От Георгий
К Даниил Завьялов
Дата 22.12.2002 19:58:53
Рубрики Крах СССР; История; Образы будущего; Идеология;

Вот цитаты, кого интересует. А кто-то даже поприветствует... (*+)

http://udod.traditio.ru:8101/predisl17.htm

СССР: ВВЕДЕНИЕ В ТЕМУ

(от главного редактора)

Мы приступаем к разработке одной из наиболее острых тем в интеллектуальной
жизни постсоветской России - темы советского наследия и советского урока. На
наш взгляд, окончательный ответ на те вопросы, которые с этой темой связаны,
до сих пор никем не дан. Точнее, не дан в том виде, который устроил бы нас.
В принципе, из прошлых номеров наша позиция читателям, скорее всего,
более-менее ясна. Но нам хотелось бы, по возможности, расставить все
необходимые точки над всеми i.
В связи с этим мы должны сделать ряд важных замечаний, без учета которых наш
подход будет просто непонятен.
Прежде всего, мы не считаем наш сегодняшний номер исчерпывающим. Скорее
всего, советская тема будет нами продолжена, поэтому все, что здесь сказано,
еще получит свое развитие.
Далее, мы рассматриваем крах СССР и коммунистической идеи как метафизическое
событие, как, вероятно, важнейший исторический факт всего второго
тысячелетия нашей эры. Его смысл, пожалуй, вполне ясен: креационизм одержал
полную и окончательную победу над манифестационизмом (о смысле этих терминов
см. статью А.Дугина "Крестовый поход Солнца" во втором номере журнала "Милый
Ангел"). История, в смысле противостояния этих двух идей, прекратила течение
свое...
Другое дело, что манифестационистская советская доктрина повержена руками
еще худшего (из-за своей примитивности) течения - либерализма. И этот "калиф
на час" еще должен быть низвергнут. В сущности, весь смысл либеральной
идеологии сейчас состоит в том, чтобы отмахнуться от советского краха, как
от чего-то исторически незначительного, и продолжать жить, как будто ничего
не было. Так сейчас и живет сбрендивший европейский мир.
Однако сказавший А скажет и Б, поэтому с либерализмом будет покончено. Те,
кто под демократическими лозунгами шел сокрушать коммунизм, скоро осознают,
что оказались во власти сил, которые намного мощнее какого-то там
"либерализма", и которые, в конце концов, вернут все на круги своя...
Таков исторический процесс. Истина берет последний реванш.
Коммунизм уничтожен. Либерализм обречен. Жалкие попытки этих свиней
противостоять "кроту истории" безнадежны.
Перед нами же, перед теми, кто осознает будущее мира вне идиотских терминов
"эпохи Возрождения", открываются совершенно практические задачи.
Прежде всего, мы должны осознать, что, при всем нашем отвращении к
советскому опыту, перед нами было великое историческое явление. Мы его
победили и забили в его гроб последние гвозди. Но великого и достойного
врага надо уважать.
Поэтому мы должны воздать погибшему чудовищу последние почести.
Мы сделаем это следующим образом.
Во-первых, идеология, лежавшая в основе СССР, должна быть как можно
быстрее максимально дискредитирована. В принципе, у нее уже сейчас нет
перспектив, но рецидивы возможны. Чем сильнее мы испачкаем ее грязью, тем
лучше. Здесь допустимы любые перегибы и любые поклепы (они тоже никогда не
были благородны по отношению к нам - ответим же им стократно). На поле
очернения империи дьявола нравственно все. Необходимо упражняться в
ненависти к коммунизму, открывая все новые и новые закоулки зла.
Во-вторых, весь положительный опыт "советского проекта" (а он, несомненно,
был) должен быть нами максимально быстро приватизирован и превращен в свой.
Он должен быть очищен от коммунистических наслоений и взят на вооружение без
всяких сантиментов и ссылок на "изобретателей". То, что оставил дохлый
монстр, может принадлежать только нам, как единственным его наследникам -
его победителям. Это наша и только наша добыча.
Вот, собственно, и все. Мы не из тех людей, которые склонны прощать обиды.
Само существование СССР в его коммунистической версии было для нас (и для
меня лично) ежеминутным оскорблением. Поэтому у нас нет никакого морального
обязательства плакать на советской могиле. Наоборот, могила должна быть
стерта с лица земли, а оставшееся имущество присвоено и использовано на
благо новой, грядущей России.
Если бы вожди СССР вели себя по-другому, вероятно, сегодня с их наследием и
обращались бы более гуманно. Но врагов надо уничтожать вплоть до седьмого
колена и не прощать им ничего и никогда. Ибо действие рождает
противодействие... У Советов были шансы не пережить краха, они их не
использовали. Бог карает отступников и возвращает на праведные пути.
При этом мы оставляем за собой право не трогать и не критиковать те периоды
советского строя, когда эта модель максимально приближалась к образам
несостоявшейся великой России - 1934-1953 и 1967-1977 гг. Это то, что нас в
советском опыте почти полностью устраивает. И здесь нет никакого
противоречия, впрочем, думаем, для нащих постоянных читателей это уже
ясно...
Случай мертвого СССР - как раз та ситуация, в которой мясо легко отделяется
от костей, и использовать советские естественные "наросты" хотя бы для
изготовления банального мыла просто необходимо.
Мы уверены, что настанет день - и никто не вспомнит о "советском наследии".
Оно просто будет органично нашим, и все тут... И других путей просто нет.
А либерализмом мы всерьез займемся немножко попозже... Впрочем, с его
будущим тоже все ясно.

Главный Редактор, 7 июля 2002
=====================================
http://udod.traditio.ru:8101/soviet.htm

Вадим Нифонтов


ВЕЛИКИЙ НЕДОНОСОК

(чему учит история СССР?)

"Ностальгия по СССР" в последние два-три года стала общим местом нашей
публицистики. Плач о "потерянной империи" слышен отовсюду. Было бы вполне
понятно, если бы этот плач раздавался лишь из коммунистического лагеря.
Однако сегодня по родине слонов и царству гордых покорителей космоса
ностальгируют все, кому не лень, и, как ни странно, даже совсем неплохо
пристроившиеся в новой посткоммунистической жизни "сынки" бывшей советской
элиты. Лично у меня это настроение вызывало и вызывает болезненное
неприятие. Но, уж коли ностальгия существует, то, видимо, следует ее понять
и объяснить. Для этого нужно разобраться в том, как вообще развивался
Советский Союз и что это такое, собственно говоря, было. Думаю, после этого
читатель лучше поймет, как воспринимать "советскую ностальгию".

Предпосылки: куда шла Россия?


Коммунисты, которые некогда очень любили сравнивать все на свете с уровнем
1913 г. (что позволяло беззастенчиво хвастаться небывалыми советскими
успехами), все же страдали неким тайным комплексом неполноценности по поводу
собственного октябрьского переворота. В идеологических брошюрах то тут, то
там встречалась фраза о том, что прежний строй царской России к 1917 г.
прогнил окончательно, и революция была неизбежна. Страна готовилась к этой
революции, выстрадала ее. Страна якобы требовала модернизации по западному,
но еще более прогрессивному, социалистическому типу. И большевики с Лениным
гениальным образом эту модернизацию осуществили.
Казалось бы, большевики совершенно правы. Стоит взять любую мало-мальски
оппозиционную газету периода между 1905 и 1914 гг., как это настроение
бросается в глаза: "Царь - позорное пятно на теле России". "Мы живем в
стране взяточников и рабов". "Чиновники не умеют управлять". "Придворная
камарилья сосет кровь народа". Чего только не встретишь на газетных
страницах. С другой стороны - было и постоянное недовольство общества всем и
вся, уже подспудное, тихое, таинственное, замкнутое в рамки приличий. Любой
чиновник был умеренным, а то и радикальным оппозиционером.
Понятно, что в такой стране обязательно должно было что-то произойти.
Так что же, большевики правы? Революция и последующие события были
неизбежны?
Отчасти да. В смысле констатации общественного напряжения - большевики
правы. Но, если говорить честно, во всем остальном большевики ошибаются.
Потому как 1907-1914 гг. были именно что временем постепенного затухания
общественных страстей. Революция 1905-1907 гг. решила практически все
насущные русские вопросы. Практически были ликвидированы все прежние тормоза
и препятствия на пути развития России. Экономика страны росла довольно
быстрыми темпами. Жизненные условия основной массы населения медленно, но
неуклонно улучшались. Постепенно начинала вымирать та, прежняя,
интеллигенция - бесплодно критиканствующая, революционно настроенная,
предельно русофобская. Перспективы страны становились все более ясными.
Главной задачей России теперь было постепенное изменение системы
государственного управления, отказ от многих архаичных форм,
"демократизация" бюрократического аппарата, прилив в него свежих сил. Речь
вовсе не шла о свержении монархии - думаю, получи страна пресловутые 20
мирных лет, "престарелое самодержавие" обрело бы новое дыхание, и
образовался бы совершенно новый тип государства, - снизу доверху пронизанный
структурами национального самоуправления, модернизированный, прагматический
национальный режим. Никаких революций в прямом смысле этого слова не
предвиделось.
На мой взгляд, Россия, преодолевая петровское "западническое" наследие, шла
к истинно национальному русскому государству, мощной державе, которая вполне
могла бы владеть половиной мира. Посмотрим в те же довоенные газеты - ведь
основная часть нации была недовольна именно тем, что "не победили японцев",
что "русские товары не завоевали пока весь свет" и что "чиновники берут
взятки", а "государство неэффективно". То есть большинство населения хотело
не гибели России, а улучшения жизненных условий и повышения роли страны в
мире. Александр Янов, несомненно, сказал бы, что предреволюционное русское
общество страдало великодержавным имперским шовинизмом.
Но все было перечеркнуто 1 августа 1914 г. Началась война, предельно
ослабившая страну и поставившая ее в зависимость от западных держав. Самым
печальным было то, что патриотически настроенная интеллигенция гибла в
окопах, а те, кто желал России немедленной смерти, постепенно все шире
рассаживались в прессе и в парламенте.
Однако даже и в начале 1917 г. никому не казалось, что революция близка.
Всем известны "Письма издалека" Ленина, в которых он жаловался на то, что
никогда не увидит битв грядущей революции. Эта жалоба, по иронии судьбы,
прозвучала буквально за несколько дней до начала февральского балагана.
"Демократическая революция" февраля 1917 г. была, по сути, верхушечным
переворотом, происходящим на фоне народных волнений в Петрограде. Но именно
она спровоцировала "выкидыш" - нация неожиданно решила, что "время пришло",
и вместо нормального государства, к которому двигалась на всех парах Россия,
получилась "советская цивилизация". Как говорил один публицист: русская
тройка опрокинулась на крутом повороте истории.

