Борьба диадохов – один из самых известных и ставший нарицательным период античной истории. Диадохи (в переводе с греческого «преемники») – полководцы Александра Македонского и их потомки, которые после смерти великого завоевателя 40 лет бились друг с другом за раздел его империи.
У нас десять лет назад воевали за ельцинское наследство две основные группировки отечественных диадохов. Если характеризовать их по набору «деньги–СМИ–адмресурс», то, с одной стороны, это были Березовский–Доренко–Путин, а с другой – Гусинский–Киселёв–Лужков. Победила первая группировка, после чего один из ее членов, а именно Путин, вскоре решительно «зачистил» почти всех своих как отцов-сторонников, так и противников. Березовский с Гусинским вынуждены были эмигрировать. Доренко и Киселёв изгнаны с центральных телеканалов. Не удалось зачистить только Юрия Лужкова, хотя именно он был главной целью доренковского «мочилова». И вот теперь, десять лет спустя, он вновь участвует в битве диадохов – на этот раз за путинское наследство. И опять подвергается «мочилову» на трех центральных телеканалах.
Выход борьбы из-под «ковра» на просторы телеэфира свидетельствует о предельной накаленности ситуации. Это говорит о том, что никакие аппаратные увещевания на мэра не подействовали. А к информационным атакам ему не привыкать. Он прямо заявил, что ни в какую отставку уходить не собирается, нападок в свой адрес не боится, будет бороться с клеветой и подает на все покусившиеся на него СМИ в суд. Что же касается супруги, то любящий муж подчеркнул, что Батурина настолько талантливый человек, что была бы еще богаче, не будь она замужем за мэром.
Многие удивляются: зачем понадобился телекомпромат, если мэра можно уволить одним росчерком пера. Но в том-то и дело, что «одним росчерком» уволить невозможно. Закон требует достаточных оснований. В частности, такого основания, как утрата главой субъекта Федерации президентского доверия. Мол, президент доверял-доверял, а потом посмотрел телевизор, прозрел и доверять перестал. Отсюда и срочные судебные иски Лужкова, первый из которых будет рассматриваться уже через неделю. Лужков заручился также поддержкой московского отделения «Единой России». Он выступил на его политсовете с докладом, которому «единороссы» аплодировали стоя. И приняли в его поддержку симптоматичное заявление. «Московская партийная организация, – говорится в нем, – выступает с решительным осуждением информационной кампании, направленной на травлю ее лидера, мэра Москвы Ю.М.Лужкова. Совершенно очевидно, что эта кампания организована теми, кому сиюминутные политические интересы важнее стратегических задач развития страны в условиях модернизации, и нацелена на дестабилизацию политической обстановки в Москве и в России перед очередным избирательным циклом».
Это не комментарий досужего наблюдателя. Это официальное заявление крупнейшего отделения правящей партии, располагающей значительно более объемной и разносторонней информацией, чем любой комментатор. Поэтому к заявлению следует отнестись со всей серьезностью и вдуматься в то, что сказано в нем прямо и, что еще более важно, косвенно. Из него «совершенно очевидно» вытекает, что имеются некие «силы», готовые ради своих сиюминутных интересов пойти на дестабилизацию политической обстановки в стране. При этом они настолько могущественны, что управляют информационной политикой на всех государственных телеканалах. Словом, это те же самые силы, что устроили травлю президента Белоруссии Лукашенко. Ясно, что это либо один из наших «тандемократов», либо оба вместе. Если оба вместе, то Лужков становится лоб в лоб со всем правящим режимом, превращается в главного цветного революционера, как и было обещано «Московским комсомольцем». Гипотеза соблазнительная, но маловероятная. Более вероятно, что телевидением командует один «тандемократ», а оказывает аппаратную поддержку Лужкову – другой.
Политика есть прежде всего подбор и расстановка кадров. Что делал Путин, став президентом? Чистил. В течение первого срока он заменил весь состав Совета Федерации, Генерального прокурора, министров обороны и внутренних дел и пр. Но от полученных в наследство от Ельцина премьер-министра Касьянова и руководителя собственной администрации Волошина он смог избавиться только на исходе своего первого президентского срока.
