Илья Смирнов
«Драматическая трилогия» Тома Стоппарда
(Стоппард Том, Берег Утопии: Драматическая трилогия. «Иностранка», М.: 2006. – 479с.)
Драматическая трилогия Тома Стоппарда «Берег Утопии» готовится к постановке в Российском Академическом Молодёжном театре. Книга «Берег Утопии» только что вышедшей в издательстве «Иностранка».
Итак, три пьесы в одной обложке — «Путешествие», «Кораблекрушение», «Выброшенные на берег» — воссоздают историческую панораму с начала 1930-х до конца 1960-х годов Х I Х столетия. Персонажи: Александр Пушкин, Михаил Бакунин, Виссарион Белинский, Джузеппе Мадзини, Карл Маркс и многие другие, ну, а главный герой, которому автор откровенно симпатизирует — Александр Иванович Герцен.
На самом деле, надо радоваться. Радоваться тому, что в Москве поставят спектакли про людей, способных думать и чувствовать, что пьесы написаны и переведены профессиональной рукой: яркие характеры, живой язык, узнаваемые детали быта разных народов. А главное – сказать спасибо английскому писателю за то, что прибыл к аборигенам напомнить их собственную историю, подзабытую за более важными делами. Совершенно серьёзно говорю. В нашей высокой «духовности», откуда можно поплёвывать на «бездуховных» англичан с американцами, выросло уже целое поколение, которое, в лучшем случае, понятия не имеет, кто такой Белинский. В худшем случае, фамилию знают, но твердо убеждены, что в известном споре «бунтовщика» Белинского с «патриотом» Гоголем именно Гоголь был стопроцентно прав. Вот этим уже ни драматург Стоппард, ни режиссер Бородин не помогут. А среднестатистической молодёжи полезно будет узнать: жил в России такой Александр Герцен, романтик, верный друг, добрый красивый человек и мыслитель мирового, а не регионально-конфессионального масштаба, устремлённый не в прошлое, а в будущее. Что, естественно, не мешает нам, потомкам, трезво анализировать его достижения и ошибки, благо на нашей стороне все исторические преимущества, отраженные в поговорке: «чтоб мне быть таким умным, как моя жена после».
Вот на этом — на сложности истории — спотыкается восторженная речь. Потому что я-то получал не «реформированное», а нормальное образование. Это не заслуга, просто повезло родиться и вырасти, когда ещё не сдавали ЕГЭ, зато читал лекции по литературе Георгий Иванович Куницын, а книги Натана Яковлевича Эйдельмана о Герцене были настольными. Такими тиражами сейчас только Акунин выходит. Поэтому я отмечаю, что Том Стоппард взялся за неподъёмное дело. Это ведь только звучит солидно: трилогия, 478 страниц. Формат у книжки маленький, почти карманный, и текст печатается не сплошняком. Как же вместить сюда эволюцию взглядов Белинского, споры славянофилов с западниками, революцию 1848 года, раскол анархистов с коммунистами? Сопоставимая насыщенность текста общественными идеями, может быть, только в «Театре революции» Ромена Роллана, про которую говорят, что её очень трудно ставить. Хотя Ромен Роллан, как и наш Михаил Шатров, отображали пусть ключевые, но всё-таки конкретные события. Стоппард – целый вузовский учебник. А, кроме того, ещё личную жизнь: чем болели дети, что пил Огарёв, с кем спал Герцен и с кем не хотел спать Станкевич, что болело у Тургенева? Волей-неволей впадаешь в скороговорку. Воспроизведя исторический анекдот про славянофила, который оделся так по-русски, что земляки принимали за персиянина, автор вкладывает в уста Константина Аксакова лаконичное и достаточно точное изложение славянофильских взглядов — не всё было в них так уж комично! — но потом «Входит Огарев… Я требую, чтобы ты досказал то, что начал говорить! Аксаков: Я уже не помню, что такое говорил…» Сам Герцен тоже не всё помнит: в трилогии он съеживается до одной из составляющих своего мировоззрения, либеральной, которую развивал потом Исайя Берлин. Но ведь кроме борца за «независимость личности» был ещё Герцен — социальный революционер, и ему наследовали совсем другие люди.
