От И.Т.
К Овсов
Дата 26.09.2005 19:35:56
Рубрики Россия-СССР; Образы будущего;

Вышел сборник материалов конференции «Идеология и спецслужбы»

На форуме была отрывочная информация о российско-израильской конференции "Идеология и спецслужбы"
https://vif2ne.org/nvz/forum/3/archive/144/144200.htm
https://vif2ne.org/nvz/forum/3/archive/141/141942.htm
https://vif2ne.org/nvz/forum/3/archive/141/141937.htm

Недавно вышел из печати сборник материалов конференции «Идеология и спецслужбы», 100 стр. формата А4, продается в кулуарах клуба Кургиняна, стоит 250 руб.

ИДЕОЛОГИЯ И СПЕЦСЛУЖБЫ

Новые типы войн и прежние представления о роли спецслужб в обеспечении военно-стратегического успеха

Аннотация на обложке
Суть разведки - получение информации. Новая эра - эра информации. Что это сулит разведке? Крах в условиях, когда дефицит информации сменяется профицитом? Ренессанс, поскольку только разведка способна в информационном обществе контролировать «господствующие высоты»?
Сводятся ли перемены, которые мы все ощущаем, к информационной революции?
Или на горизонте маячит более зловещая системная новизна?
Разведка добывает сведения о намерениях и возможностях противника. Там, где есть противник, есть и война. Что такое новый тип войн? Говорят о ресурсных войнах (нефтяных и прочих), о войнах финансовых, информационно-психологических... Можно ли расширить список? Где в нем место войне идей? Идеологиям? Это уходит в прошлое? Это приобретает новую актуальность?
Вслушиваясь в слова других, давайте искать собственные ответы. Вступая в диалог - расширять и углублять повестку дня, не размениваясь на частности. Во всем, что происходит с нами и вокруг нас, - правит бал вовсе не содержание.
Стратегическая воля к содержанию отсутствует. Но эта воля должна проснуться - в том числе, и с нашей помощью. Альтернативы слишком печальны, и потому для нас с вами их просто не существует.

Сергей Кургинян
Смысл открытости и открытость смысла
Вместо предисловия

При подготовке этой конференции мы принимали непростое решение по поводу того, насколько она должна быть открытой. И сознательно выбрали максимально открытую форму проведения встречи. Теперь мы подтверждаем этот выбор фактом публикации всех материалов конференции.
Чем обусловлена такая открытость в такой, казалось бы, очевидно закрытой сфере? Нашим пониманием ситуации и нашим видением возможности преодолеть худшее.
Прежде всего, о понимании ситуации. России угрожает очередное обострение элитных (кланово-корпоративных) конфликтов. Об опасности такого обострения говорится уже даже на высшем политическом уровне. И говорится более чем алармистски («не сумеют элиты как-то состыковаться - Россия рухнет»).
Что за элиты? Теперь уже многие понимают, что спецслужбистское сообщество (хотя бы в части своей) слагает ядро современной российской элиты. И что именно противоречия в этом ядре могут наиболее роковым способом сказаться на судьбе страны, судьбе нации.
Теперь - о том, как это можно преодолеть.
Мы считали и считаем, что преодолеть корпоративно-клановые противоречия можно, только апеллируя к смыслу. Причем к такому смыслу, который, находясь в ядре самой профессии, одновременно будет прорывать ее рамки, создавая смысловую вертикаль, открывая высшее.
Только на такой (идеологической и одновременно профессиональной) площадке могут собраться те, кого слишком многое сегодня разъединяет. Мы говорим не только и не столько о возможности состоявшегося международного диалога. Он-то, как раз, оказался на удивление легким. Мы говорим о наших, российских, как бы внутренних, обстоятельствах. Хотя при нынешней открытости России эти обстоятельства коварным образом становятся сразу же и обстоятельствами международными.
Нынешняя корпоративная клановость, от которой зависит сегодня очень и очень многое (преуспевание, безопасность, позиции)... Что можно ей противопоставить? Вроде бы профессиональную солидарность. Но возможна ли эта солидарность вне смысла самой профессии? И что такое профессия, как таковая? Технологизм? Но он не обладает консолидирующим потенциалом. Консолидировать может только то, что апеллирует к высшему в профессиональном, что выводит за рамки, «поднимает над», сохраняя при этом верность профессии.
Именно это было важно для нас, когда мы проводили конференцию. И это удалось - тому свидетельством само содержание.
И именно это диктует нам предельно допустимую открытость.
Такова наша линия, и мы убеждены в том, что она единственно верная. Или, точнее, единственная из тех, которые позволяют решить поставленную нами задачу.
Любая линия имеет плюсы и минусы. Открытость позволяет объединить профессионалов вокруг содержания. Но эта же открытость создает риск присутствия какого-то неумного человека, который, ничего не поняв в содержании, начнет обсуждать, что за лица присутствуют, кто кому жмет руку...
Что ж, такой «случайный соглядатай» лишь подтверждает наш главный тезис. Что вне смысла, вне смысловой, содержательной оптики, этот «соглядатай», проникнув через дверь (которая вдобавок сознательно не была заперта наглухо), - окажется слеп и не способен ничего увидеть в желанной комнате.
Стать зрячим по отношению к главным скрытым вызовам современности и будущего - вот что соединило тех, кто захотел соединиться на конференции.
Слепые приходят и уходят, а зрячие остаются. И начинают действовать.