У Медведева в отличие от Путина нет никаких гарантий, что у него будет второй срок. Поэтому чем он занимается? Тем же самым, чем и Путин, но только быстрее. Правда, ни одного члена правительства ему сменить пока не удалось, даже министра спорта Мутко после ванкуверского провала. Однако уже в середине первого срока полным ходом идет замена судейских, губернаторов, полпредов, советников, милицейских генералов. Особенно обратим внимание на губернаторов. Их Медведев сменил уже почти три десятка. Уволенных можно разделить на две категории – самых сильных и самых слабых. В числе сильных такие тяжеловесы-долгожители, как Россель, Шаймиев, Рахимов, Фёдоров, Илюмжинов. Все они отличались умением «делать» выборы, в их регионах «ЕР» и Путин «побеждали» с астрономическими цифрами верноподданности. Кто их знает, какой результат они «сделают» в 2012 году, поэтому их лучше заменить. А среди непопулярных у населения, на которых тоже нельзя твердо положиться на выборах, – например, карельский Катанандов и калининградский Боос. Зато все середнячки остаются пока на месте – они-то уж постараются оправдать высокое доверие. Впрочем, тяжеловесы-долгожители сидят не только в исполнительной власти. «Единороссы», например, вдруг заговорили, что и Миронов не оправдал высокого доверия и что в Кремле уже ищут ему замену на посту главы «Справедливой России». Зато Жириновский, которому не откажешь в тонком политическом чутье, с самого начала занял предельно жесткую антилужковскую позицию. Это симптом.
Казус Лужкова стоит особняком. Ясно, что Москва в целом не одобрит отставки Лужкова. Надбавки к пенсиям, бесплатный проезд по городу и на дачу для пенсионеров, умеренная квартплата – все это считается личной заслугой мэра. И даже если мэра заменят, после него останутся гигантский чиновничий аппарат и специфическая московская бизнес-система, овладеть которыми сразу просто физически невозможно. То есть с Лужковым лучше не связываться даже президенту. Однако после всего того, что уже произошло, сместить Лужкова для Медведева есть дело чести, доблести и славы. Если у него не получится, то что станет с его президентским авторитетом?
Так что дело здесь не только и не столько в лужковской «кепке», сколько в том, будет ли поделено наследство Путина или оно в целости и сохранности вернется к «законному владельцу». Ближайшие недели, а может быть, даже дни покажут, в каком из этих двух направлений будут развиваться события.
В Хамовническом районном суде Москвы завершились обвинительные речи прокуроров по второму делу Ходорковского и Лебедева. Государственное обвинение попросило суд признать обоих подсудимых виновными в хищении более 200 млн тонн нефти и легализации похищенного и назначить им наказание в виде 14 лет лишения свободы в колонии общего режима. Сразу же после оглашения этого требования среди комментаторов и даже опытных юристов завязалась дискуссия о том, с какого момента в случае обвинительного приговора будут отсчитываться эти 14 лет. С момента ареста по первому делу в 2003 году? С момента ареста по второму обвинению в конце 2006 года? Или с момента оглашения приговора по текущему делу?
Обвинители оставили этот вопрос открытым, но, исходя из норм Уголовного кодекса РФ о порядке назначения наказания, наиболее вероятным представляется зачет в срок лишения свободы уже отбытых подсудимыми семи лет. То есть в этом случае Ходорковский должен сидеть еще ровно 7 лет и выйти на свободу 25 октября 2017 года, аккурат к столетнему юбилею Октябрьской революции. Однако наше уголовное и прочее законодательство настолько гибко, что позволяет как наградить, так и посадить человека за одно и то же деяние и уж тем более – в широком диапазоне варьировать сроки заключения. В УК РФ есть и другие нормы, позволяющие при известной юридической изворотливости приплюсовать новый срок к старому. Судьи самостоятельны, руководствуются только законом и не связаны в своих решениях ни требованиями прокуроров, ни возражениями адвокатов. Они могут и «дать» больше, чем предлагают прокуроры, и назначить наказание нижнего предела, и вообще оправдать. А общественное значение процесса таково, что судья Виктор Данилкин располагает в данный момент властью решать не только личную судьбу подсудимых, но и в определенной степени влиять на текущую политику.
Дело в том, что срок заключения по первому приговору истекает у обоих подсудимых в следующем году, а в политологической среде приобрело аксиоматический характер мнение, что власть ни в коем случае не выпустит Ходорковского на волю до президентских выборов 2012 года. Будто бы только что освободившийся зэк способен повлиять на ход и исход этих выборов, для предотвращения чего якобы и затеян второй судебный процесс, чтобы засадить опасного противника еще на энное число лет. Все это, конечно, чепуха, и если власть действительно так думает, то налицо случай тяжелой паранойи, что весьма сомнительно. Не более лестна для власти и гипотеза о плюсовании нового срока, рассчитанного на то, чтобы Ходорковский вышел на свободу в 2024 году – то есть по истечении двух шестилетних президентских сроков, на которые якобы претендует Путин. Путину, мол, не хочется, чтобы Ходорковский мозолил ему глаза. И все же, исходя именно из предположения о параноидальности власти, многие политологи увлеченно заняты подобными политико-арифметическими расчетами.
