От Sereda
К Monk
Дата 01.04.2012 17:56:34
Рубрики Прочее; Тексты;

Хомс: вторая весна (Чудовищный репортаж из Сирии)

Хомс: вторая весна
Зарево далекого пожара
Лидия ДЕНИСЕНКО


Киев–Дамаск–Маалюля

(Окончание. Начало, пожалуйста, читайте в предыдущем номере)

В Сирии каждый день прощаются с погибшими.

И это тоже небезопасно: во время траурных процессий боевики могут стрелять даже в тех, кто хоронит. Значит, будут новые жертвы.

В начале марта сообщения о погибших приходили из провинции Хомс.

Затем стали приходить из Алеппо.

Сейчас уже из Дамаска.

Пожалуйста, см. фоторепортаж «Сирия: так начиналась весна».

И я не знаю, какому еще богу молиться, чтобы в числе 27 погибших от взрывов гранат и начиненного тротилом автомобиля в некогда тихом квартале Меззе в ночь на понедельник 19 марта не оказалось бы никого из тех, кого знаю и помню в Дамаске.

Ни один телефон не отвечает. «Ничего, — успокаиваю себя. — Просто проблемы со связью. Или еще не вернулись из Хомса».

Всех, кого только могла, просила попасть в квартал Бабаль-Амр, оплот боевиков так называемой «Сирийской освободительной армии», сделать свежие снимки и переслать мне фотографии для материала.

Потому что в Хомс я так и не попала.
Тридцать пять дорог

Никто из руководства Народного совета Сирии, к кому обращалась с просьбой помочь добраться до мятежной провинции, — не только не был намерен поспособствовать, но и считал своим долгом непременно сообщить: туда, может, и доберетесь, а назад — вряд ли.

К тому же на всякий случай предупреждали: по возможности — не только там, но и где бы то ни было — никаких случайных знакомых не фотографировать.

Я так поняла, исключительно из соображений безопасности. Не столько моей, сколько прохожих.

Сначала удивлялась, а спустя время убедилась: люди действительно опасаются, что если их снимок появится в прессе, тем паче в интернете, то... Неизвестно, чего можно ждать им и их семьям от боевиков СОА.

Так что сильно я и не упорствовала: нельзя, значит, нельзя.

Пожилой таксист по имени Набиль, готовый хоть сейчас везти в Бейрут за 250 долл., насчет Хомса, куда везти пассажира выгоднее, поскольку не надо пересекать границу, — крепко задумался.

162 километра надо было преодолеть, пока совсем не стемнело.

Вокруг города 35 блок-постов — на каждой из дорог. В случае особой опасности они готовы сомкнуть «кольцо» и отрезать Дамаск от внешнего мира.
[Первый блок-пост на пути из Дамаска в Хомс. Фото Лидии ДЕНИСЕНКО]
Первый блок-пост на пути из Дамаска в Хомс

На смеси арабского, русского и английского Набиль сказал: если все-таки удастся проскочить и добраться до Хомса, то еще вопрос — как вернуться?

«Почти гарантирую, что там вас будут ждать те, кто промышляет грабежами приезжих. И хорошо, если только ограбят», — многозначительно заметил таксист.

Невесть какими «огородами» он все-таки прошел первые полицейские блок-посты на выезде из Дамаска.

Но километра через полтора машину остановил патруль «шабих» — проправительственные дружинники.

Их было четверо. Стояли возле своего грузовика, служившего чем-то вроде «опорного пункта», со всех сторон обложенного мешками с песком. Набиль приказал мне из такси не высовываться, а сам, прихватив мой паспорт, отправился на переговоры.

Патрульные, изумленные тем, что у меня не было специального пропуска, в свете фонариков более тщательно, чем надо, рассматривали все страницы паспорта. Затем один из них подошел к машине. В руках был АК с перемотанным синей изолентой рожком.

Снова долго сверял «объект» с фотографией. В который раз изучал мою сирийскую визу, наконец убедился, что все в порядке, заулыбался.

Позволил сфотографировать и грузовик, и мешки, и себя. После чего попросил мой фотоаппарат. И с той же улыбкой удалил только что сделанные снимки.

Таксист попрощался с «шабихом» — во всеми за руку. И когда я уж было решила, что все-таки едем дальше, развернулся через сплошную осевую и направился в Дамаск.

