От IGA
К И.Т.
Дата 17.10.2006 14:59:37
Рубрики Прочее; Россия-СССР;

Крылов: Советская власть обострила народную смекалку до крайности

http://www.expert.ru/columns/2006/10/17/krylov/
<<<
Бутылочка и чашечка

Константин Крылов

Есть такой анекдот про дебильную девочку, которой разок улыбнулось счастье: она поймала золотую рыбку. Рыбка, как водится, откупилась тремя желаниями. Обрадованная девочка сначала попросила, чтобы у неё задница стала волосатая, а то холодно сидеть. Рыбка желание исполнила. Тогда девочка попросила волосатые ноги, чтобы не мёрзли. Исполнено было и это. Девочка ещё подумала и попросила всю её сделать волосатой. Глядя на получившегося уродца, рыбка, не выдержав, спросила: «Девочка, а почему ты не захотела стать умной, красивой и богатой?» Та выпучила глаза: «А что, можно?»

Когда я впервые услышал этот анекдот, мне вспомнилась школьная олимпиада по математике — в четвёртом, что-ли, классе довольно-таки средней московской школы. Там, среди прочего, давали задачки «на сообразительность». Например, была там такая задачка: девять точек квадратиком (три ряда по три точки), которые нужно соединить четырьмя отрезками, да ещё и соединёнными в линию. Я трудился минут десять — драгоценные в такой ситуации десять минут! — возя карандашом между этими проклятыми точками, и всё время получался один лишний отрезок. В конце концов я сдался. А потом мне показали решение. Оказалось, что линии можно было проводить за пределами квадратика, образованного точками. Помню, меня это страшно возмутило: ну почему не сказали, что это разрешается?! Тогда бы… если бы да кабы.

Впрочем, афронт пошёл мне на пользу. С тех пор я стал обращать внимание не только на то, что прописано в условиях той или иной задачи, но и на то, что в них не прописано.

Это всё, впрочем, «мелкая философия на глубоких местах». Пора бы уж и приставить её к делу, то есть к очередной истории. Но сначала ещё немного рассуждалова: уж потерпите чуток, а то получится непонятно.

Как известно, русский народ можно упрекнуть в чём угодно, но только не в отсутствии смекалки. «Смекалка», если кто не знает — это разновидность практического воображения. Основана она как раз на убирании какого-нибудь подразумеваемого и всем известного «нельзя» на «надо попробовать». Например, использовать какой-нибудь инструмент не по назначению: ну там забить гвоздь микроскопом, «совершенно к тому не предназначенном». Иногда получается неожиданно удачно: гвоздь оказывается забит с микроскопической точностью.

Советская власть, во многих отношениях пагубная, обострила эту самую народную смекалку до крайности. В условиях, когда любая нужная вещь могла пропасть из магазинов в любой момент — и навсегда — выросла нация изобретателей и рационализаторов, способных решительно на всё. Причём с самого раннего возраста.

Ну, например. Я знал одного маленького очкастого хлюпика, который хотел иметь книжку «Мастер и Маргарита», а в магазине такую книжку тогда купить было никак нельзя. Тогда он решил её перепечатать, благо у родителей была пишмашинка. Однако сообразил, что мартышкин труд такого объёма требует чего-то большего, чем «четыре копии» — и надумал создать машину, которая делала бы неограниченное число «Маргарит». Для этой цели он попробовал набивать текст не на бумаге, а на станиолевой фольге с подложенной под ней промокашкой, а потом получившуюся выпуклую фольгу погружать в гипс и заливать оловом. Получался пуансон, который можно было использовать в самодельном печатном прессе. Качество первых страниц было, правда, ниже всякой критики, но смекалистый мальчик не отступался и совершенствовал технологию, пока родители не замели его за этими занятиями. Испугавшись, что отпрыск, чего доброго, таки добьётся успеха и примется множить что-нибудь совсем непотребное, папа таки купил ему «Маргариту» на Кузнецком за сорок рублей.

