Пока российские компании делят азиатский рынок энергомашиностроения, китайцы выигрывают на нем тендер за тендером
Семнадцатого февраля 1979 года шестисоттысячная китайская армия атаковала части Вьетнамской народной армии (ВНА) по всей длине почти 1500-километровой границы, разделяющей две социалистические страны. Через неделю, когда китайским войскам оставалось до Ханоя всего 100 км, ВНА остановила их и под руководством талантливого советского штабиста генерала армии Геннадия Обатурова в течение трех последующих недель, методично уничтожая часть за частью, отбросила назад к границе. Китайцы, потеряв почти что каждого восьмого солдата, были вынуждены убраться восвояси.
Народно-освободительная армия Китая совсем чуток не дошла до местечка Хоабинь, что в 80 км западнее Ханоя - здесь под руководством советских специалистов из "Технопромэкспорта" (ТПЭ) в эти дни начинала разворачиваться подготовительная работа по перекрытию Черной реки (река Да): на ней должны были возвести плотину для самой большой во Вьетнаме гидроэлектростанции. Для ускорения работ на строительство бросили пять тысяч солдат героического 12-го батальона 565-й дивизии ВНА, отличившегося в боях против китайского агрессора, и уже в ноябре 1979 года земляные работы закипели во всю мощь социалистического планового хозяйства.
Вообще-то ГЭС "Хоабинь" - без всякого пафоса - уникальный памятник советской конструкторской и инженерной школам. Станцию начали проектировать по заказу "Технопромэкспорта" в московском "Гидропроекте" в первой половине 70-х годов прошлого столетия, когда американские ВВС еще вовсю утюжили бомбами Северный Вьетнам. У вьетнамцев уже был горький опыт: в 1973 году штатовские стратегические Б-52 разбомбили небольшую - всего 108 МВт - ГЭС "Тхакба", но в то время это была самая мощная гидроэлектростанция во Вьетнаме, проработала она чуть больше года - советские инженеры запустили ее только в 1971 году; после американской бомбардировки ее дольше восстанавливали, чем строили, а потому вьетнамцы настояли на безопасном, хотя и очень дорогом варианте возведения "Хоабиня". Идею им подсказали наши же проектировщики. Черную реку перегораживает плотина длиной 743 м и высотой 123 м, ее от бомбардировки, конечно, не спрячешь, но вся начинка электростанции находится внутри помещений, вырубленных в скале. И это не просто какие-то катакомбы. По объему работ это несопоставимо даже со станциями московского метрополитена, "Хоабинь" сродни разве что атомной горе в Красноярске-26 (Железногорск), где в скальных породах был размещен целый комплекс по производству оружейного плутония, по народной молве защищенный вроде бы даже от прямого попадания атомного заряда. В Хоабине масштабы, конечно, не те, что в Железногорске, где внутри горы ходят самые настоящие железнодорожные составы, но все равно увиденное впечатляет. Внутри горы - левобережной опоры плотины - московские метростроевцы вырубили водосток, подающий поток воды на гидравлические турбины станции, подъездные пути к машинному залу и сам машзал длиной 250 м, шириной 20 м и высотой более 50 м - здесь теперь размещены восемь турбогенераторов общей производительностью 1920 МВт, а вниз на десятки метров уходят еще помещения для самих турбин, вспомогательного оборудования, трансформаторных подстанций и прочей электрики. Условия строительства были тяжелыми, во время горных и взрывных работ погибло 168 человек, одиннадцать из которых были командированными работниками ТПЭ. "Даже если бы плотину разбомбили, - рассказывает директор станции Нгуен Ван Тхань, - а это можно было сделать только за счет прямого попадания снаряда весом в несколько тонн, то мы сами бы справились с земляными и бетонными работами и смогли бы ее достаточно быстро восстановить, а вот основное оборудование ГЭС - гидрозатворы, турбины и генераторы - пришлось бы снова завозить из Советского Союза". - "Так ведь война с Америкой к этому времени закончилась (американцев выдавили из Южного Вьетнама в 1975 году. - "Эксперт"), от кого ж надо было так беречься", - спрашиваю я. "Тут до границы с Китаем всего ничего, а китайцы устраивали провокации, даже когда мы еще боролись с американскими агрессорами, а война с ними в 1979 году только укрепила нас в правильности выбранного решения", - по-партийному четко рубит товарищ Нгуен Ван Тхань.