ОГЛАВЛЕНИЕ
День первый. Открытие конференции. Доклады
Шабтай Шавит, бывший директор МОССАД. Соображения о будущем разведки.....……….. 3
Яаков Амидрор, бывший начальник Аналитического департамента разведки Генерального Штаба Израиля. Противостояние идеологическому террору...................………………………... 8
Сергей Кургинян, президент Международного общественного фонда
«Экспериментальный творческий центр».
Поиск и разведка - сочетание двух видов деятельности в пределах одной профессии.... 17
Владимир Овчинский, советник Председателя Конституционного суда РФ,
бывший руководитель российского бюро Интерпола. Войны спецслужб в новом мировом беспорядке: противники и союзники, интеграция и дезинтеграция...…………………………… 37
Ицхак бен Исраэль, бывший начальник Научно-исследовательского департамента
Министерства Обороны Израиля. Борьба с новым террором - теория и израильский опыт...................................................................................................…………………………………. 43
Юрий Бялый, вице-президент Международного общественного фонда
«Экспериментальный творческий центр».
Парадигма хаоса и деятельность спецслужб........................................................................……….. 52
День второй. Дискуссия. Выступления
Владимир Крючков, бывший Председатель КГБ СССР..................................................………….. 60
Андрей Архипов, эксперт по международным вопросам.................................................…………. 66
Антон Суриков, политолог...................................................................................................……….. 68
Александр Неклесса, заместитель генерального директора Института экономических стратегий, руководитель группы «ИНТЕЛР ОС...............……………………………………….... 69
Олег Нечипоренко, эксперт Международной контртеррористической
тренинговой ассоциации .......................................................................................................………... 72
Александр Либин, координатор российско-израильской конференции
с израильской стороны .........................................................................................................………... 75
Дов Конторер, политический обозреватель русскоязычной газеты
«Вести», Тель-Авив................................................................................................................………... 78
Мартин Шерман, эксперт Междисциплинарного Центра, Герцлия..............................……….. 81
Сергей Кургинян, президент Международного общественного фонда
«Экспериментальный творческий центр»..........................................................................…………. 83
Александр Нагорный, политолог .....................................................................................………….. 86
Владимир Марущенко, политолог......................................................................................……….... 89
Петр Гваськов, ответственный секретарь Союза военных китаеведов России........………..... 91
Юрий Штерн, председатель Комиссии Кнессета по государственному контролю ...………... 93

От И.Т.
К И.Т. (26.09.2005 19:35:56)
Дата 03.10.2005 21:20:59

Доклад Ю.Бялого об управлении хаосом

Полный текст доклада с иллюстрациями в копилке
https://vif2ne.org/nvz/forum/files/Kmf/bjalyi.doc

Кусок из начала статьи:

Парадигма Хаоса и деятельность спецслужб
Сергей Кургинян в своем докладе назвал одним из важнейших процессов современности атаку на Модерн. И указал на один из механизмов этой атаки: создание таких очагов политического, экономического, социального хаоса, которые приводят к регрессивному перерождению социально-государственных систем.
В своем докладе я намерен показать, что эти «очаги хаоса» во многих случаях возникают вовсе не случайно. И что для их купирования требуется особый тип разведки, о котором уже говорил Кургинян.
Часть первая. Конструируемый Хаос как новый тип вызовов и угроз
Собравшимся в этом зале не нужно объяснять, что создание хаоса у противника как один из способов ведения войны - явление не новое. Нарушить системы связи и оповещения... Дезинформировать противника насчет своих планов, дислокации войск, направлений ударов и применяемых средств... Разбомбить коммуникации, лишить врага возможностей эвакуации населения и предприятий, подвоза войск и боеприпасов... Провести финансовую диверсию и обрушить экономику за счет вброса фальшивой валюты...
Классическая военная наука ставила и решала задачи создания хаоса именно в таком «лобовом», линейном ключе. Между тем уже с 80-х годов XX века в оборот военного стратегирования начинают входить идеи, связанные с развитием нелинейной теории систем. Эти идеи, выдвинутые нелинейной термодинамикой, теорией катастроф, синергетикой, теорией фракталов, теорией неравновесной самоорганизации и т.д., иногда объединяют под общей шапкой «науки о нелинейной сложности», или «науки о хаосе».
Конечно, здесь не место подробно обсуждать выводы этой науки. Главное для нас - существуют сложные системы в состоянии «неравновесного порядка», которые при слабых воздействиях способны почти мгновенно обрушиваться в хаос. И существуют системы в состоянии «детерминированного хаоса», которые при слабых воздействиях могут самоорганизоваться в относительно устойчивый порядок.
Оба эти процесса возможны лишь при условии, что в системе существуют (или в нее привносятся) специфические «зародыши» хаоса или порядка, называемые аттракторами. Причем переход порядка в хаос и наоборот в таких системах происходит очень быстро, что определяют выражением «падение системы на аттрактор» (рис. 1).

Рис.1

Аттракторами могут стать некоторые собственные свойства системной среды, условия на границах системы, внешние импульсы и пр. Важное свойство скачков «порядок-хаос-порядок» в таких системах - то, что аттракторов может быть несколько, и на какой из них «упадет» система - предсказать сложно.
Еще в 80-х годах появились исследования, трактующие некоторые социальные и политические процессы различных масштабов в терминах «падения на аттрактор». Тогда почти всем казалось, что это спекулятивная экзотика. Но вскоре состоялись революции в Восточной Европе, развал Югославии и распад СССР. Эти глобальные перемены произошли слишком быстро и неожиданно для социально-политических систем, всегда обладающих большой инерцией. Что заставило отнестись к политическим идеям «нелинейного управления хаосом» с полной серьезностью.
Отмечу, что тогда же, в начале 90-х годов, в мире стали возникать и проявлять активность в политических процессах группы так называемого «кризисного менеджмента». Довольно быстро стало ясно, что многие из таких групп заняты не урегулированием, а конструированием кризисов, причем именно в духе «создания хаоса». Для нас совершенно несомненно, что развитие кризисов, например, в Боснии, Албании, Косово, не обошлось без активного участия подобных групп. Как ясно и то, что в ряде случаев эти группы действовали явно вне политической логики крупнейших государственных субъектов и подчиненных им спецслужб. То есть в духе тех «агрессивных неизвестностей» без конкретной государственной привязки, о которых говорил Сергей Кургинян.
Стратегию действий таких групп можно описать следующей моделью (рис. 2):

