Молодежь для политиков vs молодежь для себя?
Размышления о ценностях и фобиях российской молодежи
Тревоги и нужды молодежи.
Кому доверяют и чего боятся молодые россияне?
Сегодня экономические, политические и культурные выборы российской
молодежи могут реально повлиять на ход развития общества. В этой
ситуации странно выглядит отстраненное отношение к повседневным
молодежным практикам со стороны правящей элиты. Политика <молодежной
мобилизации> продолжает строиться по принципу реакции на чрезвычайные
ситуации. Несмотря на изменение общественного устройства в отношении к
молодежи со стороны власти, преобладающими остаются подходы <советского
типа>, когда на нее смотрят не как на полноправный общественный СУБЪЕКТ,
а как на РЕСУРС, который нужно правильно использовать, а в случае
наличия <отклонений> - регулировать, контролировать и организовывать
<сверху>.
Тезис о расширяющейся политической и гражданской апатии в молодежной
среде не находит подтверждения в наших исследованиях. Современная
российская молодежь живет в противоречивом мире. С одной стороны, она
все еще в значительной степени погружена в атмосферу советского типа
мышления, который транслируется через школьное и отчасти университетское
образование (учителя и преподаватели <старой закалки>), родительские
семьи и др. С другой - ее практическая жизнь наполнена другими сюжетами,
в минимальной степени связанными с советским прошлым. Это платное
образование, молодежная безработица, жесткое социальное расслоение,
усложнение жизненных стартов, расширение и развитость
социально-культурных ресурсов, связанных с новейшими информационными
технологиями, доступ к которым вносит новые <классовые> деления.
Политическая и гражданская активность в социально одобряемом смысле
может самодеятельно проявляться, когда молодежь ощущает себя
полноправным членом общества, чувствует, что может на что-то влиять.
Обратимся к данным одного из последних исследований, проведенных
социологами НИЦ <Регион> (Прил. 1.5).
Что такое власть? Как часто молодежь сталкивается с ее проявлениями? Кто
сильнее всего ощущает ее давление? По результатам исследования можно
сказать, что около 54% молодежи чувствуют себя крайне уязвимой и
незащищенной категорией, находящейся под постоянным давлением
государства. Это касается как студентов, так и тех девушек и юношей,
которые в данный момент нигде не учатся и не работают. Что характерно, с
возрастом это давление со стороны власти, государства ощущается ими все
сильнее. Угроза тотального контроля ассоциируется в первую очередь с
силовыми структурами: милицией, армией и другими. По мнению молодых
граждан, современное государство в первую очередь защищает интересы
олигархов, богатых людей, криминальных структур и столичных жителей.
Наиболее незащищенными категориями были названы бедные люди, женщины,
жители провинциальных городов и деревень, а также сама молодежь и
трудные подростки. Таким образом, молодые ульяновцы убеждены, что
государство защищает интересы и без того <защищенных> и сильных мира
сего.
Что касается правовых интересов, то опрос показал, что у современной
молодежи больше обязанностей, чем прав. Около половины юношей и девушек
считают, что они не в состоянии оказывать заметное влияние на политику
государства, т.е. автоматически исключаются из правового пространства. И
с возрастом эти пессимистические настроения лишь возрастают и
утверждаются. Интересно, что респонденты продемонстрировали активное
желание принять участие в каких-либо инициативах: около 80% готовы
участвовать в общественно-полезной деятельности. Наибольший энтузиазм
вызвала идея участия в молодежных общественных организациях. Так что
идея пассивной, ничего-не-хотящей молодежи не оправдывается. Правда,
заставляет задуматься тот факт, что молодежь готова присоединиться к уже
существующим инициативам, но не хочет брать на себя ответственность по
созданию собственных проектов. И есть еще одно, чрезвычайно значимое
условие: жажда деятельности молодежи никак не связана с политической
активностью (См. Прил. 2).
В современном обществе <активность> ассоциируется молодежью с
возможностью индивидуальной самореализации, самопрезентации, одобрение
группы сверстников становится более значимым, чем одобрение неким, часто
отстраненным, <обществом>, поскольку группа реагирует и оценивает именно
индивидуальные усилия и достижения. Пассивность, в данном контексте -
политическая апатия, вовсе не обязательно имеет негативно-порицательный
оттенок. Напротив, для части молодежных субкультур неучастие в
официальной политике является знаковым, в зависимости от того, в
контекст какой культурной группы индивид включен, расшифровка этих
понятий будет различной.