«...В Хомсе остались родственники моей жены. Сестры, братья, племянники, — рассказывал он. — Я б и денег с вас не взял, только бы добраться туда!

С тех пор, как начался мятеж, ни я, ни жена не имеем от них вестей. В прошлом году в марте еще могли пару раз связаться по телефону. А в апреле связь пропала. Теперь только слушаем по телевизору: в Хомсе нет воды, в Хомсе нет электричества. Из Хомса в Турцию сбежал по подземелью мэр с чемоданом денег... Там действительно подземные хода были, пока их не завалило... Бандиты взорвали газопровод. В декабре взорвали нефтепровод».

Может, родные успели уйти в Ливан до того, как разрушили мост? Или остались в городе? У них квартиры были в квартале Аль-Баяда. Но это очень опасное место. Почти такое же, как и квартал Бабаль-Амр. Каждый день жена Набиля молится, чтобы они остались живы.

В Хомсе, говорит таксист, сейчас пустынно и тихо. Это когда не стреляют. А так люди в основном прячутся в домах, лучше — в подвалах.
«Враг номер два»
[Ахмад Мохаммед ставит свечи в православной церкви, чтобы беда обошла стороной и его семью, и страну. Фото Лидии ДЕНИСЕНКО]
Ахмад Мохаммед ставит свечи в православной церкви,
чтобы беда обошла стороной и его семью, и страну

Ахмад Мохаммед тоже родом из Хомса. Он работает в сирийском посольстве в Киеве, а сюда прилетел вместе с нами в качестве переводчика.

И я знаю, как у него болит сердце, когда он думает об отце, матери и братьях, которые остались в городе, где почти год льется кровь.

Его рассказы о родных и друзьях сбивчивы: Ахмад торопится поделиться самым важным.

Но получается, что все важно: и о старшем брате, чудом спасшемся, когда его расстреливали бандиты, и о младшем, которого ранило осколком, и о друге детства, которого СОА четвертовало, и о соседском мальчишке, застреленном у дороги.

Активисты «Сирийской освободительной армии» охотятся и на Ахмада. Они выпускают листовки, где по номерам перечисляют своих «врагов» — тех, кого приговорили к смерти.

В реестре он идет под №2. А №1 — местный писатель, чью фамилию Ахмад, кстати, так и не запомнил. Но, говорит, мне все равно обидно, что у них я только второй. И думает: что ж такое должен сделать еще, чтобы стать главным врагом СОА?

«...Я учился в школе с одним парнем. Мы жили рядом, дружили. И наши младшие братья дружили... Когда в Хомсе стало опасно, начали орудовать бандформирования, Захир, младший брат друга, таксист, позвонил моему брату. «Али, — сказал он, — мою машину остановила женщина в хиджабе, очень просит отвезти туда-то и туда-то... Если со мной что-то случится, знай, куда я поехал».

И называет район, где часто происходят события: там бандиты не просто похищают людей, но режут их, как животных.

По дороге такси остановили четверо террористов. Буквально в ста метрах был блок-пост, где дежурили солдаты правительственных войск. Пассажирка выскочила из машины и побежала к посту. А бандиты схватили водителя, бросили в багажник своей машины и увезли.

Через некоторое время — звонок моему младшему брату с мобильного телефона Захира. Он слушает: чужой голос! Кто-то спрашивает: «Ты такого-то знаешь? Так мы его сейчас зарежем. Но еще и тебя, и твою семью, и всех, кто не принадлежит к нашей конфессии!» Али нужно было идти к маме Захира. Но он не смог. Единственное, хватило сил рассказать нашей маме. И она пошла в дом к родным Захира... Позвонили в полицию. А на следующий день возле мусорки недалеко от их дома нашли бездыханное тело. Перед тем, как убить, Захиру выкололи глаза».
[Чаще всего боевики похищают людей при въезде в Хомс. Фото: www.facebook.com.baba.amr.eye.photo]
Чаще всего боевики похищают людей при въезде в Хомс

Каждый раз, когда я просила Ахмада хотя бы в общих чертах описать, что происходит в Хомсе, он выдерживал паузу: собирался с духом. Человеку даже с очень крепкими нервами о таком говорить тяжело.

