Глава пятая
                      ДВЕ СТУПЕНИ К ПРЕКРАСНОМУ

     Небольшой зал   на   Кропоткинской   оказался   сверх    ожидания
заполненным,  и  преимущественно  молодежью.  Пожилых  и состарившихся
"вельмож" изобразительного искусства можно было узнать в первых  рядах
по скучающему или нарочито презрительному выражению лиц.  Гирин не раз
уже встречался с  этим  удивительным  для  людей  советского  общества
желанием напускать на себя глупую надменность.
     Он смотрел в зал  внимательным,  ничего  не  упускающим  взглядом
натуралиста  и  увидел  в  шестом ряду Симу,  высоко поднявшую круглый
твердый подбородок,  чтобы  смотреть  поверх  голов.  Мгновенное,  как
искра,  ощущение радости объяснило,  насколько привлекательна для него
эта девушка.  Странно,  почему именно  сейчас,  в  разгар  напряженных
поисков,  сражений  с  косностью и лицемерием,  с вечным сожалением об
упущенном времени.
     И, несмотря  ни  на  что,  вот она сидит,  не видя его,  в платье
кофейного цвета,  и ее присутствие в  чем-то  важнее  для  него  всего
остального.   Или   человеческое   сердце   всегда   остается  открыто
прекрасному,  и каждая встреча с ним обновляет вечное  бессознательное
ожидание нового, ради которого, собственно, и стоит жить?
     Гирин скрыл улыбку и вышел на кафедру,  не отрывая глаз от  Симы.
Ее лицо осветилось откровенной радостью.  Председательствующий объявил
о начале доклада.
     - Я не назвал бы своего выступления докладом,  - медленно и четко
сказал Гирин.  - Проходя по залу,  я слышал некоторые высказывания обо
мне и будущем выступлении.  Одни,  наиболее молодые,  говорили,  что с
удовольствием  послушают,  как  высекут  зазнаек  и  мазилок.  Другие,
постарше,   заявили,   что   с   наслаждением   разгромят  докторишку,
вздумавшего учить художников  уму-разуму.  Могу  вас  уверить,  что  я
пришел сюда не для того, чтобы учить, сечь или быть разгромленным.
     Мне думается, тут не митинг политических противников, не судилище
и  не стадион.  Я рассчитываю здесь подумать над труднейшими вопросами
человеческой природы вместе с  умными  и  жаждущими  познания  людьми.
Может быть, впервые за всю историю человечества наука дает возможность
решать эти вопросы.
     Аудитория стихла,  заинтересованная необычным выступлением. Гирин
продолжал:
     - В 1908 году на дне Эгейского моря,  близ острова Тера,  который
сейчас  ученые  считают  центром  Атлантиды,  водолазы  нашли  остатки
древнегреческого  корабля  первого  века  до  нашей  эры  -  точно  не
установлено.  С корабля,  в числе прочих предметов,  подняли  странный
бронзовый  механизм:  сложное  переплетение зубчатых колес,  несколько
похожее на механизм  гиревых  часов.  В  течение  полувека  ученым  не
удавалось разгадать тайну этого механизма. Только теперь выяснено, что
это своеобразная счетная машина,  созданная для  вычисления  планетных
движений, очень важных в астрологии тех времен.
     Но дело не в машине,  а  в  том,  что  мы  не  смогли  понять  ее
назначения до тех пор,  пока сами не создали подобных же инструментов,
конечно,  гораздо более совершенных.  И тысячелетия мы стоим не  перед
примитивной  машиной,  а  перед  высочайшим и сложнейшим совершенством
биологических механизмов,  управляемых теми же законами физики, химии,
механики,  что и любые созданные нами машины. Только в самые последние
годы - между сороковыми и пятидесятыми годами нашего века - совершился
небывалый   взлет,  беспредельное  расширение  горизонтов  науки.  Все
человечество уверилось в ее могуществе,  злом или добром - это зависит
от нас.
     Взлет науки дает нам силу приступить к изучению  самого  сложного
творения  природы  -  мыслящего существа,  человека.  Мы изучали его и
раньше,  но наивно думали,  что простой скальпель,  весы и примитивный
химический  анализ  могут решить вопросы,  для понимания которых нужны
квантовый  микроскоп,  электронные  анализаторы  и   счетные   машины.
Биология  и  все  науки  о  человеке  получили  возможность  вскрывать
особенности организма, прежде недоступные нашему пониманию.
     Гирин говорил   о   гигантской  длительности  пути  исторического
развития животных,  давшего,  наконец,  человека.  Говорил о миллионах
тончайших   связей,   пронизывающих   все   клетки  организма  нитями,
протянутыми во внешний  мир,  отзывающимися  на  различные  излучения,
световые,   тепловые,   звуковые,   молекулярные,   магнитные  потоки,
несущиеся  и  вибрирующие  вокруг  нас.  Рассказал  о   наследственных
механизмах,  передающих  не  только  всю  нужную  для  создания нового
человека  информацию,  но  и  огромную   память   прошлых   поколений,
отраженных в инстинктах и в подсознательной работе мозга.  В последнем
находится как бы автопилот,  ведущий нас через все  обычные  изменения
окружающей   обстановки   без   участия  сознательной  мысли,  надежно
охраняющий  от  болезней,  непрерывно  следящий  за  той  регулировкой
организма,  которую  ведут и нервная система,  и более древняя система
химической регулировки - гормоны, энзимы.
     Мозг человека  -  колоссальная надстройка,  погруженная в природу
миллиардами щупалец, отражающая всю сложнейшую необходимость природы и
потому   обладающая   многосторонностью   космоса.  Человек  -  та  же
вселенная,  глубокая, таинственная, неисчерпаемая. Самое главное - это
найти в человеке все,  что ему нужно теперь же, не откладывая этого на
сотни лет в будущее и не апеллируя к высшим существам из космоса,  все
равно под видом ли астронавтов с других звезд или богов.
     У человека  область  подсознательного   очень   велика.   Емкость
инстинктивной памяти, в ней заключенной, трудно даже себе представить.
В   дикой   жизни   подсознательные   психические   процессы    играют
первостепенную  роль  в сохранении вида,  и животные в гораздо большей
степени автоматизированы,  роботизованы,  чем мы это представляли себе
раньше.
     - Дикая жизнь человека,  - тут Гирин  поднял  ладонь  высоко  над
полом,  -  это  вот,  а  цивилизованная - вот,  - он сблизил большой и
указательный пальцы так,  что между ними осталось около миллиметра.  -
Мозг  - это природа и вселенная,  но вселенная не одного лишь текущего
момента,  а всей ее миллионолетней истории,  и опыт мозга отражает  не
только  необъятную  ширину,  но  и  изменчивость природных процессов.
Отсюда и диалектическая логика - выражение  сущности  этого  мозга,  а
наша  психика,  отражающая  внешний  мир,  -  это  такой  же процесс и
движение, как все окружающее.
     Основы нашего  понимания прекрасного,  эстетики и морали восходят
из глубин подсознания и,  контактируя с сознанием в процессе мышления,
переходят в осмысленные образы и чувства. Простите, знаю, что объясняю
плохо.  На этом можно и закончить  затянувшееся  вступление.  Остается
сказать, что все чаще чувство прекрасного, эстетическое удовольствие и
хороший вкус - все это освоенный подсознанием  опыт  жизни  миллиардов
предыдущих   поколений,  направленный  к  выбору  наиболее  совершенно
устроенного,  универсального,  выгодного для борьбы за существование и
продолжение рода.  В этом сущность красоты,  прежде всего человеческой
или животной,  так как она для меня,  биолога, легче расшифровывается,
чем совершенство линий волны, пропорций здания или гармонии звуков.
     Надо понять,  что я  говорю  о  красоте,  не  касаясь  того,  что
называется  в  разных случаях очарованием,  обаятельностью,  "шармом",
того,  что может быть (и чаще бывает) сколько угодно у некрасивых. Это
хорошая   душа,  добрая  и  здоровая  психика,  просвечивающая  сквозь
некрасивое лицо. Но здесь речь не об этом, а о подлинной анатомической
красоте.  Фальшивый же термин "красивость", как всякая полуправда, еще
более лжив, чем прямая ложь. Гирин умолк. Гул прошел по залу, и тотчас
же поднялся полный человек с короткой бородкой - эспаньолкой.
