Форум С.Кара-Мурзы: Ветка : Крестьянская революция в Китае 1978-1984 гг.

От	Мак
К	И.Т.
Дата	26.01.2007 19:42:45
Рубрики	Ссылки; Тексты;

Крестьянская революция в Китае 1978-1984 гг.

Строго говоря, в КНР в 1978-1984 годах произошли события, достойные быть названными политической революцией. Подавляющее большинство исследователей явно недооценили их. В те годы мощный подъем крестьянского движения смел социалистические порядки в деревне. Крестьянство, доведенное до отчаяния своим бедственным положением, объединенное идеалами уравнительного распределения земли, заставило КПК уступить своим требованиям. После нескольких лет колебаний Компартия Китая вынуждена была согласиться и с уравнительным распределением земли, осуществленным крестьянством, и с ликвидацией прежней системы коллективных хозяйств. В стране были распущены "народные коммуны" и их подразделения, являвшиеся важным элементом политического и экономического строя общества. Были возрождены волостное административное деление и волостные правительства, в деревнях образованы комитеты сельских жителей. При этом принципиально важно то, что, во-первых, начало реформ было положено небывалым по своим массовости и единодушию крестьянским движением, а во-вторых, КПК не только осталась руководя щей силой общества и государства, но ей удалось записать в свой актив перемены в жизни крестьянства и в политическом строе общества. КПК в отличие от КПСС смогла выступить инициатором и организатором обновления.

Из статьи доктора исторических наук В. Гельбраса "Экономические реформы в России и Китае: попытка сравнения"

http://asiapacific.narod.ru/countries/china/economical_reforms_russia_china.htm
http://asiapacific.narod.ru/countries/china/economical_reforms_russia_china1.htm
http://asiapacific.narod.ru/countries/china/economical_reforms_russia_china2.htm

Многие мысли остальной части статьи не столь интересны.

Сайт "Азиатская библиотека"
http://asiapacific.narod.ru/

Раздел: Китай
http://asiapacific.narod.ru/countries/china.htm

В. Гельбрас, доктор исторических наук. Коллекция лучших диссертаций, 2001

Экономические реформы в России и Китае: попытка сравнения

Сравнивать исторические процессы, а экономические реформы являются именно таковыми, можно с различных точек зрения - исторической, политической, социологической и других, на основе их сочетания. Естественно, что избранный аспект и методы сравнения находятся в зависимости от цели исследования. В любом случав исследователь сталкивается с самой большой трудностью - с незавершенностью реформ и в России, и в КНР. Это оставляет возможность лишь сравнительного рассмотрения процесса, но не результатов реформ.
Преобразования еще далеки от своего завершения и в России, и в КНР, но некоторые наблюдатели и сами реформаторы торопятся дать категоричную оценку сделанного, говоря о "провале" или "феноменальном успехе". Совершенно неправомерны суждения типа "реформы в России (Китае) потерпели поражение (принесли успех)". Той и другой стране приходится идти неизведанными путями, вести непрерывный поиск методов и механизмов для радикального переустройства экономического строя, постоянно изменять политические, экономические, социальные и культурные установки и параметры развития. При многих переменных оптимизация действий одновременно в разных областях реформ практически недостижима. Поэтому в России и в КНР они обречены на долгий, извилистый путь их реализации, связанный с поиском и нахождением нетривиальных решений сложнейших проблем, с недостатками, просчетами и ошибками, скачками вперед и временными отступлениями. Значит, главное внимание и с этой точки зрения должно быть обращено на рассмотрение процесса реформ. Смысл же такого рассмотрения заключается в выявлении проблем и противоречий развития, выяснении возможных направлений, форм и методов реформирования и, в конечном счете, определении вариантов исторического движения страны. Разумеется, немалое значение имеет обобщение реального опыта решения той или иной проблемы реформирования, ибо каждая страна осуществляет эксперимент над самой собой.

Допустимо ли сравнение реформ в России и КНР? Некоторые специалисты отвечают на этот вопрос отрицательно, говоря, что Россия и КНР находятся на разных этапах исторического развития. В такого рода суждениях есть резон. Действительно, сравнивать есть смысл чаще всего тогда, когда дело касается сопоставимых явлений. Что же можно в этой связи сказать о России и Китае? Особенно в условиях незавершенности реформ? Мой ответ: Россия и Китай имеют общие культурно-исторические доминанты развития, и это обстоятельство определяет не только правомерность, но и целесообразность сравнения проводимых в них реформ.

ДОМИНАНТЫ РАЗВИТИЯ

Что такое культурно-исторические доминанты развития? Это базовые параметры развития общества, сложившиеся на протяжении веков и определившие важнейшие стороны жизни общества и государства. Это совокупность внутренних связей, делающих народ единым целым, скрепляющих череду поколений. Культурно-исторические доминанты образуют своеобразный "коридор" исторического движения, предопределяя его импульсы и одновременно известную ограниченность его вариантов. Их влияние настолько велико, что быстрые нововведения, как правило, по прошествии сравнительно короткого времени либо полностью отвергаются обществом, либо трансформируются до неузнаваемости, приобретая привычный для общества и государства облик. То, что складывалось веками, формировало историческую память народа, не может в одночасье исчезнуть.

Это не значит, что общество и государство в своем осознанном движении в будущее обречены подлаживаться под "преданья старины глубокой", идти вперед, глядя назад. Просто надо во всем знать меру, в том числе в темпах преобразований. Не безжалостно выкорчевывать прошлое, вызывая общественное непонимание, протест, недоверие к нововведению, а осторожно убирать с дороги преграды движению, постоянно помня, что порядки или нормы, институты или формы организации, представляющиеся реформаторам излишними, даже вредными и подлежащими устранению, являются плотью от плоти реальной жизни. Они удовлетворяют определенные потребности общества и государства, связаны с субъективным восприятием мира обществом, с функциями государственных органов, то есть являются привычными и представляются людям как бы естественными. Исторический опыт доказывает, что уничтожение "варварства варварскими методами" дорого стоит: оно неизбежно сопряжено с огромными человеческими жертвами.

О каких же доминантах идет речь? Их несколько. Назовем наиболее важные.

Первая доминанта. В России и Китае государство является высшей общностью. Исторически во главе его стояли лидеры - цари, императоры, признанные вожди. Воля государства исполняется многочисленным полновластным чиновничеством, объединенным тесными вертикальными и горизонтальными связями. Чиновничество обеспечивает равномерное давление государства на всей территории страны. При всем этом верховенство государства отнюдь не сопровождалось закреплением господства закона в жизни общества и государства. Наоборот, Россия и Китай - страны с глубоко укоренившимися традициями беззакония, своеволия и неподсудности лиц, находящихся у власти.