«...Когда в начале событий стали обвинять силовые структуры правительства в том, что они стреляют по мирным манифестантам, президент Башар Асад издал указ, чтобы забрали оружие у сотрудников полиции и службы безопасности.

Этот момент к истории, которую сейчас расскажу, имеет прямое отношение.

Итак, в тех районах провинции Хомс, которые считались относительно спокойными, создавались народные комитеты. Что-то типа «дружин». Молодые ребята из одного квартала собирались группами по 5 — 10 человек и дежурили на улицах до утра.

Наш квартал пересекает бульвар... По-русски название звучит сложно, но мы его называли — «Осетин». Не знаю, почему... Ночью дружина перекрывала одну часть дороги. Так легче было останавливать и проверять машины, тем более что их там в темное время не так уж и много. На дежурство ребята брали с собой кто что может. Кто-то пистолет, кто-то железный прут, кто-то камень.

Как-то раз, когда один из моих братьев дежурил, а он — маленький, щуплый такой... Остановили грузовик на въезде в город, проверили документы. Все нормально, пропустили. А через полчаса машина возвращается. И навстречу — полицейские... Те, что в грузовике, опускают окошки и начинают стрелять. Полиция уезжает. Она ж безоружна!

Бандиты продолжают расстреливать всех, кого видят на дороге и возле нее... Брат упал, но остался жив. Кому-то из его соратников удалось пробить шину грузовика, и машина перевернулась.

Подбегает мальчишка, что дежурил с братом. Бросает камень в грузовик. Он думал, что с бандитами покончено. Но те успели расстрелять его в упор...

В кузове они везли 30 автоматов Калашникова».

Каждый день, каждую ночь в Хомсе, когда добровольцы уходят на дежурство, их родители не знают, вернутся ли сыновья домой. Не дай бог кому-то пережить одну такую ночь.

А если месяц? А если год?

«...Прошлый раз, когда я приехал к родителям, — продолжает Ахмад, — уснуть было невозможно: слышны выстрелы, иногда снаряды, кажется, перед тобой все взрывается.

Вышел на улицу, там, где группа ребят стоит. Смотрю — с ними и наш сосед, ему за 50. Он арендует квартиру. Многим он казался странным, нелюдимым. Бывший кадровый военный, целый день ходит, весь в своих мыслях.

Это потом мы узнали, какую трагедию человек пережил. Его родной брат служил офицером в службе безопасности. Террористы взяли его в плен. И убили. Причем подробности рассказывал по телеканалу убийца-мясник.

Террорист на самом деле работал прежде на рынке мясником. И когда вошел в группу СОА, главарь приказал ему: вот этого пленника ты должен зарезать. Мясник сначала отнекивался, но ему поставили ультиматум: или ты покончишь с ним, или мы с тобой.

«Я тогда взял свой фирменный нож, которым разделывал туши, и сделал все, как мне сказали — отделил голову от туловища», — признался он в прямом эфире».
С четверга на пятницу

В Хомсе экстремисты расправляются с христианами. Поэтому сирийцы-православные бегут из родного города либо в Дамаск, но там дорого уже снимать квартиру, либо в Тартус — это чуть больше 100 километров.

Относительно спокойный портовый город Тартус имеет еще два дополнительных плюса. Во-первых, за двадцать минут, если переправляться на лодке, можно попасть на Арвад, единственный остров в Сирии, где до сих пор стоят средневековые крепости. Там тоже можно переждать смутные времена, если взять с собой муку, оливки, воду...

Но в сильные шторма лодки к острову не ходят. Поэтому крепости пока никто не обживает.

Второй плюс еще более мифичный. Но здесь искренне верят, что рано или поздно в порт Тартус придут российские военные корабли и не дадут сирийцев в обиду.

На полном серьезе — причем не один и не два собеседника в Дамаске доказывали: коль Россия стала правопреемником СССР, обязательно окажет военную помощь в соответствии с договором, заключенным еще в 1980 году.

Даже пересказывали фрагмент документа, статью, где говорилось, что если третья сторона вторгнется на территорию Сирии, Советский Союз ответит адекватно.