Коренные общественные изменения актуализировали для молодежи проблемы, с
которыми столкнулось все население России: необходимость постоянной
адаптации к происходящим изменениям, преодоление старых и новых
барьеров, препятствующих включению в меняющиеся общественные структуры,
развитие навыков сосуществования с рисками повседневности (бедность,
болезнь, агрессия). Анализ результатов исследования, посвященного рынку
труда молодых специалистов, показал, что среди молодежных техник
адаптации выделились достижительские, направленные на преодоление
имеющегося (наследованного) статуса, и недостижительские,
ориентированные на стабилизацию, сохранение уже имеющегося потенциала
(собственного и семьи). Первые значимо отличались от советских образцов,
вторые - направлены прежде всего на выживание.
Для достижительских стратегий значимыми оказались такие техники:
индивидуализм (на смену коллективизму); сверхмобильность и риск (на
смену стабильности); стремление к получению разнообразного трудового
опыта (на смену стажа на одном рабочем месте); престиж работы в
негосударственных, коммерческих и общественных структурах (на смену
государственным гарантиям бюджетной сферы); рыночный карьеризм (на смену
партийно-бюрократическому). Отчетливо проявилось доминирование
материальных ценностей над идеологическими. Оно выразилось через такие
маркеры социального успеха, как профессиональный статус, качественное
образование и материальное благополучие, где деньги - прямой эквивалент
свободы и независимости, а индивидуальная стилистика заменяет значимость
коллективного мнения (Прил. 1.1). Новые формы адаптации самым
непосредственным образом, на мой взгляд, связаны с политикой, отношением
к государству, включением в гражданское общество, а часто - и созданием
его новых форм.
Довольно часто в качестве доказательства аполитичности современной
российской молодежи используют аргумент ее малой представленности среди
голосующих на выборах электоральных групп. Это интерпретируется таким
образом, что молодежь не способна смотреть на интересы государства, как
на собственные. Так ли это? А может быть подобная <аполитичность> и
является своеобразной формой гражданского участия? К сожалению,
серьезных исследований, раскрывающих причины отказов молодежи от участия
в выборах разного уровня, не проводилось. Примечателен факт, что среди
активно отрицательного электората молодежь могла составить от 15 до 28%
проголосовавших <против всех>. Неоднозначность такого <неучастия>
очевидна. У современной молодежи все еще нет реального доступа к
политической арене. А откровенное заигрывание со стороны отдельных
политических лидеров или партий воспринимаются <продвинутой> молодежью,
как хороший повод <погулять на халяву>, но мало кого они привлекают
идеей или <политической харизмой>. Отсюда <новые>, <свои> формы
политической активности, такие как экстремизм, анархизм, неонационализм.
Усилия же государственной молодежной политики направлены не на развитие
конструктивных форм молодежной активности, фокус смещается на борьбу с
деструктивными реакциями. Это не в последнюю очередь влияет на отношение
молодежи к государственной политике. Получается замкнутый круг.
<Российская молодежь верит только Богу и Путину> - такой вывод делается
в одной из статей, посвященной исследованиям ИСПИ РАН (Попова, 2004).
Согласно результатам масштабного исследования, молодое поколение россиян
не доверяет практически ни одному из властных институтов, за исключением
президента и церкви: гаранту российской демократии доверяют 57,2%
респондентов, а церкви - 48,1%. Госдума, Правительство РФ, политические
партии и милиция сходных чувств у молодежи не вызывают. В силу
возрастных идеалистических представлений молодежи о жизни именно
президенту дается больший кредит доверия, тогда как остальные ветви
власти для нее - заочно неэффективные и продажные. По мнению авторов
исследования, современная российская молодежь не верит в возможность
что-то изменить. Многие молодые по-прежнему хотят, чтобы Россией
руководила сильная личность, им больше импонирует закрытое общество и
возможность свободного предпринимательства в стране. Во всем мире
исследуются проблемы институтов власти, проблемы их легитимизации,
поскольку они действуют в той степени, в какой им доверяют. Результаты
наших исследований говорят о том, что глубоко легитимным институтом для
молодежи является только президент, а другие структуры измеряются иными
критериями, имеют иной масштаб этических норм. Ко всем остальным
структурам власти не только молодежь, но и большинство россиян
испытывают <фундаментальное недоверие>.
