Форум С.Кара-Мурзы: Ветка : Статья Рашита Хантемирова, на которую отвечал Геннадий Еременко (РИНЦ)

От	Мак
К	Афордов
Дата	03.10.2014 18:11:09
Рубрики	Прочее; Семинар; Тексты;

Статья Рашита Хантемирова, на которую отвечал Геннадий Еременко (РИНЦ)

РИНЦ: от примитивного мошенничества до растления малолетних

http://trv-science.ru/2014/09/23/rints-ot-primitivnogo-moshennichestva-do-rastleniya-maloletnikh/

23 сентября 2014 года.
Тройцкий вариант (ТрВ) № 163, c. 6, "Бытие науки"

Рашит Хантемиров

Рубрика: Бытие науки

27 комментариев
7154 просм., 208 - за сегодня

Рашит Хантемиров,
докт. биол. наук, вед. науч. сотр. лаб. дендрохронологии
Института экологии растений
и животных УрО РАН (Екатеринбург)

Несколько лет назад, когда создавался Российский индекс научного цитирования (РИНЦ), шли споры о том, насколько полезна будет национальная база научного цитирования. Принципиальные противники утверждали, что ее создание усилит изоляцию научного сообщества России. Мягкие сторонники считали, что от лишней информации вреда не будет, а ошибки со временем будут исправлены. Я придерживался взглядов сторонников. Но опыт последних лет убедил меня в том, что РИНЦ приносит только вред.

Этот вред связан, во-первых, с тем, что база журналов РИНЦ напоминает огромную помойку, в которой непросто отыскать что-либо стоящее. И, во-вторых, с принявшим угрожающие масштабы жульничеством отдельных авторов и журналов при накручивании своих библиометрических показателей, которому руководство РИНЦ потворствует своим принципиальным нежеланием противодействовать. Отдельные образцы мошенничества я хотел бы показать в этой заметке.

Не стану останавливаться на примерах совсем уж заурядных методов повышения своих показателей в РИНЦ некоторыми деятелями от науки, которые приписывают себе публикации и цитирования однофамильцев. Тем более что в этом случае приписки могут быть сделаны помимо воли авторов. Ниже речь пойдет о степени порядочности некоторых журналов, индексируемых РИНЦ. И их авторов.

Рис. Л. Мельника
(Все рисунки по ссылке в начале статьи - Мак)

Уже в первом рейтинге импакт-факторов РИНЦ, опубликованном в начале 2010 года, на первом месте оказался журнал («Сибирский педагогический журнал», ИФ=2,986), который «сделал» себе высокий импакт-фактор с помощью примитивного мошенничества. В список литературы публиковавшихся в этом журнале статей добавлялись ссылки на работы из этого же журнала за предыдущие два года, которые в цитирующих статьях вообще не упоминались.

Мое письмо составителям РИНЦ {Приложение A} (и параллельно пост на популярном в то время форуме «Бытие российской науки» [1]) с советом исключать подобные журналы из РИНЦ привело лишь к тому, что при расчете импакт-фактора этого журнала составители не стали учитывать мошеннические ссылки.

В интервью ТрВ-Наука составители РИНЦ признались, что и сами выявляют некоторые случаи мошенничества: «Например, Воронежское ООО «Научная книга». У них четыре журнала, которые друг друга цитируют» [2]. Но меры свелись, опять же, только к исключению «ложных цитирований» из подсчета импакт-фактора. Это следовало понимать так: если вора поймали за руку, то самым худшим наказанием может стать только отъем наворованного.

Редакции некоторых журналов восприняли это как руководство к действию. Красноярский журнал «В мире научных открытий», например, не стесняется в своих рассылках потенциальным авторам требовать включать в список литературы не менее трех ссылок на этот же или два родственных ему журнала {Приложение B}.

Высокого импакт-фактора эти журналы еще не нажили. В отличие от другой «семейки» — шести журналов издательского дома «Академия Естествознания», Пенза: «Успехи современного естествознания», «Международный журнал экспериментального образования», «Международный журнал прикладных и фундаментальных исследований», «Фундаментальные исследования», «Современные наукоемкие технологии», «Современные проблемы науки и образования». Эти журналы, судя по всему, обходятся без подобных требований в рассылках, опираясь лишь на ядро «проверенных» постоянных авторов.

Журнал «Успехи современного естествознания», например, имеет уже довольно приличный ИФ=0,824 (в 2012 году), не намного отстают «Международный журнал прикладных и фундаментальных исследований» и «Современные наукоемкие технологии». С самоцитированием у каждого журнала всё в пределах нормы. Но в списке наиболее цитирующих журналов практически у каждого одни и те же шесть изданий {Приложение C}.

Рис. 1. Пример стиля цитирования в журналах издательского дома «Академия естествознания» [3]. Из этих 30 ссылок 28 сделаны на журналы этого
«дома»

Схема накручивания импакт-фактора несложная — «проверенные» авторы в свои «статьи» объемом в одну-две страницы вставляют, обычно после какой-либо общей фразы во введении, несколько десятков ссылок на журналы «шестерки» (рис. 1) {Приложение D}.

Некоторые из авторов — «альтруисты» (как в этом примере), другие «работают» и на себя тоже. Например, в № 4–2 «Международного журнала экспериментального образования» за 2013 год [4] на шести страницах (со 124-й по 129-ю) опубликовано 5(!) «статей» с одним и тем же набором пяти авторов из Государственного технического университета в г. Комсомольск-на-Амуре (А.В. Космынин, С.П. Чернобай и др.). В каждой «статье» один и тот же список литературы из 18 источников — все из журналов «шестерки», при этом авторы всех цитируемых статей — А.В. Космынин и С.П. Чернобай.

Пожалуй, заслуживает упоминания еще один постоянный автор этих журналов, М.А. Назаренко, директор Филиала Московского государственного института радиотехники, электроники и автоматики в г. Дубна. С неуемной энергией он публикует «статьи» про индекс Хирша. С одной лишь целью — увеличить собственный Хирш в РИНЦ, ну и попутно импакт-фактор журналов «шестерки».

Типичный пример — его «труд» «Индекс Хирша и другие наукометрические показатели в процессе регионализации высшего образования» [5]. «Статья» состоит из трех небольших абзацев, но в них сделано 19 ссылок. Все — на свои «работы», опубликованные в изданиях «Академии Естествознания».

Еще один тип накручивания им-пакт-фактора можно показать на примере журнала «АПК: экономика, управление» (ИФ=1,332 в 2012 году). Львиная доля цитирований этого журнала приходится на… реферативный журнал «Экономика сельского хозяйства» {Приложение E}. Хотя у обоих журналов один и тот же главный редактор, вряд ли можно обвинить его в мошенничестве. Претензии нужно адресовать сотрудникам РИНЦ — каким это образом аннотации из реферативного журнала (а это не единственный в РИНЦ) числятся статьями, в каждой из которых сделана одна ссылка (на реферируемую статью, естественно).

А вот апофеоз жульничества. Взгляните на рейтинг журналов по импакт-фактору РИНЦ за 2012 год. На первом месте «Вестник ТОГИРРО» (Тюменский областной государственный институт развития регионального образования) с импакт-фактором 19,636 {Приложение F}! Куда там новосибирским педагогам до тюменских! Схема накрутки обычная. Почти все цитирования идут за счет журнала «Региональное образование XXI века: проблемы и перспективы». Состав редколлегий обоих журналов практически идентичен. Руководит ими профессор Ольга Владимировна Ройтблат, лауреат всевозможных премий и руководитель различных объединений.

Необычность здесь не только в запредельном импакт-факторе. Его удалось легко нагнать потому, что в 2010– 2011 годы каждый выпуск журнала состоял из одной монографической работы. Поражает другое. Ссылки на работы в «Вестнике ТОГИРРО» вставляют в работы детей!

В одном из номеров журнала «Региональное образование XXI века: проблемы и перспективы» опубликовано около трех десятков исследовательских проектов детей разно-го возраста, в основном школьников. В список литературы большинства из этих работ вставлено по 7-8 ссылок на свежие публикации из «Вестника ТОГИРРО», которые не имеют никакого отношения к темам проектов. Можно допустить, что ученики старших классов без подсказки взрослых решили посодействовать своим наставникам. Но «нужные» ссылки вставлены и в публикации, авторы которых — воспитанники детского сада! Вот, к примеру, работа «Выращивание огурцов зимой на подоконнике». Список литературы включает 15 работ (рис. 2).

Рис. 2. Список литературы в статье «Выращивание огурцов зимой на подоконнике» из журнала «Региональное образование XXI века: проблемы и перспективы»

В тексте ни одна не упоминается. Поэтому трудно определить, на каком этапе выращивания огурцов дети использовали, например, сведения из работы Е.Н. Володиной «Романы В. Дудинцева: типология и эволюция жанра», опубликованной в «Вестнике ТОГИРРО».

В 90-е годы из-за определенной категории дельцов сложилось стойкое мнение, которое почти не изменилось и по сей день, что если человек богатый, значит он вор. РИНЦ очень успешно формирует представление, что если у журнала высокий импакт-фактор, а у автора высокий индекс Хирша — значит они мошенники. И даже более того. РИНЦ, на мой взгляд, дискредитирует не только использование наукометрических показателей, но и саму научную деятельность в России.

Влиятельность РИНЦ с каждым годом растет: его данные используют Минобрнауки и ФАНО при оценке деятельности организаций, ВАК — для оценки активности членов диссоветов, РНФ — при установке пороговых критериев для заявителей; данные РИНЦ интегрированы в «Карту российской науки». Тем самым масштабы наносимого РИНЦ ущерба растут с каждым годом.

Что же следует предпринять? У меня нет иллюзий по поводу доброй воли руководства РИНЦ по исправлению ситуации. Я несколько раз писал им о замеченных искажениях в их системе. Ответа ни разу не получил. В некоторых случаях, возможно с моей подачи, делались лишь косметические улучшения. Насколько я понимаю, цель РИНЦ — охватить в России всё что можно. И ограничивать выбор журналов какими-либо критериями он принципиально не собирается.