Рис.2

То есть речь идет о том, что подготовленные группы кризис-менеджмента могут, за счет «точечных» слабых воздействий, создавать в социально-государственной системе противника те или иные аттракторы хаоса и порядка, и таким образом управлять динамикой системы в интересах своих хозяев. Менять порядок, трансформировать хаос в новые формы и т.д.
Может показаться, что эта модель сугубо теоретическая.
Однако еще в 1984 г. в США под эгидой Пентагона и Госдепа был создан некий «Институт Санта Фе». Одним из его основателей стал знаменитый физик, автор теории кварков и нобелевский лауреат, Мюррей Гелл-Манн. Штат сотрудников был набран из ученых, дипломатов, отставных военных и спецслужбистов, к работе привлекаются аналитики РЭНД Корпорейшн и других негосударственных и государственных ведомств.
Теоретическим фундаментом деятельности института стали работы Ильи Пригожина («Порядок из хаоса»), Митчела Уолдропа («Сложность: новая наука на рубеже порядка и хаоса») и Стивена Левина («Сложность: жизнь на грани хаоса»). Главная цель - адаптация теории к прикладным военным задачам. Особое достижение Института Санта Фе - то, что «нелинейная динамика» и «теория сложности» с 1994 г. официально «взяты на вооружение» (то есть используются на уровне боевых наставлений) Американским корпусом морских пехотинцев.
Институт Санта Фе регулярно проводит конференции, причем как в «открытом», так и в «закрытом» режиме. На одной из «открытых» конференций, в 1996 г., в числе основных докладчиков были Мюррей Гелл-Манн, Збигнев Бжезинский, Карл Билдер, Джеймс Розенау, Роберт Максфилд, Алан Байерхен, Стивен Манн. Примеры названий докладов: «Реакция на хаос», «Клаузевиц, нелинейность и значение образного ряда», «Хаос, сложность и война».
Для нас из перечисленных фигур сейчас наиболее интересна фигура Стивена Манна. Прежде всего, потому, что этот высокостатусный дипломат с 1976 г. специализируется по СССР, а затем России. Он работал в разных странах мира, входил в группу непрерывного кризисного мониторинга при Госдепе. С отличием закончил Национальный военный колледж, курировал Россию и Восточную Европу в офисе Секретаря по вопросам обороны. В 1998-2001 гг. был послом США в Туркменистане, с мая 2001 г. - старший советник Госдепа по энергетической дипломатии в Каспийском бассейне, с июля 2004 г. - специальный представитель президента США по евразийским конфликтам.
Стивен Манн теорией хаоса занимается давно. В частности, еще в конце 80-х годов он проводил исследование работы Клаузевица «О войне» через призму теории хаоса, а в 1992 г. опубликовал в ежеквартальном издании Пентагона «Параметры» статью «Теория хаоса и стратегическая мысль», где обсуждается использование представлений о «сложности» и «хаосе» в военном стратегировании.
На упомянутой конференции Института Санта Фе Стивен Манн сделал доклад «Реакция на хаос», который я выборочно процитирую.
«Я думаю, что мы пребываем в ситуации, где непредсказуемые трансформации приводят к постоянным изменениям в международной обстановке — при том, что вся система сохраняет удивительную степень устойчивости. Их нельзя рассматривать в понятиях порядка и, тем более, понятия "Новый мировой порядок". Модель самоорганизующейся сложности (критичности) вполне описывает эту обстановку... Для достижения глобальной критичности... необходимы следующие предпосылки: эффективные методы транспорта; эффективные методы массового производства; большая свобода экономической конкуренции; повышение экономических стандартов, вытесняющих идеологию, эффективные массовые коммуникации и повышение ресурсных потребностей.
...Вице-президент Гор назвал сложность (критичность) "непреодолимой, как метафора". Это, правда... Люди крайне нуждаются в стабильности. Но я не отношусь к критичности как к метафоре. И я думаю, что мы, стратегические аналитики, должны развивать модель международных отношений, включающую в себя динамическую теорию систем.
Успешная модель... будет охватывать военную стратегию, торговлю и финансы, идеологию, политические организации, религию, экологию, массовые коммуникации, здравоохранение и меняющиеся гендерные роли.
Мне кажется, что мы в действительности не понимаем период после коллапса Советской империи. Борьба Запада с Востоком удерживала крышку на котле. Коммунизм подавлял национализм и преступность. По окончании "холодной войны", мы сталкиваемся с неприятными издержками свободы - в Чечне ли, на Балканах, в Карабахе, или в распространении русской мафии. Однако на это можно посмотреть по-иному: "холодная война" предохраняла нас от подлинного динамизма в мире, и только сейчас мы осознаем масштаб мировых вызовов.
Фундаментальным ответом на хаос этих событий была вполне естественная попытка навязать порядок, обуздать природу. Даже после августа 1991 года Белый Дом реагировал в пользу структуры. Когда сообщили о путче в СССР, Буш заявил: "Мы ожидаем, что Советский Союз будет полностью выполнять свои международные обязательства". Все эти неуместные комментарии родились из страха перед хаосом».
А дальше Манн говорит главное: «Долговременные задачи международного права, конечно, благородны. Но мы должны принимать в расчет цену, которую нам приходится платить уже в ближайшее время. То же касается применения миротворческих сил. Оно не должно превращаться в создание псевдостабильности. Вместо этого мы должны стремиться к интенсивным изменениям в обществах, находящихся в конфликте.
Мы должны быть открыты перед возможностью усиливать и эксплуатировать критичность, если это соответствует нашим национальным интересам. В действительности, сознаем мы это или нет, мы уже предпринимаем меры для усиления хаоса, когда содействуем новых странах демократии рыночным реформам, когда развиваем средства массовой информации через частный сектор».
Уже известные результаты действий групп «кризисного менеджмента» в различных регионах и ситуациях показывают, что акторов, использующих «технологии конструируемого хаоса», в мире много. Но лишь в опубликованных работах Института Санта Фе практические рекомендации по этим технологиям изложены с полной откровенностью.
Мы не знаем также, отражает ли посыл процитированного доклада Стивена Манна реальную государственную политику администрации США. Мы даже не знаем, использует ли Манн эти технологии в своей практической работе дипломата. Однако нельзя не отметить, что Манн прямо говорит об «усилении и эксплуатации критичности» и «создании хаоса» как инструментах обеспечения национальных интересов США. Причем в качестве механизмов «создания хаоса» у противника он откровенно называет «содействие демократии и рыночным реформам», а также «повышение экономических стандартов и ресурсных потребностей, вытесняющих идеологию».
Это уже, по сути, развернутая программа действий «кризис-менеджмента». Она охватывает сферы политики, экономики, идеологии, информации, социальной жизни. И это стоит зафиксировать (рис. З):


Завершающая часть доклада:

Когда-то Михаил Булгаков, описывая постреволюционное время в Советской России, устами героя своей повести заявил: «Разруха не в клозетах, а в головах». Это вполне адекватное отражение ситуации, когда прежняя государственная идеологическая система рухнула, а новая идеология еще не смогла завоевать головы широких масс, сделав легитимным новый социально-политический порядок. Именно возникший в «идеологическое безвременье» смысловой хаос оказался одной из главных (и наиболее сложных) проблем тогдашней молодой Советской власти.
Какое это имеет отношение к предмету нашей конференции? Думаю, самое непосредственное.
Деидеологизация, проводимая в последние десятилетия во всем мире (особенно активно на пространстве бывшего СССР), настойчивое насаждение бепредельного «идейного плюрализма», - лишают смысловой легитимности и мотивационно-целевых оснований включая основания права и морали) любой социально-политический и экономический порядок. Капиталистический, социалистический, либеральный, авторитарный - подчеркиваю, любой! То есть деидеологизация такого рода создает практически «свободную зону» для действий «кризис-менеджмента». Так что Стивен Манн в цитированном докладе совсем не зря включил необходимость «вытеснения идеологий» в свой приоритетный список «инструментов хаоса».
Заключение
Сергей Кургинян уже говорил здесь о современной «разведке намерений», которая немыслима без мировоззренческих «матриц понимания» в отношении противника.
Не менее острая проблема - «матрицы понимания» в отношении собственного социально-государственного субъекта. Без таких матриц понимания невозможна разведка границ «территорий жизни» и «территорий смерти» своего общества и государства. А значит, невозможна и охрана границ «территории жизни».
Кто и как должен готовить кадры и структуры такой разведки, способной системно сводить в целостную картину проблемы социально-политической кризисности, экономической устойчивости, идеологических конфликтов, инфраструктурных рисков, семантической агрессии, информационной войны и т.д.? Где, когда, как возможно создать в России и Израиле собственные «Институты Санта Фе»?
Этими - риторическими, но вполне практически актуальными - вопросами я завершаю доклад. Благодарю за внимание.


От K
К И.Т. (03.10.2005 21:20:59)
Дата 04.10.2005 13:15:00

Re: Доклад Ю.Бялого...

Т.е. вопрос ставится не столько переиграть противника на силовом поле, сколько на
теоретическом. Нельзя атаковать с мушкетами танки.
От И.Л.П.
К K (04.10.2005 13:15:00)
Дата 04.10.2005 15:47:08

Re: Скорее так: автомат не поможет защититься от пчелиного роя

>Т.е. вопрос ставится не столько переиграть противника на силовом поле, сколько на
теоретическом. Нельзя атаковать с мушкетами танки.
От И.Т.
К И.Т. (03.10.2005 21:20:59)
Дата 04.10.2005 12:26:07

Извините, ссылка на полный текст пока не работает (-)
От И.Т.
К И.Т. (03.10.2005 21:20:59)
Дата 03.10.2005 21:29:03

Еще об исследованиях в Санта-Фе: в России уничтожены малые миры

Интервью с В.Сергеевым (МГИМО) в журнале Компьютерра

Наша беседа с Виктором Сергеевым началась с вопроса, вокруг которого построена вся сегодняшняя «тема номера»: есть ли что-нибудь рациональное за сообщениями о методиках целенаправленного воздействия на социальные процессы, основанных на точном компьютерном моделировании? В частности, возможно ли, что сценарий перестройки в СССР, завершающийся распадом страны, был предварительно просчитан (спецслужбами Запада, естественно), а затем ими же успешно реализован?

