От	Pout
К	And
Дата	02.10.2001 08:57:33
Рубрики	Россия-СССР; История; Манипуляция;

для затравки- тут о"Белом солнце пустыни"(*)

---

Именно для зптравки. Там есть и режиссер, и космонавт, и киноведы, и Парамоновы-генисы. Разумеется, надо знать, КТО говорит

В серии"Русская кинодвадцатка"есть и другие примечательные обзоры. И в "Россия как цивилизация"тоже - проязык,крестьянство. По крайней мере только эти свободовцы удосужились пригласить как эксперта - Л.В.Милова и других современных историков, которых в СМИ что-то не видно

http://www.svoboda.org/programs/cicles/cinema/russian/

http://www.svoboda.org/programs/cicles/cinema/russian/WhiteSunOfTheDesert.asp
=============
"Белое солнце пустыни". Экспериментальное творческое объединение, снят на производственной базе киностудии "Ленфильм", 1970 год.


Режиссер - Владимир Мотыль...

Владимир Мотыль:

Чем больше я думаю о причинах этого непредсказуемого успеха одной из девяти сделанных мною картин, тем больше мне представляется, что я как бы исполнитель чьей-то воли, мне, так сказать, помогал, нерукотворно помогал Господь.

Сценарий - Рустам Ибрагимбеков и Валентин Иванович Ежов...

Валентин Ежов:

Сразу скажу, что потом, когда мы окончили работу над сценарием, Рустам мне признался, что в пустыне он, так же как и я, никогда не был.

Сергей Юрьенен:

Главный оператор - Эдуард Розовский. Композитор - Исаак Шварц. Текст писем - Марк Захаров. Текст песни - Булат Окуджава.

В ролях: Анатолий Кузнецов (красноармеец Федор Сухов), Спартак Мишулин (Саид), Павел Луспекаев (таможенник Верещагин), Раиса Куркина (его жена Настасья), Кахи Кавсадзе (Черный Абдулла)...

Майя Туровская:

Говоря киноведческим языком - это историко-революционный фильм по жанру. Я думаю, что историко-революционный фильм - это единственный в собственном смысле жанр, который создало вообще советское кино. Все остальные жанры так или иначе существовали без него, а историко-революционный фильм стал в советском кино таким же жанром, как, предположим, в американском кино жанр вестерна. "Белое солнце пустыни" очень интересная веха на этом пути, потому что к тому времени, когда оно делалось, историко-революционный жанр претерпел существенные изменения

Олег Ковалов:

А что за сюжет? Сюжет весьма двусмысленный. Есть жесткая социальная схема - солдат несет на своих штыках идеи мировой революции. Эта схема могла бы дать невероятно чудовищное произведение. В этом фильме оно стало мягким и задушевным. Дело в том, что Мотыль был человеком 60-х годов, и поразительно, что фильм "Белое солнце пустыни", и это невозможно было не чувствовать в 70 году, когда я смотрел картину, он по-своему выражал идеи того самого социализма с человеческим лицом, который был раздавлен советскими танками на улицах Праги. Поразительно, что картина, она одновременно воспринимается и как пародийная, и как невероятно серьезная. Ибо солдат Федор Сухов, заявленный как лубочный персонаж по началу, действительно совершает подвиг - он действительно спасает женщин. Таможенник Верещагин в гениальном исполнении актера Луспекаева, он действительно гибнет, выполняя свой мужской долг. И зритель переживает всерьез, а не переживает пародийно, и, по сути дела, зритель причащается к тем самым идеям социализма с человеческим лицом, который носит в своем сердце автор этого фильма. Польский сатирик Станислав Ежи Лец говорил о том, что ирония восстанавливает то, что разрушил пафос: совершенно гениальная фраза, относящаяся в полной мере к этой картине.
....
Говоря о производстве: на картину московского режиссера были брошены далеко не лучшие силы "Ленфильма", главный ее оператор Эдуард Розовский, который в ту пору имел кличку "человек-амфибия", из-за приведения в любом споре в качестве последнего аргумента: "Я снимал "Человека-амфибию", представлял типичную операторскую школу 70 годов - блеклая картинка, бесконечные наезды и отъезды транслокатора и кадры с немотивированным использованием крана. Поскольку большинство советских режиссеров (и Мотыль, боюсь, не исключение) понимали в операторском искусстве немного, то все это отчетливо видно в "Белом солнце пустыни". Звук сделан кое-как, а самое, на мой взгляд, непростительное - монтаж. Тем не менее, в последнюю четверть века заключительный аргумент Розовского в спорах звучит иначе: "Я снимал "Белое солнце пустыни". Иэта гордость оправдана: несмотря ни на что, всенародная любовь к картине не проходит.