Закрыть РИНЦ тоже нельзя, поскольку это коммерческий проект. Поэтому, как мне кажется, эффективными могут быть только действия по разъяснению вреда от его деятельности. В надежде, что это приведет к отказу от использования данных РИНЦ государственными структурами.

Возможна еще и организация общественного контроля за моральным и научным уровнем российских журналов по образцу проекта Диссернет, а также осуждение мошенников научным сообществом. Но на это мало надежды. Даже в моем приличном вроде академическом институте призыв руководства воздержаться от публикации статей в журналах-мошенниках встретил на Ученом совете яростное несогласие некоторых завлабов.

Заменой РИНЦ в деле оценки активности российских ученых и научных организаций может стать «Карта российской науки». Конечно, при условии исключения из нее данных РИНЦ. В «Карте» собрана информация из баз данных Web of Science (Core Collection) и Scopus (еще не выложена). Почти все более или менее приличные российские журналы уже индексируются этими двумя базами данных. Те немногие достойные российские журналы, которых там еще нет, могут поправить положение, выполнив несложные (по меньшей мере в случае Scopus) требования.

1. www.scientific.ru/dforum/scilife/1275037069

2. http://trv-science.ru/2010/07/20/provedite-poisk-v-rinc-samostoyateln

3. http://elibrary.ru/item.asp?id=21075070

4. http://elibrary.ru/contents.asp?issueid=1139315

5. http://elibrary.ru/item.asp?id=20524305

От	Ikut
К	Мак (03.10.2014 18:11:09)
Дата	03.10.2014 19:27:53

Нас того гляди отключат и от WoS и от SCOPUS, хоть РИНЦ будет (-)

От	Афордов
К	Ikut (03.10.2014 19:27:53)
Дата	04.10.2014 10:26:05

Не отключат. Эти устройства по сбору наших идей им полезны. Но РИНЦ нужен

РИНЦ нужен нам самим для понимания процессов в нашей науке и нельзя позволить заменить его Картой российской науки, созданной либералами-западниками, которые хотят уничтожить конкурента в борьбе за финансирование.

От	miron
К	Афордов (04.10.2014 10:26:05)
Дата	04.10.2014 12:04:11

Вы думаете, что в текстах, имеющихся в РИНЦ, есть новые идеи? Все идеи сейчас на

английском.

>РИНЦ нужен нам самим для понимания процессов в нашей науке и нельзя позволить заменить его Картой российской науки, созданной либералами-западниками, которые хотят уничтожить конкурента в борьбе за финансирование>

Да не нужна сейчас гражданская наука РФ. Она нужна только военным. Науку следует финансировать не для поиска нивых явлений, это на пользу амерам, а для того, чтобы ученые РФ смогли понять, что пишется в Натуре и Сайнсе.

От	Афордов
К	miron (04.10.2014 12:04:11)
Дата	07.10.2014 13:07:19

С.Кара-Мурза. Социальные функции науки

Функция поиска новых идей лишь небольшая часть разнообразных функций науки. Поэтому РИНЦ нам нужен, чтобы отслеживать жизнь и той части науки, которая занимается своей скромной но необходимой функцией сопровождения процессов нашей отечественной социосферы, техносферы и биосферы. О многих функциях науки подробного написал С.Г.Кара-Мурза. Вы эту статью наверняеа знаете, но о ней полезно напомнить остальным читателям нашей дискуссии.

http://vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/ECCE/KARAM.HTM

СОЦИАЛЬНЫЕ ФУНКЦИИ НАУКИ В УСЛОВИЯХ КРИЗИСА

С.Г. Кара-Мурза

Кара-Мурза Сергей Георгиевич, - доктор химических наук, профессор, гл. научн. сотр. Аналитического центра по научной и промышленной политике Министерства науки и технологий РФ и РАН. Тел. (095) 916-6915, факс (095) 917-8540. 103064, Москва, пер. Обуха, 8а

Авторитетная организация ООН по промышленному развитию (ЮНИДО) определяет “здоровье” промышленности разных стран. По большому числу данных вычисляется обобщенный показатель, затем строится график изменения этого показателя по годам-как “график температуры” больного. По этим графикам видно, как обстоят дела в разных странах, их перспективы. Кто-то находится в состоянии “развития”, кто-то переживает “бум”, другие - “застой” или “депрессию”. Кое-кто даже испытывает “кризис” - явление циклическое и краткосрочное. Но есть в мире три страны, график “здоровья” которых отражает состояние, которое можно назвать “разрушенное хозяйство”. Он совершенно особой формы, его ни с каким другим не спутаешь. Всего три страны - Ирак, бывшая Югославия и бывший СССР. Три страны, по которым прокатилась опустошительная война. В двух странах явная, а у нас - скрытая, под названием “реформы”.

В таком трудном положении политики лихорадочно ищут, на чем бы можно было сэкономить. Взгляд, который они бросают на любую сферу деятельности, содержит немой вопрос: зачем она нужна? Нельзя ли ее урезать или вообще устранить? С сомнением смотрят на науку - не роскошь ли это сегодня? Какова в ней необходимость именно в момент тяжелого кризиса?Ученых не спрашивают, но им надо бы объясниться хотя бы между собой. Заметим сразу: обстановка для разумного и спокойного разговора о науке сегодня очень неблагоприятна.

Уровень понимания “анатомии и физиологии” науки и ее роли резко снизился даже по сравнению с 1980-ми гг., когда верхушка партийной и государственной номенклатуры сдвинулась в сторону антиинтеллектуализма. Но все же еще можно было слышать выражения вроде “нет ничего практичнее хорошей теории”. Сегодня, в условиях общей тяги к простым решениям (что обычно для кризисов), в большинстве случаев под наукой подразумевают технологию -приложение научного знания в виде новых продуктов или технологических процессов.

Это - подмена предмета разговора. С одной стороны, это сужение проблемы (технология - лишь часть целостной научно-технической системы страны). В то же время, это перенос проблемы в сферу, лежащую в основном вне науки. Превращение знания в технологию и ее освоение в производстве - процессы, обусловленные общим экономическим положением. Отсутствие платежеспособного спроса на технологии при рыночных отношениях -фактор фундаментальный, который не может быть компенсирован хитроумными решениями в рамках научной политики. Пока он действует, возможны лишь “точечные” решения по созданию небольших анклавов социальной практики (производства и др.) с применением высоких технологий, в том числе отечественного происхождения. Этим необходимо заниматься, но это - очень небольшая часть проблемы *.

* Чтобы не вызывать ненужных здесь споров, не буду развивать эту тему, а отмечу лишь, что в условиях нынешнего кризиса работа над “собственными конкурентоспособными технологиями" в принципе смысла не имеет. Она должна вестись только с целью сохранить отечественные технологические школы, которые после выхода из кризиса будут ориентированы не на пресловутую конкурентоспособность, а на решение национальных проблем России.

Главные ошибки в оценке полезности науки, особенно в период кризиса (хотя и в стабильные периоды тоже, но тогда ошибки менее опасны), порождены не отсутствием хороших методик “измерения”, а структурными причинами - тем, что из поля зрения выпадают многие важнейшие функции науки, которых просто не замечают, когда наука функционирует. Мы обычно не думаем о счастье дышать, а утопленники нам уже не могут растолковать.

Те, кто соблазняются идеей “на время”, до лучших времен, снять науку с довольствия, исходят из разумного постулата: научное знание не имеет границ, и в нашем глобализованном мире многими плодами науки можно пользоваться, не имея собственной, национальной науки. От этого приемлемого утверждения неявно переходят к подлогу, считая, что извне можно получить все необходимые плоды науки. Многие, - но не все. И как раз среди тех “продуктов науки”, которые невозможно купить или позаимствовать за рубежом, есть и такие, что необходимы для самого существования страны как социальной, культурной и экономической целостности. Конечно, и многие из тех плодов науки, что можно купить за рубежом, гораздо дешевле можно получить от своих ученых. Но для простоты поставим вопрос резко и будем говорить лишь о том, что нельзя купить ни за какие деньги.

Россия, которая сложилась не просто как страна, но и как одна из крупных мировых цивилизаций, долгое время жить без своей науки не может. Когда основной поток знаний и технологий из мировой науки будет поступать в Россию, минуя “фильтр” собственной науки, которая увязывает эти знания и технологии с географической, культурной и социальной реальностью России, станут быстро размываться те самобытные цивилизацион-ные контуры, которые соединили множество земель и народов в нашу большую и необычную страну.

Чтобы оценить эту опасность и определить минимальную, критическую величину и силу потребной России науки, мы должны видеть в ней не только одну из полезных отраслей хозяйства и духовной деятельности, a cucrneмообразующий фактор России, один из ее корней. Перечислим те каналы и воздействия, через которые отечественная наука участвует в создании, скреплении и развитии России и ее народа. На период кризиса, т.е. когда под угрозу поставлено именно воспроизводство России, эти функции и есть главный предмет оценки эффективности науки.

- Наука через систему образования, средства массовой информации и личные контакты значительной прослойки ученых формирует рационально мыслящего человека с современным взглядом на мир, природу и общество.

Не располагая крупным научным сообществом, выросшим на почве национальной культуры, Россия не смогла бы произвести эту работу, так как для восприятия научного знания и метода и включения их в интеллектуальное обращение для народа необходимо, чтобы они были “переведены” на язык родной культуры. Исключительная устойчивость советского народа в войне 1941-1945 гг. и народа России в условиях тяжелого кризиса сегодня - в большой степени результат длительного “воспитания наукой”.