     - Вы,  я   понимаю,   сводите   всю   нашу   эстетику   к   неким
подсознательным ощущениям.  Это,  право же,  хлестче Фрейда!  - Оратор
повернулся к аудитории, как бы желая разделить с ней свое негодование.
     Гирин не    дал    ему   высказать   второй,   очевидно,   хорошо
подготовленной фразы.
     - Сводить  - выражение,  не соответствующее действительности.  Не
будем играть  пустыми  словами.  Я  думаю,  что  главные  устои  наших
ощущений  прекрасного  находятся  в  области  подсознательной памяти и
порождены  не  каким-то  сверхъестественным  наитием,   а   совершенно
реальным,  громадной длительности,  опытом бесчисленных поколений. Что
касается Фрейда, то тут недоразумение.
     Фрейд и его последователи оперировали с тем же материалом,  что и
я,  то есть с психической деятельностью человека.  Но  путь  Фрейда  -
спустившись в глубины психики,  показать животные,  примитивные мотивы
наших поступков.  Фрейдовское сведение основ  психики  к  четырем-пяти
главным  эмоциям  есть  примитивнейшее искажение действительности.  Им
отброшена вся сложнейшая  связь  наследственной  информации  и  совсем
упущено    могучее   влияние   социальных   инстинктов,   закрепленное
миллионолетним отбором.  Наряду с заботой о потомстве оно  заложило  в
нашей психике крепкие основы самопожертвования, нежности и альтруизма,
парализующие темные глубины звериного себялюбия.  Почему Фрейд  и  его
последователи  забыли  о  том,  что  человек уже в диком существовании
подвергался естественному отбору на социальность? Ведь больше выживали
те  сообщества,  члены  которых  крепче  стояли  друг  за друга,  были
способны  к   взаимопомощи.   Фрейдисты   потеряли   всю   фактическую
предысторию  человека  и  остались,  точно  с  трубами на пожарище,  с
несколькими   элементарными   инстинктами,   относящимися   скорее   к
безмозглому  моллюску,  чем к подлинной психологии мыслящего существа.
Моя задача, материалиста-диалектика, советского биолога, найти, как из
примитивных основ чувств и мышления формируется, становится реальным и
материальным все то великое,  прекрасное  и  высокое,  что  составляет
человека  и  отличает его от чудовищ,  придуманных фрейдовской школой.
Разве не ясно?
     - Допускаю,  - сказал, недовольно морщась, художник с бородкой. -
Но  неужели  понятие   красоты,   особенно   красоты   человека,   его
великолепного  тела,  это  только  всосанное  с молоком матери чувство
какой-то правильности устройства пригодности для продолжения рода? Это
нечто животноводческое, даже оскорбительное, для женщин в особенности!
     - Скажите еще,  что  оскорбительно  быть  человеком,  потому  что
имеются кишки,  а с ними известные необходимые отправления и надо есть
каждый день,  - спокойно и,  как  показалось  Симе,  печально  ответил
Гирин, вызвав смех зала.
     - Такое понимание не ново, - продолжал он. - В начале нашего века
среди ученых было модно упрекать человека в несовершенстве, а природу,
его создавшую,  -  в  глупости.  Даже,  например,  Гельмгольц,  изучая
человеческий глаз,  восклицал:  "Какой плохой оптик господь бог!  Я бы
построил глаз куда лучше!" Увы, великий ученый сказал нелепость только
из-за формального образа мышления. С диалектикой природы Гельмгольц не
был знаком даже отдаленно, иначе он сумел бы понять, что глаз, отвечая
нескольким   назначениям,   частью   совершенно  противоположным,  как
чувствительность к свету и резкость зрения,  отличается  замечательным
равновесием  этих противоположностей.  У нас,  прошедших столь большой
путь после Гельмгольца,  нет еще приборов,  чувствующих всего  два-три
кванта  света,  как  глаз.  А  его  оптическое  несовершенство чудесно
исправлено в самом  мозгу,  опытом  зрения.  Итак,  организм  человека
построен  очень  сложно и великолепно,  но он - создание материального
мира,  построенного двойственно, диалектически. Организм и сам состоит
из  множества  противоречий,  преодоленных  колоссально  долгим  путем
развития.  У организма нет  никаких  возможностей  выхода  за  пределы
материального,   поэтому   все   наши   чувства,   понятия,  инстинкты
представляют собой реакцию  на  вполне  материальные  вещи.  Так  и  с
чувством  красоты:  это отражение очень реального и важного,  если оно
закрепилось в наследственной, подсознательной памяти поколений и стало
одним  из  устоев  нашего мироощущения - никак иначе,  ничего другого,
иначе мы снова  опустимся  в  стоячую  воду  идеализма.  Вся  эволюция
животного  мира  -  это  миллионы лет накопления зернышко за зернышком
целесообразности,  то  есть  красоты.  А   если   так,   то   основные
закономерности   чувства   прекрасного   должны  поддаваться  научному
исследованию. Прежде это было невозможно, теперь время пришло!
     - Невероятно трудно! - воскликнул кто-то из задних рядов.
     - Конечно,  трудно! Все новое и неизвестное трудно. И несомненно,
что  совместные  усилия вас,  творцов,  собирателей красоты,  и ученых
скоро приведут к глубокому пониманию прекрасного.
     - А  зачем?  -  щуря  глаза  и  чуть ли не потягиваясь,  спросила
высокая женщина, сидевшая у самого подножия кафедры.
     - В самом деле,  зачем? - откликнулось сразу несколько голосов. -
Сколько твердили,  что разум своим вмешательством  убивает  творческое
вдохновение.
     - История  Моцарта  и  Сальери,  алгеброй  гармонию  поверить,  -
презрительно бросил маленький человек с пышной седой шевелюрой.
     Сима с тревогой наблюдала за Гириным,  испугавшись,  что  лекция,
так  сильно  ее  заинтересовавшая,  будет  прервана.  Но этот могучий,
крупнолицый человек с глазами одновременно пронизывающими  и  добрыми,
бровью не повел.
     - Что ж, это хороший пример! Сальери был ученым в своем поиске, и
ошибкой его,  если мы примем поэтический образ за реальность, было то,
что он применил не ту отрасль математики.  А так заметим, что гармония
уже поверена математикой и машины скоро будут писать симфонии - весьма
посредственные, но ведь сколько было посредственности в искусстве всех
времен и народов...
     Сима заметила, как ярко вспыхнули щеки высокой женщины, принявшей
самую ленивую позу.
     - Но остается  главный  вопрос:  зачем?  Зачем  познавать  законы
природы,  мир  вокруг  себя,  -  объяснение этого здесь интеллигентной
аудитории было  бы  просто  комичным.  Но  скажу  другое:  разве  вам,
художникам,  не интересны и не важны причины,  по которым одну вещь мы
считаем прекрасной,  а другую - нет? Разве вам не нужно понять, что же
такое критерий красоты,  хорошего вкуса,  на чем основано эстетическое
удовольствие?  Разве вам  не  хочется  знать  все  это  именно,  чтобы
избежать  посредственности,  личных ошибок,  чтобы лучше вооружиться в
борьбе за новые,  высшие ступени искусства?..  Разве для  вас  строгая
закономерность   форм   прекрасного   кажется   узами,  а  не  ключом,
открывающим путь к бездонному разнообразию творений природы?  -  Гирин
обвел  взглядом  зал и чуть не вздрогнул от звенящего волнением голоса
Симы.
     - Довольно,   не  теряйте  времени,  рассказывайте  нам  об  этих
законах. Равнодушные пусть уходят или спят...
     Последние слова  девушки  потонули в одобрительном гуле,  смехе и
аплодисментах.  Улыбнулся и Гирин,  глянув на  Симу.  Та  смутилась  и
поспешила   укрыться   за   спинами   двух  мрачного  вида  дядей,  не
пошевелившихся с начала выступления лектора.
     - Хорошо!  - голос Гирина неожиданно загремел. - Тогда условимся,
что вы меня не  перебиваете,  каким  бы  странным  вам  ни  показалось
сказанное.  А  потом  я  к вашим услугам,  спрашивайте,  сомневайтесь,
критикуйте.