Майя Туровская:

Уже внутри сюжета - красноармеец, который везет гарем - лежал этот вот пародийный ключ ко всему фильму. Но это было не только в сюжете, это было в том, как весь этот сюжет был замечательно снят в революционном жанре историко-революционной темы. Я думаю, что это самое интересное время, это уже принадлежит к тому, что было после 60-х годов: известный цинизм в обращении с темой, поиски другого героя. Не то, что отклонение, а перевертыш к тому, как строился историко-революционный фильм раньше. Есть, конечно, еще такие вещи в каждом фильме, как скажем, актерский расклад. Вот то, что в фильм попал Павел Луспекаев - совершенно удивительный актер, который очень рано погиб, но которого все невероятно любили, и до сих пор, конечно, центром этого фильма является именно Луспекаев, то есть, вовсе не человек, выражающий идеологию. Очень видно на этом фильме как сместилась идеологическая ось, насколько чистота идеологии могла быть потерянной, если именно этот человек стал самым любимым героем фильма и самой любимой его фигурой. Там есть эти невинные страдающие, очень смешные барышни - женщины Востока: вот эта тема, которая в начале советской власти была одной из самых таких, я бы сказала, агитационно-эффективных тем, женщина, которая сняла чадру и так далее, и так далее, - здесь она тоже в пародийном ключе предстает. То есть, фильм, с этой точки зрения, поразительно интересен. Я думаю, что его попадание в народный вкус заключалось именно в этой, условно назовем его, "швейковской" такой традиции.

Пародия или нет, но для космонавтов сверхдержавы картина Мотыля стала своего рода талисманом. Генерал и президент Фонда "Альфа-капитал" Алексей Архипович Леонов.

Алексей Леонов:

Впервые мы его смотрели плотно, и я доставлял его на космодром перед стартом Андриана Николаева и Виталия Севастьянова. В то время у нас уже был видеомагнитофон, мы его записали на пленку. И следующий полет, я спрашиваю: что бы вы хотели, экипаж, посмотреть? Они говорят: "Белое солнце пустыни". Так родилась традиция - перед стартом смотреть этот фильм, он приносит нам удачу. Вот такое вдруг создалось поверье - не посмотрев "Белое солнце пустыни", никто... было два случая: не смотрел фильм - он не полетел. И с тех пор стали думать: "Белое солнце пустыни" - это пропуск на полет в космос. Составили викторину, например, вопрос: какие гранаты используют в этом фильме? Гранаты не той системы. Или: какого размера было бедро у Екатерины Матвеевны? Ее показывают, она входит в воду и наплыв такой идет - полэкрана. Или: сколько осетров плавало до в корыте, а сколько после? Сколько выстрелов сделал из обычного карабина в режиме автомата Спартак Мишулин? Или: назови, пожалуйста, имена жен, сколько их было? "Молчишь? Язык тебе вырву сейчас!" - "Когда это сейчас? Желательно попозже", - Сухов отвечает. Вот этот весь диалог мы знали. Потом, когда мы встретились, была такая встреча Спартака Мишулина, Толи Кузнецова с космонавтами, то оказалось, что мы (и с Ежовым), мы знаем сценарий лучше, чем они.

)

Сергей Юрьенен:

На третьем десятилетии существования фильма можно развернуть российскую газету и увидеть заголовок "За сверхдержаву обидно" - это про Китай. О том, как рождались непреходящие реплики фильма - Валентин Ежов.

Валентин Ежов:

Ну вот вам пример, что такое придумывать такие реплики: во-первых, они идут по жизни из твоего опыта, очень много, во-вторых, решили писать очень короткими фразами, для того, чтобы понятны были всем картины, поменьше разговоров, а в-третьих, например, вот вам история. Был замминистра Баскаков, писатель военный, человек очень-очень умный, я тогда к нему, помню, пришел, он говорит: "Слушай, что вы там написали?" А у нас была такая реплика - не реплика, а абзац в сценарии: в отряде было 5 узбеков, 3 туркмена, 7 казахов, 4 киргиза, 15 пулеметов, 30 винтовок, 20 гранат и прочее. Он говорит: "Ну ладно, это все понятно. Но, ради Бога, ни в коем случае! Будут сейчас звонить секретари ЦК из каждой республики и спрашивать: почему это наших узбеков 7 бандитов, а казахов только 3? Нет, их было больше, наших меньше". Он говорит: "Знаете что, давайте сделайте всех ровно по 5 человек, и тогда не будут мне звонить, потому что никаких претензий - всех одинаково. А в общем-то, лучше сделать всех русскими бандитов, за это я отвечу". Вот вам примерно национальная политика. И он тогда сказал: "Восток - это очень тонкая вещь".