<Фобии> патриотизма
Для размышлений на тему проблем молодежи в фокусе роста стихийного
патриотизма обращусь к данным ряда исследований НИЦ <Регион>,
посвященных анализу ксенофобных и экстремистских настроений в молодежной
среде (Прил. 1.7, 1.8, 1.9).
Интерес к этой теме переживает настоящий ренессанс. Это связано как с
внешней ситуацией, так и с государственными усилиями, направленными на
поиск <национальной> идеи, способной консолидировать нацию, трансляцией
многочисленных выступлений лидеров общественного мнения. Все это не
может не порождать стихийных псевдопатриотических и ксенофобных
настроений.
Со стороны молодежных групп отношение к этим вопросам неоднородно и
неоднозначно. Рост стихийного патриотизма в молодежной среде был
зафиксирован уже в исследовании конца 90?х (Прил. 1.7). Тогда это
проявлялось в стремлении молодежи преодолеть комплекс национальной
неполноценности, сформированной под давлением массированных медиа атак,
вольно или невольно дискредитировавших ключевые системы и фигуры: от
старых и новых вождей - до перспектив развития России в целом. Стихийный
патриотизм того периода строился в основном вокруг восприятия <Запада> и
его <образов> - культуры, образования, стилей жизни <западного
человека>. Интересно, что наиболее критичными оказались те молодые люди
и девушки, которые уже имели личный <западный> опыт. С одной стороны,
всеми признавался приоритет западной популярной культуры: американское
кино, английская рок-музыка, европейская реклама ит.д. С другой стороны,
параллельно образам Запада молодые респонденты вольно или невольно
создавали образы России. Часто это происходило по принципу обратного,
<зеркального> отражения. В результате, пройдя через невероятные
противоречия, образ России сформировался как очень привлекательный, где
только и может жить российский человек. На Запад хорошо ездить, но жить
надо только в России, так нам говорили молодые люди и девушки
Ульяновска, Самары и Москвы в 1998-99 годах.
Принимая культурное влияние Запада, впитывая его ценности, российская
молодежь не только продолжала защищать отдельные традиции <российского
превосходства>, но и формировать новые ценности постсоветского
российского патриотизма. Мне кажется, это был самый перспективный момент
для открытого разговора с молодежью, однако он был упущен, государство и
политики были заняты более важными делами - приватизацией и
полит-технологическим бизнесом. Обман молодежи на выборах Ельцина в 1999
году сыграл в этом смысле решающую роль. Государство, политики и власть
обманула молодежь - и молодежь окончательно отвернулась от них. Именно с
этого момента начинает развиваться политическая (в ее официозном смысле)
апатия и социальный пофигизм.
Для описания такого, достаточно неизвестного измерения молодежной
идентичности, как ксенофобия и национализм, обращусь к предварительному
анализу исследования, проведенного в августе 2005 года в Краснодарском
крае (Прил. 1.9). Я не стану подробно останавливаться на общих причинах
роста ксенофобных настроений в молодежной среде, поскольку это тема
отдельного исследования, и она явно выходит за формат этого текста.
Остановлюсь на некоторых моментах, которые выпадают из поля зрения
исследователей и политиков. Первый из них - гендерные особенности
молодежного <патриотизма.
Исследование продемонстрировало, что в основе достаточно ярко
проявляющихся ксенофобных настроений молодежи Краснодарского края,
ключевую роль играет их активная, включенная позиция по отношению к
национальной и миграционной ситуации в регионе. Юноши и девушки
выстраивают систему межэтнических отношений в зависимости от собственной
ценностной, стилевой и гендерной идентичности. Значимо отличаются мнения
девушек и юношей, опрошенных в ходе глубинных интервью и фокус-групп.
ДЕВУШКИ оказались более толерантными, как по отношению к проявлениям
другой культуры, так и в личных контактах с представителями не
русскоговорящих этнических групп. Они заявляли о равенстве и
равноценности всех культур и народов, о праве каждого народа жить и
находиться на этой территории, осуждали притеснения мигрантов и
нарушения их прав (Прил.2: 3.1). Их обоснование равенства народов
основывается на истории края, которая, по их мнению, закрепляет равное
положение всех живущих на территории (Прил. 2: 3.2). Причиной
разногласий становится не национальность, а характер, личность человека.