Стихийный поток

Еще М.Агурский в знаменитой книге "Идеология национал-большевизма" обращал
внимание на идейную неоднозначность русской революции 1917 г. В ней обычно
видели только торжество ленинской версии марксизма. Но ни одна революция не
смогла бы победить, опираясь на такой дремучий и бессмысленный "марксизм". К
триумфу ее привели совершенно другие идеи, в частности, глухой крестьянский
социальный протест, отчасти даже черносотенные лозунги, а также
национал-прагматизм (настроение тогдашней технической интеллигенции).
Кстати, большевики активно заимствовали и лозунги эсеров, а ведь "власть -
Советам" и "земля - крестьянам" были изначально чисто эсеровскими призывами.
И партия социалистов-революционеров в значительно большей степени выражала
настроения русского общества, чем большевики (которых даже в начале 1917 г.
царская полиция не воспринимала всерьез). Именно эсеры получили большинство
на выборах в Учредительное собрание.
Итак, стихийный национальный поток, во главе которого стояла, прежде всего,
партия эсеров, был узурпирован большевиками. На этой волне они пришли к
власти. В общем-то, ничего удивительного в победе партии Ленина-Троцкого не
было. Общество было настроено на модернизацию и не желало продолжения войны.
Большевики были убеждены в своей правоте, обещали резкий скачок в развитии,
а также мировую революцию, которая должна была положить конец вообще всей
"эксплуататорской" истории. Большевики ссылались на "научность" своей
идеологии, а авторитет науки был тогда весьма высок.
В октябрьских событиях 1917 г. сливаются два потока - псевдонаучное
доктринерство большевиков с обещаниями радикальных перемен и общенародное
стремление к модернизации страны. В какой-то момент векторы совпали.
Случилось то, что случилось. Национальное выступление было спровоцировано
преждевременно, и "низы" революции оказались к ней не готовы. Во главе
национального потока оказались большевики с их совершенно вздорной
идеологией строительства "воздушных замков".

Советская конспирология

Вся последующая история РСФСР-СССР определялась подспудной борьбой
"национального потока" с "догматическим интернационализмом".
Уже к началу 20-х гг. стало ясно, что большевистский проект не только не
решает дореволюционых проблем, а даже отбрасывает страну назад на целые
столетия (имеется в виду, прежде всего, организация управления
государством). Однако военная сила была в руках ленинской гвардии,
признавать свое поражение они не желали и властью делиться не собирались.
Победив русскую нацию в гражданской войне, большевики достаточно окрепли,
чтобы не бояться вооруженных выступлений населения. А само население
удовлетворилось некоторой стабилизацией, начавшейся в стране примерно с 1922
г., и перешло к пассивному прагматическому сопротивлению. Теперь с властью
приходилось "сотрудничать", проводя в жизнь хотя бы часть жизнеспособных
проектов. Это была тяжелая и сложная игра.
Выигрывали в ней, как правило, "догматики", но время от времени русское
общество отвоевывало у большевизма отдельные плацдармы. "Национальный поток"
вел дело к восстановлению пространства единой империи и заново создал ее -
большевики смирились с этим нарушением принципа "права наций на
самоопределение", но в ответ поделили страну на национальные республики,
заложив мину под собственное здание. "Национальный поток" требовал допустить
ограниченную частную инициативу - большевики временно сдались и пошли на
"нэп", но потом, испугавшись за свою власть, вновь вернулись к стопроцентно
национализированной экономике. "Национальный поток" требовал усиления роли
Советов - большевики, на словах восхваляя "народовластие", подчинили их
власти компартии. Вообще, противостояние "людей из народа" и "большевистской
аристократии" стало главным конфликтом всей советской империи.
Сталин, в отличие от своих предшественников, умудрился занять
бонапартистскую позицию и все время качался между "пламенными
революционерами" и "бонзами военно-промышленного комплекса", представлявшими
как раз "национальный поток" (почитайте мемуары полководцев времен Великой
Отечественной - в них и не пахнет "марксизмом"; восхваления Сталина и
партии - да, но марксистский революционный дух отсутствует напрочь).
Марксистская догма, которую свято охраняли разнообразные спецслужбы,
неизменно оказывалась сильнее и губила все здоровые начинания, возникавшие в
СССР.
Итак, в СССР не было партий, традиционной демократии, институций "западного
мира". Это было общество, чем-то неуловимо напоминавшее Византийскую
империю, только очень извращенную. Борьба кланов и торговля интересами
велись через стихийно сложившиеся органы - партию, советы, общественные
организации. Все это переплеталось, создавая сложнейшую нервную систему,
которая эволюционировала, развивалась и к началу 50-х гг. уже позволяла, в
общем, относительно эффективно управлять государством. К сожалению, именно
"мозг", центральная часть системы - КПСС - была поражена параличом
догматического социализма и создавала препятствия в развитии страны.
Поэтому СССР вовсе не был никакой "империей" или "великой державой". Это был
слабый, делающий первые шаги, недоношенный русский проект, к тому же
пораженный врожденной болезнью коммунистической идеологии, этаким
подростком, страдающим ДЦП.
Не хочу сказать, что советские властные структуры были идеальны (отнюдь
нет), но они более соответствовали национальному менталитету, чем нынешние
"демократические институты", и благодаря им любой человек потенциально был
ближе к успешному влиянию на режим, чем сейчас. Если бы коммунистические
догмы удалось аккуратно изъять из "мозга" советской системы, допустить,
пусть и ограниченную, свободу частной инициативы, постепенно отказаться от
подавления инакомыслия, думаю, история СССР пошла бы иным путем.
Таким образом, СССР удивительным образом соединял "национальные интересы"
(диктуемые обществом) с тупым коммунистическим догматизмом. Иногда эта смесь
давала положительный эффект, но чаще коммунисты просто уничтожали ростки
нормальности. Такова советская конспирология, постоянная борьба двух начал в
этой системе.
Поэтому, изучая советский опыт, было бы разумно отделять институции
коммунистического догматизма и их влияния от "национального потока" и его
воздействий на режим. Естественно, для нас полезным может быть исключительно
второе направление, второе начало.

Уроки "перестройки"