     Итак, наш  организм  может отталкиваться только от чего-то вполне
реального,  стоять на материальной почве. Вот вы, художники, постоянно
сравниваете, скажем, соотносительные длины линий на глаз, а как вы это
делаете? - В наступившем молчании Гирин продолжал: - Я задал вопрос не
для  того,  чтобы  унизить  вас,  упрекнуть в незнании и показать свою
мудрость.  Мало людей  представляет  себе  истинный  механизм  такого,
казалось   бы,   простого  процесса,  как  сравнение  двух  линий.  Мы
поворачиваем наши глаза, пробегая ими сначала по одной линии, потом по
другой.  Более длинная линия потребует более продолжительного поворота
глаз.  В мышцах,  движущих глаз,  накопится больше молочной кислоты  -
токсина  усталости,  а  это  на основании опыта нашего мозга и нервной
системы даст впечатление  относительно  большей  длины.  Точность  тут
поразительная, потому что разница в количестве токсина усталости будет
ничтожнейшая - буквально чуть ли не в несколько молекул.  Но в  то  же
время  это  совершенно  материальная  основа,  использующая химический
процесс работы мышц тела.
     Человек из   всего   мира  высших  животных  отличается  наиболее
развитым  чувством  формы,  соразмерять  и  ощущать  которую  помогают
указанные   мышцы   глаза.   Это  чувство  использовано  природой  для
выполнения важнейшей задачи - взаимного привлечения  разных  полов.  У
древнейших  наземных  позвоночных  - пресмыкающихся - и родственных им
птиц основным чувством было зрение,  острота  которого  у  них  иногда
поразительна:  грифы с высоты видят лежащую на равнине падаль почти за
сто километров. Очень зорки крокодилы и даже маленькие ящерицы, вообще
все  ящерообразные  -  зауропсиды,  как  называют  их  зоологи.  И вот
пестрота чешуй,  перьев,  самая причудливая  раскраска  или  тончайшие
оттенки цветов составляют у зауропсид сигналы распознавания, отличия и
приманки.  У птиц,  с их более развитым, чем у пресмыкающихся, мозгом,
красочный  наряд  самца  зачаровывает  самку  и покоряет ее.  Чем выше
интеллект,  тем более сильные средства надо применить, чтобы заставить
особи разных полов,  и главным образом самку,  подчиниться требованиям
природы. Определенная гамма цветов просто гипнотизирует чувствительное
к этому животное.
     Пройдем выше  по  лестнице  эволюции.  У  высших  позвоночных   -
млекопитающих,  к  которым  принадлежим  и мы,  главным чувством стало
обоняние - это ведущее чувство у зверей,  хотя и зрение  стоит  у  них
довольно  высоко в ряду восприятий внешнего мира.  Запах - вот главное
средство привлечения и очарования разных полов у  зверей.  Человек,  с
его   более  слабым  обонянием,  возместил  недостаток  этого  чувства
предметным,  бинокулярным  зрением,  остро  воспринимающим  глубину  и
форму.  Сходным  зрением  обладают  многие  хищники и обезьяны:  чтобы
скакать с ветки на ветку на страшной высоте,  надо видеть, очень точно
-  так  же  как  и при преследовании добычи.  Высокая психическая мощь
мозга человека еще больше обострила предметность зрения. Чувство формы
стало  у  нас  очень  важным ощущением,  и это немедленно использовала
природа для той же великой задачи  продолжения  рода.  Остро  чувствуя
форму, кроме цветов, звуков и запахов, мы получили всю гамму ощущений,
из которых складывается восприятие красоты. И вот, использовав чувство
формы  для  влечения полов,  природа необходимо должна была обеспечить
автоматическую правильность  выбора,  закодировав  в  форме,  красках,
звуках  и  запахах  восприятие  наиболее  совершенного.  Тогда  предок
человека,  стоя еще на очень низкой,  звериной ступени развития,  стал
правильно   выбирать   лучших   жен  или  мужей.  Половой  отбор  стал
действовать не только  интенсивнее,  но  и  в  верном  направлении,  -
словом,  все  пошло  как  надо  для  быстрого  восхождения по лестнице
исторического  развития,  все  большего  совершенствования  организма.
Потом,   когда   мы   стали   мыслить,   этот   инстинктивный   выбор,
закодированный так,  что он  радует  нас,  и  стал  чувством  красоты,
эстетическим  наслаждением.  А  на самом деле это опыт,  накопленный в
миллионах поколений при определении того, что совершенно, что устроено
анатомически    правильно,    наилучше   отвечает   своему   рабочему,
функциональному назначению...  Механизм -  да!  Но  в  этом  механизме
длительное   историческое   развитие  заложило  программу  неизбежного
совершенствования,  восхождения к лучшему. Вот почему прекрасное имеет
столь важное для человека значение.
     Решительно все виды чувств,  доставляющие нам ощущение красоты, в
своей  основе  имеют  важное  и  благоприятное  для  нашего  организма
значение,  будь то сочетание звуков,  красок или запахов.  Что  линии,
которые   мы  воспринимаем  красивыми,  гармоническими,  построены  по
строгим  математическим  закономерностям,   -   это   уже   бесспорно.
Дальнейшее  же  раскрытие  тайн  красоты  зависит от точных физических
исследований процессов,  совершающихся в нашем организме. Но я не буду
отвлекаться  на  то,  что  еще  должно быть сделано,  - это целое море
интереснейших и загадочных явлений,  - а ограничусь разбором  примеров
красоты человека, физического совершенства его тела.
     - Неужели все так просто - только анатомическая целесообразность?
-  вырвалось  у  красивой  золотистой  блондинки  с  черными  бровями,
сидевшей недалеко от кафедры.
     - Вы  правы,  -  ответил ей Гирин,  - совсем не просто.  Это лишь
фундаментальные,  скелетные основы восприятия, на которых строится вся
запутанная  гамма  нашей психологии и личных вкусов,  зависящих уже от
индивидуальной структуры,  темперамента и опыта.  Но надо  начинать  с
этих основ и, найдя в них конец нити, постепенно, осторожно и медленно
распутывать  весь  клубок.  В  этом  без  помощи  художников  обойтись
немыслимо.
     - Но  ведь  художники  издавна  занимались  познаванием   законов
красоты,  и  я  не понимаю,  о чем вы говорите,  - раздраженно перебил
человек с бородкой.
     - Что  ж,  тогда  я не сумел ничего объяснить,  - с едва заметной
насмешкой отозвался Гирин.  - Жаль,  что  я  не  подчеркнул  с  самого
начала,   что   за   все  тысячелетия  существования  изобразительного
искусства не было ни единой действительно  научной  попытки  объяснить
чувство  красоты.  Каноны,  измерения,  куча  немецких  псевдонаучных,
лжеантропологических книг, жонглирование словами "объемы, соотношения,
каноны"    у    искусствоведов,    переводивших   язык   искусства   в
рационалистические понятия.  Пропорции человеческого тела тысячекратно
измерены  одним ученым аббатом в семнадцатом веке.  Нельзя не склонить
голову перед титаническими усилиями понять красоту  в  Древней  Индии,
древней  и  новой Европе,  Китае,  Японии!  Но нельзя и не видеть всей
безрезультатности этих  попыток,  потому  что  объяснение  искали  вне
человека.  Теперь уже совершенно ясно, что ощущения красоты заложены в
глубинах нашего существа.  Надо идти  дальше  и  установить  причинные
закономерности,   по   которым   определенные   формы,  линии,  краски
отражаются в нашем сознании "красой ненаглядной".  И если  говорить  о
человеческой красоте,  то никак нельзя отрывать ее от чувства страсти,
потому что ее первоначальная цель - это компас в поиске  совершенного,
наилучшего  для  продолжения  рода!  Однако  рассмотрение,  даже самое
поверхностное,  великой  сложности  строения  человека  увело  бы  нас
далеко. Вернемся к наиболее простому.
