От Афордов
К All
Дата 07.08.2012 11:08:52
Рубрики Тексты;

Захар Прилепин. Письмо товарищу Сталину от либеральной интеллигенции



http://svpressa.ru/society/article/57411/

30 июля 2012 года 16:23

Письмо товарищу Сталину

Захар Прилепин стал почтальоном

Социализм был выстроен.

Поселим в нём людей.

Борис Слуцкий.

Мы поселились в твоём социализме.

Мы поделили страну созданную тобой.

Мы заработали миллионы на заводах, построенных твоими рабами и твоими учёными. Мы обанкротили возведённые тобой предприятия, и увели полученные деньги за кордон, где построили себе дворцы. Тысячи настоящих дворцов. У тебя никогда не было такой дачи, оспяной урод.

Мы продали заложенные тобой ледоходы и атомоходы, и купили себе яхты. Это, кстати, вовсе не метафора, это факт нашей биографии.

Поэтому твоё имя зудит и чешется у нас внутри, нам хочется, чтоб тебя никогда не было.

Ты сохранил жизнь нашему роду. Если бы не ты, наших дедов и прадедов передушили бы в газовых камерах, аккуратно расставленных от Бреста до Владивостока, и наш вопрос был бы окончательно решён. Ты положил в семь слоёв русских людей, чтоб спасти жизнь нашему семени.

Когда мы говорим о себе, что мы тоже воевали, мы отдаём себе отчёт, что воевали мы только в России, с Россией, на хребте русских людей. Во Франции, в Польше, в Венгрии, в Чехословакии, в Румынии, и далее везде у нас воевать не получилось так хорошо, нас там собирали и жгли. Получилось только в России, где мы обрели спасение под твоим гадким крылом.

Мы не желаем быть благодарными тебе за свою жизнь и жизнь своего рода, усатая сука.

Но втайне мы знаем: если б не было тебя – не было бы нас.

Это обычный закон человеческого бытия: никто не желает быть кому-то долго благодарным. Это утомляет! Любого человека раздражает и мучит, если он кому-то обязан. Мы хотим быть всем обязанными только себе – своим талантам, своему мужеству, своему интеллекту, своей силе.

Тем более мы не любим тех, кому должны большую сумму денег, которую не в состоянии вернуть. Или не хотим вернуть.

Поэтому мы желаем обставить дело так, что мы как бы и не брали у тебя взаймы, а заработали сами, или нам кто-то принёс в подарок сто кг крупных купюр, или они валялись никому не нужные – да! прекрасно! валялись никому не нужными! и мы их просто подобрали - так что, отстань, отстань, не стой перед глазами, сгинь, гадина.

Чтоб избавиться от тебя, мы придумываем всё новые и новые истории в жанре альтернативной истории, в жанре мухлежа и шулерства, в жанре тупого вранья, в жанре восхитительной и подлой демагогии.

Мы говорим – и тут редкий случай, когда мы говорим почти правду – что ты не жалел и периодически истреблял русский народ. Мы традиционно увеличиваем количество жертв в десятки и даже сотни раз, но это детали. Главное, мы умалчиваем о том, что самим нам нисколько не дорог ни этот народ, ни его интеллигенция. В сегодняшнем семимильном, непрестанном исчезновении населения страны и народной аристократии, мы неустанно и самозабвенно виним –какой очаровательный парадокс! – тебя! Это ведь не мы убили русскую деревню, русскую науку и низвели русскую интеллигенцию на уровень босяков и бастардов – это, не смейся, всё ты. Ты! Умерший 60 лет назад! А мы вообще ни при чём. Когда мы сюда пришли – всё уже сломалось и сгибло. Свои миллиарды мы заработали сами, своим трудом, на пустом месте! Клянёмся нашей мамой.

В крайнем случае, в отмирании русского этноса мы видим объективный процесс. Это ведь при тебе людей убивали, а при нас они умирают сами. Ты даже не успевал их так много убивать, как быстро они умирают сегодня по собственной воле. Объективность, не так ли?

Ещё мы уверенно говорим, что Победа состоялась вопреки тебе.

Правда, немного странно, но с тех пор в России почему-то ничего не получается вопреки. Например, она никак не становится разумной и сильной державой ни вопреки, ни даже благодаря нам и нашей созидательной деятельности. Опять парадокс, чёрт возьми.

Мы говорим, что ты сам хотел развязать войну, хотя так и не нашли ни одного документа, доказывающего это.

Мы говорим, что ты убил всех красных офицеров, и порой даже возводим убиенных тобой военспецов на пьедестал, а тех, кого ты не убил, мы ненавидим и затаптываем. Ты убил Тухачевского и Блюхера, но оставил Ворошилова и Будённого. Поэтому последние два – бездари и ублюдки. Если б случилось наоборот, и в живых оставили Тухачевского и Блюхера, то бездарями и ублюдками оказались бы они.

Как бы то ни было, мы твёрдо знаем, что ты обезглавил армию и науку. То, что при тебе мы вопреки тебе имели армию и науку, а при нас не разглядеть ни того, ни другого, не отменяет нашей уверенности.

Мы говорим, что накануне ужасной войны ты не захотел договориться с «западными демократиями», при том, что одни «западные демократии», как мы втайне знаем, сами прекрасно договаривались с Гитлером, а другие западные, а также отдельные восточные демократии исповедовали фашизм, и строили фашистские государства. Мало того, одновременно финансовые круги неземным светом осиянных Соединённых Штатов Америки вкладывали в Гитлера и его поганое будущее огромные средства.

