От SS
К All
Дата 19.03.2006 00:51:29
Рубрики История; Модернизация; Идеология;

Проект и урок Петра Великого

Проект и урок Петра Великого

С приходом к власти «питерской» команды, многие аналитики всерьез заговорили о возможной реставрации в России так называемого «петровского проекта». Но поскольку в первый срок президентства В. Путина внятной идеологии и стратегии развития России так и не было озвучено, эти разговоры стихли. В последний год, однако, в связи с активизацией творцов и интерпретаторов национальной идеи разговоры о проекте «Петр Великий - перезагрузка» участились. Между тем, на наш взгляд Россия еще совершенно не поняла и не усвоила себе, что означал проект «Петр Великий- 1».Данный текст- попытка такого осмысления.

Фигура Петра Первого волновала и волнует умы всех исследователей истории России, она своего рода - переломная точка между старой и новой Россией, недаром фильм про петровскую Россию назвали «Россия молодая», как будто не было предшествующей почти тысячелетней истории… как будто все началось с начала.
Характеристики Петра – самые противоположные. Он - то единственный государь, вернувший Россию на путь цивилизации, совершивший славные победы, расширивший территорию России, превративший ее в Империю, прорубивший окно в Европу, давший начала наукам и Просвещению, основавший промышленность, то душегуб и палач, столкнувший Россию с великого собственного пути, подражатель европейцам, гонитель Православия, антихрист, исторический неудачник, так как дело его и мечты оказались не прочными, не укорененными и нереализованными.
Чтобы понять логику Петра и то, что он сделал, надо напомнить о том, какой он застал Россию, какую миссию она тогда несла, какой кризис поразил Россию, и почему ему требовалось срочно искать новый путь. Только так мы сможем понять действительно, казалось бы «абсурдные» и самоедские действия первого Императора. Ведь он, действительно, упразднил патриаршество, поразил в правах Православную церковь, которая была сердцем и организатором борьбы с монгольским игом, вела миссионеров на Восток и расширяла пределы России. Церковь дала миссию Московскому царству, которое внушило уважение и страх всей Европе. Церковь была организатором ополчения против вдвое превосходившей силы России панской Польши. Наконец, церковь поставила на престол самих Романовых. Сделанное Петром иначе, чем «предательство» назвать нельзя. За это многие славянофилы ненавидят Петра и повторяют вслед за православными современниками, что он антихрист.
Россия как носительница «истиной православной веры», Святая Русь действительно существовала, если не со времени принятия христианства, то уж точно со времени начала монгольского ига, которое спровоцировало процесс усиленной самоидентификации. Россия в 12-13-14 веках покрылась сетью церквей и монастырей, стала страной с невиданной духовной концентрацией, давшей десятки, сотни святых в короткий период, что сопоставимо со временами гонений на церковь в Риме. Процесс этот шел и дальше и после преп. Сергия Радонежского и после избавления от ига, провозглашения Патриаршества, и после концепции «Москвы- третьего Рима». И если Иван Третий, памятуя о роли Православия, делает единственной своей программой защиту «старины и Православия», то, уже при Иване Грозном, произошел серьезный сбой. Насколько успешны были наши походы на Восток и несение «истинной религии» диким народам, настолько неуспешны были наши войны на Западе. Россия постепенно начала играть роль прокладки, начала занимать своего рода промежуточное положение, между цивилизованной Европой и дикой Азией. Православие как миссия годилось для наступления только в одну сторону и не годилось для наступления в другую.