Ещё я помню девочку, самостоятельно срастившую порванную мамину золотую цепочку — для чего нужно быть как минимум лесковским Левшой… Или — полутораметровой длины стеклянную трубку на стене в одном интеллигентском доме: туда засыпали кофейный порошок, после чего сверху устанавливали сосуд с талой водой, вытекавшей по каплям: снизу из трубки сочился крепчайший кофейный экстракт… Или вот, к примеру, способ крепления штор, принятый в нашем доме: они подвешивались на пуговицах, игравших роль подвижных элементов в швеллерной планке. Оптимальные для этой цели пуговицы приобретались в «Военторге» — особливо удобны были мундирные жёлтые со звездой… Рассказ о самобытных конструкциях самогонных аппаратов я, пожалуй, отложу до другого раза.

И тем не менее. Иногда стихийная изобретательность натыкалась на какие-то странные стенки в голове. Некоторые вещи почему-то считались невозможными априори.

Так, например. Советские домохозяйки были невероятно изобретательны. Они были способны сделать вполне приличный обед из любого произвольно взятого набора продуктов. Они владели секретом прожарки несъедобной колбасы до приемлемого вкуса. Они могли придать рыбе нототении съедобность. Они могли изготовить подливу из костного бульона, уксуса и крыжовенного варенья. Ведомы им были тайны солений и настоек, а домашнее консервирование считалось национальным спортом. Когда же по какому-нибудь недосмотру начальства в руки хозяюшки попадало мясо… «это ням», как говорят теперь впечатлительные юницы.

И тем не менее, существовало немало продуктов, вполне элементарно изготовляемых в домашних условиях, которые, тем не менее, не умели делать.

В их число входил, например, майонез. Почему-то считалось, что это магазинный продукт, который совершенно невозможно изготовить дома. Рождённые в СССР верили, что майонез бывает только казённого производства — ну, я не знаю, как вустерский соус какой-нибудь.

Майонез продавался в стеклянных баночках на 250 мл, с закатанной крышкой. Был он продуктом дефицитным — в иную пору баночку клали даже в продуктовые заказы. Впрочем, это зависело от места и момента. В Москву майонез, в общем, заглядывал, но периодически пропадал с прилавков — как правило, в самые неподходящие моменты. И при том он играл огромную роль в оформлении советского праздничного стола. Без него совершенно немыслимы были самые важные, ритуальные блюда — хотя бы тот же самый Салат Оливье, а также для запекания мяса и рыбы. Отсюда возникали специфические майонезные страдания: когда вроде все продукты собраны, а майонез-душенька — ёк… В перестройку же майонез и вовсе нас покинул.

Ну и я рос в той же вере: майонез — продукт, делаемый на каких-то там «жировых заводах» по сложной специальной технологии.

Представьте же моё удивление, когда я — уже в пору юности — оказался гостем в одном старом доме, где на кухне верховодила бабуля мафусаиловых лет. И вот, заглянув на эту самую кухню, я с удивлением обнаружил там странное устройство: бутылочку с пробкой, прорезанной в двух местах, снизу и сверху (чтобы входил воздух). Судя по запаху, в ней было растительное масло.

Когда я спросил у мафусаилообразной бабки, что это такое, та — презрительно щурясь и задирая горбатый нос — сообщила мне, что это инструмент для изготовления майонеза.

Я, мягко говоря, остолбенел. Оказывается, майонез поддаётся упромысливанию в домашних условиях? Что, можно?

Бабка ехидно объяснила, что майонез — это очень просто. Оказывается, нужно просто взбивать яичные желтки с солью и сахаром и добавлять во взбиваемое по капельке растительное масло. Лучше оливковое, «да где ж его возьмёшь». Главное — чтобы масло добавлялось маленькими порциями, зачем и бутылка: она клалась набок, и из неё оно капало во взбиваемые желтки. Потом всё это фиксируется ложкой горчицы и лимонного сока.

