От	Георгий
К	Администрация (Дмитрий Кропотов)
Дата	20.04.2005 23:22:07
Рубрики	Прочее; Ссылки; Тексты;

Прошлое (-)

---

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	07.05.2005 22:04:31

<Ты - русский Вася, а я - человек высшей расы - латышка!> (*+)

---

http://www.sovross.ru/2005/63/63_6_2.htm

"СОВЕТСКАЯ РОССИЯ" N 63-64 (12681), суббота, 7 мая 2005 г.


НЕ ЗАБУДЕМ, НЕ ПРОСТИМ


Хранится книжечка из <Библиотечки красноармейца>

В нашей семье со времен войны хранится маленькая книжечка. Ее можно положить в нагрудный карман - у сердца. Так эти книжечки из
серии <Библиотечка красноармейца> и носили солдаты Великой Отечественной. Первая и последняя страницы не сохранились. Возможно, этот
душераздирающий текст вышел из-под пера Ильи Эренбурга, а может, его написал другой публицист. Главное, что очерк был написан кровью
и стучал в сердца тысяч бойцов. Сегодня многие, особенно в Западной Европе, не вполне представляют себе ужасы Второй мировой.
Привыкшие прятать голову в песок говорят, успокаивая свои нервы: ничего страшного, <ужасы> - всего лишь пропаганда, такого просто не
могло быть. К этой мысли мы еще вернемся, а пока читайте, если сможете дочитать до конца.
...Окруженный любовью и заботами, воспитывался советский ребенок для новых, еще более светлых, еще более прекрасных дней.
Но вот пришел враг. Кровожадный преступник, не отступающий ни перед чем. Он утопил в крови, испепелил в огне пожаров счастливое
детство советского ребенка.
На нашу землю напал не воинственный солдат, с оружием в руках идущий на вооруженного противника. В нашу страну вторгся дикий бешеный
зверь, жаждущий крови изверг, насильник, убийца детей.
В нескончаемой чудовищной истории немецких зверств во временно занятых советских областях самыми мрачными являются страницы,
повествующие о мучениях советских детей. Они навсегда останутся в памяти советского народа.
Немецкий летчик не высматривал из своего самолета ни военных складов, ни стратегических пунктов, ни движущихся войск. Для него было
безразлично, что громить, он жаждал лишь убивать, жаждал сеять ужас и безысходность.
Когда из Львова шли поезда на восток, над железнодорожными путями снижались немецкие самолеты. Летчик хорошо видел, кто скопляется
на вокзалах в ожидании посадки. Видел женщин и детей, удалявшихся от линии фронта, уезжавших в глубь страны. Летчик направлял на них
свой пулемет. Стрекочущая смерть неожиданно обрушивалась на женщин, прижимавших к себе детей, на перепуганных малюток, прильнувших к
материнской груди. Летчик целился в детские головки, сеял среди детей смерть. Нажимал рычаг, бомба падала на вагоны, в которых
сидели женщины и дети.
Летчик рыскал над дорогами, высматривал жертву. Спускался низко-низко. Косил из пулемета убегавших по дорогам. На шоссе, на тропинки
под Луцком, под Киевом, под Смоленском падали дети, дети, уходившие из родных мест, спасавшиеся от бомб. Дети погибали на дорогах
Украины, Белоруссии, России, разорванные в куски бомбами, пронзенные очередью пулеметов. Но все это было лишь прелюдией. Вторгшиеся
на советскую землю орды убийц вскоре во всей полноте показали свой злодейский облик.
Занимая деревни, фашисты выгоняли из хат жителей. Женщины с детьми вынуждены были уходить на тридцатиградусный мороз, на снег. Им не
разрешали брать ни теплой одежды, ни еды. Не помогали просьбы, не помогали слезы. На все был один ответ: <Убирайтесь прочь!> А то и
хуже: пуля в грудь.
В мороз шли по снегу бездомные люди с детьми на руках. Куда деваться, где найти приют? В теплых хатах засели немцы, резали коров,
стряпали себе пищу. В мороз шли по снегу женщины с детьми на руках - шли куда глаза глядят. Грудные дети замерзали на руках у
матерей, замертво падали малютки, бежавшие рядом с ними. Не хватало сил вырывать могилку в мерзлой земле - не выскребешь ее ногтями,
не согреешь самыми горячими слезами. Снег прикрывал маленькие трупы, смотревшие в морозное небо широко раскрытыми, полными детского
изумления глазами. На дорогах Украины, Белоруссии, России - везде, куда удалось проникнуть захватчикам, вырастали вдоль дорог и
тропинок маленькие холмики - детские могилки.
Немцы отбирали хаты. Отбирали одежду, отбирали продовольствие. Десятки тысяч людей на Украине, в Белоруссии, в западных частях
России были обречены на голодную смерть. В первую очередь умирали дети. Угасали на глазах, на висках выступали голубые жилки, ручки
и ножки становились вялыми и тонкими, лица - прозрачными. Они тихо угасали с немым вопросом в глазах: <Почему все это? За что?>
Но убийца не довольствовался тем, что по его вине гибли дети. Он не шел с ними по дорогам, не видел, как они замерзали в снегу, как
умирали от голода. А убийцу тянет насладиться видом крови, ему доставляют радость судороги агонии, он торжествует, глядя на
порождаемый им ужас.
И фашистский убийца стократ погружал руки в кровь советского ребенка. Стократ упивался его страхом, его растерянностью, его
страданиями и муками. Тешился болью и горем матери, отца, вынужденных смотреть, как гибнут их малютки.
До неистовства, до полного остервенения доходят немцы в тех местностях, откуда им приходится отступать. Когда они видели, что не
удержаться, что отряды Красной Армии наносят им жестокое поражение, они в последнюю минуту мстили жителям, превосходя своим
разнузданным изуверством все, что знала до этого времени история.
Отряды Красной Армии, победоносно продвигающиеся на Запад, освобождают одни за другими города и села, и перед глазами красноармейцев
открываются картины фашистских преступлений.
В деревне Спас-Помазкино немцы, чувствуя, что им не удержать своих позиций, начали по обыкновению поджигать хаты. Жители выбегали из
пылающих домов. Из одного дома выскочила женщина с младенцем на руках. За нею бежали еще трое: десятилетняя девочка, трехлетний и
шестилетний мальчуганы.
Немецкие солдаты увидели убегавшую семью. Меткий выстрел - и женщина упала в снег. Десятилетняя Зоя выхватила малютку из рук убитой
матери и побежала дальше. С гоготом, с насмешками, с улюлюканьем следили фашисты, как бегут по снегу дети. Как Зоя с трудом несет
младенца, как трехлетний братишка хватается за ее платье, как изо всех сил старается поспеть за ними шестилетний. Переждали
некоторое время. И снова выстрел. Обливаясь кровью, упал шестилетний. Еще один выстрел - затих пронзительный крик хватающегося за
юбку сестренки трехлетнего мальчонки. На последнем выстреле немец промахнулся - Зоя успела свернуть в сторону. Она мчалась вперед,
невменяемая, ошалелая от ужаса. Платок свалился с головы, ледяной ветер хлестал в лицо. Она не чувствовала холода, не понимала, что
немецкие солдаты остались далеко позади. Знала одно - за нею гонится неумолимая, страшная смерть, в течение трех минут унесшая ее
мать и двух братьев. Надо было какою бы то ни было ценою спасти то единственное, что осталось - младшенького мальчика, любимца всей
семьи. Она не чувствовала, не знала, что несет на руках под шалью лишь трупик. Холод, ветер убили малютку.
Красноармейцы подобрали ее, лишившуюся сознания, с обмороженными ручками и ножками, - она прижимала к сердцу замерзшее дитя.
Когда немцы поджигали деревню Мясоедово, женщина вынесла из хаты двоих детей. Закутав малюток в платок, она положила их возле дома,
а сама бросилась спасать из пламени третьего ребенка. В это время по деревенской улице проходили два немца. Увидели лежавших возле
дома детей. Неподалеку протекала река. Толстый слой льда покрывал воду, но хищные глаза фашистов усмотрели прорубь. Они схватили
детей и бросили их в зиявшее во льду отверстие. И прокатился над полями хохот - дикий, разнузданный хохот убийц, радующихся своему
преступлению - смерти двоих детей, отчаянию матери, которая выбежит из дома и не найдет своих малюток.
В деревне Плоское немцы истребили семью колхозника Печеерова. Немецкий офицер застрелил его жену Ольгу. Женщина прижимала к груди
младенца. Быть может, офицер пожалел пули или примененный им способ убийства доставлял ему большее удовольствие, но он выхватил
кинжал - серебристый, щегольский кинжал - и вонзил его в тело малютки.
Нет такой смерти, которую немцы постеснялись бы применить к своим малолетним врагам - советским детям.
Когда в деревне Ксты Калининградской области немецкие палачи услышали выстрелы советской артиллерии, они приступили к дикой
расправе. Из всего населения деревушки в живых осталась лишь одна женщина, старая колхозница, которую изверги приняли за мертвую,
когда она лишилась чувств. Остальные обитатели деревушки погибли мучительной смертью. Мучительной смертью погибли и все дети.
Немцы врывались в избы и дикими криками выгоняли жителей, приказывая немедленно отправляться на собрание. Собрание должно было
происходить в сарае на краю деревни.
Женщины чувствовали, что ничего хорошего их не ждет. Но направленные на них штыки не допускали возражений - надо было идти туда,
куда приказывали фашистские палачи.
Когда все очутились в указанном месте, изверги потребовали, чтобы женщины с грудными детьми на руках вышли вперед. Беззащитные
женщины стояли, дрожа от страха и холода, ожидая, что с ними будет. Ждать пришлось недолго. Солдатские руки протянулись к младенцам.
Их вырвали из материнских объятий. Женщины были вынуждены смотреть, как разъяренные фашисты убивали прикладами их малюток. Маленькие
головки лопались под ударами прикладов, кровь заливала личики. Некоторое время убийцы упивались отчаянными криками матерей, затем
выстрелы из винтовок положили предел и их жизни.
Колхозницу Гараеву пригнали к сараю с грудным младенцем на руках, с двумя малютками, цеплявшимися за ее платье. Гараева осмелилась
заговорить. Любовь к детям превозмогла страх. Она знала, что ей придется умереть, но ей казалось, что, быть может, у окружающих ее
убийц найдется в сердце хоть искра жалости, что они оставят в живых детей. Напрасно она умоляла об этом. Фашист вырвал из ее рук
младенца и, схватив за ножки, раздробил ему голову о столб.
Когда после многочасового боя отряды генерала Акименко заняли колхоз имени Димитрова, когда еще гремели выстрелы и немцы поспешно
уходили на Запад, к нашим бойцам выбежали колхозницы. Они держали на руках трупы своих детей - головы их были размозжены ударами о
стволы деревьев, о мерзлую землю. Такую память оставили после себя уходившие гитлеровцы.
В длинных списках расстрелянных в местностях, откуда наша армия выгнала немецких бандитов, значатся фамилии не только малолетних, но
и грудных детей. В деревне Самсоновка среди десятков расстрелянных, в акте, составленном жителями и политруком отряда, занявшего
деревню, имеется лаконичная запись: <В числе других расстреляны Синяев Витя четырех лет, Синяева Валя семи месяцев, Васкевич Володя
пяти лет>.
В деревне Лоскутовка немцы решили использовать детей для своих надобностей. Согнали малышей в дом, в котором гитлеровцы устроили
санитарный пункт. Обнажили ручки советским детям - детям ограбленных, расстрелянных, повешенных колхозников. Врач брал у них кровь
для переливания раненым немцам. Колхозные дети своею кровью спасали жизнь бандитам. Но не спасли своей. У них взяли кровь, личики
детей побледнели от истощения - никто, понятно, не позаботился о том, чтобы сохранить жизнь маленьким донорам. И детям за
спасительную их кровь заплатили смертью.
У двухлетней Нади Кузьминой четыре раза брали кровь для переливания немецким солдатам. Но этого было недостаточно преступнику,
позорящему звание врача. Для пересадки ткани на раны гитлеровцев он вырезал из тела несчастной маленькой жертвы десять кусков кожи.

Без конца, без предела можно продолжать этот потрясающий список немецких злодеяний. С каждой освобожденной деревней, с каждым
освобожденным городом прибавляются все новые подробности. На украинской, белорусской, русской земле сотни детей пали жертвами
преступников.
Мы знаем, каковы были предшествующие войны. Знаем, что на войне гибнут люди. Но бандиты в зелено-серых мундирах впервые показали нам
войну, в которой борются с детьми и с грудными младенцами. Среди документов, свидетельствующих о немецких бесчинствах в
освобожденных местностях, поражают фотографии замученных, убитых малюток. На снегу лежат обнаженные трупы. На личиках застыло
выражение испуга, боли, невыразимого ужаса. Этим детям суждено было увидеть самую чудовищную сторону жизни. Они ни в чем не
разбирались, ничего не понимали. Им выпало на долю стать жертвами гитлеровских злодеяний.
Красноармейцы идут на Запад. На улицах городов и сел они находят трупы замученных жителей. У груди убитых женщин - мертвые младенцы.
Трупы детей гниют в колодцах. Трупы детей свалены в кучи в закоулках, в сараях. Мертвые дети брошены в сараях.
Гнев и ненависть растут в сердцах. У каждого бойца есть где-нибудь сестренка, братишка, сынок, дочка. Каждый думает об оставленной
дома семье по ту или другую сторону фронта. Но если даже у красноармейца нет никого из близких - он любит детей, как любит их всякий
советский человек.
Рука матери, отца не поднималась, чтобы шлепнуть непослушное дитя. И нашлись люди, с холодной жестокостью, с безудержным садизмом,
со звериным самодовольством убивающие любимых, здоровых, радостно и счастливо росших детей.
Красноармейцы идут на Запад и клянутся беспощадно мстить убийцам советских детей. Клянутся не поддаваться жалости к дикому зверю, не
останавливающемуся перед тем, до чего не доходили даже полчища варваров, много веков назад совершавших набеги на Европу.
Но вся кровь оккупантов не в состоянии смыть этого пятна с деяний гитлеровских преступников, смерть всех оккупантов не ослабит в нас
память о мучениях советского ребенка.
В больницах Советского Союза в светлых палатах лежат дети, которым удалось вырваться живыми из рук немецких злодеев. Врач
осматривает их раны, лечит обмороженные ручки и ножки. В детских домах окружают нежной заботливостью тех, которых преступные руки
фашистов лишили родителей. Сотни сирот нашли семьи, где им заменят отца и мать.
Маленькую Зою вылечат. Для нее будет семьей весь Советский Союз. Но сотрется ли когда-нибудь в ее памяти страшный день, в несколько
мгновений лишивший ее матери и братьев, забудется ли смертельный ужас, который гнал ее, обезумевшую от ужаса, по деревенской улице с
замерзающим братишкой на руках? Кто из этих детей, чудом уцелевших от злодейских рук немцев, забудет треск горящей над головой
крыши, раскачиваемые ветром на виселице тела матерей и отцов, с грохотом разрывающиеся в их домах гранаты - весь ад, который они
пережили? Навсегда отнято у них радостное детство, его беззаботность. Сердца их ранены пережитым горем, переживаниями,
превосходящими меру человеческих сил.
Хлынувшие на нас дикие орды намеревались ограбить нашу землю, истребить наш народ. Истребить до остатка. Никакая фантазия не
придумает того, на что способны немцы, что делают они на наших землях. Их уже постигла кровавая расплата. Но этого мало. Ни один, ни
один из тех, который обагрил руки в крови наших детей, не должен уйти живым!
Пусть у каждого из нас гонит сон с век образ маленькой Зои, бежавшей под немецкими выстрелами с замерзающим братишкой на руках!
Пусть гонит наш сон, пусть вытравляет у нас покой из сердца воспоминание о посиневших личиках младенцев, утопленных в прорубях и
колодцах! Пусть неотступно стоят перед нашими глазами воспоминания о застреленных, размозженных светловолосых и темноволосых
головках!
За поруганную любовь, какой советский человек окружал ребенка, воздать врагу равной мерой ненависти! За уничтожение плодов забот и
труда, какие советский человек вложил в то, чтобы дать малюткам радостное, счастливое детство, отплатить врагу, чтобы он проклял
минуту, когда мать произвела его на свет!
Ты склоняешься над колыбелью своего ребенка, женщина из далекого города, из далекой от фронта деревни нашей Родины. Ты приходишь
домой, где тебя встречает радостный лепет твоих детей. Помни: сотни таких детей, как твой ребенок, погибли мученической смертью от
рук фашистов. За твоих детей, за их смех, за их существование борется красноармеец на фронте. Ему ты обязана тем, что твои дети
могут спокойно встречать тебя, когда ты возвращаешься с работы.
Всю свою любовь ты обязана отдать им, бесстрашным героям, сражающимся с врагом. Весь свой...

На этом текст обрывается. У советского художника Дементия Шмаринова есть серия рисунков, посвященная зверствам фашистских оккупантов
в годы Великой Отечественной войны - <Не забудем, не простим>. Пришло ли время прощать? Для преступлений против человечности нет
срока давности. Мы не простим и тех, кто в наше время, установив в России оккупационный режим, выгнал тысячи детей на улицу, посадил
их на иглу, споил разрекламированным пивом, отдал их педофилам, продал заграничным садистам, отправил их органы на трансплантацию.
Тех, кто делал детей заложниками, взрывал их и расстреливал в упор.
А теперь - о <пропаганде>. Только слепец (или современный российский либерал) может сказать, что немцы, многие века славившиеся
своей цивилизованностью и традициями дома, семьи, не могли творить такие зверства. Могли, потому что начались германские зверства
еще раньше - во всяком случае в ХХ веке во время Первой мировой войны. Этому тоже не все верили. В 1914-м, протестуя против лживых,
по их мнению, обвинений Германии в военных преступлениях, 93 немецких профессора и интеллектуала написали обращение к
цивилизованному человечеству. Славя германскую культуру, они заявляли: <Неправда, что мы преступно нарушили нейтралитет Бельгии...
Неправда, что наши войска с жестокостью разрушили Лувэн>. Во Вторую мировую к уничтоженному бельгийскому Лувэну прибавились
французский Орадур, чешское Лидице, белорусская Хатынь, сотни российских городов и сел... Еще в первой трети XIX века прусский
военный теоретик Клаузевиц провозгласил <доктрину устрашения>. К 1930-м годам она дополнилась идеей <германского сверхчеловека>,
которому дозволено все. Страшная вещь - комплекс превосходства, национальная и расовая гордыня. <Мы - культурная нация, мы
целомудренны и добродетельны в отличие от развратных французов, мы деловиты и пунктуальны в отличие от разгильдяев-славян>, -
рассуждали миллионы немцев. Они возомнили себя расой господ, стремились захватить жизненное пространство, уничтожив миллионы
<недочеловеков> и превратив остальных в рабов.
Идеи национального превосходства не умерли в 1945 году. Сегодня многие в Прибалтике считают, что не было ни Освенцима, ни
Саласпилса. В том смысле, что не было лагерей смерти, были будто бы лишь лагеря трудового перевоспитания. Эти господа (и дамы)
считают себя очень умными, но не замечают по своей ограниченности, что из-под их масок <цивилизованных европейцев> торчат фашистские
уши. Потому что кого, с их точки зрения нужно было перевоспитывать? Да уж не <идеальных> прибалтов, а евреев, которые бегали от
тяжелой работы со времен египетских фараонов, поляков, этих веселых нищих, русских, этих тупых и грязных свиней... Одна
прибалтийская мегера шипела автору этих строк: <Ты - русский Вася, а я - человек высшей расы - латышка!> Парадокс был в том, что она
была маленькая, черненькая, страшненькая, а я - высокий, стройный, светловолосый... Сегодня чернокудрые и белокурые прибалтийские
бестии рукоплещут седовласым бестиям из латышского легиона СС, унижают русскоязычных детей, мешая им учиться на родном языке. Они бы
и убивали детей, как их духовные, точнее, бездуховные братья в 1940-е. Только сделать это сегодня гораздо сложнее, потому что мир
все-таки изменился: благодаря Великой Победе в самой страшной войне из всех, которые знало человечество.




















Материал подготовил Сергей МАКИН.


--------------------------------------------------------------------------------

В оглавление номера

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	07.05.2005 22:04:15

Умрем, но напакостим. Предсмертные исповеди в логове (*+)

---

http://www.sovross.ru/2005/63/63_7_3.htm

"СОВЕТСКАЯ РОССИЯ" N 63-64 (12681), суббота, 7 мая 2005 г.


УМРЕМ, но НАПАКОСТИМ


Предсмертные исповеди в логове
Чем ближе, после Сталинграда и Курска, третий рейх подходил к своей агонии, тем больше генералов и офицеров из числа руководящего
состава вермахта склонялось к мнению о том, что выходом из катастрофически ухудшавшейся ситуации может быть только одно -
прекращение борьбы. Среди них, например, были такие хорошо известные в самой Германии и за ее пределами военачальники, как
фельдмаршал Эрвин фон Роммель - поклонник Гитлера и его любимец. <Созрел> для такого вывода и один из исполнителей операции
<Цитадель> генерал-фельдмаршал фон Клюге.
Вершиной практических действий оппозиционно настроенных генералов и офицеров стал заговор против руководства рейха 20 июля 1944
года. О его подготовке Клюге знал, однако колебался и открыто к заговорщикам не примкнул. В день же покушения на Гитлера, уловив
первые признаки того, что в результате взорванной в ставке <Волчье логово> бомбы фюрер не погиб, он решительно отмежевался от
заговора. Но не прошло и месяца, как 18 августа Клюге получил приказ о снятии с должности главнокомандующего войсками на Западе и
замены его фельдмаршалом Моделем. Опасаясь, что будет привлечен по делу заговора, он в этот же день решил написать Гитлеру
прощальное письмо и покончить с собой. Вот оно.
<Мой фюрер!
Ваше решение, переданное мне вчера фельдмаршалом Моделем, отстраняет меня от командования войсками на Западе и командования группой
армий <Б>. Причиной этого является, очевидно, неудача танкового удара на Авранш, что сделало невозможным прикрытие бреши, тянущейся
до моря. Моя <вина> как командующего является установленной.
Разрешите мне, мой фюрер, с полным уважением к вам изложить свою точку зрения. Когда вы получите эти строки, переданные мной через
обергруппенфюрера Зеппа Дитриха, которого я в тяжелое время узнал и оценил как смелого, неподкупного человека, меня уже не будет в
живых. Я не смогу вынести упрека в том, что судьба фронта на Западе решена из-за ошибочной стратегии, а защищать себя у меня нет
сил. Из этого я делаю вывод, и я ухожу туда, где находятся уже тысячи моих товарищей. Я никогда не боялся смерти. Жизнь больше не
имеет для меня смысла; кроме того, я нахожусь в списке военных преступников, выдачи которых требует враг...
И наконец, наши войска на Западе с точки зрения личного состава и техники были почти изолированы. Это было закономерным результатом
отчаянного положения на Востоке. Тем более что быстрое уменьшение числа танков и противотанкового оружия и недостаточное снабжение
так называемых стационарных дивизий минометами привели к положению (которое стало еще отчаяннее из-за потерь, понесенных в так
называемых котлах), в котором мы теперь оказались.
Мои натянутые отношения с новым начальником генерального штаба (генерал-полковником Гудерианом), который видит во мне своего врага,
были причиной того, что я не смог попасть к нему, и у меня не было возможности получить поддержку для Запада бронетанковой техники,
которая была необходима. Все это оказало решающее влияние на развитие общего положения.
Мой фюрер, я считаю, что имею право сказать, что я сделал все, чтобы справиться с положением. В моем сопроводительном письме к
меморандуму генерал-фельдмаршала Роммеля, которое я переслал вам, я уже заявил о том, как будут развиваться события. Как Роммель,
так и я, возможно, все командующие здесь, на Западе, которые имеют опыт боевых действий с англо-американцами, с их превосходством в
боевой технике, заранее предвидели настоящее положение. Нас не послушали. Наши потери были продиктованы не пессимизмом, а просто
знанием фактического положения дел. Я не знаю, сможет ли генерал-фельдмаршал Модель, который во всех отношениях является испытанным
командиром, справиться с положением. Я желаю ему это от всего сердца. Но если это не произойдет и ваше новое в такой степени
желаемое оружие, и в первую очередь авиационное, не принесет успеха, тогда, мой фюрер, решитесь на то, чтобы закончить войну.
Немецкий народ вынес такие несказанные страдания, что пришло время положить этому ужасу конец.
Должны быть способы и пути, которые могли бы положить конец войне и прежде всего избавить рейх от большевистского ада. Поведение
некоторых офицеров, попавших в плен на Востоке, представляло для меня всегда загадку (имеется в виду <Национальный комитет
<Свободная Германия>. - Прим. автора). Мой фюрер, я всегда восторгался вашим величием и вашей стойкостью в этой гигантской борьбе и
вашей железной волей утверждать самого себя в национал-социализме. Если судьба оказалась сильнее вашей воли и вашего гения, то это
воля провидения. Вы вели честную и великую борьбу. Покажите же и теперь свое величие, положив конец, если это необходимо,
безнадежной борьбе.
Я прощаюсь с вами, мой фюрер, как один из тех, кто в своем стремлении исполнить свой долг перед вами до самого конца стоял к вам
ближе, чем вы, может быть, думали. Хайль, мой фюрер!>
Прощаясь с фюрером, Клюге призвал его <решиться на то, чтобы закончить войну>, <положить конец безнадежной борьбе>, ибо <немецкий
народ вынес такие несказанные страдания, что пришло время положить этому ужасу конец>. Концовка этого письма, восхваляющая фюрера,
показывает, почему Клюге так и не решился пойти против Гитлера - даже в преддверии смерти фюрер оставался для генерал-фельдмаршала
кумиром.
На следующий день после снятия с должности, проезжая на автомобиле по полям былых сражений 1870-1871 годов, Гюнтер фон Клюге принял
яд. Так завершился жизненный путь одного из тех, кто всего лишь год назад, руководя группой армий <Центр>, пытался со стороны Орла
прорваться к Курску, а затем, без всякого сомнения, и к Москве. Не получилось.
Многие участники заговора считали, что добиться прекращения войны можно только одним способом - физическим устранением Гитлера. В
отличие от них Клюге верил, что покончить с войной способен сам Гитлер. И он ошибался, ибо фанатизм фюрера не знал предела. Это
подтверждается еще некоторыми документами.
Среди них весьма характерным является письмо рейхсминистра вооружений и военной продукции А.Шпеера от 29 марта 1945 года. Данное
письмо - это реакция министра на приказ Гитлера о <выжженной земле> от 19 марта 1945 года. Вот этот приказ.
<Борьба за существование нашего народа заставляет также и на территории Германии использовать все средства, которые могут ослабить
боеспособность противника и задержать его продвижение. Необходимо использовать все возможности, чтобы непосредственно или косвенно
нанести максимальный урон боевой мощи противника. Ошибочно было бы полагать, что после возвращения потерянных территорий можно будет
снова использовать не разрушенные перед отступлением или выведенные из строя на незначительный срок пути сообщения, средства связи,
промышленные предприятия и предприятия коммунального хозяйства. Противник оставит нам при своем отступлении лишь выжженную землю и
не посчитается с нуждами местного населения.
Поэтому я приказываю:
1. Все находящиеся на территории Германии пути сообщения, средства связи, промышленные предприятия и предприятия коммунального
хозяйства, а также материальные запасы, которыми противник может в какой-либо мере воспользоваться немедленно или по прошествии
незначительного времени, подлежат уничтожению.
2. Ответственность за уничтожение возлагается: на военные командные инстанции в отношении всех военных объектов (включая дорожные
сооружения и средства связи), на гауляйтеров и государственных комиссаров обороны в отношении всех промышленных предприятий,
предприятий коммунального хозяйства, а также всякого рода материальных запасов. Войска должны оказывать гауляйтерам и
государственным комиссарам обороны необходимую помощь в выполнении стоящих перед ними задач.
3. Настоящий приказ немедленно довести до сведения всех командиров. Все распоряжения, противоречащие данному приказу, утрачивают
свою силу>.
Узнав о том, что этот приказ подписан, Шпеер попытался отговорить Гитлера от его реализации. Из этой беседы он усвоил главную мысль
фюрера - <если война проиграна, то погибает и народ>. <Потрясенный до глубины души этими словами>, Шпеер решил продолжить борьбу за
отмену приказа путем письменного обращения к Гитлеру. Он писал:
<Мой фюрер!
Если я обращаюсь к вам еще раз с письмом, то только потому, что я не в состоянии из-за внутреннего возбуждения высказать вам свои
мысли в устной форме...
Вчера ваше мнение раздвоилось между реальными познаниями, от которых можно перейти к убеждению, что война проиграна, и между той,
все еще имеющейся верой, что все может повернуться к лучшему. Вы задали мне вопрос, надеюсь ли я на успешное продолжение войны или
же моя вера разбивается о мои трезвые доводы, присущие моей специальности.
Моя вера в благоприятный поворот судьбы оставалась непоколебимой до 18 марта... Я много сделал для Германии. Без моего труда война,
возможно, была бы проиграна в 1942-1943 годах.
Из-за лености и любви к удобствам мы потеряли год драгоценного времени для вооружения и развития и в результате пришли к тому, что в
решающие 1944/1945 годы многое приходит слишком поздно. Появись любое нововведение годом раньше, и наша судьба была бы другой. Как
будто провидение хотело нас предупредить, ибо с тех пор все военные события были отмечены печатью несчастья. Ибо ни в одной войне
раньше внешние условия, хотя бы погода, не играли такой решающей и несчастной роли, как в этой самой технической из всех войн: мороз
под Москвой, туман под Сталинградом и голубое небо зимнего наступления 1944 года на Западе.
Несмотря на это, я убежден, что судьба не доведет нас до конца и что однажды появятся возможности обеспечить нашему народу
существование. Ибо у этого народа, героически сражавшегося на фронтах и в тылу, не может быть плохого конца. Это - моя внутренняя
вера, позволявшая мне, несмотря на все внешние влияния и познания, оставаться сильным и вселять веру в других, была непоколебима до
последних дней.
Когда 18 марта я вам передал свою записку, я был твердо убежден, что выводы, которые я сделал из современного положения для
сохранения основ жизни народа, обязательно найдут ваше одобрение. Так как вы сами однажды заявили, что задача государственного
руководства заключается в том, чтобы при проигранной войне избавить народ от героического конца.
Вечером вы, однако, высказали мне свои мысли, из которых, если я вас правильно понял, вытекает ясно и однозначно: если война
проиграна, погибает и народ. Эта судьба неотвратима. Нет необходимости и считаться с основами, в которых нуждается народ для его
самого примитивного существования. Напротив, будет лучше, если эти вещи будут разрушены. Ибо немецкий народ показал себя слабейшим,
и более сильному восточному народу принадлежит всецело будущее. Все, что останется после войны, - это мелочи, потому что все лучшее
погибло.
Я был до глубины души потрясен этими словами. И когда я днем позже читал приказ о разрушении всего, а вскоре после этого строгий
приказ об эвакуации, я увидел в них первые шаги к выполнению этих намерений...
Но я не могу больше верить в успех нашего общего дела, когда мы в эти решающие месяцы планомерно разрушаем основу жизни народа. Это
такая большая несправедливость по отношению к нашему народу, что судьба больше не повернется к нам лицом. Мы не должны разрушать то,
что создавалось поколениями. Если это делает враг и при этом истребляет народ, вина за это целиком ложится на него. Я убежден, что
провидение накажет их за то, что они подняли руку на этот храбрый и порядочный народ.
Я могу работать с внутренней порядочностью, убежденностью и верой в будущее только в том случае, если вы, мой фюрер, как и раньше,
выскажетесь за сохранение основ жизни нашего народа. Я не вхожу при этом в подробности относительно того, что в результате
выполнения опрометчивых мер, согласно вашему приказу, на разрушение от 19 марта 1945 года мы потеряем последние индустриальные
мощности, и что известие о нем вызовет большое замешательство в народе...
Поэтому я вас прошу не осуществлять этого шага по разрушению, обрекая тем самым народ на гибель. Если вы могли бы в какой-то форме
решиться на этот счет, тогда я обрел бы снова веру и мужество, чтобы продолжить работать с еще большей энергией. Вы поймете, что
происходит во мне. Я не могу работать с полной отдачей и внушать столь необходимое доверие, если одновременно с моим призывом к
рабочим к полной отдаче сил мы готовим разрушение их жизненных основ.
Наша задача - приложить все силы, чтобы максимально усилить сопротивление. Я хотел бы участвовать в этом. Военные поражения,
понесенные в последние недели Германией, ужасны. От нас больше не зависит, куда повернется судьба. Только лучшая судьба может
изменить наше будущее. Мы можем содействовать этому лишь нашей выдержкой и непоколебимой верой в вечное будущее нашего народа.
Господи, защити Германию!>.
И Шпеер своего добился. На следующий день после отправки письма вышла инструкция ОКВ, которая практически отменила приказ от 19
марта 1945 года. И только. Не лучше ли было попытаться уговорить Гитлера отказаться от дальнейшей, к этому времени явно безнадежной
борьбы? Сделать этого Шпеер не решился.
В его письме поражает не столько стремление склонить Гитлера к продолжению бессмысленной войны - <наша задача - приложить все силы,
чтобы максимально усилить сопротивление>, - сколько его цинизм, выраженный в следующей фразе. <Мы не должны разрушать то, что
создавалось поколениями. Если это делает враг и при этом истребляет народ, вина за это целиком и полностью ложится на него. Я
убежден, что провидение накажет их за то, что они подняли руку на этот храбрый и порядочный народ>.
Ничего себе - <порядочный народ>! Народ, давший себя оболванить и безропотно выполнявший волю не вполне нормального человека,
поставившего перед собой цель достижения мирового господства ценой завоевания других стран и уничтожения миллионов ни в чем не
повинных людей, назвать порядочным нельзя. По Шпееру получается, что это не фашистская Германия напала на Советский Союз, а он
поднял руку на храбрый и порядочный немецкий народ, что разрушать созданное поколениями немецкой нации нельзя, а советского и других
народов - можно. Это не цинизм, это - верх цинизма!
Не думаю, что у Шпеера не было понимания неотвратимости поражения Германии. Было. Но он и ему подобные предпринимали все новые и нов
ые усилия, чтобы ценой истощения последних материальных ресурсов, ценой почти поголовного уничтожения нации затянуть войну и
отсрочить собственную гибель.
Войну в Европе, удайся покушение на Гитлера в июле 1944 года, можно было завершить за десять месяцев до ее фактического окончания.
Сколько бы людских жизней можно было бы сохранить, в том числе и из числа бездарно погибших немцев! Руководители заговора правильно
считали, что покончить с войной и бессмысленными жертвами можно только при одном условии - физическом уничтожении Гитлера. Вероятно,
они осознавали, что фанатизму фюрера нет предела. И не ошибались. Об этом говорят еще два документа.
15 апреля 1945 года, перед штурмом Берлина Красной Армией, Гитлер обратился к солдатам Восточного фронта с призывом защитить столицу
рейха, исполнить свой долг. Он призывал: <Солдаты на Восточном фронте! В последний раз смертельный враг в лице большевиков и евреев
переходит в наступление. Он пытается разгромить Германию и уничтожить наш народ. вы, солдаты на Восточном фронте, знаете большей
частью уже сами, какая судьба уготовлена прежде всего немецким женщинам, девушкам и детям. В то время как старики и дети будут
убиты, женщины и девушки будут низведены до казарменных проституток. Остальные попадут в Сибирь.
Мы предвидели это наступление и уже с января этого года делали все, чтобы построить прочный фронт. Врага встретит мощная артиллерия.
Потери нашей пехоты компенсированы многочисленными новыми подразделениями. Штурмовые подразделения, новые формирования и отряды
фольксштурма усиливают наш фронт. Большевиков в этот раз постигнет судьба азиатов, то есть им будет нанесено кровавое поражение у
стен Берлина.
Кто в этот момент не выполнит своего долга, действует как предатель своего народа. Полк или дивизия, покинувшие свои позиции, ведет
себя так подло, что он должен будет стыдиться женщин и детей, выстоявших перед воздушным террором врага. Прежде всего следите за
немногими офицерами и солдатами - предателями, которые, чтобы сохранить себе сносную жизнь в русском рабстве, возможно, будут
воевать против нас в немецкой форме. Тот, кто дает вам приказ на отступление, а вы его точно знаете, должен быть тотчас схвачен и,
если необходимо, тотчас расстрелян, безразлично, в каком он чине. Если в эти грядущие дни и недели каждый солдат на Восточном фронте
выполнит свой долг, последний натиск азиатов разобьется о нашу оборону, равно как и вторжение наших врагов на Западе в конце концов
потерпит провал.
Берлин останется немецким, Вена снова будет немецкой, а Европа никогда не будет русской. Образуйте монолитную общность для защиты не
пустого понятия <отечество>, а для защиты вашей родины, ваших жен, ваших детей, а с ними и вашего будущего.
В эти часы весь немецкий народ смотрит на вас, мои восточные бойцы, и надеется только на то, что ваша стойкость, ваш фанатизм и ваше
оружие потопят большевистский натиск в море крови. В момент, когда судьба убрала с лица земли самого большого военного преступника
всех времен (имеется в виду умерший тремя днями раньше президент США Ф.Рузвельт), решается исход этой войны>.
В последний раз из пасти смертельно раненного зверя прозвучали проклятья и угрозы в адрес советского народа: <большевиков в этот раз
постигнет судьба азиатов, то есть им будет нанесено кровавое поражение у стен Берлина>, <ваш фанатизм и ваше оружие потопят
большевистский натиск в море крови>.
Почти два года тому назад, накануне операции <Цитадель>, Гитлер тоже обращался к солдатам. В том обращении были такие слова:
<Сегодня мы начинаем великое наступательное сражение, которое может оказать решающее влияние на исход войны в целом>. Как в воду
глядел! Выигранная советской стороной Курская битва действительно оказала решающее влияние на исход войны в целом. Тогда этим словам
немецкий солдат еще мог верить. Но в середине апреля 1945 года, когда агония была очевидна всем, когда, без всякого сомнения,
разыгрывался последний акт драмы всей германской нации, на что и на кого было рассчитано это обращение?!
Но даже это рассудку вопреки можно понять. Ведь Берлин еще оставался немецким и еще теплилась надежда. Но в ночь на 29 апреля...(!).
В довершение состоявшегося официального бракосочетания с Евой Браун и принятого решения покончить с жизнью Гитлер продиктовал
секретарше фрау Юнге политическое завещание. В нем он исключил Г.Геринга и Г.Гиммлера из рядов партии, снял их со всех занимаемых
постов и назначил гросс-адмирала Денница своим преемником в качестве главы государства и верховного главнокомандующего. Кроме этого,
он назначил поименно новое правительство, члены которого <выполнят обязательства дальше продолжить войну всеми средствами>, что
<задача в построении национал-социалистического государства представляет собой труд будущих поколений>. А от всех немцев он
потребовал, <чтобы они до самой смерти были верны и послушны новому правительству и своему президенту>, призвал <к беспощадному
сопротивлению международному отравителю всех народов - международному еврейству>.
Книга <Агония и смерть Адольфа Гитлера> проливает свет на тот факт, когда именно политическое завещание фюрера стало достоянием
союзников. <Большой удачей стал перехват всех трех экземпляров <политического завещания> Гитлера и инструкций гросс-адмиралу Денницу
о формировании нового правительства Германии... Эти исторические документы были обнаружены у курьеров, покинувших бомбоубежище утром
30 апреля 1945 года. Им удалось проникнуть через кольцо советских войск и пробраться к родственникам и знакомым. Первым был задержан
предъявивший фальшивый документ Гейниц Лоренц, офицер связи из аппарата Геббельса, который во время допроса рассказал о своей миссии
и назвал фамилии других двух курьеров. В результате поисков союзникам удалось арестовать майора из штаба Гитлера - Вилли Иоганна
Мейера и консультанта Бормана - Вильгельма Цандера>.
На Западе политическое завещание Гитлера публиковалось неоднократно. В России оно впервые опубликовано в 1991 году издательским
центром <Российское возрождение> под названием <Завещание Гитлера. К черному юбилею>. Возможно, я ошибаюсь, но главное не в этом, а
в том, что широкой общественности суть завещания до сих пор неизвестна.
Авторы публикации оперируют документом, который свидетельствует, что содержание политического завещания стало известно советскому
руководству сразу же после окончания войны. <В личном архиве фонда Сталина есть такое донесение: <Совершенно секретно>. Тов. Сталину
И.В., тов. Молотову В.М, тов. Маленкову Г.М. Представляю фотокопии и перевод с немецкого следующих документов, полученных советской
военной администрацией города Берлина от американской и английской разведок.
1. Личное завещание Гитлера от 29 апреля 1945 года.
2. Политическое завещание Гитлера от 29 апреля 1945 года.
3. Дополнение к политическому завещанию Гитлера, составленное Геббельсом, от 29 апреля 1945 года.
4. Письмо Бормана Денницу от 29 апреля 1945 года.
5. Свидетельство о браке между Гитлером и Евой Браун от 29 апреля 1945 года.
Народный комиссар внутренних дел Союза ССР
С.Круглов>.
Лично я ознакомился с содержанием политического завещания Гитлера несколько лет тому назад, изучая в Институте военной истории
<Дневник боевых действий вермахта>. Сличая позже этот документ с текстом, изданным <Российским возрождением>, я нашел между ними
некоторые расхождения чисто стилистического переводного характера. Вот текст политического завещания Гитлера из <Дневника...>.
<С тех пор, как в 1914 году в качестве добровольца я вложил свои скромные силы в Первую, навязанную рейху мировую войну, прошло уже
более тридцати лет. В течение этих трех десятилетий при всех моих мыслях, действиях и жизни мной руководили только любовь и верность
к моему народу. Они дали мне силу принять сложнейшие решения, какие еще никогда не стояли ни перед одним из смертных. Я истратил мое
время, мою рабочую силу и мое здоровье за эти три десятилетия.
Это неправда, что я или кто-то другой в Германии хотели войны в 1939 году. Ее хотели и ее устроили исключительно те международные
государственные деятели, которые были еврейского происхождения или работали в интересах евреев. Я сделал слишком много предложений
по сокращению и ограничению вооружений, которые потомство никогда не посмеет отрицать, чтобы ответственность за эту войну можно было
возложить на меня.
Кроме того, я никогда не хотел, чтобы после Первой злосчастной мировой войны возникла вторая против Англии и даже Америки. Пройдут
столетия, но из руин наших городов и исторических памятников будет возрождаться ненависть против того в конечном счете
ответственного народа, которому мы все этим обязаны: международному еврейству и его пособникам.
Еще за три дня перед началом немецко-польской войны я предложил британскому послу в Берлине решение немецко-польских проблем -
подобие решению Саарского вопроса под международным контролем. И это предложение не могут отрицать. Но оно было отвергнуто, так как
круги, задающие тон английской политике, желали войны частью из-за выгодных сделок, частью подгоняемые организованной международным
еврейством пропагандой. Но у меня не оставалось никакого сомнения в том, что если народы Европы будут опять рассматриваться как
пакеты акций этих денежных и финансовых заговорщиков, то тогда к ответу будет привлечен также и тот народ, который является истинным
виновником этой убийственной войны: еврейство!
Далее, я никого не оставил в неведении на тот счет, что миллионы взрослых мужчин могут умирать и сотни тысяч женщин и детей сгорать
в городах и погибать под бомбами без того, чтобы истинный виновник искупил свою вину хотя бы даже и гуманными средствами.
После шестилетней борьбы, которая, несмотря на все неудачи, войдет однажды в историю как самое славное и смелое выражение жизненной
воли народа, я не могу расстаться с городом, который является столицей рейха. Так как силы очень малы, чтобы как раз на этом месте
выдерживать и далее натиск врага, а наше сопротивление, ослепленное этим, как бывает у бесхарактерных и в такой же степени людей,
постепенно обесценится, я бы хотел, оставшись в этом городе, разделить мою судьбу с теми, что миллионы других уже приняли на себя.
Кроме этого, я не хочу попасть в руки врагов, которые для увеселения своих подстрекаемых масс нуждаются в инсценированном евреями
зрелище. Поэтому я решил остаться в Берлине и здесь добровольно избрать себе смерть в тот момент, когда я буду уверен, что
местопребывание фюрера и канцлера уже не может быть больше удержано. Я умру с радостным сердцем перед лицом осознанных мною
неизмеримых подвигов и достижений наших солдат на фронте, наших женщин дома, достижений наших крестьян и рабочих и единственных в
нашей истории деяний нашей молодежи, которая носит мое имя.
То, что я выражаю им всем исходящую из самой глубины сердца благодарность, так же понятно, как и мое желание, что они ни при каких
обстоятельствах не прекратят борьбы и безразлично где и когда будут продолжать ее против врагов отечества, оставаясь верными
призывам великого Клаузевица. Из жертв наших солдат и моего собственного единения с ними до самой смерти в немецкой истории так или
иначе, когда-нибудь опять взойдет имя сияющего воззрения национал-социалистического движения и тем самым осуществления настоящей
общности народа.
Многие храбрые мужчины и женщины решили связать свою жизнь с моей до самого конца. Я их просил и, наконец, приказал им не делать
этого, а принять участие в дальнейшей борьбе нации. Командиров армий, военно-морского флота и военно-воздушных сил я прошу с помощью
крайних средств усилить дух сопротивления наших солдат в национал-социалистическом смысле с особой ссылкой на то, что также и я сам,
основатель и творец этого движения, предпочел смерть трусливой сдаче или даже капитуляции. Пусть это со временем станет понятием
чести для офицеров - как это уже имеет место в нашем военно-морском флоте, - что сдача местности или города невозможна и что здесь
прежде всего командиры своим ярким примером должны идти впереди, преданнейше выполняя обязанности вплоть до самой смерти.
Перед моей смертью я изгоняю бывшего рейхсмаршала Германа Геринга из партии и лишаю его всех прав, которые следуют из указа от 29
июня 1941 года, а также из моего заявления в рейхстаге от 1 сентября 1939 года. Вместо него я назначаю гросс-адмирала Денница
рейхспрезидентом и верховным командующим вермахта.
Перед моей смертью я изгоняю бывшего рейхсфюрера СС и рейхсминистра внутренних дел Генриха Гиммлера из партии, а также со всех
государственных постов. Вместо него я назначаю гауляйтера Карла Ганке рейхсфюрером СС и начальником немецкой полиции, а гауляйтера
Пауля Гизлера - рейхсминистром внутренних дел. Геринг и Гиммлер своими тайными переговорами с врагом, которые они вели без моего
ведома и против моей воли, а также своей попыткой вопреки закону захватить власть в государстве в свои руки причинили стране и всему
народу неизмеримый ущерб, не говоря уже об измене по отношению ко мне лично.
Чтобы дать немецкому народу правительство, состоящее из честных людей, которые выполнят обязательства дальше продолжать войну всеми
средствами, я назначаю в качестве руководителей нации следующих членов нового кабинета...
Хотя некоторое число этих людей, таких, как Мартин Борман, д-р Геббельс и т.д., включая их жен, примкнули ко мне по доброй воле и ни
при каких обстоятельствах не хотят покинуть столицу рейха, а готовы погибнуть вместе со мной, я должен их все же просить подчиниться
моим требованиям и в данном случае поставить интересы нации над своими собственными чувствами.
Как товарищи, они после смерти будут стоять ко мне так же близко, как и мой дух будет пребывать среди них и постоянно их
сопровождать. Пусть они будут твердыми, но никогда не справедливыми; пусть они никогда не берут страх в советчики их дел и честь
нации ставят превыше всего на земле. Пусть они наконец осознают, что наша задача в построении национал-социалистического государства
представляет собой труд будущих поколений, который обязывает каждого отдельного человека всегда служить общему делу и в соответствии
с ним отодвигает назад свои собственные выгоды.
От всех немцев, всех национал-социалистов, мужчин и женщин и всех солдат вермахта я требую, чтобы они до самой смерти были верны и
послушны новому правительству и своему президенту. Я обязываю руководство нации и подчиненных прежде всего к неукоснительному
соблюдению расовых законов и к беспощадному сопротивлению международному отравителю всех народов - международному еврейству>.
Менее чем через сутки, в 15.30 30 апреля, Гитлер покончил с собой. Ушел из жизни человек, который по масштабам злодеяний затмил всех
своих предшественников деспотического толка, человек, который, говоря словами крупнейшего немецкого писателя прошлого века Томаса
Манна, <родился на свое собственное и всего мира несчастье>. Ибо, уходя из жизни сам, он завещал нации продолжать борьбу. И это в то
время, когда бункер и рейхстаг сотрясались от взрывов артиллерийских снарядов советской артиллерии. Как тут не вспомнить жителей
города Глупова из произведения Салтыкова-Щедрина, которые жили по принципу: <Умрем, но напакостим!>. Гитлер и мертвый продолжал
убивать.
Что это? Фанатизм? Но любой фанатизм имеет предел. Когда человек в своем фанатизме выходит за рамки разумного, то это уже что-то
иное. Это с умственных рельсов сошедший.
Шпеер завершил упомянутое письмо Гитлеру призывом: <Господи, защити Германию!>. Не защитил. Ибо Германия в лице Гитлера, Шпеера и
иже с ними ни 1 сентября 1939 года, ни 22 июня 1941 года не получала от Господа благословения. Верующим в Бога свойственно
обращаться к нему тогда, когда они согрешили. Вот если бы вспоминали о нем, когда принимали греховные решения на убийство миллионов!




