От	IGA
К	И.Т.
Дата	17.01.2007 18:16:28
Рубрики	Тексты;

Ампутация сознания: критика произведения С.Г. Кара-Мурзы «Манипуляция сознанием»

---

И не лень же кому-то писать такие огромные тексты...
Полностью текст можно скачать тут - http://redar.ru/files/texts/amputacia_soznania.rar


http://www.communist.ru/root/archive/discussion/kara.murza.1
<<<
Скиф Рэд
Ампутация сознания или немного воска для ослиных ушей. Критика произведения С.Г. Кара-Мурзы «Манипуляция сознанием» (Часть 1) / 15.01.2007

Вступление
«Манипуляция сознанием» - «программное» произведение Сергея Георгиевича Кара-Мурзы. Для тех, кто не ознакомился с этой книгой, мы бы настоятельно рекомендовали ее к прочтению: она будет крайне полезна для изучения взглядов значительной «оппозиционной» части современного российского общества. Ознакомиться с ней вы можете здесь ( http://www.kara-murza.ru/manipul.htm ).
Стоит заранее отметить, что автором дается материал, полезный для изучения современных методов агитации и пропаганды. Да и сама книга написана весьма живо, с довольно сильным публицистическим запалом.
Но в то же время многие факты, приводимые Сергеем Георгиевичем, и выводы, которые он из них делает, являются довольно спорными и совсем неоднозначными. Его «особенная» («цивилизационная») позиция в рассмотрении исторических процессов заслуживает внимания, но она должна для начала выдержать «испытание критикой». К сожалению, те критические материалы, относящиеся к «Манипуляции сознанием», которые нам удалось добыть, или сами не выдерживают никакой критики (Ушаков, Калугин), или относятся, как правило, к одному-двум сомнительным фактам (Bekker, GhostGuest). На этом фоне выгодно выделяются по своему качеству и объективности работы Дмитрия Ниткина, но они далеки от полноты рассмотрения вопроса и посвящены, в основном, «Советской цивилизации».
Думаю, на этом вступление можно завершить, отметив еще один важный момент: мы не будем заострять внимание на каждой неточности автора, логической ошибке или неверной фактологии. Достаточно, думаю, рассмотреть один-два примера для того, чтобы уловить порочность принципа в трактовке того или иного события, ошибки самого подхода к проблеме.
Манипуляция?
Для начала определимся с самим понятием «манипуляция». Как мне кажется, под магическое воздействие этого слова попал как сам Сергей Георгиевич, так и его критики. Обвинения в манипуляции летят во все стороны. Поклонники и критики спорят: манипулирует ли С. Г. Кара-Мурза нами? Вольно или невольно? Со злым умыслом или добрым?
Тогда как вопрос рассматривается совершенно не в той плоскости. Что такое манипуляция? Это НАМЕРЕННОЕ введение кого-то в заблуждение с какой-то вполне определенной целью. То есть манипулятор вполне представляет истинное положение вещей и лжет, водит за нос народные массы или конкретного человека. Проблема в том, что определить, НАМЕРЕННО совершает человек обман или нет, довольно сложно. Мысли мы читать пока что не научились. Ясно, что мошенник, выманивший у вас на улице энную сумму, имел вполне определенную, корыстную цель. Но когда мы из области бытовых примеров переносимся на поле битвы идей, то часто не находим четких критериев, по которым мы можем обвинить кого-то в НАМЕРЕННОЙ лжи.
Ну вот, например, исследует человек то или иное явление. Попадаются ему данные, которые, как ему кажется, подтверждают его точку зрения. Он поддается естественному желанию воспользоваться ими БЕЗ ПРОВЕРКИ. Впоследствии выясняется, что эти данные ложные или неверно истолкованы незадачливым исследователем. Можно ли назвать его манипулятором? Ни в коем случае. Обычная научная недобросовестность.
Проблема самого термина «манипуляция» заключается в том, что она представляется нам, как некая ЗЛОНАМЕРЕННАЯ, ОСОЗНАННАЯ сила, тогда как на самом деле она таковой является крайне редко. Манипуляция путается с вполне обыкновенным свойством человека ОШИБАТЬСЯ, делать неверные выводы, пользоваться непроверенными фактами. Любая работа, написанная человеком, содержит в себе те или иные ошибки, большая часть которых сделана не НАМЕРЕННО, и вызваны они объективными обстоятельствами (это может быть и пристрастность, и нехватка данных, и общая неразвитость научной мысли на тот исторический период). Кому придет в голову обвинить Ньютона в манипуляции? Скрыл, понимаешь, от общественности теорию относительности. Ввел в обиход механистичное представление о реальности. Кто будет обвинять в «манипуляции» Платона? А ведь в его «идеальном» государстве были рабы.
В ошибках и противоречиях можно уличить любых авторов, другое дело, что у кого-то их больше, у кого-то меньше. Кто-то более тщательно отбирает информацию, вкладывая в этот процесс больше ТРУДА, а кто-то пробегается по верхам, ухватывая только то, что ему необходимо для утверждения своих, заранее выработанных взглядов. Кто-то бездумно повторяет чужие выводы (неважно, правильные или нет), а кто-то подвергает их проверке (опять же в зависимости от своих умений и способностей).
Манипуляция предполагает сообщение заведомо «ложной» информации, которая отличается от «истинной». Но ведь люди не боги. В чем заключается истина и как какие-то действия сегодня отразятся на той действительности, которая будет завтра – это очень сложный вопрос, и часто его не под силу одолеть отдельному человеку. Очень легко сегодня, зная последствия распада СССР, обвинять в «манипуляции» тех, кто в свое время находился в оппозиции к советской власти. Но чем обвинители отличаются от обвиняемых, если они и сегодня продолжают игнорировать тот факт, что советская власть, увы, не была совершенна и среди множества обвинений, брошенных в нее, было значительное число вполне справедливых.
Мы не сможем разобраться в проблеме, если не будем учитывать, что распространители информации: журналисты, церковники, политики, общественные деятели - в основной своей массе не руководствуются какой-то «зловредной идеей», не выполняют волю какого-то тайного общества, а выражают свое КЛАССОВОЕ СОЗНАНИЕ. Вольно или невольно они руководствуются им в передаче информации, особенно, если эта информация имеет прямое отношение к политической жизни общества.
Тележурналист, например, прекрасно осознает (а не сознает, так чувствует, а не чувствует, так ему разъяснят), что он живет за счет рекламы, что его благосостояние зависит от благосостояния класса капиталистов. Естественно, что в своих материалах основная масса таких журналистов будет выразителем классового сознания буржуазии. От кого получает пожертвования и налоговые льготы церковь? Какой общественный строй ей особенно выгоден? Естественно, что церковники не станут проповедовать марксизм, какое бы сходство с ранним христианством он не обнаруживал. И когда мы видим губернатора-«коммуниста» из КПРФ на мерседесе, нам не должно казаться странным, что «Россия исчерпала лимит на революции» (высказывание Зюганова, генерального секретаря КПРФ).
Проводником так называемых «манипуляций» (а на деле, классовых интересов буржуазии) во многом является худшая часть творческой интеллигенции. Это удивительно? Ничуть! Она всегда была служанкой правящих классов, и ее труды щедро оплачиваются. Осуществляет она эти «манипуляции» неосознанно, часто вполне искренне. И со своей классовой позиции, со стороны защиты интересов своей узкой прослойки, она права на 100 процентов. Кричать про ее предательство нелепо – или, пуская козу в огород, вы надеялись сохранить в целости капусту? Она, конечно, увлекает за собой значительную часть общества, навязывая ей позиции буржуазии, но в этом и состоит ее задача, за это ей и платят.
Возможно, сейчас всколыхнуться противники марксизма и воскликнут: «Какое к черту классовое сознание?! Как можно все богатство мира запихать в классовую оболочку?!». Согласен. Незачем запихивать «все богатство». Нас интересуют взаимоотношения между классами, а не между влюбленными. Нас интересует исторический анализ произошедших событий, а не образ матери в книге автора N. Штанга общества состоит не только из грифа. Но, чтобы ПОДНЯТЬ ее, нужно уцепиться именно за гриф. Поэтому рассматривать работу Сергея Георгиевича мы будем именно с позиций марксизма и, соответственно, деления общества на классы, стараясь по возможности обосновать свою позицию.
Почему я так «прицепился» к термину «манипуляция». Да потому, что, применяя его в таком расширенном контексте, мы получаем значительное искажение сути происходящих процессов. Манипуляция как чисто технический термин – ради бога! Раскрытие журналистских методов – увлекательнейшая и интереснейшая задача, которая, несомненно, и сегодня является очень важной. Но слишком широкое использование термина «манипуляция» приводит нас к нескольким неверным выводам. Первый – манипуляция всеобъемлюща и ею пронизано все вокруг нас. Единственный способ спастись – залить уши воском. Еще один вывод за номером два – нами управляет какая-то единая злая воля. Автор честно предостерегает нас от «теории заговоров», но, тем не менее, после прочтения его труда ощущение «вселенского заговора» возникает, и это в значительной степени парализует волю: ведь если все вокруг схвачено – что же можно с этим сделать? И, наконец, третий вывод: манипуляция – детище 20-го века, а до этого все мыслили более или менее здраво.
Попробуем разобраться. Как я уже упоминал, большая часть «манипуляций» - это результат невольных ошибок и выражения классового сознания или авторской точки зрения, а не «злая воля». Подавляющее большинство СМИ в руках буржуазии, естественно, они будут стоять на более или менее общих позициях. Нужно сознавать это, когда мы воспринимаем информацию из СМИ, и никакого «воска для ушей» не понадобится.
По поводу сравнительной «молодости манипуляции». Как можно понять, автор считает ее сравнительно новым явлением:
«Сама невидимая деятельность по манипуляции общественным сознанием множества народов земли изменила облик мира и затронула практически каждого жителя планеты. И особенно культурный слой человечества, читателя и телезрителя».
Но это неверный подход. «Манипуляция» была всегда. Еще в пещерные времена шаман племени использовал методы «информационной войны» для своих целей. Церковь всегда, во все времена использовала трактовку священных текстов, применяя их к необходимым моментам современности. Короли, цари, вожди и другие правители использовали в своих целях прямую ложь, умолчание, преувеличение, искажение. Во время войны враги очень часто выставлялись выродками рода человеческого, не людьми, «неверными», «варварами».
Угнетенное большинство всегда, во все времена было ОДУРАЧЕНО, кроме тех немногих моментов, когда какая-то его достаточно крупная часть осознавала свои КЛАССОВЫЕ интересы.
Почему нам кажется, что манипуляция молода? Что она именно сегодня приобрела решающее значение? Что, люди УТРАТИЛИ «способность к рациональному мышлению»? Дело в том, что мы судим о прошлом, как правило, по воспоминаниям и работам лучших его представителей. Мы восхищаемся Джордано Бруно, забывая, что массам были «до фени» его идеи, и они весело подбрасывали дровишки в его костер. Мы восхищаемся историческим анализом Маркса, забывая, что в то время его понимал тонкий слой населения, очень маленькая аудитория. Даже в советское время, в эпоху насильственной «долбежки» марксизма, его идеи были извращены, догматизированы и массами поняты не были. Когда нам кажется, что раньше «было иначе», мы просто забываем, что сегодняшняя «неспособность мыслить» - есть постоянное свойство человечества, его громадного большинства.
Другое дело – изменение методов «манипуляции». Пока масса была безграмотна, основным методом воздействия была изустная речь и проводником «манипуляции» служили, в основном, религиозные институты (и свою роль выполняли успешно). С ликвидацией неграмотности на первое место выходит печатное слово. В наши дни ключевую роль играет телевидение. Но не надо забывать, что чем выше в своем развитии поднимаются массы, тем больше ослабевают проводники «манипуляции». Например, первая реклама по радио имела огромное воздействие, но чем больше утрачивался эффект новизны, тем меньше была ее эффективность. Тот же эффект произвела и первая телевизионная реклама, и точно также ее воздействие ослабевало со временем.
Кара-Мурза трактует манипуляцию как явно ОТРИЦАТЕЛЬНОЕ явление.
«Поэтому предпочитаю предупредить, что книга написана с позиций неприятия манипуляции и общественным, и личным сознанием. Я уверен, что на этом пути, который, конечно же, обеспечивает удобства и комфорт, человека ждет беда».
Такой подход не совсем правилен. Пример. Мать объясняет ребенку: «Не пей из лужицы – козленочком станешь». Она им манипулирует? Она вводит его в заблуждение, «выключает его рациональное мышление» для того, чтобы добиться нужного ей результата? Нет, конечно! Она могла бы прочесть ему лекцию о микроорганизмах, о холере и сыпном тифе, но не добилась бы нужного результата, потому что ГОВОРИЛА БЫ С НИМ НА НЕПОНЯТНОМ ЕМУ ЯЗЫКЕ.
Были ли манипуляторами русские революционеры, когда выдвигали лозунги «Грабь награбленное!», «Мир – хижинам, война – дворцам!» и др.? Ведь по сути своей эти лозунги не отражали всей сложности экономических, классовых, культурных взаимоотношений между людьми? Нет, конечно. Им ПРИХОДИЛОСЬ упрощать идеи (а при упрощении часто искажается суть), чтобы подвигнуть МАССЫ на необходимое действие. Любая агитация и пропаганда часто сводит все сложности общественных отношений к кратким и емким лозунгам, метафорам, призывам. Не все ораторы являются достаточно талантливыми для того, чтобы без огрехов «переводить» идеи со сложного языка на простой, не теряя при этом сути. Далеко не все агитаторы САМИ способны воспринять те или иные идеи во всей их сложности. Обвинять их в «манипуляции» - совершенно бессмысленное дело.
Опять же вспомним об авторской позиции, о его мировоззрении. Любой автор старается «подбирать факты», так, чтобы они уложились в его схему. Любой автор с легкостью принимает сведения, которые «считает правильными» и «отталкивает» те, которые кажутся ему разрушающими его мировоззрение. У любого автора можно найти противоречия. Все они манипуляторы (вольные или невольные)? Да нет, конечно. Важна степень его «авторской честности». Как часто он это делает? Способен ли он корректировать свое мировоззрение, догматичен ли он? Сильно ли у него авторское самолюбие или вопросы истины ему дороже?
Те, кто обвиняют Кара-Мурзу в «манипуляции», ошибаются, и причина этого в том, что они с такой легкостью восприняли авторскую позицию. Сергей Георгиевич в чем-то ошибается, как свойственно всем людям-человекам (и автору этого критического труда в том числе). И необходимо эти ключевые ошибки выявить и зафиксировать, чем мы незамедлительно и займемся.
Как распознать «идейных наследников» и пересказать языком жестов «Войну и мир»?
Перейдем непосредственно к анализу авторского текста (придется использовать довольно обширное цитирование, для того чтобы не исказить авторскую мысль), отмечая как правильные, так и ошибочные, на наш взгляд, ключевые моменты.
«Наконец, в каждом обществе людей (и даже в каждом стаде) есть сколько-то прирожденных строптивцев, природных диссидентов. Они всегда ворчат и противоречат. Возьмите хоть Солженицына. Мало кто сумел столько сделать для уничтожения советского строя. Наконец, уничтожили, сделали все, как он просил - опять недоволен. Нет, вы убейте, но так, чтобы было красиво. Чтобы покойничек был розовеньким и улыбался. Думаю, таких, вечно недовольных, считать свидетельством устойчивости нашего национального разума нельзя».
Должен отметить, что это-то и прекрасно. Хотя я, например, резко отрицательно отношусь к личности Солженицына, но речь не о нем, вернее не только о нем. Процент ворчащих и недовольных должен быть, ибо не было еще на земле совершенного общества, и недовольные – залог прогресса, дальнейшего развития человечества. Так что в самом явлении «природных диссидентов» нет ничего отрицательного.
«Так что примем как факт: некая влиятельная и организованная часть человечества (в которую приняты и кое-кто из наших земляков) каким-то образом добилась, чтобы наше общество в целом, почти 300 миллионов человек, не считая «союзников», активно действовало по программе, приносящей огромные выгоды этой группе и огромный урон нам самим. Сегодня, когда важный этап этой программы завершен и результат налицо, это можно принять действительно как факт и больше на нем не останавливаться. Потери и приобретения известны и очевидны, они подсчитаны и обнародованы в мировых бухгалтерских книгах, буквально написаны на роже счастливых политиков».
Начинается невольная авторская игра с мозгами читателя. Сергей Георгиевич изображает все население СССР, как нечто единое, имеющее ОБЩИЕ интересы, которое было ОДУРАЧЕНО ВРАГАМИ. Внешними, конечно, которые заставили их подчиниться своей злой воле и вредить самим себе. То есть секретарь райкома на «Волге», пересевший позже на «Мерседес», и рабочий, оставшийся без штанов, – вредили сами себе как «общности». Опасное и вредное заблуждение. Несомненно, определенное давление на СССР со стороны капиталистических стран и, в частности США, было, но не оно сыграло решающую роль. Советское общество было разорвано, в первую очередь, своими СОБСТВЕННЫМИ противоречиями. И если большая часть от этого пострадала, то довольно значительная часть ВЫИГРАЛА, сформировав новый класс, класс БУРЖУАЗИИ.
Подробнее об этом поговорим позже, а пока сделаем заметку, что свое сугубо личное мнение автор пытается подать нам как ФАКТ.
Далее Сергей Георгиевич приводит примеры «манипуляции» из жизни животных, растений и даже вирусов. И предупреждает нас об опасности экспериментирования с человеческой природой, ставя на одну доску Троцкого и Амосова.
«Конечно, надо держать ухо востро. Энтузиастов с тоталитарным мышлением хватает под любым знаменем, даже самым что ни на есть демократическим. В своей уверенности, будто им дано право искоренять пороки «отсталых» народов, они легко скатываются до планов биологической переделки «человеческого материала». Сравните эти две декларации.
Л.Троцкий (1923 г.): «Человеческий род, застывший хомо сапиенс, снова поступит в радикальную переработку и станет под собственными пальцами объектом сложнейших методов искусственного отбора и психофизической тренировки». Но Троцкий все же не шел дальше отбора и тренировки. Его идейные наследники оказались покруче.
Н.Амосов (1992 г.): «Исправление генов зародышевых клеток в соединении с искусственным оплодотворением даст новое направление старой науке - евгенике - улучшению человеческого рода. Изменится настороженное отношение общественности к радикальным воздействиям на природу человека, вклю­чая и принудительное (по суду) лечение электродами злостных прес­тупников... Но здесь мы уже попадаем в сферу утопий: какой человек и какое общество имеют право жить на земле».
Это – речи и помыслы откровенных экстремистов. Но они отражают общее и тайное желание элиты (хотя бы и «просвещенной») – иметь народ или население, которые вели бы себя во всех сферах жизни именно так, как выгодно, удобно и приятно именно ей, элите. Выбранная мной пара «откровенных» духовных лидеров примечательна тем, что это – кумиры влиятельной части культурного слоя России, каждый в свой исторический период. Сегодня репутация Троцкого подмочена (хотя во время перестройки была попытка поднять его на пьедестал). Но Н.Амосов, согласно опросам, совсем недавно занимал в среде интеллигенции третье место в списке живых духовных лидеров (после Солженицына и Лихачева)».
Во-первых, стоит отметить один из приемов так называемой «манипуляции», о которой Сергей Георгиевич пространно будет говорить после: найти похожие высказывания двух людей и провести между ними параллель, объявив одного – «идейным наследником» другого. Ну вот, пример:
«Наше государство должно взять на себя заботу о физическом воспитании не только на официальный школьный период молодежи, но и на период послешкольный. Государство не должно оставлять своих забот о молодежи, пока продолжается период ее физического роста... Нет, государство не только имеет право, но и обязано систематически и неуклонно заботиться о всем физическом воспитании населения».
Ну, кто под этим не подпишется? Думаю и Сергей Георгиевич с удовольствием. Такими рассуждениями полна патриотическая (да и официальная пресса). Давайте теперь всех подписавшихся объявим «идейными наследниками»… Гитлера, перу которого и принадлежит процитированный отрывок (Адольф Гитлер, «Моя борьба», ИТФ «Т-Око», 1992 г., часть 2, глава 1, стр. 346).
Во-вторых, нелепо вкладывать всю мировоззренческую систему человека в одну цитату и говорить: «Вот он весь! Как на ладони!». А тем более проводить такие исторические параллели. Тогда включайте в линию «Троцкий-Амосов» и К. Циолковского, который писал:
«Ничего подобного. О несовершенном, больном, уродливом, безумном еще больше нежных забот, чем о разумном, добром и красивом. Им не дают только возможности иметь детей, что не исключает брака. Чувства же материнства и отцовства они могут удовлетворить и на чужих детях.
Высший эгоизм, т.е. истинная выгода каждого «я», или атома, требует величайшего милосердия ко всему живому, но в то же время строгого искусственного подбора. Размножается только наиболее в данный момент, совершенное... При настоящем устройстве общества искусственный подбор может быть применен очень ограниченно, в зачаточном виде, каково и теперешнее устройство общества. Но по мере приближения его к идеалу (он будет указан гениями и будет непрерывно развиваться), как милосердие, так и искусственный подбор будут усиливаться...» (К. Циолковский, «Причина Космоса», Алма-Ата, 1992 г., стр. 10).
Это ведь тоже «речь и помыслы откровенного экстремиста». При желании можно набросать еще большую груду таких высказываний самых различных исторических личностей. И валить их всех в одну кучу – совсем не дело.
Если уж говорить об улучшении человеческой породы, так ведь оно идет уже давно. Может быть, Сергей Георгиевич отказывается от прививки оспы? Или отрицает правильность искусственного отбора космонавтов на том основании, что у всех есть право лететь в космос? Или хочет, чтобы его оперировал нетренированный хирург? А если завтра найдут способ «выключать» у планируемого ребенка гены, отвечающие за возникновение шизофрении, болезни Дауна, детского церебрального паралича, неужели Сергей Георгиевич будет против такого вмешательства в человеческую природу? Сомневаюсь. Зачем тогда такие необоснованные нападки на «экстремистов»? Если критиковать, то критиковать по делу, а не проводить сомнительные параллели.
Кара-Мурза с большим уважением говорит в последующих главах об Антонио Грамши и его работах. Тогда почему бы не упомянуть о письме Центральному Комитету ВКП (б), направленном Грамши от имени Политбюро компартии Италии в октябре 1926 года, в котором, в частности, говорится: «…товарищи Зиновьев, Троцкий, Каменев в большой мере способствовали нашему формированию в революционном духе, порою весьма энергично и сурово поправляли нас, были нашими учителями». (Вопросы истории КПСС. 1991. № 1. С. 143, 144). Скорее это признание можно назвать «идейным наследованием», а не сходство каких-то отдельных высказываний.
Далее автор пытается все-таки определить, что такое «манипуляция», расшифровать этот термин. О сделанных им ошибках мы уже толковали во вступлении, поэтому не будем заострять на этом внимание. Единственный момент: автор отделяет обман от манипуляции, пользуясь одним-единственным анекдотом о Минске и Пинске, что, на мой взгляд, явно недостаточно. Тем более в дальнейшем автор будет причислять к «манипуляции» и обычный обман:
«При этом наглая ложь оказывается предпочтительной, потому что она разрушает всякую возможность диалога».
Интересней дальнейшие рассуждения:
«Считается, что в области политической философии Макиавелли предвосхитил деятельность якобинцев в Великой французской революции, которые, как известно, осуществили грандиозную по своим масштабам манипуляцию массовым сознанием».
Это свое утверждение Кара-Мурза ну ничем не доказывает. Просто мимоходом вскользь бросил замечание о Великой Французской Революции, о якобинцах, которые во многом были примером для русских революционеров и пошел дальше. Несерьезно раскидываться такими обвинениями и не предъявлять никаких доказательств. Это ведь по Сергею Георгиевичу один из признаков «манипуляции»: заявить о чем-то, как об общеизвестном факте, и не дать никаких пояснений. Впрочем, позже мы подробнее поговорим о Великой Французской и «идейной близости» Сергея Георгиевича и Робеспьера.
А вот явно бредовый момент:
«По оценкам американских психологов (Дж.Руш), язык жестов насчитывает 700 тысяч четко различимых сигналов, в то время как самые полные словари английского языка содержат не более 600 тысяч слов».
Не знаю, кто такой Руш, но если он действительно такое написал, то ему надо срочно обратиться к профессиональному врачу-психиатру. Не может быть никаких 700 тысяч «ЧЕТКО различимых сигналов». Жесты пришли к нам как принадлежность мира животных и были, в основном, вытеснены речью. Это же отсутствие логики: такая сложная, многофункциональная система, как речь, обладает 600 тысячами слов (тоже сомнительное число) и проигрывает примитивной жестикуляции! Лучшее доказательство – мы можем общаться без жестов. А вот без речи? Хотелось бы посмотреть, каким жестом Сергей Георгиевич обозначил бы слово «некогерентно» или «манипуляция»…
Кое-что о проститутке Демократии и честной девушке Тирании
«Такой народ может жить или с заботливым и строгим монархом, или со Сталиным».
С.Г. Кара-Мурза, «Манипуляция сознанием»
«Как мы установили, манипуляция - способ господства путем духовного воздействия на людей через программирование их поведения. Это воздействие направлено на психические структуры человека, осуществляется скрытно и ставит своей задачей изменение мнений, побуждений и целей людей в нужном власти направлении.
Уже из этого очень краткого определения становится ясно, что манипуляция сознанием как средство власти возникает только в гражданском обществе, с установлением политического порядка, основанного на представительной демократии. Это - «демократия западного типа», которая сегодня, благодаря промыванию мозгов, воспринимается просто как демократия - антипод множеству видов тоталитаризма».
Во-первых, необходимо отметить тот факт, что, несмотря на то, что автор придает большое значение словам, точному, «правильному» употреблению тех или иных терминов, он сам часто путается в их употреблении. Ну, например, что за «духовное воздействие на людей через программирование их поведения»? То есть, манипулятор «программирует поведение» и тем самым оказывает «духовное воздействие»! Поменялись местами причина и следствие! Может, все-таки наоборот? Он оказывает «духовное воздействие» (тоже сомнительный термин, ну да ладно) и тем самым «программирует поведение»? Впрочем, неважно, автор дает на протяжении книги много разных определений манипуляции, порой противоречащих друг друга. Не в этом суть. Дальше – интереснее:
«Это воздействие направлено на психические структуры человека, осуществляется скрытно и ставит своей задачей изменение мнений, побуждений и целей людей в нужном власти направлении».
Сразу вопрос, а если не скрытно? Современные СМИ открыто навязывают нам идеологию правящего класса. Открыто защищают частную собственность. Таким образом, в категорию «манипуляций» попадает довольно узкий круг целенаправленного пиара, информации, искажающейся с ОПРЕДЕЛЕННОЙ ЦЕЛЬЮ. Но большая часть искажений - это неосознанное выполнение негласного социального заказа. На каждую новость не найдешь заказчика. Широкие, ОРГАНИЗОВАННЫЕ кампании, типа «мочи Лужкова» или «мочи коммунистов», - не такой уж большой процент от общего потока информации.
Редко, когда дядя с чемоданом долларов говорит: «Ну, вот, ребята, вам лавэ, давайте-ка сделаем красиво». Просто работники СМИ улавливают потребности правящего класса и выражают их. Кстати, многие – вполне искренне. Еще бы, ведь это и их идеология, это игра по их правилам. Буржуазия правит СМИ, не тратя на это никаких усилий. При капиталистическом строе существуют все условия для того, чтобы СМИ было ВЫГОДНО защищать интересы капиталистов, а не ограбленного большинства.
Нет никакого четкого «генерального плана» и злодеев-организаторов. Следовательно, в грядущем обострении классовой борьбы не надо опасаться сообщества «гениальных злодеев», которые будут жестко и ЦЕНТРАЛИЗОВАННО пресекать любые попытки изменения текущего положения дел. Буржуазия, в основном, импотентна, в массе своей состоит из людей, ищущих ЛИЧНУЮ ВЫГОДУ, и сильна лишь своей опорой на низменные чувства. Впрочем, мы отвлеклись. Продолжим:
«Уже из этого очень краткого определения становится ясно, что манипуляция сознанием как средство власти возникает только в гражданском обществе, с установлением политического порядка, основанного на представительной демократии. Это - «демократия западного типа», которая сегодня, благодаря промыванию мозгов, воспринимается просто как демократия - антипод множеству видов тоталитаризма».
Ничего такого неясно из этого определения. Почему его нельзя применить к другим типам правления? Автор объясняет. Оказывается потому, что:
«Речь здесь идет именно о гражданском правительстве, то есть о правительстве в условиях гражданского общества. До этого, при «старом режиме», власть не распределялась частицами между гражданами, а концентрировалась у монарха, обладавшего не подвергаемым сомнению правом на господство (и на его главный инструмент - насилие). Как и в любом государстве, власть монарха (или, скажем, генсека) нуждалась в легитимации - приобретении авторитета в массовом сознании. Но она не нуждалась в манипуляции сознанием. Отношения господства при такой власти были основаны на «открытом, без маскировки, императивном воздействии - от насилия, подавления, господства до навязывания, внушения, приказа - с использованием грубого простого принуждения». Иными словами, тиран повелевает, а не манипулирует».
Вот и противоречие, причем настолько явное, что пропустить его ОЧЕНЬ трудно. По мнению автора, монарх нуждается в приобретении авторитета в массовом сознании. Но не нуждается в «манипуляции». Да как же так, ведь для приобретения авторитета и его поддержания, как раз таки и требуется «манипуляция», разве нет? Да, она не так тонка, как сегодня, но народные массы в прошлом не были так развиты, как сейчас. В роли «манипулятора» выступала церковь, которая вполне популярно разъясняла, что царь – от Бога, или что император – сын неба. Сегодня нам также долдонят СМИ, что президент – народный избранник и его решения – воля народа, даже если он этот самый народ систематично вымаривает. И прежние утверждения и нынешние – чем они отличаются друг от друга? Тиран не нуждается в манипуляции и может использовать грубое принуждение? Ну что ж, если потребуется и современные «западные демократы» используют грубое принуждение, хотя, конечно, далеко не так часто и не так открыто (но это ведь плюс, разве нет?).
Большая ошибка – считать «вечные» болезни человечества язвой только нашего времени. Если взять недавнее советское прошлое, особенно сталинский период, то примеров так называемой «манипуляции», причем очень грубой, будет такое количество, что померкнут все сегодняшние выкрутасы современных СМИ. Причем опять-таки, почему она была грубее? Потому что «манипуляция» рассчитывается по «целевой аудитории». Если она в большинстве своем состоит из полуграмотных крестьян, то особенно напрягаться в обосновании своей позиции не нужно. Можно делать довольно простые связки. Например, есть оппоненты: Сталин и Троцкий. Идут дебаты по какому-то конкретному вопросу. Можно, для подрыва авторитет противника использовать следующий нехитрый прием. Из речи Сталина:
"Да что Сталин, Сталин человек маленький. Возьмите Ленина. Кому не известно, что оппозиция во главе с Троцким, во время Августовского блока, вела ещё более хулиганскую травлю против Ленина. Послушайте, например, Троцкого:
"Каким-то бессмысленным наваждением кажется дрянная склока, которую систематически разжигает сих дел мастер Ленин, этот профессиональный эксплуататор всякой отсталости в русском рабочем движении" (см. "Письмо Троцкого Чхеидзе" в апреле 1913 г.).
Язычок-то, язычок какой, обратите внимание, товарищи. Это пишет Троцкий. И пишет он о Ленине.
Можно ли удивляться тому, что Троцкий, так бесцеремонно третирующий великого Ленина, сапога которого он не стоит, ругает теперь почём зря одного из многих учеников Ленина - тов. Сталина".
(Из речи Сталина на заседании объединенного пленума ЦК и ЦИК ВКП(б) 23 октября 1927 г.)
Что это, как не явная манипуляция? Примешать к дискуссии, старые, дореволюционные разногласия с Лениным, которые не имеют не малейшего отношения к обсуждаемой проблеме. Впрочем, и Троцкий в своих «Уроках Октября» использовал похожую методику по отношению к Каменеву и Зиновьеву, но в более мягкой и тонкой форме.
Критика личностных качеств вместо критики позиции, которую защищает эта личность, – распространенный дискуссионный прием, известный с древнейших времен. Причем, чем дальше в глубины истории мы будем спускаться, тем чаще будем натыкаться на его употребление. Как правило, чем ниже культурный уровень оппонентов, тем больше они к нему прибегают. К примеру, в достаточно популярном музыкальном жанре, в так называемых «рэп-дуэлях», он является чуть ли не единственным приемом ведения «дискуссии».
Впрочем, совершенно отрицать значение этого технического метода также не стоит, иногда важно отметить тот факт, что чиновник, выступающий против коррупции, сам недавно построил себе дачу на Рублевском шоссе...
Вернемся к тексту. Далее автор приписывает США «изобретение» «концепции и технологии манипуляции массовым сознанием». С некоторыми оговорками можно признать, что Соединенные Штаты достигли значительных успехов в области технологии преподнесения информации в нужном для правящих классов виде. Но встает вопрос: почему именно они совершили этот прорыв? А на это можно ответить только, если учитывать то, что Соединенные Штаты являются ПЕРЕДОВЫМ капиталистическим государством, государством, в котором пышным цветом расцвели самые высокотехнологичные СМИ, в котором СМИ принадлежат преимущественно частным лицам, в котором возник колоссальный коммерческий заказ на новейшие рекламные технологии.
Естественно, что СМИ, находясь в руках буржуазии, в первую очередь защищают ее классовые интересы. Естественно, что рекламные технологии, которые помогают продавать тот или иной продукт, приходят в политику и помогают навязывать тот или иной образ мысли классу эксплуатируемых. США в этом плане выделяются именно размахом, именно передовой технологией, именно многочисленным исследованиями, посвященными этому вопросу. Но никак не следует считать их изобретателями того, что сопровождает человечество на протяжении всей его истории.
Если мы откроем французские газеты середины 19-го века (1849-1851 гг., а это период ожесточенной политической борьбы), то увидим в них такие же «манипуляции», как и в современных российских газетах, особенно предвыборного периода. Другое дело, что в середине 19-го века большая часть населения Франции не читала газет, потому что просто-напросто было неграмотным. Ими «манипулировали» сельские кюре, местные представители власти, заезжие агитаторы, сплетники, грамотные соседи и т.д.
Если вы откроете советские газеты, то во многих из них наметанный взгляд выловит умолчания, ложь, акцентирование внимание на неважном и прочие приемы «манипуляторов». Мы переняли это у американцев? Да ничего подобного! Единообразный советский газетный стиль полностью сформировался в эпоху Сталина (но глупо перекладывать на него одного всю вину). В данном случае журналисты выражали не классовое сознание пролетариата, как можно было бы подумать, а сознание «партийной элиты», или, если проще, «генеральную линию» партии.
Так что сваливать всю вину на США и приписывать им «открытие» «технологии господства», было бы, по меньшей мере, не совсем верно.
Далее идут более серьезные высказывания автора, которые необходимо разобрать подробно.
«Итак, Россия никогда не была «гражданским обществом» свободных индивидуумов. Говоря суконным языком, это было корпоративное, сословное общество (крестьяне, дворяне, купцы да духовенство - не классы, не пролетарии и собственники)».
Вот это да! Да как же так? Хорошо, хотя понятие «гражданское общество» довольно расплывчатое, но, видимо, при любой трактовке в России его никогда не было. С этим еще можно согласиться.
Но почему это в России не было классов? Здесь автор допускает большую ошибку, когда заменяет сословиями классы, не допуская их параллельного существования. Это все равно, что сказать: «В новом автомобиле нет педали газа, а ВМЕСТО нее есть педаль сцепления».
Определение классовой принадлежности – это определение формы отношения к собственности. Отбрасывая классовое деление как «устаревший метод» и переходя к любому другому, в частности сословному, мы теряем важнейший инструмент для понимания тех или иных политических процессов. Например, есть сословие – крестьяне. Очень удобно, сплошная единая масса. Но ведь это не так. Крестьяне были разные: зажиточные (кулаки), середняки, бедные, вообще безземельные. Как можно ставить на одну доску крестьянина, у которого во владении сто десятин земли, и того, у которого три? У них будет совершенно разная классовая позиция: первый против распределения помещичьей земли безземельным (кто к нему наймется тогда? а сам он не справится с обработкой 100 десятин), он против обобществления средств производства (у него 15 лошадей, а соседи – однолошадники). У второго будет другая позиция по этому вопросу. А у разорившегося крестьянина, босяка, будет третья позиция.
Если перенестись в современную Россию, то можно привести более яркие примеры. Будет ли владелец малого или среднего бизнеса усиленно бороться против национализации олигархической собственности (в частности, нефтедобывающих предприятий)? Нет, (мы говорим, конечно, об общей тенденции, а не об отдельных представителях того или иного класса). А «нефтяной король» или крупные капиталисты, которые боятся, что потом возьмутся за них? Конечно, будут, да еще как!
Так, что авторское деление на сословия и заявление о том, что в России «не было классов», совершенно ни на чем не основано. Там, где есть частная собственность на средства производства, там, где распределение общественного продукта сосредоточено в руках отдельной группы, – там есть и классы, которые определяют отношение человека к этой собственности. Кто он? Владелец или работник? Эксплуататор или эксплуатируемый?
Отступив от позиций классового анализа, автор начинает топтаться на месте и давать довольно невнятные объяснения отношений «власти и народа», вводя при этом совершенно неясные, расплывчатые термины, вроде «теплое общество», и делая вот такие вот, мягко говоря, странные выводы:
«А когда большевики выродились и их власть стала «жить и давать жить другим», из нее и дух вон. И сегодня добрую КПРФ не очень-то к власти зовут, слишком она домашняя».
Что такое «жить и давать жить другим» - совершенно непонятно. Что такое «домашняя», почему ее «должны звать», также неясно. К сожалению, автор достаточно часто скатывается вот в такие путаные объяснения, из которых почти ничего невозможно понять.
А вот дальше Сергей Георгиевич достаточно четко обозначает свою позицию:
«Воздействие на человека религии (не говорим пока о сектах) или «пропаганды» в так называемых идеократических обществах, каким были, например, царская Россия и СССР, отличаются от манипуляции своими главными родовыми признаками. Весь их набор мы осветим, когда будем говорить о способах манипуляции. А здесь укажем на один признак - скрытность воздействия и внушение человеку желаний, заведомо противоречащих его главным ценностям и интересам.
Ни религия, ни официальная идеология идеократического общества не только не соответствуют этому признаку - они действуют принципиально иначе. Их обращение к людям не просто не скрывается, оно громогласно. Ориентиры и нормы поведения, к которым побуждали эти воздействия, декларировались совершенно открыто, и они были жестко и явно связаны с декларированными ценностями общества.
И отцы церкви, и «отцы коммунизма» считали, что то поведение, к которому они громогласно призывали - в интересах спасения души и благоденствия их паствы. Поэтому и не могло стоять задачи внушить ложные цели и желания и скрывать акцию духовного воздействия. Конечно, представления о благе и потребностях людей у элиты и большей или меньшей части населения могли расходиться, вожди могли жестоко заблуждаться. Но они не «лезли под кожу», а дополняли власть Слова прямым подавлением. В казармах Красной Армии висел плакат: «Не можешь - поможем. Не умеешь - научим. Не хочешь - заставим»».
Особенно радует вот этот отрывок: «их обращение к людям не просто не скрывается, оно громогласно». А разве не громогласны современные СМИ, реклама, телевидение? Или они во сне нам нашептывают на ухо свои гадости?
«Ориентиры и нормы поведения, к которым побуждали эти воздействия, декларировались совершенно открыто, и они были жестко и явно связаны с декларированными ценностями общества».
Внимательно прочитайте этот отрывок. Масло масляное. Чем отличаются декларируемые «ориентиры и нормы поведения» и «декларируемые ценности общества»?
«И отцы церкви, и «отцы коммунизма» считали, что то поведение, к которому они громогласно призывали - в интересах спасения души и благоденствия их паствы».
Здесь опять идет объединение всех в одну большую категорию. Автор, видимо, совершенно искренне полагает, что ВСЕ церковники и коммунисты искренне верили в то, что они проповедуют. Во-первых, далеко не все. Во-вторых, можно верить вначале, а потом, под влиянием обстоятельств, изменить свое мнение, но продолжать «декларировать». В-третьих, - чем дальше, тем меньше оставалось искренних и убежденных, особенно среди «отцов». Первые христиане, умиравшие на аренах цирков, и современные церковники – они все вроде бы христиане, а на деле разница очевидна.
Политрук, подымающий роту в атаку в 41-ом, – это одно. Замполит 80-ых, который «пешком не ходит, а берет с собой ГАЗ или зампотеха» и вдалбливает Маркса (которого сам не понимает) в головы новобранцев – это совсем другое.
«Поэтому и не могло стоять задачи внушить ложные цели и желания и скрывать акцию духовного воздействия».
Почему это не могло? Для примера можно взять сталинские учебники, в которых жесточайшим образом перевиралась история Октябрьской революции и последующие события. Почитайте материалы «бухаринского процесса», многочисленных процессов вредителей, газеты того времени ( http://www.oldgazette.ru/). Многие, особенно те, кто сам был причастен к фальсификациям, прекрасно знали истинное положение вещей. Но внушали массам совершенно противоположное. Это Кара-Мурза называет так:
«Но они не «лезли под кожу», а дополняли власть Слова прямым подавлением».
Вот именно, что и «лезли под кожу», и использовали прямое подавление. Так это еще хуже. Если мне будут «потихоньку внушать» гадость про какого-нибудь человека, я могу сопротивляться, могу не поверить. А вот если заставят публично отречься, то тут остается два выхода: погибнуть физически или погибнуть как личность.
Так что сожаления автора о том славном «честном» времени совершенно неуместны. И совершенно наивными выглядят представления о «вождях», как о людях, которые могли «заблуждаться», но не нарочно, а потому, что сами «ошиблись». Политика, вообще, довольно грязная вещь и даже многие принципиальные и честные люди порой вынуждены идти на сделку с совестью (хотя этого надо избегать в ЛЮБОМ СЛУЧАЕ). Что уж говорить о тех, кто этими качествами не обладает.
Та же сталинская «манипуляция» выглядит сегодня более «открытой», более «явной» потому, что более тонкой и не требовалось. Рассчитана она была в своей массе на полуграмотных людей. Насчет «влезания под кожу». Возьмем советские агитационные плакаты. Беляк – так обязательно страшный и отвратительный. Это что, не «влезание под кожу»? Ведь формируется неверный образ, информация подается не взвешенно и объективно, не приведены исторические предпосылки борьбы красных и белых...
Но это ведь ПЛАКАТ, а не «Капитал». Автор принимает самые обычные АГИТАЦИОННЫЕ приемы (правда, в современной, более изощренной форме) за зловещее изобретение США – «незаметную манипуляцию». Так ведь и эти наивные плакаты когда-то оказывали свое воздействие, это сегодня на большинство из них смешно смотреть! Как будет смешно смотреть нашим потомкам на современную предвыборную агитацию. Как смешно смотреть нам сегодня на агитацию начала 90-ых.
Когда Кара-Мурза говорит о двух типах «деспотизма» («восточном» и «западном»), он явно отдает предпочтение последнему. Его логика проста: восточный деспотизм «честнее», потому что опирается на ПРЯМОЕ принуждение, а западная «манипуляция» подла, потому что действует незаметно, принуждение не прямое. Сергей Георгиевич пишет:
«Представление же, будто наличие «демократических механизмов» само по себе обеспечивает свободу человека, а их отсутствие ее подавляет - плод наивности, почти неприличной[1].»
Естественно, что наличие демократических механизмов не обеспечивает полной «свободы» (хотя опять же смотря, что под ней понимать). Но что их наличие более прогрессивно по сравнению с их отсутствием – очевидно. Автор ссылается на цитату из Лассуэлла: «Мы не должны уступать демократической догме, согласно которой люди сами могут судить о своих собственных интересах».
Ну, хорошо, не уступайте. А кто тогда должен судить об их интересах? «Продвинутое меньшинство»? А по какому принципу оно должно отбираться? Почему именно это меньшинство, а не другое?
Да, масса редко когда способна здраво судить о своих интересах (хотя, быть может, дело именно в несовершенстве механизмов для реализации защиты своих интересов?). Это верно. Но, пользуясь этим утверждением, свою «легитимность» способна обосновать любая группа подонков, пробравшихся к власти. «Реформы» демократов в современной России также были не очень-то оценены массой. Ну и они могут выдвинуть (и выдвигают) подобные тезисы. Поэтому пользоваться им, оправдывая «восточный деспотизм», по меньшей мере, не совсем корректно.
Но мы немного отвлеклись. Демократические механизмы, хотя бы их видимость, уже лучше прямой диктатуры тем, что они не подавляют личность напрямую, угрозой непосредственного физического насилия. Власть уже вынуждена ОБМАНЫВАТЬ избирателя, а не ПОДАВЛЯТЬ ЕГО. Это огромный шаг вперед. Обманывать – значит признавать силу обманутого, значит, боятся делать свое дело ОТКРЫТО. Феодал, который, апеллируя к своему праву природного господина, отнимает у крестьянина часть его урожая, намного хуже, чем буржуа, который вынужден скрывать отъем прибавочной стоимости у рабочего. Капиталист не может уже в открытую грабить его, НОМИНАЛЬНО и крупный буржуа и рабочий равны перед лицом государства, и это уже намного лучше того положения, когда феодал мог утащить в постель невесту крестьянина, пользуясь правом «первой ночи». В свою очередь крепостной крестьянин уже НОМИНАЛЬНО имел какие-то права (в зависимости, конечно, от эпохи и страны), во всяком случае, большие, чем РАБ, который сам был собственностью своего господина, фактически ВЕЩЬЮ.
Так что отрицать демократические институты только потому, что они далеки от ИДЕАЛА, совершенно неверно. Сам принцип равенства каждого, отсутствие ПРИРОДНЫХ привилегий уже заставляет не нарушать этот принцип чересчур открыто и нагло, искать обходные пути.
Можно привести следующий бытовой пример. Например, на пляже не запрещено разбрасывать мусор. Естественно, разбрасывать его будут практически все (кроме отдельных особо культурных личностей). Теперь представим, что там это делать ЗАПРЕЩЕНО и назначен за это штраф. Уже часть людей перестанет это делать: кто-то из уважения к запретам, кто-то из страха наказания. Теперь поставим человека, который следит за этим, пусть и взяточника. Мусорить будут значительно реже, ведь расход на взятки хоть и меньше штрафа, но все-таки расход. В итоге, при довольно частых случаях нарушения правил, при общем несовершенстве системы, мы уже будем иметь более чистый пляж, чем при отсутствии правил вообще.
Кара-Мурза с уважением относится к Ленину, но он плохо знаком с его работами, иначе бы обязательно упомянул о том, что большевики смыкались с другими оппозиционными течениями именно в борьбе против самодержавия, против цензуры, за свободу слова, за введение демократических институтов. Другой вопрос, чем это обернулось впоследствии, под влиянием чрезвычайных обстоятельств Гражданской войны. Но никто не декларировал смещение царя и замену его, например, на Ленина с сохранением «восточного типа деспотизма». Никто и не предполагал такой дикости, в среде марксистов одним из страшнейших упреков было обвинение в «бонапартизме» (узурпации власти одним из революционеров и превращении революционной республики в империю). Например, Троцкий отказался возглавить военный переворот и сместить Сталина, Каменева и Зиновьева, считая «бонапартистские методы» абсолютно неприемлемыми.
Автор пытается дискутировать с позицией тех, кто считает переход от открытого насилия к обману прогрессивным:
«Аргументы тех, кто приветствует переход от принуждения к манипуляции, просты и понятны. Кнут - это больно, а духовный наркотик - приятно. Если уж все равно сильный заставит слабого подчиниться своей воле, то пусть он это сделает с помощью наркотика, а не кнута. Что ж, о вкусах не спорят».
Во-первых, автор в полемическом пылу упрощает и извращает аргументы оппонентов, занимается подменой терминов. Никто не называет обман «духовным наркотиком». Никто не говорит, что это «приятно». Но, что это прогрессивнее кнута – очевидно. И лучшее тому доказательство – само появление «Манипуляции сознанием» в печати. Или Сергей Георгиевич предпочел бы, чтобы нынешняя власть, несогласная с его позицией, посадила его на пяток-другой лет, а книгу запретила? Думаю, что нет. Все-таки автору, наверное, нравится то положение, при котором он может не подчиняться «манипуляции», а открыто высказывать свои мысли. Де-факто, он пользуется благами отсутствия «кнута». И думаю, ему это по вкусу. Хотя о них, конечно, и не спорят.