Это воспитание обладает инерцией. Можно показать, что до настоящего времени существующая в России наука эффективно выполняет эту функцию, и срыва не произошло, но он возможен уже в следующем поколении. При этом не произойдет “возвращения” людей к нормам доинду-стриальной, крестьянской культуры. Дерационализация мышления урбанизированного населения в условиях социального стресса порождает “цивилизацию трущоб” с массовым антиобщественным поведением, наркоманией и инфекционными заболеваниями. Экономический и социальный ущерб от “одичания” значительной части населения не идет ни в какое сравнение ни с затратами на науку, ни с выгодами от нескольких броских технологий.

Выполнение научным сообществом функции рационализации массового сознания сегодня затруднено следующими факторами. Во-первых, новый политический порядок в России использует в качестве главного средства господства не убеждение и принуждение, а внушение и соблазн (манипуляцию сознанием). Для успешной манипуляции необходима достаточно глубокая дерационализация мышления, снижение способности граждан к логическим умозаключениям и внедрение в массовое сознание упрощенных стереотипов. Именно этим, а не низким культурным уровнем руководства телевидения объясняется заполнение его программ самой низкопробной продукцией масс-культуры, фальшивой мистики и “лабораторными” суевериями - при почти полном устранении просветительского научного дискурса. Просветительская и рационализирующая деятельность науки оказалась в оппозиции сознательной политике государства.

Трудность положения не только в том, что наука России, будучи по своему социальному генотипу наукой государственной, не готова к роли оппозиции. Более важен тот факт, что в идеологическом отношении научное сообщество в массе своей поддержало перестройку и реформу и стало их движущей культурной силой. В результате возник конфликт ролей - в качестве идеологических работников ученые стали высказывать утверждения, противоречащие тому, что они знали как специалисты и должны были бы высказывать как просветители *. При этом авторитет, завоеванный учеными на предыдущем историческом этапе, усугубил негативное воздействие ученых-идеологов на общественное сознание: одно дело, когда иррациональное или алогичное утверждение делает прорицательница или астролог, другое дело - известный академик-физик или нейробиолог.

* Сегодня, когда потребность политической системы в идеологической поддержке ученых исчезла, это противоречие не так заметно -ученые исчезли с политической арены в обеих своих ипостасях. Но противоречие не исчезло, а лишь приняло латентную форму. Оно хорошо отражено в текстах конца 1980-х-начала 1990-х гг.

Во-вторых, на восприятие просветительских сообщений ученых влияет их статус в обществе. Этот статус в последние десять лет демонстративно понижался. Например, в обществе создавалось впечатление (может быть, даже и обманчивое), что именно наука является объектом преднамеренной дискриминации. Раздражение вызывает и риторика реформы, противоречащая логике и фактам. Например, приходится слышать выражения типа “дальнейшее развитие российской науки” в момент, когда в докладе Всемирного экономического форума в Давосе отмечено, что Россия по затратам на науку опустилась ниже Тайваня -маленькой страны, имеющей статус “развивающейся”. Вся гласная научная политика строилась исходя из иррациональных утверждений о “неконкурентоспособности” нашей науки, что якобы оправдывало демонтаж всей системы отраслевых научно-технологических организаций *.

* Сама эта гласная научная политика стала средством подрыва логического мышления. И одной связке делались такие утверждения: “советская научно-технологическая система была милитаризована и направляла основные усилия на создание оружия - советская научно-технологическая система оказалась неконкурентоспособной и должна быть демонтирована - советские системы оружия не уступают лучшим мировым образцам и на многих направлениях превосходят их”.

Всем известно плачевное финансовое положение, в которое были поставлены наука и ученые. Но ни ученые, ни обыватели в целом не могли принять в качестве объяснения этого отсутствие финансовых средств для науки, поскольку рядом на их глазах огромные государственные средства расходуются на необъяснимые и несвоевременные причуды. Так, все отделения Сбербанка в Москве провели дорогостоящий ремонт, перепланировку помещений и их отделку дорогими материалами. Вблизи метро “Академическая” - в районе, где сосредоточено большинство институтов Российской академии наук, -выстроено по специальному проекту здание центрального офиса Сбербанка, поражающее своей вызывающей роскошью. На этом фоне радикальные действия ряда авторитетных ученых (голодовки и даже самоубийства), которые не вызвали адекватных жестов правительства, усугубили кризис в отношениях науки и общества.

Несмотря на эти факторы, просветительское воздействие российской науки на общество еще, видимо, не упало ниже критического уровня.

- Наука, охватывая своими наблюдениями, экспедициями и лабораторными исследованиями все пространство страны, дает достоверное знание о той реальной (и изменяющейся) природной среде, в которую вписывается вся хозяйственная и общественная жизнь народа.

Этого знания не может заменить ни изучение иностранной литературы, ни приглашение иностранных экспертов. Слишком велик в исследовании био- и геосферы России вес неявного знания, хранящегося в памяти, навыках и личных архивах национального научного сообщества. Еще более сложной и широкой задачей является “объяснение” этого знания политикам и хозяйственникам, широким слоям народа. Это может сделать только авторитетное и достаточно крупное отечественное сообщество ученых и околонаучные культурные круги.

Этот тип знания обладает значительной инерцией. Оно “работает” даже значительное время после свертывания (“замораживания”) экспедиций и наблюдений - если в стране остались производившие это знание ученые, которые ведут обработку материалов и сообщают знание через множество каналов информации. Именно таково положение в российской науке сегодня, и эта функция выполняется ею, с учетом предоставленных ресурсов, весьма эффективно (хотя, конечно, эффект мог бы быть увеличен с помощью создания организационных условий, адекватных реальности).

Здесь, однако, гораздо большее воздействие, чем в первом случае, оказывают ограничения, накладываемые экономическим кризисом и сменой форм собственности. Исчезло державное государство как главный субъект, заинтересованный в исследовании природной среды России независимо от рыночных критериев. Рыночные же критерии мотивировать такие исследования не могут, поскольку добыча большинства видов сырья в России с точки зрения мирового рынка рентабельной не будет.

С точки зрения указанной функции науки очевидно, что исходная идея перестройки науки (поддерживать лишь блестящие и престижные научные школы) была принципиально ложной. Здравый смысл говорит, что посредственная и даже невзрачная лаборатория, обеспечивающая хотя бы на минимальном уровне какую-то жизненно необходимую для безопасности страны систему (например, Гидрометеослужба), важнее престижной и даже блестящей лаборатории, не так непосредственно связанной с потребностями государства. Пожертвовать посредственными лабораториями, чтобы за счет их ресурсов укрепить блестящие, невозможно - особенно в условиях кризиса *.

* Кроме того, введение в государственную практику в качестве критерия при финансировании исследований “престижа” или “уровня” научной лаборатории нереалистично, так как этот критерий не является операциональным, не можетбыть надежно формализован, а его применение на деле превращается в конкурс влиятельности научных группировок или отдельных ученых, что в условиях общего кризиса лишь увеличивает напряженность в социальной системе науки. Прямой волюнтаризм государственных органов предпочтительнее скрытого.

Свертывание “посредственных” исследований во многих случаях оказывает и большой психологический эффект, усугубляющий кризис в отношениях науки и общества. Особенно это касается прекращения недорогих, но регулярно исполняемых работ, необходимых для поддержания больших национальных ценностей, создаваемых наукой. Многие из таких работ продолжаются десятки или даже свыше сотни лет и их пресечение приводит к значительному обесцениванию всего прошлого труда и созданию огромных трудностей в будущем. Таковы, например, работы по поддержанию коллекций (семян, микроорганизмов и т.п.), архивов и библиотек *. Таковы и некоторые виды экспедиционных работ и наблюдений, например, проведение регулярных гидрологических наблюдений (разрезов). Сейчас прекращены гидрологические разрезы на Черном море, начатые еще в прошлом веке и проводившиеся во время Великой Отечественной войны даже при непосредственной опасности бомбежек и обстрелов гидрологических судов.

* В научном сообществе хранится и вошедшее в “историческую память” национальной науки предание о том, как в блокадном Ленинграде голодающие сотрудники сохранили без потерь весь банк семян культурных растений -уникальное достояние России. Резкое сокраращение финансирования этой работы именно сегодня, когда ценность этого банка возрастает ввиду мировой тенденции к патентованию генов растений, воспринимается именно как символ.

Такие изменения относятся к разряду критических явлений, по которым судят о долгосрочных намерениях государства и статусе науки в обществе. Их эффект усугубляется тем, что граждане при этом проводят сравнение установок государства в аналогичных экстремальных условиях, из чего и делается вывод о векторе государственной политики. Во время Гражданской войны, при гораздо более глубоком экономическом спаде, работы крупной комплексной экспедиции Российской академии наук в районе Курской магнитной аномалии велись даже в зоне боевых действий.

Ниже очень коротко перечислю другие сходные “неявные” функции отечественной науки, приобретающие критическое значение во время кризисов.

- В тесной связи с изменяющейся природной, техногенной и социальной средой изменяются люди, их коллективные общности (народы и этносы), все общество. Процессы этно- и социогенеза, ускоряющиеся в условиях природных и социальных кризисов, в принципе не могут быть удовлетворительно изучены и объяснены без собственной национальной науки. Этнографическое исследование “извне” всегда будет, по принципиальным методологическим причинам, “империалистическим”, изложенным на чужом языке.

В конце XX в. Россия втягивается в очередной пик бурного этногенеза и социальных преобразований. Оставить сегодня этот процесс без широкого научного сопровождения - значит заложить разрушительные заряды незнания и непонимания, которые взорвутся завтра. Этно- и социогенез должны быть объектом комплексного изучения, а не только общественных наук, ибо речь идет о процессах, тесно связанных с изменениями в природной среде и техносфере. Активное участие в этих процессах (особенно если они приобретают форму конфликта) принимает национальная интеллигенция. Поучительна история экологических движений, сыгравших важную роль в формировании “национального самосознания” на завершающей стадии перестройки или связь технологических решений с ростом межэтнической напряженности (например, решения о строительстве комплекса по ликвидации химического оружия в г. Чапаевске).

Пока что указанная функция науки удовлетворительно обеспечена усилиями старших поколений научных и практических работников, но есть опасность разрыва поколений, так что через 10 лет может возникнуть провал.