Иван Грозный был в значительной мере заражен «европейскостью». После неудачных ливонских войн он впадает в кризис и всерьез думает о европейском, по сути, проекте перехода от теократической монархии к светской. Он страдает раздвоением личности. Он еще в споре с Курбским твердо придерживался мнения, что «Россия есть Израиль, а не Европа», но в то же время учреждает опричнину. Ведь постановка себя над Церковью и жестокости - это сугубо европейское, невиданное ранее на Руси дело. Грозный во всем (даже в брачной жизни) брал пример со старшего современника англичанина Генриха Vlll. Генрих, а так же испанские Карл V, Филипп ll, француз Карл lХ казнили сотнями тысяч, так что 3-4 тысячи жертв Ивана Грозного - просто невиданный «либерализм и мягкотелость» в сравнении с «цивилизованной Европой». Но именно для России это и был шок, потому что такого от своего государя, по отношению к православным же она не ожидала. Сам Грозный бесконечно кается, вновь возвращается к казням, и кается опять. Эта маятниковость, маята в «голове» России во сто крат увеличенной отразилась в теле государства, Россия пошла вразнос. Началось смутное время, упадок, прежде всего, духовный, череда предательств, толкотни возле трона и проч. Смута спровоцировала поляков, а градус русофобии в Европе и так был за предшествующие 100 лет поднят достаточно… Россия теряет суверенитет, в Кремле сидят марионетки иностранных государств, чего не было уже сотни лет.. Польша в два раза больше России по населению, богаче, превосходит науками и просвещением… Все безнадежно.
Но мы победили, Россия была спасена собственным же народом, а не предательской элитой. Был возвращен суверенитет, на Соборе с молитвами учреждена новая династия, истинное православие торжествует над неистинным католичеством. Чего же еще? Все понятно, в выборе между «европейскстью» и «израилевостью» побеждает концепция России как богоизбранного народа. Вот, царь Иоанн заколебался, мы пришли в смятение и чуть не погибли, а Бог и православный люд спасли Россию. Теперь очевидно, что Православие должно быть и вечно оставаться нашей миссией. Причем, раз оно нас спасло, то мы должны всерьез заняться им, мы должны отдать ему дань, мы должны найти истину внутри истины, суть внутри сути, что делает истинное Православие истинным и православным? Патриарх Никон берется за эту проблему, ведомый миссией России как Израиля, в Подмосковье он основывает новый Израиль, новый Иерусалим, здесь теперь будет всемирная Мекка православия, здесь будет наш Ватикан, и миллионы паломников должны будут устремиться сюда.
Дискуссия вокруг истинности православия, однако, спровоцировала невиданный раскол. Концепция «избранничества» - это вообще концепция потенциально чревата расколами. Она хороша, когда неизбранные, неверные и неистинные нападают на нас избранных, то мы защищаемся, мы умеем выживать. Стоит лишь внешнему прессингу прекратиться, то внутри начинается дискуссия, кто более избран из избранных, так как логика избранничества требует продолжения избирания, отделения все более лучших от все более лучших, овец от козлищ, зерен от плевел, зерен и овец элитных от просто овец и зерен, и так до тех пор, пока не останется самая суть, самая избранная избранность, вытяжка высшей пробы. Собственно, Церковь, (по-гречески: эк-клезиа) означает не собрание и соборность, как это часто переводят, а именно вы-бранность (в противном случае была бы не эк-клезиа, а су- клезиа), а глагол эк-клейо означает- ис-ключаю. Половина тогдашней России ушла в раскол. Не так важно принципиально, кто был в этом случае прав, кто виноват, действительно ли надо было переписывать богослужебные книги по греческим образцам и креститься тремя перстами, или уж нет, важно то, что было понятно, что царство, «разделившееся в себе не устоит», и Царь Алексей Михайлович, который, раньше, готов был к теократии, вынужден показать Никону на его место - НИЖЕ себя и стать арбитром между раскольниками. Он вынужден был возвращать Аввакуума, мирить всех, наказывать и казнить тех, кто не захотел замирения (опять же, раскольников).
Прошло сто лет, а встала та же проблема, что и перед Иоанном Грозным. Православие хорошо для защиты, Православие хорошо, для колонизации язычников (территория России за это время утроилась), которые не считают себя избранными, но Православие не годиться для наступления, оно не годится для прорыва в саму Европу, которая так же имеет христианское мировоззрение, считающее себя не менее истинным, чем Православие. Оставлять все, как есть, тоже нельзя, так как возникает саморазложение и само-раскол. Хочешь - не хочешь, Царь вынужден становиться светским государем и вставать над церковью. А ведь в Европе начинается расцвет наук и ремесел, который увидел молодой Петр, прибыв в светский Амстердам – в столицу тогдашнего Запада, перехвативший этот статус у католических Венеции и Генуи..…