Прошла четверть века, и китайцев во Вьетнаме бояться перестали - в последние два-три года китайцы получили портфель заказов на строительство энергетических объектов на 1 млрд. 200 млн. долларов, что в шесть раз больше всех наших контрактов.
Наши
Вьетнам с середины 50-х годов прошлого столетия, как только из страны после сокрушительного поражения под Дьенбьенфу были изгнаны французские колонизаторы, слыл вотчиной советских энергомашиностроителей. В новой истории Вьетнама одна война следовала за другой - только закончилась с французами, началась с американцами; СССР поставлял во Вьетнам не только современное вооружение (передано было 316 истребителей и почти 700 танков), но и энергетическое оборудование. И не просто поставлял турбины и генераторы, а и строил "под ключ" целые электростанции. Советские специалисты только в ходе "борьбы с американскими оккупантами построили четыре угольные и четыре гидроэлектростанции" - в рассказе сопровождавшего нас в поездке по Вьетнаму гида Вана ("Зовите меня просто Ваня"), прикомандированного к нам местными спецслужбами, чувствуется неподдельные уважение и благодарность. Энергетику Вьетнама поднимали специалисты из "Технопромэкспорта". Эта госкомпания была организована в 1955 году при Государственном комитете по экономическим связям СССР специально для строительства "под ключ" (сейчас бы ее определили как EPC company: engineering, procurement, construction - инжиниринг, поставка, строительство) энергетических объектов в развивающихся и "братских странах" по так называемым внешним правительственным договорам.
По таким договорам предоставлялись льготные кредиты, сейчас их назвали бы связанными, так как они выдавались на строительство конкретных объектов, при этом заказы на строительство и поставку основного оборудования получали наши производители. По сути в эти годы советское энергомашиностроение в лице ТПЭ завоевывало новые рынки теми же способами, что используют сейчас такие транснациональные корпорации, как Siemens, Alstom, General Electric, - они предоставляют из собственных средств или за счет других схем финансирования длинные (до 30 лет) кредиты под 3-4% годовых, оказывают помощь в подготовке персонала с постепенной передачей эксплуатации объекта заказчику. Обывательское мнение, что в советское время все объекты в "братских" странах строились для них задарма, в целом не соответствует действительности. По словам председателя ВО "Технопромэкспорт" Сергея Моложавого, долгов по объектам, возведенным возглавляемой им компанией, тот же Вьетнам не имеет, хотя были и проблемные страны - например, Ангола, которой в итоге уже Россия простила большую часть долгов.
Все электростанции во Вьетнаме были построены именно по внешним правительственным договорам. Впрочем, не только во Вьетнаме. "Технопромэкспорт" ввел в строй крупные электростанции в Африке, Асуанский гидроэнергетический комплекс в Египте мощностью 2100 тыс. кВт, ТЭС "Жижель" (630 тыс. кВт) в Алжире, были крупные объекты и в Европе - ТЭС "Ешвальде" (3000 тыс. кВт) и "Боксберг" (3500 тыс. кВт) в Германии, ТЭС "Агиос Димитриос" (620 тыс. кВт) в Греции. Но основным полем деятельности "Технопроэкспорта" оставалась, конечно же, Азия - во Вьетнаме, Индии, Иране, Ираке, Китае Корее, Пакистане было построено почти 90 электростанций на условиях внешних правительственных договоров.
В 60-х годах стало очевидно, что наши энергетические технологии (паровые и гидравлические трубы, угольные и газовые котлы) ничуть не уступают западным, а зачастую и превосходят их по техническим параметрам и по надежности, так что наше оборудование может быть выгодным коммерческим продуктом. В советском правительстве, которое возглавил реформатор Алексей Косыгин, оценили не только политическую, но и рыночную значимость энергетического рынка, поняв, что в условиях стремительного роста мировой электроэнергетики на ней можно зарабатывать неплохие деньги. В 1966 году при Министерстве внешней торговли была образована государственная компания "Энергомашэкспорт" (ЭМЭ). В отличие от "Технопромэкспорта" ЭМЭ стал заниматься исключительно коммерческими сделками. Участвовал в международных тендерах и получал заказы, только если выигрывал их. В основном это были контракты на поставку комплектов энергетического оборудования (турбин, генераторов, вспомогательного оборудования), но были и отдельные контракты на сооружение электростанций "под ключ". ЭМЭ по коммерческим заказам поставил оборудование или построил станции в Норвегии, Канаде, Швеции, Северной Африке. В 70-х годах, по словам регионального директора по Юго-Восточной Азии "Силовых машин" Михаила Безумного, особенно крупные заказы шли из Латинской Америки: только в 1973 году "Энергомашэкспорт" выиграл международные торги на поставку 14 гидроагрегатов мощностью 138 МВт каждый для ГЭС "Сальто Гранде" на границе Аргентины и Уругвая. В 80-х годах большие коммерческие заказы пошли уже из Китая.
