От Татьяна Яковлева
К Татьяна Яковлева
Дата 14.09.2010 11:17:23
Рубрики Прочее;

Re: В.Бушин о В.Кожинове (продолжение)

Продолжая размышление на тему вины и ответственности, В. Кожинов вспомнил четырех выдающихся военачальников Гражданской войны:
И. Л. Сорокина, Б. М. Думенко, Ф. К. Миронова и Н. А. Щорса.
Как можно понять из его рассказа, все они в той или иной мере выступали против того, что творил в армии Троцкий, в том числе против самоуправства комиссаров, многие из которых были евреями.
Так, командарм Второй Конной армии Миронов писал 31 июля 1919 года Ленину:
«Социальная жизнь русского народа должна быть построена в соответствии с его историческими, бытовыми и религиозными традициями и мировоззрением, а дальнейшее должно быть предоставлено времени» (там же, с. 280).
Ленин два часа беседовал с Мироновым.
Но еще до этого, пишет Кожинов, 13 сентября 1919 года Троцкий издал приказ:
«Как изменник и предатель Миронов объявлен вне закона. Каждый гражданин, которому Миронов попадется на пути, обязан пристрелить его как собаку» (там же).
Хотя существование приказа именно в такой форме довольно сомнительно, но как бы то ни было, а в 1920 году Миронов оказался в Бутырской тюрьме,
и там 2 апреля 1921 года его расстреляли.
По обвинению в том, что он «проводил юдофобскую и антисоветскую политику, обзывая руководителей Красной Армии жидами» (там же, с. 281).

24 февраля 1920 года были арестованы, а 11 мая расстреляны командующий Первым конным корпусом Думенко и его штаб.
30 августа 1919 года во время боя пулей в затылок был убит и комдив Щорс.
Доказывается, что убил его политинспектор Реввоенсовета еврей П. С. Танхиль-Танхилевич. И мы узнаем, что ранее Троцкому было доложено, что «в частях дивизии развит антисемитизм» (там же).
Сорокин, командующий войсками на Северном Кавказе, сам 13 октября 1918 года арестовал председателя ЦИК Кавказской республики еврея Рубина и трех его заместителей, из которых двое тоже евреи, и 21 октября расстрелял их.
За это 1 ноября и сам был расстрелян.

И вот что пишет обо всем этом Кожинов:
«Необходимо вдуматься в объективный смысл этой трагической ситуации».
Вот он вдумался. И что же?
«Во-первых, при беспристрастном размышлении становится ясно… (а как остаться беспристрастным при виде таких жутких дел? — В.Б.) что такие люди, как Сорокин, Думенко, Миронов и Щорс, если бы даже они свергли стоявших над ними „чужаков“ (т. е. евреев), едва ли смогли в тогдашних условиях создать и удержать власть» (там же).
Позвольте, главное тут, какова оценка автора этих кровавых расправ,
а он переводит речь совсем на другое, на вопрос о власти. Но раньше не было сказано ни слова о том, что эти военачальники хотят свергнуть «чужаков» и взять власть.
А уж если он завел об этом речь, то на чем основано его предположение, что эти военные оказались бы совершенно беспомощны перед проблемой власти?
Троцкий, всю жизнь только писавший трактаты да произносивший речи, смог властвовать,
а из этих четырех, имевших конкретный опыт руководства тысячами и тысячами людских масс, не смог бы никто!
Да вспомним хотя бы парочку их коллег, так далеко отстоящих и друг от друга, и от этой четверки: капитан артиллерии Бонапарт становится императором,
генерал де Голль — президентом,
генерал Эйзенхауэр — тоже президентом…

Но читаем дальше:
«Во-вторых, „на стороне Троцкого“ было преобладающее большинство русских военачальников» (там же).
Мы уже отмечали, что В. Кожинов любил брать иные слова и речения в кавычки, и этим порой затуманивал их смысл, становилось не ясно, как же их конкретно понимать.
Здесь как раз такой случай: что значит военачальники были в кавычках «на стороне Троцкого» — в каком смысле, в чем именно?
И конкретные имена, которые тут же следуют, ничего не проясняют:
«Так, С. М. Буденный самым активным образом выступал и против Миронова, и против Думенко, „разоблачал“ (опять кавычки! — В.Б.) Думенко и командир Первого конного корпуса Д. П. Жлоба» (там же, с. 281–282)…