Последний поход вермахта.




А.Гитлер, Е.Браун. Лирические мгновения главного фашиста.







А.М. СЕРГИЕНКО,
кандидат исторических наук.
Белгород.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	06.05.2005 20:21:11

Н. Нарочницкая: "У новейшей телеатаки на Победу есть причины" (*+)

---

http://www.lgz.ru/archives/html_arch/lg192005/Polosy/9_2.htm

Стратегия антипобеды
Об освещении войны, об интерпретации причин, роли и значения Победы говорит доктор исторических наук, депутат Государственной Думы
Наталия НАРОЧНИЦКАЯ.

- Прошедший телесезон, в том, что касается военной темы, выглядит ужасно. Мне казалось, что естественным образом возникла тема -
60-летие Победы, с помощью которой можно восстановить утраченное единство нации, восстановить необходимое, должное единство между
властью и обществом на основе совместного исторического переживания. Свести в единый смысловой центр всё, что объединяет старого и
молодого, бедного и богатого, образованного и простого. Расставить должным образом точки над , исторические акценты. Наконец, на
каком-то более высоком уровне понимания прийти к осмыслению нашего прошлого в ХХ веке, без чего, конечно, невозможно и будущее. К
сожалению, я убедилась в том, что в сравнении с ситуацией десятилетней давности мало что изменилось.
Как будто бы пройден некий цикл, и мы вернулись в атмосферу начала 90-х годов: Я бы сказала, что эта спираль постоянно существовала.
Каждая юбилейная дата и связанное с ней торжество (не только 9 Мая, но и воспоминание других событий, битв, той же Сталинградской
битвы) сопряжены со стремлением развенчать подвиг, постоянно возобновляемыми попытками <показать>, что <не победа была, а
поражение>, что воевали <подневольные, гонимые заградотрядами>.
В самом начале антиисторической вакханалии, когда в исступлении разбрасывались отеческие гробы и краеугольные камни нашей истории,
было ощущение, что всё же мародёрами интуитивно отвергалось попирание памяти войны. Вспоминаю 50-летие Победы - несмотря на
поругание многого, эта тема была каким-то образом ограждена. Даже под руководством Ельцина в то время мы всё-таки отметили юбилей
достойно.

У новейшей телеатаки на Победу есть причины

Именно на основе анализа этой темы можно судить о мировоззрении тех, кто делает погоду на телевидении. Сегодня фактически невозможно
сказать доброго слова о войне, чтобы параллельно нас не заставили напомнить о том, каким плохим было государство.
Для меня совершенно очевидно, что смысл масштабного глумления - не просто какая-то свойственная части российской интеллигенции тяга
к копанию в грязном белье. Нет, это глумление включено в очень чёткую, целенаправленную стратегию, суть которой - окончательное
развенчание СССР как главного борца с фашизмом. Отождествить государственный строй Советского Союза с гитлеровским нацизмом,
привести нас задним числом к некоему виртуальному новому Нюрнбергскому процессу. А также обесценить подпись Советского Союза не
только под документами Ялтинско-Потсдамской системы, но и под всеми документами, лежащими в фундаменте международно-правовой и
территориальной системы второй половины ХХ века. После чего с нами можно будет делать всё что угодно. Объявить всё, на что мы по
праву претендуем и ещё пока имеем, результатом <преступного пакта Молотова-Риббентропа> и других <преступлений тоталитарных
хищников>, одним из коих и объявят нашу с вами страну.
Нам сейчас действительно кажется, что от наследия Победы уже мало что осталось. Однако все предыдущие изменения происходили вне
пересмотра итогов Второй мировой войны, и они не влекли за собой оспаривания остальных итогов как юридического следствия.
Происходящее же сейчас служит как раз подведению всей критики и пропаганды наших недругов под конкретный пересмотр итогов Второй
мировой, которые объявляются результатом схватки за мир и его дележа двумя <тоталитарными кровавыми хищниками>. Я всё время привожу
знаменательные слова Буша, произнесённые им на праздновании официального приглашения Литвы в НАТО: <Границы, начертанные
диктаторами, исчезают, больше не будет ни Мюнхена, ни Ялты>. То есть Ялтинскую систему ставят на одну доску с Мюнхенским сговором.
Речь идёт о том, чтобы окончательно демонизировать <сталинский СССР> и объявить страну-победительницу преступной. И тогда будут
обесценены все наши подписи под международно-правовыми уложениями, под Уставом ООН, под всеми договорами в сфере разоружения, в том
числе и ядерного. Что в перспективе повлечёт возможность начать разговор о нынешних границах России, возможность её исключения из
Совета Безопасности ООН с лишением права вето, а также возможность включения в него новых стран без её согласия.
Противодействие этой стратегии является не просто данью оскорблённой гордости, но непременным условием сохранения России как
значимого и самостоятельного субъекта международных отношений и должно стать задачей любого ответственного правительства.
Свою новую книгу <За что и с кем мы воевали> я специально посвятила разоблачению кампании клеветы на Победу. На эту работу я бросила
все свои силы и ресурсы. Она выйдет 30-тысячным тиражом, в ней, как я надеюсь, коротко, с использованием документов разоблачены все
антипобедные мифы, в том числе отождествление коммунизма как доктрины с гитлеровским фашизмом. Так же и миф о пакте
Молотова-Риббентропа. Ведь абсурдно не замечать, что та же Литва, осуждающая его, - результат пакта, та же Польша, осуждающая его, -
в своих нынешних границах результат пакта. Словом, цель книги - вооружить защитников Победы стройной аргументацией.
Смысл Второй мировой войны вовсе не в борьбе за американскую демократию, как нам сейчас внушают. Если в этом была цель, то,
естественно, через подобную призму можно при желании узреть, что воевали два недемократических государства и сначала было повержено
одно из них, а потом при помощи холодной войны, всех прочих стратегий и другой <тоталитарный монстр>, а чуть позже и более мелкие
<монстрики> вроде Югославии и Ирака. И теперь Запад может безбоязненно доставлять свою цивилизацию и демократию скорейшим образом,
прямо с бомбардировщиков.
Истинным же смыслом нашей борьбы во Второй мировой было то, чтобы француз остался французом, поляки, прибалты и другие народы не
стали бессловесными свинопасами на полях Третьего рейха, а оставались самостоятельными нациями. Меня поражает, насколько разрушенным
оказалось за последние 15 лет наше историческое сознание. Люди порой просто не чувствуют всю коварность ведущегося информационного
воздействия!
Невозможно привести какую-либо аналогию с тем постоянным самобичеванием, ворошением собственной истории, что происходят у нас. Это
небывалое. Я часто об этом задумываюсь. Да, мы рассуждаем об упадке европейской культуры, о западных бездуховности, дехристианизации
сознания, философии <где хорошо, там и Отечество>. Но всё равно я не знаю на том же Западе примера, когда бы общество позволило
глумиться над собственной армией и историей. В России же традиция пренебрежения и презрения к собственной истории со стороны большой
части интеллигенции сильна. Такого извращения сознания больше нет нигде. Необходимо не допустить эту тенденцию хотя бы в учебники,
не допустить в школу, в университет.
Затаптывается опорный пункт нашего национального самосознания, который мог бы всех объединить, сплотить, дать свет, дать возможность
простить друг другу.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	06.05.2005 20:21:09

Михаил Качанов: <По планам Гитлера от государств Балтии не должно было остаться и следа> (*+)

---

http://www.lgz.ru/archives/html_arch/lg172005/Polosy/19_1.htm

Михаил Качанов: <По планам Гитлера от государств Балтии не должно было остаться и следа>

Михаил Николаевич Качанов. Родился в 1919 году в деревне Покровка Алтайского края в большой крестьянской семье, которая позже
перебралась в провинциальный городок, где Михаил учился в школе, а летом работал учеником механика на электростанции. В 1934 году
переехал в Москву.
37 лет прослужил в армии. Окончил с отличием артиллерийское училище и Военную академию им. М.В. Фрунзе. Прошёл всю войну. В отставку
вышел в звании полковника. Более 30 лет (1956-1990) преподавал в Каунасском политехническом институте. Политолог, доктор
исторических наук, доцент.

Впервые о Качанове я услышал, когда работал старшим преподавателем Вильнюсской высшей партийной школы. Шёл 1990 год. На его лекции в
Каунас съезжались не только из других городов Литвы, но даже из Эстонии и Латвии. Михаил Николаевич умел заставить аудиторию
слушать. Любой предмет, даже такой, как научный коммунизм, преподнести свежо и оригинально.
Тогда же, после объявления Акта о восстановлении независимости Литвы, на повестку дня встал вопрос о закрытии учебных заведений,
неугодных новой власти. Однажды во время обеда один из наших профессоров возмущался Качановым, который в Каунасе - духовной столице
Литвы - смеет выступать против сепаратизма. Мне запомнился тот эпизод: человек, который имеет свою точку зрения и не боится её
высказывать, всегда вызывает уважение.
В 1995 году волею обстоятельств я переехал жить в Каунас. В поисках материала для газеты зашёл в Общество военных пенсионеров.
Ответственный секретарь общества на вопрос, что у них новенького, тут же предложил мне приобрести небольшую книжицу - <Честь и
совесть>. На обложке - фамилия автора: М.Н. Качанов. Спрашиваю: <Это кто? Тот самый возмутитель спокойствия, противник сепаратистов,
о котором так много говорили в перестройку?> <Да, тот самый, другого Качанова не имеем>, - ответил секретарь.
Дома <проглотил> книгу за один вечер. Было удивительно, что человек, занимающийся серьёзной научной работой, политолог, нашёл время
и сумел в поэтической форме изложить всю историю Советского государства. В поэме-эссе досталось <всем сестрам по серьгам> - от
Сталина до Горбачёва и Ельцина, способствовавшего развалу державы.
Конечно, такие произведения не остаются незамеченными, вызывая осуждение, критику, с одной стороны, и восторженные отзывы - с
другой. Книга имела такой оглушительный успех, что выдержала потом несколько переизданий, последнее, исправленное и дополненное,
вышло в прошлом году уже под заголовком <От Сталина до Ельцина>. Михаил Николаевич Качанов имеет право на свою точку зрения. Она
выстрадана не только в кабинетной тиши, но и пролитой кровью на полях сражений Великой Отечественной, участником которой он был с
первого до последнего дня.
Несмотря на свой солидный возраст (Качанову 87-й год), он по-прежнему занимается напряжённым умственным трудом. Всего за четыре года
в свет вышли: солидный двухтомник <Люди, которые не предают> (сложное многоплановое произведение, основанное на реальных фактах,
особенно потрясают описания событий войны, наполненные глубочайшим психологизмом героев - от солдата до генералиссимуса); книги <От
Смоленска до Москвы> и <Кровавая осень>, готовится к выходу из печати роман <Андрей Обинин>.
К нему часто обращаются люди за помощью, советом. Громадный жизненный опыт, верность своим взглядам притягивают их к Качанову как
магнитом. Знающие его люди серьёзно говорили мне, что, обладая таким неординарным мышлением и глубокими знаниями, будучи такой
масштабной личностью, он вполне мог бы стать советником президента или членом пресловутого Общественного совета, о создании которого
так много сегодня разговоров.
О войне Качанов вспоминает постоянно. Война для него не закончилась в 45-м, она продолжается в его книгах, которые он пишет, она
бередит душу, как незаживающая рана. И потому сегодня, накануне празднования Дня Победы, именно с ним мне захотелось поговорить о
том, что происходит с нашей памятью.

- Михаил Николаевич, что за атмосфера сложилась в последние годы в Литве, если её президент не желает присутствовать на праздновании
Дня Победы в Москве, столице государства, освободившего мир от фашистской чумы?

- Атмосфера беспамятства. Убираются памятники, меняются названия улиц и площадей, журналов и учебных заведений: Причём доходит до
абсурда. Не повезло даже соловью литовской поэзии Саломее Нерис, столетие со дня рождения которой торжественно отметили в Литве в
прошлом году. Улицу с её именем тоже переименовали. Поэтесса совершила два греха: участвовала в составе литовской делегации, которая
обратилась к Верховному Совету Советского Союза с просьбой о приёме Литвы в состав СССР, и написала поэму о Сталине.
Снесли не только памятники революционеров и партийных деятелей, но даже партизан, погибших в борьбе с фашизмом. Их вина в том, что
воевали они, оказывается, не за свободную Литву, а за советскую. И напротив, в честь повстанцев 23 июня 1941 года во имя
независимости Литвы, поддержавших фактически нападение германской армии на Советский Союз, названы улицы. Стоит ли удивляться после
этого тому, что президент Литвы отказался ехать в Москву на празднование Дня Победы над фашизмом?
Словом, атмосфера - агрессивная. А цель её нагнетания одна: очистить сознание людей от прошлого. Вот только получится ли? Во время
недавнего телевизионного шоу с телефонным голосованием телезрителей более 60 процентов звонивших поддержали мнение о том, что в
советское время жить было лучше. Это должно заставить задуматься власти. А вдруг придётся снова возвращать улицам былые названия?

- А может, было бы лучше, если бы советские войска Литву освободили и вовремя ушли? И сегодня не шли бы разговоры о послевоенной
оккупации.

- Как было бы - никто не знает. Но я думаю, без этой <оккупации> очень маловероятно, что Литва когда-либо вернула бы себе
Вильнюсский край и Клайпеду. Все разговоры об оккупации преследуют только одну цель - приуменьшить значение Победы. Надо понимать:
Литва исторически постоянно зависит от политики крупных европейских государств и своих соседей. Одно время она шла вместе с Польшей
против Москвы, а в другое время - с Москвой против Польши.

- Однако Москва не сразу признала Акт Верховного Совета Литвы о восстановлении независимости от 11 марта 1990 года. Были предприняты
попытки восстановления союзной власти в Литве. И это тоже наложило отпечаток на взаимоотношения двух стран.

- В истории ничто не совершается автоматически, без борьбы, без усилий, а тем более крупные исторические перемены. К тому же было бы
наивным полагать, например, что и литовское руководство не приняло бы самых решительных мер, если бы какой-либо из её регионов вдруг
объявил о выходе из состава республики.
Но не следует забывать, что исключительно благодаря поддержке российских демократов и президента России Ельцина Балтийские
государства всё же вышли из состава Союза. Когда это было в истории, чтобы оккупант поддерживал борьбу оккупированного народа за
свою независимость?

- Однако, судя по мнению нынешних властей, правящие круги Балтийских стран стали беззащитными жертвами агрессора:

- Командующий Литовской армии Виткаускас лично мне рассказывал, что в тот момент, когда он подписывал приказ войскам о неоказании
сопротивления частям Красной армии, которые входили в Литву в 1939 году, за его спиной стояли несколько офицеров. У него было такое
чувство, что кто-нибудь из них может выстрелить ему в затылок. Выстрела не прозвучало.

- Вы думаете, такое могло случиться?

- Известно точно, что среди правящей верхушки Литвы и других прибалтийских стран были сторонники союза с Германией. Чем бы
закончился для Балтийских государств такой союз, можно только догадываться: по планам Гитлера, от них не должно было остаться и
следа.
Раньше на доме Виткаускаса висела мемориальная доска. Теперь её сняли. Почему? На доме же Урбшиса, министра иностранных дел, который
подписал с Москвой Договор о взаимопомощи, мемориальная табличка сохранилась. В чём же его заслуга, если Красная армия пришла в
Литву именно в результате подписания этого договора? О какой жертве оккупации здесь может идти речь?

- Как вы оцениваете перспективы отношений России и Литвы в свете отказа президента Литвы Валдаса Адамкуса ехать на празднование
Победы в Москву?

- Думаю, это никак не повлияет на отношения Литвы и России так же, как и отказ эстонского президента на российско-эстонские
отношения. Позиция же латвийского президента, которая приняла решение участвовать в праздновании Дня Победы в Москве, вызывает
только уважение. Женщина проявила больше мудрости в политике, чем двое мужчин. Следует помнить и о том, что, празднуя День Победы,
человечество отдаёт дань памяти всем павшим, независимо от политической конъюнктуры.

Михаил Николаевич Качанов и сегодня остаётся одной из самых уважаемых фигур в современной Литве. И его мнение - это мнение тех, кто
приближал День Победы и кто, волею судьбы оказавшись за рубежами своей Родины, и сегодня вынужден отстаивать своё право на эту
Победу.
С праздником, соотечественники!

Галим СИТДЫКОВ

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	06.05.2005 20:20:59

О книге В Логинова "Владимир Ленин. Выбор пути" (*+)

---

http://www.gazeta-pravda.ru/pravda/pravda47.html

Встреча с гением, выбирающим путь

Честные книги о Ленине выходят нынче крайне редко: в массы внедряется совсем другая литература о нем. Вот почему нельзя не отметить
только что вышедший в издательстве "Республика" труд Владлена Логинова "Владимир Ленин. Выбор пути".

Автор давно известен как один из самых авторитетных исследователей биографии В.И. Ленина. С большим интересом в свое время были
встречены такие его работы, как "Ленин и "Правда" 1912-1914 годов", "В.И. Ленин - революционер, мыслитель, человек", "Штрихи к
портрету", и другие.
НО "В СВОЕ ВРЕМЯ" - это ведь означает в советское время, когда издававшаяся Лениниана по взгляду однозначно была положительной.
Теперь - иное. Теперь автору, взявшемуся воссоздать начало жизни и деятельности будущего вождя, неизбежно надо иметь в виду огромное
количество "лениноедских" творений, появившихся за последние годы. Начиная с книг бывшего главпуровца Д. Волкогонова и лирика В.
Солоухина, а уж конца и края тут, наверное, не видать. Теперь писать честно о Ленине приходится в неизбежном противостоянии всему
этому.
Так вот, Владлен Терентьевич Логинов с задачей такой справляется, по-моему, великолепно. Нет, он не строит свое исследование целиком
как полемический трактат против "лениноедов". Но в наиболее острых местах берет их измышления, фальсификации, подтасовки - и
совершенно конкретно разоблачает.
Например, генерал Волкогонов, когда писал биографию Владимира Ульянова, очень возмущался, что тот "фактически никогда не работал" (в
обычном понимании этого слова). То есть, в отличие от самого генерала, в казенном ведомстве не служил. "Ну а то, что было написано
Владимиром Ильичем в ссылке,- это работа или нет?" - спрашивает В. Логинов. И далее сообщает: "За три шушенских года Ульянов написал
фундаментальное исследование "Развитие капитализма в России". Объем - 500 страниц. Выпустил сборник "Экономические этюды и статьи" -
290 страниц. Перевел и отредактировал двухтомник Сиднея и Беатрисы Вебб "Теория и практика английского тред-юнионизма". Объем - 770
страниц. Написал около двух десятков статей и рецензий..."

Да, это была работа, причем повседневная, трудная, изнуряющая. А прогулки, каток и шахматы, о которых он с таким удовольствием писал
родным и на которых столь бессовестно спекулируют нынешние "лениноеды", рисуя его якобы вольготное ссыльное житье, шли в ход лишь
тогда, когда работа не клеилась или когда, по выражению Крупской, "уже окончательно упишется".
Эта работа, отмечает В. Логинов, давала и необходимый приработок. Из переписки с родными видно, что Владимир Ильич в связи с
обустройством в Сибири и с приездом туда Крупской по меньшей мере трижды обращался к матери с просьбой о "внутреннем займе". Но из
этой же переписки видно и другое - долги он отдавал. На все его литературные гонорары, а лишь за "Развитие капитализма..." он
получил около 1500 рублей, за перевод Веббов - около 1000, была выписана доверенность Анне Ильиничне, которая возвращала деньги
матери и оплачивала книги, посылавшиеся в Шушенское. "Так что Волкогонов, утверждавший, что Ульянов все годы ссылки сидел на
иждивении у матери,- комментирует автор книги,- и на сей раз сказал заведомую неправду".
А выдумки чуть ли не о патологической жестокости Ленина? В каких только модификациях не приходится их читать! Владлен Логинов
наглядно показывает, как такие выдумки конструируются. В Израиле некая Дора Штурман издала книжку "В.И. Ленин", в которой весьма
вольно, а точнее - извращенно, перетолковала эпизод из воспоминаний Крупской о Ленине на охоте. И вот за это ложное перетолкование с
восторгом ухватывается Владимир Солоухин, сочиняя свою книгу "При свете дня" и делая глобальные, далеко идущие выводы.
Прав В. Логинов: "Нашему лирическому поэту и писателю взять бы и прочесть саму Крупскую... Да нет, куда там. Пассаж Доры Штурман
устраивал его гораздо больше, ибо давал возможность столкнуть "антиподов": истинно русского человека, некрасовского дедушку Мазая, и
полукровку, человека, как полагает Солоухин, "по духу" совсем не русского - Ульянова".
Одно из достоинств новой книги В. Логинова именно в том, что Ленин убедительно показан здесь как человек в высшей степени русский. С
его глубокой любовью к русской природе, к русской классической литературе, к великому народу русскому. Борьбе за его счастье
Владимир Ленин и посвящает всю свою жизнь.
Вопрос об этом жизненном выборе в книге, посвященной молодому Ленину,- центральный. Некоторые авторы дают на него предельно простой
ответ: он мстил за повешенного брата. "Но можно ли объяснять подобного рода выбор лишь причинами сугубо личного свойства? -
возражает В. Логинов.- А за кого мстила дочь петербургского генерал-губернатора Софья Перовская? Или орловский дворянин,
генеральский сын Зайчневский? Или потомок старинного рода тверских дворян Михаил Бакунин?.."
Автор книги напоминает, какое колоссальное влияние оказали на российскую молодую интеллигенцию с начала 70-х годов "Исторические
письма" Петра Лаврова. Этот именитый псковский дворянин, став революционером, страстно писал о священном долге интеллигенции перед
народом. И вот эти нравственные категории - долг перед народом, протест против несправедливости, сочувствие угнетенным и желание
помочь им - еще до знакомства с работами Маркса во многом уже определяют будущий жизненный путь Владимира Ульянова.
Теперь и этот его выбор, и весь жизненный путь пытаются перевернуть с ног на голову, представляя как служение отнюдь не добру, а
злу. Понятно, чем продиктована такая тотальная "лениноедская" операция! Главное - не в прошлом, главное - в сегодняшнем. Важнее
всего для устроителей "новой жизни" в "новой России" - это утвердить правомерность и неизменность предлагаемого порядка, когда у
одних - всё, а у других - ничего, когда одни в нищете работают на других, а те за этот счет богатеют.
Примет ли такое трудовая Россия? Смирится ли? Отречется ли от Ленина, внимая оглушающей властной пропаганде с телеэкрана, по радио,
в газетах и книгах?

Хочется верить, что нет. Все-таки настолько велика правда Ленина, что совсем закрыть ее ложью вряд ли удастся.

Виктор КОЖЕМЯКО.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	06.05.2005 20:20:57

"Российское же руководство готово "за ценой не постоять", чтобы отстоять свою интерпретацию истории" (*+)

---

--------------------------------------------------------------------------------
БИТВА ЗА ИСТОРИЮ

[ 10:01 06.05.05 ]



http://www.izvestia.ru/politic/article1711894

Как минимум 56 глав государств (отдельным счетом идут бывшие лидеры и просто высокопоставленные гости), напряженные графики встреч
между ними, жесточайшие меры безопасности - так Москва втречает 60-летие Победы. Россия, ее союзники, партнеры, гости отмечают один
и тот же светлый праздник - Победу, которая "одна на всех". Однако в многослойном подтексте грандиозных праздничных мероприятий -
попытки разных стран переписать историю под себя. Лидеры прибалтийских государств считают советское присутствие "оккупацией", и
находят понимание у президента США. Американские сенаторы требуют от России осуждения пакта Молотова-Риббентропа. Российское же
руководство, судя по всему, готово "за ценой не постоять", чтобы победить в сражении за право на единственно верную интерпретацию
истории.

Сначала - по-соседски

Затравкой для праздничных мероприятий в Москве станет неформальный саммит стран СНГ. В полдень 8 мая президенты СНГ, за исключением
президента Азербайджана Ильхама Алиева (он приедет в Москву только вечером - 8 мая в Азербайджане пройдут мероприятия, посвященные
дню захвата села Шуша), соберутся в "Президент-отеле" за закрытыми дверями и без журналистов. Соберутся поприветствовать друг друга
и продемонстрировать, что между бывшими республиками СССР еще есть много общего - одна победа, например. Никаких особых
договоренностей от этой встречи не ждут - реальный, а не праздничный саммит СНГ пройдет в августе в Казани. После ланча в
"Президент-отеле" лидеры, как это сейчас модно, на одном автобусе отправятся в скверик Большого театра, где их уже будут ждать
ветераны со всех стран СНГ. Подзарядившись фронтовыми воспоминаниями и фронтовыми ста граммами, президенты отправятся на концерт в
Большой.

Каждый - за своей победой

Президент Украины Виктор Ющенко, собиравшийся принимать парад 9 мая в Киеве, в итоге намерен все же отпраздновать День Победы в
Москве. Из-за этого парад в Киеве может быть отложен. Как заявил украинский вице-премьер по гуманитарным вопросам Николай Томенко,
разрабатывается план посещения Ющенко двух празднований - российского и украинского. Сразу после парада в Москве Ющенко вылетит в
Киев "на народное торжество". Украинские ветеранские организации готовы "скорректировать планы под президента" и провести парад не
утром, а днем 9 мая. Ющенко продумывал акцию примирения ветеранов Великой Отечественной войны и бойцов бандеровской Украинской
повстанческой армии. По телевидению запустили рекламный ролик, где ветеран и бандеровец вместе выпивают за Победу под гром салюта.
Президент же Белоруссии Александр Лукашенко, наоборот, утро 9 мая намерен провести в Минске, а вечером вернуться в Москву (напомним,
белорусская сторона намекала на возможность встречи своего лидера с Джорджем Бушем).
Пока под вопросом приезд в Москву президента Грузии Михаила Саакашвили - все будет зависеть от результатов сегодняшних переговоров
между российским и грузинским министрами иностранных дел. Если Сергею Лаврову и Саломэ Зурабишвили удастся согласовать текст
совместного заявления двух президентов о сроках вывода российских баз, то Саакашвили на денек-другой оставит раскрашенный к визиту
Буша во все цвета радуги Тбилиси и приедет в Москву.
Президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга все-таки согласилась приехать 9 мая, в отличие от ее коллег в Эстонии и Литве, чья позиция
игнорировать торжества в Москве осталась неизменной. Однако ее визит может оказаться для Москвы "со слезами на глазах". Г-жа
Вике-Фрейберга неоднократно говорила, что использует свой визит в Москву 9 мая не совсем в праздничных целях. Она не отказалась от
мысли поставить перед столь уважаемой мировой аудиторией вопрос о последствиях Второй мировой войны для стран Балтии (имеется в виду
признание факта "оккупации" прибалтийских стран после окончания Второй мировой войны). Впрочем, вчера посол Латвии Андрис Тейкманис
сообщил: никаких официальных заявлений на эту тему г-жа Вике-Фрейберга в Москве делать не собирается. Из чего вовсе не следует, что
на неофициальных встречах вопрос "оккупации" звучать не будет. Кроме того, как признал посол, г-жа президент свое отношение "будет
иметь возможность высказать во время встреч с журналистами в Москве". То есть точка зрения Латвии прозвучит достаточно громко.

Между Молотовым и Риббентропом

Накануне неожиданный подарок г-жа Вике-Фрейберга получила из Вашингтона. Перед отлетом Джорджа Буша в
прибалтийско-российско-грузинское турне в Белом доме состоялась пресс-конференция советника президента по национальной безопасности
Стивена Хэдли. Он говорил о каждом этапе начинающейся поездки Буша. Однако репортеров мало интересовало, как США будут налаживать
сотрудничество с прибалтийскими государствами -членами НАТО и собираются ли они материально помогать кандидату на вступление в эту
организацию - Грузии. Зато почти каждый вопрос касался российского президента и его политики - как через призму событий Второй
мировой войны, так и сегодняшних.
Хэдли был задан вопрос: "Будет ли президент Буш в Москве оказывать давление на Путина в отношении демократии в России, так как он
это сделал в Братиславе?" - "Это интересный вопрос, - сказал советник президента США. - Путин в своей недавней речи (имеется в виду
послание Федеральному собранию. - "Известия") уделил много внимания демократии. Тема демократии фигурировала в разговорах двух
лидеров в течение многих месяцев, и я уверен, что она будет предметом обсуждения и впредь". Вместе с тем советник президента по
национальной безопасности признал, что визит Джорджа Буша в Москву будет коротким и у двух президентов просто не будет времени,
чтобы обсудить все стоящие перед ними проблемы. Репортеров интересовало, в какой компании будет находиться Буш на трибуне для
почетных гостей по время торжественного парада на Красной площади. Подтекст был таков - не окажется ли лидер свободного мира рядом с
белорусским руководителем Александром Лукашенко? На это Хэдли ответил, что он не видел плана размещения президентов, но уверен, что
поскольку у Буша и Путина "хорошие личные отношения", то "русские постараются сделать все в соответствии с протоколом,
дипломатическим этикетом и всеми такими вещами".
Главное же, естественно, не в дипэтикете. Хэдли "выразил мнение", что России следовало бы осудить пакт Молотова-Риббентропа. "Одна
из палат Верховного Совета СССР в 1989 году осудила этот пакт, - сказал Хэдли. - Совершенно очевидно, что то же самое было бы
желательно сделать сейчас и России, правопреемнице СССР". Скорее всего с этим же мнением приедет в Москву и Буш. Тем более что
поддерживать его на московских переговорах будет Кондолиза Райс (Хэдли считается "ее" человеком, а госсекретарь, как известно, в
мягкости по отношению к России замечена не была). "Речи о денонсации пакта Молотова-Риббентропа не может идти, поскольку он
автоматически утратил свою силу в момент нападения Германии на СССР в 1941 году. Этот пакт, если считать пактом секретные протоколы,
уже был осужден в свое время решением Съезда народных депутатов Советского Союза (в 1989 году). К этому вопросу, как я понимаю,
возвращаться необходимости в принципе нет", - считает бывший замдиректора Второго европейского департамента МИД РФ Михаил Демурин.
"Дискуссия о войне и нашей победе разворачивается на фоне очевидного передела мира и соперничества за российское наследство", -
считает Наталия Нарочницкая, зампред комитета Госдумы по международным делам.
Москва, судя по всей полемике с прибалтийскими государствами, каяться за пакт Молотова-Риббентропа не собирается. К тому же, как
сказал недавно Путин, "главной геополитической катастрофой века" является распад СССР, а не все прочие территориальные переделы.
Единственное применение термину "пересмотр истории" Москва видит в другом - в незаслуженном принижении роли Красной Армии и СССР в
победе над фашизмом. Негласная обида - на страны - союзники по антигитлеровской коалиции. Прошедшие прошлым летом празднования
60-летия высадки в Нормандии показали: новые поколения и западных европейцев (за исключением, пожалуй, немцев), и американцев
склонны считать, что войну выиграли Великобритания и США. Размах московских торжеств должен помочь убедить их в обратном.

Какие еще события собирали вместе почти всех президентов?

Самый масштабный в новейшей истории сбор глав государств и назывался соответственно - "Саммит тысячелетия". Он прошел в сентябре
2000 года в Нью-Йорке под эгидой ООН. На него съехались 157 президентов, вице-президентов и премьер-министров.
Из мероприятий с российским участием весьма масштабной была и прошлогодняя встреча в Нормандии - там отмечалось 60-летие высадки
союзников. Причем туда приезжали не только действующие главы исполнительной власти, но и представители крупнейших европейских
монархий: например, в торжествах участвовала королева Великобритании Елизавета II и члены королевской семьи.
Но в основном столь значительное число высокопоставленных особ собирается по незапланированным поводам. Например, большинство
европейских лидеров сочли своим долгом проститься в Ватикане с папой Иоанном Павлом II.

"Нужно ли России извиниться перед Прибалтикой за "оккупацию"?

Голоса распределились следующим образом

1. Да - 18,28%

2. Нет - 81,72%

Опрос проводился на интернет-сайте "Известий" по адресу www.izvestia.ru. В голосовании приняли участие 2357 человек




 Отдел политики, отдел корсети

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	06.05.2005 20:20:28

Джагг. Просто текст к Празднику Победы. "У русских не осталось права на вину" (*+)

---

http://www.livejournal.com/users/17ur/29368.html

Пишет Джагг (17ur)
@ 2005-05-05 11:34:00





Просто текст к Празднику Победы.
Всех с праздником. И до послепраздников.



Праздник Победы - праздник того, что мы были, мы есть и мы будем.

Мы победили.