Мы простили всё и всем, мы не простили только тебя.

Тебя ненавидели и «западные демократии», и «западные автократии», и эти самые финансовые круги, и ненавидят до сих пор, потому что помнят с кем имели когда-то дело.

Они имели дело с чем-то по всем показателям противоположным нам. Ты – иная точка отсчёта. Ты другой полюс. Ты носитель программы, которую никогда не вместит наше местечковое сознание.

Ты стоял во главе страны, победившей в самой страшной войне за всю историю человечества.

Ненависть к тебе соразмерна только твоим делам.

Ненавидят тех, кто делает. К тем, кто ничего не делает, нет никаких претензий. Что делали главы Франции, или Норвегии, или, скажем, Польши, когда началась та война, напомнить?

Они не отдавали приказ «Ни шагу назад!». Они не вводили заград-отряды, чтобы «спасти свою власть» (именно так мы, альтруисты и бессеребренники, любим говорить о тебе). Они не бросали полки и дивизии под пули и снаряды, ни заливали кровью поля во имя малой высотки. Они не заставляли работать подростков на военных заводах, они не вводили зверские санкции за опоздание на работу. Нет! Миллионы их граждан всего лишь, спокойно и ответственно, трудились на гитлеровскую Германию. Какие к ним могут быть претензии? Претензии всего мира обращены к тебе.

При тебе были заложены основы покорения космоса – если б ты прожил чуть дольше, космический полёт случился бы при тебе – и это было бы совсем невыносимо. Представляешь? –царь, усатый цезарь, перекроивший весь мир и выпустивший человека, как птенца, за пределы планеты – из своей вечно дымящей трубки!

О, если б ты прожил ещё полвека –никто б не разменял великую космическую одиссею на ай-поды и компьютерные игры.

Да, к тому же, при тебе создали атомную бомбу – что спасло мир от ядерной войны, а русские города от американских ядерных ударов, когда вместо Питера была бы тёплая и фосфорицирующая Хиросима, а вместо Киева – облачное и мирное Нагасаки. И это было бы торжеством демократии, столь дорогой нам.

Ты сделал Россию тем, чем она не была никогда – самой сильной страной на земном шаре. Ни одна империя за всю историю человечества никогда не была сильна так, как Россия при тебе.

Кому всё это может понравиться?

Мы очень стараемся и никак не сумеем растратить и пустить по ветру твое наследство, твоё имя, заменить светлую память о твоих великих свершениях -чёрной памятью о твоих, да, реальных, и, да, чудовищных преступлениях.

Мы всем обязаны тебе. Будь ты проклят.

Российская либеральная общественность.

Записал Захар Прилепин
От Афордов
К Афордов (07.08.2012 11:08:52)
Дата 28.08.2012 00:35:19

Это - один из ответов на провокацию Пуси-Риот и рост русофобии (-)
От Мак
К Афордов (07.08.2012 11:08:52)
Дата 27.08.2012 16:37:04

Юлия Меламед. Теперь понаблюдаем, что будет с Захаром Прилепиным

По ссылке с сайта Захара Прилепина: http://zaharprilepin.ru/


http://mn.ru/friday/20120822/325620361.html

Сталин и чума
В эпоху троллинга провокация расцвела как жанр, но измельчала как искусство

22 августа 04:13
Юлия Меламед

Упадок культуры — в том, что высокий жанр провокации выродился в троллинг, в нем нет содержания. Его единственная цель — раздражать оппонента.

В последнее время расцвел жанр провокации. Захар Прилепин смешал евреев со Сталиным — провокация. «Пуси Райот» учинили панк-молебен на амвоне храма Христа Спасителя — провокация. «Марш миллионов» 6 мая — провокация. Таран башен-близнецов 11 сентября — провокация. А, нет, таран башен не провокация. Это хэппенинг.

Контекст
Хамовническая проповедь

Книги Прилепина просят изъять из детских библиотек

Наши чувства притупились настолько, что мы слегка реагируем только на топор в голове.

В начале XVII века в Лондоне в театре «Глобус» самая простонародная публика затаив дыхание смотрела «Макбета», а уставшие моряки для развлечения и отдыха ставили своими силами «Гамлета». Те времена давно прошли. В XX веке для контакта с публикой уже требовался более сильный раздражитель, чем десяток трупов на сцене. Обыватель стал мощен. Непробиваем. Утвердился в своем самодовольстве. Получил образование. Кора его мозга превратилась в шлем. Думать шлемом он уже не мог. Он ожесточенно упорствовал в том, чтобы свести неизвестное к известному, привычному, правильному. Его пора было сбивать с ног, объявлять ему войну.

На этом военном поприще славно потрудились Бодлер, Бунюэль, Генри Миллер, Чарльз Буковски, Жан Жене, Антонен Арто. Жене писал такие пьесы, что спектакли, поставленные по ним, вызывали мощнейшие скандалы, которые обсуждались в парламенте Франции. Он воспевал злодеев, поэтизировал убийц, называя их сперму жемчугом, их плевки на грязном полу — хрусталем (и это еще самое приличное в его текстах), и обыватели с тоской наблюдали, как змеей в их мир заползало нечто новое, неизвестное, чему они не знали названия. Классики провокации умели нарушить покой обывателя.

Что мы имеем теперь?