Вот с чем Россия досталась Петру Первому. И он, решая аналогичную «проблему Европы и Запада», уже ни минуты, в отличие от Ивана Грозного, не колебался. Он стал «грозным» не в конце жизни, а уже в начале, когда сам сек голову стрельцам, сам участвовал в пытках. При нем погибло гораздо больше, чем при Иване lV. Он завершил начавшийся уже процесс полного перехода к светскому государству, упразднил патриаршество, закрыл часовни, повелел «мощей не являть и чудес не выдумывать», запретил жечь свечи вне церкви, писать иконы на дереве… Он брил бороды, заставлял носить европейское платье, менял календари и алфавиты. И это была принципиальная позиция, заключающаяся в ставке на мимесис, подражание. Философ, «главный» в то время, Лейбниц высказал Петру сомнения относительно долговечности его преобразований, поскольку они не выросли из народного духа, из сущности, сами по себе, а были привнесены извне и довольно быстро и радикально. Петр же ответил философу так же, как Ленин отвечал Плеханову: «Вы, говорите, что в России не развиты производительные силы, чтобы на их основе развивались соответствующие производственные отношения, вы говорите, что социалистическая революция может быть только в капиталистических странах? А я отвечаю, что мы сначала создадим соответствующую надстройку, и она потянет за собой базис!» Народный дух создается привычкой, говорит Петр Лейбницу, а не привычки вырастают из нравов, поэтому мы поменяем привычки - и у нас появится новый дух и новый народ. Явление породит сущность, симуляция здоровья приведет к тому, что больной выздоровеет реально! Петр был первым «большевиком». Но чего он добивался? Простого превращения русского народа в типичный европейский? Нет, за этим ВНЕШНИМ подражанием Европе стоял совершенно другой проект!
Нельзя видеть в Петре просто жалкого подражателя и марионетку Запада, какого-нибудь саакашвили или ющенко тех времен. Если для западников счастье быть последними в Европе, то проект Петра состоял в том, чтобы стать в Европе ПЕРВЫМ. Никак не больше и не меньше. О том, что его народ предназначен только к лидерству, Петр заявляет в разговоре с Лейбницем. Концепция «избранности» России осталась, но теперь она переформулирована так, что Россия, как партизан и шпион, сначала маскируется под Европу, перенимает у нее все лучшее, а потом внезапно становится тем, к чему давно стремилась, - лидером. Россия должна была не просто победить Запад, а стать центром западного мира и центром Европы вообще! Подобно тому, как Патриарх Никон в порыве реализации идеи «России - Израиля» всерьез создавал под Москвой Палестину (с Иорданом, Голгофой, Сионом, Вифлеемом, новым Иерусалимом, Назаретом и проч.), Петр Великий хотел создать в России новую столицу, Санкт-Петербург, которая была бы большей Европой, чем сама Европа. Представитель «Святой Руси» св. князь Александр Невский сказал, «Кто с мечом к нам придет, от меча же и погибнет!». У Петра речь шла о том, чтобы победить Запад его же оружием, духом, идеями, Просвещением. Так наше «западничество» вытекает из нашего «славянофильства»!
Именно поэтому Петр начинает перекачку мозгов, встречается с главным философом того времени - Лейбницем, делает ставку на флот, как основу тогдашнего могущества. Мы употребляем слова «Европа» и «Азия» часто не задумываясь, откуда они вообще взялись, и на каком основании те или иные территории были отнесены туда или сюда, и кто это сделал. А сделал это, провел границу Европы по Уралу картограф Страленберг по подсказке «птенца гнезда Петрова» В. Татищева! И теперь Санкт-Петербург оказывается по этой карте как раз самым центром, столицей Европы! О духовном лидерстве в Европе, а не токмо о географическом, мечтает еще один «петровец» - М. Ломоносов, который говорит о «собственных Платонах и быстрых разумом Невтонах», которые вот- вот появятся в России и сделают ее духовной и научной империей мира.….
Иностранцев ко двору русских князей в большом количестве начал приглашать еще Иван Третий, но это все были узкие специалисты: архитекторы, живописцы, пушкари. При Петре же началась настоящая перекачка мозгов на все возможные должности для того, чтобы в следующем поколении, научившиеся русские могли превзойти учителей, как сам Петр превзошел своего военного учителя короля Карла под Полтавой.