Изложив «аргументы оппонентов» в таком скомканном виде (не назвав ни одного имени и не приведя ни одной цитаты), автор выдвигает контраргументы. Гоббса, Локка… Актуально, особенно для конца 20-го века… Вроде бы во времена Гоббса и Локка, по признанию самого автора, «манипуляцию» еще не изобрели…
Гоголь, Бердяев, Достоевский. Здесь русский дух, здесь Русью пахнет. Где анализ? Где факты, где что-нибудь, кроме общих рассуждений да цитат столетней давности? Сергей Георгиевич переходит на аргументацию, которая была бы к месту в художественном произведении, а не в научной работе:
«В свете христианства видел трагедию Запада и Достоевский. Применение духовного наркотика в целях управления не просто несовместимо со свободой воли, а значит с христианством - оно противоположно ему, оно есть прямое служение дьяволу».
А не сам ли Сергей Георгиевич позже будет писать:
«Когда мы представляем наши общественные противоречия как борьбу с дьяволом (а мы, конечно, на стороне божественной силы) - это и называется фундаментализм».
Мы, конечно, не будем обвинять ни Достоевского, ни Сергея Георгиевича в фундаментализме, просто посоветуем ему все-таки более ответственно относится к аргументации.
Кара-Мурза по умолчанию считает царскую Россию свободной от «духовного наркотика». Ой ли? А безграмотность, темнота и забитость народа? А власть над умами поповщины, торжество самых диких суеверий? Что, русский народ разве не находился под воздействием «духовного наркотика»? А почему тогда столько лет терпел то ужасное состояние нищеты, которое так красочно описывает Сергей Георгиевич в своей работе «Гражданская война 1918‑1921 гг. – урок для XXI века»? Не потому ли, что подвергался самому неприятному виду угнетения: сочетанию прямого принуждения и воздействия «духовного наркотика»?
Идем дальше:
«Таким образом, соглашаясь на построение в России политического порядка, основанного на манипуляции сознанием, каждый должен отдавать себе отчет в том, что с очень большой вероятностью его статус будет понижен. А значит, все обещаемые блага вроде гражданских свобод, ощущения себя хозяином и пр., превратятся в лишенные всякого содержания побрякушки. А тот, кому повезет попасть в манипулирующее меньшинство, станет одним из таких угнетателей своих соплеменников, которые вынуждены будут это угнетение наращивать и изощрять. Тиран может подобреть и помягчеть - и ему будут благодарны. Но манипулятор этой возможности лишен - прозревающий человек приходит в ярость».
О гражданских свободах мы уже говорили выше, напомню, что мы прочитали книгу Сергея Георгиевича благодаря именно этим «побрякушкам». Благодарность тирану, который «помягчел», - это собачья благодарность, что в этом видит хорошего автор – непонятно. Это до какой степени должно быть забито общество, чтобы радоваться хорошему настроению тирана? Что за детская вера в «доброго царя»? А если царь – садист и маразматик и не «смягчится»? Дальше автор противоречит сам себе. Выше он пишет, что манипулятор «сильный» и обманывает «слабого». Но, видимо, не такой уж он и сильный, если боится ярости масс. Значит, скрытность «манипуляции» вызвана именно его слабостью, неуверенностью в том, что он сможет безнаказанно применить физическое насилие. Он ВЫНУЖДЕН обманывать, и это уже доказывает его слабость.
Опять автор ударяется в художественность:
«Для русского народа характерно особое сочетание свободы духа и свободы быта. Напротив, довольно равнодушно относились русские к столь ценимым на Западе политическим и экономическим свободам. Надо же вспомнить Пушкина:…»
Говорить сразу за весь русский народ – довольно смело и несколько наивно. А уж тем более наивно считать, что Пушкин говорил от имени ВСЕГО русского народа. Думаю, что большая часть (процентов, эдак, с 90) современников Пушкина не смогла бы даже прочитать этих строк, и еще меньше – понять. Вообще, в серьезных работах, претендующих на научность, следует все-таки избегать такого рода цитат в качестве основных доказательств.
Понимание счастья по Пушкину (и Кара-Мурзе) сводится к :
«Никому отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;
По прихоти своей скитаться здесь и там,
Дивясь божественным природы красотам,
И пред созданьями искусств и вдохновенья
Трепеща радостно в восторгах умиленья.
- Вот счастье! вот права...
«Этого счастья и этих прав не могли нас лишить ни Николай I, ни Сталин, ни тем более Брежнев. Но, укрепись режим манипуляции сознанием, их незаметно и приятно лишит нас телевидение, купленное Березовским. Оно согнет нам и совесть, и помыслы. Даже скитаться мы уже будем не по прихоти своей, а по указке рекламы туристических агентств, как с удовольствием скитается западный средний класс».
Во-первых, кого нас? Для абсолютного большинства все эти перечисленные Пушкиным составляющие счастья не существовали. Не существовали они во многом и для него самого, или вы думаете, что назначение его камер-юнкером не было для него унизительным? Или вы думаете, что он радовался тому, что не мог открыто высказаться о своих друзьях-декабристах? Пушкин, писал о, во многом НЕДОСТИЖИМОМ для него, счастье.
«Никому Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи»
Как раз таки, в советское или царское время сгибать шею приходилось много сильнее, чем сейчас, и открыто выражать свою точку зрения нельзя было безнаказанно (если она противоречила официальной). Получается, что лишить этих прав могли и Николай, и Сталин, и Брежнев. Так что автор ошибается.
Ошибается он и в своем преувеличении силы «манипуляции». Вот он, например, из-под ее «влияния» вышел, почему он считает, что другие не могут? Телевидение сегодня не обладает такой силой, как 10-15 лет назад. Все больше и больше людей (конечно же, далеко не большинство) предпочитают Интернет как альтернативу газетам и телевидению. Предпочитают его за возможность самому выбирать необходимую информацию, избегая потока ненужной и навязываемой. В Интернете есть выбор: хочешь читай новости с сайта kremlin.ru, хочешь - скачивай бесплатно «Манипуляцию сознанием».
Почему «укрепится режим манипуляции сознанием» и «согнет нашу совесть и помыслы» - совершенно непонятно. И непонятно, что такого ужасного в том, что кто-то «скитается» «не по своей прихоти», а по «указке рекламы туристических агентств». Значит, у человека не было своего мнения, он воспринял рекламное. Если кто-то хочет именно в Париж и знает, что он там хочет увидеть, то вряд ли его кто-то переубедит. А богатому бездельнику все равно где развлекаться, он же едет за развлечениями, так зачем беспокоиться о том, что он пляшет под дудку рекламы? Возмущение автора в данном случае совершенно непонятно. Мне кажется, что трудности с выездом из страны в советское время более ограничивали свободу «по прихоти своей скитаться здесь и там», нежели реклама туристических агентств. Точно так же, как в царское время, не могли по «прихоти своей» скитаться Герцен, Плеханов и многие другие люди близкие к революционным кругам.
Далее автор опять вдается в метафизические рассуждения о свободе духа, причем духа русского. Очень было бы кстати покопаться в «Моей борьбе» Гитлера и отыскать соответствующую цитату о «свободном германском духе», но не хочется. Все эти рассуждения находятся ниже всякого порога критики, потому мы их пропустим. Как и абсурдные утверждения:
«И глупо думать, что сегодня русские, бросившись в бизнес, захотят лишиться этого типа свободы. Наоборот, для большинства «новых русских» этот бизнес - новое приключение, скитание по неведомым далям. Это - во многом духовные, хотя и дорогостоящие и даже разрушительные искания. Но русский буржуа из них не вырастает.
Посмотрите хотя бы, с каким равнодушием бросают наши новые богачи свои недостроенные виллы - они уже разрушаются по всему Подмосковью. Разве они поглощены «жаждой земного благоустройства»? Да и что за виллы они понастроили? 90 процентов их - это огромные избы, и все их поселки - это продолжение деревни. Если кто и приезжает в эти свои «загородные дома», то, надев телогрейку, сажает не нужную ему картошку. А жена его, кверху задом, целый день собирает в баночку колорадских жуков. Все это - новый вариант русского бунта, поистине бессмысленного и беспощадного».
Вот уж поистине: «Человек видит то, что хочет видеть». Не вижу, если честно, изб на Рублевке, как и новорусских, копающих колорадских жуков. И веселых приключений в русском бизнесе тоже не видать. Жесткая конкуренция – да. Эксплуатация рабочих – да. Поголовное распространение коррупции практически во всех государственных структурах – да. Сближение русской и западной буржуазии – да. Замазывает Сергей Георгиевич классовые противоречия, хочет по-доброму всех в одну кучу подсобрать, против Запада поставить. Да только ничего их этой милой попытки не выйдет.
Ну не люб мне чиновник, даже если он построил на Рублевке домишко с русской баней, пьет русскую водку и играет на русской гармошке, русские песни. Потому, что благодаря его деятельности русский же (да и неважна национальность) учитель и рабочий получают зарплату, на которую можно только существовать. А благодаря деятельности других чиновников (которые тоже могут при случае умилить своей «русскостью») из этой зарплаты половину нужно отдать в качестве квартплаты.
Какая милая сердцу общность может быть между хозяевами фанерного комбината в Костромской области, которые баллотируются от «Родины», и рабочими этого же комбината, которые получают 3 тыс. рублей в месяц?
Не видно в деятельности наших буржуа никаких «духовных исканий», а только злая, вековая, беспощадная жажда наживы. И чем они лучше буржуазии Запада – абсолютно непонятно. Неужели так трудно понять, что делить людей по национальной, культурной принадлежности – это подло и преступно. Разделение (да и то не абсолютное) можно вести ТОЛЬКО по КЛАСОВОЙ линии. Интересы филиппинского рабочего, вкалывающего по 14 часов на какого-нибудь местного буржуа, совпадают с интересами русского рабочего, пашущего где-нибудь в Воронежской области за 1500 в месяц. Точно также совпадают интересы русского бизнесмена и филиппинского предпринимателя. Они оба относятся к категории эксплуататоров, и они будут враждовать только условиях КОНКУРЕНЦИИ. В отношении же к правам эксплуатируемых они будут солидарны на 100 процентов. И недаром буржуазия (и ее приближенные) всего мира с легкостью находят общий язык.
Никогда не удастся улучшить положение большинства населения России (являющееся эксплуатируемым), не задев интересы буржуазии, не преодолев ее сопротивление. И добрые сказки Сергея Георгиевича могут только приятно ласкать «патриотическое» воображение, но к реальности никакого отношения не имеют.
Откуда суть есть пошла «манипуляция» по земле Русской
Чересчур подробно рассматривать главу под названием «Основные доктрины манипуляции сознанием» мы не будем, свое мнению об «опасности» и «всеобъемлющей» силе «манипуляции» мы уже выразили, так что незачем повторяться. Отмечу, что это глава интересна именно с точки зрения рассмотрения технических МЕТОДОВ. Для начала преподнесем ложечку меда и отметим во многом справедливую мысль автора:
Пришлось денежному мешку, как говорится, «отстегнуть» часть прибыли, чтобы «обуржуазить» своих рабочих, перенести жесткую эксплуатацию за пределы своего мира.
Действительно, положение рабочих в «развитых» странах значительно улучшилось по сравнению с тем, что было, например 100 лет назад. Но связано это не только и не столько с «напуганностью» капиталистов ростом рабочего движения и рядом социалистических революций в разных странах (хотя это, конечно, тоже сыграло свою роль), но и с тем, что перенос производства в страны третьего мира был ВЫГОДЕН с точки зрения удешевления производства, а значит, увеличения извлекаемой прибыли. Стоимость рабочей силы в отсталых странах значительно ниже. Общая неразвитость рабочего движения и коррумпированность местной власти позволяют не тратиться на обеспечение дорогостоящих социальных гарантий. Ведь не стоит забывать и того, что в родных странах глупая «побрякушка» демократии, которая, конечно, есть токмо видимость, заставляет переживать за голоса избирателей и обеспечивать какую-то защиту интересов эксплуатируемых. Явная и грубая эксплуатация не прокатит.
Не стоит забывать и то, что развивающиеся страны предлагают значительные налоговые льготы, стремясь привлечь в страну иностранный капитал, что в сочетании с довольно сильным налоговым давлением «развитых стран», не может не способствовать переносу производственных мощностей туда, где все проще и выгоднее.
Ну и, наконец, все вопросы бизнеса легче решать с коррумпированными чиновниками. В развитых странах, как ни крути, а уровень коррупции, в общем-то, значительно ниже, чем в странах «третьего мира». Следовательно, больше издержек для бизнеса, меньше возможностей «порешать проблемку» полюбовно.
Так что процесс переноса эксплуатации в большей степени вызван все-таки стремлением извлечь максимальную прибыль, а не боязнью учения Карла Маркса (этот вопрос подробнее мы рассмотрим позже)…
Итак, доктрины и развитые теории манипуляции сознанием сложились недавно, уже в нашем веке, но главные камни в их основание были заложены уже теми, кто готовил буржуазные революции в Европе. Ведь фокус был в том, чтобы сделать эти революции чужими руками («пролетариат борется, буржуазия крадется к власти»). Надо было буквально натравить простого человека на «старый порядок», соблазнить его миражом той благодати, которая возникнет, как только у короля отрубят голову.
Опять автор увлекается «заговорами», искренне полагая, что злодеи-революционеры владели истинным положением вещей и нарочно вводили в заблуждение массы. Да большая часть из них сами были уверены, что они устанавливают новый, более правильный мировой порядок, что они создают действительно новое общество. Как были в этом уверены русские революционеры начала 20-го века. И так оно и было: капитализм является более прогрессивной экономической системой, нежели феодализм, а демократическая форма правления более прогрессивной, чем монархическая. Но, конечно же, за один день и одну революцию идеального общества не построишь. И разочарование после свершившейся революции во многом вызвано именно несовпадением утопических представлений о ней с реальностью.
Многие революционеры заблуждались, связывая ВСЕ недостатки определенного общества с несовершенством формы правления (или экономической системы), забывая о несовершенстве людей, составляющих это общество. Но потом оказывается, что многие недостатки старого строя остались и были они связаны со свойствами человеческой натуры, с низким экономическим и культурным уровнем, а не со «злой волей» прежних правителей.
Почему об этом очевидном факте стоит говорить так подробно? Да именно потому, что Сергей Георгиевич совершает именно такую же ошибку, когда говорит о «манипуляции» и о «маленькой, хорошо обученной армии манипуляторов». Случись завтра (чисто гипотетически), «патриотическая» революция, которая сметет «манипуляторов», автор увидит, что положение с «манипуляцией» нисколько не изменится и массами, не менее успешно, будут вертеть уже другие люди. Проблема не столько в «манипуляторах», в обманщиках и средствах обмана, а именно в политико-экономической структуре общества, которая позволяет правящим классам навязывать свои классовые интересы угнетенным.
Далее автор, рассуждая о Великой Французской Революции, говорит о деятельности горстки «манипуляторов», литераторов, философов, которые поставили себе задачу влиять на властей предержащих, а через них и на политику страны.
К вопросу о том, как вырабатываются идеологии, мы еще вернемся. Здесь отметим только, что уже первые специалисты, которые назвали себя идеологами, совершенно правильно определили две главные сферы духовной деятельности человека, которые надо взять под контроль, чтобы программировать его мысли, - познание и общение.
Сергей Георгиевич видит злую волю, какое-то маниакальное стремление ПРОГРАММИРОВАТЬ. Ну неужели он не хочет, чтобы его книга изменила чье-либо мнение, кому-то открыла глаза? Он что, тоже хочет нас ПРОГРАММИРОВАТЬ? Естественно, что люди хотят донести свои идеи до масс. Они делают это чаще всего потому, что считают свои идеи правильными, справедливыми. Что в этом «манипуляторского», совершенно непонятно. Обычное рядовое явление, сопровождающее всю истории человечества. Стоит ли искать черную кошку в темной комнате?
Далее автор переходит к рассказу об Антонио Грамши и его труде «Тюремные тетради». И опять впадает в ошибку, утверждая:
«Я думаю, сегодня можно говорить о трагедии Грамши. Почти все из его гениальных мыслей и предупреждений, с которыми он обращался к товарищам ради того, чтобы научиться мобилизовать здравый смысл людей, поднять массы трудящихся до уровня интеллигенции, мобилизовать их способности к завоеванию «освободительной гегемонии» - почти все было изучено и использовано противником в совершенно противоположных целях. Для подавления здравого смысла, для принижения человека, для эффективной манипуляции его сознанием, для усиления гегемонии господствующего меньшинства».
Не будем трогать саму суть трудов Грамши, попробуем проанализировать понимание проблемы Сергеем Георгиевичем. А оно оказывается весьма и весьма поверхностным. Жил-был философ, создал метод, которым воспользовались враги и обратили его против дела, за которое он боролся всю свою жизнь. Неверно. Грамши просто-напросто ДАВАЛ ОБЪЯСНЕНИЕ тому, что УЖЕ существовало. И до Ньютона люди пользовались силой земного притяжения, хотя и не могли ее объяснить. Ньютон дал НАЗВАНИЕ, вывел ЗАКОНОМЕРНОСТИ, объяснил практическое знание теорией. Однако неверным будет утверждение, что до Ньютона силы притяжения не существовало.
«Манипуляция», как мы уже убедились, - непременный атрибут человеческого общества. В том, что Грамши исследовал ее закономерности, нет ничего страшного или рокового. И уж говорить, что СССР «развалили» «манипуляторы», пользуясь методом Грамши, – наивно. Это очень и очень поверхностная трактовка проблемы. Причины следует искать в первую очередь в ЭКОНОМИЧЕСКИХ причинах, в соотношении и расстановке классовых сил, в анализе политической системы, сложившейся в СССР, а не в деятельности группы гениальных манипуляторов. Впрочем, гибель СССР – отдельный разговор, и мы к нему еще вернемся немного позже.
Те примеры, которые приводит Кара-Мурза, когда говорит об эффективности рекламных технологий, весьма интересны и ярки, но почему бы не сказать и о том, что их сила со временем утрачивается. Вспомните о влиянии рекламы массового потребителя в начале 90-ых годах, когда они была в новинку, и сравните это с сегодняшним уровнем. Ее эффективность все время снижается, иначе продавцы не искали бы новых и новых методов рекламирования своего товара.
Об одержимцах, киллерах и амебах
Вернемся к авторскому тексту. Кара-Мурза утверждает:
«В Новое время, в новом обществе Запада естественный язык стал заменяться искусственным, специально создаваемым. Теперь слова стали рациональными, они были очищены от множества уходящих в глубь веков смыслов. Они потеряли святость и ценность (пpиобpетя взамен цену). Это был разрыв во всей истории человечества. Ведь раньше язык, как выразился Хайдеггер, «был самой священной из всех ценностей». Когда вместо силы главным средством власти стала манипуляция сознанием, власть имущим понадобилась полная свобода слова - превращение слова в безличный, неодухотворенный инструмент».
«Какие ваши доказательства?» - хочется воскликнуть вместе с отрицательным персонажем из фильма «Красная Жара». Что такое естественный язык? В чем заключается его естественность? Почему специально создавался искусственный, кем, с какой злой волей? Может быть, расширение наших знаний об окружающем мире потребовало введения новых слов? Нет, оказывается нарочно, на голом месте, кто-то создавал «антиязык», лишал старые слова их святости и ценности…
Что тут можно сказать. Десакрализация слова, лишение его так называемой «святости» - глубоко естественный процесс, который сопутствует всей истории человечества, и не является признаком исключительно нашего времени. Слово перестает заслонять то содержание, которое за ним скрывается, оно начинает СЛУЖИТЬ, исполнять чисто техническую роль, а не быть «самовитым», «самоценным».
Для нас свято слово «Родина», нам, что теперь надо бежать записываться в партию «Родина»? Что плохого в том, что мы воспринимаем слово как всего лишь единицу, служащую для переноса информации? Как раз таки «святость» слова удобна «манипуляторам», которых так не любит Сергей Георгиевич. За «святостью» легко прозевать истинный смысл, легко проглотить пилюлю лжи в знакомой обертке знакомого слова.
У автора очень странное понимание свободы слова, как превращение слова в безличный и неодухотворенный инструмент. А если эту свободу похерить, и писать только то, что считают нужным представители власти, то оно сразу станет «одухотворенным и личным»? Очень сомнительно.
Превращение языка в орудие господства положило начало и процессу разрушения языка в современном обществе.
А в Средние века или во времена Римской империи, наверное, слово не было орудием господства. Ко всему принуждали исключительно насилием и не давали рабам или крепостным крестьянам никакого объяснения их положение (что оно от Бога и т.д.). Как можно так несерьезно относиться к своим словам? Как можно искать и находить «Золотой Век» в прошлом, и строить там свои утопии? Там и «манипуляции» ужасной не было, и язык был свят, и «тиран мог подобреть и смягчиться». А тут у нас такой кошмар: вокруг манипуляторы, проклятая свобода слова на голову свалилась, и язык разрушился. На каком же языке написана «Манипуляция сознанием»? Почему ее сегодня напечатали?
Что же мы видим в обществе современном, гражданском? Вот формула, которую дал Андре Жид (вслед за Эрнестом Ренаном): «Чтобы иметь возможность свободно мыслить, надо иметь гарантию, что написанное не будет иметь последствий». Таким образом, вслед за знанием слово становится абсолютно автономным по отношению к морали[2].
Не будем спорить о сути высказывания Андре Жида, попробуем поговорить о его интерпретации Кара-Мурзой. Автор, видимо, считает, что мораль вытекает из боязни наказания, а это очень спорное утверждения. Таким образом, человек, который не говорит то, что он думает (так как его могут за это наказать), является не лицемером и трусом, а человеком высокоморальным, сознающим, что он несет ответственность за свои слова. Все не так просто. Моральные установки дает человеку возможность САМОСТОЯТЕЛЬНО осознавать последствия, которые могут повлечь за собой его слова. В идеале содержание произносимых им слов не должно зависеть от угрозы наказания. Это, конечно же, только в идеале, а в реальности общество и государство в той или иной степени регулирует «свободу слова» и должны ее регулировать. Но… смотря в каких областях и какими способами.
Что же предлагает Кара-Мурза? Ограничить свободу слова? А почему для других, а не для него? Почему сегодня современная капиталистическая Россия не ограничивает свободу слова автора рассматриваемой нами книги? Почему это плохо?
Кара-Мурза:
«Как создавался «правильный» язык Запада? Из науки в идеологию, а затем и в обыденный язык пеpешли в огpомном количестве слова-«амебы», пpозpачные, не связанные с контекстом pеальной жизни. Они настолько не связаны с конкретной реальностью, что могут быть вставлены практически в любой контекст, сфера их применимости исключительно широка (возьмите, например, слово прогресс). Это слова, как бы не имеющие корней, не связанные с вещами (миром). Они делятся и pазмножаются, не пpивлекая к себе внимания, - и пожирают старые слова. Они кажутся никак не связанными между собой, но это обманчивое впечатление. Они связаны, как поплавки рыболовной сети - связи и сети не видно, но она ловит, запутывает наше представление о мире».
Против чего обращает свой гнев автор? Против обогащения языка? Естественно, что с развитием науки, с обогащением нашего представления о мире в язык приходят новые слова. И если они не обозначают конкретную вещь, это еще не значит, что без них можно обойтись. Автор зовет нас «назад в пещеры»? Трудно, конечно, в это поверить, но получается, что так. Вот, например, он обрушивается на слово «прогресс», называет его «словом-амёбой». А сам его употребляет здесь:
«Все производные светлые мифы Запада (о присущей ему свободе и демократии, о быстром прогрессе и равновесии его рыночной экономики, об «экологичности» западной культуры и т.д.)»
И здесь:
«Таким образом, несмотря на существенный технический прогресс, который имел место в отрасли за десять лет, превращение большого государственного концерна в конгломерат частных предприятий привело к падению главного показателя эффективности более чем в 4 раза!»
И здесь:
«Речь идет о вытекающем из закона стоимости утверждении, будто та формация прогрессивнее, которая обеспечивает более высокую производительность труда».
И еще во многих, многих местах. Зачем же пользоваться словом, которое представляет из себя «ячейки сети», зачем «запутывать наше представление о мире»?
Ну, конечно же, автор делает это не специально, просто в публицистическом пылу он обрушивается на ни в чем не повинные слова, забывая, что это всего лишь инструменты. И топор не виноват в том, что им раскалывают черепа, вместо того чтобы валить деревья.
Неправильное, неуместное толкование такого рода слов вызвано, в первую очередь, индивидуальностью восприятия их каждым человеком. Для одного – словосочетание «восстановление духовных ценностей» будет означать восстановление церквей, а для другого – переоборудование их под музеи. И каждый будет считать другого лжецом или глупцом, неверно трактующим элементарные понятия.
Можно понять Сергея Георгиевича, когда он говорит о размывании смысловой оболочки слова, об утрате первоначального смысла, но опять же стоит спросить: а когда было не так? Когда такого рода слова и понятия трактовались всеми однозначно, одинаково? И не говорит ли такая однозначность в толковании какого-то нового понятия только о том, что слово еще не «обкатали» на практике, что оно не успело приобрести необходимый шлейф положительного и отрицательного опыта?
Что такое слово «большевик» сразу после распада РСДРП? Да просто неуклюжее обозначение члена Российской социал-демократической рабочей партии, примкнувшего к большинству. Каким было отношение к этому слову? Да, в общем-то, более или менее нейтральное. Но посмотрите, как это слово наливалось смыслом, получало яркую эмоциональное окраску, когда прошло через революции, когда стало массовым. И сегодня, для кого-то «большевик» - идеал человека, для кого-то – кровавый убийца и святотатец. Но опять же, отношение к этому слову сегодня намного менее яркое, чем в 1917-18-ых годах.
Слова развиваются, растут, «затираются» от частого употребления, заменяются на другие, полностью меняют свой изначальный смысл. Это настолько всеобщий и естественный процесс, что придавать ему такое трагическое значение и объявлять его принадлежностью только новейшей истории – есть глубокое заблуждение. Достаточно взглянуть на диспуты античных философов, споривших о сути того или иного понятия (или взять, например, христианских теологов), чтобы это понять.
Массу примеров того, как слово меняет тот смысл, который в нем был заложен изначально, на другой, может привести любой филолог. Вот, например, слово «обязателен». В 19 веке оно употреблялось исключительно в смысле «любезен». «Граф был так обязателен» означало «Граф был так любезен». Потом же это слово стало употребляться в смысле «непременно». «Он обязательно набьет тебе морду». Уж явно любезностью тут и не пахнет. (К. Чуковский, «Современники», «Молодая Гвардия», М., 1963, глава «А. Кони», стр. 195.)
Ясно, что рабовладельцы-афиняне вкладывали в понятие «демократия» несколько другой смысл, чем мы. Точно так же, как и древние римляне в слово «республика». Так что же теперь, рвать на себе волосы из-за того, что произошла «десакрализация слова», что оно превратилось в «амёбу»?
Понятно, что автора ужасно раздражает штампованный, бюрократический язык большинства современных газет. Ну, так что ж, не всем дано на высоком уровне владеть литературным языком. Да и потом сам газетный, информационный формат предполагает «высушивание» языка, лишение его каких-либо личностных особенностей. И в этом есть своя «соль». Попробуйте создать информационное сообщение и постарайтесь при этом не высказать своего отношения. Волей-неволей у вас получится достаточно сухой текст, схожий со стандартной газетной заметкой. Другое дело, что большая часть буржуазных СМИ, даже когда старается внешне не обозначать своего мнения, все-таки проявляет свое классовое сознание, влияет на общественное мнение. Но это уже совсем другой вопрос, не имеющий к вопросу «гибели языка» никакого отношения.
Ну, еще немного поговорим о языке, чтобы окончательно прояснить некоторые моменты:
«Что же мы видим в ходе нынешней антисоветской революции в России? По каким признакам можем судить о ее пафосе? Уже вызрело и отложилось в общественной мысли явление, целый культурный проект наших демократов - насильно, через социальную инженерию задушить наш туземный язык и заполнить сознание, особенно молодежи, словами-амебами, словами без корней, разрушающими смысл речи. Эта программа настолько мощно и тупо проводится в жизнь, что даже нет необходимости ее иллюстрировать - все мы свидетели.
Когда русский человек слышит слова «биржевой делец» или «наемный убийца», они поднимают в его сознании целые пласты смыслов, он опирается на эти слова в своем отношении к обозначаемым ими явлениям. Но если ему сказать «брокер» или «киллер», он воспримет лишь очень скудный, лишенный чувства и не пробуждающий ассоциаций смысл. И этот смысл он воспримет пассивно, апатично[3]. Методичная и тщательная замена слов русского языка такими чуждыми нам словами-амебами - никакое не «засорение» или признак бескультурья. Это - необходимая часть манипуляции сознанием».
Опять в деле «теория заговора»: кучка гениев, осознающих силу языка и нарочно душащих нашу молодежь новыми словами. Причем словами «без корней». То есть иностранными словами, верно? Сергею Георгиевичу следовало бы хорошенько изучить происхождение многих «истиннорусских» слов, чтобы осознать тот факт, что они когда-то точно также были перенесены на русскую почву и вполне успешно прижились, образовав много других слов. Заимствование иностранных слов – древнейший, естественнейший процесс, что в нем страшного? Ну, пришло к нам слово «киллер». Так оно же короче, выразительнее, удобнее «наемного убийцы». Думаю, Сергей Георгиевич ничего не имеет против слова «снайпер». А оно ведь заменило когда-то словосочетание «меткий стрелок». И что? Что тут ужасного? Наоборот, появилось новое прилагательное «снайперский» и жаргонный глагол «снайперИть». Тут впору говорить только об обогащении языка, а не о его «разложении» или тем более гибели. Слово неудобное, ненужное в обиход не войдет. Как его не «пиарь», как специально не впихивай, а ничего не получится. Напротив, если слово действительно нужно, оно распространится с космической скоростью, даже никакого телевидения не понадобится.
Честно говоря, позиция Кара-Мурзы напоминает позицию Сологдина из романа Солженицина «В круге первом», который вместо «фанатик», говорил «одержимец», вместо «сфера» - «ошарие» и хоть и притворно, но ратовал за «очищение» русского языка от любых иностранных слов, за «Язык Предельной Ясности».
Или вот пример уже из области компьютерного жаргона. Можно сказать: «закрепить за клавишей определенное действие». Трудно? Неуклюже? Зато почти по-русски. А можно сказать забайндить (забиндить) (от английского глагола «to bind»). Коротко, ёмко и по существу. Или нужно было придумать новое слово, взяв за пример какое-нибудь «исконнорусское»?
Давайте тогда говорить вместо «турне» – «путешествие по круговому маршруту», а вместо «спринт» - «бег на короткую дистанцию». Язык не намозолим?
Сергею Георгиевичу, наверное, очень понравился бы язык индейцев из племени понка. Вместо того чтобы сказать «Человек убил зайца», они говорят, буквально следующее (дословный перевод): «Человек, он, один, живой, стоящий, убил намеренно, выпустив стрелу, зайца, его, одного, живого, сидящего». Таковы грамматические требования языка понка. Зато все «естественно», никакого «чужеродного влияния». (Ян Парандовский, «Алхимия слова, М., 1990, стр. 134).
Хотелось бы обратить внимание читателя на вот этот отрывок:
«Эта программа настолько мощно и тупо проводится в жизнь, что даже нет необходимости ее иллюстрировать - все мы свидетели».
Ну, разве не так называемая «манипуляция»? Дается ссылка на какой-то «факт», и к этому привязывается авторское толкование, причем очень и очень крепко. Тем самым автор избавляется от необходимости доказывать свое объяснение. Ну да, есть такие-то и такие-то признаки. Но почему вы их объясняете именно так? Почему «кем-то» проводится? С чего вы взяли, что за все этим стоит чья-то «злая воля»? Почему вы упорно не хотите видеть очевидную естественность этого процесса? Проблема распространения так называемой «голливудской культуры» беспокоит многих людей во многих странах мира, так что, везде там действуют американские «агенты влияния»? Может быть, мы сталкиваемся с закономерностью, вытекающей из экономической структуры общества, из ее общественно-политического устройства, в данном случае капитализма? Но, нет, нет, это нарочно, это заговор…
«Ищите женщину», - говорит старая пословица. В данном случае стоит ее перефразировать так: «Ищите выгоду». И тогда поймете, что снимать глупое, но насыщенное спецэффектами кино ЭКОНОМИЧЕСКИ ВЫГОДНЕЕ. Что сочинять глупые песни, «раскручивая» безголосых, но смазливых исполнителей ВЫГОДНО. И именно поэтому этим и занимаются, а не потому, что хотят НАРОЧНО разложить и угробить.
А выгодно это потому, что тот строй, при котором мы живем, основан на стремлении к извлечению максимальной ВЫГОДЫ буквально из всего и называется КАПИТАЛИЗМОМ. Отсюда надо копать, от базиса к надстройке, а не искать несуществующих черных кошек. А Охи и Ахи по поводу «нарочного» внедрения буржуазной массовой культуры абсолютно неуместны. Это все равно, что жить в болоте и поражаться обилию комаров. И подозревать, что их сюда запускает какой-то ненавидящий вас злодей.
Далее Сергей Георгиевич приводит пример с политкорректной сказкой, критику этого момента, за авторством GhostGuest, вы можете посмотреть вот здесь ( http://antisgkm.by.ru/manipul4.htm).
Краткое пособие по анализу мистической мглы
Глава «Мышление: его типы и оснащение» во многом интересна, на ней стоит остановиться подробнее. Автор утверждает в ней довольно спорные вещи:
«Напротив, логическое мышление прозрачно, и его структура прекрасно изучена.
Если речь идет о формальной логике, то – да, с автором можно согласиться. Но трудно согласиться с тем, что конструкции формальной логики ( вроде «А не равно Б, Б равно С, следовательно, А не равно С») исчерпывают все возможности логического мышления. А уж тем более там, где речь идет о спорных фактах, о человеческих чувствах и сложнейших общественных связях. Не так уж легко понять равно ли «А» «Б», или, может быть, их вообще нельзя сравнивать, и если равны, есть еще 10-20 важных факторов, каждый из которых может сыграть решающую роль. Логическое мышление в применении не к абстрактным конструкциям, а к реальной жизни, довольно-таки сложная штука. И неуместно говорить, что: На деле же болезнь опаснее: люди стали неспособны именно анализировать».
Впору задать вопрос: а когда они ВСЕ были способны к анализу? Если что-то утрачено, это вначале необходимо иметь, верно? И непонятен один момент: впоследствии Кара-Мурза будет утверждать, что неспособность к анализу - это «защитный механизм» от манипуляции:
«Легче все манипулировать сознанием человека, мышление которого отвечает четкому и строгому алгоритму. Если же оно петляет, следует необычной логике и приводит к парадоксальным выводам, подобрать к нему ключ трудно».
Так нужна способность к анализу или нет? Или нужно следовать «необычной логике» и делать «парадоксальные выводы»?
Далее Сергей Георгиевич приводит пример с судом над бывшим президентом ГДР Хоннекером, которого обвинили в гибели людей, застреленных при попытке пересечь берлинскую стену:
«В чем pазница между делом Хонеккеpа и делом Буша? На берлинской стене за сорок лет погибло 49 человек, а на Рио Гранде только за 80-е годы застрелены две тысячи мексиканцев а за сорок лет, наверное, все 10 тысяч). Структурно - разницы никакой, хотя жестокость президентов США просто несопоставима с суровостью руководства ГДР».
И вот, Кара-Мурза видит злостное нарушение «логических способностей» в том, что общественность восприняла как должное суд над Хонеккером, хотя он «виноват» менее, чем тот же Буш. Абстрагируясь от деталей дела, скажем: почему же нарушение логики? Перед общественностью разве так ставили вопрос: «Вот, глядите, Хонеккер, а вот Буш. Вот эти цифры, а вот эти». Нет, конечно. Речь шла об одном Хонеккере, поэтому никаких претензий к логике здесь нет. Если сделаны неправильные выводы, то они вызваны недостатком информации, а не нарушениями аналитических способностей.
И еще один момент. Сергей Георгиевич не заметил своей ошибки, которую он допустил в постановке вопроса. Абстрагируемся от самого Хоннекера и его правоты или неправоты. Просто по существу: убитые в ГДР пытались пересечь стену, разделившую ОДИН город ранее ЕДИНОЙ страны, искусственно и сравнительно НЕДАВНО разделенной (опять же мы не говорим плохо это или хорошо, воздержимся от оценок). Здесь разница между границей Мексика-США. И разница в восприятии этого факта общественностью.
Чтобы было понятнее, представьте, что Москва разделена на две половины, и вы не можете свободно попасть из одной половины в другую. И если на этой границе кого-то застрелят, думаю, это намного сильнее вас возмутит, чем факт убийства человека, пытавшегося пересечь границу с Турцией.
Эта попытка сравнения довольно грубая, но, во всяком случае, более приближенная к реальности, чем схема, предложенная Кара-Мурзой, предполагающая «злую волю» «манипуляторов». Если попытаться встать на точку зрения оппонентов, то всегда есть возможность для более глубокого понимания их позиции и, самое главное, – выявления настоящих мотивов их высказываний, а не приписывания им поголовной глупости и «марионеточности». Впрочем, мысль эта не нова, Сергей Георгиевич, наверняка, сталкивался с ней, читая те же «Тюремные тетради» Грамши:
Постигнуть и реалистично оценить позицию и доводы противника (а иногда им оказывается вся предшествующая мысль) как раз и означает освободиться от оков идеологии (в низменном смысле слепого идеологического фанатизма), то есть стать на «критическую» точку зрения, единственно плодотворную в научном исследовании.
Далее Сергей Георгиевич делает следующий вывод:
«Это можно считать опытным фактом: во время перестройки именно интеллигенция оказалась более всего подвержена искусственной шизофренизации, причем с большим отрывом от других социальных групп. Наиболее устойчивым было мышление крестьян.
И в качестве единственного доказательства приводится эпизод с МММ:
С помощью сделанной по классическим западным канонам рекламы большую выборку граждан - 7% москвичей - убедили снести свои деньги группе дельцов без всякой разумной надежды получить их обратно…
В основном это представители научно-технической интеллигенции в возрасте до 40 лет. Из них 67% служащие, 9% коммерсанты (тоже в основном бывшие интеллектуалы) и 6% - рабочие. Остальные - пенсионеры и безработные, которые в отношении к типу мышления распределяются в той же пропорции. Таким образом, соотношение интеллигентов и рабочих составляет 13:1».
Ну, во-первых, чтобы что-то потерять, нужно было что-то иметь. А значит, низкий процент рабочих объясняется в первую очередь отсутствием необходимых средств (не забывайте, что советские вклады уже сгорели, производство сворачивалось, зарплаты не выплачивались). И потом непонятно, каким образом служащие, коммерсанты и рабочие попали в состав «научно-технической интеллигенции» (причем именно до 40 лет). Видимо, это просто стилистическая ошибка.
Не стоит забывать еще и тот факт, что это данные только по Москве: в ней концентрация промышленных производств не так велика по сравнению с концентраций административных, научных и коммерческих структур. Для сравнения было бы неплохо предоставить данные по регионам, и не только по МММ, но и по другим аналогичным «пирамидам». Только тогда можно достаточно осторожно делать какие-то выводы и выдвигать гипотезы. Кстати, свое утверждение об устойчивости мышления крестьян автор вообще никак не доказывает (что, разве колхозники отстояли колхозы? подняли восстание?).
Главная мысль автора заключается вот в чем: чем развитее человек, чем более он полагается на логическое, рациональное мышление, тем менее он устойчив к «манипуляциям» (хотя в других местах, Кара-Мурза, напротив, апеллирует к логике и анализу). А защита заключается в том, чтобы полагаться на традиции и руководствоваться свойствами «русского ума». То бишь иметь в сознании «блоки», составленные из ветхозаветных изречений и старых русских пословиц-поговорок:
«Если вернуться к примеру с соблазном «МММ», то видно: включенные в поток рационального мышления блоки религиозного сознания при таком соблазне породили бы диалог с ветхозаветной заповедью: «есть хлеб свой в поте лица своего».
А какую роль сыграл бы в 1941-ом году «блок религиозного сознания» с изречением Христа «…не противься человеку злому, но кто ударит тебя по правой щеке, поверни к нему и другую» (Матфея 5:39)?
Или во времена крепостного права крестьянин должен был руководствоваться древнерусской пословицей «Чья земля – того и хлеб» и на основании принадлежности земли помещику ВЕСЬ хлеб отдавать ему? Пословиц, поговорок да цитат из Библии так много, что ими можно обосновать практически ЛЮБУЮ позицию.
Кстати, примеры того (за авторством Bekker’а), как разные русские пословицы и поговорки противоречат друг другу, можно найти здесь http://antisgkm.by.ru/manipul5.htm.
Прямо удивительно, до чего в некоторых случаях доходит наивность автора. Ясно, что в НЕКОТОРЫХ случаях приверженность старым традициям и стереотипам поведения может сыграть положительную роль. Но во множестве случаях она же может проявить себя и НЕГАТИВНО. Зачем возводить в общий принцип то, что СЛУЧАЙНО может оказаться полезным и так же СЛУЧАЙНО – плохим? Как можно призывать читателя к СЛЕПОЙ вере только потому, что разум порой подводит? Это все равно, что говорить близорукому человеку: «Закрой глаза и надейся ТОЛЬКО на слух: все равно ты плохо видишь».
Никак нельзя приветствовать скатывание автора в некий антирационализм, когда он в подтверждение своей позиции цитирует Ницше:
«Ницше, сравнивая типы ученых, говорит о влиянии на них «предыстории» - семьи, семейных занятий и профессиональных уклонов. Ученые, вышедшие из семьи протестантских священников и учителей, в своем мышлении не доходили до полного рационализма: «они основательно привыкли к тому, что им верят, - у их отцов это было «ремеслом»! Еврей, напротив, сообразно кругу занятий и прошлому своего народа как раз меньше всего привык к тому, чтобы ему верили: взгляните с этой точки зрения на еврейских ученых - они все возлагают большие надежды на логику, стало быть, на принуждение к согласию посредством доводов; они знают, что с нею они должны победить даже там, где против них налицо расовая и классовая ненависть, где им неохотно верят. Ведь нет ничего демократичнее логики: для нее все на одно лицо, и даже кривые носы она принимает за прямые».
Логика – это, оказывается, принуждение посредством доводов. Может быть, все-таки УБЕЖДЕНИЕ? Видимо, лучше говорить: «ВЕРЬТЕ МНЕ и все тут»! А несогласных ПРИНУЖДАТЬ «открыто декларируемым насилием»? Так это же фашизм в натуральном виде. Там тоже взывали не к разуму, а к «чувству», «здравому смыслу», «национальному сознанию» и «немецкому духу».
Вот и Кара-Мурза не удержался от соблазна окунуться в метафизический туман:
«Сегодня, наблюдая печальные плоды перестройки и реформы, мы обязаны с горечью признать, что интеллигенция России шаг за шагом пришла к тому, что отошла от «русского стиля мышления», во всяком случае в том, что касается политических и социальных проблем. Этот русский стиль был особым и заметным явлением в истории мировой культуры, и он как раз был всегда очень устойчив к манипуляции. Его особенностью было сочетание рационализма с включениями традиций и мистики. На это в разных вариациях указывали многие мыслители. А русский поэт Вяч. Иванов сказал в начале века:
Своеначальный жадный ум -
Как пламень, русский ум опасен;
Так он неудержим, так ясен,
Так весел он и так угрюм
Он здраво мыслит о земле
В мистической купаясь мгле».
Опять никаких доказательств… И ведь пишет-то не литературовед, не литературный критик, не поэт, а ученый… Говорит о «русском стиле мышления» и в качестве доказательства приводит стихотворение. В чем заключается этот самый стиль? Где примеры его успешного использования, чем он отличается от, например, «западного»? Ничего. «Он здраво мыслит о земле, в мистической купаясь мгле». Понимай, как хочешь (вернее, как поэтическую строку, как образ понять это вполне можно, но нельзя выдвигать это в качестве единственного аргумента и, основываясь на этом, выдвигать какие-то теории). Напомним другие слова Кара-Мурзы:
Поэтическая метафора, создающая в воображении красочный образ, оказывает на сознание чудодейственный эффект, надолго отшибая здравый смысл.
Кое-что о тонкостях европейской души
Стыдно сесть в чужие сани
Коренному русаку.
П. Вяземский
Далее Кара-Мурза разбирает метафоры и их роль в «манипуляции». Делает он это довольно сумбурно и не всегда доказательно:
«Похоже, что Запад в его социальных учениях усвоил традицию метафорического мышления больше, чем Россия. А от Запада - и питавшаяся его разработками наша либеральная интеллигенция. Это проявлялось во все критические моменты. Возможно, это произошло в силу дуализма западного мышления, его склонности во всем видеть столкновение противоположностей, что придает метафоре мощность и четкость: «Мир хижинам, война дворцам!» или «Движение - все, цель - ничто!». Душой европейцы, наши троцкисты явно побивали своими метафорами Сталина, который больше напирал на русские пословицы. «Из ста лодок не построить одного парохода!» - вот поэтическое отрицание индустриализации нашей крестьянской страны. На интеллигенцию действовало».
Может быть, стоит привести несколько русских народных пословиц, построенных на том же принципе? Например, «Тише едешь – дальше будешь». Противоречие и парадоксальность разве не налицо? Или «Спишь, спишь и отдохнуть некогда»? Или «Не было бы счастья, да несчастье помогло»? Кстати, а «душой европейцы» - это что за перл?
Как мы видим, автор против использования таких доводов как «поэтическое отрицание». Но сам, в предыдущей главе, вполне себе успешно использовал точно такие же ивановские метафоры:
Он здраво мыслит о земле
В мистической купаясь мгле.
Ну что за двойные стандарты и «умение» не замечать бревна в своем собственном глазу? Может, привести еще массу примеров, когда автор активно использует поэтические метафоры, часто в качестве ЕДИНСТВЕННОГО довода. И в этом его принципиальное отличие от деятельности внутрипартийной оппозиции 20-ых (и не надо всех их записывать в «троцкисты», там было много разных течений), которые выдвигали и экономическое обоснование своих доводов. Самое смешное, но Кара-Мурза, видимо, не знает, что за индустриализацию и коллективизацию в 20-ые годы выступала именно внутрипартийная оппозиция.
И что метафора «Из ста лодок не построить одного парохода!» как раз таки является призывом к КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ, она отрицает возможность построить социализм в стране, разбитой на несколько миллионов отдельных крестьянских хозяйств. Этот лозунг призывал к ОБЪЕДИНЕНИЮ, к индустриализации, в противовес политике ориентации на «крепкого хозяина», которой в тот момент придерживались Сталин и Бухарин. Как мы видим, дело не только в самой метафоре, но и в человеке, который ее неправильно воспринимает, вырывает из исторического контекста и в таком виде преподносит читателям.
А наш автор опять драматизирует ситуацию. Да, метафора часто упрощает суть вопроса, но на то она и метафора. Проблема и в том человеке, который воспринимает ее за окончательную и бесповоротную истину. Ну, кто виноват, что дикарь микроскопом забивает гвозди? Создатель микроскопа?
Не стоит забывать, что метафоры бывают разные, более или менее точные, искренние или созданные с чисто прагматической целью (например, рекламные), сильные и слабые. И сгребать все в одну кучу, по меньшей мере, несерьезно.
Да и сам автор любит прибегать к тем или образным сравнениям, в чем мы позже убедимся (чего стоит один сифилитик с флагом USA на майке и ножом в зубах, который мне снился три ночи подряд, после чтения «Манипуляции»).
Глава «Стереотипы» – пример того, что автор намного лучше справляется со своей задачей, когда не пытается «делать открытия» на пустом месте. Приведены, действительно, яркие и интересные примеры «манипуляции» именно как технологии.
Разве что можно прокомментировать некоторые чересчур категоричные утверждения автора:
«В «демократическом» западном обществе политики создаются и действуют независимо от интересов и даже настроений основной массы избирателей».
Совсем не учитывать интересы избирателей западный политик не может. А уж тем более действовать НЕЗАВИСИМО от настроений. В своей деятельности западные политики очень тщательно следят за общественным мнением, результатами социологических опросов и порой, скомпрометировав себя, вынуждены подать в отставку. Не надо уж совсем демонизировать западную демократию. Эта политическая система, конечно, несовершенна, но достаточно устойчива и сильна, несмотря на все ее недостатки.
Холодильники против фашизма
«Всегда должно вызывать подозрение, если взывающий к нам политик или деятель СМИ настойчиво обращается к нашим стереотипам, будит наше чувство какой-то общности, подчеркивая наше отличие от «них» - других».
С.Г. Кара-Мурза, «Манипуляция сознанием»