- Создаваемая для хозяйства, обороны, всего жизнеобеспечения государства и общества техносфера гораздо сильнее, чем принято думать, связана с природной средой и культурой страны. Поэтому, хотя многие ее элементы и целые блоки могут быть импортированы или созданы с помощью переноса знаний и технологий, техносфера страны в целом, как единая система, в большой степени зависит от усилий отечественной науки, причем усилий непрерывных.

В России уже создана огромная и специфическая техносфера, функционирование которой должно обеспечивать (не говоря уже о ее развитии) адекватное по масштабам и структуре национальное научное сообщество. Вез него эта техносфера не может быть даже безопасно “заморожена” и демонтирована.

Для выполнения этой функции мощности нынешней российской науки явно не хватает из-за распада отраслевой системы. В начале реформы предполагалось, что государство возьмет на себя заботу лишь о фундаментальной науке, предоставив системе прикладных исследований и разработок приспосабливаться к рыночным условиям. Оказалось, однако, что поддержка прикладных НИОКР через рыночные механизмы “запаздывает”, а в условиях кризиса приоритетными и срочными с точки зрения государства и общества становятся многие направления прикладных исследований (например, анализ причин и подходов к предотвращению техногенных аварий и катастроф).

Что же касается эффективности (т.е. соотношения эффект/затраты) прикладной науки, то именно в выполнении этой функции ее следует считать аномально высокой. Эксперты уже к 1994-1995 гг. прогнозировали обвальное нарастание техногенных катастроф, которого пока что удается не допустить.

- Мир в целом втягивается в глубокий глобальный кризис (“кризис индустриализма”, “третья волна цивилизации”), симптомами которого служат частичные кризисы -экологический, энергетический, демографический, культурный и др. Россия - первая крупная цивилизация, которая испытала на себе воздействие этого кризиса в его радикальной форме. Наука России уже накопила большое, хотя еще недостаточно оформленное, знание о поведении технологических, социальных и культурных систем на изломе, при крупномасштабных переходах “порядок-хаос”. Развитие и формализация этого знания, которое совершенно по-новому ставит многие фундаментальные вопросы, важно для самой России, но не в меньшей степени - и для мирового сообщества.

Пока что функция систематизации, теоретической обработки и представления знаний о небывалом цивилизационном кризисе, который переживает Россия, выполняется, видимо, неудовлетворительно. Во-первых, имеются большие методологические трудности для ученых, которые наблюдают кризис “изнутри” и не могут в достаточной мере отвлечься от этических оценок. Во-вторых, вся общественная жизнь в России слишком идеологизирована, что ограничивает свободу исследований и дискуссий. В результате общество и государство не получают тех знаний о кризисе, которые наука уже могла бы предоставить. А мировое сообщество (прежде всего научное) имеет весьма искаженное представление о происходящих в России процессах, и их мифологизация наносит ущерб России.

- Россия живет в быстро изменяющемся мире, который к тому же создает огромный запас знаний о природе и человеке. Знания из этого мира и о нем, необходимые для развития и самого существования России, поступают в нее извне по механизму push-pull (“тяни-толкай”). Только сильная и структурно полная отечественная наука может служить тем механизмом, который доставляет в страну нужное для нее знание из всей мировой цивилизации. Страны, не обладающие таким механизмом, получают отфильтрованное и искаженное знание, утрачивают реальную независимость и вовлекаются главными мировыми державами и блоками в их орбиту в качестве “материала”.

Пока что эта функция выполняется недостаточно удовлетворительно - в основном по тем же причинам, что и предыдущая. Ученые России -социальная группа, проявившая исключительно высокую активность в период перестройки и реформы и сама подпавшая под влияние созданных в это время идеологических мифов евроцентризма. В результате восприятие, осмысление и изложение знаний о процессах, происходящих в мире, носят сегодня заметную идеологическую окраску, искажающую информацию.

Указанные стороны бытия России отечественная наука обеспечивает знанием в любые периоды - и стабильные, и переходные. В настоящее время Россия переживает период нестабильности, кризиса и переходных процессов. В это время на науку возлагаются совершенно особые задачи, которые в очень малой степени могут быть решены за счет зарубежной науки, а чаще всего в принципе не могут быть решены никем, кроме как отечественными учеными.

Например, в условиях кризиса и в социальной, и в технической сфере возникают напряженности, аварии и катастрофы. Обнаружить ранние симптомы рисков и опасностей, изучить причины и найти лучшие методы их предотвращения может лишь та наука, которая участвовала в формировании этих техно- и социальной сфер и “вела” их на стабильном этапе. Если мощность науки во время кризиса недостаточна, число техногенных и социальных катастроф будет нарастать, а расходы на устранение последствий будут увеличиваться в непредсказуемых масштабах.

В условиях острого кризиса возникает необходимость в том, чтобы значительная доля отечественной науки перешла к совершенно иным, нежели обычно, критериям принятия решений и организации - стала деятельностью не ради “увеличения блага”, а ради “сокращения ущерба”. Это задает особое направление в оценке эффективности. Оценки по необходимости должны носить сценарный характер и отвечать на вопрос: “Что было бы, если бы мы не имели знания о данной системе или процессе?” Заменять такие оценки подсчетом выгод от внедрения той или иной технологии (которую к тому же в нынешних условиях чаще бывает выгоднее импортировать) - это уводить внимание от главного. Трудность перехода к иным критериям заключается в том, что полезность исследований, направленных на предотвращение ущерба, в принципе не только не определяется, но даже и не осознается именно тогда, когда данная функция выполняется наукой эффективно. Пока нет пожара, содержание пожарной команды многие склонны были бы рассматривать как ненужную роскошь -если бы не коллективная память. Наука, которая имеет дело с изменяющейся структурой рисков и опасностей, опереться на такую коллективную память не может.

В значительной (возможно, большей) части усилий научной системы России вследствие кризиса требуется изменение приоритетов и даже типа деятельности. В 1930-е гг. в СССР сложилась и до конца 1980-х гг. существовала жесткая общественная система с высокой стабильностью и предсказуемостью основных параметров жизнеустройства. В соответствии с этой ее характеристикой сформировались критерии выбора приоритетов в науке и способ составления научных и научно-технических программ и проектов.

Однако уже целое десятилетие Россия живет и одно-два десятилетия будет жить в совершенно иной ситуации - в процессе череды сломов и быстрых изменений основных систем жизнеустройства. Возникает насущная потребность срочного получения от науки ответа на множество возникающих неожиданных новых, а порой беспрецедентных вопросов. Знанием для выбора лучших или хороших решений проблем, встающих перед Россией, общество на интуитивном уровне не располагает как в силу их принципиальной новизны, так и из-за утраты необходимой части исторической памяти в ходе индустриализации и урбанизации.

В науке различаются два разных взгляда на мир: есть наука бытия - такой тип видения мира и постановки научных проблем, при котором внимание сосредотачивается на стабильных процессах и отношениях, и есть наука становления - когда главным объектом исследования становятся именно нестабильность, перестройка систем, кризис старого и зарождение нового.

Оба эти типа научного знания и научной деятельности необходимы и дополняют друг друга. Однако в различные периоды существования общества приоритеты меняются, в совокупности ведущихся научных работ доминирует тот или иной подход. Сейчас Россия переживает такой этап, когда должны быстро создаваться и поддерживаться исследовательские группы, лаборатории и даже центры, ведущие НИОКР в духе науки становления. Между тем инерция огромной системы советской науки такова, что существующие лаборатории самопроизвольно переключиться на иной тип критериев (и даже иной тип мышления - освоить философию нестабильности) не могут. Побуждать и стимулировать их должна сознательная научная политика государства.

Наука России унаследовала от советской науки замечательные, ведущие в мире школы в области “науки становления”. Отечественные ученые внесли огромный вклада развитие фундаментальных математических и физических теорий перехода “порядок-хаос”, учения о катастрофах, понятий критических явлений. Многие из этих современных фундаментальных теорий нашли практическое приложение в исследованиях и разработках в области процессов горения и взрыва и цепных химических реакций, в аэро- и гидродинамике, океанологии и т.д. Взгляд на мир через понятия порядка, хаоса и самоорганизации ученые России обращали не только на явления природы и техники, но и на общественные процессы. М.М. Бахтин заложил основы большого мирового направления научного осмысления культуры.

Эти заделы и наличное знание сами собой, однако, не складываются в комплексные научные проекты и программы, отвечающие на вставшие перед обществом и грядущие проблемы. Эти проекты и программы составляются в основном в старом ключе. Для перехода на новый уровень нужна политическая воля “социального заказчика”, выраженная или в деньгах, или в административных решениях.

Кратко опишем две комплексные новые проблемы, адекватный ответ на которые невозможен без крупного междисциплинарного исследования

ответ на которые невозможен без крупного междисциплинарного исследования нового для нашей науки типа.

Массовая наркомания и изменение общественных институтов. Наркомания - сложное биологическое и социальное явление. В советское время она находилась в латентном и допороговом состоянии и предметом крупных научных программ не являлась. Сегодня положение резко изменилось, но отклика в науке не получило. Между тем освоение большого запаса знаний, накопленных по этой проблеме в зарубежной науке, при всей его необходимости, недостаточно. Само явление наркомании тесно связано с социальными и культурными условиями, и простой перенос подходов других стран не годится. Кроме того, наркомания Запада-явление сравнительно стабильного городского общества. В России и странах СНГ она становится острой социальной проблемой в условиях кризиса и нестабильности.

В целом общество России не готово к удару массовой наркомании. Нет никаких признаков того, что руководство системы народного образования имеет обоснованную концепцию перестройки школы в связи с появлением этого нового фактора. Также нет видимых свидетельств подготовки к кардинальной перестройке пенитенциарной системы *.