Рецензенты уже отметили, что у Стоппарда реалистические картины перемежаются фантасмагориями. Но это не беда. Хуже, если в фарсовой манере «Короля Убю» представлено собрание эмигрантов из разных стран в лондонском доме Герцена. Вот тут мне подсказывают: отлично, можно обыграть параллель с компанией казнокрадов и ваххабитов, которых приютила современная Англия. Нет, не отлично. Потому что история только повторяется в виде фарса. Сегодня нелепо было бы отрицать трагические, порою преступные заблуждения революционеров позапрошлого века, но это всё-таки трагедия, и я лично не вижу фарсовых персонажей ни в Мадзини, ни в Кошуте, ни во французах, изгнанных из Франции диктатурой Луи Наполеона.
Анархист Бакунин показан пусть с иронией, но как живой человек: «огромная и косматая сила, король всех бродяг». Его оппонент Карл Маркс — примитивная карикатура. А, собственно, почему? Потому что Бакунин ближе современным европейским левым, перестроившимся с прав трудящихся на права всякого рода криминализованных меньшинств?
К сожалению, ещё до премьеры спектакля начались политические игры на «Берегу Утопии»: мол, Герцен не чувствовал бы себя своим в путинской России, в лукашенковской Белоруссии. Сама постановка вопроса диковатая: а что, Александру Македонскому понравилось бы в нынешней Македонии? Не знаю, мы с ним об этом ещё не говорили. Но знаю точно, что мне очень не хотелось бы увидеть на сцене Молодёжного Театра карикатурного Карла Маркса — в угоду господам из раздела «Светская жизнь», чтоб они в первых рядах премьерного партера радостно хихикали над очередным унижением своего главного врага. И такое развитие событий еще можно предотвратить.
Рецензия была озвучена в программе «Поверх барьеров» на радио «Свобода» от 15.12.2006
<<<
http://scepsis.ru/forum/topic_626_1.html
drumlinks:
> "Потому что Бакунин ближе современным европейским левым, перестроившимся с прав трудящихся на права всякого рода криминализованных меньшинств?"
Ну вот откуда что берется в головах некоторых граждан, считающих себя мерилом левой праведности и моральной чистоты?!! А "криминализованные меньшинства" это, простите, кто? Нельзя ли этот же эпитет приложить к сотрудникам "Уха" или "Урлайта" образца 82-го года и тем, о ком они писали? Но более всего мне интересно, почему Стоппард избежал участи быть причисленным к "срамотургии" и "постмодернистской дерриде"? Прошел каким-то чудом высочайший худсовет?
Тех, кого мой тон задевает, прошу меня извинить. Но по-другому реагировать на подобные пасссажи Смирнова, из которых приведенный выше еще может считаться относительно невинным (ср. например с его гениальной и непостижимой рецензией на последнюю книгу Джульетты Кьезы), я не в состоянии.
Игорь:
Да, действительно, непонятно какие криминализованные меньшинства и каких трудящихся имеет в виду Смирнов. Вероятно, криминализованные меньшинства - это мигранты из стран Третьего мира, а трудящиеся - западный средний класс. Между прочим, в статье о Кьезе он как раз израилитян назвал "тружениками"(а палестинцы, очевидно, "криминализованное меньшинство"). По-моему, западный средний класс уже настолько зажрался, что непонятно от кого его надо защищать, если только от свехпотребления и масс-культуры, т.е. от самого себя. Что касается защиты трудящихся стран Третьего мира, то их поддержкой западные левые занимаются достаточно активно - все антиглобалистское движение на это ориентировано.
ВП:
Еще один сеанс мастерских интерпретаций и поиска скрытых смыслов.
Но вам все равно не превзойти г-на Иоффе, который обнаружил, что И. Смирнов считает, что США в Холодную Войну сражались с оружием в руках за свободу Европы 8-/
Алла:
А в какую же войну тогда США сражались "дважды" за эту самую, как написал Смирнов? Впрочем, я немного подозреваю, что он попросту повторил аргумент тех американцев, кто до сих пор ест только "фридом фрайз" :) Те-то имеют в виду Первую мировую, что логично с их точки зрения
ВП:
Ну вот видите, Алла, вы и сами ответ знаете. Первая + Вторая == дважды.
Вычитывали бы вы своих авторов, что ли, чтобы не пропускать чепухи, особенно в статьях с обвинениями в чей-либо адрес.