Что особенно интересно, так это то, с какой легкостью автор «выявляет» причины того или иного масштабного исторического явления:
«В конечном счете, фашизм - результат параноидального, невыносимого страха западного человека».
Почему именно немецкого или итальянского западного человека? Почему не американца или англичанина? Зачем так смело подменять экономическое и классовое обоснование громкими фразами? Параграф, посвященный страху, весьма интересен, но слишком уж небрежно автор относится к своим словам, слишком поспешен в своих выводах и суждениях, слишком многое принимает на веру.
Общий вывод, к которому ведет Сергей Георгиевич: «западное общество» пропитано «страхом», вызванным «атомизацией» общества, разделению его на отдельных индивидуумов. В то время как общество «традиционное», например феодальное, – к этому вполне устойчиво:
«Утрата страха перед внешней природой породила исторически новую форму страха перед природой внутренней (Просвещение - эпоха, которая «страдала от омрачения души»). Никакой социальный слой в истории так не жаловался на неблагополучие своего душевного состояния, как буржуазия эпохи Просвещения. Буржуазное общество стало первым обществом, перенесшим принуждение во внутреннюю сферу - посредством создания внутреннего страха. Будучи оборотной стороной «буржуазной добродетели», этот страх стал одним из главных элементов консолидации гражданского общества. Выражением его стали чувство вины, угрызения совести, подавленная сексуальность (перенесенная в мир подсознания, фантазий и извращений)».
На этом моменте остановимся подробнее. Да, человек, отбросивший костыли религии, чувствует себя весьма и весьма неуютно (на первых порах). Естественно, что, взобравшись на головокружительную высоту, вы вначале будете испытывать страх. Но со временем это чувство ПРИТУПИТСЯ, станет менее острым. Человек, бездумно верящий, превращается в человека хоть еще и слабо, но ЗНАЮЩЕГО. Да, такой процесс не будет проходить гладко и спокойно. Если следовать авторской логике до конца, то всех счастливее веселый дурачок, который скачет под шатающейся скалой. Он не замечает опасности и очень от этого счастлив. До своей скорой смерти. Зачем демонизировать страх, забывая о том, что это ПОЛЕЗНЕЙШЕЕ свойство человека, выработанное в процессе эволюции, без которого невозможно существование самого человека как вида. Например, страх педофила перед наказанием очень даже полезен для общества, как бы он не мучился от своих подавленных нереализованных желаний. Проблема страха слишком сложна и объемна, чтобы рассматривать ее в одном-двух параграфах и делать поспешные выводы.
Непонятно, разве «чувство вины, угрызения совести, подавленная сексуальность» не свойственны так называемому «традиционному обществу»? Разве они не являются принадлежностью практически любого человеческого общества? Разве в подавлении человеческой сексуальности и внедрении «чувства вины» не сыграла свою громадную роль церковь, в том числе и средневековая? Зачем все это вменять в вину исключительно капитализму?
Кара-Мурза приводит в пример радиопостановку по роману Уэллса «Война миров», вызвавшую панику среди слушателей (кстати, исследования Дэвида Миллера (1985), Виллема Симса Бэйнбриджа (1987) и других социологов показали, что масштабы паники сильно преувеличены, скорее превалировали беспокойные настроения, но без попыток предпринять какие-то активные действия). Ну, сегодня же она ее не вызовет. Значит, уже притупилась сила воздействия радио, разве нет? Да, капиталистическое общество и теперь подвержено массовым страхам, взять, например, проблему терроризма. Но разве это не говорит и о том, что возросло и понимание ценности (хотя бы и номинальной) отдельно взятой человеческой жизни? И за этим явлением, конечно, достаточно смешным с рациональной точки зрения, надо уметь увидеть и важный шаг, сделанный человечеством.
Кстати, а разве в эпоху господства церкви не возникали массовые истерии именно на религиозной почве? Все эти стигматы, кошачье мяуканье монашек, ожидание конца света (из-за «круглой даты» или кометы) и т.д. Да и в России немало было наломано дров на этой почве, вспомните массовые самосожжения староверов, «предсказания» появления Антихриста и пр.
А вот еще интересное, но спорное замечание автора:
«Для нас интересен вывод книги: вся история систем массовой коммуникации в СССР и социалистических странах не имеет ни одного прецедента, хоть отдаленно напоминающего эти случаи. И дело не только в том, что политика радио не была манипуляционной - не было манипулируемым само массовое сознание. Паники не удалось бы создать, даже если бы радио этого захотело. Сфера чувств советского человека не была для этого подготовлена всеми историческими культурными условиями».
Не совсем верно. Да, возможно, что в области возникновения массовых истерий СССР и вправду «отставал» от Запада (хотя перед тем, как это утверждать, необходимо провести хоть какой-нибудь сравнительный анализ). Но, опять же, смотря какой период мы рассматриваем. Все-таки ошибкой будет все валить в одну кучу и делать неверные обобщения. Например, сталинский период как раз таки характерен случаями массовых страхов и истерий («процессы вредителей», шпиономания, страх перед арестом и пр.). И в создании этого страха немалую роль играли именно СМИ.
Особенно интересным является следующий отрывок:
«Паники не удалось бы создать, даже если бы радио этого захотело».
Но ведь сам Кара-Мурза утверждает, что именно с помощью СМИ удалось «раскачать» СССР, «расщепить сознание» и провести свои «манипуляции». И как можно забывать о повышенном доверии жителей СССР к СМИ, которое сыграло свою роковую роль в конце 80-ых? Вспомните хотя бы массовые сеансы истерии, которые закатывал на всю страну Кашпировский. Так что Кара-Мурза в этом не прав: когда «захотели», добились нужного результата еще быстрее, чем на Западе. Во многом это вызвано было «непуганностью», неопытностью, доверчивостью советского зрителя, отсутствием необходимого иммунитета к информационному воздействию.
Дальнейший текст, кстати, представляет особый интерес:
«Сегодня, когда рассекречены многие документы холодной войны, мы с изумлением обнаруживаем, что за многими действиями наших противников, которые выглядели как фанфаронство или цинизм, стоял самый настоящий, искренний, нам совершенно непонятный страх».
А вот этот пример не убеждает самого Сергея Георгиевича в том, что опасно и неправильно зачислять всех оппонентов в разряд «манипуляторов»? Ведь основная масса не ЛИЦЕМЕРИТ, а действует ИСКРЕННЕ. В этом суть, а значит термин «манипуляция» уже теряет часть своего зловещего смысла.
Хотелось бы привести два отрывка, которые хотя находятся рядом, довольно сильно противоречат друг другу. Вот это:
«При том, что, как показывают опубликованные в последние годы документы, командование вооруженных сил США конфиденциально признавало, что никакой военной угрозы от СССР не исходило».
И вот это:
«Два года назад, например, официальные лица США признались, что в 50-е годы на территории нейтральной Австрии без согласования с ее правительством было создано более полусотни тайных складов оружия и боеприпасов. Командование армии США решило, что Советы вот-вот оккупируют Европу, и романтически подготовило базу для партизанской войны (начитались мемуаров батьки Ковпака)».
Автора подводит его желание непременно сделать какой-нибудь вывод, пусть поспешный, пусть неверный, но сделать, обозначить свою позицию. И при этом приводить какой-то «факт» не как что-то отдельное от авторской позиции и требующее проверки, а как устоявшуюся деталь своего мировоззрения. Поэтому довольно часто автор начинает вот так вот противоречить самому себе и не замечает этого.
Ведь факты тоже надо тщательно анализировать и проверять. Пример:
«История массового спроса на холодильники в США тем более красноречива, что экономическими расчетами и здравым смыслом этот спрос не подкреплялся. В США не было перебоев с продуктами питания.
Согласно анализу специалистов, стоимость холодильника, потребляемой энергии и тех продуктов, которые залеживались в холодильниках и выбрасывались на помойку, была такова, что с прагматической точки зрения покупка холодильника была абсолютно бессмысленной».
Здесь стоит отметить то, что продукты гораздо быстрее залеживаются и выбрасываются именно при отсутствии холодильника. И к тому же главным плюсом холодильника является именно возможность запастись скоропортящимися продуктами и не ходить каждый день в магазин. А еще можно готовить «впрок», сразу много (храня избыток в холодильнике), тратя меньше времени на приготовление пищи. И к тому же не обременять себя расчетам при готовке – как сделать ровно столько, сколько съешь, чтобы потом не выбрасывать несъеденное. А холодное пиво или лед для шампанского?
При чем тут страх перед холодной войной – непонятно. И в СССР покупали холодильники, ну и что? Вместо того, чтобы воспользоваться им же рекламируемым «здравым смыслом» и проверить «анализ специалистов», автор хватается за парадоксальный и яркий «факт» и преподносит его читателю. Что, конечно же, не есть хорошо.
А дальше начинается та же самая авторская песня об «особой роли» России, об особом мышлении, об отсутствии у русских страха перед смертью. Доказательства уже вполне знакомые: пара пословиц-поговорок и мнения Бердяева, Федорова и Розанова. Все, «истина» установлена. То, что страх перед смертью является составной частью психики практически любой человеческой личности, вне зависимости от типа культуры, не играет роли. Танки грязи не боятся. А о Западе вообще одна цитата:
«Й.Хейзинга в главе о европейском восприятии смерти в позднее Средневековье подчеркивает, что в нем совершенно отсутствуют лирические мотивы и теплые нотки - лишь высокий и чистый ужас».
Это совершенно несерьезно. Проблема огромная, одному только изучению этого вопроса надо посвятить массу времени и сил. Необходимо быть превосходным знатоком и русской, и, так называемой, «западной» культуры, привести множество фактов, проанализировать народное творчество и т.д. И только тогда можно делать ОСТОРОЖНЫЙ вывод о преимущественности чего-то в какой-то культуре (хотя и в таком случае делать какие-то ПОЛИТИЧЕСКИЕ выводы из этого ПРЕСТУПНО). Нельзя так несерьезно, походя, выступать с такими заявлениями. Объять необъятное. Вот сейчас, сходу, никуда не заглядывая, можно привести еще большее количество пословиц-поговорок, сказок, отрывков из художественных произведений, которые будут говорить совершенно об обратном. И это тоже ничего не будет доказывать. Чтобы не быть голословным, ну вспомните хотя бы рассуждения о смерти героев Достоевского (Свидригайлов о «бане с пауками»), вспомните Леонида Андреева с его «умением» бояться смерти, Гоголя, страх перед возможностью заражения у Маяковского и т.д. «Не до жиру – быть бы живу», «Утопающий и за соломинку хватается».
И при этом вспомните западное средневековое же рыцарство, трубадуров с их романтизацией смерти, подвига. А уж если фашизм являлся «крайним выражением параноидального страха», откуда же культ смерти эсэсовцев, о которых сам автор говорит ранее, как о «нечеловечески храброй армии» (что, кстати, опять-таки ничем не доказывает)?
Если Сергей Георгиевич хотел польстить русским, приписав им отсутствие страха смерти – то это весьма сомнительный комплимент. Доблесть заключает не в отсутствии страха как факта (так храбр может быть умалишенный), а именно в его ПРЕОДОЛЕНИИ. И нет ничего постыдного для человека в том, что он боится смерти, это как раз таки нормально. Важно, чтобы этот страх не подавил человека КАК ЛИЧНОСТЬ, не заставил его отказаться от своих принципов, чтобы в нужный момент он СМОГ пожертвовать жизнью, НЕСМОТРЯ на страх.
Какими бывают террористы?
Этот параграф, несомненно, является довольно интересным. Только все-таки, рассматривая проблему терроризма, следовало бы подчеркнуть для читателя отличие современного терроризма от индивидуального террора. Абсолютно неправильным является, когда в одну кучу смешиваются фанатики, взрывающие массу ни в чем не повинных людей, и деятели из, например, почти современной РАФ, устраняющие конкретные политические фигуры (часто бывших фашистов, занявших высокие посты в ФРГ), которым они выдвигали соответствующие обвинения (хотя иногда они убивали случайных американских солдат и полицейских). Можно было бы сделать краткий экскурс в историю русского терроризма, в частности «Народной воли».
Пользуясь теорией вероятности, Кара-Мурза убедительно доказывает, что риск погибнуть от рук террористов намного ниже, нежели риск погибнуть при автокатастрофе. Но потом делает не совсем верный вывод:
«Почему же мы не боимся ездить на машине, но боимся террористов? Прежде всего потому, что сильные мира сего не заинтересованы в том, чтобы мы боялись автомобиля. Поэтому их телевидение не показывает нам с утра до ночи изуродованные трупы жертв автокатастроф».
Да, есть такой момент переключения социального напряжения на страх перед терроризмом. Но не только он имеет значение, дело глубже. В автокатастрофе человек часто погибает по СВОЕЙ вине. Или он неаккуратно водит машину, или перешел дорогу в неположенном месте, или еще как-то нарушил правила. В любом случае он ПОГИБАЕТ. Его не УБИВАЮТ НАРОЧНО. А ведь это очень важно. Представьте, что вас высадили в тайге, до ближайшего жилья – сотни километров. Думаю, вы не так уж сильно испугаетесь перспективы погибнуть от голода, холода или от жажды. Но представьте, что где-то по этому лесу бродит голодный зверь или кровожадный маньяк и вы об этом узнали. Пусть даже шансы встретить его будут невелики, меньше, чем вероятность погибнуть от неумения выживать в тайге, но страх-то будет намного больше. Человек меньше боится смерти от собственной неосторожности, неловкости и пр., чем угрозы гибели от прямого, направленного на него насилия.
Терроризм создает ужас именно возможностью НАСИЛЬСТВЕННОЙ смерти, НЕЗАВИСИМОЙ от ваших действий. Вас могут взорвать в доме, в метро, на рынке, на работе. Риск автомобильной катастрофы вы можете, в принципе, свести к минимуму. А риск теракта? Практически – нет.
То же самое со страхом авиаперелетов. Хотя самолёт безопаснее автомобиля, но люди его боятся намного больше. И в этом виноваты не только СМИ. Опять же налицо НЕВОЗМОЖНОСТЬ предотвратить опасность, невозможность «в случае чего» что-то сделать, чтобы спастись. И сознание почти 100 % вероятности гибели при катастрофе на большой высоте.
Кстати, автокатастрофы довольно часто показывают вместе с жертвами по телевидению, чаще, чем, например, авиакатастрофы и теракты. Но меньше масштаб, меньше интерес, событие рядовое, из разряда «со мной такое не случится». А теракты часто становятся «темой недели» просто потому, что это крупное, «жареное» событие, это вызов и обращение сразу ко ВСЕМУ обществу. СМИ, например, не меньше времени посвящают крупным авиакатастрофам, ну и что? Это сделано, потому что «сильные мира сего заинтересованы» в том, чтобы мы боялись самолетов?
Думаю, стоит прокомментировать еще один отрывок:
«Уже газеты в прошлом веке были абсолютно необходимы для терроризма, но крови приходилось лить много - газеты не передают вида крови. По данным некоторых историков, до 1917 г. террористы в России убили около 17 тыс. человек (наверное, преувеличивают, но в любом случае счет шел на тысячи). Эффект был, но намного меньше, чем сегодня от сотен жертв».
Опять автор не отделяет современных «массовых» террористов от тех же «народовольцев» или эсеров, а разница на деле огромна. Если первые атакуют само общество, то вторые атаковали ненавидимых представителей власти. Если первые выступают против народа (чаще всего по национальным или религиозным признакам), то вторые выступают в роли «народных мстителей». И тот и другой виды терроризма одинаково тупиковы, но адепты «индивидуального террора» вызывают восхищение своим героизмом (хотя часто и бессмысленным), тогда как современные «массовые» террористы могут вызвать только отвращение своей подлостью и фанатизмом.
Тем более дело не в том, что «газеты не передают вида крови». Какие к черту газеты, если в эпоху действия народовольцев свыше 80 процентов населения страны было просто безграмотно. И индивидуальный террор был призван вызвать страх у представителей власти и заставить их пойти на какие-то уступки (причем, как правило, не достигал своей цели, ибо часто реакция была обратной – ужесточение режима, уменьшение политических свобод). Он не ставил своей целью запугать народные массы, наоборот, он призывал к борьбе. Хотя массы часто и знать не знали о героях-одиночках, они существовали как бы в параллельных мирах.
Но стоит отметить, что телевидение, охватившее своей деятельностью массы населения, несомненно, сыграло свою роль в распространении страха перед терроризмом. Но с другой стороны, если происходит такое экстраординарное событие, нельзя же о нем совсем молчать, верно? Любовь к «жареному» - это проблема практически всех буржуазных СМИ, так что не все тут объясняется исключительно «специальным заказом». Это их деньги, их доход, репортажи о терактах повышают рейтинги и приносят ВЫГОДУ.
Автор пишет:
«Страны Запада культивируют у себя терроризм в контролируемых масштабах».
Это недоказанное утверждение. Буржуазные власти могут подогревать страх перед терроризмом, использовать его в роли средства для укрепления своей политической власти. Но СПЕЦИАЛЬНОЕ проведение терактов в своей стране – это весьма сомнительная версия, которая сильно попахивает «теорией заговора». Чаще всего теракт подрывает доверие избирателей к правительству, в стране поднимается волна возмущения, на власти и спецслужбы сыпется поток обвинений в бездействии и неумелости. Так что «поддержка терроризма» в своей стране – мероприятие с весьма сомнительными перспективами. Существует вероятность того, что спецслужбы могут создать террористическую группу для того, чтобы немедленно ее «раскрыть» и заработать на этом очки. Но такие случаи не имеют отношения к теме нашего разговора, тем более что они относятся более к области догадок, нежели фактов.
Структура современной западной власти достаточно сложна, и непонятно, как автор представляет себе «культивирование терроризма»? Сколько людей должно быть задействовано в этом? Как соблюсти строжайшую конспирацию? Откуда такие организованные и сплоченные группы, действующие в масштабах целой страны? Какие-то экстремистские действия, которые предпринимаются властями, как правило, шиты белыми нитками и выполнены крайне бездарно, как, например, «самоубийство» руководителей РАФ в тюремной камере (даже церковь отказалась признать их самоубийцами). Или возьмем фашистскую провокацию с поджогом рейхстага: разве за этим видна гениальная организация? Нет, только бездарность и глупость, которую можно использовать в сиюминутных целях, но историю ими не обманешь. Так же, как не обманешь ее кустарными фальшивками, вроде «Велесовой книги» или сталинскими «процессами вредителей». Крупных ученых или гениев организаторов, эдаких профессоров Мориарти, которые могли бы принять участие в обмане, в провокации, в создании фальшивки и сделать это «профессионально», как правило, не находится.
А вот еще интересное противоречие: автор утверждает, что западное общество является АТОМИЗИРОВАННЫМ. Обществом, где индивиды отделены друг от друга, где они ощущают себя не частью целого, а одинокими «перед миром и Богом». Тогда вот какой вопрос: как в таком обществе могут возникать спаянные, крепкие группы заговорщиков-манипуляторов, которые втайне от всего мира, целенаправленно управляют политикой государств, общественным мнением, с легкостью устраивают теракты в своей стране, да так, что никто об этом не ведает. Ну, как? Или именно ОНИ не атомизированы, не разобщены? Но почему? Вот видите, сколько вопросов возникает, если немного подумать…
Далее автор достаточно справедливо, хотя и не совсем последовательно, разбирает причины возникновения чеченского терроризма. Порадовал отрывок:
«Говорили, что Боровой перезванивался с Дудаевым, а Березовский перезванивался с Удуговым. Может, так, может, не так. Главное, что сама эта возможность никому не кажется странной. У этих людей - не как личностей, а как социальной группы - есть общие интересы. Но вызвало бы всеобщее удивление сообщение, будто Удугов тайком перезванивается с В.А.Купцовым или голодающими учителями. Ибо Купцов и учителя не занимаются продажей нефти и не имеют банки, через которые можно пропускать сомнительные деньги».
Жаль, что автор часто в других местах этой книги противоречит себе и начинает говорить совсем другое. И слишком боится термина «класс». Вводит ненужные обозначения вроде «социальной группы». Зачем? Непонятно…
Физики против лириков
В главе «Воображение, внимание, память» автор говорит об эмоциональных образах, как о средствах для «манипуляции». С Сергеем Георгиевичем можно согласиться, но не стоит забывать о том, что влияние на чувства является инструментом, которым он и сам пользуется довольно часто. Инструментом, который является излюбленным оружием писателей, поэтов, публицистов. Часто важно донести до читателя, зрителя эмоциональное содержание того или иного события. В зависимости от целей и искренности так называемого «манипулятора», может быть одинаково безнравственным коснуться только сухой, фактической стороны события, так и ограничиться исключительно эмоциональной стороной вопроса. Проблема заключается в балансе того и другого в том потоке информации, которая поступает к «конечному потребителю».
Вот, например, сам автор пишет ранее:
«Помню, задолго до реформы начались разговоры о желательности безработицы, но в этих разговорах считалось просто дурным тоном рассмотреть вопрос в этической плоскости, поразмышлять о страданиях людей, которых безработица коснется. Нет, дебаты были исключительно «рациональными»[4]. Акцию по манипуляции сознанием в связи с безработицей мы отдельно рассмотрим ниже».
А в этой главе, он указывает:
«Сам этот комментарий преступен, но важнее признание: идеологи знают силу воздействия телевизионной стряпни и даже пытаются с ее помощью разжигать эмоции членов Совета Федерации. Ведь о преступлениях бандитов депутатам и так хорошо известно, но после показа ленты они, как предполагалось, могли бы принять какое-то фатальное решение не на основе зрелого рассуждения, а под влиянием нахлынувших чувств. Вот как действуют провокаторы».
Здесь у автора наблюдается «раздвоение». Когда он критикует исключительно «рациональный подход», он обрушивается на него со всей силой его убеждения, не рассматривая вопрос диалектически, с разных сторон. Когда он пишет, напротив, о подходе «эмоциональном», он также громит и его, забывая рассмотреть проблему в целом, выделить ключевые моменты, абстрагироваться от своего неприятия современных СМИ.
Любой человек, желающий оказать воздействие на других людей, будет апеллировать и к разуму, и к чувствам (а может, или к тому или к другому). Проблема заключается в балансе, в правомочности применения того или иного подхода по отношению именно к данной проблеме. Если мы пишем экономический, исторический или любой другой научный труд, и эмоции у нас не дополняют рациональные рассуждения, а ПОДМЕНЯЮТ их (кррровавый палач Сталин!) – то это, конечно же, должно вызывать определенные подозрения в компетентности автора. Точно также рациональные рассуждение в публицистическом памфлете, ЗАМЕНЯЮЩИЕ апелляцию к чувствам, снизят силу его воздействия на читателя или могут быть откровенно людоедскими по сути.
В такой тонкой области, как принятие решения исходя из морально-этических норм, использование исключительно рационального подхода может вызвать катастрофические последствия. Чаще всего это вызвано узостью самой трактовки этого подхода, примитивностью его использования, рассмотрения только двух-трех аспектов проблемы, там, где речь идет о сложнейшей системе взаимодействия десятков и даже сотен факторов.
Так, например, стоит ли выносить с поля боя единственного раненого солдата, если ради этой сомнительной операции придется рискнуть жизнью десятков солдат? Если подходить к проблеме строго математически, узкорационально, то ответ будет «нет». Но если учесть то влияние, какое окажет этот случай на моральное состояние бойцов, понявших, что и их также могут бросить умирать, если учесть распространение этого влияния и среди гражданского населения и еще многие-многие другие факторы, то решение, скорее всего, будет положительным (впрочем, слишком многое зависит от обстоятельств конкретной ситуации).
И «очевидные» недостатки рационального подхода, таким образом, оказываются часто вызвано неумелым (или преступным) его использованием. Точно также неумело или преступно может использоваться апелляция к чувствам.
Сама тема соотношения «рационального» и «эмоционального» в мышлении человека весьма интересна, обширна и в рамки данной критической статьи совсем не помещается. К сожалению, не удалось рассмотреть ее под «правильным углом» и Кара-Мурзе.
Подводя итоги, нужно отметить, что «прописать» механизмы восприятия той или иной информации, рассказать, как отделить «зерна он плевел» - полностью невозможно. Можно лишь попытаться наметить пути, помочь человеку овладеть терминологией, провести классификацию, рассмотреть на нескольких примерах суть проблемы, а уже делать шаги и принимать решения он должен самостоятельно.
Важным моментом является то, что не стоит видеть негатив в самом факте рациональной или эмоциональной аргументации. Надо помнить, что это всего лишь инструмент, и все зависит от того, КАК им пользуются и с КАКИМИ целями. Тогда не будет возникать ощущения всеобщей «манипуляции» и засилья «манипуляторов».
Последующие рассуждения автора посвящены маскам, которые надевают на себя политические деятели. Опять же он связывает это явление, которое свойственно, впрочем, каждому человеку, исключительно с «манипуляцией». И, видимо, считает это принадлежностью только новейшей истории (во всяком случае, возникает такое ощущение). Но не стоит забывать, что хотя маски современных политических деятелей – отвратительное, на первый взгляд, явление, но они несут на себе и положительный заряд.
Здесь ситуация точно такая же, как с «честной» тиранией и «лживой» демократией». Властитель уже вынужден носить «маску», он уже не может в открытую демонстрировать свою натуру (как какой-нибудь Нерон). Как человек формирует «маску», которую он носит, так и «маска» в чем-то оказывает влияние на фигуру, которая ее выбрала. «Маска» начинает ограничивать возможность тех или иных действий, иначе общественная фигура утрачивает часть своего политического капитала. Например, политик, всегда позиционирующий себя как противника насилия, сам прибегший к насилию, уже отталкивает от себя часть общества. Естественно, что этому будет найдено «оправдание», что подконтрольные и симпатизирующие ему СМИ постараются преподнести все в «лучшем виде», но та часть общества, которая обладает лучшими аналитическими способностями, лучшей «памятью» и настроена непримиримо по отношению к такой двуличности, уже отшатнется от этого политика и начнет распространять свое отношение к нему на другие слои общества.
А та смена масок, которую мы наблюдаем, всегда чревата утратой политического доверия. Лучше всего это проявляется в современном, практически всеобщем недоверии к власти в среде части интеллигенции, которая является «запалом» для разжигания недовольства в обществе. Более того, нет никакого доверия к «маскам» и в среде самих носителей власти, практически на всех ее уровнях. А это уже значит довольно много. Хуже, когда в «маску» верят искренне, несмотря на то, что за ней скрывается явное ничтожество (а так часто бывает именно при «честной тирании»).
И слова автора:
«Наше сознание не может освободиться, пока мы не сбросим наваждение этого театра. Пока наш рассудок не поставит под контроль воображение, которое рисует нам скрывающийся за маской образ могучей и вездесущей власти. За масками - алчные, но испуганные посредственности».
Относятся к практически всем историческим эпохам (за небольшим исключением), а не только к современности.
Весь мир театр?
«Особенностью политической жизни конца ХХ века стало освоение политиками и даже учеными уголовного мышления в его крайнем выражении «беспредела» - мышления с полным нарушением и смешением всех норм. Всего за несколько последних лет мы видели заговоры и интриги немыслимой конфигурации, многослойные и «отрицающие» друг друга».
А когда, по мнению автора, было иначе? Если поглубже, вникнуть в политическую жизнь античных государств, например Афин, противостояния этого полиса со Спартой, то перед нами предстанет точно такой же клубок «заговоров и интриг немыслимой конфигурации, многослойных и «отрицающих» друг друга». Попробуйте разобраться в биографии одного Алкивиада, который умудрялся со всей своей энергией, талантом и честолюбием, участвовать в войне (на первых ролях!), как на стороне Афин, так и на стороне Спарты, успевая при этом еще и снискать расположение персов.
«Все это вместе означало переход в новую эру - постмодерн, с совершенно новыми, непривычными нам этическими и эстетическими нормами. Что это означает в политической тактике? Прежде всего, постоянные разрывы непрерывности. Действия с огромным «перебором», которых никак не ожидаешь. Человек не может воспринимать их как реальность и потому не может на них действенно реагировать - он парализован. Так, отброшен принцип соизмеримости «наказания и преступления». Пример - чудовищные бомбардировки Ирака, вовсе не нужные для освобождения Кувейта (не говоря уж о ракетном ударе по Багдаду в 1993 г.). Аналогичным актом был танковый расстрел Дома Советов. Ведь никто тогда и подумать не мог, что устроят такую бойню в Москве. Следом - разрушение в 1995 г. Грозного, с военной точки зрения бессмысленное. Затем - бомбежки Югославии».
Интересно, а «Варфоломеевская ночь» не была действием «с огромным перебором»? А массовое уничтожение китайцами джунгар, когда за какие-то недели были уничтожены миллионы людей, фактически целый народ? А как насчет костров инквизиции? А публичные казни, которые еще сравнительно недавно (200-300 лет назад) проводились в центре Москвы? А жесточайшие подавления крестьянских бунтов практически всеми правительствами, во все эпохи? Если верить автору, то приходится признать что «эпоха постмодерна» началась эдак, за 10 тыс. лет до нашей эры, а может и того ранее.
«Другое дело, что современный человек часто воспринимает все это значительно болезненнее, у него сформировалось преимущественное представление о безопасности окружающей среды, о невозможности ТАКОЙ жестокости в ЕГО мире. В какой-нибудь африканской стране, в которой уже десятки лет идет гражданская война, жестокость прочно входит в обиход и мало кого шокирует. Человек же «цивилизованных стран» бывает потрясен, когда на его глазах полицейские избивают дубинками студента. Он называет это нечеловеческой жестокостью (и это совсем неплохо. Только не надо забывать про то, что в других местах земного шара происходят вещи намного более страшные.).
Бомбардировки Югославии произвели большое впечатление на нас именно потому, что мы подвластны ложному чувству безопасности («наш общий уютный европейский дом»). Ну, конечно, сыграл свою роль сам факт агрессии США. А вот если внимательно обратить внимание на такую «незаметную вещь», как африканские гражданские войны, то выяснятся по-настоящему страшные вещи. Согласно докладу ООН The Millennium Development Goals Report 2005, в африканских войнах только в 1994-2003 годах погибли 9 млн. 210 тыс. человек.
Конечно, меньше, чем потери СССР в Великой Отечественной, но ведь это все происходит не полвека назад, не при Гитлере, а сейчас, в наши дни.
Физическое насилие, войны и разрушение вступают в конфликт с теми принципами, которые постулируются «цивилизованными» странами. И их несоблюдение вызывает крайне болезненную реакцию. Но фишка заключается совсем не в «спектакле», который нарочно «разыгрывается» искусными «манипуляторами» (хотя и этот элемент возможен), а именно в ВОСПРИЯТИИ современным человеком насилия.
Случаи массового, из ряда вон выходящего насилия характерны тем, что они поражают и возмущают МАССЫ. Но стоит вспомнить, что такое же, если не большее воздействие на отдельного человека оказывают случая индивидуального насилия, направленные лично на него или на его близких. У человека переворачивается его представление о мире, сформированное уютной защитной оболочкой «цивилизации»».
Конечно, такие особенности восприятия учитываются при формировании общественного мнения. Особенно факт гибели кого-то, который раздувается до невероятных масштабов (часто, впрочем, вполне искренне). И это автором подмечено совершенно верно. Только суть заключается совсем не в «постмодернистском разрыве», между «деянием» и «наказанием». Кстати, схожие особенности восприятия были присущи не только современному человеку, но и другим обществам в самые разные исторические периоды. Недаром, одними из страшнейших психологических потрясений для целых народов были гражданские (да и обычные) войны, убийства близких, насилия над ними самими и т.д.
Не стоит приписывать это ощущение всеобщего «спектакля» исключительно современному обществу. Это свойство человеческой психики и проявляется сегодня оно так остро из-за довольно высокого уровня жизни в «цивилизованных» странах, сравнительно низкого уровня преступности, развитой культуры, постулирования «священной ценности» отдельно взятой человеческой жизни. Разрыв между иллюзией «обыденной, спокойной» жизнью и реальностью «экстраординарного» насилия и вызывает этот эффект, который автор воспринимает как «спектакль». Особенно тяжело воспринимать этот факт после жизни в более безопасном в плане преступности (по сравнению, например, с США) СССР.
Что-то с памятью моей стало… Исторической…
В параграфе «Манипуляция и воздействие на память» в очередной раз автор приписывает бедному 20-му веку то, что было свойственно ВСЕЙ истории человечества. Основная его мысль заключается в том, что именно «манипуляция», как «открытие» буржуазного общества, стала включать в себя искажение исторических фактов в политических целях. Вот, например:
«Йохан Хейзинга (1872-1945) говорил, что в ХХ веке история стала «орудием лжи на уровне государственной политики», и никакая восточная деспотия древности в своих фантастических «свидетельствах» не доходила до такой манипуляции историей. В 1995 г. по Европе с триумфом прошел фильм английского режиссера Кена Лоха (Ken Loach) «Земля и воля», прославляющий дела троцкистов в годы гражданской войны в Испании. На презентации этого чисто идеологического фильма в Мадриде К.Лох выразился удивительно откровенно: «Важно, чтобы история писалась нами, потому что тот, кто пишет историю, контролирует настоящее»».
Известно ли Сергею Георгиевичу, какую головную боль современным историкам доставляет искажение фактов античными источниками? Действительно ли он считает, что необходимо верить божественному происхождению многочисленных древних правителей?
Например, достаточно распространенна манера победителей преувеличивать силы побежденных. По оценкам Геродота численность персидского войска, вторгшегося в Грецию, составляла 5283220 человек, что, конечно же, совершенно нереально. Нам нужно считать, что он был прав или сразу зачислить в «манипуляторы»?
Кроме того, не стоит забывать и того, что, трактуя те или иные исторические события, человек поддается соблазну внесения в них художественного вымысла. Часто мы не можем даже уверенно сказать, существовал ли какой-то исторический персонаж или нет. Жил на самом деле слепец Гомер? Действительно ли законы Спарты были установлены Ликургом или это мифический, легендарный образ, сведение в одно лицо нескольких правителей?
Когда это история не была «оружием лжи»? Когда это массы «правильно» трактовали те или иные исторические события и были знатоками истории своей страны? Зачем, нападая на современные «мифы», создавать новый миф, не замечая совершенно очевидных явлений, которые сопровождали человечество на протяжении всей его истории. Практически любой древний источник, даже вполне искренний, «писал» историю исходя из интересов определенной страны, нации, правителя, своих собственных предпочтений. Конечно, сегодня многие эти уловки достаточно очевидны для компетентного историка, но и они чрезвычайно затрудняют выяснение действительных обстоятельств того или иного события.
Да зачем далеко ходить? Посмотрите на современные дебаты о сравнительно недавних событиях, таких как ВОВ, гражданская война или совсем уж близких вроде ГКЧП, перестройки и т.д. Все мнения, которые не совпадают с вашими, являются «манипуляциями», орудием политической игры?
Если взять 93-ий можно раскопать свидетельства сотен очевидцев, и они будут довольно сильно отличаться друг от друга. Многие из них, совершенно искренне, будут утверждать абсолютно противоположные вещи, хотя и находились по одну сторону баррикад. Они «манипуляторы»?
Конечно, в политике активно используется «удобное» толкование истории. Тогда почему бы не упомянуть сталинский период, например? Или Сергей Георгиевич готов подписаться под каждой страницей учебника по новейшей истории, изданного в то время? По-моему, излишне упоминать, каким образом преподносились материалы о революции, о Гражданской войне, как перепечатывались учебники и из них исчезали деятели, ставшие «врагами народа» (впрочем, в целом, советская историческая наука стояла на довольно высоком уровне, особенно в тех областях, где на нее не давила «генеральная линия партии»).
Только не надо сразу вешать ярлык «демшизы» и «либеральной пропаганды». После периода активного поливания грязью сталинского (да и вообще советского) периода в начале 90-ых (конце 80-ых) «маятник» начинает отшатываться в другую сторону, но опять уклоняется от объективного толкования истории. Теперь многие «прозревают» и впадают в очередное заблуждение, идеализируя «сталинский период» и видя в нем потерянный «золотой век». Как бы вы плохо не относились к представителям так называемого «либерального лагеря» и их критики сталинского периода, не надо забывать, что в их словах содержится и горькая правда, которую надо уметь воспринять, для того чтобы в будущем не наступить на те же грабли.
Надо уметь видеть преимущества нашего времени, открытость информационных источников, возможность выработать свою позицию, а не писать никому ненужные диссертации по указке преподавателя марксизма-ленинизма, ничего толком не понимающего в своем предмете. И понимать, что ЭТО является ТЕМ, ЧТО нельзя ни в коем случае потерять в ходе грядущих политических преобразований. Что «золотой век» только впереди, только в будущем, но никак не в прошлом. На ошибках прошлого стоит учиться, впрочем, как и на его достижениях, но ни в коем случае не идеализировать его.
И Сергею Георгиевичу, вместо того, чтобы приводить в качестве примера фильм «Земля и воля», который мы вряд ли когда-нибудь увидим и который далек от наших реалий, лучше обратить внимание читателя на фильмы сталинского периода о Октябрьской революции и Гражданской, отлично подходящими для иллюстрации того, как история стала «орудием лжи на уровне государственной политики» (несмотря на художественные достоинства некоторых из этих фильмов).
«Разрушение исторической памяти происходит во всяком обществе, где господство основано на манипуляции[5]. Эффективность западной идеологической машины просто невероятна. Например, всеобщее незнание элементарных исторических сведений о Второй мировой войне на Западе - вовсе не шутка. Такие вещи у нас пока еще не укладываются в сознании.
Помню, как первое время меня поражали молодые испанцы. Всего полвека назад в Испании произошла жестокая гражданская война, но ее как будто и не было. У нас до сих пор имена Колчака и Деникина, Чапаева и Фрунзе у всех на слуху, но в Испании это невозможно себе представить».
Опять же, когда, в какой исторический период, Сергей Георгиевич мог подъехать к крестьянину на поле (или к обывателю, необразованному буржуа) и получить от него объективные исторические сведения, например, о «Ледовом побоище» или о русских бунтах? Разве что какую-нибудь песню услышал о Стеньке Разине, но этого-то уж явно недостаточно. Благодаря ликвидации неграмотности сегодня процент людей более или менее осведомленных о каких-либо исторических событиях и на Западе и у нас, значительно выше, чем, например, 100 лет назад.
Еще совсем недавно масса людей была убеждена в том, что человечеству около 10 тыс. лет – как написано в Библии и доверчиво верила евангельским сказаниям. Да и сегодня, между прочим, порядка 65 процентов населения Земли неграмотны (впрочем, включая детей, которые еще не учились грамоте). Они что, лучше знают историю, нежели жители «прогнившего Запада»? При Пол Поте, если мы будем пользоваться классификацией Сергея Георгиевича, общество не было основано на «манипуляции», там просто тупо забивали несогласных мотыгами (а в особенности интеллигенцию и городских жителей). Так что, помогло это процессу «возрождения исторической памяти» народа?
Кара-Мурзу поражают своим незнанием молодые испанцы. А почему его не поражает основная масса молодых россиян? Может быть, стоит просто сходить в московский ночной клуб (или во двор провинциального городка) и поспрашивать у подростков о Врангеле, Деникине, Чапаеве и Фрунзе (разве что пару анекдотов услышите)? С другой стороны, есть исторические форумы, где можно найти молодых людей такого же возраста, которым знакомы эти имена, которые интересуются историей. Точно таких же молодых людей можно найти и на испанских исторических форумах. Не стоит спешить делать скороспелые (и очень важные) выводы на основании «личного опыта» - можно сильно ошибиться.
Тем более, что и у Сергея Георгиевича не все так уж хорошо с «исторической памятью», и мы попозже еще о том поговорим.
Кое-что о прелестях деспотии
В главе «Мифы общественного сознания: большие проекты манипуляции» автор цитирует Э.Кассирера, видимо соглашаясь с его мнением. Мы тоже выберем интересующую нас цитату:
«Методы подавления и принуждения всегда использовались в политической жизни. Но в большинстве случаев эти методы ориентировались на «материальные» результаты. Даже наиболее суровые деспотические режимы удовлетворялись лишь навязыванием человеку определенных правил действия. Они не интересовались чувствами и мыслями людей...»
Ну, здравствуйте, приехали. Да как же так? А навязывание определенных правил действий, которые ПРОТИВОРЕЧАТ чувствам и мыслям людей не воздействуют на них? Например, я считаю, что уничтожать людей по принципу расовой нетерпимости – это плохо. А меня к этому принуждают насильно, угрожая смертью. Это всего лишь «суровый деспотический режим», подумаешь какая мелочь. А вот страшное современное телевидение «незаметно» внедряет в мое сознание какие-то определенные установки, и это настоящий кошмар.
Но даже и тут ошибка. Почему это «суровые, деспотические режимы» «удовлетворялись» лишь навязыванием «правил поведения»? Совсем нет. Всегда, у любого «режима» было обоснование его действия, они нуждались в «легитимности» своих действий. Феодал не просто тащил невесту крестьянина в постель, он пользовался своим ПРАВОМ (Jus primae noctis). После официальной отмены этого права сохранялись факты насилия господ над крепостными, но их было уже гораздо меньше, ибо это было НЕЗАКОННО. А в 19 веке такие случаи все чаще и чаще стали оканчиваться печально для господ.
Авторитету древнего властителя особый шик придавало происхождение от почитаемого божества, и горе было тому подданному, который осмеливался усомниться в справедливости сего утверждения.
Еще один момент, который особенно стоит подчеркнуть. Автор (в данном случае Кассирер), грубо разделяет сферу мыслей и действий. Мысль, не вылившаяся в действие – это ничто, о ней неизвестно НИЧЕГО. Как за это можно наказать? Да никак. Но если она передана другому человеку – это уже действие, если она записана – это действие.
За что сожгла «суровая и деспотическая» (но зато «честная») инквизиция Джордано Бруно? За действие? За его мысль, которая естественно выражается в «действии». Что ж ему «про себя» думать и никак не выражать те мысли, которые у него есть? Так в чем преимущество «сурового и деспотического режима»?
Можно ли было безнаказанно заявить о своем атеизме в пушкинской России? А ведь вроде бы царский режим, по определению, «не интересовался чувствами и мыслями людей»? А если не интересовался, почему опасался влияния на мысли и чувства агитаторов-революционеров? Почему преследовал их, даже тогда, когда они не призывали к перевороту, а несли в народ просвещение?
Вот так вот, невольно, у читателя создается впечатление преимущества «честной и открытой» деспотии перед «лицемерной и подлой» «манипуляцией».
«Современные политические мифы действуют совсем по-другому. Они не начинают с того, что санкционируют или запрещают какие-то действия. Они сначала изменяют людей, чтобы потом иметь возможность регулировать и контролировать их деяния. Политические мифы действуют так же, как змея, парализующая кролика перед тем, как атаковать его. Люди становятся жертвами мифов без серьезного сопротивления. Они побеждены и покорены еще до того, как оказываются способными осознать, что же на самом деле произошло».
Опять складывается апокалипсическая картина. Ну вот пример: уже 15 лет на наше сознание действует телевизионная пропаганда (передовые методы «манипуляции»). Ну и? ВСЕХ она смогла убедить? ВСЕ ей поддались? ВСЕ мыслят «по заказу»?
А если до воздействия «пропаганды» граждане были такими «правильными» и «свободными», то что толку от этих их качеств, от этого «правильного советского мышления», если оно так легко рухнуло? Не надо восхищаться дворцом, возведенным из песка. Лучше неуклюжая, неизящная, но прочная каменная хижина, которая способна выдержать самую сильную непогоду.
И люди, которые сегодня приходят к каким-то убеждениям (пусть и к тем же, «советским»), приходят к ним крепче, надежнее, для них это уже не пустые слова, а выстраданное, пережитое. Поэтому не надо так пренебрежительно относиться к «свободе слова», «демократии» и прочим «побрякушкам». Их отсутствие уже пережито человечеством и переживается во многих странах и в наши дни. Нужно просто взглянуть трезво на этот бесценный опыт и попробовать примерить его на себя, только не мечтательно, видя себя в роли «просвещенного тирана», а в роли угнетенного, в роли затыкаемого, в роли преследуемого. И тогда уже решать, за что нужно бороться, что должно быть в новом, посткапиталистическом обществе, а что туда тащить из прошлого ну никак нельзя.
«Обычные методы политического насилия не способны дать подобный эффект. Даже под самым мощным политическим прессом люди не перестают жить частной жизнью. Всегда остается сфера личной свободы, противостоящей такому давлению. Современные политические мифы разрушают подобные ценности».
Опять иллюзия. Существует достаточно обширный слой людей из самых разных классов общества, не поддающихся влиянию «современных политических мифов» или поддающихся ему в меньшей степени. И задача интеллигенции – оказывать влияние на угнетенные классы общества, разъяснять им истинное положения дел, сущность и механизмы их эксплуатации в капиталистическом обществе. ТАКОЕ влияние способно изменить положение дел, несмотря на засилье буржуазных СМИ и навязывание ими точки зрения класса угнетателей. Конечно, многое зависит от того, какое теоретическое оружие находится в руках интеллигенции, от ее убежденности, способностей, от общего положения дел в стране и в мире. Важно не поддаваться иллюзии всеобщей «манипуляции», не верить в «непреодолимую» силу СМИ и не кидаться с головой в поиск ушедшего «золотого века».
Под «мощным политическим прессом» людям значительно труднее «жить частной жизнью». И сфера «личной свободы, противостоящей такому давлению», часто сужается до размеров супружеского ложа или даже черепной коробки.