К концу 1950-х гг. общество и коммунистическая верхушка вроде бы достигли
определенного "консенсуса". Выросло первое поколение "истинно советских
людей", т.е. тех, кто был от начала и до конца воспитан в советском духе.
СССР набрал темп и довольно успешно развивался - особенно это касается
военно-промышленных отраслей, с чем связан и выход в космос, которым так
привыкли бахвалиться коммунисты. Но уже к началу 1970-х этот темп сошел на
нет, импульс был исчерпан, Советский Союз начал отставать от остальных
развитых стран почти по всем параметрам. Общество уже не могло
удовлетвориться той системой хозяйства, которая сложилась в стране. Страна,
в которой покупка качественного лезвия для бритья или туалетной бумаги
превращалась в неразрешимую проблему, не могла вызывать слишком уж сильных
патриотических чувств. Общество было настроено на серьезные перемены.
Однако каких на самом деле перемен оно хотело? Это стало ясно в начале
1980-х гг., когда общественное мнение поддержало Андропова. История
повторилась - как и в 1917 г., обыватель был в массе своей настроен
шовинистически и прагматически. Ему была нужна победоносная война,
укрепление дисциплины, некоторое повышение качества жизни, частичная
демократизация политических институтов. И не более того. Если бы в тот
момент партийному руководству хватило ума прислушаться к мнению
патриотической части инакомыслящих, хоть бы и того же Солженицына, достичь
компромисса с обществом, уверен, что СССР продолжал бы существовать и
сегодня, а мировая история шла бы совершенно по другому пути.
Но коммунистическая верхушка решила все "разрулить" сама и начала с
возрождения мертвящих марксистско-ленинских догм, попыталась завернуть гайки
в соответствии со старыми помоечными рецептами. Естественно, ржавые гайки
сорвались, и КПСС, как мне кажется, уже в 1987 г. потеряла какой-либо
контроль за общественными процессами. Власть развивалась сама по себе,
социум - сам по себе.
Поняв, что власть уходит из рук, часть коммунистической верхушки сделала
"финт" - объявила себя "либералами" и возглавила общественное движение за
реформы. В результате "национальный поток" был дискредитирован,
патриотически настроенная часть интеллигенции изгнана из рядов тогдашнего
"демократического движения", коммунисты-либералы взяли курс на тупое
подражание западным моделям (лично им это было выгодно).
Фактически, почти полностью повторилась ситуация 1917 г. "Национальный
поток" оттеснили от власти, захватив ее, люди, обещавшие стремительную
модернизацию. Уже через полтора года стало ясно, что никакой модернизации
"ельцинисты" осуществить не смогут - наоборот, страна опять проваливается на
десятилетия назад. Общество попыталось протестовать, но октябрь 1993 г.
положил конец надеждам. Самое печальное, что в 1993 г. по обе стороны
баррикад были коммунисты: с одной стороны те, кто проявил твердолобость и
все проиграл, с другой - те, кто "перекрасился" и фактически предал страну.
Именно поэтому общественная поддержка октябрьского выступления была столь
слабой. Народ, особенно в провинции, видел в этом лишь "разборки
начальников".
Как обычно, общество выбрало привычный путь пассивно-прагматического
сопротивления, начало сотрудничать с властью и пытаться постепенно изменить
режим. В общем, нормальность начала побеждать. В этом смысле симптоматичны и
победа Путина на президентских выборах, и постепенная маргинализация
либеральных сил, и некоторый культурный подъем в стране, и многие другие
вещи.
Как правило, история никого ничему не учит. Однако, вспоминая уроки ХХ в.,
мы должны, наконец, понять, что "национальному потоку" требуется свое
политическое выражение, свои институты, партии, клубы, пресса, иначе в самый
последний момент власть вновь будет перехвачена краснобаями, обещающими все
и сразу. Это единственный урок, который русское общество так и не усвоило.
Ему требуется сегодня преодолеть раздробленность и врожденный индивидуализм,
быть более рационально-консервативным, действовать настойчиво и прагматично,
но без "ррреволюционных" вывертов. Если национальная элита сможет этому
научиться, у нее появятся шансы, наконец, когда-нибудь победить.
=========================
http://udod.traditio.ru:8101/krysa.htm

КАК ДОХЛАЯ КРЫСА ПОБЕДИЛА СССР

В последнее время плач по "великому Советскому Союзу" стал общим местом,
причем вовсе не среди простых людей, которым это как бы положено по статусу,
а промеж самых разнообразных интеллектуалов. Многие из них, что называется,
выросли внутри Садового кольца, с реальной советской жизнью отродясь не
сталкивались, и поэтому СССР был для них чем-то совершенно великолепным,
почти неземным: он воплощался в образе няни-гувернантки, английской школы,
лагеря "Артек", дефицитных товаров, привезенных номенклатурным папой, а
также чего-то прекрасного и далекого - покорения космоса и неосвоенных
пространств Сибири, победоносных войн в Африке и тому подобных романтических
вещей.
Оказавшись в совершенно новом мире, эти люди, как и следовало ожидать,
начали страдать по утерянному советскому детству. СССР сейчас быстро
превращается в миф. В Советском Союзе, согласно сказкам "новых
коммунистических интеллектуалов", было все, включая реки птичьего молока в
кисельных берегах. Не удивлюсь, если скоро напишут книжку о том, что
последние коммунисты в 1991 г. улетели на Сатурн.
Как же мыслят эти люди? Да очень просто - путем непродуманного высказывания
эмоций и комплексов, возводя затем на них какие-то будто бы разумные
конструкции. Приведу один интересный пример.
Году этак в 1996-м в "Нашем современнике" появился ряд интересных статей
С.Г.Кара-Мурзы. Несмотря на его ярко выраженные просоветские симпатии, мне
он показался человеком вполне разумным. То есть он не повторял дурацкие
лозунги про "оккупационный режим" и "близкий взрыв всенародного гнева", а
просто пытался здраво и объективно анализировать ситуацию, часто делая
совершенно правильные выводы.
Но в конце концов и Кара-Мурза увлекся "советским мифом". А это такая
болезненная штука, которая, вообще-то, здорово бьет по логическим
способностям и по мозгам как таковым. Наш автор начал печь одну за другой
книжки в стиле "Как злые враги убили великий могучий Советский Союз".
Честно говоря, я попросту "купился" на название книги "Антисоветский проект"
и все-таки ее прочитал (было время, когда я сам себя ощущал частью
некоторого, так сказать, русского антикоммунистического проекта - хотя я не
считаю употребление такого понятия всерьез возможным). Поразило меня то,
что, вроде бы, достаточно здоровый и неглупый публицист вдруг оказался в
плену примитивной эмоциональной "мифологии счастливого детства" и даже
"мифологии внутриутробной жизни". Мало того, что приписывание советскому
периоду каких-то "проектов" (делая это за или против советизма, неважно), на
мой взгляд - бесперспективное занятие. Так дело обстоит еще хуже - в
результате своего мифического увлечения Кара-Мурза вообще разучился мыслить
логически.
Я думаю, что один интересный пример из книги "Антисоветский проект" на
многое откроет глаза (и прежде всего, в том отношении, как мыслят
приверженцы советского мифа). Заранее прошу у читателей прощения за длинную
цитату.

Вот что пишет Кара-Мурза:

"Молекулярное" воздействие мелких антисоветских утверждений: слухов, шуток,
анекдотов - было исключительно интенсивным. Мы эти воздействия просто
перестали замечать и воспринимали как шум, без всякого критического анализа.
Каждый мог бы вспомнить множество эпизодов из личной жизни. Приведу и я один
такой эпизод, о котором задумался только сейчас, когда пишу эту книгу.
Дело было весной 1985 г., когда ничто еще не предвещало крутого поворота
1988 г. Я был заместителем директора одного из институтов АН СССР. Сидели мы
в дирекции, и мой коллега, тоже замдиректора, долгое время до этого
работавший в ЦК КПСС, рассказал такую историю, которая якобы произошла на
днях. В детском саду на кухне утонула в кастрюле молока крыса. Повариха ее
вытащила и выбросила, а молоко пожалела, разлила по стаканам и дала детям. А
крыса-то до этого отравилась крысиным ядом. И вот, 22 ребенка умерли, выпив
этого молока. Мы все, услышав такое печальное известие, помолчали,
пробормотав что-то вроде "вот так все у нас". Мол, "у-у, проклятая система".
Примечательно, что никто не усомнился в этом сообщении, хотя директор был
биологом по образованию, а я - биохимик-экспериментатор с большим опытом. Мы
не усомнились, хотя нам-то должно было быть очевидно, что вся эта история -
выдумка. Сейчас я ее вспоминаю, и меня бросает в жар. Как стыдно! Столько
учился, сам работал с похожими вещами - что же вдруг так заблокировало твои
знания и твой опыт? Почему тебя вдруг превратила в идиота эта примитивная
"утка"?
Посудите сами. Крыса, животное весом около 200 г, съела смертельную дозу
крысиного яда. Яд этот, конечно, вреден для всех млекопитающих, но все же
особенно он действует на грызунов, на их специфическое слабое место -
кровоточивость слизистой оболочки желудка. Как яд используется
антикоагулянт - вещество, затрудняющее сворачивание крови. Для людей он
гораздо менее ядовит, чем для крыс. Иными словами, человек весом 200 г,
проглотив весь яд, который был в крысе, скорее всего не умер бы, а лишь
переболел. Но даже такой маленький человек никак не мог получить всего того
яда, что проглотила крыса. Он выпил бы свою долю молока - 1/22 (если все
молоко до капли выпили "умершие дети"). Значит, он мог получить максимум 4%
того яда, что содержался в кастрюле молока. Это исходя из предположения, что
весь яд перешел в молоко. Но яд не перешел в молоко, это абсолютно
невозможно. Яд находился в желудке и в тканях крысы. В молоко могла перейти
лишь очень небольшая часть этого яда. Скажем, 1% (но даже если 10% - это
дела не меняет). Таким образом, ребенок весом 200 г получил бы около 1/2200
смертельной для крысы дозы яда. Но детей весом 200 г не бывает даже в
проклятых советских детских садах. Дети наши в то время весили по 10-15 кг.
Совокупная масса тела 22 детей составляла по меньшей мере 220 кг - в тысячу
раз больше, чем у нашего гипотетического ребенка размером с крысу.
Следовательно, количество принятого с молоком яда составляло порядка одной
миллионной части смертельной дозы.
Предположим даже невероятное - что крыса съела десять смертельных доз!
Значит, ребенок в среднем получил не одну миллионную часть, а одну
стотысячную часть смертельной дозы, одну десятитысячную, наконец,- все равно
слишком мало. Не только о поголовной смерти воспитанников детсада не могло
идти речи, но и вообще о каком-то недомогании. Говорят, что дело могло быть
не в яде, а в тех болезнетворных микробах, которые попали с грязной крысы в
молоко. Но это была бы совсем другая история. Ну, заболел кто-то из детей,
кого-то пронесло - это совсем не то. В любом случае, мало-мальски
образованный в данной области человек сразу должен был бы УСОМНИТЬСЯ. Мы же
выслушали - и не усомнились, в этом корень проблемы. Эта история была явно
"лабораторным" продуктом. Раз в нее сразу поверили, значит, к этому уже была
предрасположенность. Недавно я рассказал об этом на одном узком семинаре.
Поразительно, что слово в слово история о крысе и гибели детей в тот год
рассказывалась и в других местах. Ее слышал один из участников семинара,
тогда моряк-подводник. То же молоко, те же 22 ребенка. В Интернете я
попросил компетентных людей оценить обоснованность моих приблизительных
расчетов. В общем, согласились на том, что смерть детей от яда, который был
в крысе, невероятна. Заболевание от инфекции - возможно, но тогда бы не было
быстрой и поголовной смерти. По общему мнению, эта история была
сфабрикована, и предрасположенность к восприятию таких историй в обществе
тоже была. Один собеседник написал: "Да, была такая история, еще там один
ребенок молока не пил и потому выжил, а повариха повесилась. Вплоть до того,
что я встречал очевидца, видевшего "детские гробики в овраге на Хованском
кладбище". Ну, понятно, что и гробики не могут валяться, и оврага там нет,
но - "своими глазами".
Многие помнят, что вообще черный "фольклор" о детсадах был тогда популярен.
Все слышали сказку о том, как нянечки сажают малышей голенькими на горшки -
и открывают форточки, чтобы их простудить ради облегчения своей работы.
Этому тоже охотно верили. Когда мы в Интернете обсуждали и эту версию черной
легенды, один участник семинара, живущий в США, прислал оттуда такую
реплику: "Забавно, что во-первых, в садики здесь ходят не меньше, чем в
Союзе, а во-вторых, болеют дети гораздо чаще. А почему? А потому, что
больничных у родителей практически нет и больной ребенок, напичканный
тайленолом, отправляется в садик заражать остальных детей. И не нужно злой
тети. Система работает сама". Но тогда, в 80-е годы, людей приучили к мысли,
что советская система - самая страшная. "