Девушки ссылаются на свой личный опыт и опыт близкого окружения, где
<дружба народов> не просто политический лозунг советских времен, а
реальная практика, когда молодежные компании в основном
многонациональные. Подобный личный коммуникативный опыт становится
фактором формирования толерантного отношения к нерусским нациям (Прил.
2: 3.3). Наличие ближайших родственников (родителей, бабушек-дедушек) не
русских существенно влияет на формирование нексенофобной картины мира.
Большинство девушек не считает себя <патриотками>, не поддерживают
миграционную политику администрации края, заявляют о своем желании
уехать. Пацифистские установки напрямую связаны с категорическим
непринятием насилия (прежде всего, физического), девушки осуждают
деятельность экстремистских молодежных партий и организаций
националистского толка (скинов, РНЕ, НБП).
ЮНОШИ, напротив, практически единодушно заявляют о своем <патриотизме>,
который непосредственно связан с недовольством политикой президента
Путина и общей социально-политической ситуацией в регионе. Они полагают,
что высокий процент мигрантов, проживающий в крае, несет угрозу их
личной безопасности, а также приводит к ухудшению материального
положения русскоязычного населения. Одним из существенных моментов в
дискурсе юношей становится страх перед физическим насилием со стороны
представителей <не русских>. Они утверждают, что именно армяне (черкесы,
турки) являются инициаторами конфликтов между молодежными компаниями и
представляют собой тот тип молодежных группирований (и поведения),
который называется <гопниками> (2: 3.4).
Одним из проявлений <армянского гопничества> является непринятие
субкультурных проявлений. Юноши, принявшие участие в интервью, говорили
о том, что консервативная армянская культура предписывает юношам
традиционные образцы поведения и внешние коды (короткие волосы,
консервативная одежда, отсутствие <фенечек> и др.) (Прил. 2: 3.5).
Кроме того, особенностью <гопнической> культуры в местном контексте
является то, что конфликт не всегда носит характер физического
столкновения, как правило, агрессия проявляется в виде специфической
практики - <умение базарить> или <загружать>, которая заключается в
вербальном психологическом давлении на <жертву>. (Прил.2: 3.6)
Таким образом, многие юноши упрекают в ксенофобных хулиганских выходках
самих представителей нетитульной национальности, и видят в них угрозу
своей безопасности, свободе, идентичности.
Другой интересный аспект связан не столько с гендерными различиями,
сколько с разными культурными кодами маскулинности, на что также более
пристальное внимание обращали юноши, а не девушки. Особую агрессию у них
вызывает отношение молодых людей <кавказских национальностей> к русским
девушкам. Многие информанты (как юноши, так и девушки) говорили о
сексуальной агрессии армян, черкесов по отношению к русским девушкам. В
многочисленных нарративах воспроизводятся истории о том, что кавказцы
воспринимают русских девушек только как сексуальный объект, пользуются
ими, но женятся только на своих. Молодые люди видят в этом проявление
общего презрения и неуважения к русским, говорят, что русская девушка
для кавказцев - это прежде всего легкодоступный объект, не имеющая
устойчивых моральных принципов. Подобные высказывания часто
поддерживались историями похищения знакомых девушек черкесами и
абхазами.
Обращает на себя внимание особое отношение молодежи края к скинхедам.
Интересно, что развитость местного <патриотизма>, похоже, находится в
обратной зависимости к распространению крайне радикальных форм
активностей. Так, исследователи уже дано обратили внимание, что хотя
уровень национализма в Краснодарском крае высок, это не всегда
проявляется в активности национал-патриотических организаций. Так,
например, в крае с высоким уровнем ксенофобных настроений практически
незаметна деятельность НБП, при этом одни и те же люди являются
одновременно членами разных организаций (Прил.2: 3.7).
