Как Сталин защитил государство от переворота Троцкого
Оранжевые технологии вытеснили старые технологии переворотов ХХ века на край, но не отменили их совсем.
Их продолжают использовать вместе с оранжевыми и прочими.
Цитаты из книги Курцио Малапарте "Технология государственного переворота":
"Почти во всех странах, наряду с движениями, объявляющими себя
защитниками парламентского государства, приверженцами взвешенной, то
есть либеральной и демократической внутренней политики (среди них -
консерваторы всех мастей, от правых либералов до левых социалистов),
существуют партии, рассматривающие проблему государства в ее
революционной плоскости. Таковы крайне правые и крайне левые партии,
фашисты и коммунисты, которых, по аналогии с участниками заговора
Катилины в Риме, мы будем называть катилинариями.
....
В ответ на развязанный Каппом мятеж рейхсканцлер Бауэр, человек
заурядных способностей, прошедший школу марксизма, но в душе
консерватор, как всякий немец из среднего класса, не побоялся применить
оружие всеобщей забастовки: он стал первым, кто для защиты государства
применил одно из основных положений коммунистической тактики. Искусство
защиты современного государства основано на тех же принципах, что и
искусство его захвата: это можно назвать формулой Бауэра. Система
почтенного рейхсканцлера, конечно же, в корне отличается от той, что в
свое время разработал Жозеф Фуше. Эта система отвергает классические
полицейские меры, к которым правительства прибегают в любых
обстоятельствах и для защиты от любой опасности, не делая различий между
волнениями в предместье и бунтом в казарме, между забастовкой и
революцией, между парламентским заговором и баррикадами. Фуше очень
гордился своей системой полицейских мер: с их помощью, говорил он, можно
умышленно вызвать, предупредить или подавить беспорядки любого рода. Но
разве меры Фуше могли бы служить защитой от тактики коммунистов или
фашистов?
В этой связи любопытно отметить, что тактика германского
правительства по сдерживанию и подавлению гитлеровского мятежа [ Имеется
в виду Мюнхенский путч 1923 года. Здесь и далее прим. перев.] есть не
что иное, как простое применение классических полицейских мер в его
чистом виде. Желая оправдать политику германского правительства по
отношению к Гитлеру, немцы говорят, что Бауэр, действующий против
Гитлера - это было бы совсем не то, что действия Бауэра против Каппа.
Конечно, разница между тактикой Каппа и тактикой Гитлера огромна, но нет
лучшего знатока теперешнего положения в Германии, чем Бауэр. Именно в
сравнении с его системой становится все очевиднее несостоятельность
правительственной тактики по предохранению государства от всех возможных
опасностей.
....
- ОКТЯБРЬ 1917 Г. -
Полиция и военное командование так боятся внезапного бунта пролетарских
масс, так поглощены борьбой с этой угрозой, что не замечают самого
существования отрядов Антонова-Овсеенко. Да и кто в такой чудовищной
неразберихе обратил бы внимание на небольшие группы безоружных рабочих,
солдат, матросов, которые заходят на телефонные станции и телеграфы, на
почтамт, в министерства, в генеральный штаб, изучают расположение
кабинетов, распределительных щитов, коммутаторов, запоминают планы
зданий, чтобы в нужный момент можно было проникнуть туда внезапно,
просчитывают возможные варианты, оценивают трудности, стараются найти в
защитной оболочке технико-бюрократическо-военной машины государства
изъяны, бреши, слабые места? Кому среди общего развала показались бы
подозрительными трое-четверо матросов, двое солдат, смирный с виду
рабочий, которые расхаживают вокруг правительственных зданий,
углубляются в коридоры, поднимаются по лестницам и, встречаясь, не
смотрят друг на друга? Никому бы не пришло в голову, что все эти люди
выполняют чьи-то точные, подробные приказы, действуют по заранее
разработанному плану, отрабатывают приемы тактики, нацеленной на
стратегические пункты обороны государства. Эти невидимые учения
разворачиваются на том же поле, где произойдет решающий бой. Красная
гвардия ударит без промаха.
....
В письме центральному комитету от 17 октября Ленин самым решительным
образом отвергал нападки Каменева и Зиновьева, главной целью которых
было выявить ошибки Троцкого. <Вез участия масс, - утверждали они, - без
всеобщей забастовки это будет не восстание, а попытка мятежа, обреченная
на провал. Тактика Троцкого - это бланкизм. Марксистская партия не может
низвести восстание до уровня военного заговора>.
