>Госпредприятий в достаточном количестве нет, а те что есть, часто ненадёжны и не дают возможности полноценно содержать семью. Малые предприниматели душатся грабительскими налогами и кредитами. А криминала ... власть не замечает. Вывод, как можно обеспечить себя и семью?... Боюсь, что криминал возвращается не только на дороги...
Ну у нас власть и сама охулки на руку не положит, если не понимать под криминалом исключительно элементарных гопников.
>Когда мы отдыхали на Байкале, на острове Ольхон, нам рассказали, что там творилось в 90-е. Кучу людей потопили в Байкале ... за рыбу. Рыба хорошо ловилась, к кораблю подъезжала криминальная группировка и требовала улов. При отказе могли утопить. Иногда группировки не могли поделить владения и топили друг друга.
>В общем, что рассказали, то передаю. Но ... Нам было сказано, что подросли новые "волчата". Они ведут себя не так. Там, как я поняла, сейчас борьба за туристов. Нам рассказывали, куда лучше не ходить ночью или поздним вечером. Во время нашего прибывания там, на берегу Байкала убили туриста...
Да, есть рост преступности, неизбежное следствие деградации госмашины и нарастания социальных проблем в посл. пару лет, но не думаю, что будет рост до уровня 90-х, во-первых правоохренители пока не настолько деградировали, во-вторых, элементарно вдвое меньше молодежи - основной питательой среды мелкой преступности. Что до Ольхона, то там подъем преступности свяхан со впеолне конкретными процессами - передел имущества и "освоение" природоохраняемых террииторий - сочные куски поданы, и среди крупных хищников мечутся мелкие шакалы. Так что ездите пока можно, скоро п-ц кажется Ольхону настанет в том виде, в каком он был, затопчут и обгрызут "дачками" на 1000 кв. м. со всех сторон, а жаль, место - сказочное.
>В общем, "волчата" подросли, власть криминал предпочитает не замечать (а иногда и сама ведёт себя как рэкетир), а к нормальным людям относиться как к средству решения своих проблем...
Придется потерпеть. Кругом враги и либерасты, не до вас. А суды в вашем Ольхоне сейчас заняты тем, что шьют дела на "Экологическую вахту Байкала". которые в теч. многих лет боролись с незаконныим застройками, браконьерством, варварсикм "диким" туризмом в заповеднике, порубками и пожегами леса. Кому-то наступили на бейцы из местных или федеральных паханов, или просто раздражали своим выбиванием из "сифонии единения с государем", в рез-те недавно объявлены "Иностранныим агентами" и дана команда "фас", по слузам грящдут поскадки в стиле Витишко - "трешечка" за надпись на заборе.
>Если так и дальше пойдёт, то криминал поднимет голову везде, не только на дорогах!
Тю лё вулю, жорж Данден. Мы сами в последнее десятилетие "одобрям-с" политику партии и правительства или просто помалкивали - пришло время собирать камни.
Собственно хотелось бы понять, почему сейчас этот процесс пошел вспять. Если вспомнить выход из 90-х, то его правильнее всего было бы описать парой анекдотов из Пелевина тех времен:
Однажды за обедом в «Гараже» (они сидели в прозрачном выступе на улицу, откуда открывался вид на казино «Шангри-Ла» и редакцию «Известий»), Мюс коснулась его самого больного нерва.
- Все существенные социальные перемены, - сказала она, - очень быстро отражаются в фольклоре. То, что происходит сейчас в России, затрагивает один глубинный, можно сказать, архетипический пласт. Я не очень сложно выражаюсь?
- Ничего, разберусь, - отвечал Степа, подхватывая вилкой колобок риса с полоской сырой туны (он ел суши только вилкой).
- Эта тема, - продолжала Мюс, - столкновение двух исконных начал русской души. Одно из них - доброе, лоховатое, глуповатое, даже придурковатое, словом, юродивое. Другое начало - наоборот, могучее, яростное и безжалостно-непобедимое. Сливаясь в символическом браке, они взаимно оплодотворяют друг друга и придают русской душе ее неиссякаемую силу и глубину.
Степа промокнул салфеткой губы и покосился на аккуратную грудку собеседницы.
- Допустим, - сказал он. - А при чем тут перемены?