skifred@rambler.ru
www.redar.ru
<<<

---

От	IGA
К	IGA (17.01.2007 18:16:28)
Дата	22.01.2007 05:15:18

"Ампутация сознания" - часть 2

---

http://communist.ru/root/archive/discussion/kara.murza2
<<<
Ампутация сознания или немного воска для ослиных ушей. Критика произведения С.Г. Кара-Мурзы «Манипуляция сознанием» (Часть 2) / 20.01.2007

Бледные лохмотья евроцентризма

Параграф ««Светлые» мифы Запада: евроцентризм» весьма интересен тем термином, который вводит Кара-Мурза, а именно «люмпен-буржуазия»:
«Уникальность нашего положения в том, что если в Афpике пpопагандистом «бледных штампов» евpоцентpизма была компpадоpская буpжуазия, отказавшаяся от национальных культуpных коpней («люмпен-буpжуазия»), то в России - цвет нации, ее интеллигенция».
Зачем в данном случае использовать термин «люмпен-буржуазия», совершенно непонятно. Тем более, что термин «люмпен-пролетариат» был введен Карлом Марксом для обозначения НИЗШИХ слоев пролетариата. Впоследствии так стали обозначать ДЕКЛАССИРОВАННЫЕ слои населения. А само слово «Lumpen» в переводе с немецкого обозначает «лохмотья».
Понятно, что автор хотел подчеркнуть вненациональный характер такой буржуазии, ее оторванность от «национальных» корней, но материал для создания термина выбран явно неудачный. Вообще, у автора есть склонность к созданию или цитированию «новых» терминов. Но далеко не всегда это бывает оправданно, как, например, в этом случае. Получилась «буржуазия в лохмотьях», да еще и деклассированная.
По сути: вот интересно, а «левая» интеллигенция Запада, поддерживавшая СССР, она тоже «отказалась от своих национальных культурных корней»? Те люди на Западе, которые сегодня интересуются Россией, ее литературой, культурой, политическими течениями, является «компрадорами» по отношению к своим странам?
Сергей Георгиевич не удерживается от искушения видеть за всем «западным» зловещую единую волю. Например:
«Для создания такого обpаза идеологам пpишлось немало потpудиться. Да и не только идеологам, а и евpопейским художникам, пpиучающим публику к мысли, что в Святом семействе все были сплошь блондинами (посмотрите хотя бы на библейские картины Рубенса)».
А Христос негритянских племен, принявших христианство, частенько был черным. Это что, значит, «негритянским идеологам пришлось немало потрудиться»? Ну, это же естественные вещи, зачем за каждым углом видеть идеолога? Вот Кара-Мурза также подчеркивает «особую» роль России, особенности «русского стиля мышления», «отсутствие у русских страха перед смертью». Ну и что, он это делает специально, по чьему-то заказу? А такие же «сергеи георгиевичи», только европейские, подчеркивают «особую» роль Европы и также находят для этого «доказательные» доводы.
Любая попытка приписать своему народу «особую роль», «особую историческую миссию» и «особую ценность» питается из одних и тех националистических истоков, которые надо пресекать, а не лелеять. Знать и любить свою культуру это – одно. А вот подчеркивать ее преимущество в сравнении с ДРУГИМИ – это совсем другое. Так поступает неразумная мать, которая отдает предпочтение одному ребенку, вместо того чтобы ценить достоинства каждого из сыновей, которая забывает о том, что они братья.
И неважно, делит ли автор людей на «высших» и «низших» по крови (что уж совсем подло), культуре или языку. Это гибельный путь, путь замыкания, отторжения всего колоссального богатства мировой культуры, мирового исторического опыта, в конечном итоге, - путь фашизма, реакции и мракобесия.
И когда, возражая «евроцентристам», мы начинаем опускаться до их уровня и доказывать, что нет, напротив, это вы, проклятые конкистадоры, замарали себя в крови индейцев и негров, а мы - «белые и пушистые», то это напоминает детский хвастливый спор («мне папа велосипед купил» - «а мой брат каратэ занимается»). Мы опускаемся до уровня оппонентов, вместо того чтобы повести дискуссию в совершенно ином ключе. Что значит «русская национальная культура»? Как она поможет к пониманию глубинных экономических процессов? Как она поможет делу освобождения эксплуатируемых во всем мире, за исключением, конечно же, своего нравственного влияния. Но чем она в этом отношении лучше английской? [IGA: тем что не пропитана расизмом?] Мы должны ставить ее выше только потому, что мы ее лучше знаем? Почему Толстой для нас должен «по умолчанию» стоять выше Шекспира?
Если уж автор любит и цитирует Бердяева, пусть он вспомнит, что тот писал в своей работе «Истоки и смысл русского коммунизма» (хоть он рассматривает развитие коммунистических идей стоя на позициях идеализма, но делает это достаточно объективно и замечательно интересно):
«И Толстой и Достоевский проповедуют всечеловечность, и это русская идея. Интернационализм есть лишь искажение русской идеи всечеловечности, христианской универсальности. Русский народ по Достоевскому есть народ богоносец именно потому, что он носитель всечеловеческой идеи, идеи всечеловеческого братства.
(Н. А. Бердяев, «Истоки и смысл русского коммунизма», М, 1997, стр. 320)».
Если бы наши «патриоты» рассматривали «исключительность» русского народа с точки зрения Достоевского, их еще можно было бы понять и принять. Но вопить об «исключительности», о том, что «мне нет дела до других стран» (Паршев), об «ужасном Западе», как о чем-то враждебном и ЦЕЛОМ – это верх слепоты, причем слепоты опасной.
«Мы против Запада». Кто мы? Слесарь дядя Ваня и Борис Иванович, директор ЗАО, который платит этому Ване копейки и дает взятки продажным чиновникам? Против какого Запада? Против нищего из нью-йорских трущоб? Против американца Данкена Терри Майкла, который погиб в 93-ем у Останкино, вынося из-под огня раненых (спас 12 человек)?
Против КАКОЙ мы «западной» культуры? Против Марка Твена, Джона Рида, О. Генри, Хемингуя, Артура Хейли, Гёте, Шекспира, Данте, Цвейга, Шиллера, Бальзака, Вольтера?
За какую русскую культуру? За Донцову, Корецкого, Маринину, Улицкую, Робски, Стогова, Сорокина, Проханова с его «либеральными империями» ( http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/06/670/41.html) и проч.?
Тому, кому «нет дела до других стран», нет дела и до своей страны. Тот, кто делит культуру на «нашу» и «западную», не знает толком ни той, ни другой. Тот, кто «спасает Россию и только Россию», никогда и никого не спасет.
Вспомните, что и 17-ый год и Гражданская война во многом проходили под знаком «мировой революции», освобождения ВСЕХ эксплуатируемых, во ВСЕМ мире. Красноармеец, штурмовавший Перекоп, штурмовал его во имя ВСЕХ угнетенных, а не ради восстановления «Российской Империи».
Какая слепота – говорить о достоинствах советского строя и не видеть, что в нем были заложены принципы ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗМА. Что сравнительно мирное сосуществование наций в СССР, на которое сегодня многие ссылаются как на одно из важнейших преимуществ советского строя, было достигнуто благодаря (хотя бы официальному) декларированию равенства народов.
Пора понять, что выдвигать в качестве аргумента-противовеса националистам свою «национальную исключительность» бессмысленно и даже преступно.
Впрочем, это отдельная, большая тема, которую развить здесь не получится, аргументация будет неполной, а бросаться тезисами, не подтверждая их, не имеет смысла.
Кое-что о мифах и ракетных ударах по Стамбулу
В параграфе «Миф развития через имитацию Запада» автор, ссылаясь на Леви-Стросса и Самир-Амина, доказывает невозможность построения «развитого капитализма» во всем мире. Проблема состоит в слабости доказательной базы, которая все-таки должна быть больше построена на политико-экономическом анализе. Структура современной «глобализированной» экономики и поныне остается для многих тайной за семью печатями. Раскрыть ее, показать противоречия, плюсы и минусы, развитие и т.д. – вот весьма важная и нужная задача. Грубо говоря, сегодня сильно не хватает нового «Капитала», который бы достаточно доступно смог вскрыть сущность современных экономических отношений.
А ссылка на то, что без колоний страны «третьего мира» не смогут произвести «экономический рывок» и догнать передовые страны, не совсем убедительна. Так, например, послевоенная Япония смогла осуществить такой рывок и без колоний. Очень высокий и стабильный экономический рост стал демонстрировать Китай, причем именно после того, как пошел по пути «рыночного развития». Конечно же, один экономический рост не может служить единственным показателем благополучия страны, ибо возросшая прибыль может концентрироваться в руках буржуазии. Более того, экономический рост страны может сопровождаться общим ухудшением благосостояния основной массы населения.
Но ведь получается, что Сергей Георгиевич просто рассказал нам о выводах группы ученых. А о том, на основании ЧЕГО, каких данных они пришли к этому выводу, не говорится. Что является несомненным упущением. Или же в книге, посвященной «манипуляции», вообще не стоило затрагивать эту тему, не пытаясь «объять необъятное», или, уж если тема затронута, надо отнестись тщательнее к созданию доказательной базы.
Кажется, что это мелочь, что это «придирки», но это далеко не так. Как идет «война в головах»? Вот, например, «уловил» Кара-Мурза кого-то, поверил ему человек, что развитие ВСЕХ стран до уровня передовых при капитализме невозможно. Поверил-то, может быть, и правильно, может, и верно (хотя надо не верить, а знать), но встретился он с другим человеком, а тот ему и рассказал про послевоенную Японию, Тайвань и современный Китай, которые развились и развиваются БЕЗ КОЛОНИЙ. И все, человек уже потерян, уже поменял (может, и неправильно) свою точку зрения. Поэтому надо очень тщательно относиться к своей аргументации, стараясь выдвигать меньше тезисов, но зато убедительно их доказывать.
Далее автор вместе с Леви-Строссом громит «технологический миф» Запада. Причем касается этой обширной темы весьма поверхностно, толком не приводя аргументы защитников этого «мифа», даже не изложив внятно его содержание. Вот Кара-Мурза цитирует Леви-Стросса:
«Одним из «завоеваний» евpоцентpизма является подавление исторического чувства в людях. Время стало манипулиpуемо. К.Леви-Стpосс пишет: «Вся научная и промышленная революция Запада умещается в период, равный половине одной тысячной доли жизни, прожитой человечеством. Это надо помнить, прежде чем утверждать, что эта революция полностью пеpевеpнула эту жизнь».
Ну, хорошо, ну помним мы это, и что? Почему же теперь мы не должны утверждать то, что научная и промышленная революция Запада перевернула эту жизнь? Кроманьонец появился порядка 50 тыс. лет назад (оценки разных исследователей отличаются друг от друга, но сходятся, что не позднее 40 тыс. лет до н.э. и вряд ли раньше 55 тыс. лет до н.э.). Кстати, утверждение Леви-Стросса тогда становится несколько непонятным. Половина одной тысячной доли прожитой человечеством – это 25 лет, если историю человечества отсчитывать от момента появления «кроманьонца». Если же нет, тогда от кого? От неандертальца? Австралопитека? Видимо, все-таки считать надо от кроманьонца, который по своему генотипу и фенотипу ничем, в сущности, не отличается от современного человека.
Тогда получается, что Леви-Стросс укладывает всю научную и промышленную революцию Запада в 25-20 лет, что явно недостаточно.
Но это, в принципе, не так уж важно. Более интересным моментом является то, что он склонен оценивать важность того или иного периода по его протяженности, что принципиально неверно. Можно ли назвать хоть какой-нибудь другой период в истории человечества, который так мощно повлиял на жизнь практически каждого человека (особенно в развитых странах)? Возьмите большой отрезок времени, например с 30 тыс. лет до н.э. до 20 тыс. лет до н.э. Какие изобретения, перевернувшие жизнь человека, вы можете в него уложить? Возможно, изобретение лука? Или приручение собаки? Или использование огня? Подумайте сами, от появления кроманьонца до возникновения первых государства, прошло около 40 тыс. лет!
Теперь возьмите один только 20-й век, период в 100 раз меньший. И посмотрите на достижения человечества в этот маленький отрезок времени. Это и массовое распространение автомобиля, радио, открытие телевидения, компьютер, Интернет, антибиотики и множество других больших и малых изобретений, сделанных в столь короткий промежуток времени. Если мы перенесемся на 200 лет назад, то увидим, что быт крестьянина той эпохи не сильно отличался от быта крестьянина какой-нибудь Персидской империи времен Дария. Проходит каких-то 200 лет, и все меняется кардинальнейшим образом (во всяком случае, в «развитых странах»). Нужно быть слепцом, чтобы не оценить этого рывка, чтобы принижать и нивелировать его значение, указывая при этом только на его сравнительно небольшую протяженность.
Колоссальные достижения были сделаны не только в области естественных наук, но и в области философии, культуры, искусства. Конечно, мы преклоняемся перед античными авторами, перед Возрождением, но согласитесь, что если составлять список величайших поэтов, писателей, художников, то в ТОП-100 будут преобладать имена, прогремевшие именно в 19-20-ых веках (а в русской культуре тем более). А некоторые новые виды искусства, такие как, например, кинематограф, вообще появились только в этом историческом отрезке.
А что было предтечей этого рывка? С чего начиналось это развитие? Конечно с научной и промышленной революции Запада, с развития капитализма. Причем здесь «подавление исторического чувства в людях»? Зачем за каждым вполне оправданным суждением искать «злодея», который «подавляет»? Не лучше ли внимательнее проверять свои собственные рассуждения?
Зачем приписывать «подавление исторического чувства» неведомым и анонимным «евроцентристам». Давайте прямо называть имена этих «манипуляторов». Открываем Энгельса:
«История рабочего класса в Англии начинается со второй половины XVIII века, с изобретения паровой машины и машин для обработки хлопка. Эти изобретения послужили, как известно, толчком к промышленной революции – революции, которая одновременно произвела полный переворот в гражданском обществе и всемирно-историческое значение которой начинают уяснять себе лишь в настоящее время…
Мы не будем касаться ни истории этой революции, ни ее огромного значения для настоящего и будущего. Это будет предметом дальнейшего, более обширного труда.
(Ф. Энгельс, «Положение рабочего класса в Англии», К. Маркс, Ф. Энгельс, Избранные сочинения, М., 1984, т.1, стр. 230)».
Далее следует довольно интересный параграф «Миф о гуманизме и правовом сознании Запада», и со многими рассуждениями автора можно согласиться. Но не совсем понятна трактовка автором тех или иных явлений. Говоря о расизме, Сергей Георгиевич не вскрывает его причин. Он говорит о нем, как явлении, присущем Западу, и возникает ощущение того, что это не связано ни с какими экономическими причинами, не связано с базисом. В противоположность автор указывает на совершенно другое отношение «советского человека». И возникает ощущение того, что национализм свойственен Западу и не свойственен русскому народу. Просто как факт. А следовало бы привести примеры с всплесками националистических настроений в современной России, с черными сотнями в России царской (впрочем, подробнее мы о них поговорим позже), чтобы осознать глубокую взаимосвязь национализма с ОБЩЕСТВЕННЫМ СТРОЕМ.
Вот что важно отметить, вот на что должен указать автор. Чтобы у читателя не возникало в голове путаницы, чтобы он не думал, что Запад такой только потому, что он Запад. А мы в этом отношении лучше, потому что мы русские. Вот так в осуждении национализма можно незаметно опуститься до уровня противников, если указывать на явление, не объясняя его причины.
И не стоит делать такие вот обобщения:
«Но вот недавно в Европе с успехом прошли циклы фильмов Хитчкока. Эти фильмы - интеллектуально выpаженное мироощущение современного общества Запада. Возьмем один из шедевров («Разорванный занавес»)».
В любой культуре можно найти художественное произведение, которое может служить «доказательством» практически чего угодно. Выбирай любое на вкус и приписывай не понравившейся культуре все, что хочешь. Можно ли судить о мироощущении современного общества России по «Дому-2»? О какой-то части этого общества, видимо, – да.
Но есть и такой замечательный (хотя и не очень популярный) фильм, как «Точка». По нему тоже можно сделать выводы о мироощущении ЧАСТИ общества.
Можно судить о США по фильму «Американский пирог». А можно по таким лентам, как «Красота по-американски» или «Общество мёртвых поэтов». Впечатления наверняка будут совершенно разными.
Почему бы судить о «национализме Запада» не по фильму Хичкока, а по куда более популярным лентам: «Американская история X» или «Ромпер-Стомпер»?
Нельзя делать далеко идущие выводы, стоя на такой зыбкой почве, как разбор отдельных произведений культуры. И уж тем более приписывать ВСЕМУ обществу то или иное мироощущение.
Кара-Мурза пишет о ненормальности восприятия американцами фильма «Ночной экспресс»:
«И пpиходится сделать большое усилие (какого не делает 99% зpителей), чтобы упоpядочить факты так, как они есть, подставив на место амеpиканца в туpецкой тюpьме - туpка в амеpиканской. Пpедставляете: туpок, схваченный с контpабандой наpко­тиков, убивает амеpиканского офицеpа и убегает. Да вся Амеpика встанет на дыбы и потpебует pакетного удаpа по Стамбулу».
А в современной России снят такой фильм, как «Война». Поменяйте, как советует Кара-Мурза, русского солдата на чеченца. И чем будет отличаться реакция массового российского зрителя от реакции массового же американского? Хотя и в США, и в России найдутся люди, и немало людей, которые отрицательно отнесутся к обоим «шедеврам».
Надо уметь заметить бревно в своем глазу, прежде чем указывать на соломинку в глазу так называемого «Запада».
Чудесные приключения некоторых терминов в России
Простой, но необходимый прием манипуляции сознанием - сокрытие истинного имени социальных групп, явлений или общественных течений.
С.Г. Кара-Мурза «Манипуляция сознанием».
Глава «Массовая культура и ее институты» сразу же поражает тем определением, которое автор дает понятию «класс»:
«Класс - часть общества, структурированное социальное образование, соединенное устойчивой системой идеалов и интересов, занимающее определенное место в историческом процессе и обладающее развитой культурой и идеологией».
Это настолько дикое и совершенно неуместное определение, что даже не знаешь, с чего начинать его критику. Пожалуй, с того, что автор не упомянул главного: принадлежность к тому или иному классу определяет в первую очередь ОТНОШЕНИЕ данной группы людей к средствам производства, а во вторую – какое место они занимают в системе распределения общественного продукта. Вопрос: «К какому классу относится данный человек или данная группа людей?» - следует понимать так: владеют ли они этими средствами производства или только трудятся на них? Участвуют они в управлении распределением общественного продукта или нет?
Можно взять ленинское определение класса:
«Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а, следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы, это такие группы людей, из которых одна может присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства». ( Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 29, стр. 388).
Если оно кажется Сергею Георгиевичу устаревшим, можно обратиться, например, к «Большому словарю иностранных слов» под редакцией А.Н. Булыко, 2006 года издания (да и это определение несильно отличается от ленинского):
«Класс – большая группы людей с определенным положением в исторически сложившейся системе общественного производства и с определенной ролью в общественной организации труда, объединенная одинаковым, обычно законодательно закрепленным отношением к средствам производства, к распределению общественного богатства и общностью интересов».
Очевидно, что отношение к средствам производства и участие в распределении общественного продукта являются ОСНОВНЫМИ свойствами класса. И как можно это пропускать в своем определении – совершенно непонятно. По Кара-Мурзе, панки и рэперы – это разные классы общества. А что, разве не так? Культура разная, идеология разная. Новый класс «панки». «Часть общества, соединенная устойчивой системой идеалов и интересов». «Определенную роль в историческом процессе» играет: представители этого «класса» все время попадают в какие-то истории.
По Кара-Мурзе, рабы отличались от рабовладельцев в первую очередь тем, что имели особую культуру и идеологию, а не тем, что рабы сами были средствами производства, отчужденными не только от продуктов своего труда, но и от возможности распоряжаться своей жизнью. Оказывается, ГЛАВНОЕ различие лежит не в области ЭКОНОМИЧЕСКОГО положения той или иной группы, которое потом опосредованно влияет на культуру и идеологию (лучше сказать, «на классовое сознание»), а именно в разнице МИРОПОНИМАНИЯ.
Сергей Георгиевич в своем желании вырваться из узости «догматов марксизма» (что само по себе весьма похвально) вместе с водой выплеснул и ребенка: свел понятие «класс» до понятия «кружок по интересам».
Не стоит телегу ставить перед лошадью: идеологические и культурные различия между классами (которые, кстати, часто неочевидны) обусловлены их отношением к средствам производства и, соответственно, принципом распределения общественных благ. У пролетария чаще всего более низкий культурный уровень, чем у представителя крупной буржуазии не потому, что это «природное свойство» его класса, а потому, что его условия жизни не позволяют ему приобщиться к ценностям культуры, потому что буржуазия присваивает его долю дохода, отчуждает его от результатов его труда, у него меньше свободного времени, чем у богатого богемного бездельника.
Почему марксистская агитация имела успех именно среди угнетенных классов, а не среди крупной буржуазии? Кара-Мурза считает потому, что у пролетариата и у буржуазии «разная идеология». Хорошо. Но почему она разная? Потому что за ними закреплено разное отношение к средствам производства. Пролетарий трудится, но не владеет. Буржуазия владеет и часто управляет (или нанимает управляющих), но непосредственно не трудится. И при этом пользуется большей долей прибыли, нежели пролетарий.
Именно поэтому возникли сложности с определением интеллигенции. Вроде бы не класс, потому что не работает так, как пролетарий, и не владеет, как буржуа. Именно поэтому ее занесли в прослойку (дело вовсе не в пренебрежительном отношении). Правильно это или нет – отдельный разговор, но надо понимать, какой метод использовался в своем анализе первыми марксистами.
Вот до какой глубины копает ленинское определение классов. Несогласны с ним? Думаете, что устарело? Ради бога, обновляйте, но с умом, чтобы расширить и обогатить, убрать ненужное, вставить необходимое. Но не так, чтобы выдирать саму суть и вместо нее подсовывать поверхностное суждение о разнице «культур и идеологий».
Казалось бы, чего цепляться к такой «мелочи». А это не мелочь, это одно из ключевых понятий, и если мы нивелируем его суть, то оно становится никуда не годным, сломанным инструментом, который мы не сможем использовать для анализа произошедших и происходящих событий. Неудивительно, что ранее Кара-Мурза говорит, что «в России не было классов», а «были сословия». Пользуясь ТАКИМ определением, еще и не до таких выводов можно дойти.
И как раз таки в современном мире разница между «классовыми культурами» во многом стирается, благодаря всеобщему распространению телевидения и ликвидации неграмотности в развитых странах. Еще хотелось бы отметить, что по отношению к классам термин «идеология» не совсем применим. Общей является не идеология (весьма смутное понятие, кстати, можно тогда выделить в отдельный класс всех христиан или буддистов), а классовые интересы.
Причем большая часть угнетенных классов часто НЕ ОСОЗНАЕТ своих классовых интересов или осознает их не полностью. Ей часто НАВЯЗЫВАЕТ свои интересы буржуазия. Впрочем, часто действуя так же бессознательно. Ошибкой было бы считать, что буржуазия ВЛАДЕЕТ истинным положением вещей и четко осознает то, что она УГНЕТАТЕЛЬ. Ее устраивает ее положение, и она считает его единственно возможным и вполне справедливым, не замечая того, что ей НЕПРИЯТНО замечать (естественно, речь не идет о ВСЕХ представителях буржуазии и буржуазной интеллигенции, среди них были и есть люди, страдающие от существующего положения вещей и даже пытающиеся его исправить).
Создание методов современного классового анализа – актуальная, важная проблема. Мир в значительной степени изменился, усилилась роль финансовой буржуазии, высокооплачиваемых наемных управляющих (менеджеров), значительно увеличилась доля служащих, в разы сократилось крестьянство (во всяком случае, в развитых странах). Далеко не всегда стало возможным использовать в качестве ГЛАВНОГО инструмента отношение к собственности, так, например, топ-менеджер не является владельцем, однако при распределении получает значительную долю прибыли. По отношению к собственности его можно записать в один класс с мелким клерком, но разница, конечно же, будет огромной.
Ушла в прошлое абсолютизация классового положения, как главного мерила всего (хотя догматиков, конечно, хватает и сегодня). Ушли в прошлое призраки особой «пролетарской культуры», «пролетарского военного дела» и пр. Точно таким же неоднозначным является предвзято-негативное отношение ко ВСЕЙ «буржуазной культуре», приходит понимание того, что из классовой теории не стоит делать универсальную отмычку.
Переосмысление классовой теории, обогащение ее, ЗАТОЧКА инструмента классового анализа в применении к современности, разработка психологии классов – важная и очень серьезная задача. И нельзя так походя бросать читателю свое определение и идти дальше, это большой труд и подходить к нему надо соответственно.
А теперь перейдем к авторскому определению «массы», которую Кара-Мурза противопоставляет «классу».
«Масса (и ее крайняя, временная и неустойчивая форма - толпа) не есть часть общества, хотя и образует коллективы. В ней отсутствует структура и устойчивые культурные системы, у нее другой разум и образ поведения, нежели у класса».
Здесь автор в очередной раз помещает в одну категорию совершенно разные понятия. Человек в буржуазном обществе (да и в «социалистическом», но об этом позже) в ЛЮБОМ случае принадлежит к тому или иному классу. Даже деклассированные элементы, не участвующие в производстве или распределении, не владеющие средствами производства, выделяются в ОТДЕЛЬНЫЙ класс, например, такой как люмпен-пролетариат.
Таким образом, НЕЛЬЗЯ понятием МАССА заменять понятие КЛАСС. Мы может использовать понятие МАССА, когда мы говорим о БОЛЬШЕЙ части общества, объединенной какими-то общими признаками, причем, когда эти признаки практически НЕ ЗАВИСЯТ от классовой или сословной принадлежности. Например, в наши дни мы можем говорить о массовой культуре. Благодаря демократизации культуры, удешевлению средств ее распространения, массовой ликвидации неграмотности (все это, конечно, относится в основном к развитым странам), культура стала одинаково доступной для ВСЕХ классов общества. Мелкий буржуа, рабочий, часто крупный буржуа, фермер смотрят практически одни и те же фильмы, читают одних и тех же авторов и т.д. Различия есть, но они значительно меньше, чем, например, в начале 20-го века, когда грамотой (а следовательно, и доступом к большей части культурных ценностей) владели в основном дворяне, буржуа и интеллигенция.
Вот в применении к КУЛЬТУРЕ, к каким-то общественным стереотипам, мы можем говорить о массе, о массовом сознании. Но это не значит, что КЛАССЫ исчезают. Они не могут исчезнуть до тех пор, пока есть ЧАСТНАЯ собственность на средства производства, а также до тех пор, пока распределением занимается какая-то отдельная часть общества (как в «социалистических» странах).
Здесь Кара-Мурза допускает неверное определение «массы» именно потому, что до этого неверно определил понятие «класс». И пошло-поехало, у «массы» оказывается есть свой собственный «разум» (Надмозг возвращается) и образ поведения. Ранее автор говорил о «национальном разуме». Эдак можно запутаться в этих самых разумах… Национальный – думает одно, массовый – другое, классовый – третье. Какая-то шизофрения в масштабах страны…
У массы, оказывается, отсутствует «структура и устойчивые культурные системы». А что в ней есть? По какому признаку вы выделяете определенную часть общества в «массу»? Что является ее определяющим свойством? Непонятно. Но явно не культура, это автор отметает сразу. Может быть, политические убеждения? Например, буржуазия навязывает пролетариату СВОИ классовые интересы, и они вместе идут голосовать за Васю Пупкина. И всех проголосовавших мы можем считать массой (хотя введение этого определения в таком случае нам ничуть не поможет, а наоборот, затемнит смысл, объединяя в одну кучу тех, кому выгоден Пупкин и кому не выгоден)? Да нет, автор об этом не говорит.
Вообще, введение такого термина должно быть обосновано, это должен быть ПОЛЕЗНЫЙ инструмент, который мы можем ПРИМЕНИТЬ. А понятие «масса» в интерпретации автора нам ничуть не помогает. Может быть, массой можно назвать класс/классы, не осознающие своих классовых интересов и действующие себе в ущерб? И этого нет… А есть такие вот рассуждения:
«Можно также предположить, что феномен массы и толпы не вызывал в русской и советской культуре большого интереса потому, что эта проблематика еще не была актуальной. Жесткая сословная система старой России не давала возникать толпам - инерция культурных стереотипов и авторитетов была столь велика, что даже выдавленные из общества разночинные люди (бродяги, босяки и т.п.) восстанавливали своеобразные общественные структуры с определенными правами и обязанностями. Обитатели ночлежки в пьесе Горького «На дне» - не толпа и не люди массы. В советском обществе также довольно быстро возродилась сословность, да и другими связями общество было сильно структурировано, так что не было пространства для «толпообразования»».
Посмотрите, всего один абзац, а сколько в нем утверждений, причем весьма и весьма масштабных. Какая «сословная система»? Разве она не разрушалась при становлении капитализма? Чем она не давала возникнуть «толпе», массе? Очень трудно подвергнуть эти утверждения автора конструктивной критике, ибо автор не дал ОПРЕДЕЛЕНИЯ «массе», не указал на наличие хотя бы одного ее признака.
Опять в качестве единственного аргумента фигурирует художественное произведение, на этот раз пьеса Горького. В Советском Союзе, оказывается, ВОЗРОДИЛАСЬ сословность. Видимо, у автора свое понимание термина сословие. Ибо общепринятым является следующее определение (если говорить кратко и по существу):
«Сосло́вие — социальная группа, члены которой отличаются по своему правовому положению от остального населения. Сословные привилегии передаются по наследству».
ПО ПРАВОВОМУ ПОЛОЖЕНИЮ И ПЕРЕДАЮТСЯ ПО НАСЛЕДСТВУ. Вот ключевые признаки. Что, должность секретаря горкома передавалась по наследству? Что, он отличался по своему правовому положению (речь идет именно о правах, закрепленных законодательно, а не о фактическом положении вещей)? Сын рабочего обязательно становился рабочим? Он не мог поступить в институт на химика или биолога? Инженер, по своему правовому положению (официальному), отличался от работника торговли? Впрочем, подробнее о сословиях поговорим попозже.
«Спартак – чемпион!», или Кое-что о «толпе»
«Эта проблема стала возникать уже в ходе быстрой урбанизации в 60-е годы, что и повлекло возникновение массового человека и массовой культуры и стало одной из предпосылок крушения советского строя, сметенного искусственно возбужденной толпой».
Вот теперь Кара-Мурза заговорил о массовой культуре. Как же так, ведь выше он писал, что:
«В ней отсутствует структура и устойчивые культурные системы».
Что такое «культурные системы»? Чем отличаются устойчивые от неустойчивых? А у класса устойчивые? Значит, правы были либединские, плетневы, третьяки со своей «пролетарской литературой»?
А советская литература в сталинский период, значит, не была «массовой». А после стала… Очень интересное утверждение. И когда тов. Сталин получал на выборах по 98+ процентов, это ничего не говорило о «массовом человеке». Зато об этом говорили плебисциты Гитлера. Как-то странно получается…
Когда ВЕСЬ коллектив какого-нибудь завода единогласно голосовал за подписание обращения к суду с требованием смертной казни для «вредителей» – это, видимо, проявление «общинного духа» или, например, «национального разума»:
СМЕТЕМ С ПУТИ ВСЕХ, КТО ПЫТАЕТСЯ ЗАДЕРЖАТЬ ПОБЕДОНОСНОЕ ДВИЖЕНИЕ ПРОЛЕТАРИАТА.
ЗАПОРОЖЬЕ. 12 рабочих гвоздильного цеха, завода "Интернационал" в ответ на вредительство "Промпартии" подали заявления о вступлении в партию. 40 чел. рабочей молодежи вступают в комсомол. Рабочие и служащие ст. Александровск-Южная в резолюции заявили:
"Мы сметем с пути всех, кто попытается задержать победоносное движение стальных батальонов пролетариата к социализму. Мы требуем расстрелять вредителей и отвечаем врагам пролетарской диктатуры массовым вступлением в ряды ВКП(б) для осуществления пятилетки в 4 года".
В ряде сел на общих собраниях незаможники и беднота выносят требования расстрела вредителей. В селе Купияновке, Запорожского района, соз "Надежда" в ответ вредителям организовал красный обоз хлеба им. "декады обороны" и вызвал соз "Червоный ковал".
(«Правда», 30 ноября 1930-го года, N 329(4774), http://oldgazette.ru/pravda/30111930/index1.html)
Когда что-то подобное вытворяет чуждый «западный человек» - он «масса», «толпа» и пр. и пр.
Да и вообще, Сергей Георгиевич удивительно непоследователен. То он говорит об «атомизированном» гражданском обществе Запада, то о массе. Так все-таки «сообщество индивидуумов» или «масса»? Как правильно понимать?
Автор обильно цитирует Ле Бона, забывая, что он, в основном, говорит о ТОЛПЕ, о моментальном скоплении людей, которое длится несколько часов. Да, Сергей Георгиевич приводит отрывок из Ле Бона:
«Тысячи индивидов, отделенных друг от друга, могут в известные моменты подпадать одновременно под влияние некоторых сильных эмоций или какого-нибудь великого национального события и приобретать, таким образом, все черты одухотворенной толпы... Целый народ под действием известных влияний иногда становится толпой, не представляя при этом собрания в собственном смысле этого слова».
С этим можно согласиться. Но ведь такое объединение на чем-то основывается, верно? Значит, совпадают в какой-то момент культурные или идеологические ценности, кто-то осознает свои классовые интересы или ему навязывают чужие. Но все это не подпадает под определение «массы» или «толпы», которое дает Сергей Георгиевич. И уж ни в коем случае нельзя говорить о том, что это свойственно только Западу. Разве для нашего недавнего, сталинского, периода, это не верно? И не всегда в негативном смысле: общий подъем, объединение мыслей и действий, которое наблюдалось после начала ВОВ, сыграло весьма положительную роль в разгроме фашизма.
Вообще, одной из главных ошибок автора в трактовке понятия «толпа» является ее универсализация, превращение ее во что-то самодовлеющее, в то время как это всего лишь ПРИЗНАК. Толпа может образоваться благодаря религиозной общности, общности классовый интересов, общности спортивных интересов и практически любой другой общности. И заранее четко прописать, на основании каких конкретных общих интересов она образуется, практически невозможно, да и не нужно
Кстати, у самого Ле Бона (цитирую по Кара-Мурзе) встречаются весьма сомнительные моменты:
«В толпе всякое чувство, всякое действие заразительно, и притом в такой степени, что индивид очень легко приносит в жертву свои личные интересы интересу коллективному. Подобное поведение, однако, противоречит человеческой природе, и потому человек способен на него лишь тогда, когда он составляет частицу толпы...»
Оказывается, принесение в жертву личных интересов коллективному интересу противоречит человеческой природе. Видимо, когда животное приносит себя в жертву стае, отвлекая внимание врага на себя, это противоречит его природе. Но почему животное делает то, что противоречит его природе, ведь оно вроде как на это не способно? Да именно потому, что инстинктивно ставит КОЛЛЕКТИВНЫЕ интересы выше личных. По Ле Бону – сущность человека в узком соблюдении своих собственных интересов. Он забывает, что человек – животное социальное, и жертва во имя общества хотя встречается реже, также является свойством его природы и свойством замечательным.
Совершенно диким и абсолютно необоснованным является следующее утверждение:
«Человек способен на него лишь тогда, когда он составляет частицу толпы...»
Это явный бред. Так, одним предложением зачеркивается жизнь тех великих, которые в ОДИНОЧКУ, ГОДАМИ жертвовали своими личными интересами в интересах общества. Думаю, примеры приводить не надо, их каждый сможет привести более чем достаточно. Ясно, что «на миру и смерть красна», но не надо возводить это в абсолютное правило.
Кара-Мурза пытается окрасить в негативные тона понятия «масса» и «толпа» и привязать их исключительно к западному миру, что является жестокой ошибкой. Склонность к образованию толпы в определенные моменты – свойство ЛЮБОГО человеческого общества. Оказывается:
«Индивид, склонный стать человеком массы и влиться в толпу - это человек, выращенный в школе определенного типа, обладающий определенным складом мышления и живущий именно в атомизированном гражданском обществе массовой культуры».