В письме от 17 октября Ленин защищает Троцкого и его тактику от
обвинений в бланкизме. Военный заговор - это чистый бланкизм, если
только он не организован партией определенного класса, если его
организаторы не учитывают особенности положения в политике вообще, и в
международной политике в частности. Существует огромная разница между
искусством вооруженного восстания и военным переворотом, достойным
порицания со всех точек зрения. Но на это Каменев и Зиновьев сразу же
могли бы возразить: разве Троцкий не утверждал всегда, что восстание не
должно учитывать политическую и экономическую ситуацию в стране? Разве
не заявлял, что всеобщая забастовка - один из основных элементов техники
коммунистического переворота? Как можно рассчитывать на поддержку
профсоюзов, на объявление всеобщей забастовки, если профсоюзы будут
заодно не с нами, а с нашими противниками? Они обернут всеобщую
забастовку против нас. У нас даже нет твердой договоренности с
железнодорожниками. Из сорока членов исполнительного комитета профсоюза
железнодорожников только двое - большевики. Можно ли победить без
поддержки профсоюзов, без помощи всеобщей забастовки?
Это очень веское замечание, и Ленин не может противопоставить ему
ничего, кроме своего незыблемого решения. Но Троцкий улыбается, он
спокоен: <Восстание - это не искусство, - говорит он, - восстание - это
машина. Чтобы завести ее, нужны специалисты-техники: и ничто не сможет
ее остановить, даже замечания оппонентов. Остановить ее смогут только
техники>.
Ударные части Троцкого насчитывают около тысячи рабочих, солдат и
матросов. Лучшие силы в этих частях были набраны на Путиловском и
Выборгском заводах, из моряков Балтийского флота и латышских стрелков. В
течение десяти дней эта красная гвардия под командованием
Антонова-Овсеенко проводит <невидимые> тренировки в центре города. На
фоне толпы дезертиров, запрудившей улицы, на фоне хаоса, царящего в
правительственных учреждениях, в министерствах, в генеральном штабе, на
почтамте, на телефонных станциях и телеграфе, на вокзалах и в казармах,
в руководстве всеми техническими службами города, никто не замечает этих
безоружных людей, которые небольшим группами, по три-четыре человека,
среди бела дня отрабатывают тактику восстания. Тактика <невидимых
тренировок>, обучения повстанческим боевым действиям, впервые
использованная Троцким в канун октябрьского переворота, теперь стала
частью стратегии Третьего Интернационала.
....
Двадцать четвертого октября, не дожидаясь темноты, Троцкий бросается в
атаку. План операций до мельчайших подробностей продуман бывшим офицером
царской армии Антоновым-Овсеенко, который в одинаковой степени известен
как революционер и политический ссыльный, и как математик и шахматист.
Ленин говорит об Антонове-Овсеенко, намекая на тактику Троцкого, что
только шахматист мог организовать восстание.
....
Центральный телеграф охраняли полсотни жандармов и солдат, выстроившихся
в шеренгу перед зданием. Эта оборонительная тактика, так называемая
<охрана и обеспечение порядка>, - яркое свидетельство бесполезности
полицейских мер: она может дать хорошие результаты, если надо оттеснить
взбунтовавшуюся толпу, но отнюдь не горстку решительных бойцов.
Полицейские меры бессильны против вооруженной вылазки. Три дыбенковских
матроса, прошедших <невидимые тренировки> и успевших изучить план
здания, незаметно смешиваются с рядами защитников, проникают в здание:
несколько ручных гранат, брошенных из окон на улицу, вызывают
замешательство среди жандармов и солдат. Две команды матросов занимают
позиции на центральном телеграфе, размещают пулеметы; третья команда
располагается в противоположном доме, чтобы в случае контратаки стрелять
в спину атакующим. Связь между командами, действующими в различных
частях города, а также между Смольным и захваченными стратегическими
объектами осуществляют броневики. В домах, выходящих на перекрестки
важнейших улиц, установлены пулеметы; казармы воинских частей,
оставшихся верными Керенскому, находятся под наблюдением разъездных
патрулей.
....
- ОКТЯБРЬ 1927 Г. -
Чтобы защитить государство от фашистского или коммунистического
восстания, необходимо применить оборонительную тактику, основанную на
тех же принципах, что и тактика фашистов и коммунистов. Иначе говоря,
Троцкому следует противопоставить Троцкого, а не Керенского с его
полицейскими мерами.