* Появление в местах заключения трех групп риска (наркоманов, гомосексуалистов и больных СПИДом), по численности превышающих некоторый критический предел, принципиально изменяет положение, создавая массовую угрозу не только здоровью, но и самой жизни заключенных. Если государство при этом продолжает использовать старый тип мест заключения, оно становится фундаментально неправовым (заключение превращается во внесудебную расправу).

Пока что комплексной проблеме наркомании посвящаются частные программы (в основном в сфере здравоохранения и права). Нужна единая программа хотя бы по выяснению реальной структуры проблемы (построение ее “карты”) и. переводу накопленного в мировой науке знания на язык российской действительности в рамках анализа информации.

Массовое недоедание и его последствия в условиях России. В 1996 г. состояние с питанием населения России перешло критический рубеж: городское население в среднем получает менее 55 г белка в день. При этом за последние годы произошло такое социальное расслоение, что острая белковая недостаточность сосредоточилась в бедной половине общества. Половина обследованных женщин имеет потребление белка ниже установленного ВОЗ безопасного уровня. У трети населения под воздействием белковой недостаточности происходят негативные физиологические изменения, а 9-10 млн человек уже несколько лет имеют питание ниже физиологического минимума, т.е. необратимые изменения в организме приводят их к быстрой преждевременной смерти.

Все это - новые явления для России, после 1933 г. не знавшей голода (голод 1933 г. был острым и кратковременным и не оставил никакого полезного опыта). В отличие от России начала века и от современных стран “третьего мира”, ни общество, ни семья, ни государственный аппарат нашей страны сегодня не имеют ни личных навыков, ни общественных и государственных институтов, чтобы нейтрализовать самые разрушительные последствия недоедания и несбалансированности питания. Россия не имеет “культуры голода” *.

* Такую культуру имела крестьянская Россия начала века (например, широкое употребление лебеды в пищу). Но сегодня все это забыто, а главное, несбалансированность питания сосредоточена сейчас не в деревне, а в городе.

Насущно необходимые навыки и институты не возникнут сами собой (вернее, они возникают слишком медленно, с излишними жертвами и потерями). Здесь должна оказать помощь наука, способная снабдить общество и государство целостным знанием об огромной медико-биологической, культурной, социальной и политической проблеме - так, как она встает именно в России конца XX в.

Главный критерий оценки состояния науки страны сегодня - возможность ее воспроизводства (восстановления) после выхода из кризиса, а вовсе не ее способность “создавать конкурентоспособные технологии”. Для восприятия этого критерия и вытекающей из него оценки необходимо, однако, разобраться в культурных и организационных особенностях российской науки, которые складывались не на основе логического расчета, а исторически. Но главный критерий - не единственный.

Противоречивость ситуации состоит в том, что в выборе решений приходится следовать двум разным группам критериев: с одной стороны, необходимо гарантировать сохранение “генетического механизма” науки России с тем, чтобы после преодоления кризиса она могла быть возрождена в необходимом объеме и с необходимой структурой. С другой стороны, как раз в течение критического переходного периода резко возрастает необходимость в научном знании, добытом именно отечественными учеными, - т.е. потребность в активно действующей, актуальной науке.

Между этими двумя задачами противоречие в том, что они решаются по-разному и обе требуют значительных средств. Сохранение “генофонда”, матрицы большой научной системы -задача консервации. Это требует снижения активных процессов, сокращения продуктивной деятельности, что можно уподобить анабиозу. Подлежат сохранению не обязательно наиболее продуктивные и дееспособные сегодня структуры, а те, которые легче переносят экстремальные трудности, сохраняя при этом культурный тип российской науки.

Напротив, активно производить в нынешних условиях конкретные знания лучше могут, возможно, менее живучие, временные группы и лаборатории, способные срочно мобилизовать весь свой ресурс, “выложиться”, как в спринте. Таким образом, должно быть разработаны и реализованы две принципиально разные и конкурирующие за ресурсы программы (хотя некоторые блоки их будут совпадать и, при прочих равных условиях, им должен отдаваться приоритет).

С точки зрения перечисленных выше функций отечественной науки имеющаяся сегодня система является недостаточной как по масштабам, так и по структуре. Тенденции изменения этой системы при продолжении происходящих в ней процессов являются в целом неблагоприятными. Положение, однако, не ухудшилось ниже критического уровня, главные элементы научного потенциала сохранены, при последовательном выполнении правильно выбранной программы реформы Россия в короткий исторический срок может восстановить и развить отечественную науку до необходимого уровня.

Через процессы самоорганизации произошло “спорообразование” научных коллективов - они перешли из дееспособного, продуктивного состояния в состояние “анабиоза” - выживания при очень малом расходе ресурсов. Даже исчезновение многих школ и направлений часто является лишь видимым, формальным - в стране сохранились обладающие знаниями и опытом люди, инструменты, тексты, и все это может быть вновь собрано в живую лабораторию. Однако процессы разрушения нелинейны, и положение может измениться быстро, с возникновением автокатализа -самоускорения под действием продуктов разрушения. Необходима постоянная рефлексия научного сообщества и хотя бы внутренний диалог, освобожденный от идеологических пристрастий.

От	miron
К	Афордов (07.10.2014 13:07:19)
Дата	07.10.2014 15:07:49

С этим я согласен. Часто ученый в РФ нужен, чтобы просто понимать новые статьи. (-)

От	Афордов
К	Афордов (07.10.2014 13:07:19)
Дата	07.10.2014 14:20:09

С.Кара-Мурза. Наука как корень России

Нашел еще одну статью С.Г.Кара-Мурзы, где говорится о функциях науки. По-моему, ее на форуме не выкладывали.
http://www.devec.ru/almanah/7/1426-sergej-kara-murza-nauka-kak-koren-rossii.html?start=1
08.09.2013

С.Г.Кара-Мурза

Наука как корень России Сергей Кара-Мурза

Источник: альманах «Развитие и экономика», №7, сентябрь 2013, стр. 102

Сергей Георгиевич Кара-Мурза – доктор химических наук, генеральный директор Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования, главный научный сотрудник Института социально-политических исследований РАН, социолог, политолог, публицист, член Союза писателей России

Культурная травма, нанесенная населению России в последние десятилетия, разделила его по многим основаниям. Одна из таких причудливых и неожиданных линий разделения – отношение к науке. К науке вообще и особенно к той науке, которую мы унаследовали от исторической России – уже в форме советской науки.

Почему этот вопрос для нас важен? Прежде всего потому, что есть, на мой взгляд, в наших и патриотическом, и западническом умонастроениях фальшивая нота – принижать, а то и ненавидеть науку как особый, будоражащий тип познания. И нота эта действенна, из нее вырастают сначала установки массового сознания, а потом и политические позиции. Путь этот для нас гибельный не только потому, что мир техники, без которого мы не сможем прокормиться и защититься, вырастает из науки. Наука, отделившись от религии, стала в Новое время играть такую же роль в формировании человека, какую на протяжении тысячелетий до этого играла религия.

Наука – необычный, особый способ познания и понимания мира – зародилась на Западе. Но, укореняясь в других самобытных культурах, она становилась их частью, не теряя при этом своего корня – научного метода. Русская наука – как и японская или китайская – питается соками родной культуры, и в то же время сама питает культуру. Сегодня наша наука уже является силой, образующей народ. Лишившись ее, обув лапти и запалив лучину, мы бы перестали быть русскими – даже если нас при этом и не сожрали. А с наукой мы останемся русскими даже в лаптях – если придется собирать пятаки на новые лаборатории и заводы.

Как много мы говорим о деиндустриализации, увядании нашей армии и нашего флота. Сердце болит, мы пытаемся их защитить. О науке мы говорим дежурные фразы: ах, мало финансируют. Не мало финансируют, а именно вытесняют с лица земли. А ведь возродить промышленность несравнимо легче, чем науку. Наука –вещь хрупкая и непонятная. Многие страны вкладывают огромные деньги, чтобы вырастить или возродить свою национальную науку – и не получается. В России наука прижилась и расцвела замечательно. А теперь может погибнуть. Будут потом турецкие строители отстраивать новые лаборатории, как храмы, будут избирать новых академиков и нанимать лаборантов с хорошим окладом – а дух не вернется. Он веет, где хочет…

Некоторые в своем отрицании науки делают упор на том, что наука была советской – мол, порождение ненавистного строя. О советском строе в целом спорить не хочу, а что касается науки, то эти господа проявляют незнание. Советская наука была не просто продолжением русской науки, а ее расцветом. Трудно назвать что-либо советское, в чем русский дух раскрылся бы настолько полно, как в советской науке. (Разве что, пожалуй, еще в армии.) Здесь созрели и дали плоды те семена, которые были посеяны за двести лет до этого. Именно в XX веке на всем фронте науки сложилось то, что называется русским научным стилем – тот необычный взгляд и подход, который проявился у Дмитрия Менделеева, Владимира Вернадского, Николая Вавилова. Как жаль, что мы мало об этом знаем. Спросите студента: в чем суть русского научного стиля? Вряд ли он ответит. Как же так? Как же наши ученые, имея в сотни раз меньше средств, чем их американские коллеги, своим трудом позволили обеспечить военный паритет с Западом? Ведь это как-то надо объяснить.

Особенностью русской науки стало и сохранение в ее мировоззренческой матрице наряду с ньютоновской картиной мира космического чувства. На Западе научная революция, продолжив Реформацию, произвела десакрализацию мира, представив его как холодное и бездушное пространство. А в СССР утопия космизма соединилась с рациональной наукой, сведя такие разные культурные типы, как Константин Циолковский и академик Сергей Королев. Образ вселенной как Космоса стал частью массового сознания в России. Астольф де Кюстин в своей книге «Россия в 1839 году» писал: «Нужно приехать в Россию, чтобы воочию увидеть результат этого ужасающего соединения европейского ума и науки с духом Азии». В этой особенности России де Кюстин усматривал одну из основ ее мощи. В 1951 г. его книга была издана в США с предисловием директора ЦРУ Уолтера Беделла Смита, в котором было сказано, что «книга может быть названа лучшим произведением, когда-либо написанном о Советском Союзе».