Вторая. Отдельный человек, семья, любая группа населения являются низшей частичкой высшей общности. Все стороны их существования на протяжении веков определялись и регламентировались государством в интересах государства.

Третья. Государственная собственность является высшей ее формой. Все остальные формы на протяжении веков имели право на существование только в той мере и тогда, насколько и когда они способствовали наращиванию экономической и военной мощи государства. В результате частная собственность не стала значимым элементом в исторической памяти народов, фундаментом их культуры.

Четвертая. Человеческая личность формировалась в условиях зависимости от власти, но не от собственности. На протяжении веков не собственность служила человеку, а человек служил собственности.

Пятая. Товарно-денежные отношения никогда не определяли основ жизни народа. В КНР и сейчас значительная часть населения занята в натуральном хозяйстве. Заметно значение натурального хозяйства и в России, особенно сейчас, когда бартер стал едва ли не главным экономическим рычагом.

Шестая. В России и Китае отсутствуют демократические традиции, нормы, институты участия человека в жизни общества и государства. На протяжении веков в странах господствовали отношения типа "государство - подданный".

Исторический смысл реформ заключается в том, чтобы изменить культурно-исторические доминанты развития. Подобное изменение будет означать переход общества и государства как бы на иную траекторию исторического движения. В этом заключается революционная суть современных реформ в России и Китае. Ясно, однако, что сложившееся веками быстро изменить невозможно. Легко заметить, что буквально каждый шаг в реформировании общества и государства в обеих странах происходит под глубоким воздействием перечисленных культурно-исторических доминант. Достаточно указать на то, что организатором, вдохновителем, проводником реформ является государство, но не общество. Более того, государство постоянно стремится ограничить самодеятельность населения, действует в своих интересах, которые далеко не всегда совпадают с общественными.

Культурно-исторические доминанты проявляются в каждый данный период подобно действию стихийных законов природы. Поэтому влияние культурно-исторических доминант можно назвать генетическим фактором исторического движения. Однако в отличие от стихийных законов природы они способны меняться с течением времени. Государство и общество на протяжении всего своего существования стремились к собственному изменению. В истории России, Китая, как и других стран, можно выделить целые эпохи преобразований. Такого рода деятельность является альтернативным фактором исторического движения. Именно в этом заключается роль современных реформ.

Действие этих двух групп факторов можно проиллюстрировать на двух примерах. Человек, идущий по коридору, ограничен в своем продвижении - стены, пол, потолок четко фиксируют пределы его свободы, но человек при этом волен выбирать направление и темп своих шагов. Берега и течение реки также определяют действия пловца или гребца в лодке. На плёсе, разливах, как в периоды сравнительно спокойных, эволюционных периодов жизни страны, пловцы и лодки обладают существенно болышей свободой действий, чем на участках с быстрым течением, на стремнине, которую можно сравнить с периодом крутых изменений в жизни общества и государства. Тогда свобода действий объективно ограничивается, хотя государство и общество часто воображают совершенно противоположное: возможность и способность радикально и быстро переустроить общество. Поэтому суть анализа процесса реформ сводится не к выявлению их результата, а к уяснению последствий принимаемых решений или предпринимаемых действий. По существу культурно-исторические доминанты определяют воспроизводство социальных отношений, являются движущей силой восстановления разрушенного, преодоления потенциальных угроз существованию общества и государства, силой сохранения их жизнеспособности. В противном случае обществу и государству грозит разрушение.
Фундаментальное основание такой угрозы — органическая взаимосвязь культурно-исторических доминант, .любая из них определяет остальные. Невозможно изменить одну из них без возникновения глубочайших перемен в общей системе взаимосвязей и взаимных зависимостей всех доминант. Практическая политическая проблема собственно и состоит в выборе такого варианта преобразований, который обеспечил бы стабильность общества и государства.

СХОЖЕСТЬ И РАЗЛИЧИЯ

Возникает вопрос: почему Россия и Китай при стольких элементах схожести совершенно не похожи друг на друга? Дело заключается в том, что при общности важнейших культурно-исторических доминант между Россией и Китаем есть и существенные различия.

Во-первых, различно наполнение, содержание каждой из доминант. Достаточно сказать, что в России оно во многом определялось господством православия, в Китае - конфуцианства. Конфуцианство не являлось религией, ибо в нем никогда не было института церкви. «Есть еще одно коренное отличие конфуцианства от иудаизма, христианства или ислама, -пишет один из крупнейших исследователей и знатоков этого учения Л.С. Переломов, - Моисей, Христос и Мухаммед были передатчиками высшей воли, исходившей от Бога и Аллаха. Их Слово - Слово Божие, Слово Аллаха. Конфуций же сам творил Слово - то было Слово земного человека...». При всем том, что православное христианство и конфуцианство роднит духовное начало, доминирующее над материальным, они глубоко различны. Различия проявляются в христианском первообращении к совести и покаянию, а в конфуцианстве - к долгу и морально-этическим основам бытия. В результате то и другое - совершенно разные явления мировой культуры. Если к христианству еще приложимы категории идеализма и материализма, то конфуцианство вырывается за пределы этого черно-белого видения мира и являет собой пример иного морально-этического восприятия и отражения действительности. Идеальное и материальное сливаются, образуя своеобразное основание для нравственной оценки всего сущего.

Во-вторых, различна мощь исторической памяти народов. Письменная история Китая насчитывает 40 веков. Несравненна по своей продолжительности и преемственность поколений. Потомки Конфуция, жившего в 551-479 годах до н.э., и в наши дни четко представляют себе развитие всех поколений после кончины Конфуция и более десяти до его рождения. Наличие родословной в семье - явление обычное и, можно сказать, непременное. Письменной истории России немногим более десяти веков. Семейная память редко выходит за рамки трех-пяти поколений. Да и понятия родства в наших странах различаются на порядок. В России родственниками редко считаются трех- и четвероюродные, в Китае родственники - это 10-20 ветвей семьи. Например, "16-я тетя" в Китае - это близкий родственник. Этим, в частности, объясняется живучесть кланов и сила кровно-родственных отношений.

В-третьих, Россия и Китай разные по своей величине. В России население - около 150 миллионов человек, в КНР - свыше 1,2 миллиарда. Одно дело, когда исторический процесс протекает в малой стране, другое - в крупной, но совсем иное - в сверхкрупной державе. Россия и КНР - в этом отношении страны разных "весовых категорий": Китай несомненно является сверхкрупным государством.