Вот так. Самое смешное, что я прекрасно помню это время. Более того, я даже
помню именно эту историю. Будучи уже тогда противником - нет, совсем не
советской системы, как вы подумали, а лишь исключительно коммунистической
идеологии - я в реальности сказки про крысу сильно усомнился. Мне ее
рассказали в школе, а я воспринял это, как привычную советскую сплетню,
глупую и не имеющую отношения к действительности.
Рассуждал я примерно так же, как Кара-Мурза. Я где-то до того читал, что
Гитлер отравился совершенно колоссальной дозой крысиного яда. Технический
аспект отравления 22 детей из-за какой-то несчастной крысы, попавшей в
молоко, у меня вызывал большие сомнения (ведь крыса специально яд не
выделяет, он гуляет по ее внутренним органам, так что в молоке окажется, в
самом худшем случае, 20%). Однако это было не главное. Я просто очень
скептически относился к такого рода "черным легендам". Но дело-то в том, что
в СССР они встречались на каждом шагу.
Поэтому я расскажу свою историю. Она взята из реальной жизни. К сожалению, я
не могу точно определиться со временем, но более-менее примерно датировать
ее могу. Ее должны хорошо помнить среднего возраста жители города
Орехово-Зуево.
На рубеже 70-80-х гг. (кажется, все же в 1980 г.) в этом городе пропал без
вести мальчик лет 10. Его звали, как сейчас помню, Вова Шведов. Милицейское
объявление о его пропаже несколько лет (!) висело на городском вокзале,
шокируя многочисленных приезжих.
Мальчика искали днем с огнем, но найти не могли. Время шло. Успехов в
розыске не наблюдалось. И тогда наш народ-мифотворец начал сочинять версии
одну другой краше.
Я почти ежемесячно ездил в Орехово-Зуево к родственникам, и каждый раз там
меня радовали очередной историей чудесного обнаружения тела пропавшего
мальчика. Дошло до того, что я начал эти истории коллекционировать и
классифицировать.
В основном, лидировали по количеству сюжеты околомедицинского характера.
Мол, в Москве есть целая ассоциация хирургов-убийц, которые похищают людей,
в особенности детей, на "запчасти" для детей богатых больных (например, для
дочки директора Елисеевского магазина, у которой якобы отказывали почки, и
вот ради ее спасения были похищены СОТНИ детей!). В той или иной форме
истории такого рода мне встречались не менее двух десятков раз. Самая
красочная сводилась к тому, как сотрудники КГБ выслеживают одного
московского врача, подозревая его в том, будто он спекулирует валютой. Этот
врач в один прекрасный день сдает в камеру хранения одного из вокзалов
большой чемодан. Чекисты уверены, что в чемодане - доллары или золото,
которые предназначены для передачи нелегальному покупателю. Естественно,
чемодан изымают. В нем оказываются аккуратно упакованные внутренние органы
исчезнувшего мальчика.
Самое смешное, что технический аспект "чемоданной истории" (как и всей
сюжетной линии "врачи-убийцы") тоже не выдерживал вообще никакой критики.
Тогда же, практически одновременно, все СМИ бубнили о том, как литовской
девочке Расе пришили отрезанные ноги и, в частности, что все было проведено
очень быстро - ведь чтобы операция прошла успешно, нужно успеть в 2-3 часа
доставить части тела в клинику, иначе ткани отомрут, и операция по
восстановлению уже не понадобится. А "чемоданная версия" предполагала, что
кто-то ужасный (его, естественно, потом тоже поймали чекисты) должен был
забрать страшное содержимое из камеры только ЧЕРЕЗ СУТКИ.
Однако этот откровенный бред слушали, верили и ужасались ("страшно жить в
нашей стране!"). Без тени сомнения!
Были несколько менее бредовые истории, но тоже с сюжетом расчленения - про
изуверские секты (почему-то такими изуверами считали в первую очередь
баптистов - я думаю, тут сыграл свою роль довольно мрачный советский
пропагандистский фильм "Тучи над Борском"). Типа, мальчика принесли в жертву
(был даже вариант - съели).
Встречался, хотя и редко, сюжет тайной педофилии - про разветвленную сеть
торговцев детьми-рабами для богатых развратников.
Не обошлось также без сумасшедших ученых из КГБ, похитивших ребенка для
опытов. И, естественно, без инопланетян - в СССР вообще без них ничего не
обходилось, да и сейчас не обходится.
Но году этак в 1984-м все неожиданно разъяснилось. Правда оказалась
банальной и, на мой взгляд, намного более ужасной. У нее был отвратный,
глубоко советский провинциальный привкус. То есть, конечно, такие вещи
происходят всюду и везде (в Южной Америке, думаю, вообще ежедневно сотнями).
Но тогда считалось, что в нашей стране такого "как бы" НЕТ и БЫТЬ НЕ МОЖЕТ.
Привожу то, что мне запомнилось. Подробности, возможно, я за давностью лет
совсем точно уже не воспроизведу, но в общем и целом случилось вот что.
А именно - несчастный Вова Шведов пришел из школы и отправился погулять.
Погулять же он вздумал по какому-то карьеру, где нарвался на двух подростков
лет 13-14. Те потребовали у него денег или еще чего-то (типичный
провинциальный сюжет в нашей великой зажиточной и сытой империи). Шведов
отказался. Тогда два эти дебила просто взяли железные прутья, которые там
валялись, и забили мальчика насмерть. В общем, убивать они не хотели -
только побить. Но переборщили:
Испугавшись содеянного, они спихнули труп в какую-то яму и забросали землей.
Через несколько часов яму засыпал экскаватор.
Прошло года три, трубу, которую закопал экскаватор, прорвало, ее стали
чинить и нашли в яме труп, точнее, его остатки. Не помню, каким образом
милиции удалось найти убийц (не исключаю, что на них просто "повесили"
дело), но, так или иначе, дело было в конце концов закрыто.
Оно имело совершенно рациональные, банальные причины и выглядело
обыкновенно. Но сколько всего было вокруг него наворочено!
Однако на этом народное мифотворчество не прекратилось. Естественно,
коллективный мозг сказочников отверг простое и рациональное объяснение. В
ход была пущена идея, что, мол, историю с пацанами-убийцами придумали для
отвода глаз, чтобы не пугать людей, а на самом-то деле: И тут "караван
историй" двинулся по второму кругу. Не исключаю, что где-то он еще
продолжает свое кружение.
Тогда-то я, будучи простым школьником, и обратил внимание на тот мифический,
сказочный мир, в котором живет средний советский человек. Нас на каждом шагу
окружали такие истории. К примеру, я слышал сказку об американском
диверсанте, который у себя на пасеке в ульях разводил колорадских жуков, а
потом разносил их по картофельным полям. Про маньяка, который набивал
взрывчаткой банки из-под кофе (страшно дефицитного товара в 80-е гг.), а
потом оставлял их на видном месте.
Советский быт пронизывали мифы такого типа, и фабула у них всегда была одна:
нечто ужасное и иррациональное вторглось в наш светлый спокойный мир,
нанесло ущерб, но потом было побеждено "силами добра" и вычеркнуто из
истории. Главной моралью любой такой истории-страшилки было: но вам никогда
об этом не расскажут.
И в самом деле, кто мог это рассказать? Пресса рапортовала о трудовых вахтах
и битве за урожай. Любой негатив был исключен. Редкие случаи рассказов об
"ужасном" производили фурор. Помню, статья о том, как домашний тигр из
бакинской семьи Берберовых съел ребенка, была предметом оживленного
обсуждения года два или три.
Я, не будучи ни особо умным, ни особо прозорливым, тогда все же понял, что
мы имеем дело с каким-то извращением, которое носит специфически религиозный
характер. То есть коммунизм привел к тому, что для легитимизации его
существования пришлось сочинить сложную конструкцию: зло есть, оно вовне,
оно вторгается в наш мир, совершает страшное, неизменно оказывается
побежденным, а затем - вычеркнутым из сознания людей. Люди же должны жить
так, как будто ни Зла, ни Смерти просто нет. Разговоры об этом - табу.
Помню, в одном советском фильме ("Птицы над городом") мальчик спрашивал
учительницу: "Если человек все равно умрет, зачем же жить?". Та ответила
ему: "Как - зачем?". И все - никаких объяснений, их и не было. Жизнь,
которая кончалась смертью, в советских координатах теряла всякий смысл. Как
только человек узнавал о существовании Смерти и Зла, он моментально
становился почти диссидентом. Советский мир все эти понятия вытеснил на
периферию, сделал достоянием разных бытовых легенд.
Такое сознание проникало всюду, делая из моих сограждан настоящих
психопатов. Я неоднократно встречал людей, у которых сама (кстати, редко к
ним приходившая) мысль о том, что они когда-нибудь умрут, вызывала нервную
дрожь, плач и заламывание рук. А особые эстеты, которые из школьного курса
астрономии знали, что через миллионы лет погаснет Солнце и прекратит
существование наша планета, падали на пол и бились в натуральной истерике (я
не шучу!). Помню, в школе нам рассказывали, что какой-то польский поэт в
юности назначал своей девушке свидания на виленском кладбище, и среди моих
одноклассников это вызвало фейерверк возмущений вроде "вот изверг!". Для
меня же в 10-м классе такой ход вещей казался совершенно естественным
(правда, я тогда промолчал). Я знал, что в "непрофанизированных" культурах
отношение к смерти совсем другое, и кладбище - просто такой "как бы"
маленький город, где покоятся тела предков. Ничего ужасного в этом нет,
потому как все мы там в конце концов будем. Более того, на кладбище тихо,
спокойно, там растут всякие красивые кустарники - где еще можно уединенно
посидеть, поговорить или просто помолчать? Одного французского
путешественника, в середине 19 в. посетившего Османскую империю, уже тогда
удивляли турецкие дети, спокойно игравшие на разбросанных надгробных камнях.
То есть он уже серьезно "обезбожился".
В СССР же кладбище было местом, о котором предпочитали не говорить. Так
сказать, "одно место", типа сортира. Хождение на кладбище было сродни
посещению церкви - устаревший, бессмысленный ритуал, достойный лишь
необразованных старушек. Люди же ведь никогда не умирают! Только в нашей
системе была возможна юмористическая (!) песенка "А на кладбище все
культурненько:" (ср. чье-то "ах, как люблю я спать на унитазе:").
Католик-поляк, немец-протестант удивились бы такому отношению - ну и что?
Культурненко... А как еще может быть на кладбище? Все это часть жизни. Люди
едят, спят, занимаются любовью, отправляют естественные надобности. Для
всего в жизни есть какие-то сферы, которые, в общем, открыты для доступа и
"окультурены". Должна быть информация о еде, сне, сексе, дефекации и прочих
вещах. Другое дело, в разных ситуациях доступ должен быть несколько
затруднен и дозирован (скажем, детям не стоит давать книжки про секс до
определенного возраста). Но сделать так, что какая-то естественная часть
бытия просто "вычеркивается" - большая ошибка.
Это и стало, мне кажется, главной причиной гибели СССР и советской культуры.
Началось ведь все с перестроечной чернухи, сначала слабой, дозированной
("разрешили!"). А теперь ее волны накрывают нас с головой. У советского
человека не было иммунитета против Смерти и Зла, поэтому он заразился ими и
болеет до сих пор.
По счастью, иммунитет вроде бы начинает постепенно вырабатываться. Но все
придет в норму не раньше, чем перестанет существовать целое поколение
журналистов, воспитанных в духе нагнетания ужасов.
Хотелось бы спросить у товарищей вроде Кара-Мурзы - где, в каком открытом
печатном органе СССР можно было получить информацию о таких вещах, как
смерть и зло (и не "в странах капитала", а здесь и сейчас)? Где эти темы
открыто обсуждались? Где была советская уголовная хроника? Почему о том, что
за ближайшей подворотней можно схлопотать по морде, мы узнавали только за
этой самой подворотней или из семейных преданий, а не из полицейских брошюр
"на темы безопасности в большом городе"?
Коммунисты, не решив проблему смерти, не добившись уничтожения социального
зла, обрекли себя на замалчивание всех этих вопросов. Результат не заставил
себя долго ждать - массовое сознание, всегда более сложное, чем
редуцированные идеологии, вырвалось "за флажки" и ушло в дикий загул.
Когда-то советский поэт Николай Тихонов так аллегорически писал о смерти
"старого мира":

