«Вместо того чтобы просто фетишизировать сам факт присутствия людей на улицах, нам необходимо рассматривать эти события с критической перспективы и поставить вопрос о социальной базе и политических целях массовых сборищ»
Виктор Янукович с самого начала своей карьеры был бандитом – им он и остался даже в качестве политического лидера. Да, его режим был коррумпированный, патриархальный, авторитарный, недееспособный и действовал, конечно, в интересах определенного класса. Он, конечно же, должен был уйти. Однако очевидно ошибаются все, кто радостно приветствует его уход после голосования в Верховной Раде 22 февраля. Янукович был свергнут не в результате народного восстания, а вследствие закулисных махинаций и политических интриг. Украинский народ в целом, как и те, кто на протяжении недель протестовал на Майдане, не участвовали во всех этих махинаций, хотя и первыми получали пулю во время типично бандитского метода обращения с протестующими. Таким образом, события в Украине в основном напоминают переворот, а отнюдь не какую-нибудь демократическую или социалистическую революцию.
О свергнутом Януковиче особо беспокоиться, конечно, не стоит, однако есть много вопросов, которые требуют критического подхода. Игнорировать эти вопросы и праздновать победу народа над коррумпированной марионеткой олигархов – это теоретическая слабая и политически реакционная позиция.
Мы, похоже, вдруг стали забывать о двух важных аспектах. Во-первых, Янукович был демократически избранным президентом. Я был международным наблюдателем на выборах в Киеве в 2010-м и помню, что все международные наблюдатели тогда единодушно признали выборы свободными, честными и вполне легитимными. Янукович на тех выборах действительно победил Тимошенко, а ее стиль политики был отвергнут. И хотя не всем это понравилось, но немногие пытались оспорить результаты выборов.
После переговоров 21 февраля Янукович согласился с требованиями протестующих назначить перевыборы в ноябре этого года. И хотя сам я невысокого мнения о самой либерально-демократической идее представительской демократии и круговорота выборов, но она все же предпочтительней насильственному захвату власти, производимому посредством непрозрачных политических маневров, совершаемых фракциями и политическими элитами, не уполномоченных народом. Ситуация в Украине во многом похожа на египетскую, где армия совершила переворот против демократически избранного президента. Что за этим последовало? Естественно – усиление авторитаризма, большее злоупотребление государственной властью, ослабление народной демократии и народного контроля над системой власти.
Следовательно, мы наблюдаем такой вот парадокс, тщательно маскируемый цинизмом: хотя мы в своей риторике и восхищаемся проявлением власти народа на улицах, на практике-то народ как раз и исключается из процесса принятия политических решений. Народ, таким образом, сводится лишь к пассивной массе, роль которого – либо выступать против старого правительства, либо прославлять новое. И это даже еще хуже, чем просто бросать бюллетень в урну для голосования и продолжать играть в старую добру игру в демократию.
И второй момент, который при этом тоже упускается из внимания – все эти протесты [в Украине] не вспыхнули непосредственно, как реакция на правление Януковича и у них непосредственно не было социальных корней или целей. Поводом для протестов послужил отказ правительства Януковича подписать соглашение об ассоциации между ЕС и Украиной. Без какой-либо тени сомнения можно сказать, что данное соглашение нанесло бы вред Украине в целом и мало что дало бы рядовым гражданам. И, кроме того, следует учитывать тот факт, что в данном случае Янукович как раз действовал в соответствии с интересами большинства своего электората, сосредоточенного преимущественно в населенных рабочими и крестьянами избирательных округах восточной Украины – эти люди оказались бы в проигрыше в случае подписания данного соглашения.
При том, что режим Януковича был коррумпированный и недееспособный, но он (по крайней мере, минимально) представлял конкретные интересы значительной части рабочего класса пост-коммунистической Украины. И, насколько я вижу, практически никто сейчас не выказывает опасений по поводу того факта, что все эти люди теперь не имеют политического представительства – их просто заставляют принимать политические решения, продавленные в Киеве при помощи силы. Что же касается левых, то мы, принимая свержение Януковича лишь по той причине, что правительство его было коррумпированным – по сути, просто принимаем язык и политику либерал-консерваторов (как на локальном, так и на международном уровне) – мы подменяем их риторикой язык класса и классовую политику.