В-четвертых, каждая страна имеет свои неповторимые культурно-исторические доминанты развития. Например, неизгладимый отпечаток на развитие Китая накладывает диалектное разнообразие и иероглифическая письменность. Различия между диалектами китайского языка заметно больше, нежели, скажем, различия между русским, украинским и белорусским языками. Иероглифическая письменность обеспечивает связь между диалектами. Отказаться от нее пока не представляется возможным, а это обстоятельство требует от каждого грамотного человека таких усилий, какие не нужны в России и во многих других странах. Поэтому, в частности, в Китае столь трудно решается проблема всеобщей грамотности.

В России проводное радиовещание в 20-30-х годах способствовало практически полному устранению диалектов русского языка из жизни российского общества. Развитие экономики довершило быструю унификацию русского языка на всем пространстве страны. Русский язык стал языком общения во всех регионах страны, за исключением национальных окраин. В Китае на большей части территории страны в повседневной жизни общества господствуют национальные языки разных этносов.

Далее, в России давно сложилась всеобщая грамотность населения, несколько поколений получили полное среднее образование. В Китае доля неграмотных и малограмотных старше шести лет составляет почти 63 процента.

В-пятых, Россия и Китай находятся на разных уровнях экономического и культурного развития. Россия пережила эпоху индустриализации. В стране сложилось городское общество. КНР находится на этапе индустриализации. Преобладающая часть населения проживает в сельской местности - там занято более 68 процентов всех работающих. Сельское население КНР в 5,7 раза больше всего населения России!

В-шестых, России и КНР приходится решать не совсем одинаковые проблемы развития. Например, Россия из-за недостатка трудовых ресурсов уже на протяжении нескольких десятилетий вынуждена искать пути перехода на интенсивный путь развития. В КНР из-за гигантских резервов рабочей силы приходится выбирать пути оптимального сочетания экстенсивного и интенсивного путей развития. Только в сельской местности, по мнению китайских специалистов, из-за дефицита пахотных площадей от 100 до 200 миллионов человек не имеют постоянного источника доходов. Этот людской потенциал сопоставим с численностью всего населения России.

В КНР существует немало сторонников скорейшего перехода на интенсивный путь развития. Их идеи даже закреплены в партийно-государственных документах, определяющих план девятой пятилетки и концепцию социально-экономического развития до 2010 года. Однако такая цель представляется нереалистичной. В 1996-2000 годах в трудоспособный возраст вступит, по подсчетам официальных органов, еще не менее 100 миллионов человек (80 миллионов - в деревне), то есть по 20 миллионов ежегодно. Необходимость создания гигантской массы новых рабочих мест определяет и в течение длительного времени будет определять многие стороны экономической стратегии и экономической политики.

Итак, если представленные выше соображения о культурно-исторических доминантах реально отражают их воздействие на общественную жизнь, то неизбежен вывод о том, что современные преобразования в России и КНР должны составить самостоятельную историческую эпоху. В этом заключается значение знаний о культурно-исторических доминантах для прогноза общественно-политического движения.

ЧЕРЕЗ НЕУДАЧИ, ПРОСЧЕТЫ И ОШИБКИ

Сравнению реформ в России и КНР посвящена довольно большая литература. Ее содержание, естественно, менялось в зависимости от переживаемого нашими странами момента.
До 1993 года в центре внимания исследователей стоял вопрос: почему в Китае реформы идут успешно, а в России - нет. На этот вопрос, как правило, давался один ответ: потому что в Китае начали с экономических реформ, а в России - с политических. Однако очень мало
аналитиков задавалось вопросом: почему это так, а не иначе? Почему в КНР удалось начать с экономических реформ, но в России не удалось? Еще меньшее число аналитиков смогло дать ответ на этот вопрос. Главная причина тому простая - анализ реформ производился вне исторического контекста. То есть «искали меч, упавший в воду, по зарубке на борту лодки».
Датировать начало реформ в КНР принято 1978 годом. С политической точки зрения, это правильно. Именно III пленум ЦК Компартии Китая одиннадцатого созыва, состоявшийся в конце 1978 года, принял решение о проведении реформ и политики открытости. Но, с исторической точки зрения, необходимо учитывать весь предшествующий ход событий в стране.
В КНР прошли бурные "большой скачок", "культурная революция", нанесшие гигантский ущерб обществу и экономике. "Большой скачок", по данным китайских авторов, унес жизни 31 миллиона человек. Мало кто за рубежом осознал, что в действительности означала "'культурная революция": в ходе нее в той или иной форме, как говорят в Китае, пострадало порядка 100 миллионов человек. Те времена надо было пережить, описать их очень трудно. Страна выдержала драматичный период длительной политической борьбы, охватившей вторую половину 60-х и первую половину 70-х годов. Прошли бурные 1976-1978 годы, когда после кончины высших лидеров - Мао Цзэдуна, Чжоу Эньлая, Чжу Дэ - в стране развернулась борьба за главные посты в партии и государстве. В те годы произошло размежевание политических сил. Объединились все силы общества, выступавшие против теории и практики "классовой борьбы", за стабильное экономическое развитие. Сложилось реформаторское ядро в руководстве партии и государства. Наиболее активные сторонники леворадикального пути развития в основной своей массе были репрессированы и устранены с политической арены.

К тому времени выяснилось, что около трети населения страны оказалось на грани выживания. В города вернулись 20 миллионов выпускников школ и бывших студентов, высланных в начале 70-х годов в деревни, сотни тысяч репрессированных членов КПК, работников умственного труда. Они вернулись к родным очагам, полные чувства горечи за потерянные годы, унижения, с жаждой мщения, но и умудренные знанием жизни народа. Необходимость поиска новых путей развития была осознана подавляющей массой политиков, пришедших к ощущению бессмысленности и краха марксистского догматизма, равно как теоретических обоснований законов "культурных революций", сформулированных Мао Цзэдуном. Политическая и интеллектуальная элита созрела для понимания неизбежности прагматического подхода к реализации идей социализма в отсталой стране, выбору путей и методов улучшения жизни народа. Дэн Сяопин выступил выразителем их взглядов и получил мощную поддержку в обществе. Иными словами, переход к реформам в КНР был политически и идеологически подготовлен предшествующими событиями, стал социально неотвратимым.