Наши против наших
В своей деятельности обе организации - "Технопромэкспорт" и "Энергомашэкспорт" - не пересекалась почти что до конца 90-х годов. Хотя обе компании экспортировали оборудование, изготовленное на одних и тех же предприятиях, но плановое хозяйство нивелировало конфликтные ситуации. Основное оборудование производили ленинградские предприятия - Ленинградский металлический завод, "Электросила", часть техники поставлялась харьковскими предприятиями, трансформаторы изготавливались в Запорожье, мощные котлы - на "Красном котельщике" в Таганроге.
Первые годы после развала Союза статус-кво в целом сохранялся, у обоих внешнеторговых предприятий был портфель заказов, набранный еще в советское время. Предприятия энергомашиностроительной отрасли, которые из-за перераспределения собственности и практически полного отсутствия спроса со стороны отечественных заказчиков лихорадило почти все 90-е, пытались выстроить новые взаимоотношения с заказчиками и даже самостоятельно выйти на новые для них зарубежные рынки - и в большинстве случаев терпели неудачу. Реально сбыть продукцию они могли лишь через двух внешнеэкономических монстров - "Технопромэкспорт" и "Энергомашэкспорт".
Надо отдать должное профессионализму специалистов "Технопромэкспорта" - они очень быстро переориентировались с внешних правительственных договоров на коммерческие контракты. Впрочем, как утверждают их конкуренты, от менталитета монополиста на тех рынках, что ТПЭ освоил еще во времена Союза, он так и не освободился.
По словам регионального директора ТПЭ по Юго-Восточной Азии Сергея Татарникова, им в этих условиях даже удалось "поднакопить жирок" за счет знания реалий внешних рынков и умения формировать комплектные поставки: "Покупали оборудование за рубли, а контракты, теперь большей частью это уже были коммерческие заказы, оплачивались валютой".
Похожая ситуация была и в "Энергомашэкспорте": у компании был сформирован существенный портфель заграничных заказов, ориентированный на продукцию питерских предприятий. Такой лакомый кусок не остался без внимания инвесторов - в 2000 году "Интеррос" консолидировал вокруг "Энергомашэкспорта" издерганные приватизационной чехардой и сменой собственников питерские заводы и создал единую компанию "Силовые машины".
"Силовые машины" (СМ), имея преимущество прямого выхода на производителей оборудования, сразу же стали выходить на рынки, где до того традиционно работал "Технопромэкспорт". СМ проводили агрессивную политику для выхода на новые для себя рынки, позволяя себе, по версии представителей "Технопромэкспорта", демпинговать. В самих же "Силовых машинах", признавая низкую рентабельность работ на том же вьетнамском рынке, контрактные цены называют не демпингом, а ценой вхождения на рынок. Как бы там ни было, признает руководитель ТПЭ Сергей Моложавый, во Вьетнаме сложилась "абсурдная ситуация, особенно там, где "Технопромэкспорт" и "Силовые машины" жестко конкурировали друг с другом, демпинговали и в итоге почти убили рынок для российских производителей. Вьетнамцы все чаще выбирают китайское оборудование". В СМ к сложившейся ситуации относятся оптимистичнее. "Всего за четыре года, - говорит Михаил Безумный, - только во Вьетнаме портфель заказов вырос с нуля до 210 миллионов долларов".