Уже из этого видно, что реформирование и перестройка российской науки по западным шаблонам –исключительно рискованная операция.

Наука – часть культуры, причем сильно технизированная часть, принадлежащая и к духовной сфере, и к техносфере. Такие системы становятся матрицами, на которых воспроизводится то или иное общество. Переплетаясь друг с другом, они держат страну и культуру и задают то пространство, в котором страна сущест вует и развивается. Складываясь исторически, а не логически, эти матрицы обладают большой инерцией, так что замена их на другие, даже однозначно лучшие, всегда ведет к непредвиденным потерям.

Обстановка для спокойного разговора о науке в России сегодня неблагоприятна. Уровень понимания науки и ее роли резко снизился – из-за общего культурного спада. Сегодня тяга к простым решениям такова, что под наукой подразумевают технологию – приложения научного знания в виде новых продуктов или методов. Это –подмена предмета, ведущая к фатальным ошибкам. О технологии надо говорить особо.

Достоверное представление об объекте – одна из главных предпосылок для рационального управления. Главные ошибки в оценке полезности науки, особенно в период кризиса, порождены не отсутствием хороших методик «измерения эффективности», а структурными причинами – тем, что из поля зрения выпадают многие важные функции науки, которые просто не замечают, когда наука функционирует. Мы обычно не думаем о счастье дышать – а утопленники нам уже не могут это счастье растолковать.

Среди тех «продуктов науки», которые невозможно купить или позаимствовать за рубежом ни за какие деньги, есть и такие, которые необходимы для обеспечения политической, культурной и экономической независимости страны. Но даже если не считать независимость существенной ценностью, то справедливо и следующее утверждение – Россия долгое время жить без своей науки не сможет даже просто как страна. Наука – не только одна из полезных отраслей хозяйства и духовной деятельности, но и один из их корней. Через многие воздействия, которые нельзя получить извне, отечественная наука участвует в создании, скреплении и развитии России и ее народа. Вот главное значение той части науки, которая не может быть заменена импортом знания, технологий и экспертов.

Россия – как не просто страна, но и одна из цивилизаций – долгое время жить без своей науки не сможет. Когда поток знаний из мировой науки будет поступать в Россию, минуя «фильтр» собственной науки, которая увязывает эти знания с реальностью России, станут быстро размываться контуры нашей культуры.

Длительная эрозия науки постепенно лишит страну современной техносферы как целостной системы и сделает всю систему обороны недееспособной. Широкие круги общественности уже и не заметят ни того, какую роль играла в их жизни наука, ни момента, когда они ее необратимо лишатся. Не менее глубокие последствия окажет тихое исчезновение науки и на жизнеспособность государства. Из всех структур, обеспечивающих само существование цивилизованного человека в независимой стране, будет как будто вынут небольшой, но жизненно важный элемент. То, что не рухнет, увянет.

Перечислим самые очевидные функции, через которые наука участвует в воспроизводстве России. Во время кризиса эти функции и являются главным предметом оценки полезности науки.

Приоритетные функции науки в кризисный период

Наука через систему образования, СМИ и личные контакты как внутри, так и вне сообщества ученых формирует рационально мыслящего человека с современными взглядами на мир.

Не располагая крупным научным сообществом, Россия не смогла бы произвести эту работу, так как для восприятия научного знания и научного метода их надо «перевести» на язык родной культуры. Устойчивость народа в войне 1941–1945 гг. и в условиях кризиса 1990-х – результат длительного «воспитания наукой». Эта функция науки выполнялась в СССР с опорой на разветвленную сеть каналов – лекционную работу, издание широкого круга научно-популярной литературы и др. При сохранении нынешних тенденций в следующем поколении весьма вероятен культурный срыв. Дерационализация мышления в условиях социального стресса породит «цивилизацию трущоб» с массовым девиантным поведением, наркоманией и инфекционными заболеваниями. Экономический и социальный ущерб от «одичания» части населения не идет ни в какое сравнение с затратами на науку. Но вся гласная научная политика постсоветского времени строилась, исходя из иррациональных утверждений о «неконкурентоспособности» нашей науки, что якобы оправдывало демонтаж ее системы.

Наука, охватывая своими наблюдениями и исследованиями все пространство страны, дает знание о реальной и изменяющейся природной среде, в которую вписывается жизнь народа.

Этого знания не может заменить ни изучение иностранной литературы, ни приглашение иностранных экспертов. Слишком велик в исследовании био- и геосферы России вес неявного знания, хранящегося в памяти, навыках и личных архивах национального научного сообщества. Еще более сложной и широкой задачей является «объяснение» этого знания политикам и хозяйственникам, широким слоям народа. Это может сделать только авторитетное и достаточно крупное отечественное сообщество ученых и околонаучных культурных кругов. Этот тип знания работает какое-то время даже после замораживания экспедиций и наблюдений – если остались ученые, сообщающие знание через множество каналов информации. Рыночные силы не поддерживают исследования, не дающие прибыли. Пример – катастрофа в Кармадонском ущелье в 2002 г., когда при сходе пульсирующего ледника погибли более 130 человек. Гляциолог из Института географии РАН рассказывает: «После схода ледника в 1969 г. по заказу Совмина Северной Осетии на Колку отправили экспедицию из сотрудников Института географии АН СССР. Несколько лет в 70-е годы специалисты-гляциологи изучали ледник и его поведение. В частности, был вычислен объем ледника, его критическая масса. <…> Как только масса превышает эту отметку, ледник не выдерживает своего веса и сходит вниз». Но затем научные работы из-за прекращения финансирования в начале реформы были свернуты, ледник был оставлен без присмотра. В дальнейшем наблюдения за ледниками прекратились в РФ практически повсеместно.

В тесной связи с изменяющейся природной, техногенной и социальной средой изменяются люди и этносы, все общество. Процессы этно- и социогенеза, ускоряющиеся в условиях кризисов, не могут быть изучены и объяснены без национальной науки. Исследование «извне» всегда будет «империалистическим», изложенным на чужом языке.

Сейчас народы России втянулись в процесс бурного этногенеза и социальных преобразований. Оставить этот процесс без научного сопровождения – значит заложить заряды незнания, которые взорвутся завтра. Пока что эта функция обеспечена усилиями старших поколений научных и практических работников, налицо опасность разрыва поколений и провала. Активное участие иностранных ученых и фондов чревато опасными искажениями.

Создаваемая техносфера сильно связана с природой и культурой страны. Хотя многие ее элементы могут быть импортированы, техносфера страны в большой степени зависит от непрерывных усилий отечественной науки.

В России уже создана огромная техносфера, которую должно «вести» адекватное по размерам и структуре отечественное научное сообщество. Без него эта техносфера не может быть даже безопасно демонтирована. Поддержка НИОКР через рыночные механизмы недостаточна, особенно когда речь идет о приоритетных исследованиях техногенных аварий и катастроф.

Мир в целом втягивается в глобальный кризис индустриализма. Россия первая испытала на себе воздействие этого кризиса. Наша наука уже накопила большое, хотя еще плохо оформленное, знание о поведении технологических, социальных и культурных систем при переходах «порядок–хаос». Развитие этого знания, новая постановка многих вопросов важны и для самой России, и для мирового сообщества.

В то же время Россия живет в быстро изменяющемся кризисном мире. Знания из этого мира, необходимые для существования России, поступают в нее извне в виде вещей и потока информации. Только сильная и структурно полная отечественная наука может «втягивать» в страну нужное для нее знание из всей мировой цивилизации. Страны, не обладающие таким механизмом, получают отфильтрованное и ограниченное знание и утрачивают реальную независимость.

Что подвергли реформе

Условием успеха любой реформы является знание об объекте. В 1990-е годы была начата реформа советской науки. Социальная и культурная основы науки СССР были плохо изучены и поняты, как и вся советская система в целом. Сейчас специалисты разных общественных наук выясняют причины этого непонимания, а в 1990-е годы их коллеги пережили шок от неспособности предвидеть глубину кризиса, вызванного реформой. Поведение многих систем в ходе их изменений было неожиданным, возникающие структуры оказывались непохожими ни на советские, ни на зарубежные. Науку, которую Россия унаследовала от СССР, стали реформировать, даже грубо не описав объект.

В 1918 г. основанием «общественного договора» научной интеллигенции с советской властью стало принятие стратегического решения не демонтировать структуры прежней «императорской» организационной системы науки, а укрепить ее и сделать ядром и высшей инстанцией в советской системе. Академия наук стала генератором сети научных учреждений. Согласование взглядов Совнаркома, Академии и – что менее известно – бывших министров и промышленников царской России позволило выработать и сразу начать ряд больших научно-технических программ (ГОЭЛРО, геологоразведки и атомной). Строительство науки планировалось как система. За структурную единицу был принят научно-исследовательский институт (НИИ) –новая форма учреждения. Только за 1918–1919 гг. было создано 33 таких института, ставших матрицей советской научной системы. К 1929 г. число НИИ достигло 406. В 1925 г. ЦИК и Совнарком приняли постановление «О признании Российской Академии наук высшим ученым учреждением Советского Союза».

Накануне Великой Отечественной войны в стране в основном был создан, по словам Сергея Вавилова, «сплошной научный и технический фронт», адекватный всем критическим проблемам развития и угрозам стране. Экзаменом, которому подверглась эта система, стала война. Эта же система смогла быстро реализовать большие программы по созданию ракетно-ядерного щита СССР. Под стратегией научного строительства СССР была сильная методологическая база, созданная в Академии наук до революции. Игнорировать ее сегодня неразумно – а ведь ее главные принципы как будто забыли. Это поразительно!