Враги бывают двух видов. Одни отнимают у нас жизнь. Они хотят, чтобы нас не было. Мы убили большинство таких, а остальных напугали.
Другие отнимают у нас нас самих. Они учат: да, кто-то был, кто-то есть, а кто-то будет, но это всё разные "кто-то".

Когда сериалы "к 60-летию Победы" показывают странных зверушек в почти советских гимнастёрках, увлечённо занимающихся бессмысленным
самоистязанием, нам говорят "это БЫЛИне вы". Когда репортёры деловито осмеивают стариков, выходящих на площади под вытертыми
красными флагами, нам говорят "это ЕСТЬ не вы". Когда экзальтированные свободолюбы пахнут "молодым поколением", ради которого
творятся все нынешние мерзости, нам говорят "это БУДЕТЕ не вы".

У русских не осталось права на вину. Мы использовали его полностью. Пора понять: если русские постоянно стыдятся себя, значит, это
нам нравится. Значит, есть в этом что-то привлекательное для нас, для всех вместе и для каждого в отдельности. Нас никто не
заставляет стыдиться, потому что мы научили мир: мы убиваем тех, кто нас принуждает. Теперь нам всего лишь предлагают, и мы
соглашаемся. Хватит.

Если очередной оскоплённый историей народец предъявит русскому к оплате развёрстую могилу своих предков, русский обязан туда
плюнуть. Русский не имеет права жалеть предыдущие поколения: он должен уважать их выбор, учиться на их примере и оправдать их жертвы
сторицей. Русский не имеет права надеяться на последующие поколения: он должен сделать выбор, подать им пример и не оставить их
помощью.

Праздник Победы - повод вспомнить, что враг - это не просто слово, это обозначение того, что должно быть уничтожено любой ценой и
навсегда. Нельзя разбрасываться словом "враг", и нельзя оставлять врага в живых.

Праздник Победы - повод вспомнить, что союзник - тот, кто, преследуя свои выгоды, согласен умирать для нашей пользы плечом к плечу с
нами. Нельзя присваивать звание союзника за продажу оружия.

Праздник Победы - повод вспомнить, что нейтралитет - не более чем юридическая закорючка на бумаге, прибежище, детсадовское "я в
домике" для слабых помощников и трусливых вредителей. Нельзя верить в нейтралитет.

И нельзя верить говорящим, будто бы нет вреда во взгляде с другой стороны, в мыслях из чужой головы и в словах с чужого языка. Даже
мёртвый враг превращается в освободителя, когда мы предаём память вождя. Даже последний предатель становится святым, когда мы каемся
перед ним. Даже победа истлевает в разгром, когда мы смотрим на неё глазами побеждённых.

Победа - наше солнце. Никто не имеет права скрывать её от нас. Никто не имеет права распоряжаться ей. Никто не имеет права ползать
вокруг и измерять отброшенные нами тени. Мы победили. Мы сказали "Да будет свет", и стал свет. И чужие знамёна, взятые с боем,
горели у наших ног, и звёзды зажигались и гасли в вечерних небесах.

Мы не оплакиваем сражённых предков, отделяя их от своих тёплых комнат и мягких кресел. Мы оплакиваем часть себя, погибшую, чтобы
жило целое. Мы были теми сражёнными. Мы не радуемся победе смешных сморщенных стариков в неуклюжих пиджаках с орденскими планками.
Мы радуемся своей победе. Мы и есть эти старики. Мы не надеемся на снисхождение и рассудительность будущих поколений. Мы знаем о них
всё. Мы будем этими поколениями.

Победа с нами. Она есть. Вокруг выстроенный ею мир, и другому уже не быть. Победа была и есть. В мире, выстроенным ею, пребывают те,
кто ещё хотят и могут стать нашими врагами. Но Победа есть и будет. Рядом живут те, кому Победа кажется чем-то старым, неудобным,
громоздким и непродажным. Но даже они знают, что Победа была, есть и будет.

Изречены, произносятся и будут сказаны слова о том, что и так ясно. Много слов. Они искренни или деланы. Правдивы или ложны.
Молвлены бескорыстно или в преследовании выгоды. Слова затихнут, рано или поздно. Уйдут говорившие, поздно или рано. Победа
останется.

Найдите снимок спиральной Галактики, сестры Млечного Пути. Млечный путь со стороны выглядит также. Пылью пыли на его краю висит
жёлтый карлик, и на одном из шариков почти остывшей материи по соседству мы изменили всю оставшуюся вечность чёрного прогала
Вселенной, случившейся или сотворённой. Мы победили.

С Днём Победы.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	04.05.2005 23:13:41

Ю. Квицинский: "Советский Союз не продал в 1939 году душу дьяволу. Он сел играть с чертями в карты и обыграл их" (*+)

---

http://www.sovross.ru/2005/60/60_5_1.htm

УДАР ПАКТОМ


Мастерский ход советской дипломатии

НИ ПРО ОДНУ войну столько не врут, как про нашу Великую Отечественную. Любая война оценивается в конце концов по ее итогам. Итогом
Великой Отечественной войны был разгром гитлеровской Германии, Ялта и Потсдам, выход Советского Союза в центр Европы - на Эльбу и
превращение СССР в мировую державу. Именно этот итог и не устраивал ни побежденных немцев, ни наших уважаемых союзников. И те, и
другие чувствовали себя проигравшими, хотя каждый по своим причинам.
Отнюдь не случайно вскоре после окончания войны они объединились в союзе против СССР. Формально это произошло после приема ФРГ в
НАТО в 1955 году. Фактически - еще до завершения войны, когда Черчилль отдал приказ сохранить германскую армию и ее вооружения для
будущей войны против СССР. Все три наших основных союзника - США, Англия и Франция, как известно, поддержали выдвинутые Аденауэром
при основании ФРГ в 1949 году претензии на пересмотр итогов войны и новых территориально-политических реальностей в Европе.
Итак, Запад не принял результатов горячей Второй мировой войны и начал против нас <войну холодную>. Составной частью этой войны была
война психологическая. Важнейшей ее составной частью - попытки переиначить и исказить историю. Западные немцы взялись доказывать,
что Германия проиграла войну случайно. Союзники утверждали, что Гитлера разбили именно они, а не Советская Армия, и поэтому они
имеют право вершить судьбы всей Европы и мира.
И те, и другие принялись ставить знак равенства между Гитлером и Сталиным, между фашизмом и социализмом, по сути дела, призывая
продолжить войну - на сей раз для разрушения Советского Союза. Реализовать эту цель почти полвека мешали советское атомное оружие и
межконтинентальные средства его доставки до тех пор, пока Советское государство не было разрушено изнутри с помощью наших иуд -
последователей недоброй памяти генерала Власова.
Одним из характерных приемов переписывания истории была попытка переключения внимания общественности с победного для СССР результата
Второй мировой войны на неудачи и сложности ее первоначального этапа. Эти попытки продолжаются и сейчас. Вместо анализа наших побед,
определивших ход истории XX века, нам вновь и вновь предлагают жевать перипетии отступлений 1941 и 1942 годов, приказ о
заградотрядах, статистику людских потерь и прочих фактов и факторов, а по большей части просто домыслов, призванных оправдать и
смягчить чувство острого недовольства и озлобления, до сих пор испытываемого Западом по поводу нашей Великой Победы. К сожалению,
многие наши историки и журналисты с готовностью дуют в ту же самую дуду, соглашаясь гадить в родное гнездо, лишь бы получить похвалы
и гранты от западных инженеров разложения и осквернения душ наших людей.
Особое место в <холодной войне> против нас занимала и продолжает занимать трактовка Пакта о ненападении между СССР и Германией 1939
года. Его называют <дьявольским>, обвиняют СССР в том, что, договорившись с Гитлером, Советский Союз предал демократию, Польшу,
распахнул перед Германией ворота для начала Второй мировой войны. Цель подобных утверждений ясна. Она состоит в том, чтобы поставить
Советский Союз на одну доску с гитлеровской Германией и тем самым оспорить наше моральное и историческое право на Великую Победу,
лишить наш народ ореола освободителя Европы и мира от фашизма. Украв этот ореол и право у нас, присвоить их себе. Поэтому необходимо
еще и еще раз возвращаться к истории заключения Пакта 1939 года.
Итак, какова была международная обстановка на момент визита Риббентропа в Москву и подписания пакта?
Гитлеровская Германия быстро набрала силу. Ее стратегической целью была ликвидация СССР и завоевание жизненного пространства на
Востоке. Для ее достижения немецкому руководству требовалось решить три задачи.
Во-первых, вооружить Германию и подготовить ее к ведению войны, т.е. <стряхнуть с себя оковы Версальского мира>. Эта задача была
решена к 1938 году, причем без сколько-нибудь значительного сопротивления со стороны Франции и Англии. Гитлер удивился этому. Он
боялся превентивных военных действий со стороны по крайней мере французов. Они ничего не сделали. С тех пор он стал глубоко
презирать их.
Во-вторых, собрать всех этнических немцев под крышей рейха. Немцев в рейхе было 70 млн., если добавить к ним австрийцев и судетских
немцев, то 80 млн. Население СССР насчитывало 170 млн. Поэтому надо было оккупировать Австрию и Чехословакию и приобрести, помимо
итальянцев, союзников в лице венгров, румын, хорватов, словенцев, болгар, чтобы выровнять баланс сил.
В-третьих, подвести эту хорошо вооруженную Германию вместе с ее союзниками вплотную к границам СССР, ликвидировав все ранее
существовавшие между нами территориальные прокладки, но по возможности не прибегая при этом к войне.
По сути дела, выход на непосредственное соприкосновение с СССР был главной предпосылкой реализации провозглашенной Гитлером в <Майн
Кампф> цели уничтожения Российского государства, ликвидации и порабощения ее населения, превращения всей России в колонию и место
для расселения немецкой расы <господ>. Цель эта была отлично известна на Западе. Все его действия в 30-е годы были однозначно
направлены на то, чтобы помочь Гитлеру подготовиться к войне с СССР. Гитлера толкали на Восток, убеждая, что на Западе ему искать
нечего: там нет жизненного пространства для немцев.
Поэтому Запад не возражал против аншлюса Австрии и расчленения Чехословакии в результате мюнхенского сговора с Гитлером 29 сентября
1938 года. Он потирал руки при заключении антикоминтерновского пакта и не видел ничего предосудительного в установлении фашистских
режимов в Румынии и Венгрии.
Наиболее важной, с точки зрения подготовки к наступлению на СССР, для Гитлера была Польша. Она лежала на главном направлении его
будущего удара на Москву. Германия попыталась договориться с поляками <по-доброму>, считая, что для этого есть все предпосылки.
Польша того времени была фашистским или полуфашистским государством, антисемитским и антирусским. Это открывало возможности для
политического сговора с ней. Правда, у Польши был договор о взаимопомощи с французами, но после Мюнхена цена ему в глазах поляков
была грош.
Гитлер же еще в 1934 году подписал с Польшей пакт о ненападении на 10 лет. Отношения с Варшавой были прекрасные. При расчленении
Чехословакии Гитлер отдал полякам жирный кусок - Тешен, имея в виду, что поляки ему могут вскоре понадобиться как союзники. Поэтому
осенью 1938-го и в начале 1939 года Германия предложила Польше продолжить и расширить сотрудничество, преобразовав пакт о
ненападении в союзный договор против России со сроком действия 25 лет. Риббентроп намекнул полякам, что в случае согласия их ждут
крупные территориальные приращения на Востоке. Он обещал Варшаве также помочь в решении еврейского вопроса, оставить полякам Познань
и Верхнюю Силезию. Единственно, о чем просил поляков Гитлер, - вернуть Германии Данциг и согласиться на создание экстерриториального
коридора между этим городом и Германией. Он считал это весьма незначительной уступкой Польши и искренне полагал, что Варшава легко
согласится с этим требованием. Короче говоря, Варшаве предлагалось стать союзником Германии на манер Венгрии или Румынии и
поучаствовать в скорой войне с Россией.
Если бы из этой затеи что-то получилось, польские войска, безусловно, пошли бы на Россию в составе немецких полчищ под
предводительством польских квислингов. Но Польша вдруг заартачилась. Почему- этого Гитлер не мог взять в толк. Он даже посулил
полякам отдать часть Украины, и когда не получил ответа, то сильно рассердился и решил, что если поляки не хотят участвовать в
дележе советского пирога, то их надо примерно наказать, превратив Польшу, как и Россию, в поле для экспериментов СС с целью
искоренения славянства. Весной 1939 года Гитлер принял решение о войне с Польшей - не за Данциг и не за коридор, а о войне на
уничтожение.

ПОЧЕМУ поляки проявили несговорчивость? До сих пор до конца это не ясно. Известно, однако, что Варшава ничего не делала
предварительно, не посоветовавшись с Парижем и особенно с Лондоном. Видимо, там заверили поляков, что они могут рассчитывать на
защиту своих союзников, и посоветовали продолжить торговаться с Гитлером. На самом деле ни Франция, ни Англия за Польшу воевать не
собирались. Они сознательно провоцировали конфликт между Польшей и Германией, исход которого был заранее очевиден. Такой исход
отвечал замыслам англо-французов, стремившихся всячески ускорить момент столкновения Советского Союза с Гитлером.
В эти дни Гитлер и решил предложить Пакт о ненападении Сталину, отлично понимая, что позиция СССР приобретает решающее значение для
развития событий в Европе. При этом он хотел одним выстрелом убить сразу трех зайцев: ликвидировать Польшу; показать Западу, что
если тот будет и дальше проявлять несговорчивость и неготовность поделиться с ним своими колониями, то вполне возможен союз Германии
с Россией; вбить клин между Россией и западными демократиями. Последнее было особенно важно, поскольку Гитлер полагал, что Запад не
простит Сталину сговора с ним, и позже, после начала войны с СССР, останется нейтральным.
Каково было положение СССР на тот момент? Оно было крайне тяжелым. Мюнхенский сговор продемонстрировал международную изоляцию СССР,
нежелание Запада предпринимать совместные с нами шаги против продолжающейся агрессии Германии, явное стремление толкать Гитлера на
Восток в условиях, когда СССР не был готов к ведению войны. Нам надо было попробовать выиграть время и расколоть фактическую
коалицию Гитлера и его западных пособников-<умиротворителей>. Такая возможность внезапно открылась в 1939 году.
Сталин, однако, медлил несколько месяцев. Но человек он был жесткий, реалистичный и решительный. Его выбор был совершенно
естественным. То, что Германия нападет рано или поздно на Польшу, было очевидно. Очевидно было и то, что поляки будут разбиты. То,
что военный союз СССР с западными державами вряд ли удержит Гитлера от нападения на Польшу, было очевидно тоже. Французы только что
предали Чехословакию и скорее всего поступили бы точно так же по отношению к Польше. Но у французов была хотя бы армия. Англичане
тоже предали бы Польшу, как до этого Чемберлен предал Чехословакию, но в отличие от французов и армии-то у них не было. Последующие
события подтвердили справедливость этих соображений.
Если бы Сталин выбрал союз с англо-французами, то воевать пришлось бы одной России, причем все еще не готовой к войне. Воевать
пришлось бы на своей собственной территории, так как поляки наотрез отказывались допускать Красную Армию в свою страну. Французы
сидели бы сложа руки за своей <линией Мажино>, а англичане рассказывали бы нам о трудностях высадки на континент.
<Сколько дивизий в случае начала войны вы сможете развернуть на континенте?> - спрашивал англичан Сталин. <Две немедленно, и еще две
несколько позже>, - отвечали те. <Вот как! - иронизировал Сталин, - две немедленно, и две несколько позже. А знаете ли вы, сколько
дивизий у немцев?>
А что предлагала нам Германия? Она предлагала главное - мир еще на некоторое время. Но это было не все. За воздержание от военных
действий Советский Союз получал крупные территориальные приращения на Западе - Финляндию, Эстонию, Латвию, Литву, украинские и
белорусские земли Польши, Бессарабию. Все это были территории, которые оттяпали у России немцы по похабному миру в Брест-Литовске.
Конечно, Гитлер был так щедр, поскольку собирался в самое ближайшее время отобрать у нас все это назад, но для нас создавалась
стратегически очень важное предполье, прикрывавшее центральные районы СССР на случай возникновения войны.
Играло роль и еще одно соображение. Конечно, Запад не хотел воевать с Гитлером и с затаенным дыханием ждал его нападения на СССР,
чтобы Германия и Россия вконец обескровили друг друга, а Запад затем выступил бы арбитром. Но это был всего лишь один из возможных
вариантов развития событий. Если, однако, Запад все же выступил бы в поддержку Польши и хотя бы формально объявил войну Гитлеру, это
сразу отвлекло бы внимание Германии по крайней мере на некоторое время от России. Открывался бы реальный шанс, что война Германии с
западными державами затянется. Ведь Франция была крупнейшей континентальной державой, и никто в тот момент не предполагал, что она в
течение нескольких недель рассыплется, как карточный домик. Англичане на своих островах были отгорожены от Германии морем, имели
сильный флот и могли довольно долго продержаться. Значит, Гитлер мог серьезно завязнуть, а мы выигрывали время и могли рассчитывать
на серьезное укрепление своих внешнеполитических возможностей перед лицом конфликта ведущих империалистических держав между собой.
Ситуацию в тот момент можно было бы сравнить с положением на футбольном поле, на которое Гитлер внезапно вбросил польский мяч.
<Остановите его! - говорили нам западники>. - <Нет, вы останавливайте его>, - отвечал им Сталин. В этом, собственно, и заключался
весь дипломатический диалог, пока Сталин решительно не забил мяч в ворота англо-французов к их крайнему неудовольствию. Это был
мастерский удар.
Дальнейшее известно. Англия и Франция для формы объявили войну Гитлеру, но не воевали, спокойно наблюдая за разгромом и оккупацией
немцами Польши. СССР в ответ продвинул свои рубежи на Запад до линии Керзона, восстановив былые границы России. Казалось, все шло по
плану. Но обстановка резко изменилась уже через 9 месяцев. Гитлер разбил французов и англичан и оккупировал всю западную часть
европейского континента, прихватив еще Балканы, Данию и Норвегию. Без Франции Англия перестала представлять собой серьезный военный
фактор в Европе. Расчет Сталина на то, что Гитлер увязнет на Западе, не оправдался. Угроза войны для нас начала быстро нарастать.

УЖЕ ЛЕТОМ 1940 года Гитлер вернулся к своему плану нападения на Советский Союз. 2 июня 1940 года он говорил на встрече с офицерами
штаба группы <А> сухопутных войск, что у него <вскоре наконец будут развязаны руки для великой и настоящей задачи борьбы с
большевизмом>. 30 июня он говорил начальнику генштаба Гальдеру, что нужна еще одна маленькая демонстрация по адресу Англии для того,
чтобы <англичане не ударили нам в спину, когда мы двинемся на Восток>. 21 июля он поручил генштабу <заняться русской проблемой>, а
31 июля провел совещание с командующими родами и видами войск о предстоящем походе на Россию. Главная цель похода - <Уничтожение
жизнеспособной России>. Дата начала операции - 15 мая 1941 года. Зимой начинать войну Гитлер не решался. Подготовке войны с Россией
фюрер уделял все свое время и энергию, хотя вроде бы должен был заниматься войной против Англии. Но она его уже мало интересовала,
т.к. он был уверен, что Черчилль не будет ему помехой.
До весны 1941 года немцы вели, однако, переговоры с нами. Написаны толстые книги о том, будто можно было избежать войны с Германией,
если бы СССР занял в 1940 году только Бессарабию и не трогал Северную Буковину, если бы Молотов во время визита в Берлин в ноябре
1940 года поменьше говорил о Финляндии, Болгарии и черноморских проливах. Однако все это ерунда. Немцы просто водили нас за нос. В
это время составлялся <план Барбаросса>, окончательно утвержденный 18 декабря 1940 года. Для отвлечения внимания Сталина немцы
предлагали нам заняться Индией, а когда тот ответил им, они замолчали и прекратили разговоры на эту тему.
В конце концов Гитлер сам себя уговорил, что дальше тянуть с открытием войны против СССР не стоит. Во-первых, полагал он, разбив
Россию, он лишит Англию последного союзника на европейском континенте, и Лондон наконец примет его условия. Во-вторых, СССР будет
разгромлен в течение нескольких недель или месяцев. В-третьих, замаячила опасность вовлечения в войну США на стороне англичан.
Поэтому надо было постараться вывести из строя СССР еще до того, как в войну вступит Америка. Все эти три соображения в конце концов
оказались ошибочными.
Гитлер после начала войны пытался представить свое нападение на СССР как превентивную войну. Ему, кстати, сейчас вторят некоторые
западные исследователи, прежде всего наш перебежчик Суворов (книга <Ледокол>), которого подпитали соответствующими материалами
западные разведки. Однако все факты говорят о том, что это была никак не спровоцированная Советским Союзом агрессия, реализация
главного преступного плана, который вынашивался нацистами в течение многих лет. Пакт о ненападении между СССР и Германией должен был
неизбежно стать жертвой этого плана.
Это, видимо, было ясно советскому руководству, которое продолжало, несмотря на заключение пакта, форсированную подготовку страны к
войне. Если Сталин в чем-то и ошибся, то только в оценке длительности мирной паузы, которую давало ему заключение пакта с Германией.
Само же заключение пакта было безусловно правильным и наиболее целесообразным в тех условиях политическим и военным решением.
История в сослагательном наклонении, как известно, не пишется. Поэтому все рассуждения на тему, что было бы, если бы что-то было не
так, а иначе, как правило, являются неблагодарным занятием. Тем не менее попробуем представить себе, что было бы, если бы пакт о
ненападении не был нарушен Гитлером.
Англия, разумеется, не смогла бы освободить Европу от фашизма даже в союзе с США. Лишь к 1944-45 гг. они вместе смогли выставить на
европейском фронте не более 86 дивизий. Германия, если бы она не воевала с Советским Союзом, без труда разделалась бы с ними.
Правда, к 1945 году у США появилась атомная бомба. Но такие работы велись и в Германии, и кто знает, чья взяла бы в конце концов
верх в этой гонке. Тем более если бы Германия не вела войны на истощение с нами. В этом случае англосаксы наверняка не решились бы
показать и носа в Европе. Пришлось бы им идти на компромиссный мир с Германией, а Европа надолго превратились бы в эсэсовское
государство. Без Советского Союза фашизм не был бы разбит, холокост был бы доведен до своего полного логического завершения, а
Германия диктовала бы свои условия нынешним претендентам на лидерство в мире, которые охотно забывают о том, чем они обязаны нам и
нашему народу.
Но если мы взялись рассуждать в сослагательном наклонении, то уместно рассмотреть и вопрос о том, что было бы, если бы Пакт
Молотова - Риббентропа не состоялся и Сталин предпочел внять советам англичан. Война началась бы значительно раньше. Мы были бы
вынужлены сражаться на своей территории и в одиночку. Война началась бы с рубежей, лежащих на многие сотни километров ближе к Москве
и Ленинграду. Москва могла бы пасть, а немцы перейти через Волгу. Потери нашего гражданского населения в результате осуществления
людоедского генерального плана <Ост> возросли бы в разы, разрушения промышленного и культурного потенциала страны приняли бы
угрожающие для нашего национального существования размеры. Война затянулась бы еще на много лет.
И еще один весьма немаловажный момент. Поведение наших уважаемых союзников в этом случае было бы весьма непредсказуемым. Они ведь с
самого начала войны подумывали не о разгроме нацизма, а о том, как по возможности затянуть конфликт между СССР и Германией, добиться
их максимального ослабления, а затем продиктовать условия. Это было бы для них куда легче сделать, если бы им удалось втравить нас в
войну с Гитлером, а самим остаться в стороне, соблюдая нейтралитет. Это не фантазия. Договор о ненападении с Германией у Франции уже
был. Оставалось только прийти к такому же договору с Англией, куда перед самым нападением на СССР был направлен с секретной миссией
ближайший соратник Гитлера рейхсфюрер Гесс.
Искусство советской дипломатии состояло в том, что она ушла в тот момент от конфликта с Гитлером и предоставила вступить в войну с
ним сначала англичанам и французам вопреки их планам и расчетам. Это было решающей предпосылкой для создания единого антифашистского
фронта после совершения нападения Германии на Советский Союз. Разгром и оккупация Франции, бомбардировки Лондона и уничтожение
Ковентри, огромные потери англичан и американцев от подводной войны в Атлантике не оставили западным лидерам иного выбора, как пойти
на союз с ненавистной им Россией. Они в течение всей войны пытались вырваться из этого союза. Но сделать этого так и не смогли. И в
этом - тоже огромная победа сталинской дипломатии, начавшей разгром фашизма именно с заключения Пакта Молотова - Риббентропа.
Советский Союз не продал в 1939 году душу дьяволу. Он сел играть с чертями в карты и обыграл их. Обыграл вчистую.

==
Ю.А. КВИЦИНСКИЙ, дипломат, политик



Автор многие годы был Чрезвычайным и Полномочным Послом CCCР
и РФ, заместителем, первым заместителем министра иностранных дел СССР; в настоящее время - первый заместитель председателя Комитета
Госдумы по международным делам.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	04.05.2005 23:13:25

kenigtiger: "Чем меньше из России будет доноситься..." (*+)

---

http://www.livejournal.com/users/kenigtiger/546053.html

Пишет Бойцовый кот Мурз (kenigtiger)
@ 2005-05-04 02:11:00





Чем меньше из России будет доноситься...
Специально для отметившегося в комментах к моему предыдущему посту ЖЖ-юзера beglyi из России еще раз донесется крамольное



>Чем меньше из России будет доноситься, что СССР водиночу решил исход Второй Мировой Войны (а это увы звучит попрежнему - и между
строк, и открытым текстом), тем меньше станут нас упрекать и, действительно, очень часто несправедливо.

Выиграли войну, конечно, все вместе. А вот "решили исход" действительно мы. Потому что никто кроме нас остановить вермахт в Европе
не смог. И если бы не нападение на СССР, англичане на Средиземном море были бы уничтожены. Мальта, Александрия и Гибралтар были бы
захвачены, и Англия оказалась бы в еще более сильной блокаде, чем была, после чего все ее военные усилия свелись бы к собственной
обороне. Что поделаешь, нефть вот, например, как и бензин, в самой Англии с нуля не делаются и нефти там своей нету.
Если вы не в курсе, то воздушный флот, обеспечивавший наступление немцев и итальянцев в Африке и воздушное "давление на Мальту",
перелетел воевать против СССР как раз в самый решающий момент битвы за крепость Тобрук и проходы в Египет, о чем в своих
послевоенных писаниях горько сокрушаются как немцы, так и итальянцы.
Опять же, если вы не в курсе, то именно этот перелет позволил англичанам перебросить со Средиземного моря часть сил для прикрытия
Атлантических конвоев от ударов немецких кораблей и подлодок. И именно то, что мы принимали на себя удар большей части немецких сил
позволило англичанам кое-как проталкивать нам мимо Норвегии Северные конвои.
Вся "великая промышленная мощь Западных стран" должна была иметь время, чтобы набрать обороты, а времени этого без русских не было
бы. Если бы немцы смогли летом 1941 года переключить промышленность на нужды воздушно-морских операций против Англии и США, как они
это планировали, то где были бы торговые флота этих замечательных морских держав. Даже с теми скромными силами, что были у немцев,
они в январе-феврале 1942 года учинили откровенную бойню у американских берегов, где никаких конвоев не было.
Скажите мне, какой толк от четырехмоторного дальнего бомбардировщика, который собирают где-нибудь под Лондоном, если английские и
французские войска дали немцам возможность атаковать завод, производящий этот бомбардировщик, при помощи обычных двухмоторных машин?
Если бы немцы летом-осенью 1941 года, переоснастив авиацию так, как переоснастили ее для войны с СССР, повторили налеты на Британию
при вышеописанных условиях, никаких бомбежек Германии, сжигавших целые города, просто не было бы. Англия, зажатая с моря и с
воздуха, стала бы одним большим осажденным Ленинградом. Думаете, англичане могли сами себя прокормить со своего острова? Нет. Более
половины еды они ввозили. (Причем это мы еще о кормах для скотины не говорим.) И, как выражался один британский моряк, в дни
немецкой блокады он, когда ловил рыбу на военной базе в Штатах, насаживал на крючок кусок бифштекса, равный дневному рациону мяса,
который получала его жена, находившаяся в это время в Англии.
Единственное, что могло бы спасти Англию в этом случае, - еще более активное вмешательство США в атлантические дела. Но с чем бы
тогда Америка встретила агрессию Японии. Вы в курсе торговых отношений США и Японии. Нет? Напоминаю. И нефть, и авиабензин, и сталь
гнались в Японию до самого 1941 года. Оружие ей никто, конечно, не поставлял, на то президентский указ был, а вот стратегическим
сырьем снабжали исправно. Иначе бы Япония просто не смогла захватить ни Манчжурию, ни Китай. Прекратилось это только тогда, когда
японцы дали понять, что теперь пойдут на юг, в зону интересов США. Вот только в этот момент японские активы в США заморозили и
наложили эмбарго на поставки материалов, что и стало поводом для войны. А до этого - и материалы, и технологии - СВОБОДНО. Японцы
китайцев режут? Пускай. Японцы на Монголию напали, русские отбиваются - пускай, можно под это дело даже побольше денег содрать за
бензинчик. И все это, как известно, кончилось Перл-Харбором.
Ну не ожидали американцы такого сильного удара. А к японской авиации относились так же презрительно, как немцы - к русской. Так вот
что бы с этой самой Японией делали американцы, если бы в это время немцы начали давить на англичан в Аталантике, а потом еще и
уничтожать транспортный флот США у американских же берегов? Вот вам задачка на тему того, кто решил исход войны. Мы его решили,
своими колоссальными жертвами 1941-1942 годов, тем, что подорвали человеческий потенциал Германии, тем, что дали США и Британии
"время на раскачку".

>На умиротворение Гитлера расчитывали все.

Никто не рассчитывал. "Умиротворение" Гитлера тушкой Чехословакии было перенаправлением его агрессии на СССР. Советский Союз это
понимал, на умиротворение не рассчитывал и в 1938-м году активно призывал защищать Чехословакию и готов был оказать помощь
Чехословакии, если она попросит, но чехи согласились сдать немцам Судеты, являвшиеся, по сути, ключом ко всей стране. Согласились,
хотя были в состоянии отбиться. Но их долго уламывали Англия, Франция и США. Сам президент Рузвельт, когда переговоры зашли в тупик,
писал послание, в котором предлагал еще раз сесть за стол переговоров и найти решение. То есть отдать Судеты. То, что было потом,
известно. Никто не противился тому, что Словакия объявила себя независимым государством, никто не противился вводу немецких войск в
Прагу в марте 1939 года. Западные державы вообще очень интересно подходили к системе безопасности. Заключив известные Версальские
соглашения, они же в 1935-м году их и похоронили, разрешив Германии официально иметь и авиацию, и танки, и даже подводные лодки. Не
на умиротворение они рассчитывали, а на то, чтобы отпихнуть войну подальше от себя, направить в чужую сторону, например против СССР.
И чем им отвечал СССР? Он упорно пытался договориться о совместном отпоре Гитлеру, пытаясь заключить с союзниками договор о
совместной взаимопомощи летом 1939 года. Мы готовы были воевать с Гитлером в Союзе с Англией и Францией, потому что мы как раз
понимали, что товарищ не успокоится. Но Англия и Франция не хотели воевать, надеясь, что Гитлер сам полезет против нас.

>Но союзов с ним, кроме СССР, никто не заключал и захваченных территорий не делил.

Во-первых, СССР с Германией тоже военных союзов не заключал. И чужих территорий не делил. Западная Украина и Белоруссия были в свое
время отторгнуты у нас Польшей путем военной интервенции и вернули мы их себе ни чуть не менее законным методом, как и Бесарабию,
отторгнутую у нас точно так же. Советский Союз до 22 июня 1941 года был точно таким же нейтральным государством, как и все
остальные. И нет ничего, что делал бы СССР в отношениях с Германией, в чем он вышел бы за рамки того "нейтралитета", которого
придерживались всю войну остальные страны.
Во-вторых, например Польша успешно делила Чехословакию, от которой откусила Тешинскую Силезию. Потому что считала Германию
союзником. И Геринг, кстати, благополучно охотился в Беловежской пуще, пребывая в гостях у польских руководителей. Англия и Франция
успешно делили с Германией ту же Чехословакию. Даже не "с" Германией, а "для" Германии.

>И не хотим признать честно, что наше присутствие в этом союзе цивилизованных стран было вынужденным, и Сталин войны с Гитлером не
хотел. Борьбы с фашизмом не хотел. Появляются книги вроде "Ледокола" - оказывается Сталин сам хотел на Гитлера напасть, а это
неправда.

Сталин-то как раз хотел борьбы, но борьбы успешной, как и любой политик. Только вот проблема - как бороться, если этому самому
фашизму в случае чего активно помогут бороться с СССР. Если коммунизм кажется "союзу цивилизованных стран" большим злом, чем Гитлер,
то что делать? Единственный выход - сидеть и дожидаться, пока Гитлер станет настолько большим злом и настолько нагадит Западу, что с
ним никто посередь войны не помирится. И мы подождали. А за одно и к борьбе подготовились.

>Неправда, также, что в предвоенном Сталинграде кто-то свободно мог дышать. Никто в предвоенном СССР свободно не дышал.

Странно, однако, что народ при этом чрезвычайно резво трудился и плодился, что при затрудненном дыхании невозможно. Вот как сейчас,
например.

>Что касается праздника Победы - это праздник советских солдат, которые воевали в условиях нечеловеческих - советское руководство
обрекало их на это. Они имеют право на праздник. Как на сто грамм наркомовских. Здесь просто великодержавное ликование неуместно, с
моей точки зрения. Вот и всё.

"Нечеловеческие условия" войны были результатом того, сколько было вбухано в Германию западных денег и технологий и того, что в
1939-1941-м годах вся Европа тихонько легла под Германию. Именно это создало ту колоссальную силу, которая обрушилась на нас 22 июня
1941 года и которой мы, в отличие от всей Европы, сумели дать отпор. Вы уверены, что в таких "нечеловеческих условиях" не воевали
солдаты союзников? А окруженные на Филиппинах американцы, герои Батаана и Коррехидора? А морпехи на Мидуэе, выдержавшие воздушные
атаки японцев, чтобы потом американская авианосная авиация могла нанести удар по японским кораблям и потопить их? Знаете, сколько
тогда выжило пилотов из двух десятков истребителей, находившихся на Мидуэе? 1 (прописью - один). А как сражались американские
парашютисты, брошенные под каток немецкого наступления в Арденнах? А как, утопая в грязи и замерзая по ночам, воевали пехотинцы в
Хуртегнском лесу? Как англичане штурмовали Канн, истекая кровью и заполоняя поля подбитыми танками? В том же Хуртгене была, по
мнению самих участников, форменная бойня. Просто потому, что коммуникации были плохие, а маскировка у противника - хорошая. И
поэтому несколько американских дивизий по очереди вынуждены были бросаться на немецкие укрепления в попытке успеть проломить их до
того, как немцы подтянут свои резервы. А немцы все подтягивали и подтягивали: А что было бы, если бы у них была возможность
подтянуть что-нибудь с Восточного фронта, где русские в этих самых "хуртгенских условиях" провоевали всю войну?


Запомните достаточно простую вещь. На войне всегда действует железная математическая формула - если гибель ста человек спасет
тысячу, сто должны погибнуть, если гибель тысячи может спасти десять тысяч, пусть погибнет тысяча. Эта формула работает в любой
армии мира, даже, страшно сказать, в американской. И генерал Брэдли вполне может спросить у своего подчиненного перед вынужденной
атакой горного прохода танками в лоб на сильные позиции противотанковых орудий - "Скажи, сколько нам будет стоить эта атака?" И тот,
не смущаясь, ответит: "Штук пятьдесят, Брэд". И этих танков будет 47.
Так вот для рискованных операций, которые могут спасти множество жизней, но могут кончиться большими потерями для тех, кто их
выполняет, создают специальные подразделения. Спецназ. Например в трех ротах рейнджеров, штурмовавших укрепления немцев на горе
Понт-дю-Хо в Нормандии, потери только в этом бою убитыми и ранеными были 60%. Но их атака на хорошо укрепленную позицию немецких
орудий береговой обороны должна была спасти куда больше жизней, и поэтому они атаковали, захватили позицию и дрались там, пока не
кончились патроны. А когда кончились патроны, взяли трофейное оружие и дрались снова.
Так вот в масштабах всей войны русские стали всемирным спецназом, который ценой своих жизней спас еще большее количество людей от
смерти, которая была им обеспечена в случае затягивания войны. Мы вот эти "неизбежные потери" вынуждены были нести чаще других,
потому что имели дело с самым сильным противником и уничтожили три четверти его самых лучших сил в то время как остальные - одну
четверть того, что осталось.
Русские, закаленные суровыми условиями жизни в своей стране, русские, имеющие строгую власть, которая способна удержаться даже в
самых трудных ситуациях и мобилизовать страну на отпор врагу, русские, беспощадные к самим себе точно так же, как противнику - это
всемирный спецназ.
Да, такая вот у нас историческая судьба.
Кому не нравится кормежка и интенсивные тренировки на выживание, может переехать жить в одну из стран - мировых полицейских. Там
кормят лучше, работа менее пыльная. Зато очередное "мировое зло" в случае чего схарчит быстро. Ну видели этих ленивых толстых
негроидных копов, которых в кино "плохие парни" мочат пачками в самом начале? Вот так и схрумкают ни за грош в очередной раз. А об
русских опять обломают зубы.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	04.05.2005 23:11:46

60 лет назад гвардии сержант Н.И.Масалов вынес из-под огня в Берлине 3-летнюю девочку (*+)

---

http://www.sovross.ru/2005/60/60_3_3.htm

ЧЕЛОВЕК из ЛЕГЕНДЫ


60 лет назад гвардии сержант Н.И.Масалов
вынес из-под огня в Берлине 3-летнюю девочку
НИКОЛАЙ МАСАЛОВ родился в селе Вознесенка Тисульского района. Он появился на свет в семье вечных тружеников земли, выходцев из
Курской губернии, переселившихся в Сибирь в поисках лучшей доли. Дед, прадед и отец Николая Масалова были потомственными кузнецами,
мастерство которых высоко ценилось по всей округе. В крестьянской семье Масаловых воспитывались шестеро детей - четверо мальчишек и
две девочки.
Как и все ребятишки, до 4-го класса Николай учился в сельской школе. Потом с мальчишкой случилась беда - по первому льду пошел на
рыбалку и провалился в прорубь. После этого Коля долго болел. Когда поправился, его сверстники уже заканчивали шестой класс. Отстав
от своих ребят, в школу идти наотрез отказался, постыдился сидеть за одной партой с младшими. Сначала паренек помогал по дому, а
потом и в колхозе нашлось посильное дело. Николай одинаково добросовестно относился к любому заданию - ходил со стадом, работал на
лобогрейке. Затем он закончил полугодовые курсы трактористов и снова стал работать в родной Вознесенке. Николай Масалов сумел
наладить старенький трактор, и вскоре своим трудолюбием он прославился на весь район.
В 1941 году война нарушила привычное течение мирной жизни. В канун своего 18-летия Николай Масалов был призван в ряды Красной Армии.
Свой трактор он сдал преемнице - односельчанке Насте. Тогда в Тисуле собрались около 800 призывников с окрестных рудников и сел. Все
они отправились в Тяжин, переночевали в старом клубе, а наутро погрузились в эшелон и отбыли в город Томск, где формировалась
воинская часть. Вместо двухгодичного курса солдатских наук сибиряки за одну зиму справились с этой нелегкой задачей. Воинская учеба
продолжалась изо дня в день с 7 утра и до 11 вечера: многокилометровые марш-броски и атаки по пояс в снегу, рытье окопов в
промерзшей земле и томительное ожидание отправки на фронт. Николай Масалов освоил воинскую специальность минометчика.
В марте 1942 года полк, в котором служил Николай Масалов, принял боевое крещение на Брянском фронте, под Касторной.
Полк трижды вырывался из огненного кольца окружения. Приходилось пробиваться штыками, берегли каждый патрон, каждый снаряд. Полк не
бежал от наседавшего врага, отходил медленно, по-сибирски неуступчиво отвечая огнем на огонь, ударом на удар. Полк вышел из
окружения в районе Ельца. В тяжелых боях эти воины сумели сохранить знамя, которое им вручили в далеком сибирском городе. Однако
ценой этого были человеческие жизни. В минометной роте Николая Масалова осталось только пять солдат, все остальные полегли в
брянских лесах.
После переформирования полк вошел в состав легендарной
62-й армии генерала Чуйкова. Сибиряки стойко держали оборону на Мамаевом кургане. Расчет Николая Масалова дважды засыпало землей под
обрушенными скатами блиндажа. Боевые товарищи находили и откапывали их.
Вспоминает Н.И.Масалов: <Сталинград я с первого до последнего дня защищал. Город от бомбежек превратился в пепел, мы в этом пепле и
воевали. Снаряды и бомбы перепахивали все вокруг. Наш блиндаж завалило землей во время бомбежки. Так нас похоронило заживо. Дышать
нечем. Самим бы не выбраться - насыпало сверху гору. Из последних сил кричим: <Комбат, откапывай!> У входа в траншею гребу под себя
землю, а второй дальше в блиндаж прогребает. Блиндаж больше чем наполовину заполнили землей, одежду хоть выжимай, а сверху все
валится и валится земля. <Уже некуда прогребать>, - почти шепотом не то мне, не то себе сказал парень. Я перестал грести и
почувствовал, как по спине ползет что-то холодное. <Нелепо-то как получается: живые ведь и невредимые даже и вот так здесь умирать.
Не могли мы смириться с этим. Шомполом протыкаю землю еще, еще выше. И вот шомпол пошел легко. <Спасены, спасены!> - кричу товарищу.
Тут и ребята подоспели - откопали нас...>
За бои в Сталинграде 220-й полк получил гвардейское знамя. В это время Николай Масалов был назначен ассистентом в знаменный взвод.
Тогда он еще не знал, что ему, парню из далекой Сибири, будет суждено нести боевое знамя до самого Берлина.
И полк снова шел вперед. На смену павшим бойцам приходили все новые и новые солдаты. Форсировали Дон, Северный Донец, Днепр, Днестр.
Затем были Висла и Одер. Полк побеждал, но каждая победа была оплачена дорогой ценой, кровью советских солдат. Из первого состава
полка в Берлин вступили только двое: сержант Масалов - знаменщик полка и капитан Стефаненко. За годы войны Николаю Масалову не раз
приходилось смотреть смерти в глаза, трижды он был ранен и дважды контужен. Особенно тяжелое ранение солдат получил под Люблином.
Вспоминает Н.И.Масалов: <...На ржаном поле угодил я в атаке под крупнокалиберный пулемет. Получил две пули в ногу, одну в грудь.
Лежу оглохший под открытым небом, солнце в глаза светит, хлебушко головой кивает. Вокруг так тихо, будто, изломанный работой на
тракторе, прилег я отдохнуть на родном поле. Стемнело. Думаю: а ведь не найдут меня здесь. Пополз, сколько мог, останавливался, если
отказывали руки. Утром меня подобрали>.
Превозмогая боль, он полз всю ночь, сантиметр за сантиметром приближаясь к расположению своей части. Через полтора месяца после
госпиталя Николай Масалов на попутных машинах догонял свой полк, готовившийся форсировать Вислу. Здесь он был назначен знаменщиком
220-го гвардейского Запорожского полка, с которым прошел всю войну. Для Николая и его товарищей алый стяг был больше чем просто
полотнище, ведь он впитал в себя кровь боевых товарищей, пролитую в боях за Родину.
Вспоминет Н.И.Масалов: <14 января 1945 года мы перешли в наступление. Прорывались за Вислу с тяжелыми боями. Понесли большие потери,
но врага из траншей выбили и погнали на запад. Не останавливаясь, перешли польско-немецкую границу. Наступали днем и ночью, не давая
противнику ни минуты передышки. Дошли до Одера, с ходу навели понтонную переправу и пошли дальше. Однако на подступах к сильно
укрепленным Зееловским высотам мы завязли>.
Перед решающим штурмом гитлеровских укреплений Николай Масалов получил приказ пронести гвардейское знамя полка по траншеям, где были
сосредоточены штурмовые группы. Под покровом ночи он шел торжественно, четко печатая шаг. Тяжелое полотнище развевалось на ветру.
Навстречу знамени поднимались солдаты, отдавая ему честь. Над траншеей плотным роем пролетали пули, то впереди знаменосца, то
позади. Николай Масалов почувствовал тяжелый, звенящий удар по голове. Он покачнулся, но все же, превозмогая боль, зашагал дальше
твердо и ровно. Уже на выходе из последнего окопа пали сраженные вражескими пулями ассистенты знаменосца... После штурма Зееловских
высот Николай Масалов был представлен к ордену Славы, ему было присвоено очередное звание - старшего сержанта.
За годы войны Николай Масалов стал опытным воином. Он в совершенстве владел оружием, умел предугадать место возможной засады,
успевал опередить вражеских пулеметчиков. Солдат не раз проявлял бесстрашие, но бездумного лихачества не терпел. Покладистый по
характеру сибиряк не ленился отрыть окоп в полный рост, уложить на крышу блиндажа дополнительный ряд бревенчатого наката. Даже в
машине он сидел так, что над ее бортом из-под низко надвинутой стальной каски посверкивали постоянно настороженные глаза. Он
оберегал гвардейское знамя и не имел права умереть, не защитив эту святыню полка.
Маршал Советского Союза В.И.Чуйков в своей книге воспоминаний <Штурм Берлина> так писал о Николае Масалове: <Боевая биография этого
воина как бы отражает в себе весь боевой путь 8-й гвардейской армии... На его долю, как на долю всех воинов армии, выпало быть на
главном направлении удара немецких войск, наступавших на Сталинград. Николай Масалов сражался на Мамаевом кургане стрелком, затем в
дни боев на Северном Донце взялся за гашетку пулемета, при форсировании Днепра командовал отделением, после взятия Одессы был
назначен помощником командира комендантского взвода. На Днестровском плацдарме был ранен. А через четыре месяца после форсирования
Вислы до Одерского плацдарма шел с перебинтованной головой рядом со знаменем>.