Также я узнал от бабуси, что можно добавить чеснока и перца, и получится «соус айоли», а если порезать туда солёные огурцы, петрушку и лучка чуточку — то выйдет «тартар». Она назвала ещё несколько названий соусов, звонкие и загадочные, как имена мушкетёров. Но эта премудрость была для меня уже сверхурочной. Зато сам тот факт, что сей остродефицитный продукт, оказывается, не так уж и сложен в изготовлении… это прямо-таки меняло картину мира, да.

Но ладно бы майонез, ладно бы даже соус айоли! Это я бы пережил, но… впрочем, по порядку.

В розовом детстве моём существовал особо ненавистный мне напиток, которым детей почему-то охотно потчевали. Назывался он «какао». Нехорошему названию соответствовало содержание: это была розовато-бурая «типа сладкая» жидкость. Я ненавидел эту дрянь, как ребёнок может ненавидеть невкусную еду, которую дурни-взрослые почему-то считают вкусной и пичкают ею «любя». На моё несчастье, эта дрянь входила в меню школьных завтраков и портила мне радость от вкусных изюмистых и маковых булочек и глазированных сырков, которые было нечем запить. Я покупал себе чай с кусочком «аэрофлотовского» сахара — это было гораздо лучше, чем буро-розовое буэээ.

Особенно же меня оскорбляло то, что взрослые называли этот напиток «шоколадным». Сама эта идея меня глубоко оскорбляла. Шоколад-то я любил. И очень хорошо представлял себе, каким должен быть напиток из шоколада. Он должен быть шоколадным, вот.

Зато в книжках, какие я в детстве читал — особенно в исторических — время от времени попадались описания так называемого «горячего шоколада». Его пили дамы и синьоры, оттопыривая мизинчик. Напиток, если верить описаниям, был очень горяч, благоухал ароматами и необычайно ласкал язык. Я также был в курсе того, что на проклятом и вожделенном Западе горячий шоколад тоже не является нечеловеческой редкостью, а, напротив, вполне себе ординарная вещь. В копилку рессентимента по отношению к тем упоительным краям это добавляло свою лепту, небольшую, но увесистую.

Иногда — редко — любящие родители могли сводить меня в какое-нибудь советское кафе, иной раз и в самую «Шоколадницу». Там, в частности, была такая благодать, как «блинчики с шоколадом». Их поливали шоколадным же соусом. Я с интересом изучал его: он был жидкий, да, но он не был напитком, нет.

Ещё существовало покрытие торта «Прага» из «шоколадной глазури». Но и это было, ясен перец, не то.

Время от времени меня, конечно, посещали смутные мысли — а что если растопить обычную шоколадку? Я это и пробовал — в жестяной мисочке на огне. Получалась какая-то горелая фигня. Водяная баня — то есть кастрюля с кипятком, в который поставить другую поменьше — тоже приходила в голову, но это ж надо было «возиться». А главное — давил пресс: ну не может же быть, чтобы всё было так просто. Иначе все только и делали бы, что пили горячий шоколад. Поскольку же никто его не пьёт, а пьют гнусное «какао» — значит, в приготовлении сего волшебного напитка есть секреты, принципиально невоспроизводимые в нашей унылой жизни.

Окончательно в этом меня убедил один умный мальчик, который тоже интересовался этим вопросом. Его интеллигентный папа объяснил, что для приготовления горячего шоколада нужен не простой, а концентрированный шоколад, который в Союзе делать не умеют, а покупают в Америке только для членов Политбюро. Насчёт «только Политбюро» мне показалось всё-таки лажей, но общая идея показалась вполне достоверной. В самом деле, «должна же быть причина».

Потом я услышал от одной девочки, что в каких-то московских кафе горячий шоколад таки подают. Описания соответствовали книжным, но это не утешало. Кафе — это был какой-то другой мир.

