше для увеличения человеческого несчастья, чем сделали школы, которые презирали его во имя героизма и самопожертвования. Я помню ужасы раннего индустриализма, но они в конце концов были смягчены самой системой. И я противопоставляю им крепостничество России (вот так! - Г.), ужасы войны и ее последствия; страх и ненависть и неизбежное мракобесие тех, кто пытался сохранить устаревшие системы, когда они изжили себя (вот так! - Г.).
По поводу изначальных преимуществ либерального капитализма над "традиционным" социализмом. Бертран Рассел.
Не знаю, может, я и не в тему, но все же сей философ-идеолог тоже считается "крутым" авторитетом. Хомский тоже на него ссылается - на него и на Дьюи-бихевиориста. Кстати, как будто бы на Форуме о Расселе упомянуто ни разу не было. Когда я учился в аспирантуре и сдавал канд. минимум по философии, наш лектор рекомендовал его "Историю западной философии" как "объективный труд". Ну и вообще - Рассел, мол, борец за мир и прочее. Когда я купил эту книгу и почитал, то понял, что объективностью тут и не пахнет. Он - либеральный идеолог. Величайшими философами он считает Гоббса, Локка и Дьюи, Сократа называет разрушителем философии "стихийных материалистов", внесшим в нее этику, Платона в светлое капиталистическое будущее не берет, к Гегелю относится весьма критически. Но дам слово самому Расселу. Из главы "Влияние Локка":
"Начиная с Локка и до наших дней в Европе имеется два основных направления в философии: одно из них и своей теорией и методом обязано Локку, тогда как другое берет свое начало прежде всего от Декарта, а затем от Канта. ... [...] При жизни Локка его главными противниками были картезианцы и Лейбниц. И, что совершенно парадоксально (ВНИМАНИЕ! СМ. КАРА-МУРЗУ! - Г.), локковская философия своей победой в Англии была больше всех обязана престижу Ньютона. Авторитет Декарта как философа при его жизни рос благодаря работам по математической и натуральной философии. Но его теория вихрей как объяснение происхождения Солнечной системы была несравненно слабее законов тяготения Ньютона. [...] Во Франции XVIII столетия образованные люди, резко выступая против устаревшего, продажного и слабого деспотизма, рассматривали Англию как родину свободы и благосклонно относились к философии Локка из-за его политических теорий. В последнее время перед революцией влияние Локка во Франции было усилено влиянием Юма, который некоторое время жил во Франции... Но наибольшую роль в распространении английского влияния во Франции сыграл Вольтер. [...] Кант, подобно Дарвину, был родоначальником направления, которое он возненавидел бы. Кант был либералом, демократом, пацифистом, но у тех, которые заявляли, что они развивают его философию, ничего этого не было. Если же они все еще называли себя либералами, то это были либералы нового вида. Начиная с Руссо и Канта существовали две школы либерализма, которые можно определить как "твердолобых" и "мягкосердечных". "Твердолобое" направление через Бентама, Рикардо и Маркса логично подвело к Сталину"; "мягкосердечное" ... - через Фихте, Байрона, Карлейля и Ницше к Гитлеру. ... идеи либерализма в Америке не испытали этого развития и остались до сегодняшнего дня такими, какими они были при Локке. [...] Сам Кант был человеком, воззрение которого на практическия деяния было добрым и гуманным, чего нельзя сказать о большинстве тех, кто отвергал счастье как благо. Разновидность этики, которую называют "благородной", меньше связана с попытками улучшить мир, чем более земное воззрение, что мы должны попытаться сделать человека счастливее. Это не удивительно. Презирать счастье легче, когда речь идет о счастье других людей, чем о своем собственном. [...]