В России ничего подобного не произошло. Процесс размежевания политических сил только начался в 1985 году. Гласность, а не жестокая реальность десятилетий политической борьбы, способствовала выявлению проблем и противоречий развития, ускорила процесс общественного самопознания. Только с этого времени общество начало постепенно осознавать полную несостоятельность ортодоксального коммунизма и антинародную сущность режима. При этом его сторонники не подверглись силовому изгнанию с политической арены, политическим репрессиям. Население не было отброшено за грань физического выживания, а массовые репрессии сталинских времен давно ушли в прошлое. Гласность породила в обществе великие ожидания и светлые надежды на возможность быстрых и радикальных перемен. Поэтому Россия никак не могла начать с экономических реформ. Неудачи, просчеты, ошибки в проведении реформ вызвали не менее резкую смену оптимистического настроя общества на пессимистический. В результате даже в 1997 году в России можно наблюдать многочисленные свидетельства незавершенности процесса политического размежевания.

Строго говоря, в КНР в 1978-1984 годах произошли события, достойные быть названными политической революцией. Подавляющее большинство исследователей явно недооценили их. В те годы мощный подъем крестьянского движения смел социалистические порядки в деревне. Крестьянство, доведенное до отчаяния своим бедственным положением, объединенное идеалами уравнительного распределения земли, заставило КПК уступить своим требованиям. После нескольких лет колебаний Компартия Китая вынуждена была согласиться и с уравнительным распределением земли, осуществленным крестьянством, и с ликвидацией прежней системы коллективных хозяйств. В стране были распущены "народные коммуны" и их подразделения, являвшиеся важным элементом политического и экономического строя общества. Были возрождены волостное административное деление и волостные правительства, в деревнях образованы комитеты сельских жителей. При этом принципиально важно то, что, во-первых, начало реформ было положено небывалым по своим массовости и единодушию крестьянским движением, а во-вторых, КПК не только осталась руководя щей силой общества и государства, но ей удалось записать в свой актив перемены в жизни крестьянства и в политическом строе общества. КПК в отличие от КПСС смогла выступить инициатором и организатором обновления.

В России путь к экономическим реформам открылся только в 1991 году. Первичное размежевание политических сил произошло в августе 1991 года. В специфической обстановке провала августовского путча КПСС была сметена с политической арены, но одновременно распался Советский Союз. Реформаторское крыло заняло господствующее положение в высшем руководстве страной, но на местах прежняя политическая элита сохранила свои позиции. Руководству России пришлось действовать в совершенно новых государственных и экономических условиях. Возникла Российская Федерация, которой еще только предстояло сформировать государственный строй. Этот процесс уже занял полные пять лет, но строительство основ нового государства пока не завершилось.

В январе 1992 года в России началась экономическая реформа. Началась не потому, что она была подготовлена, а потому, что экономически иного пути уже не существовало.

БОЛЕЕ РЫНОЧНАЯ СТРАНА
Старт экономических реформ обычно Связывают с именем Е. Гайдара и "шоковой терапией". Не будем обсуждать роль Е. Гайдара и детали "шоковой терапии", разбирать существующие оценки как действий, так и последствий реформаторских начинаний, так как в данном случае не в этом заключается суть дела. Важно другое: всего за два-три года по развитию рыночных отношений Россия превзошла реформаторские достижения КНР за 1979-1996 годы. В России сложилась существенно более рыночная среда, нежели в КНР. Важно также выяснить, что собственно изменилось в экономике двух стран.

В этой связи нельзя не заметить, что в КНР не совсем правильно поняли и расценили смысл и результаты "шоковой терапии" в России. Ее до последнего времени китайские аналитики в большинстве своем воспринимали лишь как освобождение цен. На самом же деле произошли более широкие и масштабные изменения.

Во-первых, экономическая роль государства, резко сузившаяся в 80-е годы, была сокращена еще более. Фактически государственная система непосредственного управления экономикой рухнула до 1992 года. После 1992 года решена (хорошо или плохо - это другой вопрос) проблема отделения органов власти от предприятий. Органы власти в России не управляют более предприятиями прямо и непосредственно. Над решением этой задачи китайские ученые и практики бьются с 1984 года, оно не найдено и доныне. Эксперименты в этой области намечено проводить еще ряд лет. Управляемость экономикой в КНР со стороны государства несравненно выше, чем в России, но это обстоятельство отнюдь не является препятствием для образования разного рода диспропорций в народном хозяйстве, ослабления макро- и микрорегулирования, расхищения государственной собственности и роста коррупции, не способствовало оно и повышению экономической эффективности производства в государственном секторе.

Во-вторых, в России осуществлено крупное по масштабам разгосударствление. Прошли "малая" (магазинов, кафе, столовых и других небольших хозяйственных организаций) и первый этап "большой" (заводов, фабрик, горнорудных и иных крупных и средних предприятий) приватизации. Этот процесс охватил почти 118,8 тысячи предприятий, в том числе в 1991-1992 годах 48,3 тысячи, в 1993 - 40,5, в 1994 - 23,8 и в 1995 году -6,2 тысячи предприятий, или 56,7 процента общего их количества^. В целом по России на 1 января 1996 года приватизировано 84,3 процента объектов "малой" приватизации, в том числе 46,2 процента объектов торговли, 11,8- общественного питания, 26,3 - объектов бытового обслуживания населения.

Из общего количества приватизированных предприятий за 1991-1995 годы 23,1 процента находились в федеральной собственности, 12,5-в собственности субъектов федерации и 64,4 процента - в муниципальной собственности.

Слово "приватизация" в русском языке применяется в более широком смысле, чем в китайском - "сы-юхуа", означающем только собственность частных лиц. Приватизация по-русски может охватывать и создание товариществ и обществ с ограниченной ответственностью, и акционерных компаний открытого и закрытого типа. Характерно, что средства населения сравнительно мало участвуют в процессе приватизации. Если из общего количества принятых заявок на всероссийских и межрегиональных специализированных аукционах на приобретение акций около 11 процентов пришлось на долю юридических лиц, 87,6 процента - физических лиц и 1,7- нерезидентов, то по сумме поступивших денежных средств в результате торгов их удельный вес составил соответственно 65,5; 12,4 и 22 процента.

В китайском же языке используются самостоятельные понятия "коллективная" и "акционерная" собственность и говорится о "коллективизации" и "акционеризации". Приватизация в КНР объявлена явлением негативным, но создание коллективной и акционерной форм собственности признается позитивным. Поэтому прямой перевод с русского на китайский создает у читателя неправильное впечатление о реальном содержании происходящего в России процесса. Крупные предприятия в России не стали частной собственностью в полном смысле этих слов. Подавляющее их большинство стали открытыми или закрытыми акционерными компаниями, то есть предприятиями, официально принадлежащими группе учредителей, но не отдельному человеку.