- Рациональное за этим - очень быстро растущий интерес к теории социальных сетей и представление о том, что именно структура социальных сетей определяет очень многие социальные процессы. Связанная с этим математическая идея предельно проста и заключается в том, что в некоторых обстоятельствах социальные сети имеют структуру «сетей малого мира» (small world). В популярной метафоре обитателей такого «мира» отделяют друг от друга лишь несколько рукопожатий. Характерная структура таких сетей - кластеры с плотными графами внутренних связей, эти кластеры сами объединены в кластеры следующего уровня и т. д.
Подобные сети изучались в разных контекстах - в частности, при прогнозировании возможных эпидемий. Дело в том, что в таких структурах болезни распространяются очень быстро. Если инфекция передается по воздуху, то все 150 пассажиров самолета, летящего из Сингапура в Париж, связаны в малый мир. Если у одного из них грипп, заражены будут многие. А вот дальнейшее распространение болезни зависит от того, как устроено общество. Если в нем типичны кластеры из 100-200 тесно общающихся между собой людей и эти кластеры пересекаются друг с другом — получится стремительный волнообразный процесс массового заражения. Если же кластеры очень маленькие — скажем, семья из трех человек, - массовой эпидемии не будет. Точно так же со СПИДом. Он распространяется, захватывая сообщества людей, у которых сексуальные связи сильно пересекаются, образуют малый мир.
Так вот, к сетям социальных связей, имеющим структуру малого мира, как раз и применимы сетевые технологии «массовой мобилизации». Если в такие сети «вбросить» яркие, мобилизующие образы, они будут распространяться там, как эпидемия. При точном выборе образов возникает массовая социальная реакция. Происходит мобилизация (в традиционной советской терминологии — «подъем масс на борьбу во имя идеи») — причем минимальными средствами и в минимальное время.
Для успеха сетевых технологий мобилизации крайне важны две вещи: наличие в обществе мощных социальных сетей «малого мира» и система ярких, мобилизующих образов.
Каковы примеры таких образов и сетей ?
- Вот шокирующий, может быть, пример - исключительно ярким образом стали трагические события «9/11» в Нью-Йорке. С моей точки зрения, эти события имели громадное мобилизующее влияние в ряде стран мусульманского мира, потому что сети для распространения подобных образов были уже готовы: малые миры прихожан мечетей; обширные на Ближнем Востоке сообщества людей, связанных сетевыми отношениями в торговле. Другой пример - разгон войсками митинга в Тбилиси накануне Первого съезда народных депутатов СССР в 1989 году, вызвавший фантастический по силе эффект в малых мирах интеллигенции, которые существовали в академических институтах. В значительной мере этот эффект и послужил основой для политической мобилизации - создания мощного движения «Демократическая Россия». Или вот очень интересный вопрос: что было социальной основой фашизма в Германии? Помните героев Ремарка, братства ветеранов-фронтовиков Первой мировой? Именно эти социальные сети стали основой организаций штурмовиков - в них в основном были люди, вместе сражавшиеся на фронте. Теперь посмотрим, в какой момент начало бурно развиваться фашистское движение. 1929 год, крах мировой экономической системы. Лопнули банки. Безотказно сработал образ, который был «вброшен» в сеть: виноваты во всем еврейские банкиры.
Здесь важно подчеркнуть: уже существующие в обществе сети, независимо от того, как они возникли, прекрасно могут использоваться в новых целях. Если говорить о перестройке в СССР, я не думаю, что в то время кто-то специально строил математические модели этого процесса, вычислял эффективные воздействия, ведущие к краху СССР, хотя на интуитивном уровне ситуация, конечно, анализировалась. Очевидно одно: решающую роль в антикоммунистической мобилизации 1985-91 гг. сыграло наличие готовых сетевых структур со свойствами малого мира, в которые была включена, по сути, вся интеллигенция: и институты Академии наук, и отраслевые институты, и университеты, миллионы людей с очень схожими образами мира. Эти образы усиливались, циркулируя в сетях. А ведь если вы можете вывести на улицы даже полмиллиона человек, то ни армии, ни спецслужбам нечего будет этому противопоставить.
Насколько типично возникновение социальных сетей малого мира?
-Это зависит от многих факторов. Для Европы в целом нехарактерно существование малых миров большого размера (порядка ста человек). В Швеции, например, не образуются локальные коммьюнити такой численности. А вот иммигранты, которые туда попадают, - иранские, иорданские, балканские, - образуют малые миры из нескольких сот человек, постоянно общающихся друг с другом. Нечто вроде колонии эмигрантов из СССР на Брайтон-Бич в Нью-Йорке, - почти замкнутая среда, где многие по-прежнему говорят только по-русски.
Сообщества, связанные с религиозными организациями, тоже очень различны. Насколько я могу судить, прихожане православного храма часто даже не знакомы друг с другом. В то же время в исламском мире мечеть — центр социальной жизни района, она консолидирует тот самый малый мир, через который легко осуществить мобилизацию, что иногда и происходит. Вспомните радикальные движения в исламе в средние века, и даже в XIX веке, - например, периодически случавшиеся в Иране бунты, в результате одного из которых был убит Грибоедов. Проповедник что-то произносил в мечети, бросал призыв - и толпа тут же шла громить российское посольство. Причем в случае с Грибоедовым инициатором событий был, по-видимому, английский агент. Тогда такие вещи активно использовались — понимающими людьми, что называется.
А какое новое качество возникло в сфере таких операций с появлением компьютерных моделей общества? Можно ли прогнозировать последствия, гоняя модель на суперкомпьютере?
- Просчитать можно многое, но я не верю, что для этого нужны суперкомпьютеры. Все, что обеспечивают формализованные сетевые модели, можно просчитать на любом PC. Например, с помощью этих моделей можно оценить затраты, которые нужны для мобилизации.
Можно ли создать мобилизующие сети искусственно?
- Теоретически — да, но, как правило, затраты будут неприемлемы. Ведь нужно не просто перезнакомить людей друг с другом - нужно их чем-то связать. Связи в малых мирах фундаментально неидеологические. Это миры совместного проживания, миры повседневности. Группа мигрантов во враждебном окружении. Люди, работающие на одном предприятии и каждый вечер пьющие вместе пиво в соседнем кабаке. Или - каждый вечер проводящие вместе на каких-нибудь вечеринках, как это было в академических институтах в СССР. Таким миром может быть даже двор в городском доме (но сейчас дворов почти не осталось).