В сфере шоу-бизнеса работают люди, которые провокаторами быть обязаны. И что же? «Жасмин избил муж». «Валерию избил муж». «Катю Гордон избил муж». (От популярной музыки мужья звереют?) Нет более консервативной сферы, чем мир шоу-бизнеса. Нет более предсказуемых людей, чем Борис Моисеев и Филипп Киркоров. Почему никто из эстрады и рок-звезд никого не эпатирует? Так, чтобы по-настоящему в краску вогнать, правдой-маткой ошпарить, голый зад показать. Хоть кто-нибудь, что ли, вышел бы под камеру и сказал: «Мы все тут бездари» — и плюнул бы в лицо коллеге.

По-настоящему хулиганить, материться и шокировать у нас всегда умели только хорошие поэты.
Захар Прилепин написал антисемитское просталинское письмо от имени евреев покойнику-генералиссимусу. Письмо тут же объявили провокацией.

Не могу согласиться. Человек сказал что думает. Наболело: «Мы заработали миллионы на заводах, построенных твоими рабами и твоими учеными. Мы обанкротили возведенные тобой предприятия и увели полученные деньги за кордон, где построили себе дворцы. Тысячи настоящих дворцов. У тебя никогда не было такой дачи, оспяной урод. Мы продали заложенные тобой ледоходы и атомоходы и купили себе яхты».

Ничего не напоминает? Нет? «По Курской, Казанской железной дороге построили дачи — живут там как боги». Письмо Сталину чуть не дословно совпадает с текстом Высоцкого. Только не Высоцкого, а его персонажа, который по сюжету песни эволюционирует от простого придурка к придурку, у которого появилась цель в жизни: спасать Россию, используя для этого проверенный метод.

У Прилепина вовсе не провокация. И у Гюнтера Грасса (стихотворение о грядущей опасности израильского атомного удара по Ирану) не провокация. Так выглядят честно высказанные мысли. Что, безобразненькие? Ну какие есть.

Если бы Прилепин сочинял провокацию, он должен был бы воспеть не мифические добрые дела Сталина, а реальные его злодеяния, как в свое время Бодлер воспевал падаль, а Антонен Арто воспевал чуму. Тогда бы и только тогда это было бы продолжением славной традиции провокации.

Альбера Камю и Антонена Арто влекла и интриговала чума, писателей России влек и приковывал Сталин (например, Бориса Пастернака, Михаила Булгакова). И это не случайное совпадение. А то, что сделал Захар, не провокация. В народе этот жанр очень точно именуется «накидыванием г... на вентилятор» — такая разновидность троллинга предполагает затрагивание заведомо спорных взрывных тем. Такими темами в рунете являются Сталин, евреи, гомосексуализм. Достаточно затронуть одну из них на выбор — и твоему тексту обеспечен интерес. Рецепт, прямо скажем, нехитрый. Предлагаю Захару Прилепину апгрейд проекта.

В следующий раз он может развить тему и добавить недостающий ингредиент — геев. Или хотя бы написать ответное письмо Сталина евреям для передачи его гомосексуалистам, например: «Дорогие пархатые! С трепетом прочел ваше письмо! У нас в аду все хорошо, троллим друг друга на сковородке по мере сил. Однако и это стало надоедать. Потому пишу вам. Отвечаю на ваши недоумения. У меня до вас, пархатые, руки просто не дошли. Я уже собирался окончательно решить ваш пресловутый вопрос. Но в этот самый момент меня схватил за руку Всевышний, и я убрался в ад, так что вы действительно всем обязаны мне, будь я проклят».

Для настоящей провокации мало наплевать на признанные ценности, необходимо еще воспеть всякую гниль, гадость, аморальность. Надо не просто возвести хулу на храм, но спеть гимн кладбищу и борделю. Так, что проститутка окажется святой, а святая — шлюхой. Надо вышвырнуть читателя в ту область, где он еще никогда не был. И там найти новую почву. Потому что анархия, товарищи, — мать порядка.

Но именно в этом и виден в первую очередь упадок культуры — в том, что высокий жанр провокации выродился в троллинг. Что же такое троллинг, это убогое дитя провокации? Чем он отличается от любого яркого высказывания, которое задевает нас? Тем, что в троллинге нет содержания. Его единственная цель — раздражать оппонента.

«Жизненный идеал Монморанси состоит в том, чтобы всем мешать и выслушивать брань по своему адресу. Лишь бы втереться куда-нибудь, где его присутствие особенно нежелательно, всем надоесть, довести людей до бешенства и заставить их швырять ему в голову разные предметы, — тогда он чувствует, что провел время с пользой. Высшая цель и мечта этого пса — попасть кому-нибудь под ноги и заставить проклинать себя в течение целого часа. Когда ему это удается, его самомнение становится совершенно нестерпимым». Почему у добрых друзей из повести Джерома К. Джерома «Трое в лодке, не считая собаки» вырос такой истеричный пес, я не знаю — но в книге точно описан портрет тролля, и именно такой тип поведения преобладает в сфере коммуникации сегодня.

У повсеместной троллинизации жизни есть две причины: 1. Публика иначе не реагирует. «Оне по-другому не понимают», — как однажды на мой протест сказала в детском доме нянечка, ударившая наотмашь маленького ребенка. 2. Провокация ради провокации расцвела сейчас пышным цветом, потому что содержательные вещи жмут и мешают жить.