Новые культурные деления и новые молодежные ценности/фобии
Наши исследования показали, что подражание Западу как единственному
значимому ДРУГОМУ уже несвойственно российской молодежной культурной
практике: Запад перестал быть ЛУЧШИМ. Рост прямых контактов с
представителями и культурными продуктами Запада, их восприятие в
качестве <навязанного>, а не <запретного плода> привели к изменению
позиций по отношению к этому <другому>. Следовательно, образы Запада
играют в формировании патриотических ценностей и фобий российской
молодежи важную, но не ключевую роль. Более значимым оказывается
понимание разности их культурных стратегий, среди которых мы выделили
две наиболее яркие и противостоящие друг другу: продвинутую и нормальную
(конвенциональную). ПРОДВИНУТАЯ молодежь, переопределяя аутентичность
российской культурной практики, отделяла себя от нормального молодежного
большинства, которое обвиняла в подражании и даже <копировании Запада>,
все чаще отождествляемого с производством коммерческой, а потому
ненастоящей культуры. ПРОДВИНУТЫЕ ориентировались на внешний мир,
стремились к новым возможностям. Запад служил источником информации и
ориентиром на глобальном горизонте, но именно они оказались наиболее
критичны к нему.
Культурное деление - на НОРМАЛЬНЫХ, обычных, гопников на одном полюсе, и
на ПРОДВИНУТЫХ, прогрессивных, неформалов (субкультурщиков,
альтернативщиков) - на другом - имеет особое значение для понимания
современной политической ситуации. Для последней характерно напряженное
внимание к <молодежному фактору> вслед. Активное участие молодежи в
прокатившихся по бывшим республикам СССР бархатных/оранжевых/розовых
революциях во многом определило их накал и результаты. Особое внимание к
молодежному вопросу со стороны государственной власти в очередной раз
обнаружилось вместе с угрозой <потери> молодого поколения, выхода его
из-под контроля, а, следовательно, трудностями прямого использования
потенциала молодежного электората. <Правильно> и надежно мобилизовать
эту энергию - вот цель отнюдь не бескорыстного внимания власти к
современным молодежным формированиям. Как сделать аутентичные
<субкультуры> - <Нашими>, то есть управляемыми и направляемыми в
<нужное> русло активности, такова основная задача, к решению которой
приступили российские политтехнологи.
Для социологов в этой ситуации по-настоящему важной задачей становится
анализ реальных тенденций, характерных для российских молодежных
культур. Это поможет преодолеть очередную моральную панику по поводу
<потерянного> и <деградируюшего> поколения, развить гуманизирующий
подход к пониманию молодежной жизни вне конструктов, навязываемых ей
политическими амбициями. И, наконец, позволит раскрыть аутентичные
смыслы как повседневных, так и эпатажно-публичных молодежных практик.
Одна из последних моральных паник связана с ростом экстремистских
выступлений <скинов>. Вокруг их реальной или приписываемой им
деятельности ведутся споры. В прошлом году завершен проект, посвященный
исследованию молодежной наркотизации. Он проходил в трех регионах
России, во <вторых> и малых городах Республики Коми, Самарской области,
Краснодарском крае. Везде мы говорили с теми, кто называл себя
скинхедами: воркутинские были не похожи на сочинских и тольятинских ни
по идеологии, ни по прикиду, ни по видам и направленности
активности/агрессии. Считаю, что опасность заключается не только в том,
что в России ширится движение скинхедов, а в том, что определенная часть
нормальной - гопнической молодежи начинает использовать их риторику.
Субкультурной, альтернативной молодежи не стало больше или меньше.
Однако сегодня их <имена> привлекают не только журналистов, но и
мейнстримную молодежь, среди которой все большее распространение
получают националистические и ксенофобские настроения. На мой вопрос о
субкультурах один информант ответил: <сейчас нет субкультур, есть только
гопники>. Поиск новых <козлов отпущения> и <народных бесов> уводит от
реальных проблем молодежи, связанных с расширением бедности,
незащищенности, исключением ее из реальных секторов общественной жизни.
Молодежь в современной России продолжает рассматриваться государственной
властью в качестве ресурса, тогда как она стремится к признанию себя
субъектом. Субкультурные деления привычны и удобны. Экзотические имена и
соответствующий им прикид помогают сегментировать рыночные ниши. Понять
истинную природу молодежных идентичностей и их разность очень сложно.
Можно ли обойтись без привычных <имен>? В принципе можно, но тогда будет
труднее контролировать и использовать.
Приложение 1
1.1. <Рынок труда в постсоветской России в фокусе гендерных
отношений>(1999-2002 годы)
Руководитель: Сара Ашвин (Великобритания), Координаторы проекта: Елена
Омельченко, Наталья Гончарова.
Цель: изучение гендерных различий стратегий занятости молодых
специалистов с высшим и средним специальным образованием. Методология:
лонгитюдное исследование, которое предполагает периодическое
интервьюирование 60 выпускников учебных заведений Ульяновска для
определения значимых моментов трудовой биографии, влияющих на изменение
представления о семье, карьере и обществе.