Аналогичный процесс происходит и в КНР, хотя государственный сектор продолжает играть ведущую роль. В России на долю государственной собственности в промышленности приходится, по разным подсчетам, намного меньше 50 процентов. В торговле и в сфере обслуживания эта доля является совсем незначительной. Главная проблема заключается в устранении допущенных просчетов и недостатков, в отработке методов дальнейшей приватизации. В КНР также идет поиск конкретных ее форм и методов. До последнего времени развитие шло за счет не столько реформирования государственной собственности, сколько увеличения количества смешанных и частных ее форм. При этом, как и в России, происходит гигантское расхищение государственного достояния, воровство и коррупция на почве своекорыстного обмена власти на собственность и т.п. И в этой области проблемы России и КНР аналогичны, российская действительность, может быть, лишь более рельефно и масштабно обозначила трудности процесса разгосударствления.

В-третьих, в России практически все предприятия и хозяйственные организации оказались сразу и полностью поставленными в рыночные условия хозяйствования. Планы предприятий, их экономические связи, цены на продукцию - то есть практически все внешние и внутренние условия хозяйствования стали определяться рынком. Примерно 95 процентов цен являются абсолютно рыночными. В Китае государственное ценообразование сохраняется на узловые виды промышленной продукции и основные продукты сельского хозяйства, продолжает действовать, хотя и на суженной базе, государственное материально-техническое снабжение. Вместе с тем, Россия и КНР не смогли пока решить задачу выработки государством действенной антимонопольной политики, экономических методов воздействия на рыночное ценообразование, особенно в топливно-энергетическом комплексе и на транспорте.

Характерной особенностью российских рыночных структур является их двойственность. С одной стороны, они осуществляют свою деятельность в специфических условиях бывшей плановой экономики с ее централизованным распределением всех видов ресурсов, выдачей плановых кредитов, налоговых и прочих льгот, а с другой - в условиях рыночной экономики с ее реально действующими товарно-денежными отношениями. В КНР эта двойственность выражена еще более четко и масштабно.

В России ситуация на рынке определяется сосуществованием нарождающегося и пока еще слабого конкурентного капитала, способного работать без государственного протекционизма, чиновничьей опеки, специальных постановлений, налоговых и прочих льгот, с одной стороны, и неконкурентного капитала, паразитирующего на политической ситуации, государственной собственности, государственном вмешательстве в экономику, на связях с чиновничеством, с другой. В КНР эта ситуация выражена несравненно более ярко и усиливается противостоянием частного и государственного капитала, противоборством отраслевых, региональных политических и хозяйственных элит.

В-четвертых, в России возник и получил быстрое развитие негосударственный финансовый сектор. Коммерческие банки и иные финансовые институты акционерного и частного характера заняли важные позиции в экономике. Первый коммерческий банк был зарегистрирован в августе 1988 года. В 1991 году их количество достигло 1300, на 1 января 1993 года - 1713, соответственно на ту же дату в 1994 году-2019 с 4539 филиалами. Они начинают постепенно завоевывать доверие населения. Если на 1 января 1993 года им доверили свои деньги 9,6 процента всех вкладчиков, то через год - 38,7 процента. Появились товарно-сырьевые биржи, фондовый рынок, рынок капиталов и другие.

В КНР коммерциализация банковской системы - задача будущего. Государственные банки вынуждены пока выполнять, как говорят в КНР, по преимуществу "политические" и только частично коммерческие функции, то есть обеспечивать главным образом реализацию государственных планов, распоряжений органов власти, определяющих кредитно-денежную политику банков, и т.д. Только в перспективе намечено становление реальных коммерческих банков и других финансовых институтов.

В-пятых, в России скачкообразно развился частный сектор, прежде всего в торговле и сфере услуг, где он занял господствующие позиции. В КНР частный сектор получил значительное развитие, и также прежде всего, в торговле и сфере услуг. При этом господствующие позиции в них продолжает занимать государственный сектор. Вместе с тем, в КНР получили большое развитие предприятия смешанных форм собственности (государственно-коллективные, разного рода коллективные и коллективно-частные предприятия, предприятия с китайским и иностранным капиталом), в том числе акционерные, а также предприятия иностранного капитала, функционирующие в "чисто" рыночных условиях. Общая численность их персонала возросла с 437 тысяч человек в 1985 году до 7,47 миллиона в 1994 году. Кроме того, в городах и поселках число занятых увеличилось за те же годы с 4,5 почти до 15,6 миллиона человек. Эти две группы городских трудящихся в сумме меньше числа работников аналогичных секторов в России, хотя численность экономически активного несельскохозяйственного населения намного больше, чем в России. В России численность рабочих и служащих в негосударственном секторе, на совместных предприятиях и предприятиях смешанных форм увеличилась с 12,5 миллиона в 1990 году до 45,8 миллиона человек в 1993 году.

В-шестых, принципиально изменилась степень открытости экономики России. Россия более открыта внешнему миру, нежели КНР, в стране меньше, чем в КНР, структур, занимающихся регулированием внешнеэкономических и культурных связей. В результате в Россию хлынул поток товаров из самых разных стран, в том числе из Китая. В стране стихийно возникла невидимая, но вполне осязаемая планка конкурентоспособности для отечественных товаропроизводителей. Каждое предприятие получило, по сути, сводные чисто рыночные ориентиры для своего развития, состоящие из показателей качества, внешнего оформления, упаковки, цен и оказалось перед дилеммой: либо выйти на уровень зарубежных аналогов и превзойти их, либо погибнуть.

В КНР существует несколько иная ситуация: отечественные производители ограждены от массивного импорта, они в своем большинстве не сталкиваются с конкуренцией товаров других государств, а это предопределяет низкое качество слишком большого количества отечественных видов продукции. При этом в КНР развернулась конкуренция между отечественными предприятиями и предприятиями с китайско-иностранным капиталом, охватившая главным образом сферу производства товаров народного потребления. В целом ряде областей последние уже заметно потеснили отечественных производителей.

БЕСПЛАТНЫЙ ГИГАНТСКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ

То, что обобщенно называется часто "шоковой терапией", обеспечило скачок России от одного к качественно иному состоянию экономического строя. По сути, глубокие перемены в жизни как бы свидетельствовали о намерении части общества одним махом разрушить сложившиеся в прошлом культурно-исторические доминанты развития. Из сказанного следует также следующий важный вывод: ни медленный, как в КНР, ни быстрый, как в России, ход преобразований не гарантирует общество и государство от проблем и противоречий, от многочисленных, порой весьма суровых трудностей, связанных с рождением новых общественных отношений. Более того, создается впечатление, что реформы, затронувшие глубинные культурно-исторические основы общества и государства, по достижении определенных пороговых значений начинают топтаться на месте, их дальнейшее проведение сталкивается с чрезвычайными сложностями.