Вот как. Восставшие крестьяне Пугачева и Разина, или «матросы Октября», или куча фанатиков, сжигавших ведьм, - толпы не образовывали (мы воздерживаемся от оценок, а только перечисляем случаи действий «толпы»). Они, видимо, судили обо всем разумно, без эмоций и индивидуально. Или же придется признать, что они были выращены в школе определенного типа, обладали определенным складом мышления и жили именно в атомизированном гражданском обществе массовой культуры.
Далее автор противопоставляет западной «толпе» русскую «общину»:
«Вот, пишет английский историк русского крестьянства Т.Шанин о насилии 1907 г.: «Поджоги часто следовали теперь особому сценарию. Решение о них принималось на общинном сходе и затем, при помощи жребия, выбирались исполнители из числа участников схода, в то время как остальные присутствующие давали клятву не выдавать поджигателей... Крестьянские действия были в заметной степени упорядочены, что совсем не похоже на безумный разгул ненависти и вандализма, который ожидали увидеть враги крестьян, как и те, кто превозносил крестьянскую жакерию... Крестьянские выступления России оказались непохожими на образ европейской жакерии, оставленный нам ее палачами и хроникерами».
Интересно, а не кажется ли Сергею Георгиевичу не вполне достаточным приводить одно мнение, да еще только об ОДНОМ историческом периоде крестьянских возмущений (1905-1907). Ведь можно привести кучу свидетельств против этого (да и в 1905, кстати, Софья Андреевна Толстая нанимала охранников для защиты имения от крестьян, что вызвало некоторое возмущение среди тех, кто «идеализировал» крестьянский бунт). Достаточно обратиться к истории Гражданской войны, внимательно изучить сотни свидетельств, воспоминаний, художественных произведений, чтобы понять, какие пласты жестокости вскрылись с ОБЕИХ сторон. Не надо свое понимание справедливости распространять на ВСЮ историю революции и гражданской войны.
Можно вспомнить монархические шествия с хоругвями и иконами, которые в октябрьские дни 1905-го года превращались в дикие погромные толпы.
Война с белыми, уничтожение помещиков, буржуазии было жестоким и не могло быть другим, точно также как было предельно жестоким подавление этих волнений. Как и жестоким было крепостное право и последовавшее после освобождения от него угнетение беднейшей части крестьянства.
Можно обратиться к истории крестьянских восстаний Разина и Пугачева. Вроде ведь тоже община, и по Кара-Мурзе восставшие крестьяне не должны образовывать «толпу», а должны действовать «планомерно, методично» и не должно быть «разгула ненависти и вандализма». Но ведь – был. Глупо приписывать народу какие-то особенные черты только потому, что он «русский, общинный». Почти при всяком восстании, тем более, когда оно начинается и руководится «снизу» (особенно, «крестьянском»), бывает «разгул вандализма и ненависти». Это совершенно естественное явление, зачем его искусственно затирать?
Что же до западных восстаний, то почему же Сергей Георгиевич не обратил внимания на Парижскую Коммуну? При которой, как раз таки, не было слишком большого «разгула вандализма и ненависти». Например, коммунары допустили беспрепятственный вывод из города войск, верных правительству Тьера. Они робко испрашивали у французского банка необходимые суммы, не решаясь его национализировать, и пр. Из всего этого можно сделать вывод об особом характере французской толпы? О ее особенной мягкости и гуманности? И найти соответствующее историческое обоснование. Но это было бы такой же ошибкой, которую совершает Кара-Мурза, обвиняя Запад в склонности к «толпообразованию» и приписывая «русскому бунту» несвойственную ему мягкость.
Да и, вообще, не стоит так негативно оценивать «толпу». Вспомните того же Ле Бона:
«Толпе знакомы только простые и крайние чувства; всякое мнение, идею или верование, внушенные ей, толпа принимает или отвергает целиком и относится к ним или как к абсолютным истинам, или же как к столь же абсолютным заблуждениям. Так всегда бывает с верованиями, которые установились путем внушения, а не путем рассуждения... Каковы бы ни были чувства толпы, хорошие или дурные, характерными их чертами являются односторонность и преувеличение...»
Хорошие или дурные. Массу солдат, идущих в атаку, защищающих свою страну, при некоторых обстоятельствах тоже ведь можно назвать толпой. При революциях тоже часто образуются «толпы». Зачем же так негативизировать это явление? Толпы бывают разные. Толпа футбольных фанатов – это одно. Толпа, прорвавшаяся в октябре 93-го к зданию Верховного Совета, – это другое. И смешивать все в одну большую негативную кучу – совершенно неуместно.
«Р.Мертон отмечает очень важное качество массовой культуры США, о котором нам как-то мало известно: «Нелюбовь к ручному труду почти в равной степени присуща всем социальным классам американского общества». Здесь надо вспомнить мысль, которую настойчиво повторял К.Лоренц - именно ручной труд служит важным условием сохранения в сознании и культуре традиций и способности к уважению».
Опять двадцать пять. Докажите вначале, что в России «любовь к ручному труду» пронизывает все классы общества. И докажите, что в США все иначе. А мысль, «которую настойчиво повторял Лоренц», выражена весьма невнятно. Каких традиций? Может быть, старой доброй традиции забивать камнями за измену? Или традиции отдавать свою невесту феодалу? Способности к уважению ЧЕГО или КОГО? Монарха? Фашистской власти? Или соседа?
Нет, все-таки ужасно, когда автор пытается охватить слишком многое, перескакивает с одной мысли на другую и постоянно выдвигает очень важные тезисы, плохо их формулируя и плохо доказывая.
«Наконец, буржуазное общество создало целую промышленность масс-культуры. Обладая высокими техническими возможностями, она выносит на рынок очень соблазнительный продукт, идеологическое содержание которого целенаправленно принижает человека, делает его мышление инфантильным и сильно повышает восприимчивость к внушению. Трудно найти более примитивные фильмы, чем серия Стивена Спилберга «Индиана Джонс». Когда этот герой действует в Китае или Индии, эти фильмы кроме того становятся предельно расистскими - даже удивительно, как могут их демонстрировать в современном обществе. Я их видел за границей в междугородных автобусах и, еще не зная, что Спилберг знаменитый режиссер, про себя ругался: скупые автобусные компании, закупают для показа самую дешевую дрянь. Поэтому я был поражен, узнав, что в США два фильма из этой серии держат рекорд выручки за первые шесть дней проката: «Индиана Джонс и храм Страшного суда» 42,3 млн. долл. и «Индиана Джонс и последний крестовый поход» 46,9 млн. долл. Хоть и слыхали мы о непритязательности американцев, но только руками развести».
Что значит «целенаправленно принижает человека»? Что за мания искать мирового злодея там, где сидит обыкновенный торгаш? Сам же Сергей Георгиевич написал, какие суммы выручены за эти фильмы, это само за себя говорит. И дело не в непритязательности американцев: довольно большие суммы американские блокбастеры снимают и в мировом прокате. Почему бы Кара-Мурзе в таком случае не написать о «непритязательности русских», ведь у нас с успехом проходят всякие ночные дозоры, прекрасно продаются донцовы и улицкие, и очень популярны МТВ и ТНТ. Глупо и преступно на основании таких вот доводов делать выводы о «непритязательности» всей нации. Или приписывать это особенностям западной или любой другой культуры.
«В последние десять лет мы в России видим целенаправленные действия по превращению народа в толпу - через изменение типа школы, ослабление традиций и осмеяние авторитетов, воздействие рекламы, телевидения и массовой культуры, разжигание несбыточных притязаний и пропаганду безответственности. Все признаки тех методов и технологий «толпообразования», на которые обращали внимание изучавшие это явление философы. Дело пока что идет медленно, но если люди не осознают опасность, то стихийные механизмы защиты не справятся с таким нажимом».
Опять про «целенаправленность». Разберем по пунктам: «изменение типа школы». А как вы думали: общественный строй изменится, а школа останется прежней? В ней будут по-прежнему учить жить по заветам Ленина и сохранят пионерские организации? А чиновники из Минобразования не будут воровать? И бюджет будет выделять на образование больше денег? Добро пожаловать в капитализм.
Ослабление традиций? Каких? У некоторых народов было принято (да и сегодня бывают отдельные случаи) убивать девушку, если она до свадьбы потеряла девственность. ТАКИЕ традиции не надо ослаблять? Да и потом, ослабление традиций – естественный процесс. Национальные традиции связаны, в первую очередь, с влиянием семьи, с влиянием окружающей среды, условий жизни, языка и т.д. Современный город уравнивает условия жизни разных народов, идет процесс универсализации языка, ослабляются устои традиционной семьи (а уж тут причин много, и об этом надо говорить отдельно). Огромное влияние оказывает ОБЩНОСТЬ и доступность массовых источников информации. Как тут не ослабляться традициям?
Осмеяние авторитетов. Тут вообще говорить нечего. У каждого свои авторитеты. И Сергей Георгиевич осмеивает в этой книге каких-то людей, которые для кого-то являются авторитетами. Может быть, ему запретить это делать в законодательном порядке? За возможность свободно осмеивать надо платить тем, что кто-то может осмеять и твои авторитеты и тебя самого.
Воздействие рекламы, разжигание несбыточных притязаний, пропаганда безответственности» – ну так товар-то надо продавать. Реклама - двигатель торговли, на этом стоит капитализм. Никто не говорит, что это хорошо, но зачем же списывать это на злую волю? На волю к выгоде – да, но это же естественно при том общественном строе, при котором мы живем. Это выгода правящего класса – вот куда надо обращать свое оружие, а не указывать на неведомых и невидимых «манипуляторов».
Задача правящего класса – навязать угнетенным защиту своих классовых интересов, получить выгоду. Вот что нужно видеть за «манипуляцией», а не козни прозападных скрытых злодеев. Вот на что нужно открывать глаза, а не замазывать классовую борьбу, подменяя ее иррациональным «социальным расизмом». Враг – не за океанами, не мифическая общность под названием «Запад», враг здесь, на наших улицах, тот, кто владеет фабрикой, тот, кто строит себе дом на Рублевке, чиновник-взяточник, бесстыжий рекламщик, меняющий свой талант на золото, продажный журналист, наемный управляющий. Надо указывать на ОБЪЕКТИВНЫЕ противоречия в интересах УГНЕТЕННЫХ и УГНЕТАТЕЛЕЙ, а не пытаться объединить их вместе под лозунгами вроде: «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись».
Мораль и законы
В параграфе «Разрешение аморальности» автор заговорил об аморальности современного общества, при этом опираясь на Й.Хейзинга:
«Внеморальность политики! Замена всеобщей («тоталитарной») этики контролем принятых в парламенте законов - кредо демократии западного типа. Эта демократия устраняет из политики понятие греха, а по сути и совести («свобода совести») и заменяет его исключительно понятием права. «Разрешено все, что не запрещено законом!». Хейзинг подчеркивает, что принцип внеморальности при этом перестает быть монополией государства, он осваивается и негосударственными организациями, и широкими массами. Тяга к аморальному насилию не убывает по мере демократизации общества».
Это довольно сложная тема. Стоит отметить, что так однозначно подходить к этому вопросу не стоит. Ведь так называемая «тоталитарная этика», она ведь тоже может быть разной, например фашистской. При этом она все равно будет лучше, чем «контроль принятых в парламенте законов»? А еще стоит напомнить, что даже ВСЕОБЩУЮ этику каждый человек трактует по-своему. И что она может быть всеобщей для данной страны (особенно, если она навязана «сверху») и резко отличаться от норм, принятых в других странах. Этические нормы тем и отличаются от правовых, что они, как правило, не жестко прописаны, не структурированы, и за их нарушение не установлена определенная мера ответственности. Как правило, в обществе сочетается власть обычных законов и набора определенных морально-этических норм (впрочем, порой довольно разных, для разных групп населения). Часто обычные и этические законы совпадают. Например, заповедь «Не убий» находит свое отражение в законодательстве практически любой страны. При этом государство не абсолютизирует эту норму, оно допускает убийство людей в случае войны, суды при рассмотрении такого рода преступлений учитывают смягчающие и отягощающие обстоятельства.
Не стоит забывать, что парламент – это законодательный орган и занимается он принятием закона, а не составлением кодекса чести. Непонятно, а что предлагает автор? Выкинуть законы и лицемерку-демократию на помойку и установить всеобщие этические нормы? Но ведь, если исчезнет наказание и контролирующие органы, то найдутся люди, которые начнут эти нормы нарушать, верно? А что с ними делать? Наказывать? Тогда, чем ваши «этические нормы» будут отличаться от обычных законов?
Мораль – понятие растяжимое. Кто-то считает, что введение смертной казни за добрачную половую жизнь является лучшим средством «спасения общества», таковы устои его морали. Вы хотите, чтобы он нес в политику такую мораль?
А современные массовые террористы? Они то как раз, если мы воспримем логику Кара-Мурзы, делают политику моральной (исходя из своих нравственно-этических установок). Не признают законов, установленных прогнившей западной демократией, взрывают «неверных» (погрязших в разврате, с их точки зрения). Вот вам яркий пример столь милой сердцу автора «тоталитарной этики».
Когда мы говорим о морали в политике, не надо забывать, что наши собственные моральные нормы не являются всеобщими, что есть и другие, согласно которым можно натворить таких дел, перед которыми померкнут деяния буржуазных демократов.
Внесудебная расправа над инакомыслящими, полное отрицание норм буржуазного правосудия, буржуазного судопроизводства (которые не только «буржуазные») сбрасывали великие революции в водоворот террора, в конечном счете приканчивая тех, кто их делал (впрочем, причина этого во многом кроется в объективных предпосылках, в революционных условиях). Соблазн легкого решения наболевших вопросов в обход законов и длительного судебного процесса, несмотря на всю свою эффективность сегодня, дает страшные всходы завтра. И не стоит огульно отрицать то полезное, что выработано человечеством на основании многовекового опыта. Не надо бездумно тащить из прошлого заржавленные «тоталитарные» рыцарские доспехи только потому, что они вам симпатичны и вызывают имперскую рефлексию. Против современной пули все равно не поможет.
Лишний нолик, или Кое-что о детской проституции
Поэтому манипуляторы, в том числе невольные («вторичные») очень часто запускают в общественное сознание числа, деформирующие («поражающие») воображение. Они просто обезоруживают разум человека.
С.Г. Кара-Мурза «Манипуляция сознанием»
Кара-Мурза пишет:
«Через устранение понятия греха современное общество «раскрыло» ниши порока, превратив его в морально приемлемый бизнес. Так, кстати, возникла преступность как нормальное социальное явление (в традиционном обществе преступление - всегда мятеж, всегда покушение на монарха и, таким образом, на Бога; эту важную разницу рассматривает М.Фуко в книге «Надзирать и наказывать», а С.Кубрик - в фильме «Механический апельсин»). Массовой и узаконенной стала в буржуазном обществе проституция, вплоть до того, что возникают профсоюзы проституток, они получают время на телевидении. В городах США «работают» 300 тысяч малолетних проституток в возрасте от 9 до 12 лет».
Опять начинается обвинение капитализма во всех грехах. Что значит «преступность стала нормальным социальным явлением»? Это значит, что к преступному миру принадлежит большая часть общества? Или что она не осуждает преступность? Но это ведь не так.
Вообще, чтобы доказывать что-то, неплохо бы привести статистические данные, например, по тому обществу, которое Сергей Георгиевич считает традиционным и по развращенному, «постмодернистскому». Ну, пусть традиционным обществом будет Россия 19-го века. Что, взяточничество (преступление, между прочим) в ней рассматривалось как «мятеж», «покушение на монарха»? Да нет, процветало вполне себе замечательно, если нет соответствующих статистических данных, можно внимательно перечитать воспоминания современников, произведения писателей того времени.
Не стоит забывать и о том, что в так называемых «традиционных обществах» мера наказания часто самым диким образом не соответствовала мере вины. Повесить десятилетнего ребенка за украденный хлеб (Англия, отдельные случаи были еще и в 19 веке) – это правильно? А когда вводились законы об огораживании и преступлением стали считать бродяжничество (при Генрихе VIII, правившем с 1509 по 1547, за это повесили по разным данным от 2 до 2.5 % населения Англии)? Это такая замечательная «старая, добрая» монархия.
А отрубание носов, ушей, четвертование, преследование раскольников в монархической России? Удивительно, как взрослые люди могут петь дифирамбы монархии и видеть альтернативу капитализму в «пещерах». Все равно, что говорить: «Медленно замерзать – это ужасно, давайте-ка шагнем в костерок, там будет теплее». Верно, будет теплее, только через пяток секунд снова захочется в холодок, и намного сильнее, чем раньше в огонь.
Проституция стала массовой и узаконенной - это верно, кроме, наверное глагола «стала» (опять же узаконена она далеко не везде). Разве раньше массовой и часто узаконенной она не была? Не стоит забывать, что традиционная семья часто представляет из себя одну из форм скрытой проституции, более мягкую, но от этого не менее гадкую. Когда в «традиционном» обществе, пусть в той же царской России, девушку, почти ребенка, против ее воли выдают замуж за старика (да и просто за нелюбимого человека) – это не было проституцией? А разве не была узаконена проституция в «традиционной» России, вспомните публичные дома, желтые билеты. Почему Сергей Георгиевич не говорит об этом? По данным А. Дубровского, в конце 19-го века в России существовало 1216 только официально зарегистрированных домов терпимости (впрочем, во многих из них «работало» по 2-3 девушки). А сколько занималось проституцией в одиночку, по «билетам»? А сколько не было зарегистрировано?
Разве положение с проституцией в Австро-Венгрии, при монархии, было лучшим, чем сегодня в Австрии? Лучше были условия жизни проституток, меньше зараженность ЗППП, гуманнее отношение к ним сутенеров, ниже смертность и пр.?
Может быть, нам взять за пример исламских фундаменталистов и восхититься тем, что при их правлении почти исчезла проституция? Да, восхититься можно, но если забыть о парандже, ограничениях на обучение, принудительных браках, многоженстве и прочих прелестях. Согласны избавиться от проституции на таких условиях? Вернее, не избавиться от нее, а придать ей другую, более скрытую форму? Строгие религиозно-нравственные нормы, которые навязываются обществу НАСИЛЬНО, несут за собой вместе с ложками меда целые бочки дегтя, не надо об этом забывать.
Сергей Георгиевич замазывает суть проблемы. Он пытается привести читателя к мысли, что проституция присуща капиталистическому обществу и не присуща выдуманному «традиционному», в разряд которых он относит и СССР. А это совершенно неверная постановка вопроса. В Советском Союзе проституция была распространена намного меньше, чем на Западе именно потому, что была уничтожена частная собственность на средства производства. В обществе значительно уменьшилось социальное расслоение населения. Стало меньше возможности обратить свою энергию на поиск выгоды и больше возможностей реализовать свой творческий потенциал в науке, работе, спорте, искусстве и т.д. Огромное влияние на проституцию оказывает безработица. В СССР, с его практически поголовной занятостью населения, эта проблема не стояла так остро, как в капиталистических странах.
Исчезли экономические предпосылки для рекламы, для культивирования потребления. И в этом отношении СССР сделал громадный шаг вперед. Но анализ советского строя – это отдельная, большая тема, которую невозможно охватить целиком в рамках данной критической работы, поэтому пойдем дальше, отметив только, что автору не стоит приписывать успехи СССР в борьбе с проституцией его «традиционности», а уж тем более «тоталитарности». Дело именно в особенностях экономических отношений, в отношении классов к форме собственности. Но даже в СССР полностью эта проблема не была решена.
Кстати, утверждение автора о 300 тыс. американских девочек-проституток в возрасте от 9 до 12 лет довольно сомнительно. Вообще, проблема подсчета числа проституток всегда стояла довольно остро. Так, например, российский исследователь А. Вислоуха в 1904 году писал:
«В Одессе имеется около 10000 женщин, промышляющих развратом, а по полицейским данным всех зарегистрированных проституток там только 400. То же и в других городах».
Но все-таки цифры, приведенные Сергей Георгиевичем, вызывают подозрения в том, а не ошибся ли он на порядок? Дети с 9 до 12 лет составляют примерно 6 процентов от общего населения США. Половина из них – девочки, а именно они нас интересуют, значит остается 3 процента. Согласно последним данным, население США составляет около 300 млн. человек. Следовательно, девочек с 9 до 12 лет в стране проживает около 9 млн. Легко посчитать, что если принимать на веру число, приведенное Сергеем Георгиевичем, то окажется, что КАЖДАЯ 30-ая американская девочка в возрасте с 9 до 12 лет работает проституткой! Это совершенно дикое утверждение, и мы сейчас попробует это доказать.
Статистические данные по разным странам не могут предоставить точные данные по количеству людей, вовлеченных в занятие проституцией. Так, например, согласно полицейским сводкам, в 1995 г. в США были арестованы за занятие проституцией 74297 человек. Из них мужская проституция составила 38,9%, женская — 61,9%. А по оценкам такой организации, как ЕСРАТ (Ending Child Prostitution, Pornography and Trafficking), общая численность проституток в США составляет около 2 млн. человек. Из них, по разным оценкам, от 300 тыс. до 600 тыс. – несовершеннолетних. Но это оценки по обоим полам и до 18 лет (или даже, по американским меркам, – до 21 года)! Откуда взялись 300 тыс. 9-12 девочек-проституток, совершенно непонятно.
Напомню, что США – это не Таиланд и не Шри-Ланка, и к педофилии там отношение не особенно трепетное. Так, например, в ходе операции «Потерянная невинность», которая проводилась в течение 1,5 лет, ФБР за вовлечение детей в проституцию задержало 19 человек и нашло около 30 детей, которые стали их жертвами. Данные по несовершеннолетним: власти установили личности более чем 200 несовершеннолетних, которых заставляли заниматься проституцией. Были задержаны около 500 подозреваемых.
Масштаб операций ну никак не вяжется с каждой тридцатой американской девочкой-проституткой. Впрочем, это все косвенные доказательства, перейдем к основным.
Хотя статистика не может учесть ВСЕХ вовлеченных в проституцию, но она дает довольно точные данные по процентному соотношению проституток разных возрастных групп. Так, самой многочисленной является возрастная группа 21-25 лет – около 50 процентов. А дети до 14 лет, вовлеченные в проституцию, составляют (в зависимости от страны) от 1 до 3 процентов от общего числа проституток. Например, в России, в Приморском Крае, на ноябрь 2001 года из общего числа проституток дети до 14 лет составили порядка 1,13% («Торговля женщинами и детьми в социальной и криминологической перспективе», Ерохина Л.Д., Буряк М. Ю.). ( http://crime.vl.ru/docs/books/book_26.htm)
Даже если предположить, что девочки не до 14 лет (пусть не до 14), а с 9 до 12 составляют целых 3 процента (что характерно как раз таки больше для Тайваня или Шри-Ланки) от общего числа проституток в США, все равно их количество будет колебаться около 60-70 тыс. (а на самом деле, от силы - 30 тыс. Видимо, дело в «лишнем нолике»).
Не сам ли Сергей Георгиевич, иронизировал:
«Э-э, миллион туда, миллион сюда...», когда рассказывал об ошибках горе-статистиков. Но надо быть внимательнее самому, не поддаваться обаянию цифр, не спешить поражать читателя парадоксальными фактами о «прогнившем Западе», а придерживаться точного и объективного изложения. В конце 80-ых нам вешали на уши «светлую лапшу» о США, не надо теперь вешать «темную».
Кто напустил в болото комаров?
Но мы отвлеклись от основной темы. Далее автор начинает пугать нас какими-то маргинальными конгрессами, которые призваны легализовать наркотики, «обновить христианство» и т.д. Автор сам пишет:
«Конечно, можно посчитать такие конгрессы экстравагантными маргинальными событиями, но таких событий происходит множество, и они широко представлены в прессе».
Естественно, что внимание прессы приковывают к себе экстравагантные события. Если такие новости вызывают интерес – это лучшее доказательство того, что они не соответствуют настроению большей части общества. Если бы такое отношение к наркотикам было нормальным – об этом бы и не стоило писать как о ярком и экстравагантном событии.
«Резкое расширение ниши аморальности и, в пределе, распространение ее на все общество служило тому размягчению культурного ядра, что было необходимо для подрыва гегемонии «тирана» и установления гегемонии «манипулятора» (согласно теории А.Грамши). Человек с подорванной моралью легко манипулируем! Разрушение традиционной морали и перманентная «сексуальная революция» - важнейшее условие устранения психологических защит против манипуляция сознанием».
Автор почему-то замечает только такого рода события, которые служат «доказательством» аморальности Запада. Но почему-то не хочет видеть многочисленные движения, которые часто свидетельствуют об обратном. Например, движения, направленные ПРОТИВ наркотиков. Или движения тех же американских подростков ПРОТИВ ранней половой жизни. Сергей Георгиевич надевает и на себя и на своих читателей розовые очки, когда он рассматривает милые его сердцу «традиционные общества». Но не жалеет чёрной краски, когда обрушивается на ненавистный Запад.
Сексуальная революция – тоже палка о двух концах, как и всякая революция. Если смотреть на нее исключительно с ханжеской точки зрения – это, конечно, абсолютное зло, но, с другой стороны, она довольно сильно поспособствовала расшатыванию укладов традиционной семьи, что не так уж и плохо (хотя скорее она сама была вызвана расшатыванием этих устоев экономическими причинами). Через «революционные» перегибы человечество освобождается от многих устаревших норм, по-новому смотрит на отношения между людьми. Сексуальные революции заканчиваются, а отношения между людьми, общественные нормы меняются, и не стоит трактовать эти изменения как однозначно отрицательные. Многие из них имеют прогрессивное значение, но об этом мы поговорим в других работах.
Не стоит также и забывать, что то, что при капиталистическом строе кажется нам ужасным (как, например, казалась ужасной концентрация производственных мощностей при раннем капитализме), в грядущем, посткапиталистическом обществе будет иметь положительное, прогрессивное значение.
И рассуждения автора о всеобщей аморальности все-таки больше напоминают консервативное брюзжание, призыв к «традиционности», а не аналитическую работу. Опять он объясняет все злой волей, не вскрывая объективную природу тех или иных явлений.
Автор с негодованием пишет о «перфомансах» некоторых современных художников. Ну и что? Разве эта «пародия на искусство» становится массовой? Да, такого рода «инсталляции» находят своих поклонников в среде буржуазии и части интеллигенции, но даже они, в основном, относятся к этому, как к забавному аттракциону. Массовым такое «искусство» не становится. Массовая культура скорее страдает не от постмодернистских изысков, а от примитивной коммерческой стряпни.
Далее Сергей Георгиевич опять обрушивается на буржуазные СМИ, виня их в фальсификациях. Это правильно. Но опять молчит о причине, о ВЫГОДНОСТИ этих фальсификаций, о росте рейтингов, и, соответственно, больших доходов от рекламы.
Самиздат и свобода слова
Интересный параграф «Захват и присоединение аудитории». А чем? Читайте:
«Первое правило для успешного контакта - заявить о том, что отправитель сообщения входит с аудиторией в какую-то общность (по социальному, национальному, культурному признаку и т.д.). Для этого выработан целый язык и манера обращения: коллеги, мужики, православные и т.д. Так что первые же шаги по установлению контакта служат кличем «Мы с вами одной крови - ты и я!». Поэтому первый признак манипуляции - уклончивость в изложении собственной позиции, использование туманных слов и метафор. Ясное обнаружение идеалов и интересов, которые отстаивает «отправитель сообщения», сразу включает психологическую защиту тех, кто не разделяет этой позиции, а главное, побуждает к мысленному диалогу, а он резко затрудняет манипуляцию».
Это автор случайно написал не о себе? Нет, нет, его никто не обвиняет. Но отсутствие умения внятно и чётко изложить свою позицию, отсутствие четкого понимания своей позиции, и, следовательно, «использование туманных слов и метафор», это еще не признак зловещей «манипуляции».
«Старый, испытанный еще в Великой французской революции прием захвата аудитории - представление идеологических сообщений в виде «запретного плода». Именно тогда возник «самиздат» - изготовление и распространение нелегальной и полулегальной литературы. Расцвела эта индустрия уже в 60-е годы 20 века как средство психологической войны (к 1975 г. ЦРУ разными способами участвовало в издании на русском языке более чем 1500 книг русских и советских авторов). Тогда в СССР даже ходил анекдот: старушка перепечатывает на машинке «Войну и мир» Толстого. Ее спрашивают: вы что, с ума сошли? - «Нет, я хочу, чтобы внучка роман прочитала, а она читает только то, что напечатано на машинке». Правда, говорят, что некоторые люди не читают даже запрещенных книг».
Опять автор пишет о Великой Французской революции, ничего не доказывая, просто утверждая. Ладно бы, если это были бы общеизвестные факты или спорные, но озвученные. Но ведь он выдвигает СВОЮ точку зрения, НОВУЮ, и никак ее не обосновывает. Нелегальная и полулегальная литература ходила еще во времена Римской Империи (христианские рукописи, например) и даже ранее. Как появилась письменность, так возник и запрет на какие-то книги, и точно так же возникло нелегальное их распространение. Когда Омар сжигал Александрийскую библиотеку, он сказал примерно следующее: «Если в книгах этих писано то же, что в Коране, то они лишние; если же писано иное, то они лгут». Автору напомнить, как инквизиция точно так же запрещала и жгла книги?
Самиздат в СССР – тема обширная. Кара-Мурза говорит, что сила была в его нелегальности и сетует на глупость интеллигенции, которая на него «купилась». А сетовать надо на глупость власти, которая его запрещала. Большая часть самиздатчиков, и вправду, оказалась бездарной: когда СССР рухнул и их творчество лишилось ореола запретности, выяснилось, что оно не стоит и той бумаги, которая на него тратилась. Впрочем, некоторые из «нелегалов» были достаточно талантливы и их произведения и сегодня имеют достаточно большой круг поклонников.
Автор подходит не с той стороны. Не вражеские агенты «использовали» Самиздат в своих целях (хотя полностью исключать такое влияние нельзя), а дурацкий запрет придавал излишнюю ценность этим книгам и не позволял рассматривать их объективно.
«Архипелаг Гулаг» Солженицина – «Библия» советских диссидентов – сегодня воспринимается совсем не так. Да, это во многом несправедливая, необъективная книга, но запрет на нее говорил об обратном. Сам факт запрета будто кричал: «Если запрещают, значит, это все правда!». Он подогревал необъективность с другой стороны. Необъективность диссидентов во многом была вызвана необъективностью власти.
Почему бы не издать «Гулаг» в советское время? С выписками из архивных данных, с комментариями специалистов, с обширной критикой тех моментов, которые ее достойны (а таких пруд пруди)? Но и с признанием того, что было, ведь, что ни говори, а весь «Архип» ложью не назовешь. Другое дело, что Солженицын исключительно пристрастно трактует те или иные факты, очень часто пользуется непроверенной информацией, восторженно кромсает цитаты и просто подгоняет это все под свои совершенно неверные выводы. Ну, так напишите об этом, откройте окна для свежего воздуха.
Впрочем, сейчас, видимо, кто-то начнет брюзжать о том, что «открыли окна» в конце 80-ых и вот к чему пришли. Ну что ж, тот, кто путает местами причину и следствие, кто считает, что человека для его собственного блага надо делать дураком и уберегать от «вредной информации», пусть сидит и тоскливо вздыхает о славном прошлом. А информационная свобода, свобода слова является одним из ВАЖНЕЙШИХ достижений человеческого общества, и, несмотря на все ее недостатки, ни в коем случае нельзя ее заменять насильственным навязыванием позиции СВЕРХУ, какой бы правильной она не была.
Дело в самом ПОДХОДЕ, в МЕТОДЕ. Человек, приобретая власть, каким бы мудрым и порядочным он не был, не должен брать в руки топор для того, чтобы рубить свободу слова. Он должен понять, что завтра этот топор может оказаться в руках глупца или подлеца. И он обратится против того, за что шла борьба.
Свобода слова – намного более сложный инструмент для власти, чем топор с надписью «Единогласно», но надо учиться им пользоваться, если мы хотим создать прекрасную статую, а не коряво обрубленного идола со слепыми глазницами.
Какие же установки внедряли в сознание авторы-диссиденты? М. Петрусек характеризует их так? «Самиздат справедливо разрушал мифы о национальном величии и доблести, например, мифы о масштабах антифашистского сопротивления или мифы о чешском национальном характере. Самиздат касался и весьма болезненных тем (высылка немцев) и остродискуссионных вопросов (законность и историческая обоснованность возникновения самостоятельного чехословацкого государства)». В общем, подрывал опоры национального самосознания.
Автор цитирует Петрусека, который пишет «справедливо разрушал». А Кара-Мурза подводит итоги: «подрывал опоры национального самосознания». Вопрос: нужно ли утверждать «национальное самосознание» за счет создания несправедливых мифов?
Вот интересно, когда в какой-нибудь соседней стране занимаются созданием «национальных мифов», нас это безумно раздражает, мы разражаемся потоками ругани в адрес «этих латышей», «проклятых евроцентристов» и т.д. Когда кто-то у нас осмеливается усомниться в справедливости утверждения превосходства русской нации над другими, начинаются крики о разрушении «национального самосознания», о проплаченных «манипуляторах» и пр. Старая добрая поговорка о бревне и соломинке совсем не впрок…
Какова была культурная ценность изданий? Петрусек пишет: «В первые месяцы после ноября 1989 г. предполагалось, что в государственных издательствах выйдет практически весь обществоведческий самиздат... Существуют договоры с издательствами, но книги не издаются, так как возник отчасти действительный, отчасти условный эффект негативной реакции на самиздат: вышла на поверхность тривиальная истина, что не все изданное в самиздате имеет долговременную ценность, не говоря уже о привлекательности для читателя». И в беллетристике также «действуют приведенные выше закономерности - издание части самиздатовских книг показало отсутствие к ним читательского интереса».
«Иными словами, захват и присоединение аудитории в программе «Самиздат» достигался не высокой ценностью самого материала, а искусственно созданной приманкой - запретностью текста, так что авторы, издатели и распространители обращались к нон-конформистским, диссидентским стереотипам в сознании».
Думаю, это нагляднейший пример того, как автор вольно трактует те или иные цитаты согласно своему мировоззрению. Петрусек пишет, что «не все изданное в самиздате имеет долговременную ценность». А Кара-Мурза, вставив «иными словами», пишет уже о «не высокой ценности самого материала». Да еще прибавляет при этом, что запрет создавался «искусственно». Трактовать это надо так, что, видимо, в партийное руководство Чехословакии и всех других социалистических стран проникли ЦРУ-ушники, которые нарочно запрещали Самиздат. Везде враги, везде манипуляторы. Никуда от них не скроешься.
Ценность Самиздата Советская власть создала сама, подавив свободу слова. Возможно, что в тех исторических условиях, в которых действовали большевики, трудно было поступить иначе, но ТРУДНО – еще не значит НЕВОЗМОЖНО. И уж явно, в постсталинский период те ограничения свободы слова, которые имели место быть, не соответствовали культурному уровню развития общества.
Розга – наш путь к целостному мировоззрению!
В параграфе «Школа - производство человека массы» автор анализирует принципы, согласно которым действует современная «буржуазная школа», и, в очередной раз, пытается свести все это к вселенскому заговору. Оказывается, что:
«Добуржуазная школа, основанная на христианской традиции, вышедшая из монастыря и унивеpситета, ставила задачей «воспитание личности» - личности, обращенной к Богу (шиpе - к идеалам). Для нового общества требовался манипулируемый человек массы, сформированный в мозаичной культуре. Чем отличается выросшая из богословия «университетская» школа от школы «мозаичной культуры»? Тем, что она на каждом своем уровне стремится дать целостный свод принципов бытия. Здесь видна связь университета с античной школой, которая особенно сильно выразилась в типе классической гимназии. Спор об этом типе школы, которая ориентировалась на фундаментальные дисциплины, гуманитарное знание и языки, идет давно. Нам много приходилось слышать попреков в адрес советской школы, которая была построена по типу гимназии - за то, что она дает «бесполезное в реальной жизни знание». Эти попреки - часть общемировой кампании, направленной на сокращение числа детей, воспитываемых в лоне «университетской культуры».
