>> Кстати, сам академик Лихачев, судя по его воспоминаниям, являлся именно врагом советского строя - вполне убежденным и сознательным. И ничего, получил и профессиональное признание, и высокий статус, и далеко не самую низкую ставку жалованья – и все равно был полон ненависти.
>
>Тут есть небольшое но. Лихачев сидел одно время, что может объяснить его ненависть, чувство часто иррациональное и не всегда лечащееся материальными благами.
Вспоминаю, как в 1996 году корреспондент «Аргументов и фактов», напомнив академику, что ельцинско-гайдаро-черномырдинские реформы топчутся на месте и ничего доброго людям не принесли, спросил его: в чем дело? Как быть? И совесть русской интеллигенции ответил: все дело в старшем поколении, надо дождаться, когда оно перемрет...
Дмитрий Сергеич занял вакантное место «нашей совести» № 2 после Андрея Дмитриевича Сахарова. Под номером 3 нашей совестью демагитпроп назначил Сергея Адамыча Ковалева. Загремевший по молодости лет на Соловки за масонские художества (а он утверждал, что за статью с предложением вернуться к дореволюционной орфографии) Дмитрий Сергеевич был там так напуган властями на всю жизнь вперед, что делал впредь лишь то, что, по его мнению, должно было этим властям, старым или новым, угодить. Сидел в президиумах с Райкой Горбачевой. Подписывал коллективные письма с требованиями репрессий для «красно-коричневых» соотечественников.
Тьфу!
«Мне лягушку хоть сахаром обмажь — все равно есть не буду!». При том, что книжки покойный академик-совесть наша писал хорошие.
А с отсидкой и несостоявшимся расстрелом вообще темная история. В святость вернувшегося с Соловков в 1935 году (много ли вот так вернулось?), благополучно избежавшего новой отсидки и фронта и сделавшего при советской власти головокружительную научную карьеру академика я не верю. Для такой биографии надо было уметь очень сильно этой власти понравиться.
> А с отсидкой и несостоявшимся расстрелом вообще темная история. В святость
вернувшегося с Соловков в 1935 году (много ли вот так вернулось?),
благополучно избежавшего новой отсидки и фронта и сделавшего при советской
власти головокружительную научную карьеру академика я не верю. Для такой
биографии надо было уметь очень сильно этой власти понравиться.
>
Ну, вообще-то видных историков немало вернулось. Но, между прочим, Лихачев
тогда к таковым не принадлежал. А вот на чье место его взяли на работу - это
интересно, конечно.
Не то что бы нельзя спасать свою жизнь - можно, конечно. Только уж в этом
случае надо быть просто "профессионалом" и не взваливать на себя посторонние
звания ("совесть России"). Не вылезать с поучениями и пр.
Кожинов, например, охотно ссылается на Лихачева - в нужных местах, где
требуется, например, перевод древнего текста или сентенция о древних
временах. Но, говоря об "интеллигентности", упоминает о Лихачеве так: "Не
столь давно один широко популярный академик, желая показать особое высокое
достоинство интеллигентного человека, рассуждал с телеэкрана, что вот, мол,
можно быть злым, ер притвориться добрым, можно быть лжецом, но притворяться
честным, можно быть аморальным, но притвориться высоконравственным и т. п.;
однако никак нельзя притвориться ИНТЕЛЛИГЕНТНЫМ - это качество либо есть,
либо его нет. И тогда один из слушателей... мудро прибавил, что в то же
время именно - да и пожалуй, только - интеллигентный человек (и в этом-то
его прискорбное своеобразие) умеет скрыть свою злобность, лживость,
безнравственность и т. д.; "простые" же люди, к этому очень мало - или даже
совсем - не способны".
То, что речь шла именно о Лихачеве ... но вы, наверно, и так смотрели
перестроечные "встречи Лихачева с народом". Я отлично помню этот момент в
его речи.