Выход из создавшегося положения ни в России, ни в КНР не найден. Видимо, необходим достаточно продолжительный период для устранения элементов несовместимости прежнего и нового хозяйственных механизмов, освоения всеми слоями общества новых экономических реалий, их подгонки либо переработки под отношения, привычные обществу и государству.

Ныне можно с полным основанием сказать, что все проблемы и противоречия реформирования, выявившиеся в России, сродни китайским и наоборот. Россия - это гигантский эксперимент реформирования, бесплатный для КНР. Соответственно, КНР - еще более масштабный эксперимент, бесплатный для России. Проблемы, пути, формы и методы разгосударствления, акционирования, приватизации, создания фондового и иных рынков, макро- и микрорегулирования, как и многие другие, в России и КНР на данный момент аналогичны. Возникло гигантское творческое пространство, на котором идет активный поиск оптимального реформирования, происходит накопление коллективного исторического опыта. Успех будет способствовать тому, кто займется изучением и осмыслением опыта соседа и обогащением на этой основе собственной деятельности.

Быстрые и глубокие перемены базисных экономических отношений в России имели свои положительные и отрицательные стороны. Управленческие структуры, законодательство, предприятия, государство, а главное люди оказались не в состоянии немедленно и в полном объеме воспринять рыночные условия хозяйства и приспособиться к ним. Возник хаос, который невозможно ликвидировать в короткий промежуток времени. Необходимы годы, чтобы новые проблемы и противоречия развития, частные и общественные интересы, социальные чаяния и ожидания обрели четкие контуры, были осмыслены обществом и воплощены в политические программы и действия государства.

Реформаторы рассчитывали, -без всяких на то оснований, - что требования рынка сразу же заставят предприятия и население действовать рационально, активно использовать возможности, предоставляемые рыночными отношениями. При этом экономика и рынок рассматривались ими обособленно от остальных сфер жизни общества и государства. По сути, абсолютизировалась роль "невидимой руки" рыночного механизма. В действительности только часть населения сразу приняла рыночные условия жизни и приступила к их освоению. Если численность одних только мелких торговцев - "челноков" -оценивается в 10-20 миллионов человек, то легко представить, сколь масштабно общество начало включаться в реальные рыночные отношения, проявляя смелость и находчивость в предпринимательстве, беря на себя ответственность и учитывая риск каждого хозяйственного решения. Однако большая часть предприятий, управленческих кадров России оказались существенно более консервативными. Они не смогли сразу перейти на рыночные условия хозяйства.

Масса населения, прежде всего работники бюджетной сферы, пенсионеры и другие представители социально незащищенных слоев населения, не в состоянии обойтись без патерналистской опеки государства. Тем более, что государство, начав внедрение рыночных отношений "сверху", отнюдь не пошло на создание простора в творчестве новой жизни "снизу". Были последовательно нанесены удары по начавшемуся было развиваться кооперативному, затем фермерскому движениям, позже - по "челнокам". Практически блокируется, вопреки официальным заявлениям, развитие малого и среднего предпринимательства. Государство последовательно всей мощью политического давления ставит общество на уготованное ему традицией подчиненное место.

Закономерно, что 1994-1996 годы явились в России периодом не движения вперед по пути реформ, а дезорганизации экономики. Наступила пора нового политического размежевания. В последние годы состоялись три общегосударственные избирательные кампании. Они, в частности, показали, что общество еще не вполне осознало насущные проблемы и противоречия своего бытия. Об этом может свидетельствовать многочисленность общественно-политических образований, заявивших о своем праве участвовать в избирательных кампаниях, - почти 300. Столь великое разнообразие социальных интересов на самом деле невозможно: эта множественность - свидетельство сложных турбулентных движений в обществе. Избиратели недвусмысленно высказались за необходимость продолжения рыночных преобразований на президентских выборах, но отдали большую часть голосов консервативным силам и политикам на выборах Государственной Думы в 1999 году.

При сравнении России и КНР возникает вопрос: что лучше - сравнительно медленный, постепенный характер реформ в КНР или быстрый, скачкообразный - в России? На первый взгляд, ответ ясен: конечно, лучше неспешное реформирование в КНР. Подобный ответ часто можно услышать из уст политиков и аналитиков. Основания для него прежде всего черпаются в простой констатации: в КНР происходит быстрый рост производства, а в России - падение. В KHP у подавляющей массы населения уровень жизни повысился, но в России значительная часть населения стала жить хуже.
На самом деле вывод не может быть столь однозначным и категоричным.

Во-первых, надо разобраться с тем, какова цель реформ, то есть, тем самым, определить критерии оценки. Создание рынка? Допустим. А зачем нужен рынок? Для увеличения производства, повышения его эффективности? А это зачем? Чтобы больше потреблять? Потреблять, потреблять, потреблять... Больше, еще больше... Но природные ресурсы планеты не бесконечны. В Китае эта проблема носит особенно острый характер, так как объем важнейших невозобновляемых природных ресурсов в расчете на душу населения существенно ниже среднемирового уровня.

Профессор Пекинского университета, известный китайский экономист и политический деятель Ли Инин с полным основанием пишет, что цель реформ - развитие творческих начал человека, а такое развитие может обеспечить только переход к рыночной экономике. С точки зрения этого критерия, Россия добилась гораздо более существенных успехов, нежели КНР. В России сложились несравненно большие возможности для саморазвития личности. И немалую роль в их расширении сыграло одновременное изменение экономических и политических условий жизни общества. Избирательные кампании явились важным условием формирования гражданского общества, создания предпосылок для постепенного возвышения общества над государством, становления деятельной личности, а тем самым, для рождения совершенно новой системы культурно-исторических доминант развития.

