Я с большим интересом выслушал выступление Игоря Григорьевича Яковенко. Надо сказать, я с самого начала ориентировался в своем выступлении не только на его слова, но и на вопросы, которые он поставил в качестве тезисов. Мне кажется, принципиально важным понять, хотя ответ кажется очевидным, если ли у России цивилизационная специфика? Да, есть. Но все черты, перечисленные Игорем Григорьевичем в качестве специфических для России, на самом деле никакого отношения к цивилизационной специфике России не имеют. Это принципиальные характеристики менталитета любого традиционного общества. Они точно также могут быть применены к древнему Шумеру, средневековой Европе или к современным, например, африканским или среднеазиатским государствам. Проблема в другом: в России сейчас сильно чувствуется влияние традиционного общества. И цивилизационная специфика России не в его чертах, а в том, почему это влияние сохраняется, почему оно оказалось столь прочным. И почему модернизацию, которой и русское правительство, "первые европейцы в России", как сказал Пушкин, и образованный класс российской империи, а затем Советского Союза с такой энергией занимаются уже несколько столетий, мы называем догоняющей и не завершенной модернизацией? Это особый вопрос. Мне кажется, что модернизация-то у нас в основном завершилась, и мы перешли в стадию индустриального общества. А вот что касается постиндустриального общества, здесь еще остаются очень серьезные проблемы. И если мы разберемся, почему так происходит и какие именно черты отличают наше общество, то найдем целый комплекс факторов, тормозящих переход от традиционного менталитета к менталитету индустриального и постиндустриального общества. И тогда можно говорить о цивилизационной специфике России.
Приведу один простой исторический пример. Все вы знаете, что российская академическая наука создавалась по немецкому образцу. Ничего не могло быть дальше от российского менталитета, чем немецкая университетская модель. Все наши первые академики, профессора были немцы, которых Ломоносов - человек с немецким образованием и русской душой, на дух не переносил. Потребовалось более 100 лет, чтобы в России возникла русская, российская академическая наука по немецкому образцу. Это произошло где-то в первой половине XIX в. Когда немецкая академическая модель наложилась на русскую цивилизационную специфику и в результате болезненного, более чем векового периода притирки они все-таки сошлись, получился великолепный феномен высокоэффективной российской академической науки, которая соединила в себе и то и другое. Те, кто занимается преподаванием, знают, как трудно наших студентов научить соблюдать правила оформления сносок. Для них это деталь, частность, они не понимают, зачем это нужно. Им важны мысли, идеи, факты, а сноски - это не так важно. Но постепенно студенты овладевают этой механикой, а мысли, идеи, факты остаются с ними.
Игорь Григорьевич сказал, что у нас есть корпус наук, позволяющих определить российскую цивилизационную специфику. Корпус наук есть, а со спецификой гораздо хуже. Здесь больше мифов, чем ответов. Но когда мы общими усилиями все-таки выявим факторы, связанные с цивилизационной спецификой, то сможем самым простым, эффективным, хотя и не самым быстрым, путем через систему образования нейтрализовать негативное воздействие на эти факторы и усилить их. Грубо говоря, мы должны взять Обломова и, не потеряв ни одной человеческой черты, придать ему лучшие качества Штольца в результате десяти или двенадцати лет школьного образования. Пусть не завтра, не послезавтра, а позже. На мой взгляд, в этом состоит цивилизационная задача и национальная идея современной России.