То есть когда-то провокация била обывателя руками гениев. Уничтожая все заранее известное, чтобы заново найти смысл. А теперь троллинг — время реванша обывателя. Тролль делает все, чтобы любое действие, любой разговор вообще не имели никакого смысла. На ТВ, например, из ведущих остались одни профессиональные тролли, чья задача — сделать так, чтобы ни единой мысли не прозвучало.

P.S. Теперь понаблюдаем, что будет с Захаром Прилепиным. Да, сейчас его всюду зовут, всюду назначают, всюду прислушиваются. Выстраивается его общественно-политическая карьера. В шоу-бизнесе, на телевидении, в журналистике действительно можно поддерживать карьеру бесконечной серией провокаций. Охлобыстин, Жириновский, Проханов, Лимонов, Прилепин, Удальцов действуют по этой схеме. Но одно дело быть в центре внимания, другое — формировать общественное мнение. Люди, которые формируют мнение, действуют нешумно. И это даже до сих пор так. Проханова будут слушать — но верить ему не будут. За Удальцовым пойдут — но только на митинг. Прилепина прочтут — но в рядах сталинистов народу не прибавится. А, к примеру, Акунин по-прежнему умудряется влиять на общественное мнение, действуя совершенно традиционно и спокойно. Посмотрим, какой стиль поведения победит.
От Афордов
К Мак (27.08.2012 16:37:04)
Дата 28.08.2012 09:28:29

Признает, что у Прилепина не провокация, а честно высказанные мысли

Но потом опять пускается в рассуждения о провокациях.
От Мак
К Афордов (07.08.2012 11:08:52)
Дата 27.08.2012 16:28:29

З.Прилепин: может, нам начать стесняться своих отцов, чтоб вас ничем не обидеть?

http://svpressa.ru/society/article/57713/
Свободная пресса


9 августа 2012 года 14:44 |

Захар Прилепин

Стесняться своих отцов

Захар Прилепин. По поводу всего

Реакция на моё письмо многословная, обиженная, часто вздорная.


Дмитрий Быков любопытно и во многом точно пишет о мотивациях написания моего письма, но по существу письма – совсем не точно и не всегда любопытно. Быть уверенным в том, что единственной и главной целью Сталина было построение концлагеря от Бреста до Магадана столь же глупо, как быть уверенным в его доброте и человеколюбии.


Вполне возможно привести список – причём, огромный список! – предприятий, полигонов, заводов, пароходов и ледоходов реально созданных при Сталине и реально распроданных и распиленных определёнными людьми, чьи имена известны.


Что ж в этом глупого-то, Дмитрий Львович? Я говорю очевидные вещи, разве нет? Или у нас с какого-то часа очевидные вещи стало произносить моветон? И когда пробил сей час?


Сталинская Россия – многоуровневая и сложнейшая система, оправдывать её сложно, но и упрощать незачем.


Вероника Долина приятно поражена предложением своих добрых друзей воздействовать на меня физически: вот бы кто-нибудь дал мне в лицо, радуется поэтесса, чья книжка «Фарфор» стоит сейчас ровно напротив меня – на поэтической полке возле моего стола. И останется там.


Поэтесса утверждает, что я нарушил главную линию раздела меж людьми и зверьми – и прощения после этого быть не может.


Вот ведь как – живёшь в родной стране, имеешь некоторое мнение по касающимся любого русского человека вопросам – а именно, эпохи самой страшной мировой войны – и рискуешь нарушить линию раздела, которую кто-то уже установил. Кто? А почему вы никого не спросили?


Почему мне, как в стихах Есенина сказано, порой кажется, что «в своей стране я словно иностранец»; да и не один я так себя чувствую. Может быть, ваша линия раздела проходит поперёк коллективной национальной памяти?


Мне в течение нескольких дней написали благодарные письма и позвонили десятки людей, чьи имена являются цветом современной российской культуры – писатели, режиссёры, актёры, публицисты. «Спасибо за письмо», - сказали. Мне было тепло от их помощи. Я просил их не вмешиваться в этот развесистый скандал, но, положа руку на сердце, признаюсь, что многие из них и не очень хотели бы заявить о своих чувствах во всеуслышание.


Все бояться быть обвинёнными в ксенофобии. А вот в русофобии никто.


Вы понимаете, что вы делаете, самые ретивые оппоненты мои? Вы буквально запугали людей – в своей стране им страшно сказать то, что они думают.


Но всегда нужно помнить, что, если заткнуть рот умеющим говорить и слушать, им на смену придут люди, которые не умеют ни того, ни другого.


Дмитрий Ольшанский, написав в одной фразе, что я неправ, приводит в качестве доказательства список части расстрелянных в 1938 году. Последние фамилии в списке – Ольшанский и Прилепин – Егор Павлович, из села Каликино Липецкой области, родственник моего деда.


Мить, я понимаю о чём ты, и мне ужасно даже видеть эти фамилии, где после каждой приписано «расстрелян такого-то числа». Я просто никак не возьму в толк, это ты писал не так давно замечательную статью о Троцком, рассматривая его не без некоторой, прямо скажем, симпатии? Или текст о Троцком написал один Ольшанский, а на моё письмо по поводу Сталина ответил какой-то другой человек? Или мне тоже по поводу Троцкого прислать тебе свой список?


Или, быть может, мы будем любой разговор на историческую тему подменять такими списками – подобрать их, при желании, можно на любую даже вполне вегетарианскую эпоху.