Но главное вот: «Нельзя не признать, что „вина“ (кавычки! — В.Б.) этих „одноплеменников“ (кавычки! имеются в виду названные военачальники. — В.Б.) уж по крайней мере более непростительна,
чем тех или иных „чужаков“ (евреев. — В.Б.), с которыми застреленные военачальники к тому же вступили в противостояние сами, первыми…» (там же).
То есть патриот Кожинов опять на стороне «чужаков».
Непостижимым образом главным для него оказывается не то, где правда и кто прав, а то, кто первым пошел на противостояние. И ведь оно ж бывает разное.
Если Сорокин, не имея ни оснований, ни права, расстрелял четырех человек, то, конечно, оправданий ему нет.
Но за остальными-то тремя ничего подобного не числится, они лишь были недовольны политикой Троцкого, лишь протестовали. И были убиты.
И нам говорят, что они больше виноваты, чем те, кто их убил…
Чудны дела Твои, Господи…

http://lib.rus.ec/b/103724/read
От Татьяна Яковлева
К Татьяна Яковлева (14.09.2010 11:17:23)
Дата 14.09.2010 13:47:01

Re: В.Бушин о В.Кожинове (продолжение -2)

" О книге де Кюстина.
Вот цитата: «Поскольку широкое распространение получили лишь ее значительно и тенденциозно сокращенные переводы на русский язык, она считается «антирусской», всячески, мол, дискредитирующей Россию.
В своей статье под названием «Маркиз де Кюстин как восхищенный созерцатель России» (журнал «Москва», 1999, № 3) я стремился показать, что в действительности этот весьма наблюдательный француз был (при всех возможных оговорках) потрясен мощью и величием России;
в частности, на него произвел огромное впечатление факт создания столь могучей державы на столь северной территории:
«Эта людская раса оказалась вытолкнута к самому полюсу.
Война со стихиями есть суровое испытание, которому Господь пожелал подвергнуть эту нацию-избранницу, дабы однажды вознести ее над многими иными».

Откуда эти возвышенные слова?
Представьте себе, из статьи Вадима Кожинова «Россия как цивилизация и культура».
Где эта статья была напечатана? Представьте себе, в журнале «Наш современник» (№ 5, 2000), который г-н Куняев столь многоуспешно редактирует вот уже двенадцать лет, иногда отвлекаясь на выпивки, дебоши и юбилеи.
Когда я ему еще тогда в редакции сказал о статье Кожинова, он, конечно, как всегда, стал решительно отвергать:
«У него совсем не о том, о чем у Герцена!»
Да как же не о том? Сличи цитаты… Я книгу де Кюстина не читал, но что-то подсказывает мне, что в суждении о ней правы Герцен и Кожинов, а не Вяземский и Куняев.

К сожалению, в раздумьях о Великой Отечественной войне, как порой и о Великой Октябрьской революции, на Вадима Кожинова не всегда можно опереться,
как это удалось нам в вопросе о книге де Кюстина…
Вот рассуждая о том, что-де после каждой революции рано или поздно происходит реставрация, он пишет:
во Франции после революции 1789 года реставрация наступила довольно скоро, а у нас «нечто подобное реставрации началось только в 1991 году, т. е. не через четверть века, а через три четверти».
Это не так. У нас было не «нечто подобное реставрации»,
а отказ от многих революционных крайностей, излишеств, и началось это еще в 1934 году с решительной критики Сталиным статьи Энгельса «Внешняя политика русского царизма».
Вслед за этим с разумной постепенностью были возвращены звания маршала (1935),
генерала (1940),
офицера (1941–1942)…
Впрочем, еще в 1920-е годы мы напевали:
«Ведь с нами Ворошилов, первый красный офицер…»
Уже в войну были учреждены ордена Суворова, Кутузова, Александра Невского (все три — в 1942 г.),
орден Славы на георгиевской ленте (1943), введены погоны (1943), ордена Ушакова, Нахимова (оба — в 1944 г.),
в 1943-м была поддержана церковь,
разрешен колокольный благовест, избран патриарх.
Вскоре после войны Красная Армия стала Советской и т. д. —
- вплоть до восстановления еще в 1936 году новогодней елки, запрещенной, между прочим, вовсе не большевиками в 1917-м, а царским правительством еще в 1914-м как «католической затеи»…