Как это произошло? Научное сообщество СССР могло выделить группу авторитетных ученых, которые были способны спокойно объяснить власти, в чем стратегическая необходимость для страны той или иной научной программы, несмотря на ее внешнюю «неэффективность». Академики – монархисты и кадеты – могли объяснить это Ленину в личных беседах и докладах. Академики Абрам Иоффе, Петр Капица и Игорь Курчатов имели возможность в личных беседах объяснить это Сталину. Академик Мстислав Келдыш – Хрущеву и Брежневу, академик Анатолий Александров – Брежневу, Андропову и Черненко. Почему сегодня власть говорит языком чиновников Минобрнауки, совершенно неадекватным ни состоянию России, ни состоянию науки?

Строительство научной системы СССР в 20–30-е годы было целенаправленной сборкой научных сообществ. Это была большая и сложная программа – сегодня, когда наше общество переживает общую дезинтеграцию, ее изучение крайне актуально.

Более того, уже в первые годы существования СССР выявилась системообразующая миссия науки как генератора базовых структур жизнеустройства. Наука стала включать в себя социальную инженерию и разработку технологий, основанных на научном анализе и предвидении. Советская власть успешно выполнила задачу целеполагания, собирания общества на основе понятной цели и консолидирующего проекта. Самой своей структурой научные программы создавали матрицу, на которой собиралась конструкция страны.

Доктрина 1990-х годов предполагала не реформирование науки, а ее необратимую трансформацию, как и всех других советских систем. Главным механизмом стало разгосударствление. Эта утопия оказалась несостоятельной – ни отечественный, ни иностранный капитал не смогли и не пытались стать источниками средств и «заказчиками» науки. Огромная по масштабам и сложнейшая по структуре научно-техническая система России, непрерывно создававшаяся на протяжении 300 лет, была оставлена почти без средств и без социальной поддержки. Движение в том же направлении обречет Россию –независимо от того, какой социально-политический строй в ней установится, – на отбрасывание ее в разряд слаборазвитых стран. Доктрина реформы науки основана на целой системе фундаментальных ошибок, что и завело ее в историческую ловушку.

Кризис научной системы сопровождался резким изменением статуса науки в обществе. Общий культурный кризис и подрыв рационального мышления разрушили систему координат, в которых люди оценивали отечественную науку. Достаточно было запустить по СМИ поток совершенно бездоказательных утверждений о «неэффективности» науки, и травмированное катастрофой распада общество бросило ее на произвол судьбы, равнодушно наблюдая за ее уничтожением. Никаких разумных оснований для такой позиции не было, просто в массовом сознании были утрачены навыки понимания сложной структуры социальных функций отечественной науки, тем более в условиях кризиса. Надо признать, что и сама научная интеллигенция в своем осознании происходящего недалеко ушла от массовых представлений на сей счет.

Важным проявлением кризиса российского общества стала активизация антинаучных течений. Главным инструментом обскурантизма и средством разрушения рационального сознания явились СМИ, особенно телевидение. Попытки ученых противостоять широкой пропаганде антинаучных взглядов оказались безуспешными, причем полностью, в принципе. Подобные усилия были низведены до ограниченной возможности «бороться с лженаукой» внутри своей корпорации.

Налицо социальное явление фундаментального значения. Средства массовой информации и книгоиздательская индустрия России систематически ведут оболванивание населения! Они действуют как подрывная сила, разрушающая структуры просвещения и ту мировоззренческую основу, на которой была собрана нация России в XX веке. Произошла деформация одного из важнейших общественных институтов. Как это случилось, каковы тенденции, что можно им противопоставить? Ведь именно это –уровень тех проблем, которые должна была бы поставить на обсуждение РАН, но она отстранена от этой проблемы. Ощущение собственного бессилия перед лицом такого вызова травмировало ученых не меньше, чем сам вызов.

Со времен перестройки начались попытки «реструктуризации» Академии наук – ядра всей национальной научной системы. Они активизировались в 2004 г. и ведутся поныне. Аналитические службы давали заключения, что принципиальные положения реформы науки ложны, они противоречат знанию. В таких случаях министр или другой чиновник высокого уровня должен просить разъяснений у консультантов, но этого не было ни разу за все годы реформ. Более того, акция по «реформированию» РАН каждый раз готовилась скрытно, так что население РФ о ней практически ничего не знало!

Беспрецедентной стала операция Минобрнауки в июне–июле 2013 г. Она вышла за рамки реформирования трех Академий наук и создала в политической системе России новый кризис, чреватый, на мой взгляд, тяжелыми последствиями. Правительство сделало внезапную молниеносную попытку ликвидировать прежнюю РАН, и большинство депутатов Госдумы (234 из 450) такую попытку поддержали. Эта операция была проведена как блицкриг, в полной секретности и с анонимностью авторов доктрины и плана, без предупреждения и объяснений. Аргументация, заявленная в Госдуме, не может считаться ни прагматической, ни рациональной. Ответа на вопрос «зачем?» не было.

Сама форма прохождения этого законопроекта, думаю, внушила страх очень многим наблюдавшим за ней гражданам. Власть – страшная машина, и ее внезапные необъяснимые действия разумным людям внушают ужас. Зачем разрушать РАН? Какие геополитические задачи требуют сегодня такой жертвы? Зачем власти идти на конфронтацию с научно-технической интеллигенцией, за которой потянется весь «креативный класс»? Ведь на него эта власть и делает ставку. Зачем ради этой операции раскручивать антиинтеллектуальные настроения в массовом сознании? Ведь для любой власти это значит пилить сук, на котором она сидит. Зачем посылать на это дело Дмитрия Ливанова, который скорее всего искренне не знает, зачем нужна вся эта наука и тем более эта ветхая Академия наук? Он прекрасно организовал ЕГЭ, но это не значит, что он так же хорошо может управиться с РАН.

Разрушается наука, одна из несущих опор государства и страны, – и за все эти годы ни одного гласного совещания или слушания с обсуждением причинно-следственных связей между действиями правительства и разрушительными результатами. На фоне деиндус триализации устранение РАН кажется мелочью, люди привыкли оценивать негативные результаты реформ сотнями миллиардов долларов.

Что же такое РАН? Это особая форма организации науки, изобретенная в России применительно к ее историческим условиям – с периодическими срывами в нестабильность. Академия была построена как ковчег, в котором при очередном потопе спасалась часть научного сообщества с «сохраняемым вечно» фондом знаний и навыков – так, чтобы после потопа, на твердом берегу, можно было возродить российскую науку в ее структурной полноте и целостности.

Современному поколению не объяснили, какую ценность построили для них деды и прадеды. Академия позволила России создать науку мирового класса, со своим стилем. В ней хранится генетический аппарат, воспроизводящий этот стиль в университетах, НИИ и КБ. От этого отводят разговорами про «эффективность»! Мол, у Академии наук экономическая эффективность низка. Какое нарушение здравого смысла! Понятие эффективности в науке вообще неопределимо, а в данный момент в РФ тем более! Да кого интересует эта эффективность РАН на фоне реальных потерь и хищений?

Главная ценность Академии наук сегодня – это сохраняемые под ее крышей 40 тысяч российских ученых, представляющих собой всю структуру современной науки. Это колоссальный фонд знаний и навыков, сосредоточенный в седых головах этих людей. Их главная миссия сегодня – выжить как организованная общность и успеть передать сжатый сгусток уцелевших знаний и умений тем молодым, которые придут возрождать российскую науку.

Особенность науки, унаследованной постсоветской Россией, состоит в том, что ее ядро собрано в Академии наук. Это и синклит, задающий нормы научности и научной этики, накладывающий санкции за их нарушения – без вмешательства бюрократии. Академия изначально была государственным (имперским) институтом и при любом режиме мобилизовывала через свои каналы все научные силы России для выполнения главных и срочных задач. В этой роли Академия позволяла России и СССР решать серьезные проблемы намного дешевле (иногда в сотни раз), чем на Западе.

Уклад Академии упростил контакты ученых по всему научному фронту, а также прямые контакты ведущих ученых со всеми производствами. Это была невидимая сетевая надведомственная система управления («через знание»), которая действовала вместе с государством, но быстрее. Академия могла исполнять роль ядра науки потому, что в России она была элементом верховной власти, а не клубом или ассоциацией академиков. Наука через Академию стала системообразующим фактором всего бытия России новейшего времени.

В 1917–1921 гг. большевики, следуя урокам царей, собрали, сколько могли, ученых в Академии наук. Влиятельные пролеткультовцы пытались тогда разгромить Академию под теми же лозунгами, что и сегодня. Ленин пошел на конфликт с ними, строго запретив «озорничать около Академии наук», хотя она еще была не просто консервативной, но и монархической. Если бы в тот момент Академию наук не уберегли, нить развития русской науки была бы оборвана и ни о какой индустриализации 30-х годов и победе в Великой Отечественной войне не было бы и речи. Эту нить собираются оборвать сегодня – без войны, когда казна лопается от нефтедолларов.

Не надо иллюзий, это будет тяжелейшим ударом по России. Мы останемся без интеллектуального сообщества, которого не заменить никакими иностранными экспертами. Нынешние 40 тысяч ученых РАН не могут сегодня блистать на международных симпозиумах, быть конкурентоспособными и эффективно «производить знания», получая аплодисменты и обильное цитирование. Они стары, их приборы поломаны, а нищие лаборатории остались без реактивов.

Требовать от них «эффективности» – это все равно что гнать на старт тяжелобольного спортсмена. Но эти люди образуют коллектив, обладающий знанием и способный понимать, собирать и объяснять новое знание из мировой науки. Этот коллектив жизненно необходим стране и народу в нынешний период даже больше, чем в спокойные времена. Здесь, при всех болезнях кризисного времени, помнят и хранят нормы научной рациональности и этики, знают природу и техносферу России. Разгонят такое катакомбное сообщество – и угаснут эти знания, нормы и память о них, как пламя свечи.

Этот коллектив будет еще более необходим России завтра, когда молодежь начнет нащупывать дорогу из ямы кризиса. Тогда только отечественные ученые, обладающие опытом побед и бед России, владеющие русским научным стилем и, главное, любящие нашу землю и наш народ, смогут соединить здравый смысл с научным методом. Такой «зарубежной экспертизы» Россия не получит ни за какие деньги.