     Каковы общие отправные  точки  нашего  заключения:  человек  этот
красив?  Блестящая,  гладкая  и  плотная кожа,  густые волосы,  ясные,
чистые глаза,  яркие  губы.  Но  ведь  это  прямые  показатели  общего
здоровья, хорошего обмена веществ, отличной жизнедеятельности. Красива
прямая  осанка,  распрямленные  плечи,  внимательный  взгляд,  высокая
посадка  головы  -  мы  называем  ее гордой.  Это признаки активности,
энергии,  хорошо развитого и находящегося в  постоянном  действии  или
тренировке  тела  -  алертности,  как  сказали  бы физиологи.  Недаром
актеров,  особенно киноактрис, танцовщиц, манекенщиц, - всех, для кого
важно  их  женское или мужское очарование,  специально обучают ходить,
стоять или сидеть в алертной,  мы в просторечии  скажем  -  подтянутой
позе.   Недаром   военные   выгодно   отличаются   от  нас,  штатских,
неспортсменов,  своей подтянутостью, быстротой движений. Скажу больше.
Обращали  ли  вы  внимание,  в каких позах животные - собаки,  лошади,
кошки - становятся особенно  красивы?  В  моменты  высшей  алертности,
когда животное высоко приподнимается на передних ногах,  настораживает
уши,  напрягает мускулы.  Почему? Потому, что в такие моменты наиболее
резко  выступают  признаки  активной  энергии тела!  Неспроста древние
греки считали удачными изображения своих богов лишь в том случае, если
ваятелю  удавался  энтазис - то серьезное,  внимательное,  напряженное
выражение - основной признак божества.  Вспомните великолепную  голову
Афины Лемнии - в ней алертность или энтазис может служить образцом для
всех остальных скульптур.
     Итак, тугая   пружина  энергии,  скрученная  нелегкими  условиями
жизни,  в живом теле  человека  воспринимается  нами  как  прекрасное,
привлекает  нас  и  тем  самым  выполняет поставленную природой задачу
соединения наиболее пригодных  для  борьбы  за  существование  особей,
обеспечивая  правильный  выбор.  Таково биологическое значение чувства
красоты,  игравшего первостепенную роль в диком состоянии  человека  и
продолжающееся в цивилизованной жизни.
     Идеально здоровый человек не испытывает  потребностей  сморкаться
или  плевать  и  обладает  лишь  слабым  собственным запахом.  Излишне
пояснять,  какое большое  значение  имела  такая  отличная  химическая
балансировка  организма  в  дикой  жизни,  когда  человека выслеживали
хищники или он сам подкрадывался к добыче.
     Но это  лишь  первая  ступень  красоты,  хотя и основная.  Пойдем
дальше.  Что  безусловно  красиво  у  человека  вне  всяких  наслоений
индивидуальных вкусов, культуры или исключительных расовых отклонений?
Скажем,  большие глаза  и  притом  широко  расставленные,  не  слишком
выпуклые   и   не  чересчур  впалые.  Чем  больше  глаза,  тем  больше
поверхность сетчатки,  тем лучше зрение.  Чем шире расставлены  глаза,
тем   больше   стереоскопичность  зрения,  глубина  планов.  Насколько
ценилась испокон веков  широкая  расстановка  глаз,  показывает  очень
древний  миф  о  красавице,  дочери  финикийского царя Европе.  Ее имя
по-древнегречески означает  или  "широколицая"  ("широковзорная")  или
"широкоглазая".
     Положение глаз в глазных впадинах говорит о состоянии  окружающих
тканей  и точности гормональной регулировки организма:  очевидно,  что
среднее их положение во впадинах - наилучшее.  Красивы ровные,  плотно
посаженные  зубы,  изогнутые  правильной  дугой,  -  такая зубная дуга
отличается наибольшей механической прочностью при разгрызании  твердой
растительной пищи или сырого мяса. Красивы длинные ресницы - они лучше
защищают глаз.  Нам кажутся  они  изящнее,  если  изогнуты  кверху,  -
ощущение  верно,  потому  что отогнутые вверх кончики не дают ресницам
слипаться или смерзаться.
     Анатомическое чутье,    заложенное    в    нас,    очень   тонко.
Подсознательно мы сразу отличаем и  воспринимаем  как  красоту  черты,
противоположные для разных полов,  но никогда не ошибаемся,  какому из
полов что нужно.  Выпуклые, сильно выступающие под кожей мышцы красивы
для мужчины, но для женщины мы это не считаем достоинством. Почему? Да
потому,  что нормально сложенная здоровая женщина всегда  имеет  более
развитый жировой слой,  чем мужчина. Это хорошо известно, но так ли уж
всем понятно,  что это не более как резервный месячный запас  пищи  на
случай внезапного голода, когда женщина вынашивает или кормит ребенка?
Попутно заметьте,  где на теле  женщины  располагаются  эти  подкожные
пищевые  запасы?  В  нижней  части  живота  и  области  вокруг  таза -
следовательно,  эта резервная  пища  одновременно  служит  тепловой  и
противоударной изоляцией для носимого в чреве ребенка. И в то же время
этот подкожный слой  создает  мягкие  линии  женского  тела  -  самого
прекрасного создания природы.
     Еще пример.  Стройная длинная шея  немало  прибавляет  к  красоте
женщины,  но  у  мужчины  она воспринимается вовсе не так - скорее как
нечто слегка болезненное.  Шея мужчины должна быть некой средней длины
и  достаточно толстой для прочной поддержки головы в бою,  для несения
тяжестей.  Женщина по своей древней природе - страж,  а ее длинная шея
дает большую гибкость,  быстроту движений головы, - снова эстетическое
чувство  совпадает  с  целесообразностью.  Наконец,  одна  из  главных
противоположностей  полов - широкие бедра прямо безобразны у мужчины и
составляют одну из наиболее красивых черт женского тела.
     - Это в домостроевское время, старо! Теперь все изменилось, что и
доказывает вашу неправоту.  Нет вечных канонов красоты! - бесцеремонно
перебила   женщина  с  тягучими  движениями  и  словами,  та,  которая
спросила: "Зачем?"
     - О-о!  Я  ожидал подобных возражений.  Действительно,  в истории
человечества было  немало  периодов,  когда  здоровые  идеалы  красоты
временно  заменялись  нездоровыми.  Подчеркиваю:  я имею в виду только
здоровый идеал,  канон, называйте его как хотите, - в природе никакого
иного  быть  не  могло.  Да и во всех культурах в эпоху их наибольшего
расцвета и благоденствия идеалом красоты было здоровое,  может быть, с
нашей  современной  точки  зрения,  и чересчур здоровое тело.  Таковы,
например,  женщины,  которых породили матриархатные общества  Крита  и
протоиндийской,  дравидийской  цивилизации,  древняя  и  средневековая
Индия. Интересно, что у нас в Европе в средние века художники, впервые
изображавшие   обнаженное   тело,   писали  женщин-рахитичек  с  резко
выраженными признаками  этой  болезни:  вытянуто-высоких,  узкобедрых,
малогрудых,  с отвислыми животами и выпуклыми лбами. И не мудрено - им
служили моделями запертые  в  феодальных  городах  женщины,  почти  не
видевшие  солнца,  лишенные  достаточного количества витаминов в пище.
Поредение волос и частое облысение, отодвигание назад границы волос на
лбу  даже вызвало моду,  продержавшуюся более двух столетий.  Стараясь
походить на самую рахитичную городскую аристократию, женщины выбривали
себе   волосы  надо  лбом.  Они  все  одинаковы,  эти  патологические,
трагические фигуры Ев,  "святых" Ариадн и богинь пятнадцатого века  на
картинах   Ван-Эйка,  Бурдиньона,  Ван-Геса,  де  Лимбурга,  Мемлинга,
Иеронима Боша,  Дюрера,  Луки Кранаха, Николая Дейтша и многих других.
Ранние  итальянцы,  вроде  Джотто  и Беллини,  писали своих красавиц в
кавычках с таких же моделей,  и даже великий  Сандро  Боттичелли  взял
моделью  своей Венеры типичную горожанку - рахитичную и туберкулезную.
Позднее итальянцы обратились к моделям,  происходившим из сельских или
приморских здоровых местностей,  и результаты вам известны лучше,  чем
мне.  Интересно,  что печать ослабления здоровья в городских  условиях
жизни  лежит  уже  на некоторых фигурах позднейших римских фресок - те
же, более слабые в солнечном климате следы рахита, нехватки витаминов,
отсутствия физической работы.
     Насколько глубоко непонимание истинно прекрасного, можно видеть в
известном  стихотворении  Дмитрия  Кедрина "Красота":  "Эти гордые лбы
винчианских мадонн я встречал  не  однажды  у  русских  крестьянок..."