Но читаем дальше: «Быстрая реставрация во Франции определялась, конечно же, ее военным поражением в 1812–1814 годы. И если бы в 1941–1945 гг. мы потерпели поражение, у нас произошло бы то же самое» (цит. соч., т. 2, с. 381). Что — то же самое? Во Франции вернули Бурбонов, и сделали это сами французы. А у нас немцы вернули бы Романовых и весь прежний строй? Примерно так думал когда-то и Солженицын: «Что за беда, если бы победили немцы! Справляли елку на Новый год, стали бы, как при царе, на Рождество». Но даже он не думал, что немцы вернут Романовых, ибо тут же добавлял: «Вешали портрет с усами, стали бы вешать с усиками», т. е. портрет того самого, кто еще до нападения на нас изрек: «Россия должна быть уничтожена!» Со всеми ее Романовыми в прошлом и большевиками в настоящем, со всеми орлами и красными знаменами…

Можно привести еще немало таких странностей в сочинениях В. Кожинова.
Так, в книге «Россия, век XX. 1939–1964», являющейся продолжением той, о которой только что шла речь, в главе «Итоги войны» он писал:
«Наших воинов погибло в боях в 1,7 раза больше, чем вражеских, и это объясняется главным образом (!) более высоким уровнем выучки, дисциплины и технической оснащенности армии врага» (с. 128).
Тут все неверно.
Во-первых, не в 1,7 раза больше, а в 1,3. Это сейчас общепризнано.
Во-вторых, автор говорит о войне так, словно она была 3-4-месячным блицкригом,
как и планировали немцы. А она длилась почти четыре года.

И если в начальную пору, примерно до конца 1942 года, вермахт действительно имел более высокий уровень выучки (опыт двух лет войны в Западной Европе!) и технической оснащенности,
то ведь потом все изменилось:
мы решительно превзошли врага и в том и в другом.

Однако автор настаивает на постоянном и всестороннем превосходстве немцев:
«Чтобы убедиться в превосходстве германского воинского мастерства (!), достаточно (!), полагаю, знать следующее.
Наши наиболее „результативные“ истребители трижды герои Советского Союза (в таких случаях у нас принято писать Герои. — В.Б.) И. Н. Кожедуб и А. И. Покрышкин сбили соответственно 62 и 59 вражеских самолетов, а в авиации врага имелись 34 летчика, сбивших более 150 („корифей“ — Эрих Хартман — сбил 352)».

Это поразительно во многих отношениях! В. Кожинов очень привержен цифрам, его сочинения испещрены ими, он любит их анализировать, сопоставлять, вычислять процент и т. п.
Так, говоря о нашем и вражеском наступлении и отступлении, он непременно вычислит и сообщит нам среднюю ежедневную скорость движения. Например, мы узнаем, что от границы до Москвы немцы наступали со скоростью 7 километров в день.
Но это не все. Кожинов вычел время, когда враг вынужден был останавливаться, и у него получилось, что наступал он со скоростью 16–17 км в день.

А тут аналитик встретил цифровые показатели одного и того же рода воинского успеха, и видит, что показатель вражеского летчика почти в шесть раз — поразительно! — превосходит показатели наших,
и он не говорит свое обычное «необходимо вдуматься», не сомневается, не проверяет, а тотчас принял за истину.
У Кожинова была «Энциклопедия Третьего рейха» (М., Локид-Миф, 1996), он неоднократно ссылается на нее.
Так вот, даже там статья о Хартмане заканчивается так: «Многие военные историки подвергают сомнению количество сбитых им самолетов» (с. 493).
Многие!.. Русского патриота Кожинова, увы, среди них не оказалось…

А ведь следовало бы задуматься хотя бы о том, что, когда началась война, Покрышкину было уже под тридцать — лучший для воина возраст, — он имел немалый летный опыт и воевал с первого дня.
А двадцатилетний юнец Хартман попал на войну прямо из училища лишь в августе 1942 года.
Но главное в другом: у нас и у немцев были разные системы подсчета побед.
Если немецкий летчик сбивал трехмоторный бомбардировщик, ему засчитывалось три победы;
если такой бомбардировщик сбили совместными усилиями пять немецких истребителей, каждому летчику засчитывалась победа;
засчитывались также самолеты, уничтоженные на земле…

Ничего этого у нас не было.
Кроме того, у нас требовалось подтверждение и фотоконтроля и очевидца,
а если сбитый самолет падал на территории, занятой врагом, то это не засчитывалось.
У немцев в начальную пору фотоконтроля не было, и победа записывалась со слов летчика. Все это достаточно хорошо известно.