==================

---

От	And
К	Pout (02.10.2001 08:57:33)
Дата	02.10.2001 10:18:46

Re: для затравки- тут о"Белом солнце пустыни"(*)

---

Pout wrote:

>
> http://www.svoboda.org/programs/cicles/cinema/russian/
>
> http://www.svoboda.org/programs/cicles/cinema/russian/WhiteSunOfTheDesert.asp

Да-а-а. Глубина мысли... "Как мы сняли кино"

Не чувствуете, что это спектакль в другом спектакле, которой называется окружающий нас мир? Вы с симулякрами Бодрийяра знакомы?

---

От	Pout
К	And (02.10.2001 10:18:46)
Дата	02.10.2001 15:00:08

выворачивание символов наизнанку

---

And сообщил в новостях следующее:10757@kmf...
> Pout wrote:
>
>
http://www.svoboda.org/programs/cicles/cinema/russian/WhiteSunOfTheDeser
t.asp
>
> Да-а-а. Глубина мысли... "Как мы сняли кино"
>
Для начала годится. Туровская - ведущий кинокритик, прочие участники
тоже подобраны не с кондачка. Феномены вроде образовнаия устойчивых
кодовых фраз"Восток дело тонкое","За державу обидно"отчасти затронут -
из первоисточников. Дальше, надо еще космонавтов послушать - вместо того
чтоб отделываться газетными штампами вроде"культовый фильм",они ведь
взяли фильм вообще как способ кодировки и амулет цеха. Тут уже
современная магия начинается. Чего про"ваабще искусство" в
метафизической позе выступать-то (тут в соседней подветке), к чему это
словесный пустоцвет. Симулякр...А про "люкримакс" чего
слыхали?("Хлыст"). По барабану они тут, красивые и лукавые
постмодернистские "теории всего". Берутся конкретные факты
сов.масс.сознания 70-80х, требующие специальных знаний, требующие
исследовангия и истолкования, общественно предельно значимые.
Вот и послушаем "деятелей". Эт профи... создания и сопровождения
коллективного бессознательного народа. Кино как важнейшее из искусств.
По всей двадцатке там много интересного, напр про"Цирк","Весну". А про
крестьянство когда пошла речь -они позвали МилОва. Про новые
исследования "непреднамеренных свидетельств"типа дневников, сводок,
записок - см."Крамола","напр - авторов исследований. Их фиг и в
библитоеках найдешь , это специальные исследования, а тут - задаром, в
авторской версии.Чего, тоже -"да-аа"?Чего тогда другое есть - свое?

И приступ выворачивания "деятелями"наизнанку мощных"посланий"фильма
начался неслучайно. Кавсадзе в приступе "антиимперской гордости" начал,
эти бабкоделатели на волне нынешней моды на слюнявый масскульт -
продолжили. Разрушение символов и кодов, уже последних что остались,
очередной заход. Зои и Павлика уже мало. Уже и Сухова с Петрухой
обгадить решено, толкьо потому что знают- кроме остатков сов.периода
народ ничем духовно не держится и на этом , на ниточках, держащих души,
можно спекульнуть

>
>

---

От	Begletz
К	Pout (02.10.2001 15:00:08)
Дата	03.10.2001 08:31:47

Не, Пут. Истоки Зла в Анекдотах про Василия Ивановича и Петьку

---

>И приступ выворачивания "деятелями"наизнанку мощных"посланий"фильма
>начался неслучайно. Кавсадзе в приступе "антиимперской гордости" начал,
>эти бабкоделатели на волне нынешней моды на слюнявый масскульт -
>продолжили. Разрушение символов и кодов, уже последних что остались,
>очередной заход. Зои и Павлика уже мало. Уже и Сухова с Петрухой
>обгадить решено, толкьо потому что знают- кроме остатков сов.периода
>народ ничем духовно не держится и на этом , на ниточках, держащих души,
>можно спекульнуть

Именно с них началось Выворачивание Символов. Следующий символ, Штирлитц, был вывернут уже привычно.