Загипнотизированный авторитетом великих мастеров Возрождения, наш поэт
считает выпуклые,  рахитичные лбы "гордыми".  Находя их  у  заморенных
работой  и  голодом  русских  женщин  прошлого,  что в общем-то вполне
естественно для плохих условий жизни, он проводит знак равенства между
мадоннами  и  ими.  А  по-нашему,  врачебному,  чем меньше будет таких
"мадонн", тем лучше.
     В нашем  веке  начинается  возвращение  к  этим  канонам  -  ярко
выраженные  рахитички  составляют  темы  живописаний  Мюнха,  Матисса,
Пикассо,  Ван-Донгена  и  иже  с  ними.  Мода  современности  ведет  к
признанию красоты  в  удлиненном,  как  бы  вытянутом  теле  человека,
особенно    женщины,   -   явно   городском,   хрупком,   слабом,   не
приспособленном  к  физической  работе,   успешному   деторождению   и
обладающем   малыми   резервами   сил.  И  опять  появляются  "гордые"
рахитические лбы,  непомерно высокие от отступающих  назад  жидковатых
волос, некрасиво выпуклые, с вогнутой, вдавленной под лоб переносицей.
И  опять  идеальный  женский  рост  в  157-160  сантиметров  сменяется
"городским"  в  170-175,  как бы специально для контраста со странами,
где у бедно живущих народов "экономный" женский рост в  среднем  около
150 сантиметров.
     - Словом, у вас древние вкусы! - съязвила та же женщина.
     - Я  не  говорю  здесь  ничего  о  вкусах  и  не  могу обсуждать,
правильны  они  или  нет.  Безусловно,  появление   множества   женщин
городского,  нетренированного  облика,  не  делавших  никогда долгой и
трудной физической работы,  должно оказать  влияние  на  вкусы  нашего
времени.  Разве их можно назвать неправильными для настоящего момента?
Однако они будут неправильны с точки зрения наибольшего здоровья, мощи
и энергии,  на какую,  так сказать,  рассчитан человек. В связи с этим
поговорим еще немного о широких бедрах,  не имея в  виду  их  красоту,
хотя  древние  эллины,  обращаясь  к  женщинам,  частенько восклицали:
"Красуйтесь бедрами!"
     Процесс рождения ребенка у человека более труден, чем у животных,
и ведет к более резкому различию полов. Налицо крупное противоречие.
     Вертикальная походка  человека  требует  максимального  сближения
головок  бедренных  костей  -  этим  облегчается  бег,  равновесие   и
обеспечивается  выносливая  ходьба.  Но  человек  рождается с огромной
круглой  головой,  и  процесс  рождения  требует   широкого   таза   с
раздвинутыми   бедренными   суставами.   Проклятие   Евы,   так  умело
использованное религией,  - "в муках будешь  рождать  детей  своих"  -
существует  на самом деле:  процесс родов у человека более мучителен и
болезнен, чем у животных. В истории развития человека это противоречие
возрастало  -  увеличение  мозга  требовало расширения таза матери,  а
вертикальная походка - сужения таза.  Разрешением  этого  противоречия
частично  явились  роднички - незаросшие области на темени ребенка.  В
момент прохождения через нижнее  отверстие  таза  кости  свода  черепа
ребенка   заходят   одна  на  другую,  череп  сдавливается,  и  голова
приобретает характерную удлиненную форму, впоследствии исправляющуюся.
Но  мало  и  этого.  Человек рождается абсолютно беспомощным и требует
продолжительного  кормления  материнским  молоком,  дольше,  чем   все
животные. Из сравнения развития человека и слона - животного, наиболее
сходного с ним по долголетию и всем этапам роста,  можно  думать,  что
человек  родится  недоноском  и что нормальный срок для беременности у
человека должен быть того же порядка,  как у слонихи, носящей детеныша
22  месяца.  Очевидно,  что  за такой срок ребенок стал бы значительно
больше и его огромная голова  обязательно  погубила  бы  мать.  И  тут
пришло  на  помощь особое биологическое приспособление - возвращение к
стадии  низших  млекопитающих  -  сумчатых,   рождающих   недоношенных
детенышей.   Только   у  человека  вместо  сумки  -  интеллигентность,
самоотверженность и нежность матери.
     А для  того  чтобы  нанести наименьшие повреждения мозгу ребенка,
так же как и для того,  чтобы выносить его в наилучшем состоянии, мать
должна  быть  широкобедрой.  В  то  же  время  спутница  жизни  дикого
человека, много бегающая, носящая подолгу добычу, да и ребят за собой,
в  процессе  отбора  становится  узкобедрой,  часто  гибнет при родах,
рождает ребят  менее  жизнеспособных.  Живущие  в  наихудших  условиях
представители человечества - дикие охотники Австралии,  пигмеи, многие
лесные племена Южной Америки - могут служить примером. Как только люди
стали жить более оседло - еще в пещерах Южной Европы, Северной Африки,
Азии,  -  начался   отбор   могучих   широкобедрых   матерей,   давших
человечеству  тех  его  представителей,  которые  по  праву  заслужили
название хомо сапиенс - человека  мудрого.  Это  происходило  во  всех
частях   света,   от   Японии   до   Англии  -  в  удобной  для  жизни
средиземноморской полосе, когда обилие животной и растительной пищи, а
также  изобретение  копья  и дротика превратили человека из бездомного
бродяги в обитателя крепкого жилья.
     Так, в   инстинктивном   понимании   красоты   запечатлелось  это
требование продолжения  рода,  слившееся,  разумеется,  с  эротическим
восприятием  подруги,  которая сильна и не будет искалечена первыми же
родами,  которая  даст  потомство  победителей  темного   необозримого
царства зверей,  как море - окружавшего наших предков. И что бы там ни
говорили законодатели мод и выдумщики всяческих оригинальностей, когда
вам,   художникам,   надо   написать  образ  женщины-обольстительницы,
покорительницы  мужчин,  в  серьезном  или  шутливом,  бидструповском,
оформлении,  -  кого же вы рисуете,  как не крутобедрую,  высокогрудую
женщину с осиной талией? Заметим кстати, что тонкая, гибкая талия есть
анатомическая  компенсация  широких  бедер  для подвижности и гибкости
всего тела.
     Для мужчин  тонкая талия,  увы,  противопоказана,  если они хотят
быть действительно мужчинами,  могучими  и  выносливыми,  как  древние
эллины.   Я   уже  говорил,  что  тело  человека  не  имеет  скелетной
компенсации позвоночнику  спереди.  Поэтому,  для  того  чтобы  носить
тяжести,  поднимать  их,  быть  выносливым  (вспомните об особенностях
мужского дыхания),  на передней  поверхности  тела,  между  ребрами  и
тазом,  должна  быть  толстая  и крепкая мышечная стенка,  да что там,
целая стена, сантиметров в пять толщиной, как на греческих статуях. Не
меньшей  мощности пластины нужны и на боковых сторонах - косые брюшные
мышцы.  Тут уж не до гибкой талии,  в этом  месте  мужчина  становится
шире, чем в бедрах, зато приобретает великую мощь.
     А у женщин важнее совсем другие,  не поверхностные,  а внутренние
мышцы,  способные  в прочной чаше удерживать внутренности при огромной
дополнительной нагрузке - ребенке.  Помните,  все это не для города  и
даже не для деревни.  Создавалось оно в дикой жизни,  полной огромного
напряжения.  Поэтому широкий и крепкий лист поперечной  брюшной  мышцы
стягивает талию глубже косых мышц,  до самого лобка, низко поддерживая
мышечную чашу живота с помощью еще  и  пирамидальной  мышцы,  которая,
будучи  сильно  развита,  дает  тот  плоский живот,  о котором мечтают
красавицы. Я думаю, что мускульная анатомия вам известна. Упомяну еще,
что  у  хорошо  танцующих  женщин  наиболее  сильно  развиты средняя и
маленькая  ягодичные  мышцы,  а  в  самой  глубине  -  грушевидная   и
подвздошно-поясничная.  Все они заполняют впадину над вертлугом и дают
выпуклую,  "амфорную",  линию крутых бедер.  Можно прибавить  развитие
самого  верхнего конца портняжной мышцы и мышцы,  натягивающей широкую
фасцию.  Если  проанализировать   мускулатуру   превосходно   развитых
танцовщиц, конькобежек и гимнасток, то мы увидим несколько иное, чем у
мужчин,  усиление самых  верхних  частей  аддукторов  бедренных  мышц.