Но ведь вот что самое-то удивительное:
уверив себя в том, что немецкие летчики невероятно превосходили наших, Кожинов из этого, так сказать, единичного заблуждения относительно одного-единственного рода оружия сделал вывод о всестороннем и общем превосходстве «германского воинского мастерства»,
в том числе, разумеется, и полководческого.
И вот всему этому верить, не сметь этому возразить?..

(Продолжение следует)

http://lib.rus.ec/b/103724/read
От Татьяна Яковлева
К Татьяна Яковлева (14.09.2010 13:47:01)
Дата 14.09.2010 17:55:36

Re: В.Бушин о В.Кожинове (продолжение -3)

"Дальше в этой же книге, произведя ряд сомнительных манипуляций с рядом сомнительных данных, Кожинов делал вывод:
«На основе этих цифр сторонний эксперт мог бы прийти к выводу, что в 1941 году имела место не столько война, сколько капитуляция наших войск…» (с. 94).
При чем здесь какой-то «сторонний эксперт»? Капитуляция?..
Даже иностранные, даже немецкие генералы и историки ничего подобного не говорили.
А как сам-то автор думает? Да точно так же, как придуманный им «сторонний эксперт»:
для него вне сомнения «тот факт, что в 1941 году не менее трети наших тогдашних вооруженных сил так или иначе „сдались“ врагу…»

Сдача в плен? Капитуляция?
Это произошло 28 сентября 1939 года в Варшаве,
9 апреля 1940 года — в Дании,
3 мая 1940 года — в Норвегии,
14 мая 1940 года — в Голландии,
28 мая 1940 года — в Бельгии,
22 июня 1940 года — во Франции,
8 мая 1945 года — в Берлине.

И каждый раз всё было по полной форме — с делегациями обеих сторон, с подписанием соответствующих актов о безоговорочной капитуляции.

А у нас ни одна дивизия, ни одна армия не капитулировали,
не подписывали никаких актов.
Они не сдались, а были взяты в плен — это большая разница.

Но если даже, как пишет Кожинов, «не менее трети наших сил сдались», то ведь оставалось еще две трети.
Что же делали эти силы, весьма немалые? Исследователь пишет:
«Нередко утверждают, что „остановки“ германских войск, наступавших в направлении Москвы (в конце июля и второй раз — в середине октября), были обусловлены непреодолимостью сопротивления наших войск. Но это едва ли верно» (с. 94).

Какая уклончивая форма — «едва ли».
По такому вопросу уж в наше-то время историк обязан иметь ясную и твердую точку зрения.
Впрочем, мы тут же видим, что это «едва ли» как бы минутная слабость, на самом деле у Кожинова именно твердая точка зрения:
«В начале войны наши войска в количественном отношении не уступали германским, но смогли только в очень (!) небольшой мере задерживать продвижение врага на восток» (там же).
Так в чем дело?
У Кожинова ответ такой:
«В августе — сентябре враг перенес центр тяжести своих сил на Украину.
В частности, туда переместились (!) танки Гудериана, а с середины октября ему пришлось пережидать распутицу» (там же). Ах, вот оно что! Мешала им только распутица, и ничего больше.


Раньше битые немецкие воители дурили головы всему миру:
«В сорок первом русским помог генерал Мороз!»
А теперь русский патриот завербовал в наши союзники еще и генерала Распутицу.
Да разве распутица, как и мороз, не мешали и Красной Армии, допустим, маневрировать и подтягивать свежие силы? Это исследователя не интересует.
А что касается Гудериана, о котором у нас почему-то ужасно любят говорить, словно он был единственный в танковых войсках вермахта, то его 2-ю танковую армию действительно «переместили» на Украину,
но как только 19 сентября немцы захватили Киев, эту армию опять «переместили» в группу армий «Центр», которой командовал генерал-фельдмаршал фон Бок, и в декабре она была разбита под Тулой.
В своих «Воспоминаниях солдата» он писал:
«Наступление на Москву провалилось. Все жертвы и усилия наших доблестных войск оказались напрасны. Мы потерпели серьезное поражение».