Впрочем, примеры искусственного создания сетей для политической мобилизации есть. Идея объединенной Европы - вы думаете, она сама возникла и сама захватила всех? Были заинтересованные люди, разработка и распространение идеи финансировались. В результате внутри политической элиты возникла критическая масса людей, приверженных этой идее. И вот после полутора веков непрерывных войн между Германией и Францией, в том числе двух мировых, они вдруг договорились об объединении экономических активов. Это же поразительно. А ведь в этих странах были острейшие проблемы на пути таких проектов - представьте себе отношение французского общества в 1950 году к Германии.
Однако типичный сценарий сетевой мобилизации иной. Он опирается на, условно говоря, дешевую сеть (скелет этой мобилизационной структуры, первичную сеть людей-хабов, которые имеют большое количество личных связей и могут организовать распространение нужных образов), надстроенную над уже существующей структурой малых миров. Так действовали и Ленин, и Муссолини, и многие другие. Как возникло, например, международное рабочее движение? Капиталистические предприятия в то время были готовыми малыми мирами. Оставалось их использовать. Успех марксизма был в том, что его основатели поняли, какие образы надо «вбросить» в малые миры, чтобы спаять из них сеть. «Коммунистический манифест» - это текст, создающий замечательные образы: «Призрак бродит по Европе...». Но сейчас нет рабочих малых миров - и все! Закончилось рабочее движение.
А посмотрите, с какими трудами в России осуществляется политическая мобилизация.
В чем причина? Нет самих сетей или нет мобилизующих образов?
- И в том и в другом. Необходимо и то и другое. Но образы, я думаю, всегда можно найти. В конце концов, их можно создать. Создать же сети несравненно труднее.
Академических сетей больше не существует. Институты РАН практически распались, они очень малочисленны, внутри нет взаимодействия. Их сотрудники часто даже не знают друг друга, не ведут никаких совместных работ, у каждого свои системы финансирования. В России малых миров сегодня не видно. За последние пятнадцать лет было сделано все, чтобы такие миры уничтожить. Общество атомизировано. И пока оно атомизировано, таких событий, как на Украине, не будет.
С этим связана и проблема «русской идеи». Можно, конечно, внедрить «русскую идею» - что бы под этим ни понималось, - но только если у вас есть достаточное количество малых миров. Однако их нет! В этом же и главная проблема российских политических партий. Ни одна партия, за исключением, может быть, коммунистов и в какой-то степени нацболов, не обладает социальными сетями, которые способны отмобилизовать людей.
Кого бы вы назвали в качестве классиков, изучавших эту проблематику?
- Очень долго и с очень нетривиальными выводами этими вопросами занимался Роберт Аксельрод (Robert Axelrod), один из крупнейших американских политологов, автор знаменитой книги «Эволюция кооперации» («Evolution of Cooperation», 1984) . Начал он с когнитивных карт (он один из-авторов этой концепции), потом занимался теорией игр, дилеммой заключенных (оказалось, что эта дилемма может стать основой кооперации только при многократной повторяемости). В 1987 году я был у него в Мичиганском университете, и он тогда как раз пытался получить очень большой грант на моделирование социальных сетей с помощью суперкомпьютеров (смеется) — то, о чем вы говорили в начале разговора. Ему тогда грант не дали, но позже кое-что получить удалось, Аксельрод долго работал в этой области и написал несколько книг о связи теории сложности и социальной структуры. Понятия малого мира у него не было, но идеи такого рода он использовал. Из теоретиков можно назвать Фукуяму с книжкой «Траст», которая, между прочим, оказала гораздо большее влияние, чем знаменитый «Конец истории».
Пожалуйста, два слова о ваших работах в этой области.
— Я занимаюсь близкими вопросами уже лет пятнадцать, как раз со времен перестройки. Сейчас пишу книжку о том, как влияют социальные сети на формирование новых социальных институтов. Что нужно сделать, чтобы возник новый социальный институт? Даже если вы придумали нечто новое и способное радикально улучшить ситуацию в обществе, это не значит, что удастся в парламенте протолкнуть необходимые решения. Замечательный пример — мы все знаем, что в России (как и в СССР когда-то) передача научных достижений в экономику поставлена из рук вон плохо. В военной сфере с помощью специфических механизмов в СССР еще как-то удавалось это делать. Сейчас дело обстоит... просто никак. Причем уже много лет идет разговор о национальной инновационной системе. Все понимают, что такая система для России — вопрос жизни или смерти. Удастся ее сделать — и Россия будет в числе развитых стран. Если нет — то нет. Все говорят об этом, я и сам не раз выступал в Министерстве науки, на слушаниях в Госдуме - и что? Ничего. А почему? Потому что те люди, которые должны это делать, просто не понимают, что это такое.
Необходим малый мир людей где-то в правительстве, в Думе, которые понимают, что это такое?
- Да, малый мир людей, которые в состоянии эту идею оприходовать и потом распространять. Но его, видимо, не существует. Вот вам пример того, как образ, который пытаются растиражировать, не срабатывает. Не порождает лавинообразную реакцию. Есть десяток человек в России, которые понимают, что это такое. Мы периодически встречаемся, в Центре стратегических разработок было несколько семинаров. Но больше ничего не происходит. Почему? Потому что для запуска этой системы нужно покрыть транзакционные издержки, очень большие в данном случае.
В последние два года (с перерывами) я работал в Институте сложных систем в Санта-Фе над проблемами математического описания социальных сетей. Начал развивать обширную программу исследований на основе термодинамического формализма
Можно ли сейчас сказать, с некоторым пафосом, что человечество овладело методами целенаправленного воздействия на ход социального развития?
- До какой-то степени, конечно, овладело. Коммунистическое движение, фашизм, исламский радикализм - это все примеры успешного использования социальных технологий. Причем использования абсолютно сознательного.
Не слишком вдохновляющие примеры.
— Любые социальные манипуляции — не слишком вдохновляющая вещь. Социальная манипуляция — приведение общества в неестественное, неравновесное состояние. Оно может оказаться, как говорят физики, метастабильным и существовать достаточно долго. Но когда метастабильное состояние распадается - знаете, что бывает? Выделяется сразу много энергии. Могут быть большие неприятности.