---

От	Pout
К	Begletz (03.10.2001 08:31:47)
Дата	03.10.2001 10:33:28

фольклорная жизнь героев-символов

---

Begletz сообщил в новостях следующее:10861@kmf...
>
>
> >И приступ выворачивания "деятелями"наизнанку мощных"посланий"фильма
> >начался неслучайно. Кавсадзе в приступе "антиимперской гордости"
начал,
> >эти бабкоделатели на волне нынешней моды на слюнявый масскульт -
> >продолжили. Разрушение символов и кодов, уже последних что остались,
> >очередной заход. Зои и Павлика уже мало. Уже и Сухова с Петрухой
> >обгадить решено, толкьо потому что знают- кроме остатков
сов.периода
> >народ ничем духовно не держится и на этом , на ниточках, держащих
души,
> >можно спекульнуть
>
> Именно с них началось Выворачивание Символов. Следующий символ,
Штирлитц, был вывернут уже привычно.

насчет сабжа есть в сети (рутения.ру/фольклор) некоторые разработки
темы, работы фольклористов, только в основном антисоветские (фонды
сороса их спонсировали)и к сожалению поверхностные, см. например тут же
следом критика надуманных построений Лурье . Про Чапаева и Штирлица-
Лурье, про Вовочку - тот самый Белоусов, которого я Ольге рекомендовал

http://www.ruthenia.ru/folktee/CYBERSTOL/I_AM/chapaev.html

То же с Лениным - в 20е были вполне традиционно-фольклорные
сказки("Скоро проснется Ильич), потом эти же темы и сюжеты, уже грубо
пародийные, мигрировали в басни-анекдоты. См.об этом"бедная религия".Мой
постинг"Казус Мавзолея"
f http://vif2ne.org/nvz/forum/archive/17/17755

Тут вот еще отрывок из мемуаров режиссера - Мотыля. Задним числом он
как и все жалуется на "зажим", аттестует себя как "изгоя"и упирает на
ведущий его по жизни"дух свободы" (все кинематографисты так делают, это
цеховой бзик и как бы прилично делать только так). Но есть важные слова.
Про некоторые моменты сюжета, иллюстрирующие тезис о "сплаве иронии и
пафоса". И о том, что Сухов и Петруха - былинные герои. О так.
========================

Мотыль в главе из будущей книги "Счастливые мгновения изгоя".

Историю этой картины можно назвать мистической. Иначе как без веления
свыше, по "нормальным законам" того времени картина состояться попросту
не могла. Было столько указующих сигналов с Неба, заставивших меня
взяться за этот фильм!.. И уж вовсе непостижимо, как он вообще прорвался
к зрителю...

После скандала с "Женей, Женечкой и "катюшей" я попал под запрет на
профессию. Жизнь казалась пропавшей, в кинематограф вернуться мне не
светило. Все мои заявки на корню отвергались. Баскаков, тогдашний первый
зампред Госкино, поклялся, что пока он сидит в своем кресле, этот Мотыль
больше снимать не будет. Словом, я был загнан в угол.

Тогдашний премьер Косыгин, сознавая тупик социалистической экономики,
хотел провести хоть какие-то реформы. Правда, вскоре они были спущены на
тормозах, но хитроумный Григорий Наумович Чухрай и Владимир
Александрович Познер, уникальный по тем временам предприниматель, не
упустили этот краткий просвет относительного экономического либерализма
и договорились аж в ЦК КПСС о создании автономной хозрасчетной
Экспериментальной творческой киностудии (ЭТК). В числе новаторских ее
постулатов было положение о том, что до момента сдачи фильма студия в
своих действиях полностью самостоятельна, сама определяет, какой
сценарий снимать, какого режиссера приглашать. Утверждать кандидатуру
режиссера нигде не требовалось.

Вот в силу этого сценаристы Ежов и Ибрагимбеков, отчаявшиеся найти
режиссера, после того как Кончаловский, для которого они писали
сценарий, ставить его не захотел, позвали меня. (В числе тех, кому уже
предлагался сценарий и кто - по разным причинам - от него отказывался,
были Юрий Чухрай, Витаутас Жалакявичус и даже Андрей Тарковский).
Сценарий гулял от одного режиссера к другому и наконец добрался до
отпетого отщепенца Мотыля. Ежов и Ибрагимбеков видели "Женю, Женечку и
"катюшу" и объяснялись мне в любви... Отзыв на их сочинение за подписью
уважаемого редактора коллегии Госкино не сулил перспектив: сценарий не
годится для запуска по причинам подражательности чуждому нам
американскому вестерну, легковесности решения героики через анекдот с
гаремом. Словом, ни одна студия в СССР, кроме ЭТК Чухрая, сценарий
"Пустыня", так он тогда назывался, допустить к запуску не могла.