Янукович, естественно, не был никаким «героем рабочего класса», но его свержение должно заставить нас выдвинуть на первый план вопрос о чрезвычайной необходимости именно классовой перспективы – то есть той, которая до сих пор полностью отсутствовала. Весь этот культурный дискурс с определением глубинного раскола «двух Украин» или консервативный дискурс, где внимание сосредоточено на (одинаково) коррумпированных лидерах и олигархах, и в рамках которого происходит расистское противопоставление цивилизованного Евросоюза и авторитарной/диктаторской России – все эти дискурсы смогли лишь снять классовые категории, а ведь именно с ними связаны конкретные интересы конкретных людей.
К сожалению, многих наблюдателей (в том числе склонявшихся влево) удалось обмануть всеми этими идеологическими мистификациями. Они интуитивно приняли сторону тех, кто был на Майдане, забывая при этом о том, что это было отнюдь не классовое движение с конкретными социальными требованиями. Состав протестующих был достаточно разнородным, общий посыл протеста изначально был либо нечетким, либо совершенно консервативным. Затем же весь протест опустился до откровенно реакционной, религиозной и экстремистской истерии. И, кроме того, силу неофашистских и экстремистских групп пытались либо преуменьшить, либо представить их деятельность как отдельные случаи, не замечая при этом того факта, что в действительности-то именно эти группы являлись господствующей силой на Майдане и даже лидеры парламентской оппозиции практически их не контролировали.
Несмотря на откровенные заявления левых и анархистов о применении тактики насилия неофашистскими экстремистскими группами, как и об их отвратительных политических целях в целом – роль этих неофашистских групп по-прежнему стараются не замечать. После свержения центральной власти в Киеве стала распространяться информация об интегрировании некоторой части этих групп в полицейские структуры. Таким образом, связь между крайне-правыми и полицией Украине будет теперь настолько же сильной, как и в Греции, где «Золотой рассвет» в течение многих лет безнаказанно действовал под защитой полиции.
Непосредственная реакция на субботние события в Украине проявлялась в основном в двух формах. Во-первых, консерваторы праздновали так называемую победу, прославляя устранение президента, как подлинное свершение «Оранжевой революции» 2004-го. Но когда такие люди, как Виктория Нуланд, Юлия Тимошенко или Мануэль Баррозу приветствуют народную мобилизацию, то это изначально должно вызывать подозрения.
Во-вторых, можно вспомнить о реакции либералов, которые хотя и приняли свержение Януковича, но выказывали опасения относительно методов, при помощи которых это было совершено, как и по поводу старого доброго либерального принципа о необходимости разделения ветвей власти. Все прочие, как правило, погрязли в геополитических спекуляциях по данному вопросу.
И, как обычно, отсутствовала третья позиция – о которой я и говорил вначале – а именно классовая перспектива. Ведь факт остается фактом – хоть с Януковичем, хоть без него, но рабочие Украины, которых раз за разом мобилизуют лишь для защиты интересов правящего класса, по-прежнему будут разделены по линии культурного и этнического разделения, искусственно проведенной политическими дельцами. Свержение Януковича вряд ли изменит эту ситуацию. Оно отнюдь не поможет вернуть классовые категории на повестку дня и не будет способствовать возникновению левых политических партий, способных реализовывать низовую классовую политику. Скорее всего, нынешняя ситуация усилит банды неофашистов и их политических спонсоров (как в Украине, так и на международном уровне). Сейчас эти банды неофашистов рыскают по улицам, стремясь отомстить политическим оппонентам и вырвать с корнем любую возможную левую оппозицию.
Таким образом, подлинная критическая позиция левых в этом конфликте – не принимать чью-либо сторону, но при этом и воздержаться от заявлений о том, что обе стороны конфликта аналогичны. Нам следует, скорее всего, обрушиться с яростной критикой на Майдан – в особенности критикуя его реальные политические последствия. Вместо того чтобы просто фетишизировать сам факт присутствия людей на улицах – как это любят делать консерваторы – нам необходимо рассматривать эти события с критической перспективы и поставить вопрос о социальной базе и политических целях массовых сборищ. Как писал Ленин, никогда нельзя делать теоретических уступок ради достижения популярности – и сегодня это требование даже еще более актуально.