Пока что ситуация продолжает находиться в неустойчивом равновесии. Однако принципиальные установки правительства не изменились, не изменился и понятийный аппарат, с которым подходят к науке.

Мы как будто снова вернулись в 1990-е годы, ничему не научившись! Зная, какими индикаторами, измерительными инструментами и критериями для определения полезности науки пользуется Минобрнауки, приходится ожидать нового тяжелого удара по остаткам российской науки.

***

Разработка новой доктрины реформ науки требует подвести итог реформам в целом и сформулировать принципы научной политики государства на предстоящий период. Это – сложные комплексные задачи, от них не уйти.

Настоятельно требуется диалог власти с научным сооб ществом. Надежды на то, что реформу можно успешно провести без согласия и даже без диалога с учеными, несбыточны. Такого диалога не было до настоящего времени. Для него не было ни площадки, ни формата, ни реальной повестки дня, ни наделенных авторитетом «делегаций» с обеих сторон. Дело ограничивалось протокольными встречами, короткими репликами и подготовленными анонимно решениями правительства, которые не только не выносились на обсуждение, но и не предполагали вопросов.

Отказ от диалога в 1990-е годы привел к тому, что научная политика правительства воспринималась как демонтаж национальной системы науки с ориентацией на импорт технологий. Это создало разрыв между научной средой и властью.

Уклоняться от реформы, пытаясь сохранить остатки советской системы, нежелательно и невозможно. Положение научной системы является критическим, инерция угасания и распада велика, самоорганизации осколков прежней системы в способные к выживанию и развитию структуры не происходит. А значит, научная политика государства должна стать активной. Переходить к ней, если всерьез ставится цель спасения науки и вывода ее из кризиса, невозможно без пересмотра исходных фундаментальных положений прежней доктрины и оснований нынешнего курса.

Процесс регресса и демонтажа большой научной системы СССР не имеет исторических прецедентов и является неизученным (как и многие другие процессы в ходе деиндустриализации России). Научные коллективы, которые могли бы «сопровождать» реформу, изучая порожденные ей в науке процессы, после 1991 г. распались, были ликвидированы или ушли в тень. Сегодня деидеологизированное изучение того, что произошло с наукой России, – необходимая работа, имеющая общее значение. Был проведен огромный, небывалый в истории эксперимент, он на время приоткрыл важнейшие пласты знания о науке и ее месте в обществе. Нельзя допустить, чтобы это знание было потеряно.

Сокращение и «сжатие» оставшейся от СССР, но еще сохраняющейся массы научных ресурсов, их преобразование в материал для новой системы требуют осуществить структурно-функциональный анализ науки применительно к условиям России на предстоящий период, а также основательное проектирование. Необходимо не удушение, а строительство научной системы с иной структурой и иной динамикой. Кризис трансформации, который переживает Россия, породил много болезненных проблем, но в то же время он создает благоприятные условия для такого строительства, пока не укрепились застойные «структуры выживания», возникшие за минувшие двадцать с небольшим лет.

От	Ягун Евгений
К	Афордов (07.10.2014 14:20:09)
Дата	08.10.2014 15:38:41

Маразм крепчает по экспоненте

>Нашел еще одну статью С.Г.Кара-Мурзы, где говорится о функциях науки. По-моему, ее на форуме не выкладывали.
> http://www.devec.ru/almanah/7/1426-sergej-kara-murza-nauka-kak-koren-rossii.html?start=1
> 08.09.2013

Хорошие правильные мысли, но ...
Есть подозрения, что с гораздо бóльшим успехом данная лекция прошла бы в ... психоневрологическом диспансере ... даже с участием палаты буйных.
Чего удивляться, что с самого-самого верха истекают наимудрейшие комментарии о пользе санкций, которые ... уже завтра (!) активизируют отечественных садоводов завалить всю страну, например, - яблоками. : )))
И какой же папа Карла этому "умнику с главным мандатом" мозги стругал? ... И про яблони не рассказал, что они - сами с усами ... да и садовод из-за сиюминутной политической загогулины не станет вкапывать новые саженцы ...
Маразм крепчает по экспоненте. Скоро рубиновые звезды на башнях трещинами пойдут ...

От	Ikut
К	Ягун Евгений (08.10.2014 15:38:41)
Дата	10.10.2014 12:55:32

А если не сажать яблони, а наладить сбор яблок частников?

К следующему урожаю подготовить людей, структуры и логистику?
Может не такой маразм окажется?

От	Ягун Евгений
К	Ikut (10.10.2014 12:55:32)
Дата	16.10.2014 12:05:44

Re: А если...

>К следующему урожаю подготовить людей, структуры и логистику?
Хе-хе ...
Подобную "мобилизацию" могли провести лет 50 назад. Ну, самое позднее ... на рубеже 70-80, со скрипом.
Подготовка "людей, структур и логистики" в любом случае упирается в людей (!) - человеческий фактор. В нем смертельный вирус управления, приводящий к "тотальному слабоумию".
Как наладить работу с частниками? ... Бабушки, допустим, доберутся до рынков сами. А поставками из регионов будут заниматься мафиозные ООО-ОАО под крылом чиновников. Полюбопытствуйте изначальной закупочной ценой "московских" арбузов и сразу поймете методы работы цепочек посредников ...
>Может не такой маразм окажется?
Маразм крепчает и далее будет потому как:
- в конце 80-х были приняты ошибочные архетипы-приоритеты;
- по этой причине в 90-х случилась деструктивная перестройка управления;
- а она, в свою очередь, породила анти-селекцию в псевдоэлиту и в управленческие звенья.
Без клизмы и слабительного - никак! ...
: )))

От	А.Б.
К	Ягун Евгений (16.10.2014 12:05:44)
Дата	16.10.2014 15:16:18

Re: Не, дяденька. Будет не так. :)

>Без клизмы и слабительного - никак! ...

Тут либо сильно проблемный революционный путь - "наградной пулемет и бесконечная лента патронов"
Либо - эволюционно - бааальшой бедой ситуация будет лечится.

Но без потерь - из нее не выползти никак.

От	Ягун Евгений
К	А.Б. (16.10.2014 15:16:18)
Дата	17.10.2014 10:20:25

Тоже вариант! ...

>Тут либо сильно проблемный революционный путь - "наградной пулемет и бесконечная лента патронов"
>Либо - эволюционно - бааальшой бедой ситуация будет лечится.
>Но без потерь - из нее не выползти никак.

Тоже вариант! ...
Вот и обозначен интервал ожидаемого:
- если таки найдется волевой сверху, то "клизма и слабительное" (микроопричнина);
- нет желающих? - будет трах-тара-рах с погорельцами и бабьим воем ...
И не забывайте про муку, спички и мыло! ...
: )))

От	А.Б.
К	Ягун Евгений (17.10.2014 10:20:25)
Дата	17.10.2014 10:50:09

Re: Микро - не вариант.

>- если таки найдется волевой сверху, то "клизма и слабительное" (микроопричнина);

Вы оцените масштаб задачи - "всех дураков задвинуть на подобающее им место". И где тот Геракл у власти, что осилит сей подвиг? :)

От	Ягун Евгений
К	А.Б. (17.10.2014 10:50:09)
Дата	17.10.2014 15:31:55

Re: Микро -...

>>- если таки найдется волевой сверху, то "клизма и слабительное" (микроопричнина);
>
>Вы оцените масштаб задачи - "всех дураков задвинуть на подобающее им место". И где тот Геракл у власти, что осилит сей подвиг? :)

На сей счет есть масса народных комментариев:
- волков бояться, без грибков закусывать;
- у страха глаза как у коровы ... и т.д.
Геракла у власти (!) нет - очевидно. Дык это же естественно! Еще в XIX в. тогдашние химики-алхимики сформулировали железный принцип. Если не строго научно, то:
- любая сколь угодно слабая (!) равновесная система как может сопротивляется любым попыткам вывести ее из равновесия.
Называется этот закон принципом Ле Шателье-Брауна (на путать уважаемых товарищей с Паршевым!).
Действие этого Принципа можно наглядно наблюдать все последние 25 лет. В среднем за год более 10 подтверждений!
В частности - исчезновение с политической арены пусть еще не Гераклов, но уже харизматичных и потенциально опасных. Одних убивают незнамо кто, других - любимые жены, третьи попадают в аварии, четвертых привлекают к суду или просто поливают дерьмом, пятые сами уходят в тень и т.д.
Так что, вокруг лилиПУТского косяка, вылупившегося из ельциноидной икры - традиционный вакуум ...
И так было всегда! - например, за месяц до февраля 17-го.
Зато когда включится турбуленция, лидеров будет немеренно. Само собой - разных ...
Вы главное - про муку и спички не забывайте! ...
: )))

От	А.Б.
К	Ягун Евгений (17.10.2014 15:31:55)
Дата	19.10.2014 22:34:49

Re: Мука - ерунда. Спички - фигня! :)

Главное - это патроны. Шоб було их в достатке :)

От	Ягун Евгений
К	А.Б. (19.10.2014 22:34:49)
Дата	20.10.2014 10:29:12

От психотипа зависит ...

>Главное - это патроны. Шоб було их в достатке :)
Хе-хе ... : ))
Как говорится - хум хау, - от психотипа зависит. Хвост торчком? - значит патроны сгодятся! А провисший по жизни? - мука и гречка сойдут ...
Обратите внимание, как последние события в незалежной повлияли на ассортимент бла-бла ТВ, - исчезли "дискуссии" о праве граждан на личное оружие ...
: )))

От	А.Б.
К	Ягун Евгений (20.10.2014 10:29:12)
Дата	01.11.2014 07:36:13

Re: Вот так экономика правит людям психотип. :)

http://lenta.ru/news/2014/11/01/tarif/

От	miron
К	Афордов (07.10.2014 14:20:09)
Дата	07.10.2014 15:08:42