А я спорила, вспоминая ответ российского министра Лаврова, которого тоже однажды спросили: будет ли РФ участвовать в войне, если на Сирию нападут? Он сказал: «Во всех пунктах этого документа об оказании военной помощи с нашей стороны речь не идет. И Россия не собирается предпринимать что-то подобное».

Мои дамасские собеседники оставались при своем мнении.

Когда жестокая смерть настигает близких, когда кажется, что рухнул мир, а смрадные тучи пыли и гари от пылающих, расстрелянных домов уже не рассеются, — вот тогда охватывает отчаяние.

Но тогда и поверишь во все что угодно, даже в миф, который от бесконечного пересказывания все равно не становится правдой.

Сейчас здесь верят и в это.

Мухаб, по профессии архитектор, до весны 2011-го имевший хорошую работу в Хомсе, нынче подрабатывает на дамасском базаре Хамедия. Он таскает мешки с кешью, но это — временно. Скоро, говорит, и орехи никто покупать не будет, тем более что цены с начала событий выросли почти в полтора-два раза, как и курс доллара.

«Зачем архитекторы, если не строят, а рушат здания? Когда их будут восстанавливать? Спросите любого, кто убежал из Хомса, думает ли он ремонтировать свою квартиру, если от нее не осталось даже стен!» — кипятится Мухаб.
[Думает ли кто-то сейчас о ремонте в расстрелянной квартире? www.facebook.com.baba.amr.eye.photo]
Думает ли кто-то сейчас о ремонте в расстрелянной квартире?
[А это здание еще не успели достроить, но снаряды изрешетили его. Фото: www.facebook.com.baba.amr.eye.photo]
А это здание еще не успели достроить, но снаряды изрешетили его

Не знаю, разрушен ли его дом в родном городе. Возможно, да. Но, кажется, я поняла главную причину, почему семья уехала оттуда.

Хомс «зачищают» не столько от христиан, сколько от интеллигенции, причем любого вероисповедания.

В этом городе убили профессора университета Аль-Баас, декана архитектурного факультета Мухаммеда али Наифа. Застрелили ученого-ядерщика Абдель Карима Халиля... Расправились с главным хирургом городской больницы Хасаном Аидом и несколькими его коллегами, в том числе с хирургом Мустафой Мухаммедом. От рук экстремистов погибли и главный инженер нефтеочистного завода в Хомсе Талаль Наиль аль-Катриб, и инженер электростанции «Мхарде» Фатима Халифи.

Список тех, кого в прямом и переносном смысле ставили к стенке, огромен.

В Хомсе боятся пятниц. Именно в этот главный молитвенный для мусульман день особо зверствуют боевики.

«С понедельника по четверг, — делится Мухаб собственными наблюдениями, — они все-таки реже похищают людей. И реже убивают. А с четверга на пятницу, когда в Хомс со всей округи собирается народ в мечети, — вот тогда и начинается...»

За каждого похищенного могут сначала потребовать плату, но не гарантия, что не убьют.

За год сложились и тарифы на выкуп. За взрослого — 10 тысяч лир, что по нынешнему курсу где-то около $125, за ребенка — 15 тысяч, это порядка $180. Без оплаты, как правило, не отпускают вообще.

А если схватили «неверных» — о христианах даже не говорю, будь то алавиты или приверженцы других исламских религиозных направлений, — их не расстреливают, но расчленяют на куски.
[Квартал Бабаль-Амр. В разрушенном доме, скорее всего жили мусульмане: на земле – Коран. Фото www.facebook.com.baba.amr.eye.photo]
Квартал Бабаль-Амр. В разрушенном доме, скорее всего жили мусульмане: на земле – Коран

Дедушка Хазиза, 27-летнего парня, жившего в Хомсе, говорил мне, что чуть с ума не сошел, пока изо дня в день — почти две недели — по мусорникам собирал останки внука.

У старика слезятся глаза. Но, может, и от солнца, он жмурится, смотрит на меня из-под руки, кожа которой похожа на пергамент.

— С того момента, когда начались беспорядки, в городе мусор не вывозят, — медленно говорит он по-русски: еще не забыл язык — с тех пор, когда учился в 60-х в СССР.

Когда исчез внук и соседи сказали: искать надо именно на мусорных кучах, в мешках и баках, — он несколько раз натыкался на фрагменты чьих-то тел.