Но уже в этом содержался подвох. Одно дело - снимать сливки с западной культуры и науки, так, чтобы этот плодородный слой дал учеников, действительно превосходящих западный уровень, другое дело приглашать ловцов счастья, денег и чинов, космополитов третьей свежести, которые могли дать таких же серых бездарных учеников и обеспечивали не превосхождение Запада, а как раз постоянное отставание. К тому же, западная серость и чванство действительно стала душить самородные русские таланты, появившиеся в результате энергичного порыва нового проекта. На это справедливо жаловался уже Ломоносов.
Возникло как бы две России. Одна, народная, все еще была православной. Другая, Россия дворянская, была европейской. Постепенно она даже перешла на другой язык. Голландцев и немцев сменили англичане, а потом и французы. Тонкий слой элиты жил европейской жизнью.
Но все победы России, прежде всего военные победы, делались вопреки элите, народом на основе прежней православной миссии, который воевал за спасение души, православного Бога, православного Царя и православное Отечество, а не за либеральную свободу! Все великие полководцы придерживались Православия для поднятия духа войск. Ушаков уже канонизирован, Суворов обязательно будет канонизирован на ближайшем Соборе, как человек живший православной жизнью и прививавший в войсках Православие. Кутузов позже приказывал обносить иконой Божьей Матери войска перед любой битвой.
Величие и авторитет России опять держался на воинской славе, на штыке. Россию в Европе боятся, но ей не соблазняются. Она опять предстает страной чуть обузданных варваров, а «поскреби русского, и за европейским лоском найдешь татарина», говорят о России.
Эта огромная проблема сознавалась и Петром Третьим и Екатериной Великой. Указ о дворянской вольности, об освобождении дворян от службы, должен был решить именно этот вопрос, он вовсе не ставил задачу создать в стране слой паразитов и уж тем более увеличить эксплуатацию крестьян, как пишут в либеральных и марксистских учебниках истории. Просто картина маслом какая-то: сидят Петр lll и Екатерина Великая и думают, как бы им побольше закабалить крестьян и наплодить паразитов… На самом деле они понимали то, что не понимали многие впоследствии и до сих пор не понимают в руководстве России, не говоря уж про обывателя.
Дворянство было освобождено Екатериной от службы только для того, чтобы в обществе появился огромный слой людей, чьей каждодневной обязанностью будет производство духовных ценностей (искусства, философии, науки…). А это, в свою очередь, возникло из понимания, что духовное служение, служение науке, искусствам, просвещению дает государству больше, чем служение военное!!! С точки зрения стратегической безопасности и увеличения суверенности, лучше, чтобы в стране было больше философов, художников, поэтов, архитекторов, литераторов, религиозных деятелей и проч., чем военных, потому что все они обеспечивают духовное лидерство страны и ее духовный суверенитет, они делают страну любимой другими, а не страшной, как это делают военные.
Не получилось. Проект Петра утонул в подражательстве и низкопоклонстве перед Европой. У нас могли быть лучшие в мире балерины, но не мы создали балет, у нас могли быть отличные художники, но не мы создали живопись. Да что там виды искусств, мы не создали даже стилей! У нас могли быть шедевры романтизма и классицизма, но не мы создали романтизм или классицизм как стили. Россия не породила ни одного философа уровня Платона и ни одного ученого уровня Ньютона, вопреки пророчествам Ломоносова. Наверное, это и невозможно было вообще. Грубо говоря: ты можешь проигрывать в футбол, ты можешь всех выигрывать в футбол, но в обоих случаях ты играешь в футбол и все это «раскручивает», льет воду на мельницу Англии, которая футбол породила. И так во всем.