Во-вторых, развитие реформ в России и КНР происходило в совершенно разной политической и экономической ситуации, исключающей правомерность самой постановки вопроса: что лучше?
В КНР распространение в деревне подворного подряда сразу же обеспечило быстрое наращивание сельскохозяйственного производства. Государство на этой основе в 1979-1984 годах смогло резко ускорить производство товаров народного потребления. В результате реформы в стране начались в условиях растущего наполнения рынка товарами, в том числе товарами, ранее совершенно неизвестными населению - телевизорами, радиоприемниками, магнитофонами, холодильниками, стиральными машинами, современной мебелью, и т.д.
В России руководство Горбачева-Рыжкова попыталось сконцентрировать гигантские ресурсы на подъеме машиностроения. Однако львиную его долю составляли предприятия военного комплекса. В итоге на рынок была выброшена огромная денежная масса, но не товары народного потребления. По ориентировочным оценкам, уже в 1970 году - 20 процентов, а в 1979 году - 53 процента сбережений населения представляли собой неудовлетворенный спрос, то есть были фиктивными. В последующие годы объем денежной массы, не имевшей товарного покрытия, постоянно возрастал. Этому способствовала и масштабная денежная эмиссия. В 1991 году денежная эмиссия была больше, чем за предшествующие 15 лет. К концу того же года пустые полки магазинов создавали ощущение полной безнадежности. Были израсходованы практически весь золотой запас и валютные резервы. Иными словами, Россия в отличие от Китая приступила к реформам в условиях жесточайшего экономического кризиса. "Шоковая терапия" оказалась единственным возможным выходом из сложнейшего положения. В результате внутренний рынок был довольно быстро восстановлен. Доля городов, в которых в момент регистрации товары (по определенной номенклатуре) имелись в наличии, составила по продовольственным товарам в 1992 году - 50 процентов, 1993 - 70 и в 1994 году - 88 процентов, по непродовольственным товарам соответственно -70, 80 и 92 процента. Происходившее насыщение рынка товарами в сущности свидетельствовало об изменении уровня и качества жизни. Началось возрождение золотого и валютного запасов.

В России произошло падение промышленного производства. Однако его сокращение имело не только отрицательные, но и определенные положительные последствия. В тяжелейшем положении очутился военно-промышленный комплекс, в котором, по разным оценкам, в 1990 году было занято семь-восемь из каждых десяти работников. По различным данным, на долю ВПК приходилось от 50 до 74 процентов промышленного производства. Доля военной продукции в машиностроении подчас превышала 70 процентов. По словам Михаила Малея, советника Президента России по вопросам конверсии, стране потребуется примерно 150 миллиардов долларов в течение 15 лет, чтобы около 70 процентов оборонных предприятий перешли на выпуск гражданской продукции. А что это значит? КНР за 1979-1994 годы получила в виде займов и прямых капиталовложений из-за рубежа более 141 миллиарда долларов. Это гигантский капитал. За истекшие 15 лет с его помощью в КНР были созданы совершенно новые отрасли промышленности, столь крупные иностранные вливания стали одним из важнейших факторов становления крупного экспортного производства. За те же годы экспорт страны возрос с 9,75 до 121 миллиарда долларов, что вывело КНР в ряды ведущих торговых стран мира.

Эти данные могут служить иллюстрацией как потенциальных возможностей ВПК России при переводе его на выпуск гражданской продукции, так и масштабов существующего экономического ресурса, используемого не лучшим образом. Резкое снижение производства в ВПК имело не столько неблагоприятные экономические, сколько тяжелые социальные последствия. С экономической точки зрения, общество даже выиграло: сократилась бессмысленная растрата ресурсов. Однако положение трудящихся и предприятий во многих случаях стало бедственным, особенно в тех случаях, когда крупное оборонное предприятие является основным местом работы жителей, а город -фактически социальной инфраструктурой этого предприятия.

Хуже всего то, что произошло сокращение производства в гражданских отраслях промышленности и в сельском хозяйстве. В известной мере оно было неизбежно, так как быстро наладить разорванные в результате распада СССР экономические связи между предприятиями, научиться работать в условиях рынка, организовать производство конкурентоспособной продукции практически невозможно. Другое дело, что государство оказалось не на высоте положения - оно не смогло создать необходимые внешние условия для нормального развития этого сложного процесса.

В-третьих, в КНР государство остается главным организатором производства и главным инвестором, определяющим темпы роста экономики и все важнейшие направления ее развития. В России возникла множественность двигателей экономической жизни. Их совокупная мощь превышает былую, только государственную. Задача состоит в том, чтобы эти двигатели заработали в полную силу.

Для этого необходимо решение многих проблем. Назовем только, на наш взгляд, важнейшие.

Во-первых, это проблемы государственного строя. Какой быть России - федерацией в декларациях, но централизованным государством на деле, реальной федерацией или фактической конфедерацией? От решения этой проблемы зависит очень многое в экономическом строе общества, в его экономическом законодательстве, в условиях хозяйственной деятельности всех его субъектов. Россия провозглашена федерацией, но фактически она остается централизованным государством. Федеральный центр наделил себя многочисленными полномочиями и закрепил в Конституции России свое право устанавливать дополнительные полномочия себе и субъектам федерации по своему усмотрению. Субъекты федерации не определяли полномочия федерального центра и вынуждены довольствоваться теми, что были им дарованы центром. Приоритет законодательной воли принадлежит федеральному центру, но не субъектам федерации.

Федеральный центр сохраняет у себя право вмешательства во внутренние дела субъекта федерации, хотя на его территории существуют легитимно избранные органы власти. Можно назвать и другие свидетельства незавершенности государственного строительства в России, прежде всего явно обозначившуюся тенденцию к превращению ее в конфедерацию. России необходимо как можно скорее определиться с государственным строем, снять преграды подъему экономики, существующие в этой области. Вековые традиции великодержавия и централизации власти сдерживают процесс демократизации государства и развитие рыночного хозяйства.

В КНР иная ситуация: единое государство по мере развития рыночных отношений стало вводить в практику отдельные элементы федерализма, предоставив отдельным районам (свободным экономическим зонам) исключительные конституционные права и разрешив в рамках одного государства функционирование разных экономических систем, допустив даже возможность сосуществования в одном государстве двух политических и экономических систем (в отношении Гонконга и Тайваня). Опыт КНР свидетельствует о том, что расширение полномочий местных органов власти сыграло выдающуюся роль в ускорении темпов экономического роста, но одновременно породило проблемы согласования их деятельности, организации действенной системы макрорегулирования. Вне всякого сомнения тот же самый эффект будет иметь и развитие федеративных отношений в России.

Во-вторых, это проблемы создания надежной законодательной базы, призванной обеспечить нормальную повседневную экономическую деятельность всех субъектов хозяйственной жизни. Ее нельзя было создать раньше, так как не существовало экономических отношений многоукладного общества. Из-за медленной работы в законотворческой области Государственную Думу России часто и справедливо критикуют.

В КНР в силу существенно большего времени, прошедшего после начала реформ, создана солидная законодательная база новых экономических отношений. Главное для России, пожалуй, состоит в другом - в том, как она создавалась и продолжает развиваться. Заслуживает самого пристального внимания постоянное сочетание экспериментов с обобщением опыта в виде временных законодательных актов и окончательная отработка законов по мере становления новых экономических отношений. Российские законодатели сплошь да рядом стремятся сразу произвести на свет совершенный закон, хотя еще отсутствует необходимый опыт, а в результате безнадежно затягивают законотворческий процесс со всеми вытекающими из этого обстоятельства последствиями. Обычной является и иная ситуация: экономические отношения уже сложились, выявились и наиболее актуальные проблемы, нуждающиеся в первоочередном законодательном регулировании, но закона нет и работа над его выработкой идет крайне медленно.