Земле стало душно, и камням тесно,
С куполов и стен позолота сползла,
Серая крыса с хвостом железным
Из самого темного вышла угла.
И вспыхнуло все, и люди забыли,
Кто и за что их назвал людьми:
Каменные совы крылами глаза закрыли.
Никто не ушел, никто. Аминь.

Для уничтожения "передового и прогрессивного советского мира" оказалось
достаточно банальной дохлой крысы, упавшей в детсадовское молоко. Какая
ирония истории!
Я думаю, "советская мифология" в чем-то сродни родовой травме. Люди
неожиданно для себя оказались в мире, где рыскают Зло и Смерть, и их уже
ничто не защищает. Им хочется назад, в искусственную стерильную тотальность,
где все было так хорошо, так спокойно: Однако назад уже не вернешься, надо
идти вперед.
Если мы говорим о грядущей новой тотальности - что она в какой-то мере
грядет, что без нее человечеству не обойтись - то мы должны понимать: такая
форма тотального общества должна превосходить наше обычное существование.
Эта тотальность должна быть выше Зла и Смерти, включая их в свой мир и делая
ручными, понятными, домашними.
Я думаю, что для такой, истинной, запредельной, всеобщей тотальности даже
наш нынешний - достаточно сложный! - мир должен казаться жалким упрощением,
редукцией и стерильным музейным экспонатом.

Вадим Нифонтов, ноябрь 2002 г.



От Георгий
К Георгий (22.12.2002 19:58:53)
Дата 25.12.2002 11:44:09

По поводу "Уткоречи" (*+)

http://obltip.pskov.ru/utk.htm

УТКОРЕЧЬ" ИЛИ ЛЮБОВЬ К ТРЕМ… МАНДАРИНАМ


Одна из самых интересных книг, изданных в последнее время Псковской областной типографией, - антология советской поэзии "Уткоречь" философа Дмитрия Галковского. Книга, ставшая одним из лидеров продаж по Москве, необычна во всем. В чем же все-таки секрет ее своеобразия и столь громкого успеха?
Впервые в постсоветские времена предпринята попытка анализа поэтического наследия советской эпохи, причем бескомпромиссно, обнаженно, явственно настолько, что не может оставить равнодушными как "поклонников" советской поэзии, так и ее "неприятелей". "Уткоречь" чаще вызывает вполне прогнозируемую приязнь, если, конечно, речь идет о читателях XXI века, с пониманием относящихся к жанру политического китча; но порой возбуждает и резкое отрицание, правда, скорей рожденное идеологической пристрастностью, живучестью политических мифов, корни которых сокрыты в постсталинском прошлом.
Магия притяжения "Уткоречи от Галковского" в том и заключается, что прежние попытки составления антологий советской поэзии, по мнению философа и писателя, заканчивались скорей "антисоветским подбором авторов и произведений" "из обломков чужеродной культуры, советским миром отвергаемым". "Вообще большая, "репрезентативная" антология должна составляться не столько из самых лучших, сколько из самых характерных стихов того или иного автора… Это очень важный момент. Поскольку советская поэзия есть продукт распада культуры, то, соответственно, суть ее, острие ее будет проявлено в достижении максимальной степени деградации языка и мысли ("логоса"), - размышляет автор. Отсюда нарочитый духовный примитивизм, расцвет которого определил в книге тему №1 - восхваление вождя, его соратников и преемников. Именно поэтому самыми, пожалуй, знаковыми стали разделы, определенные Галковским весьма символично: "Любовь к трем мандаринам". Главный мандарин - Ленин ("Кто, - шепчу, - там на портрете?" - "Ленин"); второй - Сталин ("Всех солнц во вселенной наш Сталин ясней!"), третий - руководство в целом ("Когда победа у станка, рапортовать идешь в Цека").
Впрочем, содержание "Уткоречи" включает в себя и другие любопытные разделы. Романтика, производство, дружба народов, советская женщина, лирика, враги (на границе, за границей, контакты, эмигранты, внутренние враги, нэпманы, отпор врагам)… Самое же главное - стихи. Всех авторов в коротком представлении перечислить вряд ли возможно. Назовем лишь некоторых: С. Капутикян, Зульфия, Р. Баумволь, С. Вургун, И. Френкель, В. Казин, П. Кустов, В. Костыря, В. Гордейчев, М. Лисянский, И. Рождественский… Если возьметесь прочесть эту книгу, наверняка творчество многих известных советских стихотворцев покажется вам в доселе не виданном свете. Тем и замечательна "Уткоречь", ведь в ней через поэтические строки выражено "железное КРЕДО отравленного мозга, причем гораздо полнее, чем в самом толстом советском учебнике по истории, политэкономии или философии". По крайней мере, в этом убежден Дмитрий Галковский, чье философское видение истории советской поэзии уже само по себе - явление отечественной культуры.