Российское государство попыталось вмешаться в ситуацию. Три года назад Минфин по запросу вьетнамской стороны выделил льготный кредит в 100 млн. долларов для строительства третьей очереди ГЭС "Сисан" и небольшой гидроэлектростанции "Плейкронг". По условиям кредита 273-мегаваттный блок и два 55-мегаваттных должны были возводить на базе нашего же оборудования российские производители. Минфин провел предварительный тендер между "Технопромэкспортом" и "Силовыми машинами", победили СМ, они и были назначены оператором по кредиту Минфина. Оригинальность принимаемых Минфином решений не может не радовать воображение: связанный по сути кредит шел с коэффициентом 0,825, то есть из всей суммы Минфин оставлял себе - вероятно, в виде заработка - 17 млн. 750 тыс. долларов. По проекту "Сисан-3" "Силовые машины" успели "взять" контракт по межправительственному соглашению в 57 млн. долларов. А вот по "Плейкронгу" вышел конфуз, и оставшаяся сумма кредита Минфина в итоге была не использована. За вычетом "изъятий Минфина" СМ недоставало денег госзайма. Пытаясь покрыть расходы, СМ просто подняли цену на оборудование. Вьетнамцы изумились - они-то ожидали, что предложение россиян будет стоить среднерыночные 30-32 млн. долларов, а увидев в документах 37 млн., отказались как от прямого внешнего правительственного договора с российским производителями, так и от остатка самого кредита и объявили открытый тендер. В результате СМ торги все-таки выиграли, правда, для этого пришлось понизить тендерную ставку до бесприбыльных 29 млн. долларов, но репутация России в глазах вьетнамских партнеров была серьезно подпорчена.
Подумайте о китайцах
На противоположной стороне от ГЭС "Хоабинь" на высокой горе возвышается 15-метровая статуя Хо Ши Мина, рука его простирается в направлении стоящих ниже по течению селений, которые он спас от наводнений, приняв, как рассказал наш гид, мудрое решение перегородить Черную речку плотиной. Хо Ши Мин лицом стоит к Вьетнаму, спиной пока к северу - китайской границе, которая совсем неподалеку отсюда.
Сейчас 80-миллионный Вьетнам, начинающий задыхаться в энергетическом голоде, располагает всего 9 тыс. МВт установленной мощности, из которых специалистами "Технопромэкспорта" введено около половины - почти четверть приходится как раз на Хоабинь (для сравнения: в 142-миллионной России более 200 тыс. МВт.).
Еще десять лет назад вклад советского и российского оборудования в энергетику Вьетнама превышал три четверти. Но страна очень динамично развивается, и, по оценкам международных аудиторских организаций, спрос на электроэнергию до 2010 года будет возрастать на 15% ежегодно. По словам главы представительства ТПЭ во Вьетнаме Андрея Тужилина, всего за четыре с половиной года вьетнамцы хотят запустить 42 новые электростанции (две ГЭС, семь угольных, восемь газомазутных и пять парогазовых станций). Цена вопроса - 19,5 млрд. долларов. Столько Вьетнам готов потратить на электрификацию страны до конца десятилетия, причем Electricity of Vietnam (EVN) - это вьетнамский аналог нашего РАО ЕЭС - планирует обеспечить за счет собственных ресурсов 14 млрд. долларов инвестиций.
Между тем в последние годы объем вводимого нами оборудования во Вьетнаме все время падает, а число тендеров, в которых побеждают конкуренты, все время растет. Обидно, что конкуренция растет в областях, где традиционно сильны были именно наши технологии, - в строительстве классических тепловых и гидроэлектростанций. Бал здесь начинают править китайцы.
Выучившиеся в советских институтах китайские инженеры начали производить классическое энергетическое оборудование, опираясь на наши же технологии. По словам Сергея Татарникова, в 70-х годах мы официально поставили в Китай инженерную документацию на турбину и генератор производительностью 200 МВт "образца 1957 года", с так называемыми докритическими параметрами. Освоив технологию их производства, китайцы ничтоже сумняшеся стали предлагать ее в странах, где имели сколько-нибудь серьезное политическое влияние. К примеру, Пакистану - туда Китай традиционно поставлял много оружия, а в нагрузку навязывалось и энергетическое оборудование. Первые китайские установки заработали в Пакистане в конце 80-х. На ТЭС "Джамшоро" под Карачи к работающим японским блокам были пристроены два китайских тепловых блока по 200 МВт, которые работают максимум на 70% мощности, "а уж про КПД говорить и вовсе не приходится", рассказал г-н Татарников. В 90-х годах похожая ситуация сложилась на пакистанской же станции "Мултан". "Технопромэкспорт" запустил там в конце 80-х три блока по 210 МВт. "И все они прекрасно работают, - сказал Сергей Татарников. - Когда станцию проектировали, рассчитывали, что нам же отдадут и четвертую, и пятую очереди. Между тем эти блоки в середине 90-х пакистанцы отдали Китаю - политическое решение об этом лоббировалось на самом высоком уровне. Теперь пакистанцы не знают что им делать с этим техническим "шедевром", просят исправить китайские огрехи и взять на гарантию, но никто не хочет связываться".