Более ста лет безумнейшего и головокружительного упоения Европой дали только первенство в светской жизни - таких роскошных балов и салонов, как в Петербурге, не было нигде! Оказывается обеспечение «материального базиса», материальной независимости, наличие свободного времени, освобождение от нужды не только недостаточное условие для духовного творчества, но и вовсе не необходимое. А, возможно, даже и вредное. Выращенный на всем готовом, воспитанный французским гувернером, барчук, как дрессированное животное, мог только имитировать и симулировать некий привнесенный средний образец «культурного европейца». Набор необходимых качеств был незатейлив, чтобы пройти тест на культурность надо было… «по-французски изъясняться совершенно и писать, легко мазурку танцевать и кланяться непринужденно…чего ж Вам больше?» (Пушкин). Зато сколько пафоса, чванства, высокомерия по отношению к холопу, не овладевшему культурной нормой, сколько презрения к «Ваньке»!
Собственно, величие Пушкина в том и состоит, что он, воспитанный в деревне простыми русскими людьми понял, что там, в народе, источник роста и силы государства, его потенции, его духовной мощи, а «в свете» только мертвая форма. Он «лиру посвятил народу своему». И за это он и был убит светом. Именно убит, причем сознательно. Интрига против Пушкина - не банальная ревность, а геополитический конфликт, схватка в информационной войне, которую затеяли связанные с европейскими дворами противники России (Нессельроде и Ко). В начале 19 века в Европе уже начало утверждаться мнение о том, что народный дух является источником позднейших успехов элиты. В конце 18 века ученая Европа перешла с латыни на языки народные. Этого требования всецело придерживались романтики. Поэтому русофобы уже делали четкую ставку на недопущение свободного развития творческих сил в России. Россия должна была оставаться вечной ученицей Европы. Никаких собственных гениев в ней появляться не должно. Убийство Пушкина в расцвете лет было сознательной акцией, последствия которой несоизмеримо более тяжкие, чем военное поражение в каком-нибудь региональном конфликте. Пушкин не написал главных своих произведений, а если бы это случилось, то он был бы отнюдь не главным российским поэтом, как сейчас, он мог бы стать и «Платоном и Невтоном» в одном лице, поэтом, чье всемирное историческое значение превзошло бы значение и Гомера и Шекспира. Это поставило бы суверенитет России, не на военную, а на духовную основу. Последняя поэма Пушкина «Медный всадник», посвященная делам Петра Великого не напечатанная при жизни, есть своего рода продолжение «Евгения Онегина». Она заглядывает в такие дали, что до сих пор вызывает диаметрально противоположные и в целом довольно бестолковые интерпретации. Эта бездна, из которой возможно понятно безумие Гельдерлина, Ницше, Ван Гога, Стринберга и др. «Медного всадника» Пушкин написал в пику не по заслугам прославленному и пошлому «либералу-националисту» А. Мицкевичу (Ющенко - Саакашвили тех времен, только с лирой), с которым как с писаной торбой носилась вся прогрессивная Европа того времени. Для многих в России вообще было чудом, как это можно вообще посметь что-то там лепетать русскому против европейских знаменитостей. Мы можем только благоговейно вздыхать, восхищаться и учиться… Пушкин же уже четко знал, что Европа нас ничему не может больше научить. Те же темы в более ранней поэме «Полтава», которая бесконечно актуальна в свете украинских событий последних лет. Петра воплощает Россию, а Карл, который покорил всю Европу, воплощает «европейский выбор», Украина- предает, но Россия побеждает. Дела минувшие, но Пушкин возвращается к ним, так как видит в Карле Наполеона, покорившего Европу.
Поход Наполеона привел нашу проевропейскую элиту в шок, в смятение: она не могла понять, как Европа может вообще напасть на нас??? Ведь мы, по сути, такие же, как и они, состоим в одних и тех же масонских обществах, посещаем одни и те же салоны, танцуем одни и те же мазурки. Эта элита была лишена воли к сопротивлению. И опять дело решил православный народ. После победы над объединенной Европой (а у Наполеона служили все) никто не задался вопросом: как это вообще было возможно? Каким духом? Наоборот, стали учиться у побежденных, наоборот, с новой силой захлестнули страну волны западомании: декабристы, Герцен, разночинцы, либеральная и социалистическая интеллигенция…