И уж тем более странно представить в подобном положении Пушкина, воспевшего Петра, истребившего людей в России больше – это не отрицают даже либеральные историки – чем Сталин.


Мы б в подобной ситуации окружили Александра Сергеевича и спросили: ну, что, папуас, не жалко тебе русских людей? Россию, говоришь, поднял на дыбы? Сейчас мы тебе прочтём поимённо, кого ещё он поднял на дыбе, приготовься не спать три недели и слушать.


Группа студентов еврейского университета также отвечает мне письмом, приводя в качестве доказательства непонятно чего, любимого мной Исаака Левитана, прожившего жизнь, по их верному замечанию, в бедности. Ребята, ваши преподаватели дали вам почитать моё письмо, прежде чем предложили написать ответ на него?


Кинорежиссёр Бардин пишет вообще чёрт знает что, разговаривая не со мной и не по поводу моего письма, а по поводу чего-то своего и глубоко личного.


Ещё один доброхот призывает всех приличных людей объявить мне повсеместный бойкот: не допускать меня в светское общество, гнать с порога, поставить печать на лоб, чтоб все видели, с кем имеют дело. Ну, это старая школа: ату его, ату. Этому нас учить не надо.


Некоторые уже прислушались к пожеланию. Посмотрим, что дальше будет.


Андрей Колесников, написавший по делу, всерьёз и хотя бы сделавший попытку оппонировать мне, а не выдумывать за оппонента, впроброс замечает в своём ответе мне, что в русском народе живёт страсть к погрому.


Отчего эти слова так легко слетают с ваших уст, друзья мои? – думаю я.


Представим себе безумца и подлеца, который напишет, что в еврейском народе тайно живёт Френкель, был такой создатель концлагерей в сталинские времена. Какая реакция будет на эти слова? Верно: автора такого допущения смешают с грязью, и поделом.


Но отчего ж можно сказать о русском человеке, походя, на бегу, всё что заблагорассудится – и это ничего: утрутся, проглотят, никуда не денутся.


По крайней мере, я до сих пор не читал открытых писем русского студенчества к журналистам или телеведущим с требованием перестать подозревать их в погромных намерениях. Также не видел и посланий в поддержку непрестанно охаиваемой с недавнего времени православной церкви, высказаться касательно которой имеют право все, живущие в России, в том числе и не православные вовсе – у нас же светское государство.


Виктор Шендерович, среди прочих толкователей, увидев в моём тексте признаки вопиющего антисемитизма, ставит диагноз: я болен сифилисом.


Ну, я не такой знаток половой гигиены, как некоторые. Однако вздорная память мне подсказывает, что подобный диагноз кому только не ставили: от Державина, Пушкина, Гоголя и Чехова до Блока, Есенина, Шолохова и Михаила Булгакова. Все вокруг больные, один Шендерович здоров. Я как-то обмолвился, что живи в наши дни Достоевский – Виктор Анатольевич и его рвал бы за штанину. На что Виктор Анатольевич слегка обиделся и отреагировал иронично: ну, да, мол, пока нет Достоевского – отыгрываюсь на Проханове. Отчего ж только на Проханове? Отыгрывались, к примеру, на Валентине Распутине, классике и великом русском писателе, и ничего, не поперхнулись.


Обнаружить во мне антисемита может только человек, не знающий ни круга моего общения, ни музыку, на которой я вырос, ни круга моего чтения, ни моих учителей, ни моих друзей. Собственно, и книг моих тоже не читавший.


Текст обращён вовсе не к тем, за кого грудью встаёт Шендерович.


Текст обращён к тем, кто сразу себя там узнал. Быков не узнал, Ольшанский не узнал – у них, видимо, всё в порядке со здравым смыслом, - и нам есть о чём поговорить при всей разнице взглядов.


Ещё он обращён к тем, кто упрямо узнавать себя не хочет – сегодня, чаще всего, это мои, забывшее родство и совесть, соплеменники, русские по крови, лишённые чести и совести нелюди, у которых тоже бывает местечковое сознание.


Ещё он обращён к тем, что последовательно и ретиво выступает в роли адвоката этих нелюдей; и адвокаты всякие бывают.


Алик Кох, даром, что немец, похоже, тоже кого-то узнал и был необычайно возбуждён этим.


Обнажив шпагу и неожиданно охамев (хотя мы не раз сидели за общим столом, пили вино из одной бутылки и были осведомлены о взглядах друг друга), он назначил мне встречу, чтоб сразиться в безжалостном устном поединке, отчего-то уверенный, что я должен всё бросить и примчаться в Москву с ним объясняться.


Алик, или, если угодно, Альфред, вас тут целая очередь выстроилась. К тому же, я отчего-то сомневаюсь, что если б я, к примеру, в бытность твою министром ельцинского правительства, столь же самонадеянно назначил тебе встречу для устной дуэли – ты б всё бросил и ответил мне немедленной взаимностью.


Более того, я искренне нахожу наш спор бессмысленным.


Похоже, мы отныне и вовеки останемся при своём. Никакая логическая цепочка доводов не приводит ни одну из спорящих сторон ни к какому согласию. «Вы говорите, что сталинская Россия была вершиной существования русской цивилизации? Это подлый бред! – Нет, это не бред, а очевидность! – Это бред! Он погубил Россию! – Нет, он её спас!» - и так до бесконечности. Цифр можно насыпать с обеих сторон предостаточно. Благо, что Россию ещё кто-то сохранил для нас, и можно о ней поговорить.