Кожинов уверяет нас, что все усилия доблестных войск были направлены на преодоление только распутицы.
Но Гудериан поправляет его:
«У нас недооценили силы противника, и за это пришлось расплачиваться» (с. 249).
И первыми пришлось расплатиться как раз Гудериану и Боку.
«Мощное контрнаступление Красной Армии, начавшееся 5 декабря, — констатирует „Энциклопения Третьего рейха“, — поставило группу армий „Центр“ перед угрозой уничтожения» (с. 82).
За разгром их войск под Москвой Гитлер сместил обоих генералов и к серьезной работе уже не привлекал, маринуя в резерве.

Вадим Кожинов любил сокрушать разного рода устоявшиеся мифы.
И это было весьма плодотворно, полезно, когда он пускал по ветру действительные мифы — о мракобесии и антисемитизме черносотенцев,
о развале царской армии большевиками,
о расстреле ими министров Временного правительства,
о небывалой в истории кровопролитности и односторонней жестокости Октябрьской революции и Гражданской войны,
о патриотизме и благородстве Колчака,
о том, что Ленин будто бы сказал:
«Пусть погибнет 90 процентов русского народа, лишь бы 10 процентов дожили до мировой революции»,
о том, что на Ленина было будто бы лишь одно покушение, — на самом деле с полдюжины,
о сильно раздутом европейском, в частности французском, сопротивлении нацизму,
о невероятных многомиллионных потерях Красной Армии в войне против Германии,
о государственном антисемитизме в СССР и т. д. Все это было замечательно."

(с)

Продолжение следует
От Татьяна Яковлева
К Татьяна Яковлева (14.09.2010 17:55:36)
Дата 15.09.2010 10:58:32

Re: В.Бушин о В.Кожинове (продолжение -4)

"Или вот недавно созданный или, вернее, эксгумированный и клонированный из праха Гитлера и Геббельса миф о том, что Советский Союз сам планировал нападение на Германию, а Гитлер, мол, всего лишь опередил.
Наши честные историки без устали твердят, приводя убедительнейшие свидетельства:
не было и не могло быть такого плана. Но их старания, право же, не совсем понятны.
Сколько сил и времени доктора-профессора потратили на опровержение малограмотных вымыслов психопата Резуна!.. Да ведь если бы возможности разгромить Германию были бы у нас еще в 1939 или 1940 году, то этим непременно надо было бы воспользоваться.
Какова была обстановка?
Фашистская банда Гитлера с ее людоедской идеологией высшей расы поработила всю Европу, изгоняла, преследовала, истребляла в концлагерях всех инакомыслящих и всех представителей «низшей расы».
Она являла собой величайшую угрозу для всей мировой цивилизации.
И разгром этой банды по собственному почину, избавление человечества от фашизма не могло быть не чем иным, как величайшим и благороднейшим подвигом в истории. Советский Союз и совершил его в 1945 году, но — в ходе разгрома фашистской агрессии.
А — ведь еще лучше было бы — в 1939-м или в 1940-м.
Но, увы, мы не могли это сделать, не было необходимых сил и политической возможности.
Об этом можно лишь сожалеть, но стесняться этого, оправдываться за это — уму непостижимо!.. Ведь среди благородных мыслителей,
что поносят нас за мнимый план превентивной войны против фашизма, много и тех, кто если не аплодировали, то молча взирали, как уже после Второй мировой Америка в надежде расправиться вторгалась в Корею, Вьетнам, Иран, Ирак, Югославию, которые никого не поработили и не насаждали фашистскую идеологию, но, видите ли, «представляют опасность для интересов Америки».