....
Борьба Сталина и Троцкого - самый поучительный эпизод в политической
истории Европы последних лет.
....
Сила Сталина - в его невозмутимости и терпении. Он следит за поведением
Троцкого, анализирует его действия, вслед за быстрыми, нервными,
неуверенными шагами соперника слышна его медленная, тяжелая крестьянская
поступь. Сталин - замкнутый, холодный, упрямый, Троцкий - горделивый,
порывистый, эгоистичный, нетерпеливый, весь во власти честолюбия и
буйного воображения, натура горячая, дерзкая и агрессивная. <Жалкий
еврей>, - говорит о нем Сталин. <Жалкий христианин>, - говорит о Сталине
Троцкий.
....
Совершенно очевидно, что правительства Европы и по сю пору не извлекли
никакого урока из событий 1917 года; чуть не каждый день они
демонстрируют полную неспособность обеспечить защиту государства от
коммунистической опасности. Чтобы предохранить государство от
современной техники восстания, обычных полицейских мер уже недостаточно.
В этом плане было бы весьма полезно, если бы европейские правительства,
ничему не научившиеся на опыте Керенского, сумели бы извлечь урок из
событий 1927 года, то есть из опыта Сталина. Его тактика в 1927 году -
классический пример защиты государства, единственная тактика, которую
можно успешно применить против коммунистического восстания. Тому, кто
хочет защитить буржуазное государство от коммунистической опасности,
необходимо изучить тактику Сталина, единственного главы государства в
Европе, сумевшего использовать уроки 1917 года.
....
<Европейский опыт последних лет, - утверждал Радек, - показывает, что
нет ничего легче, чем сломить порыв народа: система полицейских мер -
лучшая защита против старых методов западных коммунистов; но она
бессильна против быстрых и решительных ударов специального отряда,
владеющего техникой октябрьского восстания>.
....
Сталин сумел извлечь урок из октябрьских событий 1917 года. С помощью
Менжинского, нового руководителя ПЗУ, Сталин лично занимается
организацией <специального отряда> для защиты государства. Техническое
командование этим специальным отрядом, который размещается в последнем
этаже здания ПЗУ на Лубянке, вверено Менжинскому: он лично контролирует
отбор надежных людей из работников технических служб, электротехников,
телеграфистов, телефонистов, железнодорожников, механиков и т. д. Каждый
вооружен только ручной гранатой и револьвером, чтобы быть свободным в
движениях. Специальный отряд состоит из ста <команд> по десять человек в
каждой, которым приданы двадцать боевиков. Каждая команда располагает
взводом пулеметчиков и двумя мотоциклистами для связи с другими
командами и с Лубянкой. Менжинский, принявший все необходимые меры,
чтобы сохранить в тайне сам факт существования <специального отряда>,
делит Москву на десять секторов: они будут связаны между собой секретной
телефонной сетью, замкнутой на Лубянку. Кроме Менжинского, о
существовании и схеме этой телефонной сети знают только работавшие над
ней монтеры. Таким образом, все жизненно важные технические центры
Москвы связаны с Лубянкой посредством телефонной сети, которой не
угрожает ни захват, ни попытка саботажа. В зданиях, находящихся в
стратегически важных пунктах каждого сектора, размещены многочисленные
<ячейки> для наблюдения, контроля и обороны: они представляют собой
звенья одной цепи, являющейся нервной системой всей организации.
Боевая единица специального отряда - команда. Каждая команда проводит
учения на отведенной ей территории, в рамках своего сектора. Каждый член
команды должен точно знать боевую задачу своей, а также остальных девяти
команд своего сектора. Организация эта, по словам Менжинского, <тайная и
невидимая>. Ее члены не носят формы, их нельзя узнать по какому-либо
внешнему признаку: самая принадлежность к организации сохраняется в
тайне. Кроме технической и военной подготовки, члены специального отряда
получают и политический инструктаж: все средства пущены в ход для того,
чтобы разжечь в них ненависть к явным или скрытым врагам революции, к
евреям, к сторонникам Троцкого.
....