Но я не участвую в этом споре.


Моё отношение к той эпохе и к заявленной теме более сложное, более жёсткое, более болезненное – хотя бы потому, что при Сталине были убиты не только мои родственники, но и любимые мной поэты, чья страшная гибель для меня личная человеческая трагедия – Павел Васильев, Борис Корнилов, Осип Мандельштам.


Письмо написано затем, чтоб дать голос коллективному сознательному и бессознательному народа, к которому я имею честь принадлежать и от имени которого я имею смелость говорить.


Сочинитель Игорь Иртеньев обратился ко мне с письмом, где называет меня «мразью». По его словам, я оскорбил память его дедов, воевавших во Вторую Мировую.


Мир их праху, пусть они простят меня, если я невольно их обидел.


Но обидеть я хотел лишь тех из их сыновей, кто делает больно мне.


Не первый год я читаю про свой народ, который, как я снова и снова узнаю, является носителем рабской психологии. Ещё читаю про чёрную дыру прошлого бессмысленного века, про неистребимого совка в моих соплеменниках, про пьяную Зою Космодемьянскую, про опущенного на зоне Александра Матросова, про борьбу двух зол (а где было добро в это время? на Луне?), про половину страны, которая сидела, и другую половину, её охранявшую.


Само моё письмо было задумано после очередной скотской вакханалии в прессе, случившейся в последнее 9 мая, и ещё раз повторенной вакханалии 22 июня сего года. К этим вакханалиям многие привыкли, и многие с ними смирились.


Кроме, собственно, миллионов людей, проживающих в России.


Чтобы хоть как-то объяснить колоссальное чувство почтения к Сталину в народной среде, моими оппонентами приводится довод о том, что все сидевшие в лагерях – погибли, и теперь по Сталину скучают дети палачей и стукачей.


Вам, Игорь, больно, а нам, думаете, нет? Вам, Игорь, обидно за родных дедов, а мне до моих, которые не были ни палачами, ни стукачами, ни конвойными – но были раскулаченными крестьянами и честными солдатами, думаете, всё равно?


Но для них что-то значило это ужасное имя. Совсем не то, что для вас.


Кровавый маньяк? Ну, да. Ещё верховный главнокомандующий. Как-то надо это учесть.


Или, может, нам начать стесняться своих отцов, чтоб вас ничем не обидеть?


В своём письме я осмысленно и последовательно старался сделать больно всем тем, кто не первый год делает больно мне и моим близким. Кто оскорбляет мою память и стоит на своём.


Я вижу, что вам больно, и не радуюсь этому, но так было нужно: иначе вы ничего бы не услышали и в этот раз.


Пусть я мразь, но что делать с людьми, которые выбрали Сталина – именем России: мы же знаем, что выбрали – а потом у них привычно своровали и поделили их голоса.


Они тоже мразь? Скажите им об этом.


Вот они, вокруг нас, живут в этой стране, в этой географии, ходят по одним с вами улицам.


Вращаясь в своей, интеллигентной и мудрой среде, вы незаметно для себя, но заметно для нас приватизировали историческую правоту, здравый смысл, всё то, что вы считаете возможным считать вещами общепринятыми, и то, что вы сами назначали недопустимым.


Вольтер, на которого вы так любите ссылаться, с его готовностью умереть за право другого человека высказать своё мнение, забыт и отринут.


Но я-то вас слушал.


Мы-то вас слушали, мы вам внимали.


Где хотя бы приблизительная готовность внимать в ответ?


Мне просто хотелось сказать, что здесь, вокруг вас, живёт ошеломительное количество людей, которые думают иначе, чем вы.


И, видимо, имеют к этому какие-то основания, потому что не может вся правота русского мира принадлежать только вам.


Вам придётся жить с этим народом вместе.


Будьте снисходительнее к чужим болезням, тогда и к вашим будут снисходительнее.


Будьте добрее, если надеетесь, что добры будут и к вам.


…впрочем, как хотите.
От Мак
К Афордов (07.08.2012 11:08:52)
Дата 27.08.2012 15:34:26

Захар Прилепин: «Нужна жёсткая перезагрузка. Я её получил»

http://www.apn-nn.ru/546323.html

2012-08-27 Захар Прилепин

Захар Прилепин: «Нужна жёсткая перезагрузка. Я её получил»
Письмо товарищу Сталину

Вот уже месяц как не затихает дискуссия, развернувшаяся вокруг памфлета Захара Прилепина «Письмо товарищу Сталину», написанному якобы от лица либеральной интеллигенции. Его в конце июля опубликовал сайт «Свободная пресса», где Прилепин с недавнего времени числится шеф-редактором. Автора обвиняли в антисемитизме, невежестве, в том, что он выкапывает и обеляет труп Сталина и во многих других грехах. Сыпались оскорбления и даже угрозы. Сам же он сказал, что теперь считает себя «абсолютно свободным», поведал о мотивации написания этого письма, его настоящем адресате и почему, на его взгляд, «либеральная интеллигенция опять ничего не поняла».

- Захар, можешь назвать мотивацию своего письма - это особый перформанс, игра, хулиганский жест, о которых вы с Сергеем Шаргуновым предупреждали, начиная редактировать свободную прессу или настоящие убеждения, которые ты длительное время держал под спудом?

- Это памфлет, написанный от имени либеральной интеллигенции, просьба именно так его и воспринимать. Но не игра, и не перфоманс - это не по нашей части.