География: г. Ульяновск. Поддержка: INTAS.
1.2. <Молодежь Ульяновской области: проблемы и перспективы>. 2005 год
Руководители: Елена Омельченко, Евгения Лукьянова, Координатор проекта:
Наталья Гончарова.
Цель: выявление социального портрета молодежи Ульяновской области и
подготовка на этой основе аналитических материалов для формирования
региональной молодежной политики.
Методология: стандартизированные интервью по месту жительства,
анкетирование целевых групп по месту учебы и жительства (1500 человек),
фокус-группы, глубинные интервью.
География: Ульяновская область. Поддержка: Комитет по молодежной
политике администрации Ульяновской области.
1.3. <Молодежный активизм в контексте российских социокультурных
трансформаций>. 2005 год
Руководитель: Елена Омельченко. Координатор проекта: Костерина Ирина.
Цель: создание концепции привлечения молодежи к разработке и реализации
молодежной политики и различных форм гражданской активности, а также
подготовка рекомендаций для государственных структур и общественных
организаций, занимающихся молодежными вопросами. Методология: интервью с
сотрудниками Департамента молодежной политики Министерства образования
РФ (2); экспертных интервью с сотрудниками городских и областных
Комитетов по делам молодежи в г. Ульяновске (3);
проблемно-ориентированные интервью с работниками молодежных НКО и
правозащитных организаций (20); фокус-группы с различными группами
молодежи (4).
География: Ульяновская область. Поддержка: Российский гуманитарный
научный фонд.
1.4. <Некоммерческие и правозащитные организации в России: активности,
структура, направления деятельности>. 2004 год
Руководитель: Елена Омельченко. Координатор: Наталья Гончарова, Евгения
Лукъянова.
Цель: исследование ситуации развития гражданских инициатив, специфики
деятельности некоммерческих и правозащитных организации. Методология: в
ходе исследования было проведено 22 глубинных интервью с руководителями
некоммерческих и правозащитных организаций, активистами, волонтерами.
География: г. Воронеж, г. Пермь, г. Саратов. Поддержка: фонд Джона Д. и
Кэтрин Т. МакАртуров.
1.5. <Молодежь и гражданское общество>. 2004г.
Руководитель: Евгения Лукьянова.
Цель: анализ представлений молодежи о своем месте в современной
государственной системе России и возможностей влияния на нее, а также
измерение уровня мотивации на участие в разного рода гражданских
активностях. Методология: анкетный опрос зрителей правозащитного
кинофестиваля <Сталкер> в возрасте от 14 до 30 лет (1500 человек).
География: г. Ульяновск. Поддержка: совместный проект НИЦ <Регион> и
оргкомитета правозащитного кинофестиваля <Сталкер>.
1.6. <Гражданство и безопасность глазами российской молодежи (часть
международного проекта <Восприятие молодежью вопросов безопасности и
гражданства в России, Германии и Соединенном Королевстве>)>. апрель
2000 - февраль 2002 года
Цель: Анализ восприятия вопросов гражданства и безопасности (на 1?ом
этапе молодежью, на 2?ом - людьми средней и старшей возрастной групп).
Методология (включая сценарий фокус-групп) разрабатывалась британской
стороной. Всего на 1?ом этапе было проведено 24 фокус-группы, в каждом
городе по 7 фокус-групп (в Ульяновске 10, три из них пилотажные).
Участники отбирались случайным образом по полу, возрасту и роду
деятельности в соответствии с основными требованиями корректной
организации фокус-групп.
География: Ульяновск, Казань и Нижний Новгород. Поддержка: ESRC.
1.7. <Глядя на Запад? Образы Запада в сознании российской
молодежи>(1997 - июнь 2000 года)
Руководитель: Хилари Пилкингтон (Великобритания). Координатор проекта:
Елена Омельченко.
Цель: изучение особенностей восприятия образов Запада, транслируемых в
СМИ (реклама, фильмы, программы, молодежные журналы) и их
воспроизведения в молодежных культурах. Интернациональный состав
исследовательской группы способствовал особому восприятию предмета
исследования. Методология: глубинные интервью (107 человек),
фокус-группы (34 (163 человека)); наблюдения на молодежных тусовках;
дискурс-анализ молодежных журналов.