В-третьих, проблемы стабилизации финансовой ситуации, предельного ограничения инфляционных процессов. Главное - государство должно, наконец, научиться и привыкнуть жить в соответствии со своими доходами. В этой области и в ^НР немало нерешенных проблем. Практика сдерживания и подавления инфляционных процессов за счет увеличения внутреннего долга, распространения разного рода денежных суррогатов, широко применяемые в России и КНР, имеет много отрицательных последствий.

В-четвертых, государство должно способствовать оживлению инвестиционной деятельности в стране. Это прежде всего и главным образом относится к России. В КНР приходится, наоборот, прибегать к мерам, тормозящим инвестиционную активность. В КНР гигантские трудовые ресурсы, абсолютные масштабы численности людей, нуждающихся в трудоустройстве, объективно требуют максимально возможных темпов роста, сдерживают темпы технико-технологического прогресса. В России подобной ситуации нет. Подъем и устойчивое развитие России возможны только на основе технико-технологического и управленческого прогресса. КНР превратилась в мощнейший экономический магнит, притягивающий отечественный и иностранный капитал благодаря необозримым возможностям развития трудоемкого производства, низкой цене рабочей силы, огромному внутреннему рынку. В России таким магнитом являются пока природные ресурсы и некоторые базовые отрасли промышленности. Однако, если следовать нынешним линиям его притяжения, стабильный подъем экономики обеспечить невозможно.

НЕОБХОДИМОСТЬ "ПРАВИЛ ИГРЫ"

Создание условий, необходимых для экономического подъема России, в принципе возможно. Но только в том случае, если изменится роль государства. Оно должно полностью осознать свою ответственность за состояние экономики в качестве не начальника, а регулировщика экономического движения, уповающего не на стихийное развитие рынка, а вводящего четкие правила его функционирования. Рынок нуждается в создание четких и непротиворечивых "правил игры". Их установить может только государство.

И здесь мы подходим к причинам, объясняющим различие в экономическом развитии России и КНР. Прежде всего, они связаны с экономической стратегией и экономической политикой.
Отличие заключается в том, что в КНР есть экономическая стратегия и экономическая политика. Суть дела не в том, хорошие они или плохие. Главное - они есть и последовательно проводятся в жизнь всей мощью партии-государства. Было решено, в частности, что восточные, приморские районы должны стать главным двигателем экономического подъема, что экономика КНР должна обрести экспортную ориентацию, что страна должна сделать все возможное для максимального привлечения ино-' странного капитала и т.д. Эти решения реализуются. Опыт КНР свидетельствует, что существует серьезная самостоятельная проблема - согласования реформ с экономической стратегией и тактикой. Между ними возникают противоречия, порой весьма серьезные, и в КНР уже неоднократно приходилось искать пути их примирения, сдерживая темпы проведения реформ во имя реализации избранной стратегии и тактики экономического подъема.

В России это обстоятельство еще не осознано в полной мере, так как до конца 1996 года у нее не было ни экономической стратегии, ни ясной экономической политики. Какими они должны быть? Это должен определить ход и исход политической борьбы. Закономерно, что в избирательных кампаниях 1995- 1996 годов вопросы экономической стратегии и экономической политики выдвинулись на одно из первых мест. Если общество и государство сделают правильный выбор, экономический взлет России обеспечен.

Теперь следует вернуться к культурно-историческим доминантам развития и сделать соответствующие выводы.

Первый. Народ, привыкший жить под опекой государства, милостями государства, сразу перейти к иному образу жизни не в состоянии. Именно этим обстоятельством во многом объясняется рост консервативных настроений российских избирателей в 1995-1996 годах. Народ несколько лет считал главным виновником своих бед КПСС. Однако свержение ее показало, что главный враг - не КПСС, главный враг - в самом обществе и государстве, в реальных условиях их существования. У общества нет ни знаний, ни опыта, ни смелости для собственного свободного экономического и социального самоопределения. Это очень больной вопрос. Свидетельство тому ясное: значительна часть политических сил и самих избирателей проявляет склонность к поиску врагов, мешающих нормальной обеспеченной жизни, и ищет врагов главным образом вне страны и в их "агентах влияния" в России. Подобное означает только одно - предельную неуверенность в собственных силах. Многие люди в России остаются в плену страха перед будущими нововведениями.

Второй. Общество остается в рабском положении, в полной зависимости от государства. Российское государство вплоть до конца 1996 года не позволяло развернуться народной инициативе в творчестве новых основ общественной жизни. Государство декларирует проведение реформ, но практически все, что оно делает, исходит из интересов государства, но не общества. Общество же за период, прошедший после 1985 года, претерпело изменения. Заметная его часть как бы проснулась и приступила к поиску путей, форм и методов своего обустройства. Столкновение интересов общества и государства, нежелание или неспособность государства служить обществу привели, в частности, к формированию "черного рынка", "теневой экономики". Если их масштабы, согласно существующим оценкам, составляют 40-50 процентов валового внутреннего продукта, то это одновременно служит одним из важнейших показателей остроты противоречий между обществом и государством.

Третий. Народ России за 1985-1996 годы сделал гигантский шаг в своем развитии. Гласность, свободное публичное обсуждение самых сложных вопросов общественной и государственной жизни, выборы центральных и местных органов представительной власти, президента и глав органов исполнительной власти на местах стали непременной чертой жизни. От этого завоевания народ уже никогда не откажется. Однако неразвитость политической культуры приводит сплошь да рядом к грязным, нецивилизованным формам политической борьбы.
Четвертый. Народ постепенно осваивает основы политической культуры. Пока же множественность общественно-политических партий, движений, организаций, примитивные методы полемики, слабость профсоюзов, отсутствие социальных движений свидетельствуют о том, что социальная и политическая структуры российского общества остаются рыхлыми, слабыми, неустойчивыми. В результате общество не в состоянии взять под свой контроль государство, но и государство не располагает прочной социальной опорой. В этом проявляется одно из важнейших противоречий общественно-политической жизни России 90-х годов.
Наконец, в сложившихся условиях отсутствие ясной экономической стратегии и четкой экономической политики стало особенно опасным, предопределяя слабость и общества и государства. Только выработав экономическую стратегию и тактику, только добившись их признания обществом, Россия сможет обеспечить свое быстрое возрождение и устойчивое развитие.