Что до моих убеждений - то я их и не скрывал никогда. У меня есть две книги публицистики, где по этому поводу всё сказано.

- Была ли неожиданная реакция на это письмо? Что наиболее удивило и в чьей критике ты увидел определенную правоту?

- Это письмо было очевидным, стопроцентным обобщением самых разных людей, которых условно можно определить как «либеральная общественность». Хотя, почему условно?

Философ Максим Кантор резонно заметил как-то, что если для либералов нет никакой разницы между Лениным, Сталиным, Брежневым и даже Зюгановым - отчего ж для «левых» должны отличаться Ельцин и его окружение от Путина и его круга? Путин - он что, строит социализм? Он собрал вокруг тебя такую же семью, как Ельцин, которая с тем же успехом реализует в России социал-дарвинистскую, ультро-либеральную модель экономики, что и в 90-е, разве что нефть стала подороже, соответственно и коррупция посерьёзней - оттого, что денег больше в обороте. А так - всё то же самое, да и люди примерно те же - ну, за исключением 3-4 знаковых персонажей.

В итоге, письмо было одновременно адресовано и Путину, и его всевозможным тимченкам, и ельцинским квазиэлитам, и коммунистическим вырожденцам, и героям «перестройки», и нынешним адвокатам либерализма, и тем, кто приватизировал народный протест на Болотной и Сахарова. И, да, в числе прочего в письме есть полтора абзаца, где имеет место прямой ответ некоторым наиболее активным историкам и публицистам, профессиональным и многолетним разоблачителям Сталина, которые, видит Бог, и не родились бы на свет, когда б не этот усатый монстр со своими заградотрядами и своими маршалами.

Однако, всем нормальным людям сразу было очевидно, что об этих разоблачителях речь шла в числе всех других адресатов - в первую очередь русских, а потом каких угодно, - среди которых, кстати, и украинские «историки» тоже, они не меньше возбудились, просто их слышно у нас похуже. Российский общественный деятель немецкого происхождения Адльфред Кох, бывший министр правительства Ельцина в письме тоже себя отчётливо узнал. И не он один, конечно.

Там, в письме, прямым текстом идут максимально широкие обобщения: «…при тебе мы вопреки тебе имели армию и науку…» - это кто имел, я хочу спросить? Либеральная общественность? Речь идёт обо всей стране!

«…При нас не разглядеть ни того, ни другого…» - пишу я дальше. Может быть, я имею в виду, что при Шендеровиче, Ганапольском, а также отце и сыне Богомоловых нет науки и армии? Что за чушь вообще! Я прекрасно помню, кто стоит во главе страны, и кто несёт за происходящее в стране главную ответственность.

Однако гражданин Путин публично о неприязни к Сталину не высказывается - поэтому волей-неволей отвечать приходится на претензии именно тех, кто об этом с утра до вечера говорит.

Я ж в конце концов не мог написать десять разных писем - одно Ельцину, одно Путину, одно либеральным историкам, одну «Единой России» и ещё одну телеграмму лично Шендеровичу послать - смысл этого действия тогда рассеялся бы вовсе.

В памфлете нужна была, что называется, панорамная картинка.

Но вот какая удивительная вещь: Шендерович и компания предпочли увидеть в качестве адресатов письма исключительно себя. Видимо, в их понимании, мир крутится вокруг них. Всё зло направлено на них, и солнце восходит над ними, и Луна для них отражает солнечный свет. Это просто какая-то мания величия.

- Помимо публичных высказываний, как я понимаю, много реплик приходит и на личный почтовый ящик. А там как с эмоциями?

- Да нет, там как раз всё нормально. 99 процентов людей выражают благодарность. И это, как бы не хотели того мои оппоненты, как правило, российская интеллигенция - я подчёркиваю: российская - люди самых разных национальностей.

- Есть деятели, которые объявили тебя нерукопожатым, как ты это воспринял и чье такое объявление наиболее больно ударило по тебе?

- Нет таких. Это по ним ударило, а по мне нет.

- Почему, на твой взгляд, реакция некоторых переходила разумные пределы, как у Иртеньева, назвавшего тебя «мразью»?

- Иртеньеву больно, я его могу понять. За отца обидно. Вот пусть теперь он попробует понять, что чувствую я и тысячи мне подобных, когда люди, близких ему убеждений поливают грязью моих дедов.

Впрочем, у меня есть ощущение, что Иртеньев даже не попытался этого сделать.

- Быков написал, что тебе стало тесно в литературном истеблишменте и таким образом ты решил с ним распрощаться, а заодно подговориться к написанию новой крупной вещи. Так ли это и будет ли эта крупная вещь?

- Быков верно написал, будет большая вещь. Я её пишу. Как раз про сталинские времена.

И Быков ещё верно написал про мои мотивации - что мне нужно было остаться в каком-то смысле одному. Хотя я меньше всего думал об этом, когда написал текст письма.

Теперь вот время прошло, и я точно понимаю: так нужно было сделать. Теперь я чувствую себя абсолютно свободным.

Мне 37 лет только что исполнилось, была нужна жёсткая перезагрузка. Я её получил.

- Тот же Быков назвал твое письмо глупой вещью, как считаешь, почему?

- Да ни почему. Просто ему так захотелось сказать. А я сейчас скажу, что он глупо назвал моё письмо глупым. И что?