4 Изд-во "Фазис", М,, 1999.
От И.Т.
К И.Т. (03.10.2005 21:29:03)
Дата 03.10.2005 21:39:37

Гуманитарные технологии

И интервью В.Сергеева и эти материалы из журнала Компьютерра № 35, 27 сентября 2005 г.
www.computerra.ru

Леонид Левкович-Маслюк

ГУМАНИТАРНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ

Лет пять назад, просматривая электронную версию книги одного из самых популярных российских экономистов Михаила Делягина «Практика глобализации: игры и правила новой эпохи» (www.imperativ. narod.ru/del/del1-1-1.html), я наткнулся на загадочный термин «high-hume». Автор, по аналогии с high-tech, обозначил этим термином «высокие технологии» в гуманитарной сфере — методики, позволяющие эффективно и целенаправленно воздействовать на «общественное сознание» и тем самым на общественные процессы. В книге, к сожалению, содержались лишь весьма общие указания на природу и характер этих методик — однако говорилось, что именно владение ими в наступающую эпоху информационных технологий становится ключевым фактором могущества стран (или других сил) на глобальной арене.
Почти одновременно с этим занимательным чтением у меня состоялся разговор с несколькими российскими инженерами и математиками, которые с уверенностью утверждали: перестройка в СССР была частично просчитана на суперкомпьютерах ЦРУ, а суперкомпьютеры будущего позволят превратить такие расчеты в рутину.
Тема этого номера - результат попыток разобраться в том, есть ли что-нибудь реальное за предположениями о возможности — уже сегодня! - рассчитывать на компьютере воздействия на общество, приводящие к запланированной смене власти, победе на выборах тех или иных партий и т. п. Об этом говорят все чаще, причем акцент делается именно на расчет, компьютерное моделирование, указывающее верные шаги к успеху.
Предлагаем читателю ознакомиться с мнением нескольких экспертов, которых мы попросили высказаться по вышеизложенным проблемам. Сергей Переслегин, специалист по альтернативной истории, исследователь стратегических вопросов развития цивилизации, в беседе с Антоном Шириковым очень высоко оценивает возможности «гуманитарных технологий» — не вдаваясь, впрочем, в технические подробности. Математик, историк, профессор МГИМО Виктор Сергеев рассказывает о ключевых факторах успеха при проведении всевозможных манипуляций над обществом. Он далек от представления о гуманитарных технологиях как о волшебной палочке, позволяющей перекраивать общество по заданному плану. Известный политаналитик Дмитрий Орешкин весьма едко отзывается не только о компьютерных моделях как инструменте практической политики, но и о людях, склонных считать себя жертвами манипуляций. А на закуску — сюрприз из Харькова: пейзаж после сетевых боев.
Какую роль играют гуманитарные технологии в современном мире? Каким инструментарием пользуются эксперты для анализа и проектирования будущего? Возможна ли вообще социальная инженерия? На эти вопросы мы попросили ответить военного историка, теоретика фантастической литературы, специалиста по стратегическому планированию Сергея Переслегина. Сергей долгое время работал (вместе с Николаем Ютановым и Андреем Столяровым) в группе «Конструирование будущего», где проблематика гуманитарных технологий занимала одно из центральных мест