От Георгий
К Георгий (25.12.2002 11:44:09)
Дата 25.12.2002 11:46:43

Еще (*+)

http://www.galkovsky.ru/kritika/k_spisok.htm

Г.Осипов, «Сколько их! куда их гонят?» (Новое время, №2940, 24 марта),
Р.Ганжа, рец. на "Уткоречь" Д.Галковского и "Норму" В.Сорокина (Шведская лавка №67, 25 апреля)
В.Губайловский, WWW-обозрение (Новый Мир, №5, май)
Ю.Кублановский, В советском поэтическом зоопарке (Новый мир, №7, июль)
А.Василевский, Попутные соображения (Новый мир, №7, июль)
Постинтеллектуализм Галковского (Ex Libris НГ, №24 (244) 18 июля)
И.Булкина, "Новый мир №7" (Журнальное чтиво №93, 5 августа)
В.Богомяков, О квадратных яйцах друга утят (Лаборатория бытийной ориентации №57, 6 августа)
Н.Александров, "Слово не воробей, улетит - и все..." (Ежедневная Газета, 8 августа)
А.Смирнов, "Друг утят" (Заневский летописец, №816/817, 12/13 августа)
С.Костырко, Философические игры Дмитрия Галковского в историософию и конспирологию - антиутопия "Друг утят" (Обозрение Костырко, №118, 14 августа)
И.Булкина, "Новый мир" по четным: детям до 16-ти (Журнальное чтиво, №96, 26 августа)
Дм.Крылов, "Апокалипсис по Маклуэну", (Русский переплёт, 29 августа)
И.Шевелев, Пелевин под псевдонимом (Время МН, № 1003, 31 августа)
М.Золотоносов, "Правда" и "ложь" как сорт пива (Московские новости №37, 28 сентября)
А.Олегов, Куда ни кинь - всюду клин (День литературы, №10(74), 18 октября)
М.Золотоносов, Квадратные яйца Галковского (Дело, №251, 21 октября)
В.Губайловский, Сетевая игра “G+” и сценарий Д.Галковского “Друг Утят”(Новый мир, №11, ноябрь)
***


http://www.galkovsky.ru/kritika/k12-08a.htm

Инна Булкина

обзор: "Новый мир" №7, 2002
(фрагмент)

...главным персонажем рецензионного отдела июльского "НМ" стал Дмитрий Галковский со своей "Уткоречью" (провокативной "антологией советской поэзии" с оруэлловским заголовком: "уткоречь" - речь, производимая гортанью, без участия мозга). Первому рецензенту - Юрию Кублановскому ("В советском поэтическом зоопарке") активно не нравится составитель, но с оруэлловским пафосом разоблачительной антологии он согласен и даже более того. Характеристика Галковского в своем роде замечательна: "Галковский хотел бы видеть в людях лучшее, часто подозревая их в наихудшем. Но тогда непонятно, с какого бреху ищет у них сочувствия. Нечего и искать, если не доверяешь. И уж тем более, когда сам бываешь не добр, чего ждать добра от коллег по литературному цеху: они и доброго загрызут". Что же до "галковской антологии", она очевидно не претендует на энциклопедизм, хотя предполагает известную репрезентативность. История создания ее такова: "Мой отец, - рассказывает в предисловии Галковский, - на протяжении пятнадцати лет (с конца 40-х по начало 60-х) собирал библиотеку советской поэзии. Потом он это дело забросил, стал сильно пить и умер от рака, прожив всего пятьдесят лет. Психологически мне было очень трудно выбросить 500 - 600 книг - книг, никому не нужных, никчемных, загромождавших полки, но как-то мистически связанных с отцовской жизнью, такой же, в общем, никчемной и всем мешавшей. И я решил по крайней мере оставить книги с дарственными надписями авторов и с многочисленными отцовскими пометками. Вот здесь, выуживая их из общей массы, я стал все более внимательно вчитываться и даже вырывать для смеха наиболее понравившееся. Постепенно на столе накопилась целая кипа вырванных листков. Прочитав ее подряд, я понял, что тут просто и в то же время полно и ярко дана суть советского мира, и, что самое страшное, я вдруг впервые ощутил тот слепящий ветер, который дул отцу в глаза всю жизнь и во многом и свел его в могилу".

Юрий Кублановский приводит поразительную "Молитву" Бориса Примерова, написанную в 1995-м году:

Боже, который
Советской державе
Дал процвести
в дивной силе и славе,
Боже, спасавший
Советы от бед,
Боже, венчавший
их громом побед,
Боже, помилуй нас
в смутные дни,
Боже, Советскую власть
нам верни!

"Помолившись таким манером", - заключает Юрий Кублановский, - автор удавился.

Но вслед Кублановскому читаем "Попутные соображения" Андрея Василевского, законно усомнившегося в собственно "репрезентативности" "Уткоречи". - Книга не страшная, а смешная, - утверждает этот рецензент, - и для того, чтобы писать плохие стихи вовсе не обязательно быть советским писателем. "Уткоречь" на самом деле ничего не проясняет, а только запутывает... В концентрированном мире уткоречи жить не то что плохо, а попросту невозможно... однако в реальном советском мире жить было, как показывает опыт, возможно. За счет чего - возможно? Не только ведь потому, что, по известному выражению, ко всему-то подлец-человек привыкает...".

И в заключение: "Кто-то где-то (просто не помню, кто и где) удивленно заметил, что, оказывается, исторической "почвой" может стать что угодно, даже то, что, казалось бы, никак для этого не подходит".

От Георгий
К Георгий (25.12.2002 11:46:43)
Дата 25.12.2002 11:53:20

Ответ Галковского на нападки рецензентов (*+)

http://www.lgz.ru/archives/html_arch/lg382002/Polosy/art7_1.htm

ПУШИНКА К ПУШИНКЕ

О двух рецензиях на Антологию советской поэзии: Юрий Кублановский, “В советском поэтическом зоопарке” и Андрей Василевский, “Попутные соображения” – “Новый мир”, № 7, 2002

Дмитрий ГАЛКОВСКИЙ

Рецензия Юрия Кублановского начинается с общей квалификации моей скромной персоны. По мнению автора:
1. Галковский “бойкотировал отечественный литературный процесс, обидевшись на хамскую критику”.
2. Галковский постмодернист, у него ничего не разберешь. С таким человеком трудно иметь дело. Скажем, он орет посреди реки, типа “тону”, а непонятно. То ли правда тонет, то ли прикол. Вот все на берегу и смотрят.
3. Галковский – злой, подозрительный. Так какого хрена тогда обижается, что и его никто из литераторов не любит?

С Кублановским я немного знаком лично. Мы встречались в редакции “Нового мира”, в гостях у Александра Паникина. Поскольку автор тезисы не подкрепляет конкретными фактами, очевидно, это общее впечатление от нашего непосредственного общения. Мне кажется, у Юрия Михайловича впечатление сложилось весьма превратное. По-моему,

1. Галковский “бойкотировал отечественный литературный процесс”, потому что его в этот процесс не пустили, отказавшись публиковать “Бесконечный тупик”. Книгу мне пришлось издавать самому, ушло на это несколько лет. После этого табу на публикацию моих произведений стало бессмысленным, да и само общество, создавшее это табу, трансформировалось в нечто иное, “путинское”.
2. С Галковским иметь дело очень просто. Это спокойный, трезвый, немного чопорный человек, как огня боящийся всякого рода непредсказуемых ситуаций. Его стиль жизни – ежедневные прогулки по одному и тому же маршруту, общение с небольшим кругом близких людей.
3. Галковский добрый и на редкость (до попустительства) простодушный человек. Этим, кстати, и объясняется некоторая замкнутость. Я человек общительный, но при этом не способный к “игре на понижение”. Плохие люди это быстро понимают и начинают пользоваться. В результате у меня несколько раз забирали все деньги, я потерял квартиру и дачу, не говоря о всякого рода мелочах вроде ксерокса или печатной машинки. Я, например, из-за своего характера вынужден раз в полгода менять продовольственный магазин. Там раз обсчитают, два, три. Я молчу. И продавщицы начинают обсчитывать постоянно и помногу. Я перехожу в другое место.

Есть в этом и оборотная сторона медали. Хорошие люди это тоже понимают и совершенно бескорыстно мне помогают. Так, один человек, зная, что мне негде жить, оплачивает квартиру, другой подарил компьютер, третий дал деньги на издание книги. А поскольку с плохими людьми я избегаю общаться, то, в общем, я живу среди людей очень хороших. Можно даже сказать, что Галковский “окружен любовью”.
Что касается обидчивости, то мое отношение к людям другое. Общаясь с человеком, я даю ему шанс подняться. Если он этого не понимает, смотрю сквозь пальцы. Если опускается – жалею. Опускается до дна – забываю. В известном смысле такой подход к людям жесток. Я как бы вынуждаю окружающих совершать этически окрашенные поступки. Но это неизбежное следствие деятельности философа.
Теперь о критике “Уткоречи”.
Разумеется, Кублановский прав, говоря о том, что в моей антологии собраны не стихи, а вирши. В них нет глубины, нет подтекста и аллюзий, всего того, что превращает рифмованную прозу в поэзию. Однако... Вот критик пишет:

“Тексты “Уткоречи” исчерпываются еще во время пробега по ним глазами. Да они и не рассчитаны, впрочем, на медленное прочтение или на перечитку”.