Разумеется, В. Кожинов выступил против и этого мифа, который точнее было бы назвать просто клеветой, он свою статью озаглавил «Миф о 1941 годе» («Завтра», № 4, 2001)…

Однако, человек увлекающийся, он порой и сам создавал мифы.
Так случилось и в процессе опровержения названной клеветы…
Главный документ, которым манипулируют клеветники, это написанные от руки «Соображения по плану стратегического развертывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками».
Автор документа будто бы A. M. Василевский, который в звании генерал-майора был тогда заместителем начальника Оперативного управления Генерального штаба.
Примечательно, что сей документ пустили в оборот лишь теперь, когда самого Василевского давно нет в живых.
Я не буду здесь повторять доводы, опровергающие клевету. Это уже сделали Кожинов и, как уже сказано, многие другие.
В данном случае любопытен миф, созданный самим мифоборцем.

В. Кожинов пишет:
«Стоит сказать, что составитель документа A. M. Василевский, генерал-майор к началу Отечественной, через две недели после победы под Сталинградом 16 февраля 1943 года был удостоен звания маршала».
Можно подумать, что из генерал-майора Василевский сразу стал маршалом.
На самом деле 28 октября 1941 года он получил звание генерал-лейтенанта, 21 мая 1942-го — генерал-полковника, 18 января 1943-го — генерала армии и уж потом — маршала.
Это несколько отличается от карьерного пути, допустим, Степашина или Шапошникова (не того, а этого).
Но как бы то ни было, а взлет действительно стремительный. Кожинов пишет:
«Во время войны немного ранее — 18 января — получил звание маршала один только Г. К. Жуков, который к тому же в начале войны был уже генералом армии».

В чем же видит Кожинов причину такого взлета? Оказывается, в тех самых написанных от руки «Соображениях»,
ибо «Московская битва, явившаяся первой сокрушительной победой над врагом, осуществлялась в полном соответствии со словами из „Соображений“… Так же осуществляются через год Сталинградская победа,
а еще через полгода — Курская, после которой враг уже только отступал до самого Берлина.
Словом, составленный 15 мая 1941 года документ, который иные историки толкуют как программу нападения СССР на Германию,
в действительности закладывал основы победоносной стратегии в великой войне с напавшим на нас врагом».

Прекрасно! За такой вклад в военную науку и в победу действительно можно генерал-майору сразу дать маршала.
Но что же это за магические слова из «Соображений»? Кожинов приводит их дважды, вот они:
«прикрыть сосредоточение и развертывание наших войск и подготовку их к переходу в наступление».
Видимо, Кожинов очень удивился бы, но пленивший его «рецепт победы» — это азбучная истина, всем известное первое правило любой наступательной операции:
тайно произвести подготовку, скрытно сосредоточить силы и неожиданно ударить в неожиданном месте…
Именно так старались и стараются действовать всегда со времен Ганнибала или раньше.
Что ж тут нового? И все мастерство полководца на первой стадии наступления состоит именно в том, чтобы жестко выполнить это правило. Так что, все-таки не за написание от руки мудрых слов в «Соображениях»,
а за конкретное участие в разработке и проведении многих конкретных операций A. M. Василевский получил звание Маршала Советского Союза.

Остается лишь добавить, что «во время войны» вовсе не только Жуков и Василевский стали маршалами.
За ними 6 марта 1943 года третьим маршалом военных лет стал Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин.
Потом, уже в 1944 году, это звание получили шесть генералов:
22 февраля — И. С. Конев, 18 июня — Л. А. Говоров, 29 июня — К. К. Рокоссовский, 10 сентября — Р. Я. Малиновский, 12 сентября — Ф. И. Толбухин и 25 октября — К. А. Мерецков.
Кроме того, три генерала стали Главными маршалами родов войск, а 12 генералов — «рядовыми» маршалами родов войск.
Так что всего было 24 маршала. Что ж, армия большая, а война была долгая…
И были эти маршалы в большинстве своем лет сорока пяти, а то и сорока: А. Б. Голованов, Н. С. Скрипко, И. Т. Пересыпкин…

Обе ошибки В. Кожинова тут — и в отношении «рецепта победы»,
и в отношении звания маршала — представляются мне даже загадочными…"
(с)

http://lib.rus.ec/b/103724/read
От Заинтересованный наблюдатель
К Татьяна Яковлева (15.09.2010 10:58:32)
Дата 17.09.2010 13:25:32

Re: В.Бушин о...

>Обе ошибки В. Кожинова тут — и в отношении «рецепта победы»,
>и в отношении звания маршала — представляются мне даже загадочными…"
Ничего загадочного. Просто не надо торопиться с суждениями. Многим филологам свойтственно...