География: г. Ульяновск, г. Самара, г. Москва. Поддержка:
негосударственный Британский фонд Leverhulm Trust.
1.8. <Толерантность, ксенофобия и экстремизм в молодежной среде (на
примере Республики Татарстан)> (май 2005 года)
Руководитель: Елена Омельченко. Координатор: Ольга Доброштан.
Цель: исследование формирования и развития ксенофобных и толерантных
настроений в разных группах молодежи. Методология: в ходе исследования
было проведено 4 фокус-группы, 27 глубинных интервью с представителями
разных молодежных групп (15-27 лет).
География: г. Елабуга, г. Нижнекамск, г. Казань, с. Танайка. Поддержка:
фонд Джона Д. и Кэтрин Т. МакАртуров.
1.9. <Бытовая ксенофобия: от пассивной нелюбви к агрессивной
деятельности> (июль 2005 года)
Руководитель: Елена Омельченко. Координатор: Ольга Доброштан.
Цель: изучение причин, мотивов смены у части молодежи установок
пассивной нетолерантности на готовность к открытым агрессивным
действиям. Методология: в ходе исследования было проведено 2
фокус-группы, 9 глубинных интервью с представителями разных молодежных
групп.
География: г Адлер, г. Краснодар, г. Сочи, с. Головинка. Поддержка:
Европейское сообщество, в рамках европейского проекта RIME.
Приложение 2
Рисунок 1. Молодежь в контексте государственного интереса
Рисунок 2. Молодежь как <полноправный> политический субъект
Рисунок 3. Молодежь и государственный контроль
Рисунок 4. Молодежная активность
Приложение 3
3.1. <Я знаю о таком факте, что не славянам здесь очень сложно снять
квартиру, например. Очень сложно сделать регистрацию. Тем более
прописаться - это вообще проблема. Я живу непосредственно поблизости:Я
очень часто наблюдаю такие факты агрессии со стороны людей, которым
отказывают в чем-то без явных на то причин. Эта проблема есть, и чаще
продавать квартиры не хотят людям, и им некуда деваться. Да, тоже, если
взять газету <Объявления>: <Сдам славянской семье>, а когда
перезваниваешь, сразу спрашивают славяне или нет, то есть вот такое
предвзятое отношение>.(Фокус-группа, жен.21 г, Сочи)
3.2. <Ведь на самом деле эта территория завоеванная, на самом деле она
принадлежит кавказцам, кавказскому населению. И русские здесь поселенцы,
но так сложилось, что они чувствуют себя хозяевами, потому что мы их
выгнали отсюда и это наша территория. Мы эту историю хорошо знаем, тоже
хорошо помним: Мне кажется, здесь нельзя сказать, что кто-то живет лучше
или хуже, кто-то на правах хозяина, а кто-то нет. Мне кажется, что
каждый от своего социального собственного положения чувствует себя
индивидуально. Нет такого, что русский - хозяин, а армянин - изгой.
Каждый чувствует себя так, как он должен себя чувствовать. Если он по
жизни такой, значит таким и будет. На мой взгляд, здесь все равны в этом
плане. Различаются только по социальному статусу> (дев., Сочи, 21 год).
3.3. <Не знаю, мне, наверное, повезло, я таких конфликтов не наблюдаю.
Но бывает, что кто-то не то сказал, то есть на такой почве, личное. А
чтобы вот национального, такого нет. У нас район тихий, спокойный, хотя
у нас живут и армяне, и грузины, и абхазы, и кого у нас там только нет.
У нас, по-моему, вся Россия с близлежащими республиками. Я вот наблюдаю,
у нас компании собираются, очень многонациональные. Дружат, и
довольно-таки давно дружат. Только на личной почве ссорятся> (дев., 17
лет, Сочи).
3.4. <: гопники это так скажем, грубо говоря, армяне такие, которые
носят черные такие - ну, примерно, как говорят сочинцы, - черные туфли,
черные брюки, все черное, в одной руке семечки, в другой руке четки, в
третьей руке сигареты, в четвертой еще что-нибудь. Вот так вот ходят,
ходят, докапываются да людей, в основном до бздыхов, бздыхи - приезжие
то есть. До них докапываются, потому что они больше всех не знают этой
темы. И как бы пытаются сбить с них деньги или телефон, но не путем
физической силы, а путем разговора, то есть они за каждое слово
цепляются. Но это очень сложная система, это долго очень рассказывать,
это надо самому побыть в шкуре там жертвы гопника> (м., 17 лет, Сочи).