Автору следовало бы все-таки сначала внимательнее изучить то, что он идеализирует. Гуманисты, просветители, мыслители 18-19-ых веков извели галлоны чернил на обличение школы, «основанной на христианской традиции». Но Сергей Георгиевич ничего этого не видит, он упорно стремится назад в пещеры и волочет за собой немало читателей.
Почему бы Кара-Мурзе не открыть Помяловского, «Очерки бурсы», и не почитать немного о милой «добуржуазной» школе. Ведь Сергей Георгиевич опять утверждает, но не доказывает. Надо взять программы нескольких «добуржуазных» школ и современных «буржуазных», сравнить их. Сравнить относительную эффективность обучения, методы, применяемые учителями (да и уровень подготовки учителей), то, КЕМ становились ученики после церковной школы и после «буржуазной».
Добрая «христианская» школа с помощью розог, тупой долбежки и прочих прелестей давала, видите ли, «целостный свод принципов бытия». А можно сказать по-другому: вдалбливала в головы учеников набор закосневших догм. Человек выходит из школы с «целостной картиной бытия» в голове, которая имеет весьма далекое отношение к реальности. Школа вбивает в его голову абстрактного бога (или не менее абстрактные «идеалы»), и с ними он идет в реальную жизнь, абсолютно к ней не подготовленным (если он, конечно, серьезно воспринял «бога и идеалы», что, кстати, бывает редко, чаще ученик просто становится лицемером).
Получается, что школа формирует не личность, а ходульное существо, самодовольное и ограниченное своим «целостным миропониманием». Лучшее доказательство преимущества так называемой «буржуазной школы» перед «добуржуазной» заключается в том количестве (и качестве) ученых, которых ей удалось подготовить. Думаю, бессмысленно это отрицать, достаточно сравнить количество открытий, совершенных в 19-20-ых веках, с Средневековьем с его старыми, добрыми школами, «основанными на христианских традициях». Не стоит и забывать, что впервые в истории «буржуазная школа» стала массовой, и в этом ее громадная заслуга.
«В действительности эти попреки - чистая демагогия. Задача школы, конечно, не в том, чтобы дать человеку навыки и информацию для решения частных практических задач, а в том, чтобы «наставить на путь». Те ученые и философы, которые заботились о жизнеспособности Запада, не уставали об этом предупреждать».
На какой путь? Может быть, на путь фашизма, верно? Почему автор упорно говорит или о достоинствах инструмента или о возможных последствиях его использования, но никогда обо всем этом в целом, одновременно? Видимо, ему мила эдакая, «тоталитарная», школа, воспитывающая «единообразных» граждан. Но единообразие ведет к гибели, единообразие – это рубка талантливых, тех, кто выделяется из общей массы. Понимание «пути» у всех разное, и школа может наставлять на него также по-разному.
Давайте тогда введем в современной школе уроки «закона Божия» и будем стричь всех под одну гребенку. А если ребенок не поддается влиянию – введем розги, ведь, главное, «наставить на путь», внушить детям свои, пропахшие нафталином, ценности.
Автор подметил верно: одна из главных задач школы – воспитать из ребенка личность. Но не путем навязывания ему «единственно верной» точки зрения, не методом наставления на «путь истинный». «Буржуазная школа» далека от идеала, очень далека. Говорить о ее недостатках можно очень долго, и многие из них верно подмечены Сергеем Георгиевичем. Но! Ни в коем случае нельзя видеть альтернативу ей в прошлом, среди тотального подавления личности в школах церковного типа, среди розог, тупых невежественных учителей, насильственной загрузки головы кучей ненужной, устаревшей информации.
Капиталистическая школа сделала громадный рывок вперед: она впервые стала массовой, она, в основном, отделила светское воспитание от религиозного, она, практически, отказалась от телесных наказаний, она большее внимания стала уделять гармоничному воспитанию личности (физическое + интеллектуальное), самоуправлению учеников, она допустила большую свободу в трактовке предлагаемого материала.
Это большие достижения по сравнению с «добуржуазной» школой, и глупо обращать свой взгляд в прошлое, надеясь в нем узреть альтернативу. Если бичуете недостатки современной школы – отлично, но не надо уподобляться луддитам и звать «разрушать машины».
И что значит:
«Задача школы, конечно, не в том, чтобы дать человеку навыки и информацию для решения частных практических задач».
Может быть, автор хотел сказать: «не ТОЛЬКО в том»? Или он считает, что из школы должны выходить дебилы с просветленными лицами, которые не умеют ни считать, ни писать, ни читать, зато «наставлены на путь»?
«Новое, буpжуазное общество нуждалось в школе для «фабpикации субъектов», котоpые должны были заполнить, как обезличенная pабочая сила, фабpики и контоpы. В этой школе Бог был заменен наукой, а в ум и даже в оpганизм ученика внедpялось новое, нужное для фабpики пpедставление о вpемени и пpостpанстве - pазделенных на маленькие, точные и контpолиpуемые кусочки».
Какой ужас, что «Бог был заменен наукой». Это, да, это необходимое условие для «фабрикации субъектов». Вот толпа религиозных фанатиков – это одухотворенные субъекты, не «обезличенные». А человек, который получает в школе научное представление о мире – это «масса», «плебс». Интересно, а как «в организм ученика внедрялось… представление о времени и пространстве»? Киберимплантанты? Очередной злодейский выпад «манипуляторов»? Чипы в голове?
«Если на уроке астрономии во французской школе ученику говорят о Большом Взрыве, образовании галактик, происхождении планет и т.д. - это «маленькие, точные и контролируемые кусочки». Целостной картины нет, ведь ученик можем спросить: «А что было до этого?». И всю жизнь вот так вот мучиться от «незавершенной картины мироздания»».
А в старой школе, «основанной на христианской традиции», на все вопросы есть ответ: «Бог создал». И не надо думать, в голове «целостная картина». А если усомнишься, то розги быстро наставят тебя на путь. Об этом мечтает Кара-Мурза?
В том-то и большая заслуга «буржуазной школы», что она ставит перед учениками вопросы и не всегда спешит на них отвечать. И из школы выходит человек не с «целостной картиной» в голове, к которой нечего ни прибавить ни убавить, а с сомнениями, с загадками и, если он талантлив и силен, с желанием их решить. Не все, конечно, так гладко, и буржуазная школа несет на себе сильный отпечаток общественного неравенства, и у нее огромное количество недостатков (в том числе сохранилось много пережитков «христианской» школы), но, что касается принципиального подхода, – он изменился в лучшую сторону.
«На такие же контpолиpуемые частицы pазделялась масса самих учеников - всем укладом школы, системой оценок и пpемий, поощpяемой конкуpенцией. Школа, «фабpикующая субъектов», не давала человеку целостной системы знания, котоpая учит человека свободно и независимо мыслить».
Интересно, а что предлагает автор ВМЕСТО «системы оценок»? Или такой системы не было в других типах школ? В той же советской? Или системы оценок нет в университетах?
Автор противопоставляет «западной школе» - советскую. Да, во многом она была лучше, ну и говорите о ее конкретных достоинствах. Зачем пытаться искусственно связать советскую школу с «христианской»? Для подтверждения взятой с потолка теории о традиционных типах государств?
Если смотреть беспристрастно, получается, что советская школа точно также не учила «свободно и независимо мыслить», иначе как была осуществлена над жителями СССР такая «манипуляция», о которой столько пишет Кара-Мурза?
Сергей Георгиевич цитирует Ортегу-и-Гассета:
«Специалист служит нам как яpкий, конкpетный пpимеp «нового человека» и позволяет нам pазглядеть весь pадикализм его новизны... Его нельзя назвать обpазованным, так как он полный невежда во всем, что не входит в его специальность; он и не невежда, так как он все таки «человек науки» и знает в совеpшенстве свой кpохотный уголок вселенной. Мы должны были бы назвать его «ученым невеждой», и это очень сеpьезно, это значит, что во всех вопpосах, ему неизвестных, он поведет себя не как человек, незнакомый с делом, но с автоpитетом и амбицией, пpисущими знатоку и специалисту..».
Да, проблема «узких специалистов» в буржуазном обществе является довольно серьезной. Но далеко не такой однозначно-негативной, какой ее пытаются представить. Начнем с того, что «узкий специалист» овладевает главным – методикой, умением мыслить, решать поставленные перед ним вопросы. В данном случае не так уж важен бывает набор знаний, который можно пополнить в зависимости от поставленной задачи. Естественно, что человек, добившийся успеха в одной области, поняв «систему», приобретает самоуверенность и часто оправданную. Ведь, применяя «метод» в другой области деятельности, он часто быстро достигает успеха и в ней. Конечно, не всегда все так просто, проблема «узкой специализации» существует, и, на мой взгляд, совершенно справедливым является утверждения о том, что ребенка необходимо воспитывать гармоничной личностью и давать ему больший объем знаний, а не только то, что понадобится в будущей «узкой деятельности».
В этом отношении подход «буржуазной школы» довольно практичен: не тратятся лишнее время и ресурсы на то, чтобы «обременять» ученика «ненужной» информацией. Расчет идет на то, что тот, кому нужно, самостоятельно приобретет необходимые знания, а кому не нужно – то и не надо загружать. Думаю, что этот подход, несмотря на свою эффективность, себя не совсем оправдывает, и упреки автора во многом справедливы. Но не надо демонизировать «узкую специализацию», а объективно объяснить ее причину, ее достоинства и недостатки, а не огульно отрицать ее, считать ее зловредным изобретением «манипуляторов».
Далее автор говорит о «двух типах школ», о том, что «манипуляторы» выращивают себе смену, давая «избранным» детям университетское образование, и воспитывают «сильные, уважающие себя личности, спаянные коpпоpативным духом». Конечно, никаких конкретных примеров автор не приводит. Что за школы? Какие тайные знания в них дают? Можно ли ознакомиться с их школьными программами и сравнить с программами «обычной» школы? Дать статистику по трудоустройству выпускников таких школ?
Зачем опять искать следы деятельности злодеев там, где сидит обычный буржуа, который ЕСТЕСТВЕННО хочет дать своим детям лучшее образование? Разница в уровне преподавания в первую очередь заключается в ИМУЩЕСТВЕННОМ неравенстве. Частная школа с хорошо оплачиваемыми, квалифицированными учителями (а часто университетскими преподавателями), с хорошей материальной базой, естественно, даст лучшее образование, нежели стандартная госшкола. Уничтожьте эту разницу посредством выведения частного капитала из системы образования, и вам не понадобится искать «заговорщиков» там, где их нет и в помине.
Далее Кара-Мурза пишет о книге фpанцузских социологов обpазования К.Бодло и Р.Эстабль, отмечая при этом, что ее выводы актуальны и сегодня. Посмотрим, что из этого получилось.
Кое-что о правоте Достоевского, или в чем виноват Лависс?
Еще Достоевский говорил, что надо доходить до последних вопросов. Это значит, надо сразу отвергать предложенную трактовку и начинать ставить вопросы самому, шаг за шагом углубляясь. Тогда быстро приходишь к той сути, от которой как раз тебя отводят пламенные защитники народа - как отводит летчик ракету от самолета, выпуская тепловую ловушку.
С.Г. Кара-Мурза «Манипуляция сознанием»
Кара-Мурза пишет:
«Будучи продуктом Великой фpанцузской pеволюции, школа создавалась под лозунгами Свободы, Равенства и Бpатства. Якобинцы быстро разъяснили, что речь шла о pавенстве юpидических пpав, а не pеальных возможностей».
Ну, равенство юридических прав – это уже большой шаг вперед, мы об этом уже говорили. Предвзятой кажется однозначно-негативная оценка автором Великой французской революции, порушившей милую его сердцу монархию, сословность и школу с розгами и «законом божьим».
Интереснее дальше. Давайте проследим за совокупной работой мысли авторов учебника (в изложении Сергея Георгиевича) и Кара-Мурзы. Они утверждают, что «общая масса» учеников разделяется на 2 «коридора». И вот по каким принципам идет это разделение:
Далее автоpы показывают, какими способами пpоизводится pазделение массы школьников[1]. Пеpвый механизм социального pазделения - возpаст. 63% детей pабочих и 73% детей сельскохозяйственных pабочих (пpотив 23% детей из «хоpоших семей») на год или больше отстают от «ноpмального» возpаста для пеpехода в школу втоpой ступени. Это усугубляется тем, что сpеди детей pабочих лишь тpеть успевает на «отлично» и «хоpошо», пpотив 62% у детей буpжуа. Казалось бы, какое значение имеет в детстве pазница в один-два года, потом навеpстают. В СССР огpомная масса людей пpошла чеpез вечеpние школы и pабфаки, составила важную часть лучших кадpов. Но нет, в западной школе возpаст используется как кpитеpий для дискpиминации: pебенка отпpавляют во втоpой коpидоp школы, потому что он «слишком стаp, чтобы пpодолжать школу в своем классе»[2].
То, что дети рабочих на год или два отстают от «нормального возраста» для перехода в школу второй ступени, не УСУГУБЛЯЕТСЯ, а ОБУСЛАВЛИВАЕТСЯ их более низкой успеваемостью. Или Кара-Мурза думает, что возраст детям рабочих считают иначе, чем детям буржуа? Конечно, нет. Они отсеиваются из-за низких учебных показателей. Автор застревает здесь, видит за этим «уши манипуляторов» вместо того, чтобы задать вполне логичный следующий вопрос: «А почему они отстают?».
Отвечая на него, мы и приходим к необходимому объяснению: у детей рабочих ниже уровень жизни, у их родителей ниже уровень образования и ниже уровень культуры (который опять-таки объясняется худшими материальными возможностями, недостатком свободного времени). Дети буржуа имеют возможность заниматься с платными репетиторами. Их амбициозные родители воспитывают их как преемников, будущих руководителей своего бизнеса, или же как ученых, специалистов и т.д. Вне школы они живут в благополучной среде городского центра, их друзья, знакомые принадлежат к привилегированному слою. Их внешкольная среда закладывает в них стремление к успеху (это все не абсолютные правила, конечно же, это основные признаки).
В то время как дети рабочих, в общем-то, более склонны повторить путь своих родителей (как всякие дети), их окружает совершенно другая среда, они воспитываются чаще всего в условиях более низкой культуры, в их среде больше распространена преступность, наркомания, алкоголизм и т.д. Все это во многом обуславливается БОЛЕЕ НИЗКИМ МАТЕРИАЛЬНЫМ ПОЛОЖЕНИЕМ, той частью прибавочной стоимости, которая УКРАДЕНА буржуазией. Вот до чего надо доходить в своем анализе, а не скакать по верхам в поисках зловещих планов.
И достоинства советской системы образования во многом объясняются именно значительно меньшим социальным неравенством (хотя и тогда были школы, в которые ученики попадали в основном «по блату» и т.д.), отсутствием частного капитала в системе образования, его доступностью и бесплатностью.
Но и в советской системе существовали свои значительные недостатки, не надо и ее идеализировать, хотя отметить ее преимущества, конечно, необходимо. Не стоит забывать и о том, что многие дети рабочих САМИ не хотели получать среднего образования и шли в техникумы или на завод. И, кстати, с материальной точки зрения их выбор бывал обоснован: рабочий часто зарабатывал больше, нежели человек с высшим образованием, тот же медик или учитель. Это можно назвать перегибом в другую сторону.
Не надо забывать и о партийной бюрократии, которая, сосредоточив в своих руках РАСПРЕДЕЛЕНИЕ, сформировала новый класс, который также стремился к тому, чтобы дать свои детям лучшее по качеству образование. Все не совсем так просто, как хочется представить Кара-Мурзе.
И большая часть тех ужасов, о которых повествует автор, пересказывая французских социологов, обуславливается именно принципом распределения прибыли, на котором основано капиталистическое общество. Естественно, что неуспевающих не будут обучать по общей программе. Естественно, что программу для них упростят, раз они не справились со стандартной. Это, конечно, не есть хорошо, было бы правильнее стараться их подтянуть, но это наше мнение, а чиновникам в буржуазной стране это надо?
Автоpы показывают, что с самого возникновения «двойной» школы буpжуазного общества школа «втоpого коpидоpа» стpоилась как особый пpодукт культуpы. Это делалось сознательно и целенапpавленно специализиpованным пеpсоналом высочайшего класса, и сpедств на это не жалели: после pеволюции. «Республика бесплатно pаздавала миллионы книг нескольким поколениям учителей и учеников. Эти книги стали скелетом новой системы обучения».
Ну вот, значит, то, что Республика уделила внимание образованию населения, да еще сделала это бесплатно, свидетельствует не об их искреннем намерении способствовать их развитию, а о злодейском плане. Доказательства вот такого уровня:
«Насколько глубока pазница между двумя типами школы, видно из сpавнения текстов одного и того же автоpа, написанных на одну и ту же тему, но для двух pазных контингентов учеников. В книге пpиведены отpывки из истоpии Фpанции Лависса о пpавлении Людовика ХIV, в двух ваpиантах. Это пpосто потpясает. Один ваpиант - содеpжательное и диалектическое описание, заставляющее pазмышлять. Дpугой - пpимитивный штамп с дешевой моpалью, во многих утвеpждениях пpотивоpечащий пеpвому ваpианту. Пpосто не веpится, что это писал один и тот же автоp».
Вообще-то, было бы правильнее сказать о том, что Эрнест Лависс родился в 1842 году. А то у читателя возникает ощущение, что именно он писал учебники, после революции бесплатно розданные Республикой. Стоит также упомянуть о том, что он выступал против тяжести экзаменов в высшие учебные заведения Франции и был автором неплохих педагогических трудов. Было бы здорово, если бы автор привел нам примеры этих текстов или хотя бы дал на них ссылки, чтобы читатель сам мог сделать вывод. Ну, ладно, перейдем к сути.
Интересно, а Сергей Георгиевич считает, что один и тот же материал в учебнике для третьеклассника и для студента должен преподноситься одинаково? То есть и на природоведении, и на биологии должны говорить то же самое, не изменяя учебный материал в соответствии с уровнем подготовки обучаемого? Очень трудно человеку, читающему по слогам, полуграмотному крестьянину воспринять «содеpжательное и диалектическое описание, заставляющее pазмышлять». Что же, вообще не будем образовывать? Или попробуем постепенно поднять его на ступеньку выше? Подход Лависса, быть может, не совсем оправдан, но зачем сразу записывать его в манипуляторы? А по поводу противоречий, думаю, Сергей Георгиевич в этом отношении даст французскому историку большую фору:
«Советский строй сделал огpомный шаг - поpвал с капиталистической школой как «фабpикой субъектов» и веpнулся к доиндустpиальной школе как «воспитанию личности», но уже не с религией как основой обучения, а с наукой. Он пpовозгласил пpинцип единой общеобpазовательной школы. Конечно, от пpовозглашения пpинципа до его полного воплощения далеко. Но важно, куда идти».
Теперь вспоминаем, что он писал до этого:
«Будучи продуктом Великой фpанцузской pеволюции, школа создавалась под лозунгами Свободы, Равенства и Бpатства. Якобинцы быстро разъяснили, что речь шла о pавенстве юpидических пpав, а не pеальных возможностей».
То есть, когда мы говорим о ненавистных якобинцах, то речь шла о pавенстве юpидических пpав, а не pеальных возможностей.
А когда о Советском Союзе, то:
Конечно, от пpовозглашения пpинципа до его полного воплощения далеко. Но важно, куда идти.
Когда о СССР, то положительно: «Но уже не с религией как основой обучения, а с наукой».
Когда о ненавистной буржуазии: «В этой школе Бог был заменен наукой».
Ну и стоит ли ругать за противоречия историка 19-го века? Или лучше обратить внимание на свое собственное творчество?
Повесть о том, как Ньютон Смиту взаймы давал, и что из этого вышло
Само по себе появление подобных рассуждений на страницах академического журнала - свидетельство моральной деградации нашей гуманитарной интеллигенции.
С.Г. Кара-Мурза «Манипуляция сознанием»
В параграфе «Наука как инструмент манипуляции сознанием» автор подвергает критике науку, проникновение ее в сферу идеологии, политики, общественной жизни. С некоторыми замечаниями автора можно согласиться. Но возникает вопрос, а где же другая сторона? Сергей Георгиевич нападет на идеологии, на их стремление опереться на плечо науки. Но разве это негативное явление? Это даже хорошо, когда какая-то идеология стремится встать на почву законов материального мира, а не витать в идеалистических облаках. Так есть почва для дискуссии, для борьбы идей. Так можно бить врага стоя на твердой земле материализма, фактов, научных выводов, зная, что он тоже стоит на этой почве, а не прячется за всякими туманными словесами, вроде «великорусского духа» и «божественной воли».
Стремление буржуазных идеологов к научному оправданию существующего положения вещей также не надо сразу записывать в разряд действий «манипуляторов». Это значит, что они разумно исходят из реалий окружающей действительности, когда подыскивают ей объяснение. Другое дело, что многое зависит от их субъективного миропонимания: если их вполне устраивает буржуазный общественный уклад, естественно, они будут его защищать (и часто вполне искренне).
Марксизм точно также объяснял современное ему положение вещей, опираясь на капиталистические реалии, он точно также стоял на современной ему научной почве. Но он делал совершенно другие выводы: он призывал не к ПРИМИРЕНИЮ с окружающей действительностью, а к ИЗМЕНЕНИЮ ее. Вот в чем состоит принципиальная разница. И Сергею Георгиевичу надо критиковать не само стремление какой-либо идеологии «опереться на науку» или объяснить окружающий мир исходя из его реалий, а именно выводы, которые делает та или иная идеология и действия, к которым она призывает.
Проблема современного марксизма во многом заключается в том, что он оторвался от изменившихся реалий окружающего мира, в том, что он сильно догматизирован, в том, что он не хочет признавать ошибки, которые были сделаны. Это отталкивает от него сторонников, которые вместе с водой выплескивают и ребенка, забывая о том, что марксизм является не суммой застывших догм и твердокаменных цитат из «отцов-основателей», а МЕТОДОМ. И необходимо применить этот метод к современности, модернизировав его, отказавшись от неверных выводов, но, не нивелируя его сути. Иначе можно скатиться в глубокую идеалистическую яму и нести оттуда чушь о «народном духе» и «национальном разуме».
Кара-Мурза обрушивается на ученых-экспертов. Да, да, они часто врут, они могут быть куплены, некомпетентны и т.д. Но на чьи выводы вы предлагает ориентироваться? Шамана пригласить? Или монетку бросать? Откуда такая предвзятость в отношении экспертов, они ведь тоже люди, тоже могут ошибаться, вот, например, как Сергей Георгиевич:
«Казалось бы, политики могли финансиpовать дополнительные эксперименты и потpебовать от ученых надежного выбоpа из столь pазных моделей. Но оказывается, что это в пpинципе невозможно. Задача по такой пpовеpке была сфоpмулиpована максимально пpостым обpазом: действительно ли увеличение pадиации на 150 миллиpентген увеличивает число мутаций у мышей на 0,5%? (Такое увеличение числа мутаций уже можно считать заметным воздействием на оpганизм). Математическое исследование этой задачи показало, что для надежной экспеpиментальной пpовеpки тpебуется 8 миллиаpдов мышей. Дpугими словами, экспеpиментальный выбоp моделей не возможен, и ни одно из основных пpедположений не может быть отвеpгнуто. Таким обpазом, в силу пpисущих самому научному методу огpаничений, наука не может заменить политическое pешение. И власть (или оппозиция) получает возможность мистификации проблемы под пpикpытием автоpитета науки. Это красноречиво выявилось в связи с катастрофой на Чернобыльской АЭС».
Видимо, Кара-Мурза просто переписал эти данные откуда-то, поверил цифрам без всякой проверки. А зря. Какое же это «заметное воздействие на организм», если для его выявления требуется 8 млрд. мышей? Получается, что оно практически незаметно, что можно не принимать его во внимание. Интересно, а для выявления естественной частоты мутаций у данной популяции, видимо, потребовалось в 200 раз меньшее кол-во мышей – «всего» 40 млн.? Посочувствуем бедным ученым. Видимо, всем им приходилось вместе со студентами дневать и ночевать в вивариях, в окружении десятков миллионов маленьких грызунов…
«Можно пояснить подробнее. 0,5 процентов – это 1/200 от 100 процентов, каковые являются ЕСТЕСТВЕННОЙ частотой мутации. Если для выявления 0,5 процентного изменения понадобилось 8 млрд. мышей, то для выявления естественной частоты (от которой мы отталкиваемся, и которая составляет 100 процентов) понадобится в 200 раз меньшее кол-во мышей, то есть 40 млн».
На самом деле автор, видимо, опять просто перепутал цифры в своем стремлении показать, как ничтожная наука не в состоянии решить проблемы, которые ставит перед ними политика. А может быть, цифры были перепутаны каким-нибудь журналистом, яркие выдумки которого Сергей Георгиевич доверчиво принял за правду.
Кстати, стоит учитывать, что наука не является чем-то целостным, каким-то застывшим общим монументом. Это живая ткань, которую ткут живые люди, в ней существует множество разных школ, в ней существует борьба мнений, авторитетов (в том числе и ложных), она ошибается, падает, встает и идет дальше. И однозначно отвергать ее в целом так же неверно, как и однозначно принимать полностью все ее выводы.
Посмотрим, как дальше Сергей Георгиевич четвертует науку:
«Из модели мироздания Ньютона, представившей мир как находящуюся в равновесии машину со всеми ее «сдержками и противовесами», прямо выводились либеральные концепции свобод, прав, разделения властей. «Переводом» этой модели на язык государственного и хозяйственного строительства были, например, Конституция США и политэкономическая теория Адама Смита (вплоть до того, что выражение «невидимая рука рынка» взято Смитом из ньютонианских текстов, только там это «невидимая рука» гравитации). Таким образом, и политический, и экономический порядок буржуазного общества прямо оправдывался законами Ньютона. Против науки не попрешь!»
Абсолютно непонятно, почему самому Адаму Смиту, крупнейшему экономисту своего времени, Кара-Мурза отказывает в звании ученого (что понятно из контекста), а политэкономии – в научности? Непонятно, почему это экономический порядок буржуазного общества ОПРАВДЫВАЛСЯ, а не ОБЪЯСНЯЛСЯ. Что, и Адам Смит – манипулятор? Сергею Георгиевичу следовало бы знать, что Адам Смит является не только одним из основателей экономического либерализма (на тот момент передовой экономической теории). Ему принадлежит обоснование важнейшего положения (впрочем, не им первым выдвинутого) о том, что сущностью и природой всех богатств является ТРУД. Это сегодня для нас очевидно, а до Адама Смита большое влияние имела теория меркантилистов, которые были убеждены в том, что только деньги олицетворяют богатство государства, и в качестве одного из основных его источников видели торговлю c другими государствами. Они также поддерживали протекционистские идеи, в частности поддержание низкого уровня заработной платы за счет роста населения.
Необходимо отметить, что большое значение работам Адама Смита придавал Маркс. Можно сказать, что открытие прибавочной стоимости было возможным во многом благодаря трудам буржуазных политэкономистов, которые ИЗУЧАЛИ законы капиталистической экономики, и в которых Сергей Георгиевич видит «идеологов».
Стоит, кстати, вспомнить предупреждение Адама Смита, сделанное им в «Богатстве народов»:
«...хозяева всегда и повсеместно находятся в своего рода молчаливой, но постоянной и единообразной стачке с целью не повышать заработной платы рабочих выше ее существующего размера». (Антология экономической классики. Т. 1, стр. 135, 148)
Но этого Сергей Георгиевич, видимо, не читал или же пропускал, выдирая только то, что ему нужно… Вернемся к истории возникновения «буржуазной идеологии» в изложении Кара-Мурзы. Итак, пришел Ньютон и мир изменился:
«Механицизм ньютоновской картины мира дал новую жизнь атомизму - учению о построении материи из механических неизменяемых и неделимых частиц. Но даже раньше, чем в естественные науки, атомизм вошел в идеологию, оправдав от имени науки то разделение человеческой общины, которое в религиозном плане произвела протестантская Реформация».
То есть, прямиком из науки, пришел «атомизм» да взял и расколол единую человеческую средневековую общину. Феодалов, крестьян, священников, зажиточных горожан, нищих. Были они ЕДИНЫ, не было между ними никаких классовых противоречий, жили себе поживали, пока Ньютону на голову яблоко не упало… И:
«Недавние рыцари, землепашцы и бродячие монахи Европы стали клерками, депутатами и рабочими у конвейера. Мир, бывший для человека Средневековья Храмом, стал Фабрикой - системой машин».
Какой ужас. Был такой замечательный Храм, крестьянин отдавал десятину церкви, феодал насиловал его невесту и забирал чуть не половину урожая, чума (наука в загоне) выкашивала города, инквизиция тысячами жгла ведьм, Европу сотрясали религиозные и обычные войны… Зато Храм, зато романтика. А посмотрите на Европу сейчас да сравните! Фабрики, оболваненная масса под управлением кучки манипуляторов. Тихий ужас.
Вместо того, чтобы, указывая на РЕАЛЬНЫЕ проблемы и противоречия капитализма, вести в БУДУЩЕЕ, автор упорно апеллирует к прошлому. Глубокую, аналитическую критику буржуазного общества автор заменяет вот этими грустными констатациями:
«Школа и СМИ оказывались сильнее, нежели традиции, проповеди в церкви и сказки бабушки».
Впрочем, дальше, как всегда, интереснее:
«Перенос биологических понятий в общество людей не в качестве метафор, а в качестве рабочих концепций, незаконен. Это - типичный процесс выведения идеологии из науки».
Видимо, идеологию надо высасывать из пальца или выводить из религиозных представлений о мире. Но ни в коем случае не опираться на науку! Перенос биологических концепций, оказывается, незаконен. То есть, если мы утверждаем право каждого на еду, апеллируя к биологической потребности человека в пище, – это незаконно. Инцест запрещается на государственном уровне, видимо, потому, что «это аморально», а не потому, что человечество на основе своего опыта вывело, что дети от таких браков чаще всего оказываются нежизнеспособны (отсюда и взялось, собственно, представление об «аморальности» инцеста). Но это «биология», «наука», вон из дома! Устройство общества видимо должно основываться исключительно на паре стишков о «мистическом русском разуме», пословицах и старых добрых традициях.
Автор набрасывается на Спенсера и «социал-дарвинизм», забывая, что эволюционная этика (наука, объясняющая свод морально-этических правил биологическими законами) с тех пор сделала большой шаг вперед. Что современная социобиология пытается дать (и небезуспешно) биологические обоснования не только эгоизму человека, не только правилу «человек – человеку – волк», но и его альтруизму. Таким образом, и самопожертвование, и помощь слабым, и забота о старых трактуются как естественные биологические механизмы. Если один из ученых делает вывод о том, что в основе социального поведения человека лежат исключительно эгоистические мотивы и тем самым оправдывает (или объясняет) капиталистический строй, это еще не значит, что нужно зачеркивать ВСЕ данное научное направление или подвергать критике сам метод. Есть и другие крупные ученые, работающие в этом же направлении и приходящие к другим выводам. Для начала неплохо бы ознакомиться с их трудами.
Еще одно противоречие заключается в том, что сам автор забывает, как на протяжении всего своего труда он постоянно цитирует «выводы социологов», «выводы научного конгресса», пишет: «…как показали исследования ученых» и т.д. Сергей Георгиевич опять близоруко обрушивается на все явление В ЦЕЛОМ (в данном случае, это наука) вместо того, чтобы рассмотреть плюсы и минусы, подойти к проблеме диалектически, НАУЧНО.
«И на всех этапах развития буржуазной идеологии, pазными способами создавался и укpеплялся миф о человеке экономическом - homo economicus, - котоpый создал pыночную экономику и счастлив в ней жить. Эта антpопологическая модель легитимиpовала pазpушение старого общества и установление нового очень специфического социального поpядка, пpи котоpом становится товаpом pабочая сила, и каждый человек пpевpащается в собственника и тоpговца».
Не на каждом этапе, сегодня практически невозможно найти ни одного крупного экономиста (кроме совсем уж озверевших «неолибералов»), который бы серьезно воспринимал «экономического человека» и полностью ассоциировал его с реальным потребителем, точно также, как никакой современный физик (ну, за исключением двоечника-старшеклассника), не будет искать в природе «идеальный газ». Так что стоит перенестись из времен Адама Смита в 21-ый век. И, кстати, превращение «рабочей силы в товар» было прогрессивными явлением по сравнению с тем временем, когда крестьянин сам являлся в чем-то товаром (напомню, что еще в 19-ом веке существовала работорговля и что не прошло и 150-и лет, как в России, было отменено крепостное право).
И опять Кара-Мурза пишет, что СОЗДАВАЛСЯ МИФ. Видимо, тот же Адам Смит СОЗДАВАЛ миф. Прекрасно знал о несостоятельности экономического либерализма, «невидимой руки», «экономического человека», все понимал и НАРОЧНО вводил в заблуждение.
«Полезно вспомнить, что большое влияние на Дарвина оказали труды Мальтуса - идеологическое учение, объясняющее социальные бедствия, порожденные экономикой свободного предпринимательства. В начале XIX В. Мальтус в Англии был наиболее обсуждаемым автором и выражал «стиль мышления» того времени. Представив как необходимый закон общества борьбу за существование, в которой уничтожаются «бедные и неспособные» и выживают наиболее приспособленные, Мальтус дал Дарвину центральную метафору его теории эволюции - борьбу за существование. Научное понятие, приложенное к дикой природе, пришло из идеологии, оправдывающей поведение людей в обществе. А уже из биологии вернулось в идеологию, снабженное ярлыком научности. Вот это взаимопомощь!»
Видимо, Сергей Георгиевич решил плотно пройтись по экономистам, впрочем, не изучив толком их трудов и имея самые смутные представления о выдвинутых ими теориях. Во-первых, не совсем правильно передано то, благодаря чему Мальтус и сегодня считается одним из крупнейших экономистов своего времени наряду с Рикардо (кстати, его другом). Видимо, однозначно отрицательное отношение к Мальтусу у Сергея Георгиевич сформировано благодаря марксизму, из которого он почему-то берет самое худшее и выбрасывает по-настоящему ценное.
Во-вторых, несмотря на то, что основные выводы Мальтуса оказались ошибочными, заслуживает внимание то, что он выдвинул в качестве одной из причин бедности (по Мальтусу это главная причина), а именно: непропорциональность темпа прироста населения по соотношению с темпом прироста жизненных благ. Во многом эта теория стала частью методической базы и Чарльза Дарвина, и Давида Риккардо, и что в этом плохого – абсолютно непонятно. Настоящий ученый должен уметь отделять зерна от плевел, можно совершенно не соглашаться с выводами, которые сделал тот или иной исследователь, но почему не вычленять в его деятельности действительно нужное и правильное?
Интересными и заслуживающими внимания представляются положения Мальтуса о роли «непроизводительных» классов в создании и реализации общественного продукта, о том, что кризисы перепроизводства могут быть не только частными, но и общими. Как признавался один из крупнейших ученых-экономистов 20-го века Дж. М. Кейнс, именно Мальтус вооружил его антикризисными идеями о факторах «эффективного спроса», роли промежуточных слоев общества в потребления произведенного продукта и др.
Заимствование той или иной методической базы из одной области науки в другую – обычное дело, зачем эти возмущенные крики о «взаимопомощи»? И не надо упорно продолжать называть политэкономию – идеологией, да и еще придавая этому слову такую негативную окраску (хотя, конечно, экономическая наука, как и историческая, довольно тесно связана с политикой и, несомненно, испытывает значительное давление с ее стороны).
Далее автор упоминает, наконец-то, о других представителях «эволюционной этики», в частности о П. А. Кропоткине.
«Главный тезис этой «немальтузианской» ветви дарвинизма, связанной прежде всего с именем П.А.Кропоткина, сводится к тому, что возможность выживания живых существ возрастает в той степени, в которой они адаптируются в гармоничной форме друг к другу и к окружающей среде. Не война всех против всех, а взаимопомощь!»
Получается, что Кропоткину переносить биологические концепции можно, «законно», а вот всем другим нельзя, ибо их выводы не соответствуют субъективному восприятию автора, а значит – манипуляция!:
«Манипуляция заключается в самом переносе механических или биологических понятий на человека как социальное существо».
Хуже того, автор невольно проводит мысль, что «очищение» «дарвинизма» произошло именно на лоне «русской культуры». Прежде, чем делать такие поспешные выводы, следовало бы подробнее ознакомиться с работами Р.Л. Триверса, Э. Уилсона, Ч. Ламсдена, М. Рьюза и некоторых других представителей современной социобилогии. Кстати, если уж говорить о «русской школе», почему бы не упомянуть о генетике В. П. Эфроимсоне, в частности его статье «Родословная альтруизма», в которой он пытается дать (впрочем, не очень успешно) генетическое обоснование альтруизму.