В АПРЕЛЕ 1945 года передовые части советских войск вышли к Берлину. Город оказался в огневом кольце окружения. 220-й гвардейский
стрелковый полк наступал по правому берегу реки Шпрее, от дома к дому продвигаясь к имперской канцелярии. Уличные бои шли днем и
ночью. Здесь рядовой солдат во всем своем величии поднимался на пьедестал войны.
За час до начала артподготовки Николай Масалов в сопровождении двух ассистентов принес знамя полка к Ландвер-каналу. Гвардейцы
знали, что здесь, в Тиргартене, - перед ними главный бастион военного гарнизона германской столицы. Бойцы выдвигались к рубежу атаки
мелкими группами и поодиночке. Кому-то предстояло форсировать канал вплавь на подручных средствах, кому-то прорываться сквозь шквал
огня через заминированный мост.
До начала атаки оставалось 50 минут. Установилась тишина - тревожная и напряженная. Неожиданно сквозь это призрачное безмолвие,
смешанное с дымом и оседающей пылью, послышался детский плач. Он доносился словно откуда-то из-под земли, глухо и призывно. Ребенок
с плачем произносил одно понятное всем слово: <Мут-тер, муттер...>, ведь все дети плачут на одном языке. Раньше других детский голос
уловил сержант Масалов. Оставив у знамени ассистентов, он поднялся почти во весь рост и напрямик побежал в штаб - к генералу.
- Разрешите спасти ребенка, я знаю, где он...
Генерал молча разглядывал невесть откуда взявшегося солдата.
- Только обязательно вернись. Надо вернуться, ведь этот бой- последний, - по-отечески тепло напутствовал его генерал.
- Я вернусь, - промолвил гвардеец и сделал первый шаг в сторону канала.
Площадь перед мостом простреливалась огнем пулеметов и автоматических пушек, не говоря о минах и фугасах, густо усеявших все
подступы. Сержант Масалов полз, прижимаясь к асфальту, осторожно минуя едва приметные бугорки мин, ощупывая руками каждую трещину.
Совсем рядом, выбивая каменистую крошку, проносились пулеметные очереди. Смерть сверху, смерть снизу - и негде от нее укрыться.
Уворачиваясь от смертоносного свинца, Николай нырнул в воронку от снаряда, будто в воды родной сибирской Барандатки.
В Берлине Николай Масалов насмотрелся на страдания немецких ребятишек. В чистеньких костюмчиках они подходили к солдатам и молча
протягивали пустую консервную банку или просто исхудавшую ладошку. И русские солдаты совали в эти ручонки хлеб, куски сахара или
усаживали худющую компанию вокруг своих котелков...
...Николай Масалов пядь за пядью приближался к каналу. Вот он, прижав автомат, уже перекатился к бетонному парапету. Тут же
хлестнули огненные свинцовые струи, но солдат уже успел скатиться под мост.
Вспоминает бывший комиссар 220-го полка 79-й гвардейской дивизии И.Падерин: <И исчез наш Николай Иванович. Он пользовался большим
авторитетом в полку, и я боялся стихийной атаки. А стихийная атака, как правило, лишняя кровь, да еще в самом конце войны. И вот
Масалов будто почувствовал нашу тревогу. Вдруг подает голос: <Я с ребенком. Пулемет справа, дом с балконами, заткните ему глотку>. И
полк без всякой команды открыл такой яростный огонь, что я, по-моему, за всю войну не видел такого напряжения. Под прикрытием этого
огня Николай Иванович вышел с девочкой. Он был ранен в ногу, но не сказал...>
Вспоминает Н.И.Масалов: <Под мостом я увидел трехлетнюю девочку, сидевшую возле убитой матери. У малышки были светлые, чуть
курчавившиеся у лба волосы. Она все теребила мать за поясок и звала: <Муттер, муттер!> Раздумывать тут некогда. Я девочку в охапку -
и обратно. А она как заголосит! Я ее на ходу и так, и эдак уговариваю: помолчи, мол, а то откроешь меня. Тут и впрямь фашисты начали
палить. Спасибо нашим - выручили, открыли огонь со всех стволов>.
Орудия, минометы, автоматы, карабины прикрывали Масалова шквальным огнем. Гвардейцы прицельно били по огневым точкам врага. Русский
солдат встал над бетонным парапетом, закрыв собой от пуль немецкую девочку. В этот момент над крышей иссеченного осколками дома с
колоннами поднялся ослепительный диск солнца. Его лучи ударили по вражескому берегу, на некоторое время ослепив стрелков.
Одновременно ударили пушки, началась артподготовка. Казалось, что весь фронт салютует подвигу русского солдата, его человечности,
которую он не растерял на дорогах войны.
Вспоминает Н.И.Масалов: <Перебрался я через нейтральную зону. Заглядываю в один, другой подъезд домов - чтоб, значит, сдать ребенка
немцам, гражданским. А там пусто - ни души. Тогда я прямым ходом в свой штаб. Товарищи окружили, смеются: <Покажи, что за <языка
раздобыл>. А сами кто галеты, кто сахар девочке суют, успокаивают ее. Сдал ее с рук на руки капитану в накинутой плащ-палатке,
который воды ей из фляжки давал. А потом я вернулся к знамени>.

ЧЕРЕЗ несколько дней в полк приехал скульптор Е.В.Вучетич и сразу же разыскал Масалова. Сделав несколько набросков, распрощался, и
вряд ли Николай Иванович в тот момент представлял, зачем понадобился художнику. Вучетич не случайно обратил внимание на
воина-сибиряка. Скульптор выполнял задание фронтовой газеты, подыскивая типаж для плаката, посвященного Победе советского народа в
Отечественной войне. Эти эскизы и наброски пригодились Вучетичу позже, когда он приступил к работе над проектом знаменитого
ансамбля-памятника. После Потсдамской конференции глав союзных держав Вучетича вызвал к себе Климент Ефремович Ворошилов и предложил
приступить к подготовке скульптурного ансамбля-памятника, посвященного Победе советского народа над фашистской Германией.
Первоначально предполагалось поместить в центре композиции
величественную бронзовую фигуру Сталина с изображением Европы или глобусным полушарием в руках.
Скульптор Е.В.Вучетич: <Главную фигуру ансамбля смотрели художники, скульпторы. Хвалили, восхищались. Но я испытывал
неудовлетворенность. Надо искать другое решение.
И тут я вспомнил советских воинов, которые в дни штурма Берлина выносили из зоны огня немецких детей. Метнулся в Берлин, побывал в
гостях у советских солдат, встречался с героями, сделал зарисовки и сотни фотографий - и вызрело новое, свое решение: солдат с
ребенком на груди. Вылепил фигуру воина метровой высоты. Под ногами его - фашистская свастика, в правой руке автомат, левая
придерживает трехлетнюю девочку>.
Пришла пора продемонстрировать оба проекта под светом кремлевских люстр. На первом плане - монумент вождя...
- Слушайте, Вучетич, вам не надоел этот, с усами?
Сталин указал мундштуком трубки в сторону полутораметровой фигуры.
- Это пока эскиз, - попытался кто-то заступиться.
- Автор был контужен, но не лишен языка, - отрывисто бросил Сталин и устремил взгляд на вторую скульптуру. - А это что?
Вучетич поспешно снял пергамент с фигуры солдата. Сталин осмотрел его со всех сторон, скупо улыбнулся и сказал:
- Вот этого солдата мы и поставим в центре Берлина, на высоком могильном холме... Только знаете, Вучетич, автомат в руке солдата
надо заменить чем-то другим. Автомат - утилитарный предмет нашего времени, а памятник будет стоять в веках. Дайте ему в руку что-то
более символичное. Ну, скажем меч. Увесистый, солидный. Этим мечом солдат разрубил фашистскую свастику. Меч опущен, но горе будет
тому, кто вынудит богатыря поднять этот меч. Согласны?
Вспоминает Иван Степанович Одарченко: <После войны я еще три года служил в комендатуре Вайсензее. Полтора года выполнял необычное
для солдата задание - позировал для создания монумента в Трептов-парке. Профессор Вучетич долгое время искал натурщика. Меня
представили Вучетичу на одном из спортивных праздников. Он одобрил мою кандидатуру, и через месяц меня откомандировали позировать
скульптору>.
Строительство памятника в Берлине приравнивалось к заданию чрезвычайной важности. Было создано специальное строительное управление.
К концу 1946 года набралось 39 конкурсных проектов. Перед их рассмотрением в Берлин приехал Вучетич. Идея памятника целиком и
полностью завладела воображением скульптора... Работы по сооружению памятника воину-освободителю начались в 1947 году и продолжались
больше трех лет. Здесь была задействована целая армия специалистов - 7 тысяч человек. Мемориал занимает огромную площадь в 280 тысяч
квадратных метров. Заявка на материалы озадачила даже Москву - черные и цветные металлы, тысячи кубометров гранита и мрамора.
Складывалась крайне затруднительная ситуация. Помог счастливый случай.
Вспоминает заслуженный строитель РСФСР Г.Кравцов: <Ко мне пришел изможденный немец, бывший узник гестапо. Он видел, как наши солдаты
выбирают в развалинах зданий куски мрамора, и поспешил с радостным заявлением: ему известен в ста километрах от Берлина, на берегу
Одера, потайной склад гранита. Он сам разгружал камень и чудом избежал расстрела... И эти груды мрамора, оказывается, по заданию
Гитлера были припасены для строительства памятника победы...над Россией. Вот ведь как получилось...
При штурме Берлина погибли 20 тысяч советских воинов. В братских могилах мемориала в Трептов-парке, под старыми платанами и под
курганом главного монумента, покоятся более 5 тысяч солдат. Вспоминает бывшая садовница Фрида Хольцапфель: <Нашей первой задачей
было удалить с участка, предназначенного для памятника, кусты и деревья; на этом месте должны были вырыть братские могилы... А потом
стали подъезжать машины с бренными останками погибших солдат. Я просто не могла сдвинуться с места. Всю меня словно пронзила острая
боль, я заплакала навзрыд и ничего не могла с собой поделать. Мысленно я представляла себе в эту минуту русскую женщину-мать, у
которой отняли самое дорогое, что у нее было, и теперь опускают в чужую немецкую землю. Невольно я вспомнила о сыне и муже, которые
считались без вести пропавшими. Может быть, и их постигла такая же судьба. Вдруг ко мне подошел молодой русский солдат и сказал на
ломаном немецком языке: <Плакать нехорошо. Немецкий камерад спит в России, русский камерад спит здесь. Все равно, где они спят.
Главное чтобы был мир. Русские матери тоже плачут. Война для людей нехорошо!> Потом он еще раз подошел ко мне и сунул в руки
какой-то сверток. Дома я развернула его - там лежали полбуханки солдатского хлеба и две груши...>.
Вспоминает Н.И.Масалов: <О памятнике в Трептов-парке я узнал случайно. Спички в магазине купил, на этикетку глянул. Памятник
воину-освободителю в Берлине работы Вучетича. Вспомнил, как он делал с меня набросок. Я никак не подумал, что в этом памятнике
запечатлен тот бой за рейхстаг. Потом уж узнал: рассказал скульптору о случае на Ландвер-канале маршал Советского Союза Василий
Иванович Чуйков>.
Памятник завоевывал все большую популярность у людей из многих стран и порождал различные легенды. Так, в частности, считалось, что
действительно советский солдат вынес немецкую девочку с поля боя во время перестрелки, но при этом был тяжело ранен и умер в
госпитале. Одновременно с этим отдельные энтузиасты, которых не устраивала эта легенда, предпринимали неоднократные, но до поры
безуспешные поиски неизвестного героя.

ПОСЛЕ демобилизации Николай Масалов вернулся в родные места. Счастливой оказалась судьба сыновей деревенского кузнеца - всех
четверых дождался с фронта. И не было, наверное, в жизни Анастасии Никитичны Масаловой хлопот более радостных, чем в тот памятный
день. Как и было задумано, на стол был водружен праздничный пирог. Николай Масалов пробовал сесть за рычаги трактора - не
получилось, сказались фронтовые раны. Стоило проработать час-другой на тракторе, как в голове начинала ворочаться непереносимая
боль. Врачи порекомендовали сменить профессию. Однако Николай Масалов не мыслил себя без <железного коня>, без крестьянского труда,
вернуться к которому он мечтал всю войну. Часто вспоминались ему родные нивы, где в жаркую страду работал до пота.
Много профессий перепробовал солдат, прежде чем нашел дело по душе. После переезда в Тяжин Николай Иванович стал работать в детском
саду завхозом. Здесь он снова почувствовал себя нужным, сразу сумел найти с малышами общий язык. Наверное, потому, что очень любил
ребятишек, по-настоящему любил. И они это чувствовали.
Вспоминает бывшая воспитанница железнодорожного детского сада С.П.Замяткина: <Однажды в Тяжин приехали корреспонденты журнала
<Огонек>. Они хотели сфотографировать Николая Ивановича с маленькой девочкой на руках. Для этого выбрали почему-то меня. Маленьким
детям дядя Коля казался настоящим великаном - сильным, но добрым. Позднее я видела эту фотографию в журнале, и она была для меня
очень дорога...>
В середине 60-х годов к Масалову в одночасье пришла известность. О нем рассказывали в центральных советских газетах и журналах, а
также в зарубежных средствах массовой информации. Тогда же советские и германские кинематографисты сняли полнометражный
документальный фильм <Парень из легенды>. В канун 20-летия победы Н.И.Масалов впервые после войны побывал в столице Германской
Демократической Республики. Тогда бронзовый памятник и его прототип впервые свиделись воочию. В 1969 году ему была вручена грамота
почетного гражданина Берлина.
Николай Иванович много ездил, выступал, принимал журналистов из разных точек земного шара. Николай Иванович не считал спасение
немецкой девочки подвигом. Он был убежден, что так поступил бы каждый советский солдат.
Из письма М.Рихтер (ГДР): <Вчера в газете <Юнге вельт> я прочитала статью о спасении вами немецкой девочки. В то время, весной 1945
года, мне был всего один годик. Меня глубоко потрясла эта статья. Ведь и со мной могло бы случиться то же, что случилось с той
девочкой. Мы сделаем все, чтобы найти спасенную вами девочку>.
В июле 1984 года у Николая Ивановича Масалова побывали выпускники факультета журналистики из Берлинского университета, супруги Луц и
Сабина Декверт. Тогда им удалось осуществить свою давнюю мечту - взять интервью у легендарного русского солдата. Немецкие
комсомольцы пытались разыскать девочку, спасенную Николаем Масаловым в последние часы войны. <Разыскивается девочка с памятника> -
под таким заголовком в июле 1964 года в специальном воскресном выпуске молодежной газеты ГДР <Юнге вельт> была опубликована целая
страница о подвиге Николая Масалова. Журналисты обратились к населению за помощью в розыске девочки, спасенной советским солдатом.
Все центральные газеты Германской Демократической Республики, а также многие местные издания поместили сообщения о розыске,
объявленном <Комсомольской правдой> и <Юнге вельт>. Со всех концов республики в адрес газеты шли письма, в которых немецкие граждане
предлагали свою помощь. Людям хотелось увидеть ту, ради которой рисковал своей жизнью в последние часы войны гражданин Советской
страны.
Вспоминает немецкий журналист Руди Пешель: <Все лето прошло то в радостных ожиданиях, то в разочарованиях. Иногда мне казалось, что
я напал на горячий след, но потом на месте выяснялось, что это всего лишь недоразумение. Позже в моих руках оказалось нечто большее,
чем просто след. Это была фотография, сделанная в конце 1945 года на бывшей молодежной турбазе Острау. Почти все изображенные на ней
45 малышей, мальчиков и девочек, были спасены воинами Советской Армии. Таким образом, в одном только этом маленьком уголке ГДР я
нашел подтверждение тому, о чем говорили десятки писем. Детей, обязанных русским парням своим спасением, было много, очень много>.
В редакции газет и журналов поступали сообщения, авторы которых стремились хотя бы отчасти пролить свет на события, разыгравшиеся в
центре Берлина 29 апреля 1945 года. Тогда пришло письмо из Геры, в котором высказывалось предположение, что девочку звали Криста. В
другом письме на основе весомых аргументов высказывалось мнение, что у нее было другое имя - Хельга. В Берлине удалось разыскать
семью, которая в 1945 году удочерила трехлетнюю девочку. В 1965 году девушке исполнился двадцать один год. Звали ее Ингеборга Бутт.
Во время боев у нее тоже погибла мать, и ее тоже спас советский солдат - принес на руках в надежное убежище. Совпадений много, кроме
одного, - это событие произошло в тогдашней Восточной Пруссии.
Другое сообщение пришло от Клары Гофман из города Лейпцига. Она писала о белокурой трехлетней девочке, которую она удочерила в 1946
году. Если эта девочка из Лейпцига и есть именно та, которую спас Масалов в Берлине, то встает вопрос, а как она попала в Лейпциг.
Поэтому особый интерес вызвало письмо, в котором жительница города Каменца фрау Якоб рассказывала о том, как 9 мая 1945 года на
границе с Чехословакией, где-то около города Пирны, она встретила моторизованную советскую часть. В одной из машин солдат держал на
руках двух или трехлетнюю белокурую девочку, закутанную в светло-зеленое одеяло. Женщина спросила:
- Откуда у вас ребенок?
Один из советских солдат ответил:
- Мы нашли девочку в Берлине и взяли ее с собой в Прагу, чтобы отдать в хорошую семью.
Была ли это та девочка, из-за которой Масалов бросился под пули? А почему бы и нет? Дальнейшие поиски по этому следу дали
разноречивые результаты... Немецкая журналистка Б.Цайске рассказывала, что тогда откликнулись 198 человек, которых спасли от голода,
холода и пуль советские солдаты только в Берлине. Писатель Борис Полевой написал о подвиге старшего сержанта Трифона Лукьяновича.
День в день с Масаловым он совершил точно такой же подвиг - спас немецкого ребенка. Однако на обратном пути его настигла вражеская
пуля.
...В Берлине, в Трептов-парке, на пьедестале стоит русский солдат в плащ-палатке, наброшенной на плечи, гордо вскинув чубатую
голову. Под его ногами поверженные обломки фашистской свастики. В правой руке его зажат тяжелый обоюдоострый меч, а на левой руке
уютно устроилась маленькая девочка, доверчиво прильнувшая к груди солдата.
Этого воина знает весь мир, память о нем жива и поныне. А это значит, что подвиг, отлитый в бронзу, будет служить достойным примером
грядущим поколениям.
Николай Масалов не любил рассказывать о своих подвигах. Он считал неудобным заниматься бахвальством. При жизни мало кто знал какие
уникальные материалы хранятся в личном архиве солдата: награды, фотографии, грамоты, книги, альбомы, письма, открытки, журнальные и
газетные статьи. После смерти Николая Ивановича, его дочь Валентина передала бесценное наследие в пресс-службу администрации
Тяжинского района. Эти и многие другие материалы были использованы при работе над книгой <Человек из легенды>.
Память о герое живет и поныне. В декабре 2004 года в Нововосточной средней школе была создана первая в районе пионерская дружина
имени героя-земляка Н.И.Масалова. Пионерам было вручено знамя с вышитым девизом: <За родину, добро и справедливость!> Ребята уже
собрали большой материал о Н.И.Масалове, оформили пионерскую комнату, отрядные уголки. В первую очередь планируется масштабный
проект по изучению истории родного края. Совет дружины будет иметь свой голос в решении внутришкольных дел. Здесь предстоит искать
решения - как и чем увлечь, сплотить ребят, как помочь им найти свой путь в жизни.
В апреле 2005 года руководители тяжинских предприятий и организаций, члены коллегии администрации района и Совета старейшин,
представители ветеранского актива провели
уроки-реквиемы <Вспомним, поклонимся тем годам>. В каждом из двухсот классов занятие начиналось с истории подвига
Николая Масалова.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	03.05.2005 21:23:46

kenigtiger: День Победы. Как мы будем его праздновать (*+)

---

http://www.livejournal.com/users/kenigtiger/545866.html

Пишет Бойцовый кот Мурз (kenigtiger)
@ 2005-05-03 02:29:00






Некий юморист сказал, что, смеясь, человечество расстается со своим прошлым. Юмористы для непритязательной аудитории, которыми
полнится наше телевидение, уже научили нас со смехом расставаться со своим будущим. Однако в помощь им выдвигается следующая когорта
учителей, которые попросят нас расстаться с другой важной вещью - с Победой. Чем ближе к 60-летию Победы, тем чаще вбрасываются в
медийный оборот вещицы, имеющие мало общего с поздравлениями. Вот страны Балтии, независимые от СССР уже целых 14 лет, ровненько к
юбилею ожесточенно требуют с нас признать себя оккупантами. Вдумаемся, насколько большая чушь воспринимается нами, тем не менее, как
некая претензия, которую стоит обсуждать. Россию, не СССР, а Россию, которая и так уже сто раз покаялась в своем коммунистическом
прошлом, хотят заставить признать, что СССР был агрессором. Заставить хотят те самые страны, которые в эту самую Россию, до того как
она стала СССР, входили как провинции. Если вспомнить, что это делается особо настырно именно в канун Победы, нет никаких сомнений в
мотивации тех, кто это делает. Нас хотят заставить стыдиться Победы. Мол, раз уж вы празднуете победу СССР в войне с Германией, то
вот вам нате - претензии к СССР.
Параллельно с этим хор спецпропагандистов заводит разговор на старые темы - об изнасилованных немках, о потопленном "Вильгельме
Густлофе", на котором, якобы, были исключительно гражданские, о цене победы, в смысле о том, что советские генералы были тупые и
кучу народу положили зря: наконец, о главном, о том, что Советский Союз помогал Германии воевать с Францией, Англией и Польшей, а
потом сам собирался на нее напасть. О том, что Польша была союзником Германии и вместе с ней делила Чехословакию, молчим. О том, что
делили эту Чехословакию под патронажем Англии и Франции - молчим. О том, что СССР предлагал не делить Чехословакию, а защитить -
молчим. О том, что стратегическими ресурсами с Германией торговал не только СССР, а весь мир, молчим. Тотально молчим о продаже
западом гитлеровской Германии технологий. Молчим, что все 30-е годы и большую часть войны Швеция, Турция, Португалия, Испания,
Швейцария снабжали Германию необходимым промышленным сырьем и запчастями, пока союзники не начали эти вещи перекупать, предлагаю
лучшую цену. Молчим, например, о феерическом (феерическом с точки зрения не политика, а простого человека, конечно же) поведении
Турции, которая умудрялась выгодно торговать с Германией стратегическими ресурсами, параллельно сообщая Черчиллю, что в создавшейся
ситуации для того, чтобы Турция не вступила в войну на стороне Германии, ей нужно английское вооружение, чтобы в случае чего от
Германии отбиться:
В общем, красочно рассказывать о том, что мы были тогда самые белые и пушистые в том гадюшнике, который называется политикой, лично
я могу еще долго. Вопрос в том, почему именно сейчас жмут именно на это те, кто жмет. Почему именно в эти дни лампочка "Кайтесь,
кайтесь, русские свиньи!" мигает особенно часто и настырно? Как уже сказано, нас хотят заставить стыдиться победы в Великой
Отечественной войне. Но это частность на самом деле, общая проблема - русским вообще отказано в праве на победу. Глобально.
По факту проигрыша русскими Холодной войны, в которой они были становым хребтом "Советского блока", его мозгом, и головным, и
спинным, русским отказано в праве на победу. Не на Победу в Великой Отечественной войне, а на победу вообще, на любую победу в
прошлом, настоящем и будущем. Исторический ревизионизм - очень мощное орудие как вообще, в нынешней общемировой практике, так и
конкретно против нашей страны, в которой историю "вроде как изучают", поэтому довольно значительные ресурсы расходуются на то, чтобы
русский как победитель был полностью исключен не только из мировой, но и из своей собственной русской истории. Собственно, русская
история должна стать этакой сывороткой, вводимой в старших классах школы, после которой русскость долго и мучительно отхаркивается,
и человек гарантированно "гармонично вливается в мировое сообщество", желая побыстрее забыть, что он русский. Лучше уж румын.
Не исключено, что еще при нашей жизни мы увидим замечательную историческую работу, выпущенную каким-нибудь западным университетом, в
которой будет подробно рассказано о завышении результатов борьбы русских богатырей со змеями-горынычами. В работе будет рассказано,
что заявленное русскими в былинах количество побед над всевозможными ящерами и чудищами значительно, примерно в пять раз, превышает
их возможное поголовье на тот момент во всей континентальной Европе. (Для сравнения будут приводиться результаты рыцарей Круглого
стола, документально подтвержденные кинофотопулеметами.) Эта работа, как и еще несколько других, несомненно, станут рабочим
материалом для какого-нибудь российского исследователя, который напишет книгу, вкратце обрисовывающую неприглядную жизнь
древнерусских витязей, которые только и делали, что продавали родину вражеским азиатам, одновременно лишая ее светлой благодати
общения с европейской культурой в лице Тевтонского ордена.
Это, конечно, все юмор и хиханьки-хаханьки, но наглядно показывает обычные методы западных переписчиков истории. Сами они делают
почти невинные исследования с почти нейтральными выводами, которые, если и задевают русских, то "самую капельку". А уже потом по
указанному направлению проходит табун собственно русскоязычных писак, кормящихся с западных грантов, которые куда более резко
трактуют результаты исследования, совсем уж забивая на логику и здравый смысл и до кучи пришивая к уже имеющемуся набору обвинений
стандартный набор наездов на русских - воры, алкаши, тунеядцы, раздолбаи:
Базой для такой изысканной травли является одно из фундаментальных свойств русского - то, что русского в общем случае очень просто
застыдить. В ответ на стыдилку русский в большинстве случаев покорно кивнет - ну да. Он не приведет коронный аргумент любого
западного человека - "На других посмотрите", не попытается поставить собеседника в неудобное положение вопросом "А как бы вы сделали
на моем месте?". Он покорно кивнет и утрется. Виноват, мол, простите.
Все дело в том, что у русских, внутри народа, стыдить - это очень серьезно. Потому что русские изначально общинны и коллективны, по
факту того, что живут в стране, где иначе выжить не получалось, и дух кооперации им ближе, чем дух конкуренции. Следовательно, когда
русского пристыдят, он глубинно воспринимает это как порицание всех окружающих, с которыми он вместе. В данном случае мы как бы
получаем выговор от некоего Просвещенного Человечества, с которым мы вроде как вместе. Но те, кто стыдит в данном случае, они не
вместе, они против. И их стыдилки - это не порицание коллектива, вместе с которым ты живешь и работаешь, а подзадоривающие окрики
соперников на большом ринге боев без правил. Русские этого не понимают и ведутся.
Впрочем, русским отказано не только в Победе, но даже в праве быть "на стороне добра" или хотя бы умереть за правое дело. Русский,
например в современном военном синематографе, умирает чаще всего по причине тупости, злонамеренности, жестокости или еще чего там
найдется у его злого начальства. Начальство ведь его послало в тяжелую безнадежную атаку не потому, что иначе было нельзя, а потому
что оно тупое, пьяное, глупое типично русское начальство.
Посмотрим, как подана гибель американцев во время японского налета в известном фильме "Перл-Харбор", снятого в лучших советских
традициях, и как подано поведение командования. Итак, внезапный налет японцев. Командование делает все возможное, чтобы
предотвратить, но не успевает. Люди трагически гибнут за правое дело по причине того, что враг коварен и вероломен, ему удался один
его коварный замысел, но в его коварстве заложено зерно поражения - от такой наглости весь американский народ поднялся на борьбу и
теперь ни что уже не спасет коварного врага. Словом, ни люди, ни командование не виноваты, виноват враг. Разбор современными
пропагандистами любого аналогичного события применительно к русским дает ровно противоположный результат. Кто-нибудь отважится
сказать, что руководство СССР в 1941 году делало все возможное, чтобы не допустить войны или максимально оттянуть ее, чтобы страна
смогла успеть подготовиться к войне, запустить в производство новейшую технику, освоить ее? И что ошибки при этом если и
допускались, то не больше, чем допустило бы любое другое руководство, а то и меньше. Да никто "на всю страну" так не скажет, потому
что это принципиальный вопрос. Русским отказано в привилегии делать что-то правильно самостоятельно или под руководством
собственного государства. Нефиг! Только под присмотром со стороны Цывылызации! Единственное, что русским регулярно положено делать
самостоятельно - каяться. Ну и платить. Платить и каяться.
За Победу никто каяться, конечно, не заставит. Пока не заставит. Время еще не пришло, придет лет через 10-20. Пока что русских надо
заставить просто устыдиться этой Победы. Показать им, что и они Победы не достойны, и Победа их на самом деле так себе победка, из
последних. Словом, провести намечающуюся гулянку по случаю 60-летия так, чтобы потом основной массе людей было хорошенько стыдно и
чтобы в следующий раз они уже все, скопом, поехали на дачи пить водку вместо культурного всенародного празднования. Это, учитывая то
ужасное состояние в котором находится народ, цель вполне достижимая. Вот, например, заявление, которое мне особенно понравилось:
"Нелегко придется и жителям окрестностей Кутузовского проспекта. Главную правительственную трассу также перекроют на два дня. Как
утверждают в мэрии, это связано с тем, что все собирающиеся на празднование 60 иностранных делегаций во главе с руководителями
государств будут размещены в этом районе города, и соответственно кортежам придется ежедневно выезжать через Кутузовский на
официальные мероприятия".
Всем ясно, кто имеет право праздновать Победу? 60 иностранных делегаций. А вы, быдло русское, даже не смейте появляться. Очень
хорошо смотрится и перекрытие центра Москвы и комментарий к нему - "В качестве утешения власти заверили, что никаких концертов,
фестивалей и народных гуляний в центре в эти дни особо и не планируется. Во всяком случае для тех, кто не попадет в число особо
приглашенных:" В общем, праздничек монополизирован победителями в Третьей Мировой войне и их ставленниками, "оккупационным режимом"
(с). И пока там будут праздновать победу над силами мирового фашизма и экстремизма русским, которые по какому-то недоразумению еще
остались в Москве, предлагается ехать бухать водку на дачу, желательно забыв про повод, по которому они пьют.
В общем, такой радости ожидать следовало. Если пять-семь лет назад еще надо было нанимать европейцев, чтобы сняли русофобское кино
про войну "Враг у ворот", то нонеча этого делать уже не обязательно. Нанять для такого дела можно русских, причем за русские же
деньги. И получится "Штрафбат" - кино все про то же - русские сами по себе не могут гибнуть за правое дело, только из-за идиотизма
своих начальников и немотивированной жестокости тоталитарной системы.
Единственным "правым делом" в современной России, за которое русским гибнуть разрешено, считается добывание бабла - экран заполнен
детективными сериалами про братков. Но вот победа над кем-нибудь, кроме самих русских, русским запрещена. Русский=лузер - уравнение
без переменных, постоянное равенство. Герой-победитель, если таковой вдруг нашелся среди русских (русский ли, наверняка ведь нет!),
после победы над русской мафией и русской коррупцией в любом кино просто обязан уехать жить в Америку, в Европу или, на худой конец,
в ту же Турцию. Представим себе просмотр фильма "В бой идут одни старики" через пять лет.
- Папа, а что они сделали после того, как разбили Гитлера?
- Ну... они стали строить мирную жизнь, растить детей:
- А в Америку не уехали?
И намекает нам, нашептывает агитпроп, так, между строчек, двацать пятой буковой(с)_0berst_: "вам даже пытаться праздновать что-то
бесполезно. Все равно все выделенное на праздник разворуют, ветераны получат унизительные прибавочки к унизительным пенсиям. Вы
опять получите свою неизменную дешевую попсу и кока-колу. А попробуете снять фильм про войну, так хоть по Пикулю снимайте, все равно
один "Штрафбат" выйдет. Словом, заткнитесь, русские свиньи, и сидите тихо".
Сидишь вот так, ну не так чтобы совсем тихо, но и не громко пока что, сидишь и думаешь. Может стоило сжечь немецкие города также,
как их сжигали ночными бомбежками англичане, мстившие за налеты на Лондон? И в изнасилованиях тогда бы Красную армию не обвиняли -
некого насиловать было бы: Хватило бы у Германии в 1945-м году уцелевших городов, чтобы их разрушением отомстить за один лишь
Сталинград, город, отстроенный в первые пятилетки, прекрасный молодой город, едва задышавший полной грудью накануне войны и
превращенный в руины? Ну если взять по тому курсу, который простили англичанам, которые за Ковентри и Лондон два с половиной года
месили с воздуха по ночам жилые кварталы Германии. Может, стоило выжигать немецкие города так, как выжигали японские города
американцы, мстя за Пирл-Харбор, за голод и мучения филиппинских гарнизонов, встретивших японцев в начале 1942-го года? Но хватило
бы у Германии, у всей Европы крови, чтобы оплатить ею хотя бы даже одну блокаду Ленинграда? А ну его: Если что, опять ведь всех
пожалеем.
"Люди все-таки", - скажет русский в конце концов:


А 9 мая мы все-таки будем праздновать. И через год будем. Потому как пока что есть в России хоть один русский человек, этот праздник
здесь будут праздновать.
Так вот когда мы будем праздновать Победу, которой мы все, каждый из нас, обязаны своим правом на свою в общем-то не очень сложную
нынешнюю жизнь в сытых столицах: давайте, прежде всего, посмотрим на ветеранов, подумаем о том, каково было им тогда, 60 лет назад.
И пусть нам станет немножко совестно за наши мелкие проблемы и склоки, пусть нам станет стыдно, но не за Победу, пусть нам станет
стыдно за то, как распорядились мы плодами этой Победы, как живем в стране, которую отстояли эти люди. Как порою бездарно тратим
плоды завоеванного ими, восстановленного ими. Они, а не журналисты и прочие канадскоподданные, - вот единственные люди, от которых
мы можем выслушивать какие-либо упреки. Их правда, пронесенная через ужас и боль войны, - вот наша правда. Только им мы чем-то
обязаны и более никому, перед ними отвечаем, потому что им своим нынешним бытием обязан весь нынешний мир, который они сделали
таким, какой он есть. Включая саму Великую Священную Америку, которую со всеми ее Манхеттенами, Бродвеями и Голливудами ни немцы, ни
японцы не успели разбомбить. Ведь для того, чтобы Великая Священная Америка расправила свои арнольдшвацнеггерские плечики и начала
штамповать летающие крепости тысячами, требовалось время. А время это добывал под Смоленском и под Москвой рядовой Ваня Иванов с
трехлинейкой и матерью Кузьмы.
И не у Чубайса спросим мы, надо ли продавать наши заводы иностранцам, а у тех, кто под бомбежками спасал эти заводы, эвакуируя их на
Урал. Не у Грефа спросим, нужна ли частная собственность на землю, а у тех, кто сражался за эту землю. Не у Союза Правых сил будет
узнавать, нужна ли нам контрактная армия, а у тех, кто деньги за подбитые немецкие танки отдавал в фонд обороны. Надо ли продавать
наш хлеб за рубеж, мы узнаем не у министров, а у ленинградских блокадников. Нужна ли нам собственная авиапромышленность,
автопромышленность, оборонный комплекс - все эти вопросы, если по-хорошему, надо задавать не депутатам и президентам, а им, тем, кто
все это создал и защитил. И мы даже в общем-то знаем, что они нам ответят. Проблема только одна - мы бы и рады "сделать все как
надо", у нас уже написан список чего сделать, КМПкВ, но мы не понимаем пока что одной простой вещи. Для того, чтобы ПкВ и "сдлеать
все как надо" нужно кое-что побольше, чем декларации, программы и партии. Нужна та самая воля, простая человеческая воля, которая
двигает мир вперед, которая обрушивает на землю эскадры бомбардировщиков и останавливает танковые армии. Та воля к жизни,
независимости и свободе своего народа, которую явили 60 лет назад наши предки. Вот чему надо у них учиться, вот что надо в себе
воспитывать. И помнить, что без этого ни что не имеет смысла, как бы красиво не выглядело и как бы сладенько не было на вкус. Без
этого - придут и раздавят, вернее - додавят.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	03.05.2005 21:13:15