Так, да не так. Вирши все-таки СОБРАНЫ. Собраны ЛЮБОВНО. Ведь сколько стихотворений вошло в антологию после предварительного просмотра? Много-много 1%. То есть все это выбиралось, выбиралось тщательно. “Пушинка к пушинке”. Вот из “Уткоречи” среднее, стандартное стихотворение М. Лисянского “Рисунок”:

На белизну нетленной кости
Рисунок чукчи нанесли.
Олени мчатся. Едет в гости
Ильич на снежный край земли.
Сидит на первых нартах Ленин,
Сидит в кухлянке меховой.
И серые глаза оленя
Пылают радостью живой.
Пыль снеговую поднимая,
Легко несется он вперед.
Олень как будто понимает,
Кого он в этот раз везет.

Это ведь очень емкий образ культурного одичания нашей бедной Родины. Когда через сто лет после Пушкина и через тысячу лет после крещения Руси начались тотемные пляски шаманов вокруг политического божка. Это, так сказать, идеологическая емкость стихотворения. А есть здесь и своеобразная эстетика, превращающая первоначальный кретинизм в разоблачительный гротеск. Представьте себе монгольскую рожицу Ленина на нартах в кухлянке, да и вообще образ “чукчи” в современной культуре. А разве не перл “НЕТЛЕННАЯ кость”, на которую талантливые чукчи нанесли изображение своего Гуру? Тут вам все – и осквернение святых мощей в 20-е, и ленинский Мавзолей, и “коммунизм” как таковой – палеолитический реликт, бивнем мамонта лежащий в историческом музее человечества.
И таких стихотворений в антологии очень много. Возьмите стихотворение о ташкентском землетрясении “Баллада о Ленине”. (20). Это уже символ шекспировский. Уцелевшие жители Помпей с проломленными черепами и перебитыми ногами ползут под сень каменного истукана, застывшего в идиотской позе “правильной дорогой идете, товарищи”.
Или стихотворение “Заокеанская рапсодия” (200), живописующее ужасы реального капитализма. Там описывается несчастный западный интеллигент, играющий на скрипке ВНИЗ ГОЛОВОЙ. Да ни один Оруэлл не придумает более емкого образа, символизирующего работу “министерства правды”: американские нелюди ходят в своей Америке на головах (как и положено антиподам).
Скажу больше. ВСЕ стихотворения антологии имеют какой-то подтекст. Только этот подтекст создан не авторами стихов, а автором антологии. Для автора “Уткоречи” стихотворения, представленные в сборнике, – диковинная фауна и флора идеологических джунглей. Сам по себе зверь или какой-нибудь куст вне эстетики. Но если его СОБРАТЬ, подать любовно, в КОЛЛЕКЦИИ, при правильном освещении… Как поэт, Кублановский наперекор рациональному непониманию моего замысла, интуитивно это, конечно, почувствовал, подобрав для рецензии удивительно верное название “В советском поэтическом зоопарке”. Именно так. И человек, собравший множество зверей в этот зоопарк, каждую зверушку по-своему любит. “В каждой конфете тема для разговора”. За каждой зверушкой своя история, свои ОТТЕНКИ и НЮАНСЫ. Помню, был я в океанариуме Московского зоопарка. Больше всего мне там понравился обычный слизняк. Он был размером с ботинок, медленно перемещался по дну, шевеля улиточьими рожками, и при этом ПЕРЕЛИВАЛСЯ ВСЕМИ ЦВЕТАМИ РАДУГИ. Буквально. А поместить его куда-нибудь в подвал “Вечерки” году эдак в 1955-м. Никто этого серого червяка и не заметит. Но если создать условия, правильное освещение, то червяк раскроется.
Так что, Юрий Михайлович, не пугайте моих слизняков и мокриц. Они все хорошие, красивые, и я их люблю. А иначе стал бы я создавать АНТОЛОГИЮ. От великой злобы антологии не составляются. Зоолог, создающий монографию о крокодилах, свой объект исследования должен ЛЮБИТЬ.
В начале рецензии Кублановский позволил себе высказаться о некоторых душевных качествах составителя “Уткоречи”. Что ж, это дает мне право высказаться о подобных качествах самого рецензента. Очень осторожно и кратко скажу, что, на мой взгляд, Кублановский человек излишне угрюмый и нелюдимый. Он пишет: “Странная книга: в ней задыхаешься, гибнешь – какое чувство юмора ни имей”. А по-моему, наоборот. Эта книга очень смешная и веселая. Где-то похожая на Зощенко, где-то на Хармса. И это впечатление многих читателей (в том числе и второго рецензента “Уткоречи”, Андрея Василевского). Студенты в МГУ в конце 80-х, давясь от хохота, читали антологию вслух. Недавно мой товарищ прочитал целиком, по его словам, залпом. Навряд ли он прошел бы насквозь длиннющий зоопарк, состоящий из унылых клеток с бесцветными вонючками.
В то же время зоопарк есть учреждение научно-просветительское. Туда ходят с целями не только развлекательными, но и познавательными. В этом смысле “Уткоречь” тоже зоопарк самый всамделишный. Стихи там разбиты по рубрикам, рубрики складываются в общую мозаику советской пропаганды. Напрасно Кублановский упрекает меня в “халтурном” предисловии к книге. “Уткоречь” антология самая что ни на есть настоящая. Как все антологии, это, кроме всего прочего, УЧЕБНОЕ ПОСОБИЕ. А повторение – мать учения. Некоторые стихотворения, дублированные в предисловии, рассчитаны на школьное чтение. Кублановский недооценивает уникальность собственного жизненного опыта. Поэтов МАЛО, людей его возраста тоже становится все меньше. Пройдет время, и его поколение (а затем и мое, тоже СОВЕТСКОЕ) уйдет. То, что Кублановскому кажется самоочевидным, через некоторое время (а во многом уже сейчас) потребует специального изучения, даже зубрения. “Уткоречь”, на мой взгляд, прекрасное пособие по истории советской литературы и вообще по советской эпохе. Эпохе, уже ушедшей и поэтому требующей РАЗЖЕВЫВАНИЯ. Так ли уж все дети будут взасос читать “Уткоречь”? А предисловие прочесть на переменке вполне посильно. Там в сжатой форме есть все – это мечта школьника да и студента.
Кроме того, говоря о “халтуре”, рецензент, видимо, не знает историю создания “Уткоречи”. Антология была составлена 13 лет назад. На ее основе я и написал, как кажется Кублановскому, “халтурную” статью. Навряд ли статью такого качества стали бы печатать в “Новом мире”. Так что напрасно Кублановский считает, что “Уткоречь” – это что-то вроде второго дебюта мрачного нелюдима Галковского. Скорее, ее появление в 2002 году есть результат 13-летней деятельности солнечных сангвиников из Союза писателей.
И наконец, о “концептуальном протесте” Кублановского по поводу помещения в антологии послесловия его коллеги Валентина Курбатова. С послесловием Курбатова я, разумеется, был несогласен, но счел возможным опубликовать. Хотя бы потому, что книга издана в Пскове земляками Курбатова, знающими его лично. Мнение Курбатова, видимо, из-за моей природной нетерпимости мне показалось вполне достойным опубликования. Почему бы нет? Ведь антология, если она правильно собрана, есть самостоятельное художественное произведение. И в этом качестве она немножко живая. А правда жизни сама себя защитит. Кого поставит корешком вниз, кого, как американского скрипача, вверх.
Теперь о рецензии Андрея Василевского. Василевский считает, что стихи подобраны в антологию тенденциозно. Это все стихи очень плохие. А были ведь и стихи хорошие. В них отражается подлинная жизнь Страны Советов.
С этим тезисом согласиться невозможно. “Хорошие стихи” предполагают наличие у их авторов определенной КУЛЬТУРЫ. Советские же от мировой культуры отказались. От отечественной тоже. Цитирование Василевским в подтверждение своей мысли стихотворения Мандельштама выглядит кощунственно. Сервантеса поймали алжирские пираты и несколько лет держали в тюрьме. Что же, на этом основании его можно считать алжирским писателем?
Что касается “тенденциозного подбора”, то он достаточно репрезентативен. Все-таки антология насчитывает без малого 300 стихотворений. Авторов антологии – 148. Разумеется, 148 поэтов не могут быть одинаково известными. Но пропорция здесь соблюдена – десяток глыб сталинских лауреатов, именами которых называли улицы и пароходы. Далее мастера – человек 30. Затем основная поэтическая масса. И, наконец, человек 40 из поэтических клубов при деревообрабатывающих комбинатах. Подобное народное творчество тоже тиражировалось официально и являлось таким же элементом культурной жизни СССР, как, например, любительские театральные коллективы с их “Вильямом, нашим, понимаете ли, Шекспиром”.
Все стихотворения разбиты на темы. Темы эти ВСЕ. Любой пропагандистский текст, опубликованный в СССР, можно подвести под одну из приведенных мной рубрик. Причем размеры рубрик антологии ТОЖЕ соответствуют процентному соотношению того или иного направления идеологической работы.
Это делает “Уткоречь”, на мой взгляд и по моему замыслу, СПРАВОЧНИКОМ для воссоздания фона ушедшей эпохи. Вот, снимают фильм о конце сороковых годов, в сценарии ремарка: “Улица провинциального городка. Раннее утро. Из репродуктора доносится бравурный текст”. А какой? Режиссер “Уткоречь” открывает и выбирает подходящее стихотворение. Именно ТИПИЧНОЕ, ХАРАКТЕРНОЕ. Потому что других в антологии нет.
Да и для того, чтобы вжиться в образ, молодому актеру можно было бы порекомендовать прочесть “Уткоречь”. Василевский считает, что я неправильно поместил в антологию “хорошее” стихотворение Межирова. (Интересно, что в свое время это же замечание высказывал Вадим Кожинов.)
Что же это за стихотворение? Приведу его текст:

Возле трех вокзалов продавали
Крупные воздушные шары,
Их торговки сами надували
Воздухом, тяжелым от жары.