Алла:
Я-то знаю, а вот почему Смирнов повторяет не задумываясь аргументы американских империалистов насчет Первой мировой (империалистической, если кто забыл :)) как "войны за свободу"? Кто его будет вычитывать :(? А то еще можно вспомнить, что апологеты назывли Первую мировую "войной за прекращение всех войн". Так что прав был Илья Иоффе - воняет империализмом от статей Смирнова, как их не толкуй :(. Видать, "Свобода"-то даром не проходит
Игорь:
Да и вообще Первую мировую выиграли не США, а Россия и Франция. Основные силв немцев были уничтожены у Вердна, а Австро-Венгрии в 1916 г., во время Брусиловского прорыва. И прибывшие в 1918 г. на Западный фронт американские части(причем прибывшие без военного снаряжения, которое не успели подвести) вряд ли принципиально повлияли на исход войны.
Алла:
Дело в том, Игорь, что этот аргументик о дважды и т.д. стал очень модным в США, когда "старая Европа" отказалась (ну, хотя больше на словах) поддержать Буша в нападении на Ирак. Тут провоенные американцы и завопили - неблагодарные, мы их дважды...!!!!! И переимонавали "французскую картошку" в "свободную картошку". Теперь этот аргументик как-то поувял, большинство американцев уж не кричит "На Белград!", то есть, пардон, "На Багдад", и не попрекает французов :) А тут Смирнов вдруг отличился. Честно говоря, не ожидала, просто фрейдистская оговорка....
Эта книга — пьеса в трёх частях — стала бестселлером "интеллектуальной" московской книжной ярмарки. "Оскароносец" (к/ф "Влюблёный Шекспир") сэр Том Стоппард лично раздавал автографы. На обложке книги сказано, что Стоппард, автор пьесы "Розенкранц и Гилденстерн мертвы", — "несомненно, самый известный и успешный из современных европейских драматургов". Пьеса уже экранизирована, поставлена в лондонском Национальном театре, в Российском Молодёжном театре готовится к постановке во всех трёх частях — то есть играться будет три дня подряд. "Тридцать лет российской и европейской истории, семьдесят персонажей", среди которых Герцен, Тургенев, Огарёв, Бакунин, Прудон, Чернышевский, Чаадаев, Грановский, Маркс, Белинский, Аксаков... Эпопея разворачивается в России, Франции, Германии, Швейцарии.
Итак, что там?
Начнём с того, что Стоппард немного лукавит. В многочисленных интервью, данных в России по поводу книги, автор подчёркивает свою любовь и симпатию к описываемым персонажам. Но симпатизирующие не копаются в семейных и интимных тайнах свих "любимцев". Приведу отечественный пример: когда Победоносцев в письме к Достоевскому язвительно описывает самоубийство дочери Герцена и личную драму Огарёва, то не скрывает своей неприязни к редакторам "Колокола". Изображая Тургенева в виде озабоченного своим мочевым пузырём человека, сэру Тому трудно убедить нас в симпатии к Ивану Сергеевичу. Подобным образом выведены многие действующие лица: психически-ненормальная семья Бакуниных, опустившийся пьяница Огарёв, малохольный неуч Белинский, мечущиеся между пламенной похотью и пламенным героизмом женщины. Если так выражается любовь к своим героям, то как же выглядит насмешка?
Автор прочёл много литературы по предмету, потому его герои разражаются цитатами из своих будущих произведений. В частности, Герцен обожает читать нам "Былое и думы", написанные двадцать лет спустя. Действие разыгрывается то в духе чеховских пьес в русском имении (с надлежащим троекратным "В Москву!"), то во сне (где сумрачные диалоги ведут Тургенев, Маркс, Прудон и всевозможные революционеры), но больше всего в Англии, в доме Герцена. Англия вообще занимает важное место в книге. Все герои её восхищены Шекспиром и к месту и не к месту хвалят английское демократическое устройство. Иногда автора заносит, и он сам устами Герцена и Огарёва учит принципам английской свободы. Спишем это на здоровый патриотизм сэра Тома Стоппарда.