Посмотрите  на  фигуры  здоровых,  привычных  к  разнообразному  труду
деревенских девушек, и вы увидите, что и тут наше эстетическое чувство
безошибочно отмечает наивысшую целесообразность.
     Вот мы и разобрали вторую главную ступень красоты - гармоническое
разрешение,   казалось   бы,   губительных  противоречий,  разрешение,
доведенное до той единственной совершенной возможности,  которая,  как
лезвие бритвы, как острие стрелки, качается между противоположностями.
Путь нашего познания прекрасного,  поисков его везде и всюду,  видимо,
лежит  через  поиски  этой  тонкой  линии,  сформировавшейся за долгую
историю  и  означающей  совершенство  в   многостороннем   преодолении
величайших   затруднений  существования  в  природе  живого  мыслящего
существа - человека. Позвольте на этом закончить!
     Короткое молчание всего зала, и сначала с последних скамей, затем
и  отовсюду  раздались   аплодисменты,   зал   одобрительно   загудел,
послышались голоса:   "Очень  интересно!",  "Спасибо,  доктор!"  Гирин
поклонился и,  сойдя с кафедры,  оказался окруженным  плотным  кольцом
молодежи.  Сима,  хотевшая  подойти  к Гирину,  была вынуждена стать в
стороне и издалека прислушиваться.
     Человек с короткой бородкой энергично напирал на Гирина, и только
огромный  рост   выручал   его   от   опасности   оказаться   затертым
возбужденными художниками.
     - Давно,  вы были в ту пору мальчиком,  - почти кричал человек  с
бородкой,  -  в  Ленинграде  был такой профессор - биолог Немилов!  Он
написал книжку "Биологическая трагедия женщины",  доказывая,  что  рок
деторождения  так  тяготеет над ней,  что она никогда не поднимется до
мужчины.  Нет ли во всех  ваших  высказываниях  некоторого  э...  э...
влияния Немилова?
     - Судите сами. Никакой трагедии у женщины я не вижу. Наоборот, во
многом мы,  мужчины,  можем ей позавидовать. Разность полов существует
совершенно реально,  и с ней нельзя не считаться  -  вот  тут  и  есть
корень всех недоразумений. Не надо требовать от женщины того, чего она
не может или что ей вредно,  а во всем остальном она вряд  ли  уступит
мужчине в наше время,  когда ей открыты сотни профессий, и в том числе
наука. Надо объяснять нашей молодежи реальную разницу между женщиной и
мужчиной  -  об  этом мы как-то забыли или были принуждены трудностями
индустриализации, потом войны.
     - Если  я  правильно вас поняла,  - спросила седовласая женщина в
больших очках, - эстетическое удовольствие, чувство красоты сильнее от
женского тела у мужчины, чем у женщины - от мужского?
     - Это правильно,  и  причина  заключается  в  некотором  различии
воздействия   половых  гормонов  на  психику,  у  мужчин,  действующих
порывами,  импульсно,  чрезвычайно  обостряя  восприятие  всего,   что
связано с полом,  следовательно, и красоты. Вопрос еще мало изучен, но
в общем-то очевидно,  что вся гормональная деятельность -  вещь  очень
серьезная для психофизиологической структуры человека,  и пренебрегать
ею  никак  нельзя.  Могучий  половой  тормоз   -   мозг,   в   природе
стимулирующий   естественную  лень  самца  и  сопротивление  самки,  у
человека  уравновешен  очень  сильной  половой  системой,  еще   более
усиленной  памятью и воображением.  Человек обладает таким количеством
половых гормонов,  какого нет ни у  одного  животного.  Они  подавляют
естественный  протест  интеллекта,  по-иному  поворачивают психическую
настройку.  Известно,  что количество половых гормонов очень важно для
энергетического  тонуса  организма,  как,  например,  насыщение  крови
кетостеронами.  Жизненно  необходимо  исследовать  это   и   научиться
переключать  энергию  гормонов на другие стороны жизнедеятельности и в
то же время не утрачивать всей  великой  привлекательности  и  счастья
половой любви.
     - А вот вопрос,  который ставит под сомнение все ваши не лишенные
остроумия доводы, - вызывающе сказала художница, все время старавшаяся
уязвить  Гирина.  С  уверенностью  испытанной   обольстительницы   она
выставила   стройную  ногу,  изящно  обутую  в  босоножку  на  высокой
"шпильке".  - Женщины всего мира, - продолжала она, - при всех модах и
вкусах исправляют вашу премудрую природу обувью на высоких каблуках. И
попробуйте отрицать, что это менее красиво, чем ходьба босиком!
     - И  не  попробую,  потому  что  в самом деле красивее,  - весело
ответил Гирин. - Однако следует понять: почему? Что вы можете сказать,
кроме того, что каблуки удлиняют ногу и делают маленькую женщину выше?
Но ведь и высокие выглядят лучше на каблуках.  Почему же так важно это
удлинение ног? Не просто удлинение, а изменение пропорции ноги - вот в
чем суть каблука.  Удлиняется голень,  которая становится  значительно
длиннее бедра.  Такое соотношение голени и бедра есть приспособление к
бегу,  быстрому, легкому и долгому, то есть успешной охоте. Оно было у
древнейших  представителей нашего вида кроманьонской расы,  оно сейчас
есть у некоторых  африканских  племен.  Наше  эстетическое  восприятие
каблука доказывает,  что мы происходим от древних бегунов и охотников,
обитателей скал,  - это подсознательное воспоминание о совершенстве  в
беге.  Добавлю,  что  каблуки  придают  вашей ноге крутой подъем.  Тут
эстетика прямо,  а не  косвенно  сходится  с  необходимостью  высокого
подъема  для  легкой  походки  и  неутомимости.  Все обладатели крутых
подъемов знают,  насколько они экономнее в носке  обуви,  чем  люди  с
обычной или плосковатой стопой.
     - Значит,  мы  испортились  с  древних  времен?  -  не  унималась
длинноногая художница.
     - Ничуть,  хотя колебания в общих  пропорциях  у  разных  народов
довольно  значительны.  Если мы как следует займемся собой,  то быстро
превратимся в кроманьонцев.  Ничего из той  наследственности,  которую
приобрели далекие предки, еще не утрачено. Вот свидетельство тому: как
только человек длительное время  живет  в  суровых  условиях,  но  при
обилии  пищи  и здоровом климате,  он превращается в высокорослого,  с
мощной мускулатурой и более длинными ногами.  Такими  среди  населения
старой  России были староверы,  некоторые казаки,  поморы.  И обратный
процесс  -  неблагоприятные  условия  жизни,  питания,  вынашивания  и
выкармливания  детей  так  же быстро снижают рост и физическую силу и,
что  очень  интересно,  приводят  к  укорачиванию   ног,   являющемуся
компенсацией за утрату части жизненной мощи,  без которой длинные ноги
не нужны.  Затрачивая слишком много энергии на  бег,  организм  быстро
сработается и долго не проживет.
     - А длинные косы у женщин? - спросил кто-то из-за спины Гирина.
     - Уже  отмирающее  эстетическое  ощущение,  уходящее потому,  что
десятки  тысячелетий  человек  пользуется  одеждой.   Длинные   волосы
закреплялись  в  нашем чувстве прекрасного тогда,  когда люди в теплую
межледниковую  эпоху  еще  не  знали  одежды.   Возможность   прикрыть
маленького  ребенка  от  ночного  холода  у  своей груди,  защитить от
непогоды - вот смысл длинных волос и их  значение  для  выбора  лучшей
матери.
     - А почему красивее считается прямой нос? Не все ли равно?
     - Прямой  нос  -  прямой  ход  для  вдыхаемого воздуха.  Для нас,
европейцев,  северных людей,  характерна высокая переносица и  высокое
небо - воздух проходит в горло по крутой дуге и лучше обогревается. Но
все это надо еще исследовать. Действительно ли узкие глаза монголоидов
- это приспособление к богатому ультрафиолетовыми лучами свету в горах
и высокогорных пустынях? Много есть подобных вопросов, которыми вместо
расовой   демагогии   давно  должна  бы  заниматься  антропология.  Но
функциональной  антропологии  пока  еще   нет,   и   мы   можем   лишь
догадываться,  какие  важные причины сформировали расовые особенности.