Автор доверчиво внимает Сахлинсу, который пишет (а может, и не пишет – Сергей Георгиевич порой очень неточен в цитатах), что, мол, то, что заложено в социобиологии, есть «занявшая глухую оборону идеология западного общества: гарантия его естественного порядка и утверждение ее неизбежности».
Что ж, посмотрим. Р. Л. Триверс, например, выдвинул концепцию, которая получила название «взаимного альтруизма». Причем здесь «человек человеку – волк»? А Ч. Ламсден, Э. Уилсон, М. Рьюз выдвинули концепцию «эпигенетических правил», попытавшись вырваться из узких рамок генетического детерминизма своих предшественников (Р. Доукинса, У. Д. Гамильтона). Согласно этой концепции, и альтруизм, и кооперация обусловлены этими «эпигенетическими правилами», которые в свою очередь зависят от среды, в том числе и социальной. Где здесь Сахлинс (а за ним и Кара-Мурза) увидел оскал идеологии «западного индивидуализма», совершенно непонятно!
Далее автор пишет об интереснейшем эксперименте, поставленном западными учеными. Но! Заранее настраивает читателя на свой, «антизападный» лад:
«Впечатляющим свидетельством того, до какой степени западный человек беззащитен перед авторитетом научного титула, стали социально-психологические экспеpименты, пpоведенные в 60-е годы в Йельском унивеpситете (США) - так называемые «экспеpименты Мильгpама»».
Чтобы делать такие выводы, надо для начала провести схожие эксперименты в так называемом «традиционном» обществе. А потом уже говорить о том, что беззащитен именно «западный человек».
Впрочем, сами результаты эксперимента довольно интересны и впечатляющи. Да, действительно, авторитет ученых сильно возрос за последние столетия (причем небезосновательно). С другой стороны, лучше все-таки подчинение авторитету ученого, нежели священника-инквизитора. Ученые обоснованнее вмешиваются в общественную жизнь, нежели это раньше делали церковники. Участники диалога ведут дискуссию не на уровне цитат из Библии, а пытаются подвести под свои утверждения какую-то доказательную базу, опираясь на данные материального мира. И далеко не всегда это вмешательство является негативным: например этот эксперимент провели именно ученые, так ведь? Так что, отметив негативность этого явления, нужно указать и на его прогрессивные стороны.
Цензура как движущая сила культуры
В параграфе «Цели, образ действия и место в культуре средств массовой информации» Сергей Георгиевич опять обрушивается на «свободу слова». И опять не рассматривает явления в целом, диалектически, с разных сторон, в их развитии, а погуще зачерпывает «белой» краски для изображения старой доброй «тоталитарной этики» и черной - для современной, «либеральной».
Интересно, как он трактует сам термин «свобода слова». В понимании Кара-Мурзы, свобода слова есть освобождение слова от «духовного содержания». В общепринятом понимании, вообще-то, под свободой слова понимается свобода высказывать свои мысли, в частности политические убеждения, не опасаясь преследований со стороны государства, власти, церкви и т.д.
Оказывается, что «принятие «идеи гласности», было культурной и духовной мутацией колоссального значения».
Автор, видимо, не очень хорошо знаком с биологией, и вкладывает в понятие «мутации» однозначно негативный смысл. А напрасно, ведь мутация – это одна из основных движущих сил эволюции.
Вопрос свободы слова является одним из сложнейших и важнейших общественных вопросов. Ясно, что ПОЛНАЯ, абсолютная свобода слова пока невозможна. Ясно, что пропаганда взглядов, которые абсолютно не приемлемы для данного общества, будет пресекаться, и не всегда даже для этого понадобится поддержка государства. Причем проповедуемые взгляды могут нести положительный или негативный потенциал.
Ясно, что вывести ЕДИНЫЙ рецепт, создать эдакого общественного демона Максвелла, который будет пропускать «хорошее» и отсекать «плохое», невозможно. Трактовка «хорошего» и «плохого» у многих разная. Точно также, не всегда может работать метод решения большинством голосов.
Видимо, решение этой проблемы (хотя бы частичное) в каком-то разумном балансе между двумя крайностями – абсолютной свободой слова (каковой на практике нигде нет) и абсолютной НЕСВОБОДОЙ. Как попытаться приблизиться к такому балансу – это тема для большой работы, явно некорректным будет коснуться этой темы слегка. Но надо отметить, что позиция автора, с его бросанием в другую крайность, с его идеализацией «тоталитарной этики», также совершенно не приемлема.
Почему бы ему не попробовать приложить принцип подавления свободы слова (только уже буржуазным тоталитарным режимом) на себя и свою деятельность? Почему бы ему не вспомнить старого, доброго Аугусто Пиночета и его «тоталитарную этику» или милашку Пол Пота с его представлениями о том, что правильно, а что нет?
Автор уже доходит до того, что начинает считать цензуру тем, что «позволяет» писателям и художникам «творить», а, мол, без нее они ничего путного и создать не могут. Надо отметить, что в области культуры часто бывает неприемлемым выдавать какие-то готовые рецепты: сделай так и так и выдающихся художников народится груда. Мы с точностью НЕ ЗНАЕМ, КАКИЕ ФАКТОРЫ определяют рождение талантов, и печь гениев, как пирожки, еще, увы, не научились. Можно установить какую-то приблизительную зависимость между экономическим и культурным развитием общества и количеством талантов, но скорее в области науки, а не искусства.
И делать такие беспечные замечание о положительном влиянии цензуры на талантливость не стоит, есть масса обратных примеров, когда талантливейшие произведения создавались в отсутствии цензуры. Стоит вспомнить то, как цензурные запреты калечили стихи и прозу, и многие поколения читателей были лишены возможности ознакомиться с теми или иными замечательными произведениями или получали их исковерканными. Примеров тому, а тем более в области русской литературы, воз и маленькая тележка.
Ну вот, например, всем нам известное стихотворение Некрасова:
Вчерашний день, часу в шестом,
Зашел я на Сенную;
Там били женщину кнутом,
Крестьянку молодую.
Ни звука из ее груди,
Лишь бич свистал, играя…
И Музе я сказал: «Гляди!
Сестра твоя родная!»
Но, наверное, не все знают, что стихотворение это Некрасов напечатать не мог именно из-за цензуры, что оно 25 лет пролежало среди его бумаг, пока он не вписал его в альбом одной своей знакомой, а увидело оно свет 10 лет спустя, уже после смерти поэта. А сколько замечательных произведений из-за цензуры были искажены, да так, что мы до сих пор не можем их восстановить! По свидетельству Чернышевского, в некрасовском стихотворении «Размышление у парадного подъезда» строчка «Иль судеб повинуясь закону» была вставлена только по цензурным соображениям. Что на самом деле хотел сказать поэт? Неизвестно…
А ода Муравьеву-вешателю, которую вымучил из себя Некрасов, о которой он сожалел, как о самом позорном поступке в своей жизни? Ведь он пошел на это, только пытаясь спасти от закрытия журнал «Современник». Впрочем, это не помогло.
Это ОДИН поэт и это ТРИ случая. На самом деле только о взаимоотношениях Некрасова и цензуры можно было бы написать обширную монографию. А другие писатели, поэты, общественные деятели? А сталинская и постсталинская цензура? А прямые репрессии и физическое уничтожение неугодных? Да трудно найти хоть одного крупного общественного деятеля, писателя или поэта оппозиционного направления (хоть в царское, хоть в советское время), который не подвергался цензуре, аресту или изгнанию. Помогло это сохранению царской России или СССР?
Почему в сталинское время было запрещено замечательное произведение Джона Рида «Десять дней, которые потрясли мир»? Надо вам мнение об этой книге Ленина? Ради бога:
Прочитав с громаднейшим интересом и неослабевающим вниманием книгу Джона Рида: «Десять дней, которые потрясли весь мир», я от всей души рекомендую это сочинение рабочим всех стран. Эту книгу я желал бы видеть распространённой в миллионах экземпляров и перевёденной на все языки, так как она даёт правдивое и необыкновенно живо написанное изложение событий, столь важных для понимания того, что такое пролетарская революция, что такое диктатура пролетариата. Эти вопросы подвергаются в настоящее время широкому обсуждению, но прежде чем принять или отвергнуть эти идеи, необходимо понять всё значение принимаемого решения. Книга Джона Рида, без сомнения, поможет выяснить этот вопрос, который является основной проблемой мирового рабочего движения.
Н.Ленин
1920 г.»
А было запрещено именно потому, что книга достаточно ПРАВДИВО рассказывала о революции и в ней не было ни слова о «руководящей роли» Сталина и т.д. Две основные фигуры: Ленин и Троцкий. В мифологию сталинского времени Джон Рид не укладывался. Вывод – запретить. Почему Кара-Мурза не пишет об этом? Не знает? Так надо узнать, а потом писать! Все люди, все ошибаются, но когда автор начинает подбирать только те «факты», которые укладываются в его мировоззрение…
Всем любителям ограничить свободу слова надо вначале немного ознакомиться с историей этого вопроса. Не ставить себя и свое мнение в центр вселенной, как единственно правильное, понимать, что развитие возможно только в условиях ДИКУССИИ, РАЗНООБРАЗИЯ ПОЗИЦИЙ.
Призрак манипуляции, или СМИ в разрезе
Теперь посмотрим, как автор подходит к интерпретации статистической информации:
«С середины 80-х годов в США телевидение стало основным источником новостей для 62% американцев, газеты - для 56, радио для 13, журналы для 9, а прямой межличностное общение - только для 1% (сумма больше 100%, потому что можно было называть более одного источника, что еще больше снижает значение личного общения)».
Впечатление производит? Да, и еще какое! Пусть числа указаны верные. Теперь попробуем понять, что в этом страшного? Во-первых, тут указан ОСНОВНОЙ ИСТОЧНИК. Теперь себе представим тех людей, для которых межличностное общение является ОСНОВНЫМ ИСТОЧНИКОМ НОВОСТЕЙ. Значит, этот человек ничего не смотрит, не читает, а слушает пересказы всего того же самого в изложении соседей, родственников или знакомых. Сидит эдакий старичок со слуховой трубкой в кресле-качалке… Или греется беспризорник у теплотрассы и слушает рассказы бывалого бомжа. Ну, было бы их больше, ну и что? Это было бы хорошо? Непонятно, к чему автор приводит все эти данные и чему тут удивляться.
А как еще человек может получить, например, информацию о войне в Ираке? Найти того, кто там побывал, расспросить и сделать выводы? Чем раньше-то было лучше, ДО распространения телевидения и газет, например, в Средневековье, когда основным источником информации служили слухи и сплетни «заезжих людей»? Сегодня человек, во всяком случае, может выбирать СМИ, получать какие-то основные факты и их по-своему интерпретировать (не все же бездумно проглатывают мнение телеведущего).
Автор, походя, высказывает интересную мысль:
«Таким образом, из процесса получения информации исключается диалог, который создает важнейшую защиту против манипуляции сознанием. Получатели сообщений превращаются в толпу в том смысле, что они могут лишь пассивно воспринимать сигналы от «коммуникатора-суггестора».
Мысль эта интересна не «суггесторами», «толпами» и пр., а именно понятием «диалог». Почему автор не видит, что тот же самый Интернет построен именно на диалоге, на интерактивности? Почему он с тоской смотрит в прошлое, но не замечает, как под носом растет альтернатива стандартным СМИ? Ты прочитал новость – ты можешь тут же ее обсудить, выслушать разные мнения, поделиться своими. Вот тебе и «диалог», вот тебе и «межличностное общение». А если учесть, что в Интернете каждый «сам себе СМИ», то перспективы этой новой платформы распространения информации внушают большие надежды.
И такая демонизация силы «стандартных» СМИ совершенно неуместна:
«А.Моль пишет о СМИ: «Они фактически контролируют всю нашу культуру, пропуская ее через свои фильтры, выделяют отдельные элементы из общей массы культурных явлений и придают им особый вес, повышают ценность одной идеи, обесценивают другую, поляризуют таким образом все поле культуры. То, что не попало в каналы массовой коммуникации, в наше время почти не оказывает влияния на развитие общества». Таким образом, современный человек не может уклониться от воздействия СМИ (под культурой А.Моль понимает все стороны организации общественной жизни, которые не даны природой в первозданном виде)».
Можно месяцами «раскручивать» определенный бездарный роман или бездарного автора по ТВ, добиться повышения продаж его книг (собственно, так и создается «массовая культура») и т. д., но если автор того не стоит, его произведения скоро будут забыты. Из бездарной поделки можно выжать коммерческую выгоду (да и то не из всякой, сила рекламы не безгранична), но дать ей «пропуск в бессмертие» - невозможно. Так что «все поле» культуры СМИ не контролируется. И абсолютно безответственным и пораженческим является заявление о том, что «…то, что не попало в каналы массовой коммуникации, в наше время почти не оказывает влияния на развитие общества».
Так, например, кому из современников были известны труды Ленина? Очень УЗКОМУ кругу людей. В процентном соотношении просто катастрофически малому. В царские средства массовой коммуникации эти работы не попадали. Но кто сегодня будет отрицать их влияние?
Сам же Сергей Георгиевич заявлял о том, что Солженицын сделал много для разрушения СССР. Можно согласиться с этим, можно не согласиться, но, по логике автора, получается, что и без средств «массовой коммуникации» возможно «влиять на развитие общества».
Призма авторского восприятия (везде манипуляторы!) сильно искажает и его взгляд на какие-то исторические события:
«Одно из важнейших правил манипуляции сознанием гласит, что успех зависит от того, насколько полно удалось изолировать адресата от постороннего влияния. Идеальной ситуацией для этого была бы тотальность воздействия - полное отсутствие альтернативных, неконтролируемых источников информации и мнения. Манипуляция несовместима с диалогом и общественными дебатами. Поэтому перестройка в СССР стала беспрецедентной по эффективности программой манипуляции - все средства массовой информации были в руках одного центра и подчинялись единой программе (тоталитарность контроля за прессой в годы перестройки была несравненно полнее, нежели в «годы застоя»)».
Вообще ничего непонятно. Как раз таки во время перестройки стали популярны всяческие общественные дебаты и диалоги. И мнение высказывались самые разные. Просто какие-то хотели слушать, какие-то нет. Чаще всего говорилось то, что люди ХОТЕЛИ услышать. И кстати, много говорилось справедливого и верного, другое дело, что из этого часто делали неверные выводы. И почему «тоталитарность» контроля за прессой была полнее в годы перестройки, чем в «застой»?
Автор не объясняет единство позиций СМИ в годы перестройки единством ЭКОНОМИЧЕСКИХ интересов зарождающейся буржуазии и зарождающейся буржуазной интеллигенции, увлекающей за собой значительную часть общества. Он объясняет это ЗАГОВОРОМ. Это то же самое, что объяснять появление пара заговором воды и огня (как, первобытные шаманы) вместо того, чтобы обратить внимание на уже открытые ЕСТЕСТВЕННЫЕ физические законы. Общество развивается по своим законам, которые, конечно, не так очевидны, как физические или химические, но это неочевидность еще не отменяет их действия.
Позиция поиска ЗАГОВОРА и позиция изучения законов, по которым живет и развивается общества, противоположны и по методу, и по выводам. Искатели «черных кошек» не способны призвать к каким-то действиям (даже если они пишут обратное), потому что в их изощренном, полупараноидальном мире дьяволами-манипуляторами схвачено абсолютно ВСЕ. И все действия, направленные на противодействие им, будут просчитаны, нивелированы, пресечены. Логика такая (даже если не внешняя, так на уровне внутренних ощущений): если уж злодеи западные манипуляторы смогли развалить СССР с его мощной идеологией, КГБ, закрытыми границами, государственным контролем над СМИ и т.д., то что уж делать нам, бедным маленьким «патриотам»? Только «залить уши воском» и «думать», что же еще остается. Или самим организовать «тайное общество» и пытаться освоить «технологию манипуляции» для благих целей.
Но если учесть, что «СМИ решают все», а СМИ в «руках врагов», тогда и сделать ничего не получится. Все, конец света, апокалипсис. Тупик. Ну что вот можно сделать, если перед вами выстраивается такая мрачная картина мира:
«Ясно, что в классовом обществе господствующий класс включает в себя прямых владельцев большей части СМИ и осуществляет экономический контроль над остатком. Для правдоподобия наличия свободы слова оставляется небольшой сектор рынка для оппозиционной печати, которую обычно удается зажать в узкие рамки. Как уже было сказано, ей разрешается ругаться последними словами, но не выстраивать целостное, когерентное представление о реальности. Авторы, которые занимаются такой работой, почему-то быстро перестают публиковаться».
Кстати, Сергей Георгиевич, кажется, не перестал публиковаться. Значит, либо у нас в России построена мечта коммунистов – бесклассовое общество, либо он не выстраивает «целостное, когерентное представление о реальности». Одно из двух, если следовать логике Кара-Мурзы.
Зачем так односторонне воспринимать действительность, пусть и буржуазную? В США выходят фильмы, книги, статьи с довольно резкой критикой позиций властей, американской политики, тех же американских СМИ. Все они, видимо, не «целостные и не когерентные». А манипуляторы (все сплошь гении!) имеют ЦЕЛОСТНОЕ, КОГЕРЕНТНОЕ представление, ВСЕ ПОНИМАЮТ, и, эдакие демоны, ВСЕ контролируют. Как увидят талантливого и «когерентного», так сразу его перестают публиковать. И некуда податься, и некуда бежать. Обычная человеческая глупость, корыстные интересы, некомпетентность и пр. выдаются за тонкую и умную игру «манипуляторов». При таком представлении о реальности, действительно, только в Средневековье осталось сбежать.
Причем во многом автор прав, он приводит много интереснейших фактов, но поражает их интерпретация! Когда он возмущается тем, что буржуазная пресса уделяет непропорционально мало внимания убийствам священников, сотрудничавших с латиноамериканскими партизанами, он видит в этом исключительно МАНИПУЛЯЦИЮ. Как будто буржуазные СМИ, которые живут за счет рекламы, ДОЛЖНЫ шибко сочувствовать священникам, поддерживающим промарксистскую РВСКА-АН (колумбийские партизаны). Сам факт, что об этом пишут, да еще с симпатией к убитым священникам, говорит о том, что в тех же капиталистических СМИ есть люди, менее (или вообще не) склонные к защите классовой позиции буржуазии (во всяком случае колумбийской).
Когда осенью перелётные птицы тянутся на юг, это не значит, что ими управляет «манипулятор». Это значит, что действуют естественные биологические законы. Точно также, когда большая часть СМИ вдруг начинают петь «одну песню», это еще не значит, что ими всеми кто-то управляет. Это значит, что их интересы по ключевым позициям СОВПАДАЮТ и во многом ОПРЕДЕЛЯЮТ их отношение к какой-то теме, к какому-то событию.
После 11 сентября американские СМИ не пели хвалебную песнь «храбрым воинам ислама» не потому, что им по факсу пришел приказ от Буша или невидимого «серого кардинала». А потому, что они или искренне не хотели этого делать (да и только не вполне вменяемый человек может такого захотеть, надо сказать), или понимали – разорвут на части. И не невидимые манипуляторы, а соседи по подъезду. В той же Европе, несмотря на провозглашение свободы слова, митинги нацистов все-таки порой приходится охранять цепью полицейских – могут побить. Причем не прохожих, а самих юных нацистов.
Конечно, «целенаправленный пиар» полностью исключать нельзя. Но как это делается? Известно, что такая-то, такая-то газета «продажная» (а таких громадное большинство). Приходит туда представитель той или иной политической партии, проплачивает определенную сумму, и газета «честно» «пиарит» нужного человечка. Что, кстати, не исключает появления в ней статей честных журналистов, если они не задевают проплаченную тему. Яркий пример (хотя и устаревший) - газета «Завтра» и ее пиар «Родины».
Но что, на каждую тему найдется заказчик? Конечно, нет. Газета живет за счет рекламы, идущей от КАПИТАЛИСТОВ, и будет, В ОСНОВНОМ, защищать их интересы. Ничего странного в более-менее ЕДИНОЙ их позиции по вопросам общественного строя нет.
А что касается массового пиара, например, во время президентских кампаний: во-первых, «покупается» больше СМИ, во-вторых, сами хозяева газет смотрят, кто их больше устраивает, а в-третьих, так ведь сам Сергей Георгиевич приводил пример:
«Пригласили меня перед выборами в Думу 1995 г. на круглый стол «Культура, образование, наука» Общественной палаты при Президенте РФ. Видно, плюрализмом решили тряхнуть. Собрался цвет «демократов от культуры», послушать было интересно. Начальница Палаты, драматург, поставила вопрос по-шекспировски: «Если на выборах победят коммунисты, Зюганов, то всех нас поставят к стенке. Хоть это вы все понимаете?». Все закивали головами. Да, это они понимают».
Эту их позицию автор объяснял иррациональным страхом. А следовало бы объяснить ее классовыми интересами. Буржуазная интеллигенция живет за счет оплаты ее услуг БУРЖУАЗИЕЙ. Её это устраивает (мы, опять же, говорим о большинстве, исключения есть и их немало). Несмотря на то, что страх перед Зюгановым, действительно, выглядит смешно, но понять их можно. В их тогдашнем представлении КПРФ – это экспроприация личного имущества, лишение доходов, да еще и «месть за предательство». Почему сам автор этого не видит, а придумывает «иррациональные» объяснения? Обычное, естественное осознание (или «прочувствование») классовых интересов (которые часто принимаются их носителями за ВСЕОБЩИЕ интересы).
Или вот еще один пример от автора, за которым он видит иррациональный страх:
«Помимо либеральной интеллигенции на время такой страх овладевал и частью наших «предпринимателей» (впрочем, сильно связанных с интеллигенцией). Когда ГКЧП устроил свой страшный «военный переворот», то уже утром 19 августа жителям Москвы стало ясно, что ни стрелять, ни давить танками военные никого не будут. А после пресс-конференции «хунты» с полной очевидностью выяснилось, что мы - зрители большого спектакля. Тогда назавтра к «Белому дому» было созвано «ополчение» из демократов. Какие же чувства испытывали «ополченцы»?
«Известия» писали: «Многие обратили внимание на то, что в рядах ополченцев немало предпринимателей. Тех самых, чьему бизнесу обещал не мешать Геннадий Янаев во время фарсовой пресс-конференции 19 августа. Из коротких интервью с биржевиками, менеджерами совместных и малых предприятий, акционерных обществ, коммерческих банков становилось понятно, что привело их сюда, что заставило взять в руки стальные пруться, палки, кирпичи. В «программе» самозванного ГКЧП они увидели не только конец демократическим свободам, но и собственный конец».
Что тут иррационального? Буржуазия испугалась за свой кошелек, обычное дело. Какой собственник не будет бояться за свою собственность (исключения редки)? А Сергей Георгиевич усматривает в этом какую-то ИРРАЦИОНАЛЬНОСТЬ, да еще ЗАПАДНУЮ, да еще и МАНИПУЛЯЦИЮ СВЕРХУ. Чем угодно объясняет автор очевидные явления, лишь бы ни слова о «классах», ни слова о «классовой борьбе». Сила, мол, в единстве против Запада, долой капитализм, даешь пещеры. Ответить на это можно, процитировав Ленина, а вернее то, как он перефразировал известную английскую поговорку: «Прежде чем объединиться, надо полностью и окончательно размежеваться». Надо понять, что основой для объединения могут быть только КЛАССОВЫЕ интересы, а не НАЦИОНАЛЬНЫЕ. Вот что необходимо осознать, не абсолютизируя классовую теорию, не допуская перегибов большевиков, но и не нивелируя ее сущность.
Интересно в работе Кара-Мурзы то, что он порой сам дает вполне здравые объяснения чему-то, но очень быстро об этом забывает и продолжает «работать» в рамках своей «основной теории». Хорошо показав, как самостоятельно распространяется по газетам какая-то сенсационная информация, он снова об этом забывает и опять твердит о «манипуляции». Упомянув где-нибудь коротенько о классовых интересах, об экономической зависимости буржуазных СМИ от капиталистов, опять впадает в ошибку и начинает поражать читателя масштабами «манипуляций». Показывая, как люди склонны ошибочно трактовать ту или иную информацию, он почему-то считает это склонностью «конечных потребителей», но никак не тех, кто сам распространяет информацию (впрочем, временами он одумывается, вводя термин «вторичных манипуляторов», но потом снова впадает в поиск «заговорщиков»).
Какие газеты лучше не читать до обеда?
Отдел «Манипулятивная семантика: изменение смысла слов и понятий» параграфа «Средства массовой информации: манипулятивная семантика и риторика» (ух, как сложно!) порадовал. Автору идет, когда он спокойно приводит факты, не пытается абсолютизировать то или иное явление, не выдвигает необоснованных теоретических построений, не пытается поразить сознание читателя яркими, парадоксальными случаями, запихивая их в прокрустово ложе «манипуляции».
Конечно же, на пользу делу пошло бы, если бы автор анализировал СМИ не только «прогнившего Запада», но да ладно, такого рода технические методы читатель сможет обнаружить и самостоятельно, если обратит внимание на СМИ так называемого «традиционного общества».
А вот как Сергей Георгиевич доказывает свои взгляды:
«Многократное и настойчивое повторение в СМИ одних и тех же слов, фраз и образов сразу бросалось в глаза, когда из СССР человек попадал на Запад».
Будто бы в СССР не использовались набившие оскомину обороты, фразы и образы. Даже примеров приводить не буду, кому надо – пусть сам открывает газеты и читает новости об урожаях посевных, перевыполнении плана и пр. и пр. Бездарность и «газетный формат» - это болезнь практически любых массовых СМИ (с образцами советских газет вы можете ознакомиться здесь http://oldgazette.ru/). С другой стороны, и в советских и в западных СМИ можно было встретить достаточно умные и яркие статьи.
Вообще же, этот параграф, посвященный именно технологиям, довольно интересен. Даже в одном моменте у автора прорывается намек на классовое сознание:
«СМИ «конструируют» внешне хаотический поток сообщений таким образом, чтобы создать у читателя или зрителя нужный их владельцам (шире - господствующему классу) ложный образ реальности. Критерии отбора сообщений опираются на достаточно развитые теории и математический аппарат. Для каждого сообщения оценивается уровень трудности и дистанция до индивидуума (при этих расчетах в СМИ различают 4-5 слоев глубины психики человека, на которые должны воздействовать сообщения). Из этих данных сообщению присваивается ранг значимости, исходя из которого формируется газета или программа новостей. Опытные редакторы, конечно, расчетов не ведут, они владеют этими методами интуитивно (но главное, они точно улавливают сигналы, идущие от «хозяев»)».
Вот-вот, улавливают. И не ведут расчетов. Вот ЭТО важно понять. Буржуазная интеллигенция чаще всего именно УЛАВЛИВАЕТ классовые интересы буржуазии, часто бессознательно, и делает это потому, что эти интересы у них, в основном, СОВПАДАЮТ.
«Телевидение создает мощный и очень символичный образ этого времени: вчера сенсационной темой была Сомали, сегодня о Сомали вообще не упоминают; если взорвется Россия, к чему, похоже, идет дело, то поговорят два дня о России, а потом забудут о ней. Сегодня ничему не придается действительно высокого смысла, это вечное настоящее представляет собой суп-пюре, в котором все растерто и доведено до одного и того же уровня важности и смысла».
Почему это происходит? Потому что публике НАДОЕДАЕТ эта тема. Падают рейтинги, публика хочет НОВОГО, это новое ей и подается, на тарелочке. Прямая экономическая выгода, а не заговор. Вот это надо БИЧЕВАТЬ, вот куда ЦЕЛИТЬ. Ситуация похожа на вот что: какой-то чиновник – вор, и его надо сместить. А мы говорим, что он не вор, а гомосексуалист, и тоже предлагаем его сместить. Вроде бы, какая разница? А очень большая. То, что он гомосексуалист – прямого отношения к его государственной деятельности не имеет. Пусть в глазах общественности это отвратительно, но это не повод смещать его, если он честный человек. А вот то, что он – вор, это принципиально важно, и необходимо акцентировать внимание именно на этом факте.
Обвинять буржуазию можно во всех грехах. Но если не говорить о главном – о ее роли в изъятии прибавочной стоимости, о ее роли в распределении общественного продукта – мы никуда далеко не уйдем.
Рассуждения типа: «Пусть буржуазия такая-сякая, но наша, русская, мы вместе против Запада», – являются глубоко ошибочными. Мы не вместе. Угнетенным плохо, в основном, не из-за Запада, который не является чем-то единым. А именно потому, что НАШ олигарх уворовывает ОБЩУЮ нефть, содержа при этом массу наемных управляющих, прессу и пр. Плохо именно потому, что НАШ фабрикант ВОРУЕТ прибавочную стоимость у рабочих. Именно потому, что НАШ чиновничий аппарат помогает и потворствует этому, получая свою долю прибыли и крадя бюджетные, ОБЩИЕ деньги. Интересы рабочих, бедных наемных служащих, им сочувствующих интеллигентов любых национальностей, любых стран – общие. Точно так же, как общими являются интересы буржуазии разных стран (когда дело касается противоборству интересам угнетенных). И надо это чётко и ясно осознавать, выстраивая линию противостояния, неся идеи в массы.
Остановим заэкранных наркобаронов!
В главе «Телевидение» автор приравнивает телевидение к наркотикам и приводит множество ярких примеров того, как в капиталистическом обществе эфирное время, телевизионная информация становятся товаром. Надо сказать, что проводить аналогии с наркотическими средствами и на основании этого требовать всестороннего контроля за телевидением со стороны государства, не совсем верно. Проблема намного шире и глубже, чем это представляется автору. Так, например, многие недостатки телевидения объясняются природой его отношений с обществом, его коммерческим характером.
Но на примере советского телевидения мы можем видеть, что и всесторонний контроль государства не является панацеей. Задуматься стоит не над тем, что лучше – контроль над телевидением государства или коммерческих структур. Задуматься стоит над тем, каким образом осуществить народный контроль над ним, контроль демократический. Как осуществить свободу ВЫБОРА? Предоставить конечному потребителю право выбирать между чисто государственным телевидением, телевидением, программа вещания которого определяется, например, интернет-голосованием, и чисто коммерческим ТВ? Впрочем, пока это все утопические предположения. Ясно одно, что ни политика тотального контроля со стороны государства, ни политика полной буржуазной свободы не подходят для регулирования деятельности такой важнейшей области СМИ, как телевидение.
Кстати, сам автор приводит данные, на основании которых можно сделать вывод (он, впрочем, его не делает) о том, что влияние телевидение снижается:
«К концу 90-х годов привязанность американцев, особенно детей, несколько снизилась, но остается очень высокой (дети США проводят у телевизора в среднем 21 час 38 мин в неделю)».
А вот такого рода умственные построения неточно отражают суть происходящих явлений:
«Государство обязано, защищая свободу потребителя, накладывать на этот рынок ограничения, попросту говоря, цензуру. Если оно этого не делает, то оно по какой-то причине становится соучастником одной стороны, что, по определению, является коррупцией. Обычно суть этой коррупции в том, что ТВ «платит» государству своей поддержкой с помощью доступной ему манипуляции общественным сознанием.
Это хорошо, когда в идеале эдакое мудрое, замечательное государство использует цензуру, вырезая из телеэфира рекламу и порнографию, глупые сериалы и идиотов-ведущих, а взамен дает населению перлы культуры и научно-познавательные телепередачи. Но на самом деле-то происходит не совсем так. Да, советское телевидение по многим параметрам превосходило буржуазное, в частности по интеллектуальности, культурному уровню, уровню научно-технических передач (то есть в области более-менее «нейтральных тем»).
Но там, где дело касалось именно политических, некоторых исторических тем, когда речь шла о многочисленных общественных проблемах, телевидение многое замалчивало, и пространство для дискуссий и свободы мнений оставалось крайне узким. Контроль со стороны государства совсем не исключал ни управляемости тележурналистов, ни их бездарности (скорее наоборот). Прошу заметить, что современное российское телевидение, особенно в самой его отвратительной форме начала 90-ых, прямиком вышло из телевидения советского, в котором, в общем-то, разрешалось иметь собственное мнение только, если оно укладывалось в определенные идеологические рамки. Таким образом, независимый, свободно мыслящий журналист должен был «прогнуться», «принять условия игры». А приняв единожды правило «применительно к подлости», уже совсем не трудно и в дальнейшем при смене линии менять направление своих передач. Наблюдателями чего мы и были.
Кстати, на продажном российском ТВ тому же Сергею Георгиевичу все-таки нет-нет да и предоставляют эфирное время. А попробовал бы он вылезти на советское телевидение со своими «традиционными типами общества» и «критикой» марксизма.
Надо помнить то, что даже, когда совершенно правильные вещи НАВЯЗЫВАЮТСЯ сверху в отсутствии альтернативы, они часто вызывают отторжение. Если вы предлагаете людям рай, надо непременно дать реальный альтернативный ад. Тогда появятся какие-то критерии, по которым можно понять, что рай – это рай.
И стоит учесть, что и государственное телевидение в присутствии альтернативных каналов вещания будет вынуждено существовать в условиях конкуренции, критики, дискуссии и, волей-неволей, повышать качество своих передач, допускать большую свободу мнений.
Ошибка Сергея Георгиевича заключается в том, что он видит альтернативу в прошлом, забывая о том, что оно было полно ДРУГИХ недостатков. А выбирать из двух зол меньшее можно до бесконечности. Нужно ориентироваться не на «меньшее зло», а искать новые ЛУЧШИЕ варианты. Которые, несомненно, возможны.
Рассуждения Кара-Мурзы о «коррупции» во многом спекулятивны. Коррупция, как и плата за нее, возникает там, где нарушается ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО, а не внутренние понятия автора о том, «как должно быть». «Государство должно контролировать телевидение», а раз оно этого не делает, то, значит, «куплено». Но закона соответствующего, касающегося именно телевидения, нет? Нет. Значит в рамках буржуазного права нет и правонарушения, а следовательно, нет и «коррупции». Несомненно, в капиталистическом обществе телевидение часто оказывает поддержку государству как защитнику их общих буржуазных интересов, но значительно меньшую, чем, например, советское. Не стоит забывать и о том, что нередко оно подвергает довольно жесткой критике и отдельные аспекты жизни в этом государстве, а порой сами его устои. И, напротив, государственный контроль тоже может быть разным, его может осуществлять какой-нибудь Пиночет.
Сергей Георгиевич вполне справедливо говорит об «общественном контроле» за ТВ. Но забывает о том, что «государственный контроль» и «общественный контроль» это совсем не одно и то же. Государство, как правило, в большей степени (но не полностью) контролируется представителями «правящего класса»: либо того, который владеет средствами производства (буржуазное общество), либо сосредоточившего в своих руках основные функции распределения («социалистические страны»).
Общество же осуществляет пассивный «общественный контроль», пользуясь правом НЕ смотреть телевизор или смотреть определенные каналы. Дело в том, каким образом сделать этот контроль АКТИВНЫМ, привлечь общество к прямому участию в формировании программы, хотя бы части каналов. Кстати, одним из примеров «общественного контроля» является такой замечательный Интернет-проект, как «Википедия» ( http://ru.wikipedia.org/wiki/).
Вот в каком направлении надо двигаться, а не призывать опять сделать все телевидение государственным и «скучным»:
«Скучное» ТВ (каким и было оно в советское время) тем и хоpошо, что человек потpебляет его не больше, чем ему действительно надо для получения инфоpмации, знаний или pазвлечения».
А кто знает, сколько ему действительно надо? Не информационным ли голодом было вызвано такое чрезмерное доверие населения к средствам ТВ в конце 80-ых начале 90-ых? Не тоской ли по правде и накопившейся ненавистью к «слушали-постановили»? И что, Сергей Георгиевич опять предлагает повторить то же самое?
Еще одна проблема заключается в том, что автор пытается изобразить дело так: люди сами страдают от ТВ, сознают его вредоносность и надо их силой «избавить» от наркотика. Если бы все было так просто. Человеку-то часто НРАВЯТСЯ боевики. Домохозяйки обожают сериалы (да и не всегда это бывает так плохо). Попробуйте их НАСИЛЬНО переключить на «скучное», но «правильное» советское ТВ. Важно дать АЛЬТЕРНАТИВУ. Чтобы на каком-то канале человек (ну, пока он такой несовершенный, что сделаешь?) мог удовлетворить свою потребность к «низкому жанру», на каком-то приобщиться к «высоким ценностям», где-то получить «официальную точку зрения», где-то выслушать «альтернативную».
Хотя, повторюсь, многими этими чертами (включая контроль общественности) обладает Интернет, который чем дальше, тем больше будет вытеснять (во всяком случае в «развитых» странах) стандартное телевидение.