Сценарий я читал в состоянии подавленном, и дух мой после того никак не
воспрял. Ясно было, что это совершенно не мое. Душой я был целиком в
декабристах.

В общем, прочел я сценарий и сказал авторам:

- Во-первых, это не мое, а потом все равно мне не дадут работать...

- Да нет же, дадут. Ты только берись.

Отказывался еще месяц или полтора. Что меня отвращало? Солдат приходит
со своим уставом в чужой монастырь, будто выполняя большевистский призыв
"железной рукой загнать человечество к счастью". О самом сценарии ничего
худого не скажешь. Напротив, история здорово придумана, характеры
четкие. Но я не могу взяться за картину, где нет любви. Тут доброта к
женщинам гарема проявляется через революционный долг, убеждение, что
надо покончить с их законным мужем. Я неплохо знаю Среднюю Азию,
объездил в связи со съемками своего дебюта "Дети Памира" все республики,
успел ощутить их обычаи. И мне сюжет фильма вообще сперва показался
противоестественным, чуждым подлинной трагической истории Гражданской
войны в Азии.

И все же добила меня "костлявая рука голода". Она все сильнее брала за
горло. Мать-пенсионерка приехала в Москву. Жить негде. Спартак Мишулин,
уезжая на гастроли, пустил нас к себе. Потом ютились в крошечной
квартирке у психолога Маркова. Потом где-то снимал комнаты, влез в
долги. Поневоле стали одолевать всякие мысли. А что, думаю, если
договориться с авторами, чтобы они дали мне право на переделки, то есть
свободу действий, подобно тому, как мне дали ее таджики при моем дебюте.
В сценарии было на что опереться, были обаятельные образы, оттолкнувшись
от которых... Ежов и Ибрагимбеков сказали: "Делай что хочешь. Как
хочешь. Вмешиваться не будем". И вот однажды почти во сне, на рассвете,
я вдруг увидел будущую Катерину Матвеевну, которой в сценарии не было.
Баба с коромыслом, вокруг вода - прямо-таки фрейдистская символика. Так
это же и есть любовь солдата! Тут, что называется, "пошла слюна". Если
Сухов любит свою женщину, идет не вообще домой, а к ней и при этом жизнь
свою подставляет под пули бандитов ради совершенно чуждых ему гаремных
красавиц, тогда у человека с ружьем в чужом краю есть какое-то
нравственное оправдание.

Я снимал только так, как представлял, как хотел. Сочинял новые диалоги,
монологи, превратил Верещагина в таможенника, и словно сами собой
придумывались фразы вроде: "За державу обидно", хоть я и не предполагал,
что некоторые реплики фильма, как авторские, так и мои, станут
крылатыми.

Разумеется, в разгар съемок произошел взрыв. Но это много позже. А начал
я с эпизодов Матвеевны, чтобы раскрепоститься от прежних сценарных
впечатлений, почувствовать собственный стилевой камертон. Полкартины,
начиная с подготовки к съемкам, меня, словно лунатика, идущего по краю
крыши, сопровождала какая-то сила. Как-то само собой совершалось
невозможное.

Скажем, Луспекаева я никогда не заполучил бы, если бы не его вынужденный
уход из театра. Именно тогда ему ампутировали обе стопы. В театре
Товстоногова он был любимцем, одним из основных актеров. На нем держался
репертуар, властный хозяин Георгий Александрович его бы ни за что не
отпустил. А сам актер никогда ради какого-то приключенческого фильма
киношника Мотыля не покинул бы театр. А без Луспекаева не было бы моего
Верещагина. Ни один актер из всех, кого я пробовал до Луспекаева, и
близко не подходил к задуманному. То же и с главным героем. Отчаянно
колеблясь после кинопроб на Сухова, я сдался единодушному напору
редактуры и из двух финалистов утвердил не Кузнецова, а Георгия Юматова,
тоже великолепного актера, суперзвезду тех лет. С ним наверняка была бы
другая картина. Допускаю, что не хуже, - но другая. И вновь небесная
воля вмешивается в выбор исполнителя. В первый же съемочный день
соперник Кузнецова, что называется, сходит с дистанции. Накануне ночью,
на чьих-то поминках Юматов ввязывается в пьяную драку, и на лице его
остаются такие отметины, что снимать его было бы невозможно как минимум
неделю. Но начинали мы с натуры под Лугой (кадры с Катериной
Матвеевной), север, лето на исходе. И я срочно зову Кузнецова, моего
давнего друга, слава Богу, комплексами не страдавшего. Назавтра же он
прибыл на съемку.