Прошло время: перестройка, гластность, кирдык, тырдык, дзынь-бу-бу. Шёл девяноста пятый год. Я занимался такой хренью, что и вспоминать стыдно. Мои друзья-знакомые занимались тоже хренью, тоже стыдной, нередко тошной, зачастую опасной. Как-то раз я зашёл домой к одному из товарищей по заработку. Мы сидели в крошечной комнатёнке и обсуждали денежные вопросы. Его очаровательно юная, но хозяйственная супруга спросила меня, хочу ли я чаю или кофе. Я не хотел кофе, а от чая меня уже тошнило. Что я и высказал — намекая, собственно, на пивко или чего покрепче.

Но ожидания мои обманулись. Ибо через небольшое время эта милая барышня принесла поднос с двумя маленькими белыми чашечками. Внутри было что-то чёрное.

Да, да, это был он! Горячий, черти б его драли, шоколад!

К моей чести, я понял это сразу, как увидел. Первый же глоток — впрочем, какой глоток, он был густой настолько, что его надо было есть ложкой — развеял все сомнения. Это было то самое, что грезилось мне в детских мечтах. Тот самый вкус, которого я ждал столько лет. Тот самый запах, который грезился в думах. Тот самый цвет, тот самый размер, и так далее по списку.

Первая моя мысль была: ну вот, завезли. Наконец-то до тёмной, корчащейся в рыночных муках России дошло то самое загадочное сырьё, из которого делают это чудо. Тот самый концентрированный шоколад. Дожили до счастья.

И, конечно, тут же задал соответствующий вопрос — как? из чего? где купили?

– А ничего такого, — растерянно ответила милая барышня. — Шоколадку натираю на тёрке, нашу только, хорошую… Молоко со сливками добавляю, специи, и грею. Он растапливается, ну и вот… Ещё коньяку можно добавить немножечко. А вообще-то лучше из какао делать. Только хорошего какао сейчас нет.

– Какое какао? — почти заорал я. — Какое какао? Из какао делают какао, эта такая гадость, её пить невозможно…

– Какао, — повторила барышня ещё более растерянно. — Три столовых ложки на чашечку… Я тут книжку кулинарную купила, там рецепт, — добавила она совсем тихо, как бы извиняясь.

Тут-то мне и открылась ужасная правда.

Три. Столовых. Ложки. А в ту серо-розовую падлу клали хорошо если одну чайную. Всего лишь количество, которое по законам диалектики переходило в качество. Всего-то навсего. Ну и молоко вместо воды. Вся премудрость. Анекдотическое «евреи, не жалейте заварки». Ну и ещё — это самое «а что, можно?»

И ведь это нельзя было даже списать на то, что проклятые коммуняки лишали народ «буржуазной роскоши». Хрен ли! Рецепт горячего шоколада отнюдь не скрывало по ночам проклятое кегебе, а какао-порошок был, в общем, доступен. Дороговат, но многие другие любимые наши лакомства обходились дороже. И было бы в моей задрипанной жизни ещё одно светлое пятнышко.

Впрочем, вследствии я узнал, что определённый резон в рассуждениях про «концентрат» был. Хороший горячий шоколад «в просвещённых державах» делается из специальных гранул горького шоколада, — на вид, кстати, довольно-таки неказистых. Но вообще-то это не обязательно. Всё дело было в элементарных знаниях. Нет, даже не в знаниях — достаточно было просто подумать. Я сам мог бы догадаться. Но чего-то не хватило — как раз этого самого «можно». Потому что я уже откуда-то знал, что «нельзя». Что из бурого порошка можно сделать только противное какао, и всё. Все ведь пьют это грёбаное какао и не петюкают — значит, других вариантов нет. Это же так очевидно.

…Я дожал текст до середины предпоследнего абзаца, когда ко мне подошла дочка и попросила конфетку. «Конфеткой» она называет любую вкусность, какую увидит на столе. Но на сей раз это были действительно конфеты — дрянные дироловские мятные леденцы из отходов химической промышленности. Они ей очень нравятся, так что она тащит уже четвёртый.