Ниткину и резунистам. <Тайны войны> против фальсификаторов истории (*+)

---

Документ: http://www.rosbalt.ru/2005/05/03/207066.html
Дата: 03/05/2005 13:00:00 MSD
<Тайны войны> против фальсификаторов истории

По мере приближения 60-летия Великой Победы обострились споры о причинах начала Второй Мировой и Великой Отечественной войны. Эта
тема выходит на первый план в политической игре различных сторон, а <козырными картами> антироссийских сил в последние годы стали
многочисленные и многотиражные книги В.Резуна (печатается под псевдонимом Виктор Суворов).
Российский президент Владимир Путин также не остался в стороне от этой дискуссии с политическим подтекстом. В недавнем интервью,
обратившись к предыстории подписания пакта <Молотова-Риббентропа> и напомнив о <Мюнхенском сговоре> сентября 1938 года, когда <на
растерзание нацистской Германии была отдана Чехословакия, и западные партнеры как бы показали Гитлеру, куда надо идти для того,
чтобы реализовать его растущие амбиции - на Восток>, Путин резюмировал: <Вот если в этом контексте мы будем смотреть на проблему,
которая сегодня выпячивается, то она смотрится совсем по-другому>. И порекомендовал желающим переписать историю, <прежде чем писать
книжки, научиться их читать>.
Замечание Путина прямо относится к наводнившим книжный рынок околонаучным и псевдоисторическим поделкам и их модным авторам, готовым
на всё ради тиражей. Критическое переосмысление политики СССР у них подменяется огульным отрицанием и очернением всего советского
прошлого, вопреки доказанным фактам истории. И сегодня это уже многим становится понятно.
Внимательный читатель того же Суворова начинает понимать, что его просто водят за нос. Не срастаются концы у сбежавшего на Запад
бывшего сотрудника ГРУ В.Резуна, который, в числе прочего, выдвинул версию, что Сталин якобы готовил нападение на Европу и ему, мол,
помешал гитлеровский <превентивный удар>. У россиян к Сталину и без того, как говорится, немало вопросов. Но утверждать, что Сталин
привел к власти Гитлера, а затем спровоцировал его на войну против России, - значит, в угоду явному политическому заказу, не считать
ся с известными и не раз подтвержденными историческими фактами.
Пролить свет на ставшие спорными страницы Второй Мировой могли бы материалы Нюрнбергского процесса, которые просто невозможно
оспорить. Но, к сожалению, большая их часть до сих пор почти неизвестна и недоступна широкой публике. Однако, книга французского
публициста Раймонда Картье <Тайны войны> содержит как раз те самые крайне любопытные документы, которые развеивают туман,
искусственно сгущенный псевдоисториком Суворовым. Эта книга, выпущенная в послевоенной Германии и переведенная на русский язык еще в
1948 году эмигрантским издательством <Посев>, давно попала в разряд раритетов и лишь недавно была переиздана мизерным тиражом в
России (<Тайны войны>. Саратов. ISBN 5-8180-0028-1).
Между тем, эта малоизвестная даже специалистам и всеми забытая работа, всего в двести страниц, достойна включения в списки школьной
литературы и переиздания миллионными тиражами. Потому что <Тайны войны> - не бред фантазии честолюбца, но, по сути, изложение
архивных документов Нюрнбергского процесса, которые то ли забыли, то ли просто кому-то выгодно стало их <забыть>.
В книге, изданной на заре <холодной войны>, когда новейшая история еще не была переписана в угоду большой политике, на относительно
скромном исследовательском пространстве автор смог показать суть разных этапов Второй Мировой войны, а также обнажить замыслы
немецко-фашистских агрессоров.
Вот что писал Раймонд Картье в предисловии к своей книге:
<Если бы Германия выиграла войну или даже если бы конец этой войны не был таким стремительным и сокрушительным, то все бы эти
документы были бы навсегда скрыты от мира или, в крайнем случае, появились бы лишь много лет спустя. Таковы, например, архивы
верховного командования вооруженных сил, захваченных во Фленсбурге. Непостижимо, каким образом, даже в обстановке разгрома, в апреле
1945 года, в Германии не нашлось офицера с зажигалкой, чтобы предать их огню. Но, к счастью, немцы благоговеют перед бумажкой и
перед архивами. И благодаря этому, судьи в Нюрнберге имели в своем распоряжении директивы Гитлера, протоколы его секретных совещаний
и главных заседаний военных советов, планы верховного командования и так далее. Иначе говоря, самую суть истории и в то же время
неоспоримые доказательства замыслов и преступлений <нацистов>...
Целью процесса было покарать виновных, а не писать историю. Поэтому масса разоблачений, содержавшихся в документах и в показаниях
свидетелей, были оглашены на суде лишь частично или совсем не были оглашены, оставаясь следственным материалом... Таким образом,
разоблачения, сделанные в Нюрнберге, остались для широкой публики тайной. Пытливые умы до сих пор еще бьются над загадками, на
которые уже давно дан ответ>...
Показания главных обвиняемых Нюрнбергского процесса (Геринга, Кейтеля, Йодля, Редера, Денитца, а также других маршалов и генералов
Третьего Рейха), прочие документы, в деталях восстанавливая картину войны, наперекор псевдонаучным литературным <бестселлерам>
свидетельствуют: кто, почему и при каких обстоятельствах готовил смертельный поход на Восток. Приведенные в книге германские
документы свидетельствуют, что ни Сталин, ни руководство СССР не могли ни избежать, ни даже задержать хорошо подготовленное
вторжение немецких войск.
Например, еще в последний день 1939 года Главный Штаб германской армии завершает свое заключение о состоянии Красной Армии
многозначительной фразой: <Боеспособность войск в серьезной битве сомнительна. Русская армия не является равноценным противником
армии, располагающей современным вооружением и хорошо управляемой>.
А в конце лета 1940 года Гитлер собирает в Райхенгальте генералов Кейтеля, Йодля и Варлимонта. <Он просил нас, - рассказали они в
Нюрнберге, - подумать над войной с Россией. Но он приказал нам держать это в абсолютном секрете. Было запрещено писать что-либо по
этому вопросу>.
Эти и многие другие свидетельства подтверждают, что вектор агрессии нацистской Германии был четко направлен на Восток задолго до 22
июня 1941 года.
Любопытно, что в документах этого периода содержатся ссылки на Гитлера, который считал, что <СССР испытывает серьезный страх перед
Германией>... Факт, что СССР не выразил протеста, даже раздражения по поводу заключения пакта Германии, Италии и Японии
подтверждает, что эта оценка была близка к объективной.
Вскоре после известного визита наркома иностранных дел СССР Молотова в Берлин, Гитлер составляет директиву N21 - т.н. <план
Барбаросса> - фигурировавшую в Нюрнберге под N446 P.S. Документ начинается так:
<Необходимо, чтобы вооруженные силы Германии были в состоянии сокрушить Россию в течение короткой кампании...
Главная масса русской армии должна быть раздавлена ударом наших танков; путь к отступлению остальной части армии в глубь России
должен быть отрезан.
Быстрое преследование отступающей армии позволит нам достигнуть той черты, откуда русский воздушный флот уже не сможет угрожать
территории Великой Германии>.
А в феврале 1941 года Гитлер на заседании военного совета (Протокол N872) в присутствии офицеров Генерального Штаба настаивает на
необходимости полного окружения главных сил Красной Армии в будущей войне: <Важно уничтожить большую часть неприятельской армии, а
не обратить ее в бегство>. Однако официальные отношения Германии с Советским Союзом внешне становились более благоприятными: Гитлер
маскировал свои планы и готовил Москве <сюрприз>.
Между тем, одновременно Германия вступила в Болгарию, бывшую зоной влияния СССР, затем Гитлер решился на войну на Балканах. Москва,
несмотря на пакт дружбы, подписанный с новым югославским правительством, и памятуя об истории начала Первой Мировой войны, вынуждена
была промолчать. Это лишь ободрило фюрера, убедив его в том, что Россия боится Германии, не готова к войне, всеми силами избегает
ее. Документ (N А 20.99) из немецких архивов гласит: <Страх перед Германией является доминирующим фактором советской политики>.
Сложность положения для СССР была в том, что любое действие, направленное на подготовку к отражению нападения, воспринималось
Германией как вызов, а покорное ожидание приготовлений противника лишь поощряло его к началу войны. Однако СССР продолжает всеми
силами избегать конфликта с Германией, и гитлеровский штаб хорошо знает об этом: <Приказы Сталина и Тимошенко к дню 1 мая, -
говорится в германском рапорте N А 21.1, - показывают, что СССР пытается всеми имеющимися средствами избежать войны>.
Весной 1941-го Москва предпринимает дипломатические шаги, чтобы сохранить хрупкий мир: Бельгия, Норвегия, Югославия извещаются о
том, что СССР их больше не признаёт... Германский посол из Москвы также сообщает в Берлин, что приготовления России носят
исключительно оборонительный характер, что <Россия будет воевать только в случае нападения на нее>. 7 июня посол подтверждает, что
<Сталин и Молотов - единственно ответственные за иностранную политику СССР - делают всё, что могут, для избежания конфликта с
Германией>. А сообщение от 15 июня гласит: <Сталин готов на крайние уступки>.
Но Гитлеру уже было мало уступок - он принял решение о начале войны. 14 июня фюрер собрал у своего стола высший генералитет
Германии. Он говорил перед ними полтора часа. Как свидетельствовали позже подсудимые в Нюрнберге, Гитлер заявил: <Война неизбежна,
поэтому мы должны избрать войну превентивную и наступательную, чтобы не дать возможности Советскому Союзу начать ее в тот момент,
когда он будет лучше подготовлен, а мы, наоборот, будем заняты в других секторах>.
Не в этой ли фразе Гитлера <разоблачитель> Суворов продолжает черпать вдохновение для своих очередных антироссийских <исторических>
опусов?
Жестокая правда открывается в главе <Что Гитлер хотел сделать из России> - о точных деталях и циничных расчетах до сих пор знают и
помнят не все. По свидетельству людей из его окружения, Гитлер считал, что <война с Россией не может вестись с соблюдением законов
чести, она является одновременно борьбой идеологий и борьбой рас; она должна вестись с небывалой до сих пор беспощадностью>. И от
этого своего убеждения, как известно, фюрер не отступил ни на шаг.
Раймонд Картье с опорой на факты высказывает очень верную и справедливую мысль: <Ни одна победа не была так хорошо продумана, как
та, которую Гитлеру не удалось одержать: его победа над Россией>. Примечательно, что даже планы эксплуатации завоеванной территории
были выработаны еще задолго до начала военной кампании.
По Меморандуму от 2 апреля 1941 года (документ 1017 P.S.) Россию ожидало расчленение на семь государств. <Великороссию> (с центром в
Москве) намечалось максимально ослабить <полным упразднением еврейско-большевистского управления>, экономическим ослаблением,
конфискацией наличных запасов, промышленных предприятий и средств передвижения, <отторжением значительных территорий и
присоединением их к соседним политическим образованиям>.
Украина же, при успехе этого плана, получала широкую национальную автономию, <почетную обязанность кормить Рейх> и стать постоянной
угрозой Москве.
Жителям Балтии, в свете нынешнего распространенного там отрицания Великой Победы, стоит помнить о том, что значительную часть
населения Литвы, Латвии и Эстонии предполагалось переместить в центральные районы России, а вместо них заселить Балтийские провинции
народами германской расы, <очищенными от нежелательных элементов> - например, поволжскими немцами, а также... <датчанами,
норвежцами, голландцами и - после победоносного исхода войны - англичанами>.
Для характеристики германских амбиций автор книги <Тайны войны> приводит самый убедительный документ - речь Гитлера на совещании по
вопросам реорганизации Восточных областей 16 июля 1941 года. Немецкие танки тогда приближались к Москве, русские отступали, Гитлер
говорил как триумфатор:
<Мы не должны опубликовывать действительные наши цели, но мы должны точно знать, чего мы хотим. Надо действовать так, как мы
действовали в Норвегии, Дании, Бельгии и в Голландии. Мы объявим, что мы вынуждены оккупировать, управлять и умиротворять, что это
делается для блага населения; что мы обеспечиваем порядок, сообщение, питание. Мы должны изображать себя освободителями.
Никто не должен догадываться, что мы подготавливаем окончательное устройство, но это не помешает нам принимать необходимые меры -
высылать, расстреливать - и эти меры мы будем принимать.
Мы будем действовать так, как будто мы здесь только временно. Но мы-то хорошо будем знать, что мы никогда не покинем этой страны...
Никогда в будущем не должно быть допущено образования военного могущества к западу от Урала, даже если бы нам пришлось бороться 100
лет, чтобы помешать этому... Наш железный принцип отныне навсегда будет заключаться в том, что никто другой, кроме немцев, не должен
носить оружие>.
Никто уже не осмеливался возражать фюреру. Молчал даже Геринг, который ранее обращал внимание Гитлера на то, что долгая оккупация
столь обширной страны, как Россия, может стать непосильным бременем для Германии.
В этой речи фюрер также дал ясно понять, что не собирается делиться завоеванными территориями со своими союзниками: румынами,
финнами, словаками, венграми, турками. Как пишет Картье, <ему не хотелось что-либо уступать. Ему казалось, у него это крадут... <.
Вот характерный фрагмент гитлеровской речи:
<Финны хотят Восточную Карелию, но они не получат Кольского полуострова, который мы оставляем себе. Они также требуют район
Ленинграда: я снесу до основания Ленинград и отдам им территорию>.
Летом 41-го, когда немецкие танки шли на Москву, Гитлер уже видел Россию побежденной и расчлененной страной. Фюрер внушал эту мысль
всем остальным, и ни с кем не хотел делиться плодами скорой победы над Россией. Между тем, с первых дней войны, истекая кровью и
отступая, Россия тоже верила, что, в конце концов, разгромит фашистскую Германию и ее союзников. Но итогами своей Победы и
спасительной для человечества жертвы она поделилась со всеми, на долгие десятилетия восстановив мир на Земле.


Геннадий Сидоровнин

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	03.05.2005 21:11:55

Джагг. "Итак, что у нас там с Польшей во время войны... " (*+)

---

http://www.livejournal.com/users/17ur/27577.html

Пишет Джагг (17ur)
@ 2005-05-03 09:18:00




Настроение:праздное, ибо праздную
Музыка:Quest for Glory 5, GST

О Польше. Собственно о восстании.
Итак, что у нас там с Польшей во время войны...

Ну, выходка эмигрантского правительства Польши с объявлением войны СССР после того, как мы поспорили с финнами, внимательного
читателя удивлять уже не должна, хотя и оставляет тяжкое впечатление. В результате этой выходки все интернированные польские солдаты
и офицеры на нашей территории автоматом стали военнопленными.

Я, кстати, всецело поддерживаю гипотезу, высказанную Юрием Мухиным насчёт "Катыни", что с польскими офицерами поступили не
преступно, а хозяйственно, то есть пришили им дела, впаяли по пять лет без права переписки и отправили строить дороги, а то ведь
пленных офицеров конвенции запрещали использовать как тягло. Сами офицеры работать не хотели, предпочитая кушать на халяву. С
началом войны они, разобиженные на такое обращение в частности и москальство вообще, нафиг отказались эвакуироваться, предпочитая
попасть к немцам. Ну и попали.

Не знаю, как насчёт копирайтов, но книгу "Катынский детектив" я на сайтик выложу, чтиво достойное; даром, что ли, в польском сейме
её клеймили всяческими проклятиями.

Среди кирпичей, которые товарищ Сталин готовил для затылка Гитлера, был и такой: зондаж среди пленных насчёт формирования войска
польского на советской территории начался в 1940-м году. Прошу запомнить.

Когда война началась, наши, как я уже говорил, отбивались чем могли и как могли. Подписать Польшу как суверенную сущность на эту
борьбу на стороне Советов было нормальным и корректным ходом. По договорённости с эмигрантским польским правительством осенью 1941
года была сформирована так называемая армия Андерса. Не боюсь показаться мелочным: жолнежам даже пошили эти их ромбовидные
фуражки-конфедератки, не говоря уж о том, что вполне сносно вооружили. Повторяю: осень 1941-го. Это когда наши собственные войска,
случалось, шли в бой с одной винтовкой на двоих, о чём нам всяческие жалельщики и доброжелатели не устают поминать. Трудно всё же
быть империей, товарищи.

Во время Сталинградской битвы, не сделав ни одного выстрела по немцам, Андерс и большинство его (бип)аного войска с(бип)ались в
Иран. Извиняюсь за мат, но цензурно тут невозможно. Я не знаю, может, в Польше они и герои. Если это так, соглашусь с их
поклонниками в одном: такие подвиги действительно забывать нельзя.

Остался полковник Берлинг, начштаба 5-й дивизии. Вряд ли он был коммунистом или русофилом... Наверное, просто умным человеком.
Рассудите сами: уже понятно, что единственная страна, которая может вытащить Польшу из того дерьма, в котором Польша оказалась, это
СССР. И вопрос только в том, начать платить СССР по счетам *сейчас*, когда то, что можно предложить в оплату - бой плечом к плечу -
русским действительно необходимо, или *потом*, когда русские смогут спокойно выбирать, что и в какой позе им от Польши нужно.

Кроме того, ходят упорные слухи, что бегство Андерса связано с операцией абвера - немцы через своих подсылов сообщили генералу о
том, что в Катыни накопали много трупов застреленных коварными москалями поляков (немцы как раз должны были к тому времени закончить
с расстрелами). У генерала взыграло ретивое, и с воплем "карету мне, карету!" бросился он прочь из сталинской тюрьмы народов...

Отсюда можно сделать вывод, что п-к Берлинг просто не был настолько ослеплён русофобией, чтобы не вспомнить о том, как уже в 1940
году заходили беседы о формировании войска польского, и лояльных СССР военнопленных собирали в отдельных лагерях... И полковник,
скорее всего, расчёл, что москали не идиоты - одной рукой подписывать поляков против Гитлера, другой их же массово стрелять. Да и
последующий поступок Андерса он, имхо, воспринял с точки зрения дальнейшего залезания в долги перед русскими.

Повторю, я не верю во всю эту белозубую боевую дружбу народов, изображённую на плакатах. Я верю в обоюдный точный расчёт на взаимную
выгоду и надеюсь на вменяемость, достаточную для такого расчёта.

Дальше опять рулила Катынь. Немцы якобы нашли могилы во второй половине февраля 1943 года. Начали раскопки. Затем - следите за
датами:

- 11 апреля польскую делегацию впервые допускают на раскопки, которые немцы *готовят* уже два месяца;
- 13 апреля по радио немцы объявляют об адском сталинском злодеянии;
- 17 апреля от польского правительства в Лондоне и немецкого правительства в Берлине в Женеву приходят ноты о расследовании
"советских злодеяний";
- 18 апреля в армии Андерса служат молебны об "умученных большевиками".

Зачем я это напоминаю? Чтобы стало понятно, что за публика заказала восстание в Варшаве.

Около 550 тыс. советских солдат погибло при освобождении Польши. Это очень много. Это так много, что именно у нас должны быть
претензии к полякам, которые охренительно гордятся своим сопротивлением. Замечу страшным шёпотом: вся эта беготня в тылу врага
обычно нужна для того, чтобы подорвать боеспособность его линейных частей, чтобы их побили и прогнали. В случае с Польшей это
выражается в сосредоточенной работе на коммуникациях, дабы лишить немцев возможности упорядоченного отхода, чтобы у наших войск была
возможность улавливать их в "мешки" и "котлы". Было это сделано? Ага, щас. Были заботы поважнее - скажем, взаимная резня с
украинцами и в меньшей степени с литовцами.

Попутно стратегический гений поляков (тут и далее я уже говорю сугубо о сторонниках эмигрантского правительства, а к тем, кто дрался
в Войске Польском и Армии Людовой, претензий нет) выразился в том, что они попытались создавать свои властные структуры на
освобождённых от немцев территориях. Например, вышибли наши немцев с какого-то польского района, из лесу выходят аковцы и начинают
всюду водружать свои флаги, назначать бургомистров и собирать с жителей налоги. Наши как-то даже не сразу поверили такой наглости,
но потом стали от неё лечить теми средствами, что были под рукой. Аковцев просто разоружали. А те их фракции и отдельные
организации, которые решали воевать против советских войск, получали полный курс терапии военного времени.

В общем, восстание в Варшаве было кульминацией политики эмигрантского польского правительства. Вот вам две альтернативы:

- поляки наносят поражение немцам, достаточное, чтобы продержаться до подхода советских войск. Над Варшавой реет ихний флаг. Наши
шугают немцев прочь от города, и... что дальше? А дальше нам в лучшем случае говорят нечто вроде "дорогие москали, вот тут наша
земля, мы тут право имеем, так что давайте договариваться". Простите, эта лишняя головная боль кому-то нужна? Параллельная система
управления на наших тыловых коммуникациях и непременное присутствие на всех переговорах воинственных придурков, мечтающих о Польше
от моря до моря, обвиняющих нас во всевозможных преступлениях и конкретно кинувших нас в лице пана Андерса?

- поляки реально не могут победить немцев, и... что должны делать наши? Могли мы вышибить немцев из Варшавы? Да не вопрос, наша
армия уже умела переносить направления главных ударов и прочее. Даже растянутость коммуникаций после операции "Багратион" (см. мой
текст по кампании 1944 года) не помешала бы. Кинули бы на произвол судьбы плацдармы на западном берегу Вислы, сосредоточили бы
несколько армий, бросили бы их на убой, со слабым снабжением, с заранее известной целью... Выстлали бы трупами дорогу к Варшаве и
улицы города, и... И см. выше. От моря до моря. Ура.

Жалею, что не имел случая спросить аутентичного поляка, внука по разуму тех типов: чтО мы, русские, должны были делать и почему?
Нет, "почему" я понимаю - чтобы не оказаться в тысячу первый раз виновными в глазах цивилизованного мира. Чтобы нам не сказали
"пфуй" люди, которых уважать-то надо только из-за диппротокола. Но объясните, "что" мы должны были сделать? Подробно.

О начале восстания поляки русских не уведомили, не говоря уж о какой-то координации действий. Утверждается, что генерал Коморовский
отдал приказ на восстание тогда, когда ему сообщили, что в пригороде видели танк с красными звёздами. И 1 августа 1944-го года
началось.

Восстание велось совсем не по заветам Ильича. Все эти "почты-телефоны-мосты-телеграфы" есть объяснение на пальцах идеи о том, что
при восстании в городских условиях надо в первую очередь *уменьшать связность* вражеских войск и увеличивать свою, особенно если
противник - обученные профессионалы, превосходящие восставших в вооружении. То, что натворили восставшие поляки, никакому разумному
объяснению не поддаётся. 3.5 тыс. единиц стрелкового оружия - и они атакуют укреплённые здания. Просто потому, что там внутри сидят
немцы. Восставшие не пытаются захватить мост через реку, по которому могли бы подойти советские войска. И зачем было отвлекаться на
то, чтобы вырезать уцелевших в Варшаве евреев, я просто не понимаю.

Наша 2-я та, вышедшая к Варшаве в начале августа с северо-востока, огребла не по-детски, потеряв около трёхсот танков и откатившись.
Это кладбище техники сейчас у поляков называется "намеренным бездействием советских войск" и считается преступлением. Пригород
Варшавы Прагу наши сумели взять только к середине сентября. Повторяю: причины - растянутые коммуникации, плохое снабжение,
отсутствие координации с восставшими и понятное нежелание "заваливать немцев своими трупами" за кучку (бип)анутых националов.

Всё равно. Взяв Прагу, наши тут же высадили полдюжины пехотных батальонов на западном берегу Вислы, возле Черняхува. Поляки и не
почесались ударить по тылам немцам, которые пытались сбросить наших в Вислу. Опять же, не почесались те, эмигрантские поляки - а из
шести батальонов, если не ошибаюсь, четыре были из Войска Польского. В конце концов, эти батальоны через неделю боёв еле унесли
ноги, оставив на поле боя почти две тысячи бойцов, несмотря на поддержку советской тяжёлой артиллерии. Это ещё один пример
бездействия советской стороны.

Но и это ещё не всё. Любимой заморочкой новомодных польских ревизий стало следующее: если бы Сталин разрешил англосаксам челночные
рейсы тяжёлых бомберов, а те сбрасывали бы восставшим грузы, уж мы бы тогда ого-го!.. Почти как в 1939-м.

Товарищ Сталин не разрешал. И вот в августе были два рейса бритишевских бомберов. Сперва из 13 самолётов потеряно было 5, груз
сбросили 2. Немцы и поляки по-братски поделили сброшенное пополам, потому что метко сбросить контейнер на парашюте с высоты,
малодоступной для зенитной артиллерии, в принципе невозможно. Затем попробовало 54 самолёта - потери 11, до сброса дошло у 22 - с
тем же пополамным результатом. Те комментарии, которые отпускал товарищ Сталин, читая донесения об этом цирке, истории остались
неизвестными.

Однако разрешение на челночный рейс товарищем Сталиным было дано. И вот 18 сентября взлетает сотня американских "крепостей", с
четырёх километров бросает тысячу контейнеров на Варшаву, из которых 90% грябчат немцы. Очень, очень хорошо получилось. То ещё
ого-го.

Всего западные союзники *отправили* со своих аэродромов полякам около шестисот единиц стрелкового оружия и три миллиона патронов,
дюжину миномётов и более десяти тысяч мин к ним, примерно двадцать тонн продовольствия. Сколько поляки *получили*, посчитайте из
приведённых выше данных. СССР использовал для переброски припасов По-2, и сброс шёл хоть и ночью, но с высоты метров в 150, так что
был повинен оказаться несколько точнее. Наши отправили восставшим около трёх тысяч стволов и те же три миллиона патронов, полторы
сотни миномётов и сто тысяч мин, при более чем ста тоннах продовольствия. Ещё одно советское преступление против человечности.

Если вы думаете, что польские ревизионисты успокоились на утверждении, что Сталин ради польской неподлеглости должен был позволить
англосаксам поставлять немцам оружие и прочий шоколад, вы ошибаетесь. Оказывается - я плотно в этот вопрос не вникал - была такая
польская десантная бригада, которую можно было выбросить над Варшавой с союзных самолётов, и уж она бы немцам навела шороху и дала
прикурить. Да, конечно. Охотно верю. Данные по потерям бомберов - машин достаточно защищённых сравнительно с десантными
транспортами - я привёл выше. В общем, сплошное ого-го. А местами и тра-ля-ля.

Теперь я начну говорить гадости о восстании, потому что всё, что было сказано выше, ещё можно чем-то оправдать - от врождённого
идиотизма до пламенного стремления освободить свою родину от оккупантов. В конце концов, к восставшим в Варшаве присоединились и
польские коммунисты тоже, куда им было деваться...

Итак. Восьмого сентября, с одобрения лондонского правительства, начались переговоры о капитуляции восставших. Восьмого сентября.
Посмотрите даты выше. Это шляхетское блядво, которое подставило своих подчинённых и поверивших им гражданских на убой и на голодную
смерть1, примерно за месяц до капитуляции, подписанной(!!!) второго октября, уже начало выговаривать себе в плену пайку пожирнее. А
в это время город херачили немецкие осадные жерла.

Дальнейшему я просто не верю, хоть источники вроде и надёжны - это всё протоколировалось. Короче, в промежутках между переговорами
они устраивали банкеты. С одной стороны стола шляхта, с другой "фоны". Поднимали тосты друг за друга. Пардон, враг за врага.
Благородство-рыцарство, (бип)ё-маё... Цивилизация, в общем. Европа. Сдалось немцам порядка двадцати двух тысяч человек, включая
раненых. Оружия было сдано примерно четыре тысячи единиц. Героизм без мозгов, который, чего уж там, был проявлен рядовыми
участниками восстания - страшная штука. Безмозглая подлость его руководителей, которую нынче миру предлагается принять, как нечто
естественное и безальтернативное - стократ страшнее.

Варшаву - точнее, то, что осталось от города - наши в конце концов взяли. Так, как нам это было удобнее.

Весь сегодняшний скулёж поляков (и не только их) меня радует. Ясно, что все требования покаяний-извинений, призывы признать
оккупации, всякие там голодоморы, преступления-расстрелы и прочие аннексии; всё это на самом деле - подтверждается без вариантов -
суть требования компенсаций. Хотят денег. Отлично. Когда нация сама топчет свою гордость, - ту самую, с которой она пёрла на нас и в
начале одиннадцатого века, и в начале семнадцатого, и в начале девятнадцатого, и в начале двадцатого - когда такая нация надрывно
требует считать себя калекой, с праведной скорбью протягивая лапку за подаянием, мне это нравится. Пусть сие чувство и трудно
назвать христианским.

"...без русских армий Польша была бы уничтожена или низведена до рабского положения, а сама польская нация стерта с лица земли. Но
доблестные русские армии освобождают Польшу и никакие другие силы в мире не смогли бы этого сделать...

...[поляки] должны быть очень глупы, воображая, что мы собираемся начать новую войну с Россией ради польского восточного фронта.
Нации, которые оказались не в состоянии защитить себя, должны принимать к руководству указания тех, кто их спас и кто предоставляет
им перспективу истинной свободы и независимости."

Черчилль, из записки в британский МИД от 7 января 1944 года, за восемь месяцев до восстания.

"У нищих слуг нет" (с).






1. Да, голодную смерть - это ведь город, тут фуражировка бессмысленна, а внешний подвоз продовольствия прекращается с началом
восстания по определению. Следовательно, любое планирование на срок, больший, скажем, недели, обязан был учитывать этот фактор - в
первую очередь применительно к своим комбатантам, во вторую - к мирным жителям. Восстание продолжалось два месяца. Были ли
восставшими предприняты меры по обеспечению коридоров для более-менее безопасной эвакуации мирных жителей, бесполезных для ведения
боевых действий, организовывалась ли такая эвакуация - мне неизвестно. Назад.







Пора бы переходить и к завершающей стадии. Хотя да, у меня всё ещё должен быть текст об оценке альтернатив советского выхода в
Европу. To be continued.

Да, и совсем уж постскриптум - fat_yankey указал мне, что 5-й гта на сандомирском плацдарме не было. В общем, я порылся в источниках
и, действительно, в одном - 5 гта, в другом 5-я гвардейская общевойсковая... Кому верить, не знаю.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	29.04.2005 20:52:22

Штрафбат: каким он был не в кино (*+)

---

http://www.kp.ru/daily/23503.4/39382/

Штрафбат: каким он был не в кино

В этой книге генерал Пыльцын раскрывает неизвестные страницы войны.



Война и нежность. Подвиг и подлость. Беда и счастье преодоления ВМЕСТЕ. Запланированные могилы и неожиданные гнезда. Я читаю книгу
генерал-майора А. В. Пыльцына <Штрафной удар, или как офицерский штрафбат дошел до Берлина>. Удивительное, редкостное сочетание
строгой документальности и откровений исповеди. Мы знакомы с автором 20 лет. Тогда я написала очерк <Военно-полевой роман>.
Случайная встреча молодого красавца лейтенанта Александра, с детства закаленного суровым Дальним Востоком, и госпитальной
медсестрички, худенькой бледной блокадницы Риты, мечтавшей стать балериной. Растущая любовь в скупых треугольниках писем.
Неожиданная встреча в польской деревушке и вымечтанная за годы переписки удивительная свадьба в прифронтовом лесу - вместо
подвенечного платья у невесты белая солдатская нательная рубаха, надетая задом наперед... А потом она, Рита, сумела вырваться из
госпиталя к нему на самую передовую - в его штрафбат. И так, вместе воюя, они дошли до Берлина и вместе расписались на стене
рейхстага.

<За что штрафбат?> - спросила я его тогда. <Не <за что>, а <почему>, - ответил он. - В нашем офицерском штрафном батальоне
командирами были обычные боевые офицеры>. Больше ни одного ответа на свои вопросы я не получила. На тему штрафбатов было наложено
строгое идеологическое табу. И только сегодня, спустя двадцать лет, я получаю ответы на свои вопросы.

- В предисловии к вашей книге специалисты назвали ее <уникальной>. Почему?

- А вы знаете, что первое и единственное упоминание о нашем штрафбате появилось в <Комсомолке>, в том вашем очерке? И все. От
газетных заметок до мемуаров видных военачальников о штрафных батальонах даже не упоминается. В советской военной энциклопедии о
штрафниках есть несколько фраз, но только применительно к армиям других стран. У нас же в батальоне ни разу за всю войну не побывал
ни один журналист, ни один фотокор или кинооператор! Да что там - в батальон никогда не приезжали даже концертные бригады! Будто
чумной барак. Штрафбаты, созданные по знаменитому приказу Сталина ? 227, - одна из тайн войны. Вот это порождает массу легенд и
небылиц. Больно было за тех офицеров, которые волею судеб - заслуженно или нет, это другой вопрос, - попадали в штрафбаты, воевали
честно и даже героически, а их представляют идущими в бой лишь под дулами заградотрядов. И ведь до сих пор! С каким негодованием
прочел я недавно в Интернете статью из одной газеты о том, что самым знаменитым штрафником был... Александр Матросов. Что его под
дулом заградовского пулемета, без оружия заставили полезть на вражеский дот. Там его немцы поймали и расстреляли. И такая ложь
выдается за раскрытие одной из тайн войны.
Собственная, врубившаяся навеки память, переписка с друзьями, работа в архивах, изучение военных мемуаров, старые, раздобытые
топографические карты позволили мне создать книгу, о которой писатель Юрий Бондарев, знаток войны, сказал: <Это не просто книга, это
документ Великой Отечественной войны>. В издательстве <ОЛМА-ПРЕСС> обрадовали: <Бесценный источник по этой теме>. А в Российской
Академии проблем безопасности обороны и правопорядка избрали меня действительным членом академии и наградили орденом Петра Великого.
Не получается ли, что я хвалюсь? Но хочется, чтобы читатель, в особенности молодой, поверил долгожданному откровению о непростой
странице истории.


<Мы были средством, обеспечивающим успех других>.

- Скажите, а за что же попадали в ваш штрафбат?

- Попадали, и поделом: за сдачу позиций без приказа, неправомерное применение оружия, его потерю... Война - очень жестокая вещь. Но
попадали и по доносу, оговору. Что ни штрафник - то причина. Командир роты капитан Авдеев после захвата населенного пункта, получив
продовольствие на всю роту, не вернул продукты погибших. Решили устроить поминки по своим друзьям, да и, как говорят, <обмывку>
своих наград. И загремел рядовым в штрафбат. Капитан-лейтенант Северного флота, проверяя работу отремонтированной рации, наткнулся
на речь Геббельса и, владея немецким языком, стал ее переводить. Кто-то донес, и ему вменили в вину <способствование вражеской
пропаганде>. Были у нас и <окруженцы>, какая-то часть бежавших из плена и не замаравших себя сотрудничеством с врагом.

- Наверное, приходили к вам злые на власть?

- Да. Какая-то часть испытывала злость на власть. Вернее, на работников военных трибуналов, прокуратур. Недовольных государственной
властью, Верховным Главнокомандующим мне слышать не приходилось. Может, боялись об этом говорить, а может, ее и не было. Зато уж
прокурорам всяческим доставалось. Иногда поднимались в атаку с криком не <За Родину!>, а с криком против <такого-то... (следовало
матерное слово) прокурора>.
Многие поначалу считали себя смертниками, в особенности те, кто к концу войны приходил из тюрем. Но, когда они видели, что командный
состав прилагал все силы, вовсю старался научить их приемам пехотного боя, владению оружием (особенно летчиков, танкистов, медиков,
интендантов), они постепенно переставали ощущать себя пушечным мясом, начинали понимать, что не только кровью (по положению
штрафники воюют до <первой крови>), но и боевыми заслугами могут искупить свою вину, вольную или невольную.

- И покинуть наконец этот <адов котел>, как однажды выразились вы в своей книге.

- Ну, дело в том, что хотя на войне простых задач не бывает, штрафбаты создавались для наиболее трудных. Наша судьба, наше
предназначение заключались в том, чтобы первыми пробить брешь противника и тем обеспечить дорогу идущим за нами. Мы были средством,
обеспечивающим успех других.

- Обидно, наверное?

- Обида живет во мне и сейчас, спустя 60 лет. Когда вспомнишь то неразминированное поле, на которое нас бросили, когда мы
действовали с армией генерала Батова. По сути, обрекли на запланированные могилы - из бойцов моей роты до траншей противника
добежали только 15 человек. А нам надо было эти траншеи захватить врукопашную и контратаки немцев танками отбивать.
Многое в судьбе штрафников зависело от военачальников. Когда брали белорусский город Рогачев, нас послали в тыл врага, и наш
батальон, командиром которого тогда был Осипов (всегда буду его помнить), из 800 человек потерял только чуть больше 50 бойцов. И
генерал Горбатов, всем, независимо от того, ранен или не ранен, восстановил офицерские звания с отчислением из штрафбата. Не
случайно после того минного поля, где погибли ни за что столько опытных боевых офицеров, родился такой стих:


Александр и Маргарита Пыльцыны. 1945 г.

Нас с Батуриным, комбатом, взял с собой на Нарев Батов.
Ну а это не Горбатов - не жалел бойцов штрафбата.
Для него штрафник - портянка, он только тех освобождал,
кто ранен, кто погиб под танком, а остальных на гибель гнал.

Батурин - это был новый комбат. Осипова так уважали и даже любили, что звали Батей. А вот Батурина и Батова, чьи фамилии будто
просились на это (Бат...) - никогда.
Обидно было и то, что мы участвовали в освобождении городов, но входить в них нам не разрешали. Не дай Бог потом скажут, что город
освободили штрафники. Так было и с Рогачевом, и с Брестом, и с Варшавой, за которые мы положили немало голов. И в Берлинской
операции мы участвовали, но в Берлин попали только уже после его падения, через два дня.
И награждали штрафников не щедро. Перед форсированием нами Одера один сержант из соседнего батальона сходил на лодке в разведку и
вернулся - представили к званию Героя. Наши штрафники на тяжелых, из непросохшего дерева, лодках под градом огня перебрались на
вражеский берег. Малыми силами, с боем захватили плацдарм, удерживали его из последних сил, а награжден был только один командир
роты. Да по его настоянию один штрафник, бывший летчик, капитан Смешной, за беспримерный подвиг был представлен к награде.
Посмертно. Но состоялось ли это награждение? Не знаю...

- Вы, Александр Васильевич, так тепло и, я бы сказала, даже нежно пишете о своих штрафниках, что от вашей книги, несмотря на ужас
войны, исходит какой-то свет...

- Потому что я убедился: абсолютное большинство штрафников, несмотря на удары судьбы, сохранили человеческое чувство воинской дружбы
и выручки, истинное чувство преданности Родине. Сколько было случаев, когда в напряженнейших условиях смывшие своей кровью вину,
какая бы она ни была, не покидали поле боя, имея на это полное право. Я считаю это героизмом. А те, кто врукопашную шел и саперной
лопаткой крушил головы ненавистных фрицев, - разве это не героизм? Вспоминаю сейчас одного пэтээровца, узбека богатырского сложения,
который во время рукопашной схватил свое почти полуторапудовое противотанковое ружье за конец ствола и орудовал им как богатырской
дубиной. Он же метким огнем подбил два танка. Тем самым обеспечив нам успех, а себе - орден Отечественной войны (за каждый подбитый
танк полагалась такая награда) и восстановление своего офицерского звания. Когда же я хотел отправить его в штаб, он отказался,
сказав даже с какой-то обидой: <Кому же я свое ружьишко-то оставлю?> Какое чувство может быть у меня к таким людям? Только нежность.

- Послушайте, но разве не было трусов, разного рода ловкачей в штрафбате?

- Были и такие, что малейшую царапину выдавали за обильное пролитие крови. Сбежал с поля боя штрафник Касперович - патологический
трус. Бывший моряк Редкий пытался уклониться от форсирования Одера. Но такие были и в самом деле редки, не случайно я запомнил их
фамилии. Эти люди лишь подчеркивали воинский дух остальных. Трусов и ловкачей в батальоне не любили. Вот вам пример. Один штрафник
говорит другому: <У меня есть хорошие золотые часы. Хочешь, они будут твоими? Я вытяну руку, а ты ее прострели>. - <Давай, только
часы покажи>. А когда тот поднял руку с часами, другой закричал: <А теперь, сволочь, и вторую руку поднимай! Я тебе покажу, что не
все такие продажные твари, как ты>. И так, с поднятыми руками, отвел незадачливого торговца в штаб.

- Пройти такую войну, да еще в штрафбате, - счастье, что живым остались, а сохранить живую душу свою...

- <Везунчик ты>, - говорил мне дед Данила, главный мужчина в нашей семье. Отец давно сгинул где-то в лагерях за одну фразу: <Гитлер
облапошил всех наших <гениальных> вождей, главный из которых ее просПал>. (Тут из этических соображений я меняю одну букву в
отцовских словах.) Мне и впрямь везло. При каждом ранении врачи говорили: чуть-чуть левее или чуть-чуть правее попала бы пуля - и
все, конец. Во время форсирования реки Друть под Рогачевом я провалился в полынью под лед и, не умея плавать, все же не утонул. При
форсировании Одера был тяжело ранен в голову, но тоже выкарабкался. И все потому, я считаю, что был у меня талисман.