Экспериментальная киностудия избегала делать фильмы для элитарного
круга - ее интересовали жанры массового проката. В том числе и вестерн,
российским аналогом которого и должен был стать мой фильм. Но что
представляет собой этот жанр, в чем его суть - ясного понимания на
студии не было. И я не мог разделять рекомендации глубоко мной
уважаемого худрука студии Григория Наумовича, который говорил: "Надо,
чтоб герои стреляли с удовольствием и чтоб убитых не было жалко". Я
думал иначе. Когда Сухов стрелял, я предостерегал актера от азарта, даже
в сцене, когда он расстреливал банду из пулемета. Мой Сухов, бывалый
солдат, хорошо делающий свою работу, никакой радости от черного труда
войны не испытывает.

Когда я в первый раз показывал материал, на меня накинулись: я отяжеляю
жанр, у меня ненужный психологизм. Я-то, конечно, знал, что законы жанра
надо учитывать, но они не догма. Американские вестерны не едины в своем
характере. Мне в "Белом солнце..." были важны мотивировки, психология
человеческих характеров. Но Сухов, Верещагин, Петруха - это былинные
русские люди. И невольно, интуитивно меня притягивало к традициям
русского фольклора, не менее здесь важным, чем традиции ковбойских лет.

В классическом вестерне герой сталкивается со злодеем и непременно
побеждает его. Мой Абдулла - человек чести. Он живет по иным, отличным
от христианского мира, законам. Он и жен своих убить намерен потому, что
так велит ему закон чести Востока. Сталкиваются две правды. Ни в одной
из сцен я не допускал, чтобы Кавсадзе педалировал некий демонизм. Я
дописал немало фраз и даже монолог, чтобы зритель почувствовал в Абдулле
человека не только сильного, но и умного. Личность. Он "злодей" лишь в
драматургическом смысле - как антагонист героя.

...Посреди съемок Экспериментальная творческая киностудия приказом
Госкино была лишена самостоятельности, хотя и сохранила некоторые
привилегии по части поощрений работников в зависимости от показателей
проката. Студия Чухрая становилась отныне Экспериментальным объединением
при "Мосфильме", по этому случаю было решено произвести зачистку
сценарного портфеля и укрыть грехи того, что уже снималось. Около 60% "
Белого солнца пустыни " было к тому моменту отснято. Давно
опасавшееся моей бесконтрольности, руководство потребовало показать
материал. И тут в спешном порядке реорганизации было решено картину мою
закрыть, расходы списать и покончить со строптивым режиссером.

Откуда столь искренний гнев редакторов объединения и новой их начальницы
незабвенной Марианны Качаловой? Среди других членов главной сценарной
коллегии "Мосфильма" она пользовалась особым покровительством тогдашнего
генерального директора и давно привыкла к императивной тональности.
Именно ее и наделил "Мосфильм" чрезвычайными полномочиями, назначив
главным редактором нового экспериментального объединения.

На дворе стоял 1968-й. Наши танки въехали в Прагу и Братиславу - чистить
морду "социализму с человеческим лицом". Переменившаяся атмосфера
обострила нюх цензоров и редакторов, а новый главред экспериментаторов с
каким-то вдохновенным восторгом обнаружила ту крамолу, придавив которую,
можно будет очиститься от былых прегрешений ЭТК.

Более всего в моем материале ее возмутила сцена, где жены Абдуллы
выбираются из бака. Сухов ожидает увидеть на их лицах радость спасения,
но они пробегают мимо него, падают на колени и рыдают над мертвым
мужем - рвут волосы, причитают, как положено по восточному обычаю. Что
же получилось? Сухов, сам того не ведая, благими намерениями выстелил
дорогу в ад?

Помимо гибели Верещагина и Петрухи, в материале была сцена сумасшествия
Настасьи - жены Верещагина. От сцены в фильме остался лишь маленький
кусочек, как она идет мимо лошадей. Дальнейшее было убрано: Настасья
приближалась к станции, тупику. Рельсы занесены песками, поезда сюда
давно не прибывают. Настасья, бормоча бессвязные слова о Паше, о родной
Астрахани, о погибшем сыночке, ползет по рельсам, разгребая песок. Ей
кажется, что если разгрести, то придет поезд и увезет ее. Такие вот
трагические ноты в финале... Эк занесло режиссера!..