- Вот тут и начинается самое интересное, - ответила Мюс. -
Лоховатое начало в русском городском фольклоре много лет было представлено разваливающимся «Запорожцем». А непобедимое начало - бандитским «Мерседесом-600», в зад которому «Запорожец» врезался на перекрестке, после чего и начинался новорусский дискурс. В чем символическое значение перекрестка, объяснять не надо - это и крест Господень, и распутье, и роза ветров… Есть много причин, по которым народная душа вступает в брак с собою именно на перекрестке. Это надо раздвинуть?
Иногда Мюс все же употребляла кальки с английского.
- Нет, не надо, - сказал Степа. Про символический брак он слушать не хотел - слова «бандит», «заД» и «дискурс» в одном предложении не особо радовали. Дело было в том, что попытки Мюс объяснить ему смысл слова «дискурс» не увенчались успехом, и единственная ассоциация, которая у него каждый раз возникала, была с болгарским словом «кур», аналогом великого русского трехбуквенника, отчего «дискурс» казался чем-то вроде дисконтного пениса из Болгарии. Из-за этого смысл фразы делался грозно-многозначительным.
- Важно здесь то, что сегодня этот символический брак происходит в новой форме. Социологи еще ничего не поняли, а фольклор уже отразил случившуюся перемену. Она видна в анекдоте про шестисотый «Мерседес» и черную «Волгу». Как следует из его анализа, оба исконных начала - лоховатое и непобедимо-могучее - получили в народной ментальности новые репрезентации. Эта революция в сознании и есть парадигматический сдвиг. Я понятно говорю?
- Нормально, - сказал Степа. - А что за анекдот такой?
- Ну как же, - ответила Мюс. - Шестисотый «Мерседес» врезается на перекрестке в зад черной «Волге» с тонированными стеклами. Бандит выскакивает из «Мерседеса», начинает прикладом крушить стекла в «Волге» и видит в ней полковника ФСБ. «Товарищ полковник, я все стучу, стучу, а вы не открываете… Куда деньги заносить?»
Степа не засмеялся, а наоборот, сразу пригорюнился. Мюс добавила:
- И чем этот анекдот особенно интересен, это тем, что других после него уже не предвидится. Он, так сказать, один на всех, как победа.
- Какой же это анекдот, - вздохнул Степа. - Это жизнь…
Он и сам всей кожей чувствовал ветер перемен, хоть и не мог найти для его описания таких замечательных слов, какие были у Мюс.
Жизнь менялась. Бандиты исчезали из бизнеса, как крысы, которые куда-то уходят перед надвигающимся стихийным бедствием. По инерции они все еще разруливали по дорогам на вульгарно дорогих машинах и нюхали героин в своих барочных дворцах, но все чаще на важную стрелку с обеих сторон приезжали люди с погонами, которые как бы в шутку отдавали друг другу честь при встрече - отчего делалось неясно, можно ли вообще называть такое мероприятие стрелкой.
Тот переход означал что в стране должны были остаться только две мафии - МВД и ФСБ. Но что означает это движение назад? Тем что ФСБ/МВД стало утрачивать власть, тем что хочет ее перехватить по новому или просто тем, что чекисты переоделись бандитами и пошли на большую дорогу?
>Тот переход означал что в стране должны были остаться только две мафии - МВД и ФСБ. Но что означает это движение назад? Тем что ФСБ/МВД стало утрачивать власть, тем что хочет ее перехватить по новому или просто тем, что чекисты переоделись бандитами и пошли на большую дорогу?
Вы как-то сильно усложняете и конспирологируете. Все просто, рост безработица а 1% вызывает прост насильственной преступности на 2%, падение релальных доходов работающего населения на 1% вызывает рост престпуности на 0.5% (числа прибилизительные, но реальные оценки от них не сильно отличаются).
Как с безработицей не скажу, сложная система учета безработных в РФ не позволяет отследжить, но ясно что выросла, но падение реальных доходов населения примерно на 15% за посл. полтора года вполне себе общее мнение. Как и рост числа насильственных преступлений на 8% в том же временном интервале.
Прибавьте к этому сокращение МВД патрульных "на земле", общую нервозность в обществе, вызванную "вставанием с колен" в путинском стиле и неорпределенностью будущего, снижение эффективности борьбы МВД с оргпреступностью в силу реогранизации. Ну сами понимаете, преступность не могла не вырасти.