Но возникла и другая линия, начавшаяся с Пушкина, продолженная Гоголем и Достоевским. Для представителей этой духовной линии был очевиден крах прежнего проекта, крах построения в России самой европейской из всех европейских стран. Был заново поставлен вопрос – это случилось в «Философических письмах» Чаадаева, - каково специфическое предназначение России в мире, какой урок она должна дать народам, какую миссию на себя берет, за что отвечает? Правда, Чаадаев поставил данные вопросы в уничижительной манере: Россия, дескать, ничем себя не проявила, и уже, похоже, не проявит. На этом основании его справедливо относят к предтечам западников, то есть, продолжателей прежнего проекта, согласно которому Россия всего лишь окраина (украина) Европы.
Как альтернатива радикальному западничеству появилось и радикальное славянофильство, которое вышло из того же Чаадаева, но предлагало иные ответы на его вопросы о миссии России. Правда, миссия эта не создавалась вновь, не изобреталась, а просто бралась из допетровских времен. Россия – страна истинного православия, носительница настоящей веры, в этом были уверены наши далекие предки, и неудачные эксперименты по заигрыванию с Европой, начавшиеся с Петра это еще раз подтвердили.
Но уже Пушкин придерживался некоей третьей линии: он не считал прежнюю российскую историю бессмысленной, как Чаадаев, он не считал возможным вернуться в допетровские времена, потому что петровский проект оказался неудачным. По Пушкину, в каком-то смысле, петровский проект даже оказался выполненным и перевыполненным: Петр хотел, чтобы Россия стала первой в Европе – она ей стала, ведь Европа сама не представляла из себя уже ничего больше, чем балы, салоны, развлечения и тот же милитаризм, получивший законченное выражение у Фридриха Прусского и Наполеона. Что касается лозунгов «Свобода, равенство и братство», - столь пленительных когда-то, то весь мир имел возможность увидеть, чем это все закончилось. Вершина всей европейской культуры – немецкая классическая философия, которая в свою очередь достигла кульминации в Гегеле, его устами же заявила, что Наполеон – это воплощение абсолютного духа на Земле, и дальнейшая история человечества вообще закончена. Но Россия-то победила Наполеона!
Россия победила высшее порождение Европы! Победила саму Европу в ее высшем проявлении! Победила того, кого вся Европа считала гением и кому поклонилась! Что это должно означать? Это означает, что мы не должны следовать за европейским духом не потому, что он такой великий и нам за ним не угнаться, а потому, что мы попросту превзошли его. Проект Петра закончен не в связи с неудачей, а в связи с его исчерпанностью. Мы превзошли Европу не потому, что стали просвещеннее или свободнее ее, просто она сама себя исчерпала, не дождавшись, пока Россия ее превзойдет. Стремиться за Европой теперь бессмысленно просто потому, что Европа уже кончилась, осталась в прошлом.
Россия как бы осталась одна в чистом поле, без некоего поводыря и идеала впереди, с невозможностью вернуться назад. Ей нужно было породить свою миссию из себя самой, без оглядки на свое прошлое, без оглядки по сторонам. Ей нужно было решиться стать самостоятельной, решиться стать взрослой. Ей нужно было сделать шаг, который бы выделил ее из всех, и благодаря которому уже другие пошли бы за ней, как за лидером. Геополитические предпосылки были налицо. В это время и так в мире без согласия России «ни одна пушка не стреляла». Оставалось решить только духовно-творческую задачу.
Что произошло дальше - тема отдельного эссе. Важно подчеркнуть, что сейчас Россия стоит, конечно, не в положении Петра Великого, а как раз в положении, когда его проект был исчерпан. Если уже для Пушкина была очевидна смерть Европы, то сейчас, чтобы учуять ее трупный запах, не надо быть гением. Наоборот, надо быть конченным некрофилом, чтобы сейчас делать «европейский выбор» по примеру Грузии и Украины. Это имело для них смысл 300 лет назад, во времена Мазепы, но сейчас это просто смешно. Все с ярмарки, а они на ярмарку. Им подсунули «европейскою демократию» - товар третьего сорта и третьей свежести, и они заплатили за него самую дорогую цену. Россия, слава Богу, такой выбор не сделала, но и позитивного проекта исторической миссии наша духовная элита публике еще не представила.
От Artur
К SS (19.03.2006 00:51:29)
Дата 27.03.2006 02:30:33