Менжинский успел принять все необходимые меры. Суть его оборонительной
тактики в том, чтобы не защищать находящиеся под угрозой государственные
объекты снаружи, привлекая воинские части, а отстаивать их изнутри,
силами горстки людей. Невидимому натиску Троцкого он противопоставляет
невидимую оборону. Он не расходует силы понапрасну, не отправляет людей
охранять Кремль, народные комиссариаты, управления промышленных и
торговых трестов, советы профсоюзов и административные учреждения. Пока
полицейские подразделения ГПУ обеспечивают безопасность политических и
административных органов государства, Менжинский сосредотачивает силы
своего специального отряда на защите технических центров. Этого Троцкий
не предвидел. Он слишком презирал Менжинского и был слишком высокого
мнения о себе, чтобы считать руководителя ГПУ достойным противником.
Слишком поздно он замечает, что враги сумели извлечь урок из событий
октября 1917 года. Когда ему сообщают, что попытка захвата телефонных
станций, телеграфа и вокзалов провалилась, и что события принимают
непредвиденный, необъяснимый оборот, он сразу отдает себе отчет в том,
что его повстанческая акция натолкнулась на систему обороны, не имеющую
ничего общего с обычными полицейскими мерами, но все еще не отдает себе
отчета в реальном положении вещей. Наконец, узнав о неудавшейся попытке
захвата московской электростанции, он круто меняет план действий: теперь
он будет целить в политическую и административную структуру государства.
Он уже не может рассчитывать на свои штурмовые отряды, отброшенные и
рассеянные неожиданным и яростным сопротивлением врага, а потому решает
отказаться от своей излюбленной тактики и направить все усилия на
разжигание всеобщего восстания. Его призыв к пролетарским массам Москвы
был подхвачен лишь несколькими тысячами рабочих и студентов. В то время
как на Красной площади, перед мавзолеем Ленина, толпа окружает трибуну,
где находятся Сталин, руководители партии и правительства, делегаты
Третьего Интернационала, сторонники Троцкого наводняют огромную
аудиторию университета, отбивают атаку отряда милиции и направляются к
Красной площади во главе колонны студентов и рабочих.
Поведение Троцкого в этих обстоятельствах подвергалось с самых разных
позиций самой суровой критике. Призыв к народу, выход на площадь, - все
это было просто дурацкой авантюрой. После провала своего плана Троцкий
словно бы уже не повинуется холодному рассудку, который в решающие часы
его жизни смирял огонь воображения расчетом, а ярость страстей -
цинизмом: опьяненный отчаянием, он теряет контроль над ситуацией и
оказывается целиком во власти своей страстной натуры, которая вовлекает
его в безумную затею свергнуть Сталина с помощью мятежа. Быть может, он
чувствует, что игра проиграна, что он утратил доверие масс, что лишь
немногие из друзей остались ему верны. Он чувствует, что отныне может
рассчитывать только на себя самого, но ничто не потеряно до тех пор,
пока не потеряно все. Ему приписывали даже дерзкий план: похитить мумию
Ленина, лежащую в стеклянном гробу в скорбном мавзолее у подножия
Кремлевской стены, и призвать народ сплотиться вокруг этого фетиша
революции, превратить мумию красного диктатора в своеобразный таран,
чтобы сокрушить им сталинскую тиранию. Эта мрачная легенда по-своему
величественна. Кто знает, быть может, такая идея и промелькнула на
какой-то миг в воспаленном воображении Троцкого в то время, как вокруг
волновалась толпа, а его маленькая армия студентов и рабочих двигалась
на Красную площадь, переполненную солдатами и народом, ощетинившуюся
штыками и рдеющую знаменами?
При первом же столкновении колонна его сторонников отступает и
рассеивается.
....
Проблема государства теперь стала не только проблемой власти, но и
проблемой свободы. Если полицейских методов недостаточно для защиты
государства от коммунистической или от фашистской опасности, к каким
мерам может и должно прибегнуть правительство, не рискуя при этом
ущемить свободу народа? Вот к чему сводится сейчас проблема защиты
государства почти во всех странах.
В задачи этой книги не входит разбор и обсуждение политических,
социальных и экономических программ катилинариев; ее цель - показать,
что вопрос захвата и защиты государства - вопрос не политики, а техники,
что в искусстве защиты государства действуют те же правила, что и в
искусстве его захвата, что обстоятельства, благоприятные для
государственного переворота, не обязательно бывают политического или
социального порядка и не зависят от положения в стране. Быть может, эти
соображения вызовут некоторое беспокойство даже у свободных граждан
наиболее благоустроенных и цивилизованных стран Европы. Именно это
беспокойство, столь естественное у свободного гражданина, побудило меня
написать о том, как надо завоевывать современное государство, и как надо
его защищать."