3.5. <Вспоминается также эпизод, когда в мой адрес было сказано <Эй,
черт нерусский, че сидишь, вставай>, когда меня встретили здесь на
дискотеке. Здесь все дискотеки делятся на русские и черкесские. Самое
удивительное, что меня после черкесской дискотеки, черт меня дернул туда
пойти!, встретился с группой армян, боксеры какие-то. Подошли ко мне и
сказали: <эй, ты, черт нерусский, ты че себе в уши кольца вставил?>. У
меня пирсинг тогда был. В дальнейшем мы с ними очень долго общались, до
глубокой ночи. И.: Просто беседовали? Р.: Нет, конфликтовали. И.:
Физически? Р.: Да, физически. Но в основном это было моральное давление,
попытка навязать свою правоту. Сначала они мне сказали снять кольца, и
идти куда хочу, но, естественно, гордость не позволила я сказал, что не
сниму. Затем это продолжилось прогулкой на пляж, выясняли в форме
диспута, как должен выглядеть настоящий мужик, должны ли быть у него
длинные волосы, серьги в ушах и должен ли он пользоваться гелем для
волос. По убеждениям местного населения, настоящий мужчина не должен
пользоваться гелем для волос, волосы должны быть короткие, и
соответственно серьги в ушах - это уже все, беспредел. Он должен быть
одет по местному варианту: обязательно черные или коричневые, лаковые
блестящие туфли, наполированные, желательно с тонким носом, спортивные
штаны, можно с полосками, футболка или рубашка, а сверху кожаная
жилетка, на голове панама> (м., 23 года, Сочи).
3.6. <Вот они просто разговаривают, то есть начинают как бы
раскручивать, ну в принципе, тут ничего милиция не может сделать. Они
просто разговаривают, они не напрямую говорят - давай деньги, они тоже
не говорят. Они все красиво, медленно, вот так вот все как бы запутанно
все они делают> (м., 17 лет, Сочи).
3.7.<:Ну в Сочи нет как таковых скинхедов, они просто себя так называют,
они не настоящие скинхеды. Я просто был в Москве, и там я видел
настоящих скинхедов в отличие от сочинских. Здесь какие-то не знаю, то
ли малолетки, то ли не знаю, просто идиоты отмороженные:
:И: а что такое отморозки по-твоему?
Р: ну у которых головы на плечах нет. Ну, вот он говорит, что он
скинхед. По идее, скинхед - он кого бьет? Другой национальности. Эти
бьют всех подряд, даже своих били. Я помню 2 года назад они своих ребят
избили просто так, потому что не с кем было подраться. Ну, не знаю,
отморозки. Я не хочу о них разговаривать, потому что они не заслуживают
того.
В Ростове есть скинхеды, но они - не знаю - они поумнее, что ли,
понастоящее как бы. То есть они просто так там не сидят на открытых
местах, где катаются роллеры и скейтеры, они в своем отведенном месте
сидят. И без разбору они быть не станут. То есть допустим если он
начинает там рога мочить, если он, допустим, пьяный, хочется подраться.
Потом вдруг он узнает, что этот человек либо он там панк какой-нибудь,
либо еще кто-нибудь, либо там: ну, впрочем, если не рэпер и не другой
национальности, то он как бы смиряется, приглашает на концерт
какой-нибудь, попить пива и так далее:> (м., 17 лет, Сочи).
А действительно - не является ли мужская "ксенофобия" в России... (прошу ответить форумян обоих полов)
... следствием страха проиграть в борьбе за "самок"? :-))
Действительно, большинство девчонок вроде бы совсем не против китайцев,
"черных" и т. п.
Наоборот, много слышал о том, как русские проигрывают "пришлым" по
трезвости (в букв. смысле), активности, заботе о семье...
(Тем более, что не столь уж мало девчонок СЕМЬИ не особенно и требуют.
СОДЕРЖАНИЯ - да...)
ЗЫ. Моя корреспондентка из Баку сообщила мне вот что. Азербайджанские
женщины, чьи мужья работают в России, очень удручены тем, что почти у
каждого из их мужей есть "вторая семья" с русскими женщинами... - и на
эту "альтернативу" мужчины выделяют довольно значительную долю доходов
:-)))))))))