Как всякий родитель на моём месте, я решил, что это многовато.

– Нельзя, — ответил я дочке.

– Почему нельзя? — довольно логично спросила она. Она всегда это спрашивает, потому что я всегда отвечаю.

А отвечаю я на этот вопрос потому, что слово «нельзя» — опасное слово.

Вообще-то его нет. Нет такого понятия — «нельзя вообще». Есть масса других понятий. Например — «противно», «лениво», «опасно», «вредно для здоровья», «незаконно», наконец. Только не «нельзя». Потому что оно, ничего не знача, прорастает и заполняет всё умственное пространство. И когда потом начинаются спохватки — «а что можно?» — бывает, как правило, уже поздно.

По-хорошему, его лучше бы вообще не употреблять. Но в разговоре с детьми оно само срывается с языка. В некоторых случаях я буквально заставляю себя сказать вместо напрашивающегося «нельзя» что-нибудь типа «я запрещаю». Потому что «я запрещаю» продержится в её голове ровно столько, сколько времени папины запреты будут для неё актуальны, а вот «нельзя», в силу своей неопределённой природы, может остаться и разрастись в баобаб какого-нибудь комплекса.

В данном случае, правда, ситуация была простая. Я не хотел давать ей конфету только потому, что сам усвоил в детстве: детям нельзя давать много конфет, «а то ай-я-яй». Что именно «ай-я-яй», я точно не помнил, а полагаться на невесть откуда проросшее мнение не хотелось.

Пришлось, короче, подыскивать рациональные аргументы.

– Это плохие конфетки, — осторожно сказал я.

– Папа, ну ты же их ешь, — опять-таки логично заявила дочка.

Тут мне пришлось отступить: родительский пример — сильная штука. Я, конечно, мог бы соврать, что эти конфеты можно есть только взрослым, но я не люблю врать своим детям по пустякам.

– Ты аппетит себе испортишь, — начал было я, но вспомнил, что она уже поужинала.

Других поводов для отказа я не придумал.

– Ладно, убедила, — протянул я ей голубую штучку. — Бери. Можно.
<<<
От Павел Чайлик
К IGA (17.10.2006 14:59:37)
Дата 23.10.2006 13:20:18

Re: Крылов: Советская власть обострила...

Выдержка из СГКМ "Советская цивилизация" Т2.


Антисоветские идеологи, убеждая людей отказаться от советского космического чувства и принять философию индивидуализма, постепенно внушили значительной части интеллигенции странную, ошибочную мысль, будто "свобода по фон Хайеку" означает раскрепощение личности, возможность ее самовыражения. Мысль эта кажется странной потому, что не только практика Запада, отраженная, например, в литературе и кино, не дает никаких оснований для такой иллюзии, но и самые крупные социологи Запада (прежде всего М.Вебер, а в наше время Э.Фромм) доходчиво объясняли, что это именно не так и почему это не может быть так.

* Тем не менее, один из собеседников в Интернете, из научных работников и на первом этапе реформы активный демократ, высказал такое мнение: "Знаете, в чем сила капитализма и почему вы не сможете его победить? В том, что он позволяет людям быть РАЗНЫМИ. Любыми".

* Значит, до сих пор эта утопия жива. Ведь сила капитализма как раз в униформизации, в сокращении разнообразия, в устроении из общества большой машины. Известный фpанцузский философ М.Фуко известен своими книгами по "аpхеологии" Запада - он подpобно описывает, как возникло совpеменное буржуазное общество. Одна из его книг, "Надзирать и наказывать", объясняет, как изживалась инициативность, пpисущая Евpопе тpадиционной. Насколько важна эта книга, говоpит уже тот факт, что за 16 лет только на испанском языке вышло 20 ее изданий.