В той безнадежной ситуации поистине меня мог защитить лишь Господь. И
вот, представьте, внезапно заартачился Минфин, не увидел оснований для
списания на три четверти израсходованной сметы: в тот год уже накопилось
"на полке" несколько других картин. Тогда "Мосфильм" предложил Госкино
заменить режиссера. Ни один из ведущих мастеров не соглашался.

Я отправился к Чухраю. Он сидел в монтажной, разговаривал со мной через
спину, выслушать меня не захотел. Было ясно, что это конец. Производство
давно уже было остановлено, кончался четвертый месяц моего подвешенного
состояния.

И вдруг, на окончательном совещании в Госкино, Баскаков повергает в шок
посланцев "Мосфильма".

- Производство придется за-вершить. И Мотыля на картине оставить (?!).

Что же случилось? Тот самый грозный зампред, который поклялся после
"Женечки...", что Мотыля в кино больше не будет! Загадку внезапного
спасения вскоре открыл стародавний приятель со времен моего
ассистентства на Свердловской киностудии - Вадим Спицын. О, это была
личность незаурядная! Оказавшийся аутсайдером в условиях того времени,
талантливый рассказчик, автор коротких и мудрых трагикомических притч,
писавшихся "в стол", он принципиально не брался за художественные
сценарии, а зарабатывал множеством научно-популярных сюжетов, говоря,
что в них есть возможность не врать, тогда как советская игровая
драматургия вся лицемерна. Посмотрев мой материал, Спицын посоветовал
мне самому напроситься на показ Баскакову, а увидя мои круглые глаза,
объяснил, что с Володей (Баскакова звали Владимир Евтихианович) они
фронтовые друзья, вместе закончили войну в Австрии. Только посоветовал
не показывать сцену сумасшествия жены Верещагина и жен, рыдающих над
Абдуллой. Выбора не оставалось - я согласился.

После утаенного от "Мосфильма" показа Баскакову, организованного
Спицыным в нерабочее время, фронтовой его друг Володя сказал:

- Материал как материал. На "Мосфильме" бывало куда хуже. Только раз уж
ты так печешься о своем Мотыле, поезжай-ка сам на съемки и следи за ним.
Главное, чтоб не поссорил нас с Востоком... Меня будешь держать в курсе.

Как только мы определились с местами съемок в Каракумах и вновь
продолжили работу под Байрам-Али, в разгар лета, в самое пекло к нам
прибывает чрезвычайный полномочный посланник Госкино Вадим Петрович
Спицын.

Правда, сколько я ни предлагал, на съемках он появился лишь однажды и
только на часок. Поселился он рядом со мной на выделенной ракетчиками
генеральской дачке. Пока мы снимали буквально от зари до зари, Вадим
неплохо проводил время. Закупив на обильном восточном базаре в Мары
всякой снеди и горячительных напитков, знакомился со славными девушками.
Купил за копейки осла, которого, представьте, увез в самолете из Мары к
себе в Тушино. Больше месяца он регулярно звонил Баскакову, говорил, что
дела идут отлично, все снимается по железному сценарию, Мотыля не
узнать, благодарит за советы, выполняет все твои указания. Кстати,
некоторые советы Баскакова действительно пошли картине на пользу.

- Восток требует совершенно иного подхода, у них там другое мышление, у
мусульман. Должен быть тонкий подход, - напутствовал он меня перед
экспедицией, делая грозное лицо. Эти его слова и натолкнули меня вписать
Сухову реплику: "Восток - дело тонкое". Исходя из того же, Баскаков
настаивал, чтобы в банде Абдуллы обязательно были русские. Чтоб это был
не отряд басмачей, а разношерстная банда. То, что Сухову в схватке с
Абдуллой помогает Саид, - это Баскакову особенно нравилось.

Зампред проповедовал оригинальное понимание интернационализма в кино:
подлецов, сволочей на экране должны представлять только русские.

По окончании съемок я был обязан предъявить "Мосфильму" весь отснятый
материал в черновом монтаже. Мне тут же надавали более двух десятков
поправок, в числе которых, к примеру, предлагалось убрать черную икру
как злонамеренный намек, что советские люди ее не видят. Еще - убрать
пьянство Верещагина, "вырезать ляжки" Катерины Матвеевны,
квалифицированные как порнография. Вырезать икону богоматери со струйкой
крови в сцене убийства хранителя музея и прочая, прочая, прочая... А
генеральный директор "Мосфильма", считавший себя знатоком музыки, так
как когда-то был трубачом, остался недоволен музыкой Шварца и предложил
ее переоркестровать.