Устроив затяжные следствия и судебные процессы, занявшие в общей сложности почти шесть лет из семи, которые Ходорковский и Лебедев провели за решеткой, власти сами донельзя способствовали политизации их дела. В этом секрет неубывающей популярности Ходорковского в определенных общественных кругах. Быть хоть и за решеткой, но все время на виду, непрерывно общаться с адвокатами и журналистами, прокурорами и судьями, выступать публично в суде, срывая аплодисменты публики, – это все-таки приятнее, чем тупо шить рукавицы в далекой забайкальской колонии. И тогда возникает вопрос: зачем власть держит Ходорковского на виду? Мне представляется, что это досадные издержки, побочный результат стремления власти постоянно напоминать всем нынешним и будущим олигархам о том, что все они ходили, ходят и впредь будут ходить «под статьей».
После выступления государственного обвинения окончательно обрисовалась следующая картина вменяемых Ходорковскому и Лебедеву преступлений. Во-первых, они похитили нефть путем присвоения вверенного им имущества. Во-вторых, легализовали (отмыли) доходы от реализации похищенного. В-третьих, не доплатили налоги с этих доходов. Первый процесс судил и приговорил их к наказанию по третьему пункту. Второй судебный процесс идет по двум первым пунктам. Фактически их судят за занятие обычной частнокапиталистической предпринимательской деятельностью. Сердцевиной обвинения является тот бесспорный факт, что ЮКОС приобретал нефть у своих дочерних добывающих компаний – «Юганскнефтегаза», «Самаранефтегаза» и «Томскнефти» – по себестоимости, то есть возмещал им только производственные расходы и зарплату наемных работников, а все, что сверх того, то есть прибавочную стоимость, обращал в свою собственность. При этом, по словам прокуроров, попытки заключения прямых сделок между нефтедобывающими компаниями и конечными потребителями пресекались, в сделках навязывались дополнительные участники, которые представлялись нефтедобывающим предприятиям как компании ЮКОСа, хотя фактически они были подконтрольны лично обвиняемым.
Как по-другому может быть устроена капиталистическая компания и какова в ней должна быть субординация, прокуроры не пояснили и не могли пояснить, поскольку капиталистических компаний, устроенных иначе, в природе не существует. А раз это не пояснено, то отсюда прямо вытекает, что отчуждение прибавочной стоимости является хищением, а присвоение прибавочной стоимости – отмыванием. Закавыка лишь в том, что это не противоречит гражданскому законодательству, что было подтверждено множеством арбитражных процессов, на которые ссылается защита. Выходит, что, не нарушая действующих законов, Ходорковский и Лебедев действительно похитили пару сотен миллионов тонн нефти, покупая ее дешево, а продавая дорого. Если суд признает их действия преступлением, то он совершит настоящую юридическую революцию, после которой все действующее законодательство в области экономики должно быть сдано в утиль.
Это смутно подозревает и сторона обвинения, но толкует как-то шиворот-навыворот. Перед тем как озвучить сроки наказания, прокурор сказал, что «такие преступления подрывают основы и устои государства. Всякий кто так не считает, подрывает устои государства тоже». И добавил, что подсудимые дискредитировали бизнес-сообщество перед зарубежными инвесторами и подорвали устои государства своими обращениями в Европейский суд. Здесь опять-таки фигурирует какое-то абстрактное «государство», а не конкретное капиталистическое Российское государство. Что касается последнего, обвинительный приговор подорвет его устои в значительно большей степени, чем любые обращения в Европейский суд. И это было бы полезно.
>Закавыка лишь в том, что это не противоречит гражданскому законодательству, что было подтверждено множеством арбитражных процессов, на которые ссылается защита.
Дело в том, что г-н Фролов не посвящает читателя в суть вопроса - почему именно это не противоречит гражданскоому законодательству, предлагая поверить "множеству арбитражных судов", на которые ссылается защита, и не уведомляя о том, что для уголовного суда, отстаивающего общие прицнипы законодательства, мнение арбитражных судов, отстаивающих лишь частные интересы своих клиентов по хозяйственным спорам, - не являются указом.
С точки зрения здравого смысла умыкать у самостоятельного хозяйствующего субъекта приибыль - означает нарушение его нормальной капиталистичесчкой деятельности, предполагающей получение прибыли в качестве основной цели деятельности( как прписано в уставе), и в частности ведущее и к неуплате налогов государству с этой прибыли. Дочки Юкоса, отдавая всю прибыль Ходорковскому, действовали, не как самостоятельные хозяйственные субъекты капиталистической экономики, а как подставные конторы для отмыва денег, нарушая свои собственные уставы, где получение прибыли прописано первым пунктом их деятельности. Действовали они так, разумеется, по прямому указанию Ходорковского.