Быков ведь очень серьёзно расценивает фигуру Ленина. Далеко не в либеральном ключе. Значит, есть что-то ему понятное в Ленине, хоть тот злодей был не меньше, чем Сталин.

А в Сталине для Быкова есть что-то непонятное.

А я, прекрасно отдавая себе отчёт, что это был за грузин и какого кошмара он натворил - могу вместе с тем отдавать себе отчёт в том, каковы были мотивации его поступков. Я их не оправдываю - но понимаю. А Быков нет.

Короче, это вопрос физиологии, а не политологии.

- Тебя начали обвинять в антисемитизме, хотя письмо не об этом…

- Темы, которая так волнует Шендеровича, для меня не существует вообще. Антисемитом, равно как и вообще ксенофобом любого толка, может быть только ущербный человек, наделяющий другую нацию сверхвозможностями.

Но никогда бы это письмо не получило такого внимания, когда б не ответы на него нескольких неразумных персонажей. Подобный скандал длиться обычно дня два-три, а тут скоро месяц будет уже. Я нарочно первые дней десять не давал никаких интервью, хотя звонки шли каждые 20 минут. Так они ж сами не уймутся никак!

Что характерно - ответило всего несколько литераторов, что называется, нашего круга - и ты вот, и Владимир Григорьевич Бондаренко, и все очень корректно. Роман Сенчин так вообще занял позицию над схваткой, Денис Гуцко тоже выступил уж никак не в мою поддержку, и правильно сделал - и это всё мои, наши с тобой друзья, во многом схожих убеждений.

А эти товарищи - всего несколько человек! с которыми вовсе не солидаризуются тысячи других самых патентованных либералов! - вдруг организовали такой слаженный, совместный, дружный, хорошо выстроенный гай. «Ты больше не русский писатель!» «Нерукопожатный!» Ганапольский вообще пообещал войну объявить, если что.

Какая, Бог ты мой, самоуверенность. Журнал «На литературном посту», 1925-ый год!

Швыдкой пишет про моё невежество, - но, право слово, я же не первый о каких-то вещах заговорил - обо всём этом так или иначе и Вадим Кожинов писал, и Александр Панарин - великие умы, во многом неоспоримые, и ныне живущие профессора, историки, философы говорят - и Игорь Фроянов, и Сергей Кара-Мурза… У нас здесь все невежи, кто с Михаилом Ефимовичем не согласен?

Позиция моих оппонентов - это ж просто прелесть какая-то, они сами себя определили в передовую историческую мысль, в идейный мейнстрим, и сами же закрыли тему.

А кто приоткроет - тому погибель.

Константин Богомолов кричит нечеловеческим голосом про подступающий к его кровати фашизм и «Ночь длинных ножей» - я даже боюсь за него. Прочитал, что прекрасная актриса Дарья Мороз его жена - как же ж он отпустил её сниматься в «Живи и помни» по Распутину, мало ли что случилось бы.

У этих людей психика расшатанная, их надо тёплым молоком отпаивать.

- Будешь ли продолжать высказываться на тему Сталина и сталинизма или нынешний скандал навсегда отбил охоту? И готовишь ли какой-то симметричный ответ своим критикам?

- Да вот только что сдал колонку на смежную тему с упоминанием Сталина. Чего мне теперь терять.

- Твоя статья ведь даже не о Сталине, а в большей мере о восприятии отечественной истории, не так ли?

- Именно так. Тут не конкретный Сталин важен, а Сталин как радикальный жест.

Хочется буквально прокричать нашей либеральной общественности: это не Сталина так любит народ - это вы его достали уже. Народ хоть чем-то, любым пугалом хочет распугать ваш самозабвенный праздник.

Мне хотелось бы, чтоб какие-то выводы были сделаны. Что б, когда очередной историк захочет выступить с предложением приравнять эпоху Сталина к эпохе Гитлера, или пристанет с добрым советом России покаяться перед всем миром - что б он подумал ещё раз, и не стал этого делать. Не надо больше. Пусть вот едет в Европу и призывает там всех каяться.

Мне хотелось бы, чтоб российские квазиэлиты, которые искренне себя убедили в легитимности своих сверхдоходов, помнили, что тут в большинстве своём люди с этим не очень согласны. Надо как-то учесть этот факт.

Многое чего вкладывалось в это письмо. Но уж точно это был не панегирик реальному товарищу Сталину.

- Можешь сейчас определить: чего больше потерей или обретений после публикации этого письма?

- Время покажет. Я ни в чём не раскаиваюсь.

А потом, если б ты знал, сколько людей мне позвонило! И каких людей. Это самые известные люди в России, очень важные и очень почитаемые. И все в один голос говорили: наконец-то хоть кто-то взял и сказал это.

Тут в одном блоге очередной мой оппонент беснуется, глядя на количество отповедей мне и в упор не видя отзывов в мою поддержку: вот, мол, узок круг этих мракобесов, ни один нормальный человек не может эту точку зрения поддерживать.

Бог ты мой, знал бы он!

Либеральная интеллигенция опять ничего не поняла.

Я хотел сказать части просвещённой либеральной интеллигенции лишь одно: ребята, я многих из вас ценю, многие из вас мои друзья, по крайней мере, были таковыми, я понимаю и даже разделяю ряд ваших идей - но уймитесь же, наконец, в некоторых своих закидонах.

До них не дошло.

Беседовал Андрей РУДАЛЁВ

Оригинал этого материала опубликован на ленте АПН