Сергей Переслегин в беседе с Антоном Шириковым:

Сергей Переслегин использует вполне конструктивистский подход: главное в социальной инженерии – качество проекта и активность в его продвижении. В конструктивистском мире управление историей ложится на специально подготовленные экспертные группы. Конструктивизм успешно обходит ограничения, характерные для других подходов; в этом его сила и в этом же его слабость.
Как говорит сам Переслегин, в рамках модели аналитик может делать все. Нходясь в мире аналитика, мы действительно можем конструировать любые проекты будущего, использовать любые известные и даже неизвестные еще технологии. Но исполнитель проекта работает не с моделью. Мир исполнителя проекта – это мир необходимости, мир дедлайнов и ограниченных возможностей, мир сопротивления и инерции, сорванных сроков и неэффективных решений. Автор проекта не отвечает за работоспособность конечного продукта: он лишь гарантирует соответствие самого проекта устоявшимся конвенциям. Обратите внимание на примеры «гуманитарных операций», которые проводит Сергей: все это тактические успехи. Но что дальше? Пойдет ли общество по заданному извне пути? Такой вопрос в мире проектировщика просто лишен смысла. – А.Ш.
Внимательный читатель заметил, что Сергей Переслегин нигде не говорит ничего определенного о влздействии на, скажем так, ход истории загадочной группы «Ленгли», в которой работал и Айзик Азимов.
Однако упоминается она им именно в связи с такими воздействиями. Причем не только в интервью «КТ», но и в недавнем интервью «Эксперту» и в других публикациях. Любопытно, что Интернет знает о двух группах с таким названием. Первая – та, что упомянута в интервью, в статьях Переслегина и ссылках на них и информация о которой крайне скудна. Вторая – это широко известная исследовательская группа (NASA Langley Research Center, www.nasa.gov/centers/ langley/home/index.html) в составе американского космического агентства. Начиная с 1971 года там ежемесячно читались лекции по самым интересным вопросам науки и технологий (chemesh.larc.nasa.gov/Lectures/history2001.htm). В качестве лекторов приглашались выдающиеся ученые, крупные популяризаторы науки, писатели. Интересно, что одним из них был … Айзек Азимов. – Л.Л.-М.
Термин «гуманитарные технологии» предполагает, что это нечто прикладное, нечто, что можно использовать. Это инструмент, но чей?
Если физические технологии отражают объективные возможности истории, то гуманитарные отвечают за субъективный фактор, претворяющий некоторое возможное будущее в реальность. Первые формируют пространство тенденций, а вторые управляют реализацией этих тенденций.
На практике гуманитарные технологии применяют бизнесмены для управления предприятием, государство - для решения своих проблем и негосударственные группы типа «Аль-Каиды» - для создания чужих. Это могут быть и отдельные люди. Я, например эти технологии использую. Или вы.
Тогда получается, что всю человеческую деятельность за вычетом материального производства можно занести в разряд гуманитарных технологий. Но давайте поговорим о технологиях, которые можно осознанно и целенаправленно применять для влияния на общество, его структуру и путь развития. Они действительно существуют или это миф, порожденный в экспертном сообществе?
- Не будем говорить о случаях вроде Христа или Магомета, хотя это тоже примеры - люди, не имевшие в своем распоряжении ничего вообще и тем не менее очень сильно изменившие структуру своего общества. Но вот более простой пример. Посмотрите, как США выиграли холодную войну. Это было чисто информационное воздействие на общество, причем воздействие прелюбопытнейшее.
Ведь что сделала американская пропаганда? Нам не говорили ничего, чего мы бы о себе не знали. Просто были чуть-чуть переставлены акценты. И этого оказалось достаточно, чтобы одна из величайших стран мира превратилась в одну из несчастнейших, где все, от генерального секретаря ЦК КПСС и до последнего землепашца, хотели, чтобы все было по-другому и не так, как здесь.
Или «оранжевая революция» на Украине. Сделали быстро, денег затратили немного, результат получили стопроцентный. Более того, оказалось, что обычный административный ресурс, включая силовой, вообще-то против этого не работает.
Так что ответ таков: влиять на траекторию развития общества можно, и это довольно просто. Вы можете сделать с обществом все, что угодно, можете поставить над ним любой эксперимент. Но вы должны по меньшей мере чего-то в этом отношении хотеть и знать, что именно вам нужно.
И американцы знали?
- Была такая интересная группа, называлась она «Лэнгли». Входили туда очень разные люди, в том числе знаменитости вроде Айзека Азимова и Роджера Желязны. Так вот, у Азимова есть рассказ «Нечаянная победа». Это рассказ о советском народе. Наши цензоры были, кстати, настолько недалеки, что спокойно его опубликовали. А рассказ объяснял в точности все, что было сделано в холодной войне, какая была принята стратегия и к какому она должна была привести результату . Поэтому могу вас заверить, что они прекрасно знали, абсолютно точно представляли, что они делают. Да и потом, представьте себе Штаты хоть сегодняшнего, хоть того времени: кто бы там такие деньги дал на непонятную операцию с непредставимыми результатами?
Из ваших слов следует, что наше настоящее — во многом продукт работы группы «Лэнгли». В таком случае аналитики этой группы должны были пользоваться весьма изощренными предсказательными методиками. Какими?
- Есть много способов прогнозирования, самые сильные из которых — анализ противоречий, системный анализ, ситуационный анализ (метод сценирования). Но и у них есть уязвимые места. Скажем, диалектика всегда содержит в себе систематическую ошибку — реально рассматриваемые ею противоречия не являются бинарными. Анализировать работу с противоречиями структуры более сложной, чем бинарная, диалектика не умеет. Системный анализ — великолепная модель, но когда мир усложняется настолько, что в каждый момент времени происходят те или иные фазовые сдвиги, аналитические модели теории систем тоже перестают работать. Метод сценирования - невероятно трудоемкий процесс. Никто из аналитиков не имеет представления обо всех фигурах, которые сегодня играют роль в управлении. Есть способы это обойти, но процесс становится еще более трудоемким и дорогим.
И мы в конечном счете приходим к тому, чего не ожидает никто: методом анализа оказывается искусство. А там, где останавливается искусство, начинает работать трансценденция - самый последний способ познания, который позволяет получить ответ на уровне фразы «Я вижу». И не нужно считать этот способ менее точным, чем любой другой. Наука — точно такой же способ водить себя за нос, как и ЛСД. Вопрос исключительно в том, как прагматически вы можете использовать полученные результаты.
Но если все эти методы, так или иначе, дают осечку, то непонятно, как прогнозы вообще возможны. Для точных расчетов не хватает ресурсов и первичных данных, а прозрения исключительно субъективны и имеют смысл только в системе жизненных перспектив конкретного человека.
- Да, действительно, гуманитарные технологии, в том числе анализ будущего, нельзя поставить на конвейер, приспособить для получения типового и стандартного результата. В этом их отличие от обычных, физических технологий. И само собой разумеется, что для группы «Лэнгли» грядущее будет одним, для группы «Конструирование будущего» - другим, и так далее. Но кто вообще сказал, что будущее одно? В мире происходит постоянное столкновение будущих.
Всякий раз, когда вы пытаетесь управлять миром — а управление будущим и есть управление миром, — вы строите модель. В рамках этой модели вы можете добиться всего, и неважно, какие вы при этом имеете ресурсы: ничего, кроме своей головы, или власть и влияние во всех сферах общества. Возможности повлиять на ход событий в данном случае определяются желанием и стремлением. Но это, конечно, не означает, что у экспертных групп, о которых идет речь, нет устоявшегося инструментария. Все они вполне технологизированы и получают в рамках своих задач, целей и представлений достаточно четкие результаты.
Хорошо, а как сочетается прогнозирование с социальной инженерией? Вы говорите о работе аналитиков, но необходимы какие-то механизмы, которые воплощают прогнозы и стратегии в действительность.
- Поясню это на экстремальном примере. В последние несколько лет мы столкнулись с серией отменно подготовленных терактов: WTC11 сентября, «Норд-Ост», Мадрид, Беслан. Посмотрите на ситуацию в «Норд-Осте»: идеально организованный захват заложников, высочайший уровень планирования. Это делают арабские террористы, вчера прочитавшие Коран, которым не жалко своей жизни? Человек, который способен спланировать такие вещи, свою жизнь и свой разум ценит очень высоко.
И тогда возникает очень интересная картинка. Представьте группу аналитиков, которые абсолютно безжалостны, очень умны и имеют вполне определенные цели, и группу смертников, задача которых одна — выполнять точные, прямые, простые распоряжения. Вот одна гуманитарная технология - объединить эти две группы. Ведь еще двадцать лет назад мысль о том, что рафинированный генштабовский интеллигент может иметь что-то общее хотя бы с Усамой бен Ладеном, я уж не говорю про наших басаевцев, показалась бы просто оскорбительной. Другая технология состоит в том, чтобы научиться работать с группами смертников. Это то, чего так и не смогли добиться ни Сталин, ни Гитлер, ни японцы, потому что смертники были плохо управляемы. Они все хотели героически погибнуть, но не там, где этого требовало командование.
На чем это все основано — на различных психологических методиках?
- Конечно, это некие продвинутые варианты НЛП, но и нечто большее, чем НЛП. Перспективная сегодня технология - работа с идентичностями. Если выявить тот идентификатор, который для личности важнее всего на свете, - а он всегда один, - то можно получить огромную власть над человеком. Но гораздо интереснее более сложный способ, когда речь идет не о замене чужого идентификатора своим, специально подобранным, а о создании композитной идентичности. Один такой эксперимент, кстати, ставили еще в СССР, пытаясь построить идентичность советского человека.
Все техники, о которых вы говорите, направлены на изменение сознания отдельно взятой личности, но в то же время результатом их применения становятся перемены в социальном мире. Тогда получается, что нет четкой границы между технологиями, работающими на макро- и на микроуровне.
- Ее вообще нет - не только четкой, вообще нет. Гуманитарные технологии современности построены на убеждении, что есть определенный изоморфизм между человеком и обществом. Технология, которая управляет личностью, одновременно управляет и обществом, и наоборот. Поэтому те технологии, о которых я говорю, - это, с одной стороны, сильное воздействие на личность, а с другой - прямое или опосредованное воздействие на общество. Хотя есть и личные технологии, которые работают только с индивидом и не имеют выхода на общество. Это технологии, связанные с путем дзен.
Давайте вернемся к связи гуманитарных и «естественнонаучных» технологий. Если первые — надстройка над вторыми, то как меняются технологии социальной инженерии с появлением того, что мы называем хайтеком?
- Ну вот смотрите. На чем была сделана «оранжевая революция»? Ее технологическим и структурным носителем были мобильные телефоны. Никто не обратил внимания, что за год-два до этого по миру прокатилась эпидемия так называемых флэш-мобов. И это была вовсе не стихийная ситуация, а испытание новой технологии. Сейчас возникло два инструмента, возможности приложения которых еще толком не поняты: мобильная связь и Интернет. Ситуация изменилась очень сильно: например, на основе мобильной связи вы можете организовать сетевую структуру, которую невозможно подавить классическими методами. На этом и сыграли «оранжевые» на Украине. Поэтому в ближайшее время у нас будут технологии, работающие на этих двух носителях. Причем куда более мощные, так как то, что сделано на Украине, красиво, но это, в общем, игрушечный пример.
От И.Л.П.
К И.Т. (03.10.2005 21:39:37)
Дата 04.10.2005 16:57:47

Re: Имеют место натяжки

Хотя бы вот в этом:

>Сейчас возникло два инструмента, возможности приложения которых еще толком не поняты: мобильная связь и Интернет. >Ситуация изменилась очень сильно: например, на основе мобильной связи вы можете организовать сетевую структуру, которую невозможно подавить классическими методами.

Мобильную связь можно элементарно отключить в критический момент (если есть "административный ресурс"), кроме того, эта связь очень "прозрачна" - разговоры нетрудно прослушать, можно определить местонахождение говорящего и т.д. То же и Интернет, зависящий от провайдеров. Отключить эту связь (в отличие, скажем, от "радиоголосов") - элементарная задача, никакие "глушилки" городить не надо. Так, во время энергокризиса в Москве Интернет практически "повис". Если в критический момент власть не использует возможности для блокирования этих каналов коммуникации, она собирается не бороться, а сдаваться и сдавать страну (или, в терминах С. Кара-Мурзы, совершать "самоубийство", хотя я бы сказал не "совершать", а "инсценировать").