Кстати,   большинство   расовых   признаков,   отвечающих   опять   же
анатомической функциональной целесообразности,  не кажутся нам чуждыми
и вызывают в общем те же эстетические ассоциации.  Все дело в том, что
мы,   люди  вида  сапиенс,  безусловные  сестры  и  братья  по  самому
настоящему родству.  Всего пятьдесят тысячелетий назад нас  была  лишь
горсточка,  и эта горсточка породила все великое разнообразие народов,
племен,  языков,  иногда воображавших себя  единственными,  избранными
представителями рода человеческого.
     - А все-таки это страшно,  - вдруг сказала красивая  блондинка  с
черными бровями,  смотревшая на Гирина,  как на злого вестника.  - Все
наши представления о прекрасном, мечты и создания искусства... и вдруг
так просто - для детей, для простой жизни!
     - Простая жизнь?  Ее нет, мы только по невежеству думаем, что она
проста,  и  постоянно  расплачиваемся за это.  Очень сложна,  трудна и
интересна жизнь! Но не понимаю, отчего вам страшно? Оттого, что станет
понятно,  в чем суть прелести ваших красивых бровей? Брови, назначение
которых отводить в сторону пот,  стекающий со лба,  и  не  давать  ему
заливать глаза,  должны быть густыми. И при густоте они не должны быть
чересчур широкими,  чтобы в них не скапливалась грязь,  не  заводились
паразиты. Вот секрет красоты ваших соболиных, узких и густых бровей.
     Под необидный смех  окружающих  блондинка  прикрыла  лицо  рукой.
Гирин продолжал:
     - Но это лишь грубая основа нашего понимания причинности тех  или
других  эстетических  ощущений.  А  по  этой основе миллионы лет будет
плестись прелестный узор очарования  синих,  серых,  зеленых  и  карих
глаз,  всевозможных оттенков волос,  кожи, очертаний губ и всех других
мыслимых комбинаций,  число которых  не  меньше  количества  атомов  в
солнечной системе. Так что же вас страшит?
     Блондинка умолкла,  но тут к Гирину пробился широкоплечий  юноша,
давно уже не сводивший с него глаз:
     - Можно  вас  попросить  рассказать   еще   какой-нибудь   пример
противоречия в строении человека... такого, исторически сложившегося?
     - Я боюсь задержать присутствующих.  Лучше приходите ко мне, и мы
побеседуем.
     Юноша нервно теребил записную книжку.
     - Если можно - сейчас.  Я должен рассказать своим ребятам сегодня
же...
     - Хорошо, - уступил Гирин. - Вертикальное положение тела человека
целиком  перенесло  вес  его  передней  части,  ставшей  верхней,   на
позвоночный   столб.   Позвонки,   особенно  поясничные,  стали  нести
вертикальную нагрузку,  очень сильную при носке и подъеме тяжестей.  В
результате  одно из наиболее характерных заболеваний человека - всякие
болезненные изменения в поясничных позвонках, например, так называемый
спондилоз, не говоря уже о болях в пояснице и радикулитах, одолевающих
почти  каждого  человека  к  старости.  Интересно,   что   такими   же
заболеваниями  страдали  вымершие  саблезубые  тигры  - они одни могли
посочувствовать человеку.  У тех беда  пришла  в  результате  развития
громадных сабельных клыков в верхней челюсти, удары которых, очевидно,
давали очень сильную нагрузку на позвоночный столб,  в этом случае  не
вертикальную,   а   горизонтальную,  но  действовавшую  также  по  оси
позвоночника.  И вот среди сотен скелетов  саблезубов,  раскопанных  в
асфальтовых  лужах  Ранчо  ла  Бреа  в  Калифорнии, очень многие имеют
признаки спондилоза.
     - А чем же компенсировалось это противоречие?
     - Развитием  мышц   брюшного   пресса,   вместе   с   лестничными
межреберными  мускулами,  дающими  дополнительную  поддержку туловищу.
Наибольшим  развитием  этих  мышц,   судя   по   статуям,   отличались
древнегреческие  атлеты.  Вспомним хотя бы лисипповского "Апоксиомена"
или особенно поликлетовского "Копьеносца".  Человек обязательно должен
развивать эти мускулы - они жизненно важны во всех случаях.
     - Вряд ли возможно сопоставлять древнего и современного человека,
-  сказал  тот,  ученого  вида старик,  который вспоминал Немилова.  -
Прежде всего у нас гораздо больше нервного напряжения, стрессов, чем в
первобытной жизни. Отсюда, нужно думать, что прежние каноны физической
силы  и  выносливости  сегодня  неприменимы.  Нужна  крепкая   нервная
организация - это главное.
     - Вы сделали сразу две  крупные  ошибки.  Начну  со  второй,  она
проще,  -  возразил  Гирин.  -  Крепкая нервная организация может быть
только на основе полного здоровья,  физической крепости и выносливости
всего  тела.  Хилое тело,  подвергнутое нервному напряжению,  сразу же
даст шизоидный  комплекс  психики.  Что  касается  первобытных  людей,
живших  в постоянной и смертельной опасности,  в длительном напряжении
охоты и поисков пищи,  то их организм выработал  способность  отдавать
сразу   огромное   количество  адреналина  для  мгновенной  форсировки
мышечно-двигательной  системы.  Сильнейшие  нервные   стрессы,   какие
случаются  у  современных  людей,  кроме войны,  всего несколько раз в
жизни,  заставляли наших предков жить в алертности,  напряжении  всего
тела,  расходуя всю пищу, какую только мог потребить организм. Никаких
холестериновых накоплений,  склероза  или  инфаркта.  Мы  унаследовали
отличную боевую машину, приспособленную для битв с могучими зверями, и
сетуем,  что  она  может  своими  стрессами   погубить   наши   вялые,
нетренированные как надо тела.  Я не имею в виду спортивные тренировки
- они пока что истощают ресурсы тела.  Индийская йога учит накапливать
эти  ресурсы,  но  мы  еще  не взяли ее за образец и не приспособили к
нашим нуждам.  Вот вам еще пример.  Частыми заболеваниями у  человека,
обязанными  не  инфекциям  и не травмам,  являются подагра,  отложение
солей в суставах,  а также  образование  камней  в  почках  и  мочевом
пузыре.  Это  отложение  мочевой кислоты,  малорастворимого азотистого
соединения.  В крови почти всех животных,  за  исключением  обезьян  и
человека, есть особый фермент - уретаза, переводящий мочевую кислоту в
растворимую  мочевину.  Как  случилось,  что  уретаза  отсутствует   у
человека?  Можно  догадываться,  что мочевая кислота,  принадлежащая к
группе пуринов,  к которым относится и кофеин,  является  стимулятором
нервной деятельности. Когда мозг стал ведущим приспособлением в жизни,
обезьяне и человеку потребовалось держать нервную систему в постоянной
алертности,  возбуждении,  и это было достигнуто упразднением уретазы.
Избыток мочевой кислоты дал необходимую стимуляцию, но за это пришлось
расплатиться.  Мать-природа ничего не дает своим детям без того, чтобы
что-то  не  взять  взамен,  -  этот  важнейший  закон  мы,  защищенные
цивилизованными условиями жизни, плохо понимаем.
     - Довольно!  - Самоуверенный щеголеватый человек не очень вежливо
отпихнул в сторону юношу с блокнотом. - Нельзя занимать доктора Гирина
так долго.  У всех еще много вопросов.  Как понимать,  доктор, что нам
доставляют  эстетическое  удовольствие  абстрактные  комбинации линий,
форм,  красок?  В какой мере это связано с восприятиями,  о которых вы
нам рассказывали?
     - Ни в какой.  Я взял одну лишь часть нашего чувства прекрасного,
отнюдь не пытаясь охватить всю его широту.  И я предупредил,  что речь
будет лишь о восприятии красоты человеческого тела.
     - Простите,  я запоздал к началу.  Но все же, какого вы мнения об
абстрактных произведениях искусства?  Ведь не будете же вы отрицать их
определенное эстетическое воздействие.