- Талисман? Какой?

- Крестиков, ладанок я не носил никогда. Моим талисманом, считаю, была любовь. Любовь к девушке, которая там, на фронте, стала моей
женой. И не ППЖ, как иногда было принято на фронте говорить, а женой более чем на полвека. И ушла-то она в день нашей фронтовой
свадьбы. 14 декабря - только спустя 52 года... Смелая была. Не побоялась ко мне в штрафбат, в этот <адов котел>, пробиться. Хотя был
строжайший приказ - женщин в штрафбаты не брать. И отстоять свое место рядом со мной перед самим маршалом Рокоссовским тоже сумела.
Он нагрянул к нам перед форсированием Одера. Но тут я, как и в своей книге, лучше процитирую ваш очерк <Военно-полевой роман>:
<Рокоссовский вышел из машины, рослый, статный: <Это еще что такое? Откуда здесь женщина? Жена комроты? Ну и что? Немедленно вывести
из батальона!> А в машине оставалась женщина - лицо ее красивое, бледное, без улыбки, было хорошо известно по экрану, где она всегда
улыбалась>. То была Валентина Серова. <И Рита решилась, она решилась бы на все, чтобы быть с ним в это трудное время: <Кроме меня,
товарищ маршал, здесь еще одна женщина есть>. И умоляюще, не по уставу прижала руки к груди. И Рокоссовский, быстрым взглядом
окинувший ее начинающую полнеть фигуру, вдруг махнул рукой: <Ладно, сержант>.
Теперь я понимаю, что моя фронтовая любовь каким-то неизъяснимым образом сливалась, была неразделима с любовью к матери моей,
которая потеряла на войне уже двоих сыновей, моих братьев. (<Хоть бы ты, младшенький, остался жив>.) Любви к своей малой Родине -
Дальнему Востоку и большой - Советскому Союзу.
Прекрасны пушкинские слова: <Любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам>. Наверное, выраженные в них чувства подсказали
мне решение посвятить свою жизнь армии, мечтал охранять и от гробов, и от пепелищ. Перешагнувший 80-летний рубеж, я много думаю
сегодня об истинном патриотизме, которого нам сегодня, по-моему, не хватает. Был у нас на фронте штатный агитатор-пропагандист
Виноградов. Самые светлые слова о Родине звучали из его уст как издевка, потому что поступки его не соответствовали его словам.
Многие нынешние <патриоты> оказались такими виноградовыми. Одни беззастенчиво воруют у народа, другие чернят историю, выискивая в
прошлом лишь негатив. А нужна правда - и без прикрас, и без оплевывания. В своей книге я пытался избежать этих крайностей.

- Вы пишете о том, что заставило вас написать книгу: <Мой долг перед памятью боевых товарищей и перед своей все еще бунтующей
совестью>. От чего бунтует ваша совесть?

- Бунтует моя совесть оттого, что не нашел в свое время в себе силы бунтовать против несправедливости. Против огульного подхода к
определению в штрафные батальоны. Офицер попал в плен по не зависящим от него обстоятельствам, так часто бывало, с риском для жизни
бежал к своим, а его, фактически заслужившего награду, - в штрафбат! Многие боевые офицеры попадали к нам просто потому, что не
угодили самодуру-начальнику.
Совесть мучит, что не смог тогда противостоять несправедливости в действиях нового комбата, да и решений командарма, не ценившего
боевой опыт офицеров-штрафников. Как это делал, к примеру, генерал Горбатов.
Офицеры, ставшие солдатами штрафбата, часто были и старше возрастом, и выше званием (вплоть до подполковников) своего командира. И
вдруг Саша Пыльцын узнал, что его зовут Батей! Это было ему очень дорого. Но он стеснялся своего возраста. И срочно для солидности
стал отпускать усы. Был этому Бате тогда 21 год...

Инна РУДЕНКО 29 апреля 2005 г.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	29.04.2005 20:52:08

В. Глазычев: "Впрочем, в ту пору в Госплане водились еще культурные люди" (*+)

---

Русский Журнал / Колонки / Столпник
http://www.russ.ru/columns/stolpnik/20050428.html

О полноте сосудов
Вячеслав Глазычев

Дата публикации: 28 Апреля 2005

Римляне меланхолично отмечали: Vacua vasa plurimum sonant (пустой горшок звенит громче). С прогрессом дело и впрямь обстоит не
просто. Несколько ошалев от штудирования нынешних партийных программ, в основном бряцающих звонкими периодами вроде "Разработаем
федеральную программу борьбы за уменьшение всех видов преждевременной смертности" (Российская партия жизни ( http://rpvita.ru/)), в
особенности тяготеешь к внятности. Внятность обычно достигается в ходе дискуссии, когда сталкиваются различные подходы к одному
предмету, но кто помнит хотя бы одну дискуссию? Что в публикациях, что на многочисленных "круглых столах"
( http://www.russ.ru/krug/stol2002.html) звучат одни монологи, так что Владимир Соловьев не без шарма пытается воссоздать хотя бы
форму дискуссии на своей передаче. Резоны Соловьева понятны - словесная дуэль, драться на которой, соблюдая этикет, мало кто нынче
умеет, апеллирует к чувству в большей степени, чем к разуму. Беда в том, что дискуссия ПО СУЩЕСТВУ с участием всего лишь двоих
получается только в том случае, если обоих оппонентов сочиняет один, да и то если этот один - Платон. Для полнокровной дискуссии
нужно много позиций, а где же их много взять?
Меж тем в истории отечества был короткий период, когда, словно предчувствуя конец всяким спорам, строители социализма, как
добровольные, охваченные энтузиазмом, так и вынужденные, пытавшиеся нарастить в себе энтузиазм, не только высказывались почти
откровенно, но и высказывались по-разному, с конструктивных позиций, т.е. играли "на повышение".
Это девять месяцев с сентября 1930 года по 15 июня 1931 года, когда пленум ЦК ВКП(б) принял решение "О московском городском
хозяйстве и развитии городского хозяйства СССР", все значение которого сразу поняли лишь немногие. В те времена к дискуссиям
относились всерьез, так что первое заседание по теме "К проблеме строительства социалистического города" состоялось 26 ноября 1930
года, во вторник, а второе - только в пятницу. Такой разрыв давал возможность дискутантам пересмотреть свои позиции, заодно позволяя
некоторым сверить ее с руководящими товарищами, которые 29 мая уже опубликовали постановление "О работе по перестройке быта", но,
осудив максималистов и "слева" (урбанисты) и "справа" (дезурбанисты), все еще не достигли желанной цельности доктрины.
Заметим, что последним пунктом основного доклада А.Зеленко, недурно сочетавшего идеологемы и технологические концепты, значилось
"введение в сметы жилищного строительства известных сумм на подготовку населения к участию в планировании и в контроле того нового
социалистического жилищного строительства, в котором будет жить новый коллективный хозяин". Уполномоченный НКВД по строительству
Дзержинска Б.Гуревич фиксировал: "Каждое предприятие анархически строит то, что хочет, и там, где хочет, и все это делается в
плановом порядке! У каждого есть своя пятилетка, и каждый строит по своему плану. И вот в одном городе мы имеем пять водопроводов и
пять канализаций, причем одно предприятие наметило спуск канализации в то место, откуда другое наметило брать воду". Выход он видел,
разумеется, в "немедленном создании единого союзного центра по жилищному, коммунальному и социально-культурному строительству".
Б.Сотник (от НКПС), как и многие другие, пребывал под впечатлением от страсти проектировщиков домов-коммун: "Строительство города
будет идти путем сооружения зданий, где очень большая площадь будет отводиться для различных общественных нужд. А жилищная норма,
норма спальни, конечно, будет невелика - в целях удешевления постройки".
Тов. Хвесин, член нижне-волжского краевого исполкома: "Земельной ренты сейчас не существует, а потому располагать промышленные
предприятия можно широко. И промышленность распланировала предприятия таким образом, что они разбрасываются на территории 42 км по
берегу Волги. Подсчитайте, сколько будет стоить межзаводской транспорт...". Знаменитый Г.Пузис, уцелевший в чистках и писавший
доносы до последнего вздоха в середине 70-х годов: "Существующие города растут не потому, что необходим их рост, а растут в силу
инерции, оставшейся от капиталистических условий производства. Еще Маркс говорил... для Магнитогорска, который должен иметь
почему-то 35-тысячное население, следовало бы при переселении исходить не из коэффициента семейности в 3,5, а из коэффициента
1,6-1,8 - с расчетом на производительный общественный труд всех взрослых...". Академик-архитектор А.Щусев, ранее со вкусом строивший
в основном церкви, плавно вписывается в тренд: "Раз дети должны быть отделены от взрослых, значит, должны быть детские городки", но
при этом: "Должны быть совещания не только между техниками, а совместно с социологами, экономистами и государственными деятелями,
которые дадут нам предпосылки". Старушка Крупская, сохраняя верность давней фразеологии, выступала здесь как усталая, умудренная
жизнью женщина: "Когда тов. Хвесин говорил, что они выпишут в Сталинград 7 тысяч комсомольцев и эти комсомольцы сразу построят новый
быт... надо же считаться с тем, что у человека имеется потребность остаться одному, подумать, позаниматься или поговорить с другим
человеком... Я разговаривала с работницами, с рабочими: ни одна мать не согласится ребят отдавать в специальный детский городок,
который будет за пределами города, хотя бы и в самых великолепных условиях... Когда здесь говорят, что детский дом будет вблизи, то
я боюсь, что эта "близь" будет довольно далекой...".
В атаку на брюзжанье Крупской тут же кинулся яркий визионер Л.Сабсович, позже погибший по троцкистским делам. Тут же и В.Образцов,
папенька известного кукольника: "Почему мы должны промышленный центр отодвинуть дальше от жилого? Только потому, что промышленность
иногда дает вредные выбросы. Но социалистическая промышленность их давать не будет". Осторожный госплановский инженер И.Кан походя
пытался обратить внимание на то, что "новый город нужно строить так, чтобы он всей своей конструкцией обеспечивал бы жителям
максимальное многообразие опыта и многообразие впечатлений". Госплановец В.Базаров, вскоре "разоблаченный враг": "Член
социалистического общежития рисуется нашему умственному взору освобожденным от всяких индивидуалистических пут. Но во имя чего? Во
имя какого положительного содержания? Этот вопрос мы зачастую забываем поставить. Но поставить его необходимо, ибо без некоторого
хотя бы самого предварительного, самого общего представления о положительных основах социалистического быта нельзя уверенно строить
социализм...".

Внимательно прочитав книжечку в 122 страницы, одно можно утверждать безусловно: слово "насыщенность" применительно к той, давней
дискуссии более чем уместно. Впрочем, в ту пору в Госплане водились еще культурные люди.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	29.04.2005 20:51:57

Горькая весть <зимней> войны (*+)

---

http://www.spbvedomosti.ru/document/?id=4121&folder=163

Горькая весть <зимней> войны
Дмитрий ВЛАДИМИРОВ

На Выборгском судостроительном заводе завершилась реставрация командирского танка Т-26 времен советско-финской войны, поднятого в
марте этого года со дна Финского залива. Боевая машина была найдена в районе поселка Подборовье.

Люки танка оказались задраены - экипаж не успел покинуть машину. Останки воинов-танкистов будут торжественно похоронены, после того
как установят их имена. Эту работу в настоящее время проводят штаб ЛенВО и поисковики-добровольцы.

Внутри танка был обнаружен нерастраченный боекомплект, который обезвредили саперы.

- Мы постарались придать машине первоначальный вид, - говорит начальник отдела по военно-мобилизационной работе и гражданской
обороне завода Владимир Олейник. - Прогрунтовали и покрасили корпус, чтобы металл не подвергался коррозии, убрали двигатель и
заварили люки. Поскольку это был командирский танк, восстановили антенну на крыше. Поставили машине новые гусеницы...

Планируется, что после окончания работ Т-26 примет участие в местных торжествах, посвященных юбилею Победы, которые пройдут в
Выборге

9 мая. Затем танк займет свое место на постаменте и станет памятником.

ФОТО Александра ДРОЗДОВА

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	29.04.2005 20:51:20

Джагг. Продолжение о Польше (*+)

---

http://www.livejournal.com/users/17ur/26827.html

Продолжение о Польше. Ну не успеваю закончить!
(опять не успел дойти до восстания. Чёзадела...)

Итак, тридцатые годы во взаимоотношениях Польши с СССР характеризовались в основном тем, что Союз раскачал мышцу, и художества
коллективизаторов и индустриализаторов окупились. Будь польская элита, повторяю, вменяемой, ей полагалось бы поскучнеть и задуматься
над тем, что с оклемавшимся от революционного запоя крупным парнем по соседству надо бы дружить, а для начала неплохо бы извиниться
за побитые стёкла. Увы. "Гонор" не давал.

Чего хотела польская элита? Да всё того же. Гондорствовать, извините за выражение. Вот мы оплот цивилизации, а там на Востоке во
мраке и ужасе дикие орки скачут. Отличие от толкиеновского Гондора - в оптимизме. Миру была предложена идея, которую бы сейчас
назвали идеей "региональной сверхдержавы". Впрочем, в те времена поляки за "региональную" оскорбились бы.

Речь шла о том, что ошмётки СССР, которому суждено сгинуть в военном столкновении с западными державами, Польша любовно соберёт в
конфедерацию и будет учить цивилизации, ибо больше некому. Попутно цивилизации уже учили украинцев и белорусов, которым не повезло
оказаться в Польше после гражданской войны. Обучение состояло в уничтожении православных храмов, закрытии украинских и белорусских
школ, ну и до кучи переселения польских колонистов на восточные границы.

Для себя же поляки порывались продолжить увлекательную игру в демократию. Пока был жив Пилсудский, он им особо резвиться не давал,
не останавливаясь перед огнестрельными аргументами, ибо терпения на те фокусы, которые вытворяли гордые потомки шляхтичей, ни у
какого нормального человека не нашлось бы. Потом была довольно скучная "диктатура полковников", здорово смахивающая на диктатуру
полковника в другой стране, которую я называть не буду.

Что касается международной политики, базовая идея поляков была следующей - получить гарантии Запада на случай того, если на Польшу
нападут. Чтобы, значит, английские томми и французские... не помню, как они там назывались... и бельгийские тоже-не-знаю-кто в
едином порыве бросились защищать оплот цивилизации, зажатый между двумя странами-изгоями.

Попутно поляки стремились утащить всё, что по их мнению, лежало плохо. Данциг, Литву в 1938-м, Тешинскую область - и если при
разделе Чехословакии Гитлер был волком, то маршал Рыдз-Смиглы - шакалом.

И, главное: если бы Польша согласилась предоставить СССР коридоры для прохода войск на помощь чехам, Второй Мировой не было бы. Это
предложение делалось, оно было вылизано до мелочей. Мы были посланы. И надо понимать, что представление СССР страной чудовищ есть
единственное оправдание для идейных наследников тогдашней польской элиты. Типа, пришли бы русские на польскую землю и всех бы съели.
Уж лучше Вторая Мировая. Ура. И надо бы пожалеть этих людей, да не получается.

В то же самое время проект совместного с Германий похода на СССР стал неактуален по двум причинам. Во-первых, как я уже сказал, Союз
заметно покрепчал, так что крышу себе следовало искать посильнее, чем Германия. Во-вторых, национальное самосознание в Польше
обострилось до того, что немцев за серьёзных партнёров и даже серьёзных противников более не считали, хотя одновременно и
претендовали на Украину и ещё что-то там после совместной победы над Россией. Гитлер, который был намного вменяемее коллективной
замены Пилсудскому, всё же обиделся. Я, конечно, не читаю его мысли, но политика немцев на завоёванной позднее польской территории
наводит именно на эту догадку.

В конце концов, Польша в конце марта 1939 года чаемые гарантии получила, сразу после падения Чехословакии. Результат был примерно
тот же, как если бы психу, считавшему себя Наполеоном, подарили треуголку с золотой бахромой. Черчилль пишет:

"Когда все эти преимущества и вся эта помощь были потеряны и отброшены, Англия, ведя за собой Францию, выступила с гарантией
целостности Польши, той самой Польши, которая всего полгода назад с жадностью гиены приняла участие в ограблении и уничтожении
чехословацкого государства. Имело смысл вступить в бой за Чехословакию в 1938 году, когда Германия едва могла выставить полдюжины
обученных дивизий на Западном фронте, а французы, располагая 60-70 дивизиями, несомненно, могли бы прорваться за Рейн или в Рурский
бассейн.

Однако все это было сочтено неразумным, неосторожным, недостойным современных взглядов и нравственности. И тем не менее теперь две
западные демократии наконец заявили о готовности поставить свою жизнь на карту из-за территориальной целостности Польши. В истории,
которая, как говорят, в основном представляет собой список преступлений, безумств и несчастий человечества, после самых тщательных
поисков мы вряд ли найдем что-либо подобное такому внезапному и полному отказу от проводившейся пять или шесть лет политики
благодушного умиротворения и выражению готовности пойти на явно неизбежную войну в гораздо худших условиях и в самых больших
масштабах. Наконец было принято решение - в наихудший момент и на наихудшей основе, - решение, которое, несомненно, должно было
привести к истреблению десятков миллионов людей"

Дальше вы знаете. Дальше товарищ Сталин подождал, кто предложит больше, и сгрябчил банк. И, если бы Адольф был поумнее... ну да об
этом, кажется, было раньше.

Затем был постыдный разгром польских войск - в последнее время слышно вяканье, что Польшу добил СССР, а если бы не "ударили в
спину", то Польша ого-го бы как... Ну да, ну да. И часовню тоже мы. Даже если это было в одиннадцатом веке. Союз вообще себя вёл
по-джентльменски - наши войска вошли на территорию Польши как раз, когда польское правительство её покинуло. В это время
неблагодарные украинцы и белорусы отказались нафиг воевать за оплот цивилизации, а попутно и разбирались как с польскими войсками,
так и с мирными жителями высшей гондорской расы. Эти художества потом опять вписали в гору СССР, хотя наши солдаты там как раз
установили что-то вроде порядка, не скупясь на охрану как польских поселенцев, так и пленных (письменно подтверждены случаи,когда
польские офицеры сами просили усилить их охрану - боялись своих бывших учеников в школе цивилизации).

Я не знаю текстов, в которых ужасы советской оккупации Польши всерьёз сравнивались бы с ужасами немецкой. Возможно, я оптимист, но
думаю, что даже для польских авторов такое слишком.

Вопроса Катыни я касаться не буду. Хотите - верьте Геббельсу, хотите - верьте Мухину. В связи с европейской интеграцией сейчас
моднее Геббельс. Это пройдёт, уверяю. Раньше проходило.

Блиииин... не успеваю. Дела заели. Ладно, выложу этот кусок, а там до послепраздников. Всех с ними. Когда ж не насладиться весной,
когда ж не потрудиться, как после воскресения! - не сочтите за ёрничество.

---

От	self
К	Георгий (29.04.2005 20:51:20)
Дата	05.05.2005 22:53:30

а где "начало о Польше" этого польскофоба? (-)

---

---

От	Георгий
К	self (05.05.2005 22:53:30)
Дата	06.05.2005 10:45:58

Я ведь уже приводил в киоске. А так можно в журнале посмотреть (*)

---

Посмотрите ранее в его журнале:

http://www.livejournal.com/users/17ur

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	27.04.2005 23:22:58

Не стоит спорить по поводу 'сепаратности' войны-реванша (1941-1944) ("Helsingin Sanomat", Финляндия) (*+)

---

http://www.inosmi.ru/stories/05/04/14/3445/219142.html

Не стоит спорить по поводу 'сепаратности' войны-реванша (1941-1944) ("Helsingin Sanomat", Финляндия)
Редакционная статья


25 апреля 2005
Сюжет: Советских героев 'вычеркивают из истории войны'

[отослать ссылку] [версия для печати]



Споры между Финляндией и Россией о характере военных действий в 1941-1944 годах в последние дни нарастали. Была ли война между двумя
странами 'отдельной' или Финляндия была союзницей Адольфа Гитлера и несет со своей стороны ответственность за войну?

Обсуждение вопроса начала собственно президент Тарья Халонен, выступая в начале марта в Париже. В подробном обзоре, касавшемся в
целом европейской политики Финляндии, она заявила: 'Мировая война означала для нас сепаратную войну против СССР, и мы не ощущаем
чувства долга благодарности ни к кому'.

Такую позицию высказывал ранее и Мауно Койвисто, но сейчас нервничающий в связи с приближением праздника 60-летия Победы в Москве
МИД России отреагировал. На сайте Министерства иностранных дел появился ответ на вопрос некоего неназванного конкретно средства
массовой информации, содержащий недоумение по поводу заявления Халонен. Ответ был однозначен: 'Вряд ли есть основания вносить по
всему миру коррективы в учебники истории, стирая упоминания о том, что в годы Второй мировой войны Финляндия была в числе союзников
гитлеровской Германии, воевала на ее стороне и, соответственно, несет свою долю ответственности за эту войну'.

Обсуждение событий времен войны и военной истории было продолжено в четверг (21.04) в Хельсинки на совместном семинаре финских и
российских историков. В последнем номере журнала 'Kanava' опубликован материал профессора Туомо Полвинена (Tuomo Polvinen) о
'сепаратности' военных действий и о том, в чем состоит основная проблема вопроса.

Основное различие подходов Финляндии и России к характеру войны состоит в том, что в России не хотят признать значения для военной
истории договора о разделе сфер влияния в Европе между Советским Союзом и Германией, подписанного в Москве в августе 1939 года
министром иностранных дел Вячеславом Молотовым и его немецким коллегой Иоахимом фон Риббентропом. По этому договору Финляндия отошла
к сфере интересов Советского Союза и стала, таким образом, объектом его военных устремлений. По этому же договору СССР подчинил себе
Прибалтийские государства и часть Польши.

Обстановка в Финляндии после ожесточенной Зимней войны (1939 - 1940) не была умиротворенной. СССР оказывал беспрерывно давление, и
оставшаяся в одиночестве на мировой арене Финляндия искала союзников и возможных сторонников. И такой союзник нашелся - это была на
тот момент победоносно воевавшая Германия. Когда Молотов попытался в ноябре 1940 года заручиться согласием Гитлера на свободные
действия в отношении Финляндии, он (Молотов) оказался у разбитого корыта, так как взоры Гитлера были уже обращены на Восток, и для
таких военных операций Финляндия нужна была ему самому.

Возникновение военного и политического сотрудничества между Финляндией и Германией четко документировано в исследованиях. В начале
похода на Восток на территории Финляндии было заметное количество немецких войск. Финляндия присоединилась к военным действия спустя
два дня после начала войны с целью получить компенсацию, да еще по возможности с процентами, за понесенный в Зимней войне урон. Но
тезис о сепаратном характере военных действий можно аргументировать тем, что Финляндия не подписала договор о союзе между
странами-членами гитлеровской коалиции. Финляндия не поддалась на настойчивые требования Германии и не принимала активного участия в
действиях против блокадного Ленинграда и обстрелах города. Финляндия не перерезала окончательно Мурманскую железную дорогу, о чем
напоминает в своей статье Полвинен.

После поражения немцев под Сталинградом стало ясно, что военный успех не на стороне Германии. Финляндия начала поиски путей выхода
их войны. Летом 1944 года линия фронта стала перемещаться на Запад, и Германия воспользовалась этим, предложив заключение
союзнического договора в обмен на оказание помощи. Президент Финляндии Ристо Рюти решил взять на себя риск подписания такого
документа.

Но уже к концу лета того года в Финляндии был новый президент и новое правительство. Советский Союз признал сепаратный характер
войны-реванша, согласившись на отказ от требования безоговорочной капитуляции Финляндии и пойдя на прекращение военный действий и
подписание договора о перемирии (19 сентября 1944 года), в то время как кровопролитные бои продолжались на других фронтах мировой
войны.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	27.04.2005 23:22:21

Историк Валентин Фалин: "Штурм Берлина спас нас от третьей мировой" (*+)

---

http://kp.ru/daily/23491.4/38644/

Историк Валентин Фалин: Штурм Берлина спас нас от третьей мировой
Англичане и американцы планировали развязать ее уже 1 июля 1945 года

Для Паттона мы были лишь <потомками Чингисхана>.



Через неделю, 16 апреля, Россия отметит 60-ю годовщину начала великой битвы за Берлин. По данным некоторых историков, в ней погибли
до 500 тысяч советских солдат. Колоссальные потери: а ведь это уже самый конец войны. Противник и так был практически сломлен.
Стоила ли Берлинская операция таких жертв? Доктор исторических наук Валентин Фалин убежден, что взятие столицы Германии кардинально
изменило дальнейший ход мировой истории.



- По моим данным, в этой операции погибло гораздо меньше наших солдат - около 120 тысяч. Но эти жертвы, конечно же, несравнимы с
потерями тех же американцев в апреле - мае 1945 года. Их <цена> победы оказалась не столь дорогой. Мы продвигались к Берлину с
тяжелейшими боями, а они ехали на джипах - словно на прогулку. Тут вопрос совсем в другом. Если бы мы первыми не взяли Берлин, то
дальше пришлось бы воевать уже не с немцами. А с нашими союзниками - англичанами и американцами.

- И когда это уже стало ясно?

- Разведка доносила, что Черчилль впервые задумался о новой войне еще в марте 1945 года. А в апреле отдал приказ начальникам своих
штабов о разработке операции <Немыслимое>.
Я думаю, такое кодовое название он выбрал не случайно: для того чтобы сбить нас с толку. Надеялся, видимо, что никто в Москве не
поверит в эту операцию.

- То есть замысел войны с СССР был реальным?

- Черчилль планировал собрать против нас мощную армию - примерно 1,5 миллиона человек. Воевавшие на Западном фронте американские,
английские, канадские войска, польский экспедиционный корпус и еще 10 - 12 немецких дивизий, которые англичане не стали брать в
плен, а просто интернировали в Южную Данию и Шлезвиг-Гольштейн. Практически свеженькие части. Их ежедневно тренировали британские
инструкторы: готовили к войне против СССР. Третья мировая должна была начаться 1 июля 1945 года.

- И этому есть документальные доказательства?

- Лондон очень долго отрицал, что такой план существовал. Но несколько лет назад англичане все же рассекретили свои военные архивы,
и среди документов второй мировой войны оказались и бумаги, касающиеся операции <Немыслимое>. Тут уж <отнекиваться> бесполезно.

- Тогда, летом 1945 года, на что они рассчитывали в войне с СССР: на внезапность своего удара?

- Конечно. В их плане было четко прописано: советские войска на этот момент будут истощены, техника, участвовавшая в боевых
действиях в Европе, - изношена, продуктовые запасы и медикаменты подойдут к концу. Поэтому не составит труда отбросить их к
довоенным границам и заставить Сталина уйти в отставку. Нас ждали смена государственного строя и раскол СССР. В качестве меры
запугивания - бомбежка городов, в частности, Москвы. Ее, по планам англичан, ждала судьба Дрездена, который союзническая авиация,
как известно, срoвняла с землей.

- А что же американцы?

- У них был такой генерал Паттон - командующий танковыми армиями. Он прямо заявлял, что не планирует останавливаться на
демаркационной линии вдоль Эльбы, согласованной в Ялте, а идти дальше. На Польшу, оттуда на Украину и Белоруссию - и так до
Сталинграда. И закончить войну там, где ее не успел и не смог закончить Гитлер. Нас он называл не иначе, как <наследники Чингисхана,
которых нужно изгнать из Европы>. После окончания войны Паттона назначили губернатором Баварии, а вскоре сняли с поста за симпатии
нацистам.

- Говорят, что в последний момент президент США Трумэн испугался воевать с русскими?

- Еще 23 апреля Трумэн попытался убедить своих советников в том, что услуги Советского Союза в будущей войне с Японией им не нужны,
поэтому пора поставить крест на антигитлеровской коалиции. Военные выступили против: ведь иначе японцы перебрасывали против
американцев из Китая миллионную Квантунскую армию, и потери США в войне могли составить один, а то и два миллиона человек. Для
Вашингтона это было неприемлемо. К тому же американцы на тот момент еще не испытали ядерную бомбу. Да и общественное мнение в Штатах
не поняло бы такого предательства. Граждане Америки тогда в основном сочувствовали Советскому Союзу. Они видели, какие мы несем
потери ради общей победы над Гитлером. В итоге, по свидетельству очевидцев, Трумэн немного поломался и согласился с доводами своих
военспецов.

- Почему Сталин поручил Берлинскую операцию не Рокоссовскому, не Коневу, а именно Жукову?

- Этой операцией он хотел показать, что наша мощь не ослабла. Обычно Сталин доверял Жукову самые важные операции. Соответственно
предстоящее падение Берлина добавляло блеска полководческой славе самого Главковерха. И хотя отдельные бои в городе шли до 12 - 13
мая - сопротивлялись уже даже не части вермахта, а смертники, которым нечего было терять, - надо признать, штурм Берлина произвел
отрезвляющее впечатление на англичан. Заключение начальников штабов британских войск было однозначным: блицкрига против русских не
выйдет, а втягиваться в затяжную войну они не рискнули.


ИЗ ДОСЬЕ <КП>

Валентин Михайлович ФАЛИН родился в 1926 году в Ленинграде. С 1950 года в МИДе. Был послом СССР в ФРГ. В 80-х годах - политический
обозреватель газеты <Известия> и руководитель Агентства печати <Новости>. С 1988-го по 1991 год - заведующий Международным отделом
ЦК КПСС и советник Горбачева по общеполитическим проблемам. В 1992-м проходил по <делу КПСС>, позже работал в ФРГ в Институте
проблем безопасности и разоружения, в университете и высшей школе экономики и политики в Гамбурге. Писатель, доктор исторических
наук.

Максим ЧИЖИКОВ max@kp.ru 08 апреля 2005 г.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	27.04.2005 23:22:18

<Я достреливал раненых> - Александр Пиигли, командир взвода эстонских карателей (*+)

---

http://www.kp.ru/daily/23498/39027/

За что эстонцы получали фашистские Железные кресты?
В годы Великой Отечественной на Псковщине действовали 10 тысяч эстонских карателей. Их жертвами стали более 350 тысяч человек

Александр Пиигли, командир взвода карателей.



<Я достреливал раненых>

...На этой фотографии - не немецкие солдаты. Это эстонский карательный взвод Александра Пиигли.

Почему эти парни решили встать на сторону фашистов? На допросах (Пиигли и его подчиненных арестовали спустя десятки лет после войны)
напирали на то, что пошли на предательство <под нажимом обстоятельств>.

Артур Пупарт опасался отсылки в Германию, Георг Вески боялся, что припомнят его комсомольское прошлое... Но это никак не объясняет
того, что они избрали для <бегства> именно полицейский батальон, а не какую-нибудь хозчасть.

Может, дело в том, что каждому эстонцу, вступившему в полицейский батальон, немцы обещали надел в три гектара земли на
оккупированной территории?

14 томов уголовного дела Пиигли и его сослуживцев. Страницы пожелтели... Но показания карателей до сих пор звучат зловеще.

На Псковщину взвод прибыл весной 42-го. Уже спустя месяц в первый раз вышли <на дело>.

<Арестованных за содействие партизанам содержали в концлагере под поселком Полна, - рассказывал на допросе Пиигли. - Время от
времени их вывозили на расстрелы>. Эстонские каратели боялись партизан. Поэтому каждому арестованному сначала связывали руки, потом
на тентованных грузовиках везли в лес.

Из показаний рядового Георга Вески: <Вместе с другими солдатами взвода под командованием Пиигли в сопровождении немецкого офицера и
солдат мы вывезли из Полны 10 заключенных... Их привязали к вбитым в землю кольям. Стреляли по команде Пиигли. Один человек после
залпа не упал. Пиигли подошел и несколько раз выстрелил в него из пистолета>.

Сам Пиигли, судя по протоколу, подтвердил последний факт: <Я выстраивал солдат для расстрела и подавал необходимые команды. А в
случае необходимости достреливал раненых>.

<За усердие в борьбе с партизанами>

За полтора года каратели из взвода Пиигли успели порядочно наследить на Псковщине. Следствие доказало пять фактов расстрела мирных
граждан: в июне 1942 года - 9 человек, в июле 1942-го - 10, в августе 1942-го - еще 10, в сентябре 1942 года - 25 - 30 человек.

Следствие доказало участие бойцов Пиигли в карательных рейдах в составе 37-го эстонского полицейского батальона. Только в ходе
операции <Болотная лихорадка> каратели убили более 12 000 человек. Группа Пиигли была на хорошем счету у немцев. За <проявленное
усердие в борьбе с партизанами> эстонца даже наградили: он получил Железный крест II степени.

В 1943 году немецкое командование приступило к формированию из эстонских полицейских частей дивизии СС. Пиигли вместе с Артуром
Пупартом и Вернером Соэром перешли на службу в его ряды, приняли присягу на верность фашистской Германии и участвовали в боях против
Красной Армии. <Боевой путь> Пиигли закончил в 1945-м в Чехословакии, в лагере для военнопленных, где скрывался под другой фамилией.

Установить его личность смогли лишь в конце 60-х. Пиигли арестовали. По делу вместе с ним проходили еще шесть солдат его взвода:
Харри Юксарра, Георг Вески, Эдуард Лумисте, Арнольд Танга, Артур Пупарт и Вернер Соэр. Пятерых из них, как и самого Пиигли,
приговорили к высшей мере.


Взвод Пиигли: каждому эстонцу, вступившему в полицейский батальон, немцы обещали три гектара земли.

Но еще больше бывших карателей до сих пор в федеральном и международном розыске: срока давности по таким делам в России нет -
каратели и предатели реабилитации не подлежат.

Сергей ЕРМОЛАЕВ (<КП> - Псков>)



НАША СПРАВКА

В 1941 году в Псковской области проживали около 1,5 млн. человек. Спустя три года здесь осталось менее 570 тыс. За время фашистской
оккупации почти 1 млн. псковичей погибли, были угнаны в Германию или эвакуированы. Очень многие стали жертвами тех, кто служил в
эстонских карательных батальонах.

Захватив в 1941 году Псковскую область, немцы моментально сформировали здесь полицейские батальоны безопасности. Костяк - офицеры
бывшей эстонской армии и члены националистических кружков. Область была поделена между двумя органами управления - округами
<Эстония> и <Латвия>.

Всего в Псковской области действовало 10 эстонских батальонов численностью около 10 000 человек. Из эстонцев было сформировано и
местное отделение СД (немецкой службы безопасности, занимавшейся разведкой и контрразведкой).

Выходцами из Эстонии в Пскове было укомплектовано отделение гестапо, которое подчинялось немецкому руководству, но было
самостоятельной структурой. По воспоминаниям очевидцев, человек, попавший в немецкое гестапо, еще имел шансы остаться в живых. С
теми, кого забирали эстонцы, прощались навсегда.

Точное количество людей, погибших на Псковщине от рук эстонских карателей, установить не удалось. Всего же, по данным областной
комиссии по расследованию злодеяний и ущерба, причиненного немецко-фашистскими захватчиками, в лагерях на территории Псковской
области были убиты более 350 тысяч человек.



ВЗГЛЯД С 6-го ЭТАЖА

Память и мародеры

Лет 15 назад этот материал вряд ли мог появиться в газете. Тогда считалось: <лишнее> упоминание о том, что десятки тысяч жителей
прибалтийских республик, той же Эстонии, воевали на стороне фашистов, может <навредить дружбе народов>.

Но сейчас, когда в этой стране преследуют антифашистов и реабилитируют бывших карателей, которые, оказывается, <воевали не за
Гитлера, а против Сталина>, самое время напомнить, кем они были на самом деле. Ведь жертвой той войны стал все-таки не сталинский
режим. И передергивание понятий - кто за кого воевал - иначе как мародерством по отношению к памяти миллионов погибших не назовешь.

И в Эстонии, и в других странах Балтии немало тех, кто сражался с фашистами. Рядом с <патриотами с Железными крестами> они чувствуют
себя неуютно, если не сказать большее. И это еще один повод, почему мы сегодня решили поднять некогда <запретную тему>.