* Фуко пpиводит выдеpжки из уставов оpганизаций самых pазных сфеp жизни Запада и объясняет, почему такое подавление личной инициативы и свободы самовыражения в пpинципе невозможно и не нужно в тpадиционном обществе. Сегодня в сфеpе пpомышленности и тоpговли Запад является застойным обществом по сpавнению с Японией, Китаем, "дpаконами Азии" - а ведь это все типичные тpадиционные общества. Поpождение тpадиционного общества Сицилии, мафия, была несpавненно инициативнее, чем дубовая пpеступность янки. Да pазве мы сами не помним, насколько инициативнее был pусский солдат, чем немецкий?

* Мы не замечаем даже самые великие ценности, когда они привычно нас окружают. Не замечаем же мы, какое это счастье - дышать воздухом. Так же жили мы среди наших людей и не замечали этого их чудесного свойства - каждый из них был личность . Он все время о чем-то думал и что-то переживал. Посмотрите на лица людей в метро. Не боясь окружающих, люди доверчиво уходят в себя, и на лице их отражаются внутренние переживания. Один горестно нахмурился, другой чему-то улыбнулся. В метро Нью-Йорка все лица похожи на полицейских - все одинаковы, все вежливы и все настороже. Они как будто охраняют хозяина.

* Истинно либеральное общество намного нетерпимее к инакомыслию, чем традиционное советское. Например, не верить в газовые камеры нацистов на Западе - уголовное преступление. В тюрьму - за неверие! Но это так, скандальная штука. И без уголовного кодекса контроль над мыслями там такой жесткий, что все само собой образуется. Я начал выезжать в капиталистические страны в 1983 г. Именно единомыслие, одинаковость разных по форме людей - вот что шокировало сильнее всего. Это как сто модификаций ВАЗ-2105 с разными формами кузова и разной окраски. Другое дело, что многим большего и не надо.

* В начале 80-х годов я как-то стоял в очереди, ожидая открытия водочного отдела, у себя в микрорайоне. Чтобы убить время, очередь философствовала. Темы в таких очередях обычно брались из жизни, говорить полагалось кратко и выразительно. Перед нами экскаватор копал траншею. Возникла проблема: почему "в пятый раз" копают траншею на одном и том же месте? Почему было не уложить все коммуникации сразу? Выступило пять человек, и были даны такие объяснения, каждое из которых представляло собой целую модель:

* 1. Плановая система виновата - не могут разные ведомства между собой договориться. Вот если бы был хозяин...

* 2. Нет, тут дело не в плане. На каждой траншее можно украсть, но немного, чтобы не накрыли. Пять траншей выкопали - пять порций украли.

* 3. По-умному, можно было бы и украсть, и не мучиться. Система такая, что наверх поднимаются одни дураки. Вот они и не могут сделать по-умному.

* 4. Нет, я кое-кого из начальников знаю. Очень даже не дураки. Но почему-то им нужно действовать так, чтобы все думали, что они дураки. Тогда-то у них главное воровство и удается. А мы: "Дураки, дураки..." Сами мы дураки.

* 5. Сами дураки, это точно. Во-первых, копают только четвертый раз. Первый - понятно. Второй, помните, трубу разорвало, зимой горячая вода везде текла. Тут план ни при чем - такие трубы делаем, так варим. Третий раз копали - класть трубы для второй очереди квартала. Что лучше - копать еще раз или держать трубы пять лет в земле, не знаю, тут считать надо. Теперь четвертый раз копают - телефон проводят. АТС тогда не было, кабель дефицит. Ну и сидели бы восемь лет без дома, ждали бы дома вместе с телефоном. Этого хотим?

* Я пришел домой и записал эти рассуждения. Как-то зачитал их на лекции по методологии в Испании. Аудитория аспирантов просто не верила, что где-то может существовать такое разнообразие мышления. Но это разнообразие может быть только тогда, когда некоторые вещи нельзя вслух говорить. Мы этого не чувствовали, а ведь тут большая проблема. Наш философ А.Ф.Лосев сказал: "Там, где есть свобода слова, нет свободы мысли".