skifred@rambler.ru
www.redar.ru
Задать вопрос автору и
обсудить:
http://forum.redar.ru/
<<<

---

От	miron
К	IGA (17.01.2007 18:16:28)
Дата	18.01.2007 11:15:05

Очередная марксистская пурга... (-)

---

---

От	Александр
К	IGA (17.01.2007 18:16:28)
Дата	18.01.2007 10:50:19

К сожалению особенная (марксистская ) позиция критиков

---

>Его «особенная» («цивилизационная») позиция в рассмотрении исторических процессов заслуживает внимания, но она должна для начала выдержать «испытание критикой».

К сожалению "особенная" (марксистская) позиция критиков, заключающаяся в том что нажива определяет сознание, не заслуживает внимания, потому что не выдержала испытания практикой. Десятки миллионов людей поддержали реформу, которая лишила их средств к существованию. Следовательно сознание определено не наживой, а чем-то иным. Чем именно? - Читайте книгу.
-----------------------
http://orossii.ru

---

От	И.Л.П.
К	Александр (18.01.2007 10:50:19)
Дата	22.01.2007 17:32:04

Re: "Обманутые вкладчики" финансовых пирамид жаждали наживы,

---

а вместо этого другие, более циничные, поживились за их счет. Это не повод считать, что вкладчиками двигали иные мотивы.

---

От	Александр
К	И.Л.П. (22.01.2007 17:32:04)
Дата	22.01.2007 21:50:42

Мотивы - идеализм.

---

>а вместо этого другие, более циничные, поживились за их счет. Это не повод считать, что вкладчиками двигали иные мотивы.

Вы похоже никак не поймете концепщию "объективности" наживы в буржуазном "материализме" Маркса. В марксизме нажива объективна и не зависит от мотивов. Более того, объективна только нажива и кроме наживы ничего объективного не существует. Все что не нажива - идеализм. Семенов, например, называет наживу "социальной материей".

Для того чтобы нажива двигала людьми, классами, обществами совершенно не нужны мотивы. С марксистской точки зрения все что делают люди ведет к увеличению наживы. Не важно что они при этом думают, потому что их мысли суть "туманные образования в мозгах людей", жалкие и искаженные отражения развития мировой наживы.

Вы были бы правы если бы в сумме нажива возросла. То есть пусть потеряли бы вкладчики, но жулики получили бы больше, прогресс шагнул бы вперед, мировая нажива сделала бы еще один шаг в своем историческом развитии. Этого явно не наблюдается. Остановлены и распилены заводы, пустеют поля, вымирает население. То что марксист считает "социальной материей" и базисом общества исчезло как мираж из-за манипуляций с тем что марксист считает миражом - "туманными образованиями в мозгах людей". Вот марксисты и ярятся. Им ведь все нужно объяснить "материальной" максимизацией объективной наживы. Куда деваться если нажива которая казалась им фундаментальной и незыблимой просто пропала?
---------------------
http://orossii.ru

---

От	И.Л.П.
К	Александр (22.01.2007 21:50:42)
Дата	23.01.2007 12:36:19

Re: Тогда лучше говороить не "нажива", а "капитал", и есть еще одно "но"

---

Капитал - да, это некая "самовозрастающая стоимость", которая не зависит от субъекта и в мотивах не нуждается.

>Вы похоже никак не поймете концепщию "объективности" наживы в буржуазном "материализме" Маркса. В марксизме нажива объективна и не зависит от мотивов. Более того, объективна только нажива и кроме наживы ничего объективного не существует. Все что не нажива - идеализм. Семенов, например, называет наживу "социальной материей".

"Нажива" имеет еще и бытовой смысл, поэтому возникает путаница. Наживу строители пирамид и фабрикаторы "ваучеров" получили, а вот капитал при этом уменьшился. Но, опять-таки, уменьшился в России (бывшем СССР), а в остальном мире (за счет его ресурсов), возможно, и возрос. А для марксиста мир - единая кап. система, судьба отдельных стран/народов (тем более "неисторических") для "науки" не важна.

---

От	IGA
К	Александр (18.01.2007 10:50:19)
Дата	18.01.2007 13:58:12

Разрешите не поверить

---

> К сожалению "особенная" (марксистская) позиция критиков, заключающаяся в том что нажива определяет сознание, не заслуживает внимания, потому что не выдержала испытания практикой. Десятки миллионов людей поддержали реформу, которая лишила их средств к существованию. Следовательно сознание определено не наживой, а чем-то иным.

Разрешите не поверить. Разве из того, что реформа оказалась разрушительной, следует что люди поддерживали её не по мотивам наживы?

Я уже рассматривал конкретный пример шахтёров, забастовки которых сыграли важную роль в крушении СССР. Перечитайте пожалуйста - http://vif2ne.org/nvz/forum/0/archive/135/135901.htm
У них было вполне "шкурное", "наживное" сознание.

---

От	Александр
К	IGA (18.01.2007 13:58:12)
Дата	18.01.2007 16:02:34

Сколько угодно.

---

>> К сожалению "особенная" (марксистская) позиция критиков, заключающаяся в том что нажива определяет сознание, не заслуживает внимания, потому что не выдержала испытания практикой. Десятки миллионов людей поддержали реформу, которая лишила их средств к существованию. Следовательно сознание определено не наживой, а чем-то иным.
>
>Разрешите не поверить. Разве из того, что реформа оказалась разрушительной, следует что люди поддерживали её не по мотивам наживы?

Это следует из особенной (марксистской) позиции, заключающейся в том что люди максимизируют наживу помимо сознания и всяких там мотивов. Сознание лишь отражает "объективную" максимизацию наживы в виде "фантомов в мозгах".

>Я уже рассматривал конкретный пример шахтёров, забастовки которых сыграли важную роль в крушении СССР. Перечитайте пожалуйста - http://vif2ne.org/nvz/forum/0/archive/135/135901.htm
>У них было вполне "шкурное", "наживное" сознание.

Материалисту плевать на сознание. С особенной (марксистской) точки зрения шахтер должен быть направлен на объективную наживу независимо от своего сознания, как стрелка компаса направлена на север не потому что ей так хочется, а объективно. И уже потом направленность на объективную наживу отражается в сознании.
---------------------
http://orossii.ru

---