Александр ГАМОВ

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	25.04.2005 23:36:51

Ялта: трагедия освобождения (на англ. яз.) (*+)

---

http://www.hungarian-history.hu/lib/newce/15newce.htm

YALTA: TRAGEDY OF LIBERATION

The year 1945, which brought victory for the Grand Alliance over Nazi Germany, began on the battlefields under the auspices of
Allied unity. The German Christmas offensive in the Ardennes, contrary to Hitler's expectations, strengthened the ties of East- West
alliance and pushed Western hatred of Germany to a new pitch of emotionalism. The Fuhrer was greatly mistaken when he thought that
military setbacks would make the Western Allies alive to the threat of Soviet domination in Europe. The crisis on the western front,
instead of forcing the Western Allies to seek a compromise peace with Nazi Germany, made them even more anxious to seek cooperation
with Soviet Russia. And the hard- ships the Western armies had encountered on the battlefields of Europe strengthened the conviction
of American strategists that Soviet participation in the war against Japan was highly desirable, too. Anxious to know whether the
Russians could do anything from their side to take off some of the German pressure against the West, Churchill inquired in Moscow
whether the Western Powers could "count on a major Russian offensive on the Vistula front, or elsewhere, during January." Stalin
promptly replied that, taking into account the position of the Western Allies, the Red Army, regardless of weather, would commence
large- scale offensive operations not later than the second half of January.[1]
Churchill was impressed with this "thrilling message." The Soviet winter offensive began shortly after, and at the time the Big
Three were on their way to Yalta, the Soviet armies were already scoring their great victories, which allegedly was exactly what
Stalin had planned as a backdrop to the conference in order to strengthen his bargaining position. The Western leaders were unaware
of such a plan, if it existed; and Churchill, who had asked for the Soviet offensive, could hardly have suspected ulterior motives
behind the timing. He was "distressed," however, on the eve of the Yalta meeting, which took place between February 4 and 12,
because of the deadlock in the negotiations which were going on at the same time over the future of the Polish government. In a
message to Roosevelt he expressed his feeling that "the end of this war may well prove to be more disappointing than was the last."2
But by the time he reached Yalta, as Secretary of State Stettinius observed, most of this pessimism seemed to have left him,3 and
Churchill's own record of the Yalta conference is proof of the general optimism with which the Western leaders viewed the results of
their meeting with Marshal Stalin.
The protocol of proceedings which summarized the agreements reached at the conference reflected the optimistic One- World mood with
its initial announcement that a new universal organization would be created soon. Because Big Three unity seemed to be assured as
the foundation of this new world instrument for peace, called the United Nations, the fulfillment of everything else that had been
agreed upon was anticipated with hope and confidence. And insofar as the Western leaders considered some of the other agreements
less satisfactory than the one on the United Nations, they looked upon the world organization, and Soviet Russia's participation in
it, as the best means for remedying them. Consequently, especially to President Roosevelt Soviet agreement to participate in the
United Nations seemed so important that it justified concessions on what, at the time of Yalta, seemed less important points.
The protocol listed thirteen other agreements, among which first in line was the famous Declaration on Liberated Europe. It was
introduced by President Roosevelttoward the end of the conference and was accepted with only a few minor changes and without much
discussion. In this document Marshal Stalin, Prime Minister Churchill and President Rooseveltjointly declared "their mutual
agreement to concert, during the temporary period of instability in liberated Europe, the policies of their three governments in
assisting the peoples of the former Axis satellite states of Europe to solve by democratic means their pressing political and
economic problems." Furthermore they pledged that "the three governments will jointly assist the people in any European liberated
state or former Axis satellite state in Europe . . . to form interim governmental authorities, broadly representative of all
democratic elements in the population and pledged to the earliest possible establishment, through free elections, of governments
responsive to the will of the people." In conclusion the Big Three reaffirmed their faith in the principles of the Atlantic Charter,
their pledge in the Declaration of the United Nations, and their determination to build, in cooperation with other peace- loving
nations, world order under law, dedicated to peace, security, freedom and the general well- being of all mankind.
This document, prepared by the American State Department, was originally an integral part of a proposal for the establishment of a
European High Commission composed of Britain, the Soviet Union, France and the United States. The European High Commissionwas
planned to assist in establishing popular governments and in facilitating the solution of emergency economic problems in the former
occupied and satellite states of Europe. (The European High Commission was to have no responsibilities in regard to the conduct of
the war or the post- war control of Germany. Questions regarding Germany were to be left to the European Advisory Commission which
had been created at the Moscow conference in October 1943.) President Roosevelt however, decided against presenting the proposal for
a European High Commissionto the Yalta conference.4 Thus was missed an opportunity to ensure, in some form at least, direct
participation of the Western Powers in assisting the East European nations to establish popular governments.
The Declaration on Liberated Europe, as approved by the conference, provided no direct guarantees for, or direct assistance to, the
formation of democratic governments in the Russian- occupied areas. It envisaged merely that the Three Powers would "concert" their
policies, that they would "jointly assist" the liberated peoples, and would "consult together on the measures necessary to discharge
the joint responsibilities set forth in this declaration." The Three Powers also expressed their hope that France might be
associated with them in these procedures. Big Three unity, then, was the indirect guarantee and assistance which the Western Powers
offered the nations of Eastern Europe in those nations' efforts to establish for themselves democratic regimes; otherwise those
nations were left to themselves in their assigned task of "getting along with Russia," which was the frequently repeated advice the
West offered at that time to nations under Soviet occupation.
Special arrangements of some sort were made concerning Poland, but only in the form of implementing, in very general terms, the
phraseology of the agreements of the Declaration on Liberated Europe. This special provision "authorized as a commission" Soviet
Foreign Minister Molotov, and the two Western ambassadors at Moscow, Averell Harriman and Sir A. Clark Kerr "to consult," with the
Poles in regard to forming a government "on a broader democratic basis." The acceptance of this special Declaration on Poland was
much less smooth than the agreement that the Big Three reached on the general Declaration on Liberated Europe. As Churchill reported
in his memoirs, Poland was discussed at no fewer than seven out of eight plenary meetings of the Yalta conference.5 Finally it was
agreed that the Polish provisional government, which had been set up and recognized by the Soviet Union, should be reorganized with
the inclusion of democratic leaders from Poland itself and from Poles abroad. This new government should then be called the Polish
Provisional Government of National Unity, and should be pledged to the holding of "free and unfettered elections as soon as possible
on the basis of universal suffrage and the secret ballot." But again, apart from the Molotov- Harriman- Kerrcommission's
authorization "to consult," nothing but the good faith of Soviet Russia and the unity of the Big Three served to guarantee that this
provision would be carried out.
A special agreement was reached also on Yugoslavia; but this was even more vague than the one on Poland. The Big Three agreed merely
"to recommend" to Marshal Tito and to Dr. Subasicthat their pact concluded in December 1944, which had not yet been carried out,
should immediately be put into effect and that a new broader government, uniting the exiles with Tito's partisans, should be formed
on the basis of that pact.
The Big Three sounded the note of unity again in concluding the protocol of the conference, when they announced that permanent
machinery would be set up for consultation between the foreign ministers of the Three Powers, and that these meetings should be held
as often as necessary, probably about every three or four months.
The only secret agreement of the conference was made with reference to Japan. It was agreed that in two or three months after
Germany had surrendered and the war in Europe had terminated, the Soviet Union would enter the war against Japan on the side of the
Allies. In return for Russia's willingness to break her non- aggression treaty with Japan and enter the war in the Far East,
important strategic islands and other concessions were promised to Stalin.
It was often said that in Europe too it was due to military considerations that the Western leaders made concessions to Stalin. No
doubt the Western leaders were anxious (or, as it appears in retrospect, unduly anxious) to keep Russia in the war against Germany
and to bring her into the war against Japan. However, it would be wrong to assume that the Western leaders adhered to the Yalta
agreements under the compulsion of military necessity only. Military necessity was of course paramount, most of the territory under
consideration was already occupied or about to be occupied by the Red Army; nevertheless the agreements concerning Eastern Europe
were very much in line also with the Western views on the future of that area. It was a Western axiom that the primary task of the
Eastern European nations was to establish friendly cooperation with Soviet Russia: and the Yalta agreements on Eastern Europe were
designed to achieve just that.
Both Britain and the United States readily acknowledged the special interests Russia claimed to have in this area from the point of
view of her security. They did not intend to let Eastern Europe become an exclusive Soviet sphere of influence; nevertheless
Churchill, in his percentage agreements with Stalin, had indicated the limits of British interest in Eastern Europe, and he seemed
now to adhere to these earlier agreements, although the Yalta Declaration on Liberated Europe provided free and unfettered elections
for every liberated country and obviously superseded all previous arrangements. Thus, immediately after Yalta, when the Big Three
agreement was being trampled down in Romania, Churchill still felt, for some time at least, bound by the percentage agreements. "We
were hampered in our protests," he explained in his memoirs, "because Eden and I during our October visit to Moscow had recognized
that Russia should have a largely predominant voice in Romania and Bulgaria, while we took the lead in Greece."[6]
The United States, although never a party to any sphere of influence agreement, indicated its generally limited interest in Europe
when Roosevelt at the first plenary meeting in Yalta, said "the United States would take all reasonable steps to preserve peace, but
not at the expense of keeping a large army in Europe. . . . The American occupation would therefore be limited to two years."[7] And
when the Soviet violation of the Yalta agreements became quite apparent, the withdrawal of American troops from Europe still
continued according to schedule. In fact, after Yalta the American policy, more rigidly than the British, remained committed to the
Yalta principle that the East European nations must try to get along with Russia, and U.S. policy adhered to this principle, in
spite of the rapid deterioration of conditions, which in any case had never been favorable for its fulfillment.[8] Starting, it
seems, from the broad assumption that peace and freedom in Eastern Europe depended on Big Three unity, the Western leaders were
anxious, first of all, to cement this unity. Thus, at Yalta, for fear of impairing Big Three unity, they pressed only lightly their
ideas for guarantees, no matter what these guarantees could have been. Then, after Yalta, the vicious circle continued. The Big
Three agreements were trampled down by Russia, but the West seemed to be more concerned with preserving Big Three unity than in
taking measures against Soviet violations of the Big Three agreements. During the Yalta conference, it was only in the case of
Poland that the Western representatives insisted, for a while, upon Allied supervision of the forthcoming elections. The Western
proposition provided for the American, British and Soviet ambassadors in Warsaw to watch the polls and report whether the elections
were really free and unfettered; the Soviet negotiators on the other hand maintained hypocritically that such supervision would
"offend the Poles." After some wrangling, the Soviet arguments prevailed, and the idea of supervision was dropped. Among Central and
Eastern Europe's many territorial problems, again only those pertaining to Poland were discussed in Yalta by the Big Three. The
Curzon Line was recognized as Poland's eastern frontier and it was agreed that she must receive "substantial accessions of territory
in the north and west." Final delimitation of Poland's western frontier was to await the peace conference. Both Rooseveltand
Churchill agreed, however, that Poland should receive compensation up to the line of the Oder; but they favored the eastern rather
than the western Neisse as a continuation of the new Polish frontiers southward from the Oder. They also agreed in principle that
the German population should be expelled from the newly acquired Polish territories, as they had agreed earlier with Benes's demands
that the non- Slav minorities should be expelled from Czechoslovakia.[9]
The mutual problems of the smaller nations of Central Europe, whose quarrels in the past had contributed so much to their undoing,
did not figure at all on the agenda of the Yalta conference. The restoration of the pre- war national states was taken for granted.
Their better future was deemed to be assured by the.election of democratic governments, by friendly cooperation with Soviet Russia,
and by Big Three unity in the United Nations organization. The road to happiness for the nations of the Middle Zone was described by
Churchill, when in the House of Commons on February 27 he said regarding Poland: "The Poles will have their future in their own
hands, with the single limitation that they must honestly follow, in harmony with their allies, a policy friendly to Russia." And he
continued: "The impression l brought back from the Crimea . . . is that Marshal Stalin and the Soviet leaders wish to live in
honorable friendship and equality with the Western democracies. I feel that their word is their bond.... l decline absolutely to
embark here on a discussion about Russian good faith." President Rooseveltexpressed a similar point of view in his message to
Congress on March 1: "I think," he said, "the Crimea conference . . . spells, and it ought to spell, the end of the system of
unilateral action, exclusive alliances, and spheres of influence, and balances of power and all the other expedients which have been
tried for centuries and have always failed.... I am sure that, under the agreement reached at Yalta, there will be a more stable
political Europe than ever before."
Unfortunately, both Churchill and Rooseveltwere wrong: both were as wrong as Neville Chamberlain had been when he spoke of "peace
with honor," and "peace in our time," after his return from another crucial international meeting of the twentieth century.
To sum up: The Yalta agreements were based on several broad principles upon which the peace of Europe was supposed to rest. First of
all, peace in Europe was to be guaranteed by the global cooperation of the United States, Britain and Russia within the framework of
the United Nations. Furthermore there were three specific policies according to which the peaceful reorganization of Europe was to
proceed: friendship with Russia, hostility to Germany, restoration of the pre- war nation- state system. Or at least, Western
diplomacy took for granted that these would be the principles of European peacemaking. As far as Soviet Russia went, if tactics are
distinguished from policy, it is obvious in retrospect that Soviet diplomacy had never emancipated itself from the fundamental
principle of Bolshevik foreign policy: hostility to the West.
Since the breakdown of the Yalta agreements, several theories have been advanced to explain the causes of the failure. The most
popular among them was perhaps the one least instructive. This was what Henry Steele Commager aptly called the "conspiracy theory of
Yalta." According to this theory President Roosevelt naive and senile, sold out half of Europe to Stalin at Yalta as a result of
some Communist, or leftist, conspiratorial work in the State Department. The "conspiracy theory," was popularized by Senator Joseph
R. McCarthy, chief promoter of the "Red Scare" in the United States after the Second World War. But post- war American party
struggles also added much fuel to the demagogic interpretation of the Yalta agreements. The Republicans, who had been out of power
for almost a generation, indulged in some irresponsible criticism of Yalta in order to discredit both the foreign and the domestic
policies of the Democratic administration.
Following General Eisenhowers electoral victory in 1952, the Republican- administered State Department made public (March 1955) the
American documents concerning the Big Three agreements (The Conference at Malta and Yalta, 1945). The release added little or
nothing to what was already known about Yalta. The Yalta Papers paid special attention to Alger Hiss, former State Department
official, target of the advocates of the "conspiracy theory," who was convicted of perjury for denying that he had passed official
documents to a confessed Soviet spy. But it was clear from the documents that Hiss participated in the Yalta negotiations as a
reporter rather than as a policy-maker. This fact did not prevent Republican Senator Karl Mundt, for instance, from contending after
the publication of the Yalta Papers that the Russians were able to obtain concessions from the United States at the Yalta conference
because at that time Alger Hiss was acting in an espionage capacity." The conspiracy theory was far from dead ten years after Yalta.
This theory was as unrealistic as the once flourishing leftist suspicion which sensed some reactionary conspiracy precipitated by
Roosevelts death in April 1945, behind the breakdown of the East- West alliance. After the war, many Western liberals believed unity
between the Western Powers and Soviet Russiabroke down because one of its chief architects and a leading Western liberal, President
Roosevelt died. This belief was echoed by the President's son, Elliot, in the mythical suggestion that "Franklin Roosevelts ideals
and statesmanship would have been sufficient to keep the unity a vital entity during the postwar period...."[12] And long after
Roosevelts death, the belief lingered on among liberals that East- West cooperation had broken down mainly because of reactionary
intrigues. So, for instance, Rexford G. Tugwell, one- time member of President Roosevelts Brain Trust, in a book published in 1957
hinted at "a reversal of the dead President's intentions" and "the intransigence towards Russia of the reactionaries in the Cabinet,
the Department of State and the embassies everywhere," as having been the cause of the cold war.[13] The theory of reactionary
conspiracy, it seems, had its diehard believers as did the theory of leftist conspiracy.
Pro- Soviet sympathies of the Left were, no doubt, responsible to a great extent for the naive Western views on Russia and
communism, but much more conducive to Western friendliness for the Soviet Union was the fact that East and West were united in a
life and death struggle against a common enemy, Hitler's Germany. Many Western progressives committed a grave mistake by portraying
Communists as essentially "social reformers." But their influence in shaping the West's pro- Russian policy was greatly exaggerated
and their motives grossly distorted.
The pro- Soviet Left in the West during the war advocated friendship with the Soviet Union primarily for military reasons, as did
everybody else. As a rule, they favored cooperation with the Soviet Union in the interest of their respective nations, rather than
in the interest of Russia or communism. The worst they did was to make cooperation with the Russians an ideological issue, hailing
East- West unity as a triumph for liberalism and suspecting as reactionaries all who did not commit them- selves wholly to
friendship with the Soviet Union. Prominent in their thinking was the shame of Munich. They fostered what Benes liked to call the
West's "bad conscience" regarding Munich. This could have been a real service, had they not also, in the meantime, spread the naive
belief that cooperation with Russia would undo past crimes and mistakes and introduce a new millennium. They thus weakened the sense
of realism that the West so greatly needed. But in no way did they make Western policy, either at Yalta or at any other place where
the crucial decisions were made. The "conspiracy theory" just did not fit the facts.
Another theory, propounded most elaborately by Chester Wilmot in his book The Struggle for Europe, explained Yalta mainly in terms
of alleged Anglo- American antagonism. In order to represent Americans as entertaining strong anti- British and pro- Russian biases,
Wilmot quoted statements by General Eisenhowerand others, such as: "The ordinary Russian seems to me lo bear a marked similarity to
what we call an "average American," special bond between the U.S.A. and the U.S.S.R.," "unbroken friendship [with the U.S.S.R.] that
dated back to the birth of the United States,"both were free from the stigma of colonial empire building by force," only to come to
the following conclusion: "This belief was implicit in Roosevelts approach to the problems which were to be discussed at Yalta. In
his eyes, Britain was an imperial power, bearing the "colonial stigma"; Russia was not. That assessment of his allies was a decisive
factor in Roosevelts readiness to make concessions to the Soviet Union both in Europe and in Asia in order to ensure Stalin's entry
in the Pacific War."[14]
The consequence of this alleged anti- British and pro- Russian bias was that the Americans opposed Churchill's strategy. Regarding
Churchill's strategy, and motives, Wilmot claimed that in 1943 Churchill favored military operations in the Balkans in order to
achieve "the restoration of democratic influence in Central and South- Eastern Europe." As Arthur Schlesinger, Jr., pointed out
while refuting these theories: "Not a fragment of evidence is presented to support the confident assertion that Churchill ever had
these political motives at that time...."15 But it is easier to start than to stop a myth.
Believers in the Balkan invasion myth pretended to know that, at the Teheran meeting of the Big Three in 1943, the aim of
Churchill's strategy was the defense of Europe against communism. Furthermore they were convinced that had Churchill's plan been
carried out the post- war bolshevization of Eastern Europe could have been prevented. That such political motives, if they had
existed and shaped Allied strategy, could have ruined East- West cooperation and could even have led to a separate peace between
Germany and Russia, did not bother the makers of this myth. Nor did they care to explore the military complications of such
strategy, automatically taking its success for granted. And of course they disregarded the simple fact that Churchill in 1943 did
not advocate Balkan invasion plans on the scale or with the motives that the believers of the myth said he did.
In his memoirs, Churchill clearly stated the nature and motives of his Balkan invasion plans of 1943. Said he, in defense against
the makers of myths: "It has become a legend in America that I strove to prevent the Cross- Channel enterprise called "Overlord,"
and that I tried vainly to lure the Allies into some mass invasion of the Balkans, or a large- scale campaign in the eastern
Mediterranean, which would effectively kill it. Much of this nonsense has already in previous chapters been exposed and refuted."16
Especially refuted in Churchill's memoirs is the contention that the strategy which he urged in 1943 in the Balkans and the eastern
Mediterranean had something to do with efforts alleged against him to forestall the Red Army in Central Europe. It is clear from
Churchill's narrative that what he sought was to speed up the common victory. He was eager to employ the large forces already
assembled in the Mediterranean most efficiently, and wanted "to use otherwise unemployable forces to bring Turkey into the war."17
"The object," he wrote "of all the operations in the Mediterranean which I had contemplated was to take the weight off Russia and
give the best possible chance to "Overlord."[18]
It is true that in 1944, but assuredly not in 1943, as Wilmot claimed, Churchill became suspicious of Russia's intentions and tried
at that time "to forestall the Russians in certain areas of Central Europe.,"9 However, at Yalta he seemed to regain his confidence
in Russia, and it was only afterwards, in the spring of 1945, when the Soviets trampled down indiscriminately (not only in Romania
and Bulgaria) the Big Three Yalta agreements, that he definitely lost that confidence, and began to advocate both diplomatic and
military resistance.
During the spring of 1945 Churchill's views on Soviet Russiabegan to differ fundamentally from those maintained by the American
State Department, and in the light of subsequent events it is clear that Churchill was right and the United States policy- makers
were wrong. Wilmot's "colonial stigma" theory may perhaps partly explain why at this particular juncture the United States brushed
aside Churchill's prophetic warnings.20 The American policy- makers suspected an anti- Communist bias in Churchill; and in some
instances they acted as if they were more fearful of the bogey of British imperialism than aware of the obvious facts of Soviet
imperialism. However, there is no evidence that at any time during the early phases of the war, any anti- British sentiments could
have been "a decisive factor" in the pro- Russian policy of the United States.
Certainly Rooseveltwas especially anxious to dispel the suspicion of the Russians that they were facing an Anglo- American front,
and he therefore often played the role of mediator between Stalin and Churchill. But this was a tactical position, which cannot
prove that Rooseveltsought the friendship of Soviet Russiamore ardently than did Churchill. Both Western leaders sought it,
although, apart from their common conviction that the friendship of Russia was essential in winning the war and in building the
peace, their underlying motives may have been somewhat different.
Roosevelthad a better grasp than Churchill of the forces propelling the modern world toward social change; also, he was in sympathy
with them. He was convinced that capitalism and communism, by different methods, could both serve human progress. Or at least,
Rooseveltseemed to hold this conviction during the period of East- West cooperation. He did not believe this in 1940, at the time of
the Russo- Finnish war, when he told an American Youth Congress that the Soviet dictator- ship was "as absolute as any other
dictatorship in the world." A highly pragmatic man, he adopted, tried and discarded many hypotheses in his life. Had he lived after
the Second World War, doubtless he would have been able to change his views on the democratic potentialities of Soviet tyranny.
During the war, at any rate, fashionable leftist doctrines about the synthesis of democracy and communism made a greater impression
on Rooseveltthan on Churchill, although the Conservative Churchill was not entirely immune to them. In a letter of October 11, 1944,
which he never dispatched but did publish in his memoirs, Churchill wrote to Stalin: "We feel we were right in interpreting your
dissolution of the Comintern as a decision by the Soviet Government not to interfere in the internal political affairs of other
countries. . . . We have the feeling that, viewed from afar and on a grand scale, the differences between our systems will tend to
get smaller. . ."21 Such ideological speculations did not impress Churchill too deeply. On the other hand, up until the spring of
1945, he was more ready than Rooseveltto accept the Soviet Union as a partner in power politics; his percentage agreements with
Stalin clearly proved this. Churchill viewed the post- war world more in the perspective of balance of power, whereas
Rooseveltviewed it more in the perspective of global cooperation; nevertheless, both Churchill and Rooseveltseemed to assume that
after Germany's defeat the Western democracies, by recognizing Russia's legitimate security interest in Eastern Europe, would be
able to cooperate successfully and to coexist peacefully with the Soviet Union.
The critics of Yalta were particularly prone to forget what the military situation had been at the time of the Crimean conference.
The defenders of Yalta therefore were anxious to stress that, under the then existing military situation, the Yalta agreements were
the very best the Western negotiators could obtain from the Russians. This argument was force- fully stated by Secretary of State
Stettinius. He reminded the critics of Yalta that "while President Rooseveltwas meeting with Prime Minister Winston Churchill and
Marshal Stalin in the Crimea, American and British troops had just recovered the ground lost by the Battle of the Bulge. The Allies
had not yet bridged the Rhine. In Italy our advance had bogged down in the Apennines. Soviet troops, on the other hand, had just
swept through almost all of Poland and East Prussia, and at some points had reached the Oder River in Germany. Most of Hungaryhad
been captured, and the Yugoslav Partisans had recaptured Belgrade in November 1944. By February 1945, therefore, Poland and all of
Eastern Europe, except for most of Czechoslovakia, was in the hands of the Red Army. As a result of this military situation, it was
not a question of what Great Britain and the United States would permit Russia to do . . . but what the two countries could persuade
the Soviet Union to accept."[22]
And at a time when, in the McCarthyite phase of post- war American politics, Yalta became the symbol of "treason," George F. Kennan
helped to set the record straight by pointing out: "The establishment of Soviet military power in Eastern Europe . . . was not the
result of these talks; it was the result of the military operations during the concluding phases of the war. There was nothing the
western democracies could have done to prevent the Russians from entering those areas except to get there first, and this they were
not in a position to do." 23 Several military analysts questioned the inevitability of Eastern Europe's control by the Red Army.
Their arguments, however, were far from convincing. They either maintained without benefit of evidence, like Chester Wilmot, that no
heed had been given to the right military counsel which allegedly had been available; or else, in hindsight counsel, they
recommended such moves as would seem, even today, of doubtful military value for achieving victory over Nazi Germany. Opinion in the
latter category was voiced by Hanson W. Baldwin, who suggested it was a great mistake not to let Hitler and Stalin fight each other
"to a frazzle," because it would have placed the democracies in supreme power in the world, instead of elevating one totalitarianism
at the expense of another and of the democracies.[24] It cannot be denied that supreme world power for the democracies would have
been the ideal result of the war. Past experience should prove, however, that to attempt to achieve this by pitting Germany against
Russia can more easily create a bond of union between those powers (as, for example, at Rapallo and in the Nazi- Soviet pact) than
secure a Western victory over both. The defenders of Yalta profited by the experiences of the past to the extent of recognizing Big
Three unity as the indispensable prerequisite of military victory. On the other hand their political arguments in support of the
Yalta agreements were less than convincing. They put all the blame for failure to carry out the Yalta agreements on the Russians.
They claimed in effect that the agreements were good, if the Russians had only kept them. This was also the essence of a most
elaborate defensive thesis presented by W. Averell Harriman, one of President Roosevelts advisers at Yalta, before the United States
Senate Committee on Foreign Relations on July 13, 1951. In brief, this defensive thesis maintained that not only did the West not
sell out East Europe to the Communists, as reckless critics of Yalta charged, but on the contrary Yalta provided for the liberated
nations of Eastern Europe to have democratic governments, established through free elections.
This argument was sound inasmuch as the Kremlin was to be called to task for violating the Yalta agreements. On the other hand, it
is question- able whether Soviet readiness to cooperate in holding "free and un- fettered" elections in the countries of Eastern
Europe was ever considered to be as much of a possibility as was later claimed, rather naively, by the defenders of Yalta. After
all, Soviet Russias poor record, as well as the Middle Zone countries', in practicing free elections was well known. Moreover, the
Western Powers never pressed too hard the issue of supervising the elections in the Soviet sphere. From the Yalta agreements the
conclusion could have been drawn, above all by the Russians, that some allowance had been made for the Russian interpretation of
"free" elections, though of course not as much allowance as the Russians themselves took the liberty of making.
The text of the Yalta agreements, while quoted verbatim by its defenders, did not reveal the true meaning of the policy the Western
Allies were pursuing in Europe in general, and in Eastern Europe in particular. For, whatever was said in the Yalta agreements, it
was also assumed that Soviet Russiawould have a predominant influence over Eastern Europe. A kind of friendly partition of Europe
between East and West corresponded with the spirit of Allied policy. Hostility to Germany was the principal motivation of this
policy. Lest the common enemy put the torch to the world once more, the Soviet Union with her Slavic allies was to stand guard over
vanquished Germany in the east, while the democratic powers stood guard in the west.
The West had relied on the Slavs against Germany ever since the beginning of the conflict with the Germans which culminated in the
First World War. The anti- German alliance between Russia and the West was broken up in 1917 by the Bolshevik revolution. After the
First World War, French policy built up out of the nation- states in the predominantly Slavic Middle Zone between Germany and Russia
a cordon sanitaire which, though primarily anti- German, was anti- Russian as well. During the Second World War, the West discarded
the anti- Russian purpose of the cordon sanitaire, while retaining its anti- German function. Henceforth the nation- states of the
Middle Zone were to cooperate with Russia, forming a great Slavic counterpoise to Germany within the framework of East- West
cooperation.
This scheme was certainly meant to avoid the mistakes of the bankrupt French cordon- sanitaire policy in Central Europe. But the
deeper cause of Europe's tragedy, namely the insane competition of reckless nationalism, was not taken to heart at all. The
bankruptcy of the European nation- state system which precipitated the outbreak of the Second World War, and the aberrations of
nationalism which culminated in the incredible inhumanities of Hitlerism, failed to drive home the lesson that the entire political
fabric of Europe, based on sovereign nation- states, sorely needed revision.
The restoration of the pre- war European nation- state system was carried out so completely that it was even, contrary to earlier
plans, applied to defeated Germany. At Yalta "the study of the procedure for the dismemberment of Germany" was referred to a three-
power committee. Six months later, at the Potsdam conference, principles governing the treatment of Germany were agreed upon which
already looked for the eventual restoration of a German nation- state. It was agreed that "for the time being," no central German
government should be established, but nevertheless "certain essential central German administrative departments" were to be created
without delay, and during the period of occupation Germany was to be treated as a "single economic unit." These plans concerning
Germany, like all the other East- West agreements, were not carried out in the way agreed upon. The point however is that even the
solution of the German problem was envisaged according to the old nation- state pattern. The treatment of Germany as a "unit" was of
course far better policy than "dismemberment"; the latter was likely only to incite nationalist passions into seeking reunification.
Yet restoration of Germany, even in the "decentralized" form envisaged by the Potsdam agreement, was a nationalist solution and
therefore fraught with all the dangers pertaining to it. Only a federated Germany in a federated Europe could be conducive, if
anything could, to ending the disastrous conflict between Europe and the Germans. During the war Churchill had toyed with the idea
of European federalism, but he failed to arouse Roosevelts interest in any special European organization. And in any case Churchill'
s program itself was only, as Hajo Holborn called it, "a study project rather than an accepted policy." In the West generally, and
not only by American policy- makers, it was believed that "the various nations of Europe would revive after the defeat of Germany
and be able to exist in relative independence if Germany were kept disarmed and demilitarized. . . . This pattern . . . involved the
rebirth of the old independent national states. In short, the Western world was confident that "somehow the old Europe would
ultimately reemerge."[25]
It could be well argued that the Western Powers could have done nothing, even had they wanted, to promote federalism in Soviet-
occupied Eastern Europe, inasmuch as the Russians were opposed to it. This, however, cannot exonerate the West from its share of the
blame for cooperating in the restoration of the old system of national states in Central and Eastern Europe in a new and
particularly vicious form. The Western Powers became accomplices in the genocide plans of those Slavs, Communist and non- Communist,
who, bewitched by the totalitarian magic of homogeneous national states, decided to expel millions from their homelands.
Furthermore, in forsaking the principle of federalism, the Western democracies failed to create unity of their own where Soviet
Russiacould not have interfered.
Paul- Henri Spaak, one of the few truly federalist European states- men, exclaimed in 1952: "What a pity Europe was not 'created' in
1945, a great chance was lost . . . ruins lay everywhere . . . everything had to be begun again, everything could have been begun on
a new basis. Instead, Russia was left to consolidate her conquest and organize Eastern Europe, while Western Europe was going to
work again in the old way, resuming outdated traditions."[26]
The "great debate" on Yalta may still flare up from time to time, and military and political analysts may continue their debate on
the great mistakes of Western strategy and diplomacy. However, as regards the lessons to be learned from past mistakes, no further
evidence is needed to prove it was a capital error not to know the true nature and aims of Soviet communism. According to Hugh
Seton- Watson, the fact that "leaders and the public in Britain and America took an optimistic view of their Soviet co- belligerent"
was due to "the general ignorance of the nature and aims of communism, for which the main responsibility must fall on those who
ruled the democracies between 1917 and 1939."27 While this is true, it should be remembered that there was also general ignorance
regarding the nature of the inner crisis that plagued the nations of the Western world. Had this crisis, caused by intense
nationalism and the obsolete system of nation- states, been understood by leaders of the Western world, they would not even have
considered the restoration of "old Europe," however ignorant they might have been as to the nature and aims of communism. And had
they understood the historical necessity of federalization, Soviet imperialism could hardly have destroyed so easily the fruits of
Western victory in the Second World War. Cooperation with the Russians was bound to be the West's first choice, as Wallace Carroll
concluded in a profound analysis of wartime policy, but the mistake lay in failure to prepare an alternative policy in the event
that the Russians refused their cooperation. "The nature of the alternative course of action," said Carroll, "was clear enough, and
it was one of those happy alternatives which could have been prepared without endangering the success of the primary policy. It was,
in effect, to create under American leadership a kind of peace federation of like- minded nations whose material strength and moral
authority were so great that no one nation would long have dared to run counter to their will."28 This "happy alternative" was
proposed in its most radical form during the war by Clarence K. Streit, who in his famous book Union Now laid down the scheme of a
transatlantic federation of the United States and Canada with the democracies of the European continent.
Of course, had the Western nations been capable of working out such a "happy alternative," they also could have made it into a happy
correlative of their policy of cooperation with the Soviet Union. Un- fortunately, the war did not forge the Western democracies
into a dynamic, progressive, international force. The Soviet Union not only dared to run counter to their will, but was probably
even tempted to aggression by the Western show of irresolute weakness.


The New Central Europe

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	24.04.2005 14:11:30

Игорь Пыхалов. Государство из царской пробирки (о Финляндии). Часть 3 (*+)

---

http://www.specnaz.ru/article/?690


СПЕЦНАЗ РОССИИ N 4 (103) АПРЕЛЬ 2005 ГОДА
Игорь Пыхалов
ГОСУДАРСТВО ИЗ ЦАРСКОЙ ПРОБИРКИ

(продолжение, предыдущее http://specnaz.ru/article/?673)

СЕМЕЙКА ТЕРРОРИСТОВ

Старания царских властей, десятилетиями заботливо культивировавших финский сепаратизм, дали наконец свои плоды. К началу XX века
местная <прогрессивная общественность> вполне созрела для того, чтобы взять курс на отделение Финляндии от Российской Империи.
Поначалу для борьбы с <царским гнётом> была избрана тактика <пассивного сопротивления>, состоявшая в том, чтобы саботировать все
требования центральной русской власти и её представителя в Великом Княжестве генерал-губернатора Н.И. Бобрикова. Подобная идея была
выдвинута ещё в царствование Александра III в статьях баронов фон Борна и Р.Вреде. Лидером <пассивных сопротивленцев> стал бывший
сенатор Лео Мехелин, в 1890 году ушедший в отставку в знак протеста против якобы проводимой российским правительством политики
национального угнетения. В 1903 году по распоряжению генерал-губернатора Н.И.Бобрикова Мехелин был выслан за границу.
Приблизительно в это же время в 1899 году на другом конце политического спектра создаётся Финляндская рабочая партия, в 1903 году
переименованная в Социал-демократическую партию.
В отличие от своих революционных российских собратьев, финские социал-демократы действовали легально, придерживаясь принципа
<умеренного прогресса в рамках законности>.
Однако тактика пассивного саботажа устраивала далеко не всех. После того, как 3(16) июня 1904 года генерал-губернатор Бобриков был
смертельно ранен Евгением Шауманом, на следующий день на квартире отца убийцы, бывшего генерал-лейтенанта и финляндского сенатора В.
Шаумана был произведён обыск. В ходе него, помимо книг и брошюр революционного содержания, был найден собственноручно написанный
отставным сенатором план устройства сети тайных боевых стрелковых обществ с целью подготовки к всеобщему восстанию (Бородкин М.М. Из
новейшей истории Финляндии. Время управления Н.И.Бобрикова. СПб., 1905. С.290). При этом версию о полицейской провокации следует
сразу отбросить, поскольку Шауман-старший не отрицал своего авторства, объяснив впоследствии на суде, что <писал набросок, как пишут
вообще, когда не взвешивают слова> (Там же. С.292).
Вскоре Шауман был освобождён из-под предварительного ареста и отправился в Гельсингфорс, где местная интеллигенция устроила ему
восторженную встречу. Через некоторое время суд оправдал бывшего сенатора - дескать, за мысли закон не карает (Там же. С.293). Хотя
как отмечала германская газета : <Сын Шаумана, Евгений, убийца генерала Бобрикова, вёл переговоры со шведскими
фирмами о поставке ружей и патронов> (Там же), то есть, одними мыслями дело явно не ограничилось.
Надо сказать, что подобно многим русским политическим деятелям, Н.И.Бобриков страдал излишним благородством. Так, в письме от 12
ноября 1899 года на имя министра статс-секретаря по делам Финляндии В.К.Плеве, генерал-губернатор предлагал: <Начальника милиционной
экспедиции Шаумана полагал бы не трогать, так как он злой враг России> (Там же. С.292). Несколько десятилетий спустя Сталин не
повторил подобных ошибок.

ВИНТОВКИ ДЛЯ ГОРЯЧИХ ПАРНЕЙ

Как известно, во время русско-японской войны вражеская разведка предпринимала энергичные меры, чтобы подорвать Российскую Империю
изнутри. В ноябре 1904 года японский резидент в Европе полковник Акаши, бывший до начала боевых действий военным атташе в
Петербурге, наладил связи с проживавшими в Париже грузинским эмигрантом Георгием Деканози и финляндцем Конни Циллиакусом. Результат
не замедлил проявиться. Уже в ноябре и декабре того же года в Гельсингфорсе были распространены листовки, призывающие горячих
финских парней вступать в партию активного сопротивления. В том же декабре издаваемая в Стокгольме финляндскими эмигрантами газета
напечатала воззвание, в котором говорилось, что <финляндская партия активного сопротивления всеми силами и совместно с
русскими оппозиционными элементами будет работать для уничтожения самодержавной власти в Финляндии> (Там же. С.298-299). И
действительно, <активисты> поддерживали тесные контакты с российскими эсерами и использовали их методы.
Впрочем, надо сказать, что это были не единственные клиенты, чья революционная деятельность финансировалась японцами. Например, в
июле 1904 года Страну Восходящего Солнца посетил будущий польский диктатор Юзеф Пилсудский, получивший от японского генштаба 20 тыс.
фунтов стерлингов для проведения разведывательной и диверсионной работы в тылу русской армии.
Судя по всему, финляндским сепаратистам перепало не меньше. 25 апреля 1905 года Циллиакус в своём письме просил у Акаши 4000 фунтов,
сообщая, что <приготовления идут превосходно и деньги тают, как снег на солнце> (Изнанка революции - вооружённое восстание в России
на японские средства. СПб., 1906. С.10). О том, какие именно приготовления имелись в виду, можно судить по представленной
Циллиакусом смете, в которой детально расписывались статьи расходов (в фунтах стерлингов):

Для С.Р.- 4000 здесь
Яхта - 3500 500 Лондон
Экипаж и т.д. - 500
5000 ружей для Г. - 2000
1000 ружей для С.Р. - 800
8000 ружей для Ф. - 6400
5000 ружей для С.П. - 4000
500 ружей маузера для раздачи Ф. и С.Р. - 2100
Всего 21300
Уже получено 2000
Всего 23000

Под С.Р. имелась в виду Партия социалистов-революционеров (эсеров), Г. - Грузия, Ф. - Финляндия, С.П. - Партия польских социалистов
(ППС). Примечательно, что спустя десять с небольшим лет все эти японские клиенты станут противниками большевиков.
На деньги Токио были закуплены швейцарские винтовки старого образца. Однако попытка доставить их в Финляндию окончилась неудачей. 25
августа 1905 года житель города Улеаборга Анти Юнтунен, крейсируя на яхте недалеко от города Кеми, обнаружил на сложенные на берегу
ящики. В них оказались 659 винтовок, 658 штыков и 120000 боевых патронов.
Найденное оружие оказалось частью груза с парохода <Джон Крафтон>, нанятого с целью доставки винтовок в Великое Княжество. На
следующий день пароход сел на мель в шхерах Ларсмо к северу от Якобштадта. В течение последующих суток команда сгрузила часть своего
груза на соседний островок, а затем, взорвав пароход, покинула его. Прибывшие на место происшествия представители власти обнаружили
28 августа на острове Кольмэр покрытые брезентами и ельником около 700 винтовок, ящик с револьверами, патронами, взрывчаткой
веществом, а также пачку эсеровских брошюр <Революционная Россия> за ?68 на русском языке. Ещё около 1300 винтовок плюс три ящика
револьверов были сданы местным населением. Надо полагать, часть оружия хозяйственные финны припрятали, дабы в скором времени пустить
в ход. Уж кого-кого, а террористов в тогдашней Финляндии было не меньше, чем в нынешней Чечне.
Хотя бывший российский премьер С.Ю.Витте утверждал, что <во всё время русской революции было только два политических убийства в
Финляндии - Бобрикова и одного прокурора> (Витте С.Ю. Воспоминания. В 3-х т. Т.3 (17 октября 1905 - 1911). Царствование Николая II.
М., 1960), в реальности дело обстояло куда серьёзнее. В частности, кроме Бобрикова и упомянутого Витте прокурора сената Ионсона,
финляндские боевики убили жандармского полковника Крамаренко. Почти одновременно взрывом бомбы был ранен помощник
генерал-губернатора В.Ф.Дейтрих. Затем последовали покушения на выборгского губернатора Н.А.Мясоедова, тавастгуского губернатора
А.А.Папкова, а также на ряд полицейских и жандармских чинов.
В свете этого фразу Витте, утверждавшего, что <финляндцы по натуре корректные люди, чтущие законы, и им чужды безобразнейшие
убийства, ежедневно совершаемые в России на политической почве> (там же), можно считать неуместной шуткой. Как и решение
финляндского суда, давшего покушавшемуся на Мясоедова террористу Рейннике всего два года тюрьмы.

ЛИБЕРАЛ ГОЛУБЫХ КРОВЕЙ

Тем временем новым генерал-губернатором Великого Княжества стал представитель одного из родовитых семейств российского дворянства
князь И.М. Оболенский. Судя по воспоминаниям Витте, князь имел репутацию крайне сурового начальника и ожидалось, что уж он-то
наведёт здесь порядок:

<После убийства Бобрикова явился вопрос назначения нового финляндского генерал-губернатора. В это время уже в России бродила внутри
<революция>, окончательно выскочившая наружу в 1905 г. благодаря безумной и несчастной русско-японской войне. Приблизительно в это
время отличился харьковский губернатор, шталмейстер князь И.Оболенский тем, что он произвёл сплошное и триумфальное сечение
бунтовавших и неспокойных крестьян вверенной его попечению губернии, затем на него за это анархист (невменяемый) сделал покушение,
но к счастью неудачное, и после всего этого он сейчас же был сделан сенатором. То, что он так лихо выдрал крестьян, было аттестатом
его молодечества и решительности. <Вот так молодец, здорово>. <Кому же, как не ему, быть финляндским генерал-губернатором?>...

Таким образом, князь Оболенский был, к всеобщему удивлению, назначен финляндским генерал-губернатором, но что особенно всех
поразило, это то, что он вдруг был сделан и генерал-адъютантом. Он только в молодости и очень недолго служил в моряках, в чине
лейтенанта вышел в отставку и с того времени был статским, не имея никакого отношения к военному делу. Такие назначения
генерал-адъютантами делались только при Павле Петровиче> (Витте С.Ю. Воспоминания. В 3-х т. Т.3. М., 1960. С.271-272).
В начале октября 1905 года вспыхнула общероссийская политическая стачка. 17(30) октября Николай II издаёт знаменитый манифест,
обещая демократические свободы и выборы в Государственную думу. Сразу же после этого начинается всеобщая забастовка в Финляндии.
Создаётся Национальная гвардия, куда массово вступают бывшие военнослужащие упразднённых финляндских войск. Уже 19 октября (1
ноября) её численность достигает 5 тысяч человек.
Казалось, столь скорый на расправу с русскими мужичками князь железной рукой разгонит незаконные воинские формирования, но всё
произошло с точностью наоборот.
Попав в Финляндию, Оболенский оказался столь либерален, что изрядно удивил самого Витте:

<Когда после 17 октября я стал главою имперского правительства (это было несколько дней после 17-го), вдруг мне докладывают, что
статс-секретарь по финляндским делам Линден просит его немедленно принять. Я ему назначил час. Явившись ко мне, он мне предъявил
проект высочайшего манифеста, сущность которого состояла в том, что всё сделанное режимом Бобрикова, начиная с указа о способе
решения общеимперских финляндских вопросов, шло насмарку, причём давались различные обещания относительно большего расширения
финляндской конституции в смысле не только либеральном, но едва ли не излишне демократичном... Я спросил его, что представляет собою
рассматриваемый проект. Он мне ответил, что это проект, представленный князем Оболенским, который находит, что его необходимо
осуществить> (Там же. С.274-275).
В результате с подачи то ли опасавшегося разделить судьбу Бобрикова, то ли скрыто симпатизировавшего финнам Оболенского 22 октября
(4 ноября) 1905 года Николай II подписал манифест об автономии Финляндии. Затем 19 января (1 февраля) 1906 года последовал
Высочайший указ о сокращении количества уроков русского языка в финляндских учебных заведениях, 3 мая (20 апреля) 1906 года -
Высочайшее постановление относительно русского языка в делопроизводстве административных учреждений Финляндии, согласно которому
<прекращается действие некоторых изданных перед сим определений об обязательном требовании знания русского языка от лиц, назначаемых
на административные должности> (Сборник постановлений Великого Княжества Финляндского. 1906. ?17. С.4).
В мае 1906 года финляндский сейм одобрил подготовленный сенатской комиссией проект закона об учреждении однопалатного парламента и
порядок выборов во вновь создаваемый орган. 7(20) июля новый Сеймовый устав был утверждён императором. В соответствии с ним
формируемый по сословному признаку четырёхпалатный сейм был заменён однопалатным сеймом, состоявшим из 200 депутатов и избираемым на
основе всеобщего избирательного права сроком на три года. Право голоса получили все граждане Великого Княжества, достигшие 24 лет,
включая женщин, что по тем временам было неслыханным даже по меркам демократического Запада.
После издания манифеста 22 октября (4 ноября) единый фронт финляндской оппозиции оказался расколотым. Представители местной
буржуазии были вполне удовлетворены полученными уступками. В результате вооружённые отряды студентов и прочие сторонники партии
активного сопротивления вышли из рядов Национальной гвардии, образовав Охранную или Белую гвардию. В свою очередь, оставшаяся часть
Национальной гвардии превращается в вооружённое формирование социал-демократов и принимает название Красной гвардии (Протоколы
первой конференции военных и боевых организаций РСДРП. Ноябрь 1906 год. М., 1932. С.347-350).
Забавно, что финляндская Красная гвардия существовала вполне легально. Более того, после октябрьской забастовки 1905 года её
командующий бывший капитан Иоган Кок даже получил благодарность от перепуганного Оболенского за <отличное поведение рабочих и
образцовый надзор за порядками> (Там же. С.348).