Добавлю от себя.
Когда учим детей говорить, то они болтают все подряд. Сплошной поток сознания.
А потом учим их молчать.
Кому-то просто неудобен вопрос ребенка в тролейбусе:
- Папа! А почему у тети такая большая попа?
Находятся и другие причины.
Суть в том, что этот механизм - фундаментален в воспитании способности думать.
В культуре присутствуют вещи, о которых можно помыслить, но о которых не принято говорить.
Ребенок не может и не хочет останавливать свой "поток сознания", переводя его внутрь - начинает думать о мире.
Это глубже чем просто обучение - это "стартер самосознания", вектор-указатель на свободу.
Если все можно - исчезает свобода.
Так что полная свобода слова - истощение мысли.
От IGA
К IGA (17.10.2006 14:59:37)
Дата 18.10.2006 13:54:11

В СССР заставляли есть невкусную еду!

http://fracorvus.livejournal.com/3636.html
<<<
"Я рад, что пью денатурат"
Советская культура не признавала удовольствий.
Всё сводилось к функциональности. Зачем есть? Чтобы жить. Зачем сексоваться? Чтобы воспроизводиться. «Услаждение взгляда» также не приветствовалось – если сказать одним словом, чего не хватало в СССР, то – красочности.
Любопытно, что, ворча на советскую «кондовость», народ-фофудьеносец продолжает воспроизводить подобные штампы. За удовольствия мы зачастую оправдываемся перед собой или другими. Поскольку же иррациональный комплекс вины – не самое приятное чувство, то в дело идут различные практики, позволяющие заменить его некоторыми осознаваемыми неприятными ощущениями.
Традиционный путь – подпускание «слепня» в виде воспоминаний об аде. На эту тему написана куча богословских трактатов, но лучше привести слова поэта, ибо он выразил расхожее умонастроение: «...Y los deleites de acá Son, en que nos deleitamos, temporales, Y los tormentos de allá, Que por ellos esperamos, eternales». (Прошу прощения за то, что в оригинале – никак не могу найти классический перевод Ванханен. Кому интересно – это «Стансы на смерть отца» Манрике).
Доля истины в этом действительно есть, ибо ничто не должно заслонять человеку Бога; однако же abusus non tollit usum. К тому же «рай» представлялся в простонародном сознании не как единение с Богом (га? а это хде?), а как место тех же удовольствий, но уже легальных. Из гениев того времени обстебал подобные воззрения лишь великий Омар Хайям: «И любви на земле не грешно предаваться – Если это и на небе разрешено».
Впрочем, de hoc satis. Я – об СССР. Дискуссия здесь напомнила об интересном советском методе убить удовольствие – готовить нарочито невкусно. Практически каждый может вспомнить, как его заставляли есть именно невкусную еду. Именно заставляли. Именно невкусную. Конкретных примеров приводить не буду, иначе начнётся спор об индивидуальных вкусах.
Денатурат пили когда-нибудь? (Шучу, мы же не бомжи какие-нибудь). Который не ядовитый, а просто мерзкого вкуса, именно чтобы не пили? Здесь – один в один: не отравить удовольствие, а денатурировать его. Всё это прикрывалось демагогией о «полезности», как будто полезное не может быть вкусным – классическое передёргивание. Мне попадалась даже книга одного пищевого медицинщика, в которой на полном серьёзе предлагалось есть красную рыбу «вприглядку» – поставить на стол блюдечко с таковой, но не есть, а только смотреть. Для правильного слюноотделения. А есть при этом что-то типа Тушёной Капусты.
Возникает вопрос: а зачем это всё было нужно? А затем. Рационализация в действии – меры, направленные на удешевление рабочей силы. Как там говорил гоголевский Плюшкин? «Народ от праздности завёл привычку трескать». Лишь Похлёбкин осознанно пошёл против этого пошлого рационализма, утверждая, что полезность еды непременно должна включать в себя её вкусность. «Боги отомстили», ага: Похлёбкин разделил судьбу Константина Васильева...