Re: Может в третий раз повезет ?

Эта статья мне понравилась. Я первый раз встречаю столь рациональную постановку вопроса о причинах столь тотального разворота России при Петре.

Однако вместо того, что бы развивать и создавать свою философию, и систему ее воспроизводства, Петр решил ее заимстовать из Европы.

Вы конечно правы в том, что в 1812 году эта повестка исчерпала себя.

Потом заимстовали марксизм, хорошо хоть Ленин и Сталин хоть как то приспосабливали его к реалиям, пока были живы.

Может с третьей попытки все таки пойдут в правильном направлении ?
От Undying
К SS (19.03.2006 00:51:29)
Дата 25.03.2006 14:20:23

Небольшие замечания


>Казалось бы, Хрущев, как «либерал» в сравнении со Сталиным должен был попустительствовать всякой творческой интеллигенции. И если бы он так сделал, в его активе появился бы хоть один плюс, но феномен Хрущева в том, что он был либералом там, где не надо, а там где надо, был тупым тираном. Именно он устроил на выставке в Манеже разнос Э. Неизвестному и всем авангардистам- формалистам, которые, понимаешь ли, творят непонятное народу искусство…

Надо отметить, что это как раз один из немногих вопросов, в котором позиция Хрущева принципиально совпадала со сталинской:

Сегодня под видом новаторства в музыкальном искусстве пытается пробиться в советской музыке формалистическое направление, а в художественном творчестве – абстрактная живопись. Иногда можно услышать вопрос: “Нужно ли таким великим людям, как большевики-ленинцы, заниматься мелочами – тратить время на критику абстрактной живописи и формалистической музыки. Пусть этим занимаются психиатры”.

В такого рода вопросах звучит непонимание роли в идеологических диверсиях против нашей страны и особенно молодежи, которую играют эти явления. Ведь при их помощи пытаются выступать против принципов социалистического реализма в литературе и искусстве. Открыто это сделать невозможно, поэтому выступают под прикрытием. В так называемых абстрактных картинах нет реальных образов людей, которым бы хотелось подражать в борьбе за счастье народа, в борьбе за коммунизм, по пути которых хотелось бы идти. Это изображение заменено абстрактной мистикой, затушевывающей классовую борьбу социализма против капитализма. Сколько людей приходили во время войны вдохновиться на подвиги к памятнику Минину и Пожарскому на Красной площади! А на что может вдохновить груда ржавого железа, выдаваемая “новаторами” от скульптуры за произведение искусства? На что могут вдохновить абстрактные картины художников? // Сталин "Выступление на встрече с творческой интеллигенцией" 1946