Китайские специалисты утверждают, что ими уже освоены технологии с закритическими параметрами пара - с повышенным КПД. Освоили опять за наш счет - только "Технопромэкспорт" ввел пять угольных электростанций мощностью от 300 до 800 МВт блоков (самая крупная станция ТЭС "Суйчжун" с двумя блоками по 800 МВт была запущена в 2000 году, вторую очередь будут строить скорее всего уже сами китайцы). Хотя формально документация им передана не была и не оформлялось никаких лицензионных соглашений, китайцы уже предлагают аналогичные блоки на открытых торгах. Правда, после открытия тендерной документации выясняется, что в китайских проектах тысячи так называемых тендерных отклонений.
Но ситуация меняется, качество китайской продукции улучшается. Китайцы интересуются не только классическими технологиями сжигания угля или газа, но и начинают осваивать технологии нового поколения. Например, они уже договорились с General Electric о поставке десяти газовых турбин мощностью 250 МВт (классом они повыше наших ГТ-160 "Силовых машин" или ГТД-110 "Сатурна") для парогазовых установок с условием передачи технической документации на их производство. По условиям, выдвинутым Китаем, GE поставит две турбины, полностью изготовленные на оригинальных заводах, а остальные восемь будут собраны в Китае, а с правом экспорта или нет, это не так уж и важно - китайцы умеют обходить лицензионные правила. Скорее всего совсем скоро не останется для китайских специалистов и тайн в производстве котлов с кипящим слоем: в стране уже работают два предприятия самых известных западных производителей в этой области - американский Forster-Willer и европейский Alstom.
Все это означает, что в самом Китае продать российские (речь пока не идет об атомных станциях, хотя, по заявлением китайских властей, скоро нас прижмут и здесь), технологии, в основе которых еще советский задел, уже практически невозможно, и надеяться стоит только на относительно небольшой рынок модернизации. Наши экспортеры уже посматривают на Китай не как на потенциального заказчика, а как на поставщика готовых изделий и комплектующих к тому энергооборудованию, которое они устанавливают по международным контрактам.
Прозвенел звоночек для российских машиностроителей и в Индии - стране, которая традиционно недолюбливает своих китайских соседей и где еще реализуется много российских проектов. ГЭС "Джурала Верхняя" - только один из китайских проектов в Индии (китайцы - контрактодержатели), здесь построят шесть агрегатов по 39 Мвт. Всего же китайцы должны ввести в Индии в ближайшие два года 1250 МВт мощностей.
Проблема еще и в том, говорят российские машиностроители, что за границей наши политики привыкли лоббировать интересы только ВПК, да и то не всегда удачно, а наши дипломаты - в отличие от тех же китайских - стесняются пиарить отечественные предприятия. Пока наш Росэксимбанк неспешно раскачивается, его китайский собрат China Eximbank готов предоставить под собственные гарантии на развитие только вьетнамской энергетики до 1 млрд. долларов на срок до десяти лет уже сейчас (об этом сообщила англоязычная газета Vietnam News на прошлой неделе в статье, анализирующей результаты визита генерального секретаря компартии и президента Китая Ху Джинтао). Результат такой политики налицо, только за последние два года китайские компании победили в шести тендерах, проведенных во Вьетнаме, - на строительство четырех ГЭС и двух тепловых станций.
Китай не просто пропихивает свои технологии, он подкрепляет свою агрессию системной мощью политического и финансового давления. Китай проводит внятную внешнеэкономическую политику, направленную на максимальный экспорт продукции машиностроения, а потому у них не возникнет противостояние, как у наших "Энергомашэкспорта" и "Технопромэкспорта", из-за которого страдают интересы страны в целом. Конкурентные вопросы в КНР решаются на высшем политическом уровне (к слову, также обстоят дела в Японии и США, где приоритетная компания-экспортер по сути выбирается внутри страны еще до объявления торгов). Пока мы не определимся с экспортной политикой в сфере энергомашиностроения, даже обладая технологическим преимуществом, мы будем проигрывать тендер за тендером и в итоге упустим всю Азию.