— Много лет назад — до 1966 года — при Амине, которого сверг отец нынешнего нашего президента Башара, мы на своей шкуре испытали, что такое терроризм. Тогда «Братья-мусульмане» взрывали школы вместе с детьми, автобусы вместе с пассажирами, городские больницы вместе с врачами и пациентами... Все это было. И я боюсь, что это вернется, если власть пойдет на уступки бандитам, как хочет от нее весь мир, кроме России и Китая.

Дедушка Хазиза говорит, а я думаю о своем: откуда у него после всего, что произошло, берутся силы, чтобы еще и жить?
[Небольшой арсенал, который собрал после обстрела в своем – уже бывшем жилище – один из жителей квартала Бабаль-Амр. Фото: www.facebook.com.baba.amr.eye.photo]
Небольшой арсенал, который собрал после обстрела в своем – уже бывшем жилище – один из жителей квартала Бабаль-Амр
Как делались «репортажи» с ливанской границы

С Фаридом и Мустафой, уроженцами Хомса, студентами столичного университета, которые из соображений безопасности не желали откровенничать в присутствии преподавателей, мы договорились встретиться вечером в крохотном уличном кафе в Дамаске, в лабиринтах Хамедии.

Отыскать место встречи удалось с трудом. После 8 вечера на узких улочках старого города не горели фонари. Редкие прохожие передвигались чуть ли не на ощупь по тротуару шириной в ладонь, вплотную к стенам древних каменных зданий.

На крохотном «пятачке» кафе разместилось минимум с десяток столиков. Так что все сидели вплотную. Публики было много — и в основном студенты. Они пили либо колу, либо зеленый матэ из стеклянных стаканчиков. Я попросила эспресо.

Мои собеседники сказали, что на днях собираются домой — не только потому, что переживают за родителей. А потому, что сами хотят воевать с бандами, которые держат в страхе Бабаль-Амр, Карам-Зейтун и Аль-Адавию — тот самый квартал, где 12 марта найдут тела 26 детей и 21 женщины.

47 человек сначала заколют ножами. А потом станут фотографировать, чтобы снимки выложить в интернет.

— Скажите, кто это сделал? — спрашивает Фарид меня, и тут же отвечает: — Это все «ваххабиты», которые хотят крови.

Когда готовилась в СовБезе ООН резолюция «по Сирии», так сказать, чтоб посильнее воздействовать на международное мнение, — пачками запускались ТВ-репортажи о беженцах.

Но беженцев, объясняют ребята, тоже ведь «готовили».

Сценарий практически во всех селениях (а «откатывали» его в основном на маленьких деревушках близ границы) был одинаков.

Люди боятся выходить на улицу. Но имам обещает: только за то, что вы придете в мечеть, каждый получит по 5000 лир, в ту пору — около 100 долларов. Хорошие деньги! Население рискнуло. И действительно получало.

Через несколько дней священник сообщил: тот, кто возьмет в руки пистолет, получит 500 долларов, а если АКМ — 1000! Как не согласиться? Соглашались. Тем более что стрелять, говорил, ни в кого не надо — это просто исключительно для репортажа.

Но вдруг в селении появлялись несколько человек, переодетых в форму регулярных правительственных войск, открывали стрельбу якобы по «вооруженным бандитам». Люди в панике бежали.

И репортеры катарской «Аль-Джазиры» вели прямые трансляции: вот — правительственные войска, вот — убивают мирных граждан, вот —мирные граждане убегают из страны от режима Башара Асада! Разыгрывали сценарии как по нотам.

Честно говоря, я б и засомневалась в слишком уж сложных хитросплетениях постановочных телесюжетов, если б не наткнулась на любопытную информацию на сайте http://hvylya.org/analytics.

Со ссылкой на абхазское информагентство пишут: якобы Катар инвестирует миллиарды долларов в новый голливудский проект, который предусматривает строительство макетов правительственных зданий в Дамаске, а также больниц, Генштаба и т.д. Спрашивается, зачем? А оттуда будет «Аль-Джазира» транслировать, естественно, постановочные батальные сцены «столкновения повстанцев с сирийскими военными». И якобы уже модель Республиканского дворца построена. Сейчас возводят «дворец Башара». По сценарию должна быть — в прямом эфире! — съемка «разрушения президентского дворца в результате ракетного-бомбового удара».