Знаете, я – за золотую середину. А не за «выбор» между потоками гламурных химикатов и кондовыми тушёными овощами.
<<<
От Игорь
К IGA (18.10.2006 13:54:11)
Дата 20.10.2006 00:10:07

Не надоело чушь писать?

Кто мог в СССР взрослого человека (не в армии) заставлять готовить себе невкусно, если ему хотелось вкусно?
От IGA
К Игорь (20.10.2006 00:10:07)
Дата 20.10.2006 01:34:18

Это не моя чушь

> Не надоело чушь писать?
> Кто мог в СССР взрослого человека (не в армии) заставлять готовить себе невкусно, если ему хотелось вкусно?

Разумеется, "напрашивается" ответ: это "совковая идеология" в головах засталвляла готовить невкусно.
От Павел Чайлик
К IGA (20.10.2006 01:34:18)
Дата 23.10.2006 12:52:01

Это не ваша, но чушь

>> Не надоело чушь писать?
>> Кто мог в СССР взрослого человека (не в армии) заставлять готовить себе невкусно, если ему хотелось вкусно?
>
>Разумеется, "напрашивается" ответ: это "совковая идеология" в головах засталвляла готовить невкусно.

Было бы интересно прочесть хоть какое-то обоснование такого утверждения, потому как оно очень странно звучит (и выглядит тоже :).
Интересно узнать на каких элементах строится такая логика?
От Karev1
К IGA (20.10.2006 01:34:18)
Дата 23.10.2006 12:22:51

Вы - это серьезно!!? Или прикалываетесь?

>> Не надоело чушь писать?
>> Кто мог в СССР взрослого человека (не в армии) заставлять готовить себе невкусно, если ему хотелось вкусно?
>
>Разумеется, "напрашивается" ответ: это "совковая идеология" в головах засталвляла готовить невкусно.
Вам лет сколько? Вы серьезно полагаете, что идеология может заставить человека сознательно доставлять себе неудовольствие? Не вспоминайте, только, вериги монахов и ногти, проросшие через ладонь йогов. Это были отдельные фанатики, не составлявшие нигде и никогда сколько-нибудь заметного слоя общества. И когда это советская идеология приучала людей делать себе неприятно? Я прожил при Советской власти почти 38 лет и не встречал подобных попыток.
От Павел Чайлик
К IGA (18.10.2006 13:54:11)
Дата 18.10.2006 18:20:54

В СССР заставляли ...

Еще в СССР застявляли невкусно готовить.
Моя мать - просто диссидентка какая-то получается. :))
Так вкусно готовила!!!
А вот был у приятеля в гостях - его мать была наверное сознательная - готовила ужасно невкусно.
От Георгий
К Павел Чайлик (18.10.2006 18:20:54)
Дата 19.10.2006 12:10:03

У Пушкина диссидентство, очевидно, было в крови. См. стихотворение Дельвига.

>Моя мать - просто диссидентка какая-то получается. :))
>Так вкусно готовила!!!
>А вот был у приятеля в гостях - его мать была наверное сознательная - готовила ужасно невкусно.

Друг Пушкин, хочешь ли отведать
Дурного масла, яйц гнилых?
Так приходи со мной обедать
Сегодня у своих родных.

:)))


==========Десакрализаторам - бой!=======
От Георгий
К IGA (18.10.2006 13:54:11)
Дата 18.10.2006 14:36:51

невкусную еду я ем теперь. (-)
От Георгий
К IGA (17.10.2006 14:59:37)
Дата 18.10.2006 13:26:19

И так далее. "О еде и потреблении в целом". Закусил удила Крылов... (*)

http://krylov.livejournal.com/1381248.html