Нет искусства ради искусства, нет и не может быть каких-то “свободных”, независимых от общества, как бы стоящих над этим обществом художников, писателей, поэтов, драматургов, режиссеров, журналистов. Они просто никому не нужны. Да таких людей и не существует, не может существовать. // там же

>У нас могли быть лучшие в мире балерины, но не мы создали балет, у нас могли быть отличные художники, но не мы создали живопись. Да что там виды искусств, мы не создали даже стилей! У нас могли быть шедевры романтизма и классицизма, но не мы создали романтизм или классицизм как стили. Россия не породила ни одного философа уровня Платона и ни одного ученого уровня Ньютона, вопреки пророчествам Ломоносова. Наверное, это и невозможно было вообще.

Согласен, невозможно. Расцвет искусства, философии и науки возник в Европе как ответ на разрушение традиционных ценностей. Образовавшуюся вследствие этого духовную пустоту оказалось возможным заполнить приданием искусству, философии и науке самоценности. Явление это далеко не уникальное, разрушение традиционных ценностей в античной Греции также сопровождалось расцветом искусства и философии. В России традиционность могла деградировать, но разрушения ее не произошло, поэтому попытка замещения традиционных ценностей суррогатами от искусства, философии и науки путем признания их самоценностью в России могла вызывать экстаз у узких слоев интеллигенции, но большинством народа воспринималась как мракобесие:

Далее тов. Сталин для иллюстрации цитирует следующее место из книжки тов. Александрова, касающееся системы Фурье: "Большим достижением социальной философии Фурье является учение о развитии человечества..."

- Что же это за "большое достижение"? - спрашивает тов. Сталин и продолжает уже иронически цитировать дальше: - "В своем развитии общество проходит, по Фурье, четыре фазы: 1) восходящее разрушение, 2) восходящую гармонию, 3) нисходящую гармонию, 4) нисходящее разрушение..."

Попутно тов. Сталин комментирует:
- Это же сумасбродство, глупость, а не "большое достижение"... // Запись беседы у тов. Сталина 23 декабря 1946 (В.Мочалов)
От chvvl
К SS (19.03.2006 00:51:29)
Дата 24.03.2006 15:19:52

Re: Новая идеология?

Ну зарекаться от том, какой выбор Россия не сделала, я бы не стал. Боюсь главный выбор и выборы ещё впереди. Но то, что в России существует достаточно сил, чтобы найти свою дорогу, причём лучше чем сейчас предложено - согласен. Обращаю также внимание, что даже здесь имеют место отвержение веры, и лезут "инопланетяне". Поэтому не стоит надеяться на быстрый результат в выроботки новой идеологии. На форуме Глазьева довольно много об это наговерено, но что-то новой идеологии пока не видно и так везде. Что бы например я хотел видеть в новой идеологии - осознание что мы общество, первое. Сожный вопрос отношения к индивидууму. Однозначно уважать права необходимо, а также необходимо осознание, что чем сильнее каждый конкретный человек, тем сильнее общество. Чем сильнее общество, тем сильнее человек. Далее вполне реально строить всё остальноею
Интересен пример демократии. Ясно, что он ориентирован на общество, на его развитие и создание механизмов общественной защиты от заскоков руководителей. Но насколько важна демократия в экономике? Разве рынок с его разделением общества на успешных и нет, не разрушает первичное - цельность общества и возможность нормального равития человека в общества. Но с другой стороны нужно ли создавать громоздкую систему управления, там где существуют естественные механизмы? Т.е опираясь на первичное можно найти грани которые позволят найти приемлимые решения. Но эти первичные необходиы!!