«... Информация выглядит не столь уж невероятной и сенсационной, если вспомнить совсем недавние события, предшествовавшие завершающему этапу операции по свержению Муаммара Каддафи. Тогда «Аль-Джазира» транслировала якобы ведущиеся в Триполи бои между силами Полковника и ополченцами ПНС, в то время как телевидение Джамахирии показывало абсолютно мирный город и митинг в поддержку Каддафи на Зеленой площади. Уже тогда наблюдатели заподозрили неладное. Окончательно сомнения так и не были развеяны, что дало основания многим экспертам утверждать, что демонстрируемые «Аль-Джазирой» кадры входа повстанцев в Триполи были лишь грандиозным постановочным спектаклем в декорациях Дохи, обеспечившим информационное прикрытие другому абсолютно реальному процессу — высадке в Триполи под прикрытием натовской авиации десанта морской пехоты США, которая и взяла штурмом ливийскую столицу».
«Отдемократили»

Аль-Муханнада аль-Заима, сирийского телеоператора, кто, как и большинство моих собеседников, родом из Хомса, спросила: не мог бы выручить и сделать для газеты снимки квартала Бабаль-Амр?

Не обещал, так чтоб стопроцентно, но сказал — постараюсь.

Из Хомса он уехал прошлой весной. Как только однажды утром его мама увидала на стене их дома надпись, адресованную аль-Муханнаду: «Мы убьем и тебя, и твоих родных».

Мама заставила сына немедленно бежать к блок-посту, к военным и проситься увезти его в Дамаск. Он так и сделал. Через пару недель таким же путем выбрались из Хомса и родители.

— Но в городе все равно осталось много родни... Может, и попробую съездить к ним, — произносит он, и по голосу чувствую: поедет.

Ахмад, переводчик сирийского посольства в Украине, провожает делегацию в аэропорт. И по дороге в машине торопится сказать то, что, уверен, читатели «2000» обязательно должны знать:

«...И Штаты, и Запад, и арабский мир хотят «отдемократить» нас за то, что Сирия — последняя республика на Ближнем Востоке. Хотят ввергнуть страну в хаос...Создать вокруг нее «кольцо ненависти»!
[Отель «Шератон». Случайно увидала, как туда приехали из Алеппо жених и невеста вместе со своими свидетелями, чтобы сыграть свадьбу именно в Дамаске. То был мой последний сирийский снимок. И хорошо, что оптимистичный. Фото Лидии ДЕНИСЕНКО]
Отель «Шератон». Случайно увидала, как туда приехали из
Алеппо жених и невеста вместе со своими свидетелями,
чтобы сыграть свадьбу именно в Дамаске. То был мой
последний сирийский снимок.
И хорошо, что оптимистичный

Везде в регионе уже установлен режим «братьев-мусульман». И везде привыкают к правилам шариата. Лишь в Сирии действуют демократические законы! И это им не нравится. Вот в Египте, стране некогда «светской», которой она была до так называемой «арабской весны», теперь спрашивают журналисты у одного депутата, который от «Братьев-мусульман»: как вы отнесетесь к тому, что люди выйдут на митинг против власти? А он отвечает: «Это запрещено. По законам шариата каждый, кто приходит на манифестацию, должен нести наказание».

И в Саудовской Аравии, вполне демократичном государстве до «арабской весны», теперь главный — даже не законный правитель, а имам! И когда на востоке государства во время мирных акций протеста убивают жителей, об этом же никто не пишет! Убийства «освящены». Поскольку все тот же имам запретил протестовать против правителя, даже если правитель неправ!»

В Киев мы улетали в среду. У Ахмада был только один день — четверг, чтобы успеть в Хомс. Надеюсь, что успел.

Знаете, какое заклинание чаще всего я слышала в Дамаске? Ну, «заклинание», допустим, громко сказано, но говорили так: «Пусть все останутся живы. Тот, кто погиб, — царство небесное. Кто ранен — пусть выздоровеет. А тем, кто зверствует, — смерть!»

Пусть так и будет.


Лидия ДЕНИСЕНКО
Данная статья вышла в выпуске №13 (600) 30 марта – 5 апреля 2012

http://2000.net.ua/2000/derzhava/ekspertiza/79246