Действие движется рывками, с отступлениями и реминисценциями, ключевые моменты сопровождаются громом, появлением двухметрового Рыжего Кота, символизирующего Молох Истории, драматическими мизансценами такого содержания: "Звучит музыка. Александр Пушкин, 37 лет, в пальто, стоит, прислонившись к косяку двери концертного зала. Он с презрением оглядывает публику, ловит чей-то взгляд, резко отворачивается и уходит. Вдалеке, будто в ином мире, слышен пистолетный выстрел." Подобных выстрелов и "косяков" в пьесе множество, но роль Пушкина описанным исчерпывается. Немногим более Пушкина повезло Аксакову, который приезжает в гости к Герцену, переодевается в косоворотку и высокие сапоги, заявляет "потому что горжусь тем, что я русский", и после нескольких реплик отбывает навсегда.
Важная идея Стоппарда (драматург признаётся, что выдумал эти слова) вложена в уста Белинского, героя в пьесе малоприятного. "Литература может заменить, собственно, превратиться в…Россию. Она может быть важнее и реальнее объективной реальности... Глухомань — не история, а варварство... деспотизм, не героизм, а грубая сила. Для мира мы лишь наглядный пример того, чего следует избегать." (Последнее выделено мной — Ю.О.). И элегантно завершает эту мысль в конце пьесы Тургенев: "…каждая страна мира имеет раздел, где демонстрирует уникальный вклад в достижения человечества. Но ни один из русских экспонатов не является, в сущности, русским изобретением... И когда я ходил по выставке, мне пришло в голову, что если бы России не существовало, то ничего на этой громадной выставке не изменилось бы. Даже Сандвичевы острова демонстрируют какой-то особый тип каноэ. Но только не мы. Нашей единственной надеждой всегда была западная цивилизация, усвоенная образованным меньшинством".
"Я бы хотел, чтобы вы понимали, что «Берег утопии» — это все-таки комедия, — объяснял на пресс-конференции Том Стоппард — В Нью-Йорке и Лондоне зрители смеются, когда смотрят ее…"
Над чем смеются? Над тем, сколь никчемной была русская культура XIX века. Какой вторичной была русская "общественная" мысль. Какими больными существами были её носители — нелепые русские. И как глупо искать Утопию, оказавшись на земле обетованной — в свободной Англии. И что, в конце концов, лучшие русские тоже понимают "великую" истину — не жить будущим, довольствоваться настоящим, каким бы оно не было. Эту мысль автор доверяет высказать Герцену. Несколько раз подчёркивается неприятие Герценом насилия, вера в постепенный прогресс, пропасть между Герценом и "будущим большевизмом". Герцен у Стоппарда прощается с Утопией, обретая твёрдую почву на английском берегу. Но здесь сэр Стоппард обманывает себя и читателей. Не в Англии и не в Европе Герцен видел свой "берег", не в "демократической либеральной" России, а в революции. Это своё знамя он никогда не спускал, что было отмечено Лениным в известной статье.
Наивным было бы считать обращение внимания "успешного" драматурга на великий век русской культуры "модой" или "праздной шуткой". Автор признаётся, что побудила его к написанию книги работа Исайи Берлина "Русские мыслители" (до этого Стоппард ничего о Герцене, Бакунине, Белинском не слыхал). Стоппарда и Берлина многое роднит: оба из еврейских семей, "бежавших от коммунистов". Исайя Берлин, важная фигура западной политичиеской философии, кроме активной антисоветской позиции, он известен как автор теории "позитивной и негативной свободы". Свобода от всего — хорошо, свобода для чего-либо — тоталитаризм (прошу прощения за упрощающую краткость изложения "философской концепции" — Ю.О.). Любопытно услышать от русских писателей "пришедшую к ним с опытом европейской жизни" мысль, что свободно умирать от нищеты — правильно, а бороться с подобным вредно и бесполезно. Что главная свобода — заграничный паспорт в кармане. Здесь пропаганда в пьесе окончательно отбрасывает прочь историю.
Объём охваченного материала, количество реальных исторических персонажей, язвительное неприятие автором всего, что приходится изображать, количество идеологии в комедии наводит на мысль о рассчитанном ударе против того, что в мире ассоциируется с Россией, с лучшим в ней — против её литературы, её духовности, героев (как бы к ним ни относиться) её истории.
Настоятельно рекомендую не читать самим и отсоветовать знакомым читать эту книгу. Свой экземпляр, который я был вынужден прочесть для данной рецензии, благополучно помещён на помойку. Где книге и автору её самое место.
<<<