Те шары летать умели только
Сверху вниз – и не наоборот.
Но охотно покупал народ;
Подходили, спрашивали:
– Сколько...

А потом явился дворник Вася,
На торговку хмуро поглядел,
Папиросу “Север” в зубы вдел
И сказал:
- А ну давай смывайся...

Папиросой он шары прижег,
Ничего торговка не сказала,
Только жалкий сделала прыжок
В сторону Казанского вокзала...

Как это стихотворение прочтет современный молодой человек? Наверное, оно ему покажется юмористическим описанием уличного хулиганства. В этом смысле действительно стихотворение Межирова вроде бы недостойно помещения в “Уткоречь”. Не Лермонтов, конечно, но свою поэтическую задачу автор выполняет. Читать можно.
Однако в контексте антологии раскрывается подлинный смысл шедевра Межирова. Стихотворение под номером 239 помещено в подотдел “Внутренние враги. Нэпманы” отдела “Враги”. И без всякого дополнительного объяснения при сопоставлении с соседними стихотворениями с Межировым все ясно.
Сначала автор возмущается, что антисоветские частники спекулируют воздушными шарами. Где они покупают свои шары? В государственном магазине. Копеек по 5. Затем идут к трем вокзалам и начинают ими спекулировать. Цинично надувать и продавать копеек по 10, а то и по 15. Как и любая частнопредпринимательская деятельность, подобная продажа основана на обмане и эксплуатации потребителя. Шары некачественные, “летают только вниз”, а честные граждане, потерявшие бдительность в комфортных условиях социалистической экономики, за некачественными шарами становятся в очередь. А ведь по всей Москве можно купить прекрасные, замечательные шары, заботливо наполняемые советской властью кислородом. Такие шары обладают большой летучестью, да ими и дышать можно. А тут старорежимная мразь заполняет шары через гнилозубый рот своей вонью. Куда смотрит общественность! А вот и она в виде “дворника Васи”. По-простому, по-народному дали проклятой спекулянтке укорот. И противная вонючка, подобно спущенному презервативу, “жалкий сделала прыжок в сторону Казанского вокзала”.
Вот такое “хорошее стихотворение”.
“Уткоречь” – это культурный фон эпохи. В подобном фоне общий уровень культуры проявляется тотально. Можно не смотреть на достопримечательности Парижа, Нью-Йорка или Рима, а просто походить по средним, типичным для этих городов улицам. Впечатление будет не менее адекватным. В СССР же фон, быт стал вершиной и сутью. В чем типические черты социализма? В Красной площади? В Зимнем дворце? Да не имеют они к советской культуре никакого отношения. Сталинские высотки копируют американский стиль 30-х годов. Что же в советских городах типично соцалистического, где реализована СУТЬ эпохи? А вот хрущевская пятиэтажка. Точнее, БЛОК пятиэтажек. С чахлыми деревцами, строительным мусором, погнутыми детским качелями. Или центр гришинской Москвы КАК ПЕЙЗАЖ. Серые сугробы с вмерзшими окурками, покрытые льдом тротуары. Редкие фонари, кое-где пустые дома с выбитыми стеклами, бредущие в никуда пьяные люди.
В заключение Василевский приводит, как ему кажется, убийственный аргумент про своего отца – честного, порядочного человека, получавшего на 7 Ноября поздравительные открытки следующего содержания:

“Поздравляю тебя, Виталий, с Октябрьской годовщиной, мы к этому не имели прямого отношения, но это и наш праздник, мы отдали для него все: наше здоровье, нашу свободу, наше счастье; что в итоге получилось, судить не нам, но мир, кажется, потрясли...”

Антология не про то. Про другое. Вот мой отец умер, а после этого ему 12 лет присылали следующие “поздравления”:

“Дорогой товарищ Галковский!

Сердечно поздравляем Вас и Ваших близких с великим праздником Октября. Желаем крепкого здоровья, отличного настроения, успехов в труде на благо и процветание нашей Родины”.

И адрес организации, не помню уж какой. Что-то вроде “Совета ветеранов Пролетарского района г. Москвы”. 9 Мая дубль – только “Октября” заменялось на “Победы”.
Смерть социалистического насекомого даже не заметили. Гигантская пропагандистская машина продолжала свою марсианскую деятельность:

“Добрый землянин!

Серединно оздоровляем Тебе с грандиозным Одержанием. Доброй еды, крепкой печени.

Гематологический центр дистрикта Солнечная система”.

А мой отец был человеком. Как-то пошел дождь, вдруг выглянуло солнце и появилась радуга. Отец закричал: “Димка, смотри – радуга, радуга!” Взял меня за руку, мы с ним выбежали во двор и стали бегать по лужам. На небе светило солнце, сияла радуга, дождь все равно шел. Небо было странное, светло-фиолетовое. Было чувство абсолютного счастья. И я, совсем маленький мальчик, запомнил на всю жизнь: РАДУГА. Радуга, которую подарил мне отец, точнее, он подарил нечто гораздо большее – дар видеть радугу.
И в отвратительном слизняке, вылезшем из звездолета “пить кровь”, добрый и гуманный Дмитрий Евгеньевич постарался увидеть нечто достойное рассмотрения. Конечно, за защитным стеклом времени. Это по человеческую сторону аквариума слизняк красивый. А внутри такого шороха дает. Рыб там здоровых много плавало, никто этого слизняка мягонького не ел – наоборот, деликатно обплывали за метр. Небось такой слизняк, что кураре отдыхает. Лично посадил человек 200.
Василевский утверждает, что слизняки они и сами ого-го – красивые. Да нет, Андрей Витальевич, не красивые. По двум причинам. Сами они объект природы материальной и ничего красивого СОЗДАТЬ не могут. Сами по себе как СОЗДАНИЯ они могут быть интересны. Но тут закавыка – ползают они в тени великой русской культуры. И в этой тени все они серые и неинтересные. Я в “Уткоречи” тень убрал. Так сказать, навел прожектор – систематизатора. Под его лучами зверушки запереливались всеми цветами радуги. Но ведь, знаете, выключу я прожектор – и все о них забудут. Уже навсегда.
То есть они к людям относились как к животным, а я к ним, животным, отнесся как к людям. Сделал их ПОЧТИ поэтами. Ведь сколько этих советских антологий-переантологий было! Что же останется через 50 лет? Василевский говорит, что будут читать многих. Ох, боюсь, что по “Уткоречи” и будут.

© "Литературная газета", 2002

От Георгий
К Георгий (25.12.2002 11:53:20)
Дата 25.12.2002 11:58:34

"День литературы" (*)

http://www.galkovsky.ru/kritika/k12-10a.htm
http://zavtra.ru/cgi//veil//data/denlit/074/index.html
От Игорь С.
К Георгий (22.12.2002 19:58:53)
Дата 23.12.2002 11:24:12

А насколько это серьезно?

И чем можно и нужно отвечать?


Экономически они скорее всего беспомощны,
, имхо, но ...
От Георгий
К Георгий (22.12.2002 19:58:53)
Дата 23.12.2002 10:40:26

Вот это - всего красноречивей...

> Поэтому у нас нет никакого морального обязательства плакать на советской могиле. Наоборот, могила должна быть cтерта с лица земли, а оставшееся имущество присвоено и использовано на благо новой, грядущей России. При этом мы оставляем за собой право не трогать и не критиковать те периоды советского строя, когда эта модель максимально приближалась к образам несостоявшейся великой России - 1934-1953 и 1967-1977 гг. Это то, что нас в советском опыте почти полностью устраивает. И здесь нет никакого противоречия, впрочем, думаем, для нащих постоянных читателей это уже ясно...

Короче, значительный период советского опыта их-таки устраивает... %-))) (кстати, почему именно 1967-1977 годы?)

Как только появится ссылка на статью о труде Галковского, порочащем советскую поэзию - сразу дам.
От BLS
К Георгий (22.12.2002 19:58:53)
Дата 22.12.2002 21:27:56

Мне подумалось

Что воши сии что-то почуствовали. Не мозгом (естественно) но своими особыми чуствами.
Иначе чего они так активизировались?