Ничего перерабатывать я не стал - просто демонтировал не нравившиеся мне
самому места. С подачи "Мосфильма" акт о приемке картины в Госкино
подписывать не стали. Нависла явная угроза "полки". А дальше случилась
еще одна, не раз рассказанная мной мистическая история. По чистой
случайности непринятый фильм попал на дачу к Брежневу. В Особом отделе
(был такой склад в Госкино, обслуживавший высшую номенклатуру) потерялся
западный боевик, и вместо него завскладом на свой страх и риск отправил
мою картину. Вдобавок на даче собралась компания молодых друзей семьи
генсека. Подгулявшим в застолье картина понравилась, и ночью Брежнев
поздравил министра с хорошим кино. Так, благодаря перманентной цепи
случайностей, картина, словно парусник, двигаясь против штормовых ветров
вопреки всем правилам навигации, лишь чудом не опрокинувшись, добралась
до гавани. Едва рассвело, министр Романов уже сидел в просмотровом зале,
кажется, впервые не испытывая страха что-либо проглядеть. Он мог
смотреть картину как обыкновенный зритель. В тот же день от министра
поступило указание о трех (но ведь не о двадцати семи) поправках. Иначе
какой же он министр, если не внесет свою лепту.

Таможенник не должен лежать на полу (в сцене, где он выбрасывает
офицерика) - иначе он алкоголик, а не герой. Ну что ж, комбинаторы
сделали выкадровку - стало непонятно, на чем он лежит. Убрали насмешку
над святыней - надпись "Карл Маркс" на книжке, которую держит одна из
жен Абдуллы в кадре коллективного труда. Наконец "убрать порнографию" -
могучие ляжки Катерины Матвеевны при переходе ее через ручей. Как бы не
перевозбудить строителей коммунизма. У меня был дубль, где ляжки
полуприкрыты юбкой. Разрешительное удостоверение было получено.

Но "хеппи-энд" опечалил моих гонителей. Главный редактор объединения
пустила ловко придуманную утку, что-де спасли плохую картину лишь письма
Сухова, введенные по совету редактуры, считайте, по ее совету.
Сочинители версии забыли только, что фильм я начал снимать в Луге как
раз с внесценарной Катерины Матвеевны. Это все были немые кадры,
предназначавшиеся для того, чтобы на немое изображение наложить потом
закадровые монологи героя. Первоначально я предполагал, что это будут не
письма, а некие монологи героя. Но потом я почувствовал в этом
кинематографическую пошлость. Общим местом многих фильмов 60-х годов
были именно закадровые монологи героев, комментирующие действие. Прием
исчерпал себя. Идея эпистолярного жанра возникла примерно тогда, когда я
уже отснял почти половину картины, и уж точно раньше, чем разразился
первый скандал на "Мосфильме".

Негативные страсти вокруг "Белого солнца..." не улеглись, а напротив,
усилились, когда спасенная Небом картина набрала вес в российском и
мировом прокате. Так специально прирученные к травле псы, которым
когда-то скомандовали "ату", а после с цепи не спустили, могут
расстроиться до инфаркта. Фильм не пустили ни на один фестиваль, даже
национальный: не дай Бог, Мотыль получит приз!

При этом мосфильмовцы и чиновники разъезжали с моим детищем по всем
континентам на декады и дни советской культуры - разумеется, без меня.
Валюта обильно сыпалась в закрома державы, а создателей самого кассового
фильма обсчитали в пять раз против тех положений, что сулили нам
проценты по эксперименту Чухрая.

...Прошло немного времени, и все стало на свои места: трижды фильм
выдвигался на Госпремию, и трижды проваливали его в секции кино комитета
по премиям, укомплектованной коллегами-кинематографистами. Лишь почти
тридцать лет спустя президент Ельцин особым указом, обойдя комитет по
премиям, все же наградил "народный фильм".
...

http://www.kurierweb.com/20-40(2)/37(137)kurier/articles/vostok.htm


Восток - дело тонкое

"Новая газета"
www.novayagazeta.ru

---

От	Begletz
К	Pout (03.10.2001 10:33:28)
Дата	04.10.2001 07:10:50

Важно, что народ эти анекдоты подхватил

---

За отрывок большое спасибо. Мне кажется, сравнение с вестернами правомерно, только не с вестернами, а с "макаронными вестернами" Сержио Леоне, "За Горсть Долларов" и "За Несколько Долларов Еще". Есть какое-то неуловимое сходство.

---