     - Конечно,  не буду.  Но мне,  подчеркиваю, что я говорю лишь как
биолог и психолог, кажется, что сущность воздействия абстрактных вещей
в  том,  что  они  являются  памятными  знаками.  То  есть   опорными,
отправными точками памяти, какими для нас часто являются запахи.
     - Ага,  идешь по улице,  и вдруг потянет дымком,  и  сразу  целая
картина в голове...
     - Вы совершенно точно пояснили сущность памятного знака. А знаков
может  быть  великое  множество.  Часть  из  них  относится  к  той же
подсознательной памяти поколений.  Например,  вид огня, цвет меда, шум
бегущей  воды.  А  еще  больше  знаков  -  бессознательных  заметок  -
накапливается  опытом  индивидуальной  жизни,  иногда  вне  анализа  с
детства.
     - Позвольте спросить,  -  визгливым  голосом  перебила  еще  одна
художница.  - Значит,  наше восприятие прекрасного в человеческом теле
настроено, так сказать, на молодость. Верно?
     - Совершенно верно!
     - А что же делать пожилым?  - Вопрос прозвучал  невпопад,  но  от
всей души.
     - Подольше оставаться молодыми,  - улыбнулся Гирин. - Для этого у
человека есть все возможности. Юность - привилегия не только возраста.
Она в крепости и плотности  тканей  тела.  Особенно  важна  плотная  и
гладкая  кожа.  Все  это  показатели  отличного  физического состояния
превосходно  отрегулированного   организма,   который   вполне   может
сохраниться  до  старости  удивительно  молодым.  Правильный и строгий
режим жизни, тренировка...
     - Режим, тренировка! - презрительно крикнула высоконогая. - А где
же свобода и отдых? Человек рожден для счастья, а вы ему - режим!
     - Разве  я?  - протестующе возразил Гирин.  - В процессе эволюции
человек подвергался суровым испытаниям и вышел из них победителем.  Но
вторая,  оборотная,  сторона  этой  победы  в  том,  что  его организм
рассчитан на испытания и большие нагрузки.  Он нуждается в них, и если
мы  не  будем  заставлять  его  работать,  даже когда это не требуется
городской  жизнью,  а  также  не  будем  устанавливать  ему  периодами
ограничение в пище,  неизбежны неполадки и прямые заболевания. Если вы
унаследовали от предков,  живших здоровой и суровой  жизнью,  отличный
организм,  он  неизбежно испортится у ваших детей или внуков,  коли не
заботиться о его нормальной деятельности. А это значит - работа, в том
числе и физическая, спорт, пищевой режим. Компенсация за это - красота
и здоровье,  разве мало?  Практически каждый может добиться, чтобы его
тело стало красивым,  так пластично исправляются наши недостатки, если
они еще неглубоки и если мы своевременно позаботимся о них.  Пример  -
перед  вами.  Оставшись  без  родителей в гражданскую войну,  я сильно
голодал и был порядком заморенным ребенком.  А теперь, как видите... -
Гирин повел могучими плечами.
     Юноша, в очках с толстой черной  оправой  и  сам  весь  черный  и
смуглый, ринулся к Гирину из задних рядов.
     - Пожалуйста,  на минутку!  Вы говорили о  тонкой  границе  между
двумя   противоположными  назначениями  или  процессами  и  употребили
образное сравнение  со  стрелкой,  трепещущей  между  противоположными
знаками.  Но  ведь  тогда  математически  - это нуль,  а красота,  как
совершенство, тоже математически - нуль. Или, по-другому, красота есть
и  целесообразность,  и  жизненная  энергия  вместе.  В  ней замкнутая
двойственность нуля.
     Гирин круто остановился.
     - Знаете,  это очень глубокая мысль!  Право,  мне не приходило  в
голову.  Индийские  математики,  открывшие  нуль  за много столетий до
европейской мысли,  считали его абсолютным  совершенством,  числом,  в
котором,  по их выражению,  "двойственность приходит в существование".
Красота,  как  нулевая  линия  между  противоположностями,  как  линия
наиболее верного решения диалектической проблемы, как то, что содержит
в  себе  сразу  обе  стороны,  обе   возможности,   -   очень   верная
диалектическая формулировка. Вы молодец!

Кабанова и Феклуша (сидят на скамейке).

     Ф е к л у ш а. Последние времена,  матушка Марфа Игнатьевна, последние,
по всем приметам последние.  Еще  у вас в городе  рай  и тишина, а по другим
городам так просто содом', матушка:
     шум, беготня, езда  беспрестанная! Народ-то  так  и  снует,  один туда,
другой сюда.
     Кабанова. Некуда нам торопиться-то, милая, мы и живем не спеша.
     Феклуша.  Нет,  матушка, оттого у вас тишина в городе, что многие люди,
вот хоть бы вас взять, добродетелями, как цветами,  украшаются: оттого все и
делается прохладно  и благочинно. Ведь эта  беготня-то, матушка, что значит?
Ведь это суета! Вот хоть бы в Москве: бегает народ взад и вперед, неизвестно
зачем. Вот она суета-то и есть. Суетный народ, матушка Марфа Игнатьевна, вот
он  и  бегает. Ему  представляется-то,  что он  за делом  бежит;  торопится,
бедный, людей не узнает;  ему  мерещится, что его  манит  некто, а придет на
место-то,  ан пусто,  нет  ничего,  мечта  одна. И пойдет в тоске. А другому
мерещится,  что  будто  он догоняет кого-то знакомого. Со стороны-то  свежий
человек сейчас видит, что никого нет; а тому-то все кажется от суеты, что он
догоняет. Суета-то,  ведь  она  вроде  туману  бывает.  Вот у  вас в  этакой
прекрасный  вечер  редко кто и  за  ворота-то выйдет посидеть; а в Москве-то
теперь гульбища да игрища, а по  улицам-то индо  грохот идет, стон стоит. Да
чего, матушка Марфа Игнатьевна, огненного змия2 стали запрягать:
     все, видишь, для ради скорости.
     Кабанова. Слышала я, милая.
     Феклуша. А я, матушка, так  своими глазами видела;  wi-нечно, другие от
суеты  не видят  ничего,  так  он  им  машиной  показывается,  они машиной и
называют, а я видела, как он

      лапами-то вот так (растопыривает пальцы)  делает. Ну,  и  стон, которые
люди хорошей жизни, так слышат.
     Кабанова. Назвать-то  всячески  можно,  пожалуй, хоть  машиной  назови;
народ-то глуп, будет всему  верить. А меня  хоть ты золотом осыпь, так  я не
поеду.
     Феклуша. Что за крайности, матушка! Сохрани господи от такой напасти! А
вот еще, матушка Марфа Игнатьевна, было мне в Москве видение некоторое.  Иду
я рано поутру, еще чуть брезжится, и  вижу, на  высоком-превысоком доме,  на
крыше,  стоит  кто-то, лицом черен  '. Уж  сами  понимаете кто.  И делает он
руками, как будто сыплет что, а ничего не сыпется. Тут я догадалась, что это
он  плевелы2  сыплет, а  народ днем  в суете-'то своей невидимо и
подберет. Оттого-то они так и бегают,  оттого и женщины-то  у них  все такие
худые,  тела-то никак не нагуляют, да как будто они что потеряли  либо  чего
ищут: в лице печаль, даже жалко.
     Кабанова. Все может быть, моя милая! В наши времена чего дивиться!
     Феклуша.  Тяжелые  времена,  матушка  Марфа  Игнатьевна, тяжелые.  Уж и
время-то стало в умаление приходить.
     Кабанова. Как так, милая, в умаление?
     Феклуша. Конечно, не мы, где нам  заметить в суете-то! А вот умные люди
замечают,  что  у нас  и время-то короче становится. Бывало, лето  и зима-то
тянутся-тянутся,  не дождешься, когда кончатся;  а  нынче  и не увидишь, как
пролетят. Дни-то  и  часы все те же  как будто остались, а время-то, за наши
грехи, все короче и короче делается. Вот что умные-то люди говорят.
     Кабанова. И хуже этого, милая, будет.
     Феклуша. Нам-то бы только не дожить до этого,
     Кабанова. Может, и доживем.