ВОДОЧНЫЙ МЯТЕЖ

В июле 1906 года и так уже достаточно беспокойная жизнь Финляндии была потрясена восстанием русского гарнизона в Свеаборге -
крепости, прикрывавшей морские подступы к Гельсингфорсу.
Кроме собственно финляндских политических сил, на территории Великого Княжества действовала также военная организация РСДРП, вёдшая
агитацию среди находившихся там частей русской армии. Вооружённое выступление матросов и солдат гарнизона крепости Свеаборг
готовилось большевиками как составная часть общего восстания Балтийского флота. Однако восстание началось стихийно. Поводом к нему
стало прекращение выдачи личному составу <винной порции>.
Впрочем, не следует думать, будто командование крепости решило тем самым начать борьбу с пьянством. Дело в том, что напуганное
волнениями в армии и на флоте правительство потребовало улучшить питание военнослужащих. В свою очередь, местное начальство решило
сэкономить, использовав для этой цели водочные деньги.
15(28) июля 1906 года минной роте Свеаборгской крепости вместо <винной порции> был выдан белый хлеб. Возмущённые минёры отказались
идти на занятия. По приказу коменданта минная рота была обезоружена и арестована, при этом все унтер-офицеры и ефрейторы разжалованы
в рядовые.
Вечером 17(30) июля началось восстание артиллеристов, которые заняли Михайловский форт, захватив орудия и пулемёты. На следующее
утро выступили матросы Свеаборгской флотской роты и 20-го флотского экипажа на полуострове Скатудден. Наконец, в ночь на 19 июля (1
августа) на помощь прибыли две роты финляндской Красной гвардии (около 200 человек). Возглавили восставших члены Финляндской военной
организации большевиков 19-летние подпоручики Аркадий Емельянов и Евгений Коханский.
В поддержку Свеаборгского восстания командующий финляндской Красной гвардией Иоган Кок 18(31) июля 1906 года призвал к всеобщей
стачке. Однако его призыв пропал втуне, забастовали лишь отдельные предприятия. В свою очередь, Белая гвардия пыталась
препятствовать забастовке. Однако когда отряд из 80 белогвардейцев отправился в предместье Гельсингфорса, где находилась
электрическая станция и трамвайный парк, чтобы заставить трамвайщиков приступить к работе, он был обстрелян из засады десятью
матросами из числа восставших свеаборжцев. Потеряв 5 или 6 убитых, белогвардейцы в панике разбежались (Там же. С.78).
Два дня восставшие вели артиллерийский обстрел островов Комендантского и Лагерного, где находились верные правительству войска.
Соотношение сил изменилось 19 июля (1 августа) после прибытия броненосцев <Цесаревич> и <Слава> и крейсера <Богатырь>. Свеаборжцы
рассчитывали на их помощь, но готовившихся захватить корабли подпольщиков разоблачили и арестовали, а к орудиям вместо ненадёжных
матросов поставили гардемаринов.
Поэтому вместо присоединения к восстанию, вооружённые дальнобойной крупнокалиберной артиллерией корабли подвергли Михайловский форт
обстрелу, оставаясь вне досягаемости его артиллерии. Одновременно начали наступление переброшенные из Петербурга и других мест
правительственные войска. В результате утром 20 июля (2 августа) восставшие прекратили сопротивление и сдались.
За участие в восстании военно-полевому и военно-окружному суду было предано 970 человек, из них 28 было расстреляно, 127 сослано на
каторгу, 743 приговорены к тюремному заключению, дисциплинарным ротам и т.п., 72 оправдано (Там же. С.271). Чуть позднее судили 85
взятых в плен финских красногвардейцев, из которых 59 были осуждены на каторгу (Там же. С.349). Красная гвардия была распущена, а
финская автономия урезана.
20 мая (2 июня) 1908 года были Высочайше утверждены правила, по которым все финляндские дела, до доклада их Государю Императору,
подлежат рассмотрению в Совете Министров, которому поручено решать, какие из них затрагивают интересы Империи. Весной 1910 года
через Государственную думу и Государственный Совет был проведён проект об издании законов общегосударственного характера. Этот закон
установил, что вопросы, затрагивающие интересы не только Великого Княжества, но и России в целом: воинская повинность, участие
Финляндии в общегосударственных расходах, вопросы о подданстве и иностранцах, о надзоре за школой, железные дороги, таможня,
телеграф, почтовое дело, мореплавание и т.п. - впредь подчиняются законодательным учреждениям Империи (Бородкин М.М Краткая история
Финляндии. СПб., 1911. С.185-186).
Оба законопроекта вызвали истерику среди финляндских сепаратистов и сочувствующей им российской <прогрессивной общественности>
форменную истерику, хотя очевидно, что вводимые ими правила были совершенно естественными, хотя сильно запоздали и осуществлялись
крайне непоследовательно.
Зато демократическое избирательное законодательство соблюдалось неукоснительно. В 1907 году состоялись первые всеобщие выборы в
финляндский сейм, в результате которых социал-демократическая партия получила 80 депутатских мест из 200. На последующих выборах
численность социал-демократической фракции постоянно росла: 1908 год - 83, 1909-й - 84, 1910-й - 86, 1911-й - 86, 1912-й - 90 мест
(Столь частые голосования были вызваны тем, что Николай II пользовался предоставленным ему правом досрочного роспуска сейма).
Наконец, на проведённых в разгар войны выборах 1916 года социал-демократы завоевали парламентское большинство, получив 103 мандата
из 200. (Сюкияйнен И.И. Революционные события 1917-1918 гг. в Финляндии. Петрозаводск, 1962. С.33).

От Февраля к Октябрю

Совершившаяся в России Февральская революция не могла не затронуть входившее в состав Империи Великое Княжество. В марте 1917 года
финляндский сейм утверждает новый состав сената взамен назначенных царской администрацией, при этом 6 из 12 мест получают
социал-демократы. Начинают создаваться буржуазные вооружённые формирования, позднее названные шюцкорами (отрядами защиты), а с
другой стороны - Рабочая гвардия порядка и Красная гвардия. Впрочем, до поры до времени будущие противники вели себя вполне
миролюбиво. Можно было наблюдать идиллическую картину, как белые и красные занимались строевой подготовкой на одном и том же плацу.
5(18) июля 1917 года по инициативе социал-демократов сейм принял закон о верховной власти, провозглашавший независимость Финляндии
от России по всем вопросам, за исключением внешнеполитических и военных. Воспользовавшись этим, представители находившихся в
меньшинстве буржуазных партий обратились к Временному правительству с просьбой распустить сейм, что оно и сделало 18(31) августа.
Новые выборы в сейм состоялись 1-2 (14-15) октября. Хотя социал-демократы получили даже больше голосов, чем на предыдущих выборах,
правым партиям благодаря блокированию между собой и привлечению к участию в выборах прежде пассивных слоёв удалось добиться
большинства в сейме. Социал-демократы получили лишь 92 места из 200.
Тем временем в России происходит Октябрьская революция, прибавившая отваги ранее умеренным и аккуратным эсдекам. Не сумев добиться
введения 8-часового рабочего дня парламентским путём, они организовали всеобщую забастовку, начавшуюся в ночь на 1(14) ноября. Под
нажимом бастующих на заседании сейма в ночь на 3(16) ноября были утверждены законы о 8-часовом рабочем дне и демократизации системы
выборов в органы местного самоуправления, после чего 6(19) ноября забастовка завершилась.
Следует отметить, что буржуазные партии Финляндии уже давно стремились к отделению от России. Однако пока там у власти находилось
Временное правительство, поддерживавшее их в борьбе против местных социал-демократов, правые не требовали немедленной независимости.
Но после прихода к власти большевиков ситуация поменялась на прямо противоположную. 13(26) ноября буржуазное большинство сейма
утвердило новый состав сената во главе с П.Э.Свинхувудом без представителей социал-демократов. 23 ноября (6 декабря) сейм
провозгласил Финляндию независимым государством. 18(31) декабря независимость Финляндии была признана Советом Народных Комиссаров
РСФСР.

Как проиграть гражданскую войну

Обе стороны готовились решить вопрос о власти силовым путём. И белые, и красные, не зная точно, когда противная сторона перейдёт к
решительным действиям, назначили свои выступления на одно и то же время - в ночь с 14 на 15 (с 27 на 28) января. В эту ночь в
Гельсингфорсе отряды Красной гвардии заняли здания сената и других центральных учреждений. 15(28) января восставшие сформировали
революционное правительство - Совет Народных Уполномоченных. В ту же ночь силы белых, по приказу своего главнокомандующего генерала
Маннергейма атаковали русские гарнизоны в северной части страны и в Карелии.
После начала боевых действий в руках красных оказалась примерно южная Финляндия -примерно пятая часть территории страны, однако
наиболее густо населённая и включающая в себя важнейшие промышленные центры.
Вступив в гражданскую войну, руководство финских социал-демократов сделало всё, чтобы проиграть. И это не удивительно, если знать,
из кого оно состояло. Если в Советской России доминировали большевики, то в красную Финляндию следовало бы назвать розовой. Как и в
созданных год спустя Баварской и Венгерской советских республиках, а ещё раньше в Парижской коммуне, там преобладали левые
социалисты различных оттенков. То есть публика, даже в разгар революции помешанная на гуманизме и общечеловеческих ценностях и
одновременно отличающаяся крайней нерешительностью.
Для победы крайне важно обеспечить себе перевес в ресурсах по сравнению с противником. Поэтому надо с самого начала стремиться
занять как можно больше стратегических пунктов. Вместо этого красные на первом этапе войны пассивно топтались на месте.
Необходимо как можно скорее приступить к созданию массовой армии. Белые 18 февраля 1918 года ввели на контролируемой ими территории
всеобщую воинскую повинность. Красные же не желали поступаться принципами. Как объявил в середине марта начальник штаба Красной
гвардии: <Ещё раз повторяем приказ о том, что на тех территориях, где действует финляндская Красная гвардия, нет и не может быть
обязательной воинской повинности. Если всё же где-либо взяли людей в армию в принудительном порядке, такие действия осуждаются, как
противоречащие изданным приказам; требуем немедленно демобилизовать привлечённых таким образом людей> (Сюкияйнен И.И. Революционные
события 1917-1918 гг. в Финляндии. Петрозаводск, 1962. С.253).
В отличие от России, основная масса населения Финляндии призывного возраста не имела опыта участия в боевых действиях. Однако у
белых имелись опытные офицерские и унтер-офицерские кадры - в первую очередь, 27-й егерский батальон, сформированный в Германии из
перебежчиков и эмигрантов финской национальности, прошедший основательную подготовку и получивший боевое крещение на фронте. 17
февраля в Финляндию прибыли первые 80 человек из состава батальона, а 25 февраля - основная масса, 1130 человек (Маннергейм К.Г.
Мемуары. М., 2004. С.111).
У красных опытных кадров, напротив, категорически не хватало, зато имелась выборность командиров и прочая совершенно неуместная в
боевой обстановке демократия, вплоть до отмены смертной казни. Расстрелы, разумеется, случались, но проводились отдельными полевыми
командирами.
Тем не менее, белым долго не удавалось добиться решающего успеха и решающий вклад в их победу внесли германские интервенты. В разгар
наступления Маннергейма, 3 апреля в тыл красным на полуострове Ханко высадилась так называемая <Балтийская дивизия> численностью 12
тыс. человек под командованием генерала фон дер Гольца. Ещё один немецкий отряд численностью 3 тыс. человек высадился 7 апреля у
города Ловисы. 14 апреля германские войска заняли Хельсинки, 29 апреля пал Выборг и в начале мая война закончилась.
Победители развязали в стране массовый террор. До 90 тысяч человек было заключено в тюрьмы и концлагеря, где многие из них умерли от
голода и издевательств, свыше 8 тысяч казнено. В Гельсингфорсе белые сожгли абоские казармы со всеми бывшими там пленными
красногвардейцами, а также женщинами, стариками и детьми. В Выборге помимо красногвардейцев были расстреляны русские жители, включая
учеников реального училища (Сюкияйнен И.И. Революционные события 1917-1918 гг. в Финляндии. Петрозаводск, 1962. С.272-273), а также
оказавшиеся там поляки. Польские жители Выборга, как и положено, были русофобами и симпатизировали белым. Но поскольку они говорил
на языке, похожем на русский этого оказалось достаточно для расправы (Холодковский В.М. Революция 1918 года в Финляндии и германская
интервенция. М., 1967. С.289).

<Я королём был избран всенародно...>

Расправившись со своими противниками, победители начали думать, как обустроить Финляндию. Немецкие хозяева, опасавшиеся, что
новоиспечённое <независимое государство> может выйти из-под их влияния, категорически потребовали, чтобы там была установлена
монархия с германским принцем во главе. Вопрос об изменении государственного строя должен был решить сейм, к тому времени едва-едва
дотягивавший до кворума, поскольку почти вся социал-демократическая фракция в его работе не участвовала. Часть её депутатов сидела в
тюрьме, другие бежали в Советскую Россию и лишь несколько человек во главе с будущим президентом Таннером заранее отмежевались от
восстания, благодаря чему сохранили депутатские места.
Однако здесь сторонники монархии натолкнулись на казалось бы непреодолимое препятствие. Дело в том, что согласно 60 Сеймового
устава 1906 года для внесения изменений в основные законы требовалось, чтобы законопроект, получив большинство голосов, был затем
одобрен 2/3 голосов сейма следующего созыва. Если в нынешнем сейме в отсутствие социал-демократической фракции монархисты ещё могли
рассчитывать на большинство, то набрать две трети во вновь избранном сейме полного состава было для них совершенно нереально.
Впрочем, тот же 60 предусматривал и другой вариант: <Однако сейм может принять проект основного закона, не отсрочивая дела, если в
общем собрании оно признано, большинством пяти шестых поданных голосов, спешным и проект при третьем обсуждении одобрен большинством
двух третей поданных голосов> (Сборник постановлений Великого Княжества Финляндского. 1906. ?26. С.20).
Увы, при рассмотрении законопроекта во втором чтении 13 июля за введение монархии проголосовало 57 депутатов, против 52
(Холодковский В.М. Революция 1918 года в Финляндии и германская интервенция. М., 1967. С.323).
В последующие недели монархисты всеми силами пытались склонить депутатов на свою сторону. При этом они напирали на то, что после
воцарения германского принца немцы помогут захватить Восточную Карелию. Так, депутат Пааволайнен заявил, что благодаря монархии
<прекрасная мечта о великой Финляндии могла бы превратиться в действительность> (Там же). Пастор Малмиваара увещевал коллег по сейму
не забывать о <красной опасности>, в борьбе с которой не обойтись без германской помощи: <Одни мы не выдержим эту бурю, которая
угрожает нам снова, если не получим помощь от наших великодушных гостей, и нам было официально заявлено, что оказание этой помощи
будет зависеть от того, какую мы теперь установим форму правления для нашей страны> (Там же).
Тем не менее, невзирая на все старания монархистов и давление со стороны немецкого командования, 7 августа во время голосования в
третьем чтении предложение о признании законопроекта срочным не собрало требуемых 5/6 голосов: за него было подано 75 голосов,
против - 32 (Там же. С.327).
Не набрав требуемого количества голосов, монархисты обратились к испытанному средству, с помощью которого финляндские деятели свыше
ста лет пудрили мозги русским властям - Форме правления 1772 года и Акту соединения и безопасности 1789 года, рассматривавшимся в
качестве конституции Великого Княжества. Таким образом, вопрос о монархии из спорного превращался в решённый. Оставалось лишь
избрать короля, что согласно статье 38-й Формы правления в случае пресечения династии должны были сделать депутаты сословий.
Финская делегация во главе со Свинхувудом отправилась в Берлин просить кайзера Вильгельма II дать им в короли своего сына Оскара.
Однако против выступило германское министерство иностранных дел. Ссылаясь на нестабильность обстановки, оно указало, что если принц
Оскар не удержится на престоле, это будет удар по престижу дома Гогенцоллернов. Кайзеру посоветовали найти для новых вассалов менее
значимую фигуру и тот назначил финляндским королём своего шурина Фридриха Карла Гессенского, который и был 9 октября 1918 года
утверждён сеймом 64 голосами против 41 (Там же. С.331).
Увы, финские подданные недолго наслаждались властью обретённого монарха. Месяц спустя Германия потерпела поражение в 1-й мировой
войне, в ней началась революция, Вильгельм II был свергнут и, таким образом, немецкий король на финском троне стал совершенно
неуместен.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	24.04.2005 14:10:56

Егор Холмогоров. О Муравьеве-вешателе и др. (*+)

---

http://www.specnaz.ru/article/?683

Егор Холмогоров
ПРОДВИЖЕНИЕ "СВОБОДЫ"




24 МАРТА. УЛИЦА МУРАВЬЕВА

Своеобразный ответ Варшаве, где городские власти дали одной из улиц города имя Джохара Дудаева, предложили московские депутаты.

Улицу Климашкина, на которой находится польское посольство, предлагается переименовать в улицу генерала Муравьева, в честь
знаменитого Михаила Николаевича Муравьева-Виленского, прозванного российской <прогрессивной общественностью> <вешателем>.

Затея, конечно, шутовская, - депутаты хотели бы переименовать улицу в честь того, кто примерно так же неприятен полякам, как нам
неприятен Дудаев, и видят в своей инициативе провокацию, которая может послужить поводом для дальнейших переговоров. Поляки в ответ
торжествующе улыбаются и как бы говорят: <Если Вы это сделаете, то тем самым еще раз покажете свою человеконенавистническую
сущность. Мы называем улицу в честь борца за свободу и первого чеченоевропейца, а вы - в честь изверга и душителя свободы. Москва
еще раз покажет свое подлинное лицо>. Так что никаких переговоров не получится.

Зато стыдно, что депутаты вполне искренне считают Михаила Николаевича Муравьева-Виленского, одного из лучших, ярчайших русских людей
позапрошлого века, ровней извергу и убийце тысяч русских (для сравнения: цифра повешенных Муравьевым польских бунтовщиков известна с
точностью до запятой - 128), ввергшему свою собственную республику в десятилетнюю войну.

Наши внучата прогресса искренне, видимо, не понимают разницу между национальным героем и международным убийцей. Муравьев
действительно заслуживает названной в его честь улицы, заслуживает и памятника, и благодарной памяти, и не будет ничего дурного,
если улица и памятник будут <назло надменному соседу> напротив Польского посольства. Но вот только <переговоры> тут ни при чем.
Такое решение должно быть принято не потому, что это неприятно Варшаве, а потому, что это нужно нам самим.

Польша, полученная Россией после Венского конгресса как своеобразное <наследство> от Наполеона, была для России <Чечней> XIX века. В
тогдашнем сознании польской аристократии и интеллигенции доминировала мстительная ненависть к России. И хотя Александр I дал Польше
конституцию (оскорбив тем самым русское дворянство), а Николай I старался эту конституцию соблюдать безукоризненно, ответом стал
польский бунт 1830 года и полномасштабная война, победа России в которой надолго похоронила планы европейских <народных витий>
отодвинуть Россию с помощью Польши на задворки Европы. Одна реакция свободолюбивого Пушкина должна показать, что польский вопрос
всеми действительно порядочными русскими людьми воспринимался однозначно. Столкнувшись с польским мятежом, они примыкали к трону,
поскольку видели в троне защитника русского национального дела.

Новое польское восстание потрясло Россию во время смуты, посеянной реформами и либерализацией Александра II. В этот момент поносить
и презирать все русское стало общей модой, интеллигенция, только что рукоплескавшая поражению в Крымской войне, погрузилась в
радости <национальной самокритики> и самоуничижения, отношения монархии, дворянства и народа были подорваны грабительским характером
крестьянской реформы, лишившей народ значительной части земли. Казалось, что страна стремительно и безвозвратно дерусифицируется. И
в этот <благоприятный момент> началось новое польское восстание, опиравшееся на сочувствие Европы, мечтавшей добить ослабленную
крымским поражением Россию. При благоприятном развитии восстания строились планы европейской интервенции против России - конечным
итогом должен был стать крах Империи.

Осознав эту опасность, русское общество очень быстро поделилось на два лагеря - <полякующих> и русофилов-государственников, причем
ко вторым примкнуло немало бывших либералов, желавших преобразований, но не хотевших гибели России. Духовным вождем русской партии
стал Михаил Никифорович Катков, через свои <Московские ведомости> поставивший польский вопрос как вопрос русский, как вызов
национальной государственности и угрозу национальному делу. Но политика правительства по-прежнему оставалась трусливой и
либерально-бюрократической. По всей Польше и Западному Краю (Литве и Западной Белоруссии) уже действовали банды
<жандармов-вешателей> (да, именно в таком контексте впервые возникает это слово) убивавшие русских солдат, вешавшие русских,
малороссийских и белорусских крестьян, лояльных России, терроризировавшие всех, кто не хотел примыкать к мятежу. Только в
поминальнике Виленского православного Пречистенского собора жертв <вешателей> записано более 300 человек, что уже вдвое превышает
цифру <повешенных> Муравьевым. Очень часто бандами <жандармов> предводительствовали католические ксендзы, стоявшие во главе
антирусского движения и освящавшие его именем Папы.

Российская Империя столкнулась с мятежом, замешанным на национальной ненависти и мести разгромленной <Санитарной Империи> по
отношению к победившей её Империи Православной. Однако Власть долгое время пыталась <европейничать>: договариваться с убийцами,
играть в <равноудаленность> от всех национальностей, вести себя как <законная и цивилизованная> - то есть соблюдать закон тогда,
когда это выгодно только бунтовщикам.

Россия была на краю гибели. И в этот момент император Александр II принял единственно спасительное решение - назначил виленским
генерал-губернатором одного из достойнейших и преданнейших государственных деятелей - Михаила Николаевича Муравьева, брата Николая
Николаевича Муравьева-Карского, героя недавней Крымской войны.

Муравьев сам был героем - участник Бородинского сражения, уже сражавшийся с поляками в 1830, член Государственного Совета и бывший
министр. А главное, человек истинно и искренно русский, патриотичный и исключительно умный. <Необходимо, - говорил он, - чтобы как в
западных губерниях, так и в Царстве Польском была одна система, т.е. строгое преследование крамолы, возвышение достоинства русской
национальности и самого духа в войске>. В Вильну Муравьева отправили потому, что о Варшаве уже никто и не думал, Польша считалась
для России потерянной, и все, чего хотели добиться, - это удержать Западный Край, удержать русские земли от порабощения их поляками.

С появлением в Вильно Муравьева и мятежники, и растерянные до тех пор сторонники русской власти наконец увидели ту силу, которая
способна подавить мятеж. Вопреки либеральным истерикам, Муравьев не чинил никаких зверств. Он просто заставил работать и исполняться
существующие законы, предусматривавшие наказание за грабежи, бунт и подстрекательство.

М.Н. Тихомиров в своей статье <Варшава и Вильна в 1863 году>, исключительно точно и тонко проясняющей смысл подвига Муравьева, так
говорит о его репрессивной политике: <Он принес с собой, в своей личности, ту систему действия, которая подсказана была ему его
глубоким русским инстинктом, его редким пониманием сущности русско-польских отношений, его умом, математическая ясность которого
сочеталась с столь же редкой энергией характера. Эта ясность и продиктовала усмирителю мятежа его крутые меры>. Не следует, впрочем,
преувеличивать размеров репрессий, Муравьева. Он умел применять их так, чтобы подействовать на воображение врагов, поражать их,
устрашать, но поэтому мог уменьшить число необходимых жертв. За все время его генерал-губернаторства казнено 128 человек.
Повстанческие <жандармы-вешатели> и <кинжальщики>, со своей стороны, <казнили> по меньшей мере в десять раз больше.

Западный Край был замирен, успокоилось восстание, успокоилась смутная Европа. Успокоились, не испугавшись репрессий, довольно
скромных по масштабу, а увидев вместо разрозненной, раздробленной, кризисной России, пораженной самоненавистью, - Россию
национальную.

Яд либеральничанья, в итоге сыгравший в судьбе страны роковую роль, не был, конечно, обезврежен, - для этого потребовались бы 300
Муравьевых в Петербурге, а не один в Вильно. Но самые острые, горячечные симптомы были сняты. И даже частные революционные
мероприятия, такие, как цареубийство 1881 года, не могли еще пошатнуть общее положение - до тех пор, пока капитализм в целом не
проделал с русским обществом свою разрушительную работу, приведшую к революции. Национальное начало, политический национализм,
выковавшийся в дни польского восстания и достойно представленный Муравьевым, смог удерживать целостность России еще не одно
десятилетие в отсутствие многих порушенных скреп.

Послушаем вновь М.Н. Тихомирова: <М.Н. Муравьев был и умен, и энергичен, и неутомимый работник, но его поразительный успех зависел,
прежде всего, от того, что он имел русский гений, а потому и русское историческое чутье. Он понимал, что против нас идет польская
историческая идея, он отнесся к ней с точки зрения русской исторической идеи и без малейшего страха, потому что понимал, что русская
идея, пока она остается сама собой, сильнее польской. Русский Муравьев всем существом своим сознавал, что в западных губерниях
сталкиваются две народности и две цивилизации. Для победы нужно, стало быть, развивать свойства своего типа. Стоя за русское
историческое дело, сознавал себя правым. Он мог бить врага без нервничанья, со спокойной душой, чего не было ни в Варшаве, ни в
Петербурге, где, потеряв русскую душу, считали себя виноватыми перед поляками, а потому не могли действовать ни спокойно, ни твердо.
Сознавая себя правым, сознавая, что стоит за святое дело. Нужно было бить врага в центре, разбивать его там, где источник его силы,
рубить корень, а не концы ветвей. Назимов писал в Петербург, что всю силу края составляют ксендзы, а потому с ними необходимо
поладить. Муравьев внимательно прочитал бумагу Назимова, задумался и сказал:

- Да, это очень важно... Непременно повешу ксендза, как только приеду в Вильну...

Не забудем, что польское духовенство не только стояло во главе мятежа, не только поджигало народ и устраивало в монастырях склады
оружия (иногда отравленного), но ксендзы, как Мацкевич, были начальниками банд и даже лично состояли <жандармами-вешателями> и лично
совершали убийства.

Но, искореняя собственно мятеж, М. Н. Муравьев тем же русским чувством и сознанием понял, что здесь вдет спор более глубокий: о
русском или польском начале в самой жизни края. И он сделал все, чтобы поднять и укрепить русскую народность. Церковь, язык, школа,
освобождение крестьян, их независимость от ополяченной шляхты, посильное оживление умственной русской жизни края - ничто не было
забыто>.

Подвиг Муравьева бессмертен. Это был подвиг хранителя и охранителя, спасшего Россию от скоротечной и мучительной агонии. Империя,
смертельный удар которой был нанесен реформами 1861 года, тем не менее продержалась еще несколько десятилетий, создала столько,
сколько иные страны и народы не создают за тысячелетия, и когда ушла, то оставила после себя не болотистую пустошь либерализма, а
большевизм - в чем-то одержимый, сектантский, но сильный и внятный, не топивший Россию, а поднявший и несший какое-то время русское
имперское знамя. Победи в 1863 полякование - ничего этого не было бы. Россия с потрясающей точностью исполнила бы пророчество
Константина Леонтьева, что культуры живут 1000 лет, умерла бы ровно на свое тысячелетие. Лишь обращение к русскому духу, русскому
смыслу и русской воле, выразившихся в таких личностях, как Катков и Муравьев, удержало Россию от скоротечной гибели.

<К русскому началу обращались в минуту опасности, когда не было другой опоры. Но проходила опасность - и в правящих сферах снова
брали верх либерально-бюрократические силы, представители суетливого безделья, легкого плаванья по течению событий, неголоволомного
<ведения дел> без идеи, без принципа и цели>, - характеризует ту эпоху Тихомиров.

Сегодня наше положение много хуже, - денационализированная либеральная бюрократия неспособна обратиться к русскому началу даже в
минуту опасности, даже тогда, когда другой опоры не остается, когда все падает, кувыркаясь и подпрыгивая, чтобы в итоге шмякнуться в
лепешку. Сегодня русская национальная мысль и национальное дело томятся в ожидании, чтобы им хотя бы на время дали возможность
действия, хотя бы для того, чтобы продлить еще на какой-то срок существование России. Но пока их не допускают даже до этого. Пока
что имя Муравьева если и всплывает, то только в шутовском контексте.

Будем надеяться, что только пока.

29 МАРТА. <ПРОДВИЖЕНИЕ СВОБОДЫ>

<Продвижение демократии> на территорию бывшей <Империи Зла> идет такими темпами, что попросту не успеваешь реагировать. Не успело
еще толком ничего кончиться в Киргизии, как тут уже и репетиция в Белоруссии, и первые региональные премьеры в России.

Госпожа госсекретарь Райс была по-своему удивительно честна, заявив, что ни о каком <окружении России> речь не идет, поскольку это
устаревшая концепция на уровне XIX века. И США занимаются не окружением России, а продвижением демократии и свободы. И в самом деле,
план <Анаконда>, который применяли северяне на первом этапе Гражданской войны в США, план внешнего удушения Конфедерации, столь
любимый нашими геополитиками, моделирующими по этому эпизоду гражданской войны в США всю американскую геостратегию, был в итоге
отвергнут. Его сменил план решительного <продвижения свободы> вглубь Конфедерации, поход армии Шермана к морю вдоль основных
коммуникационных линий южан. Насколько это невесело выглядело со стороны южан, читатель может ознакомиться в знаменитом романе
<Унесенные ветром>. Но результат был достигнут блестящий: не потерпев ни одного решительного поражения в битве, южане полностью
проиграли войну и вынуждены были отступить. Так что, если охота искать параллели с Гражданской войной все еще сохраняется, то можно
сказать, что в американской стратегии Мак-Клелана сменили Грант и Шерман, а удушение заменяется продвижением.

Становятся ясны даже некоторые контуры этого <продвижения> на местах. Очевидно, что русские - народ, более прочих пораженный
<тоталитарными комплексами>, и продвигать свободу через русские регионы никто не станет. Даже Москва все еще слишком русская, чтобы
можно было всерьез рассчитывать решить дело так, как в Тбилиси или Киеве, то есть взятием столицы. Но, с другой стороны,
бессмысленно <продвигать свободу> и в периферийные регионы, слишком отчужденные от русского начала, поскольку в этом случае все
продвижение ограничится сепаратизмом. Конечно, отделение от России какой-нибудь Ингушетии или Тувы будет изрядно неприятным
событием, но, все-таки, это будет сепаратизм и не более того. Отделения Астрахани или Красноярска оно не повлечет. Поэтому, если
играть за нашего вашингтонского Гранта, то <продвигать свободу> придется по стыковым регионам между собственно Россией и
интегрированными в Россию регионами, с одной стороны, а с другой, регионами легко раскачиваемыми и взрывоопасными.

Иными словами, идеальным инструментом разрыва России является пограничный конфликт между относительно лояльным и относительно
нелояльным регионом. Конфликт, реально взрывающий ситуацию, провоцирующий взаимное отчуждение регионов и их общее отчуждение от
центра, который, разумеется, не решится выбрать любимчика и будет раздражать обе стороны.

Попытка возобновления самого опасного пограничного конфликта уже была анонсирована выступлениями в Назрани, собравшими
представителей всех ингушских тейпов. А газеты уже пророчат новые пограничные столкновения между российскими регионами. Причем в
большинстве случаев речь идет о потенциальном конфликте между русскими (или очень близкими к русским по политическим и этническим
установкам, как Осетия) регионами и <национальными> республиками. Не исключено, что скоро подобные территориальные претензии к
какой-нибудь из соседних русских областей появятся у Татарии, пардон, Татарстана. И пошло-поехало.

Самое опасное в этой угрозе обострения пограничных конфликтов, - это очевидное для всех сторон бессилие центра и неспособность его
вмешаться и установить компромисс или навязать свою волю. Москва останется наблюдателем - и это реально сработает на скоростную
дезинтеграцию страны. Тем более, что местная <государственность> ни на чем так хорошо не отстраивается, как на региональном
конфликте. Если хотите создать из негосударства государство, - заставьте его подраться с соседним негосударством. Сколько на
территории России будет внутренних конфликтов - столько, с умножением на 2, будет новых государств вместо несостоявшегося одного. И
<свобода> в представлении госпожи Райс встретит их радостно у входа в Новый мировой порядок.

А американские братья поспешно и решительно отберут у этих недоделков атомный меч.

31 МАРТА. РАВНОПРАВИЕ ДЛЯ БАНДЕРОВЦЕВ

Не так давно мне рассказали грустный анекдот о реалиях современной украинской жизни. В одной из украинских епархий Русской
православной церкви составляли список священников, участников Великой Отечественной войны. Список составили. И вдруг к
ответственному обращается епископ, глава епархии и спрашивает: <А вот ко мне отец такой-то подходил. Говорит, что он тоже участник
войны. А почему его не включили?> Ответственный поясняет: <Участник-то он - участник, да только не на нашей стороне>. В ответ на что
архиерей грустно вздыхает и говорит: <Ладно, спроси его, признает он войну Великой Отечественной или нет? Если признает, впиши>.
Случай, конечно, дикий. Но куда, скажите, архиерею деваться, если сегодня в политике официальных властей Украины уже нет никакой
разницы между теми, кто сражался в рядах Советской Армии, и теми, кто стрелял в спину ее бойцам, кто убивал из-за угла ее офицеров и
кто убил освободителя Киева - генерала Ватутина. Впрочем, в Киеве даже с памятника выдающемуся полководцу была снята надпись,
повествующая о том, что именно бандеровцы виновны в его гибели.
Питомцев печально знаменитого Степана Бандеры по внесенному в украинскую Раду законопроекту предлагается приравнять к ветеранам
войны. Мало того, они, по сути, окажутся в более почетном положении, чем бывшие красноармейцы. Ведь красноармейцы были участниками
Великой Отечественной, то есть сражались за единое советское Отечество, за Советский Союз. А бандеровцы, по формулировке
предлагаемого украинскому парламенту закона, сражались за государственную независимость и отстаивали свободу украинского народа. То,
что эта борьба за независимость странным образом сочеталась с работой на подхвате у нацистских оккупантов, что Бандера и его группы
были прямой агентурой немцев, что главным делом этих извергов был беспощадный террор против мирного украинского населения, деликатно
не сообщается.
И вот возникает вопрос: когда Виктор Ющенко отказался приехать в Москву на празднование Дня Победы, ссылаясь на то, что он должен в
этот день быть с ветеранами в Киеве, он каких ветеранов имел в виду, советских или этих? И не получится ли так, что наши ветераны
будут чувствовать себя в праздничном Киеве как в оккупированном городе?

8 АПРЕЛЯ. МИР СКВОЗЬ ОРАНЖЕВЫЕ ОЧКИ

Арестовав председателя Донецкой облдумы Бориса Колесникова, украинские власти не собираются останавливаться на достигнутом. Министр
внутренних дел страны уже рекомендовал готовить тюремные чемоданы некоторым известным лицам, хотя имен не уточнил.
Конечно, если смотреть на мир через оранжевые очки, то можно поверить и официальной версии: украинская власть борется с коррупцией и
бандитизмом. Еще когда бывшая оппозиция только готовилась взять власть, ею был запущен в оборот политический миф о страшных донецких
бандитах, которых хлебом не корми, дай отнять у кого-нибудь бизнес. Иногда рассказы об этих ужасах приобретали совсем уж
фантасмагорические формы, вроде баек про то, как Янукович пообедал где-то в ресторане, ему понравилось, и тут же к хозяину пришли
люди с чемоданом денег и сообщили: бери, что дают, ресторан теперь наш.
Образ донецких бандитов, в который проющенковские Киев и Западная Украина охотно верят, эксплуатируется и теперь. Колесникова
обвиняют в том, что он три раза устраивал покушения на жизнь владельца какого-то гастронома, чтобы тот отдал ему свои акции. Три
раза, и ни разу не попал. С таким счастьем и впрямь только в тюрьму.
Дело в другом. С президентскими выборами политическая борьба на Украине еще не закончена. С осени страна становится парламентской
республикой, и в следующем году - выборы в Верховную Раду. И тут выясняется, что победителями, по данным социологов, могут оказаться
партия Юлии Тимошенко <Батькивщина> и Партия регионов Виктора Януковича. Тимошенко, конечно, для Ющенко союзник, но весьма
своевольный и амбициозный. Янукович - непримиримый оппонент. А не дай бог они договорятся?
Чтобы гарантировать прочное будущее именно своей команде, блоку <Наша Украина>, Ющенко необходимо стереть партию Януковича с лица
земли. А неудачливый гастроном Колесников был на самом деле руководителем Донецкого отделения партии регионов и ближайшим соратником
Януковича. Так что дело это - с дальним предвыборным прицелом. И самое обидное в этой ситуации, что в России-то украинские дела
считаются давно решенными. С точки зрения Кремля и Киев и Донецк уже сданы и отвоевать их в ближайшие годы возможным не
представляется. Между тем на Украине против Ющенко высказалась даже в <третьем туре> почти половина избирателей. Они не хотят жить в
оранжевой Украине, приобретающей все более очевидные неофашистские черты. Они готовы сопротивляться и имеют шансы на победу. Но
всякому движению сопротивления нужна поддержка.

11 АПРЕЛЯ. ПРИДНЕСТРОВЬЕ СДАДУТ БЫСТРО?

Россия заинтересована в скорейшем урегулировании приднестровского конфликта, заявил министр иностранных дел России. Такое
урегулирование, по мнению главы МИДа, должно базироваться на принципах федеративной демилитаризованной нейтральной Молдавии.
Есть остроумное правило, которое приписывают какой-то американской фирме, якобы написавшей в своей рекламе: <Мы можем вас обслужить
быстро, качественно и дешево. Выбирайте два любых пункта>. И в самом деле, если что-то делать быстро, то получится либо
некачественно, либо недешево. И меня смущает в высказываниях министра об урегулировании конфликта слово <скорейшее>. Если скорость
урегулирования для России - самоцель, то придется смириться либо с тем, что мир будет непрочным, либо с тем, что обойдется он и
России, и Приднестровью достаточно дорого.
Сомнительно, чтобы нашей внешней политике было что предложить Молдавии в обмен на автономию Приднестровья, причем такого, чего мы
еще не предлагали. Два исторически разнородных региона были склеены в один волей советской власти. И когда эта власть рухнула, то их
пути, естественно, разошлись. Молдавия идет в Румынию и хочет захватить с собой развитое Приднестровье. Приднестровье, населенное
русскими, украинцами и ориентированными на Россию молдаванами, разумеется, в Румынию не хочет. Соблазнительно, конечно, быть
гражданами страны Евросоюза, но только очень не хочется быть гражданами второго сорта в экономически бедствующей стране.
Для Приднестровья нет ни национальных, ни политических, ни экономических мотивов, чтобы стремиться слиться с Молдавией, а затем
Румынией. И единственное, что может позицию Приднестровья изменить, - это отказ России от вооруженной и дипломатической поддержки
непризнанной республики. А заявления о том, что мы хотим скорейшего урегулирования, могут быть восприняты так, что Россия
приднестровцев торопить будет.
Никакой нейтральной Молдавии уже не будет. Будет ли вообще какая-то Молдавия в ближайшие несколько лет, - тоже сомнительно. А вот
Приднестровье пока есть и может продержаться достаточно долго, если не стремиться к <скорейшему урегулированию>. В конце концов,
мировая история знает конфликты, тянувшиеся столетиями. И именно поэтому их итоговое решение было качественным.

12 АПРЕЛЯ. ПРАВА БЕЗ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

В Красноярске, Нижнем Новгороде и Москве прошли акции протеста. Молодые люди в столице на Горбатом мосту и в сибирском городе
выступали против реформы образования.
<Гагарин учился бесплатно> - такой лозунг держали митинговавшие студенты. В этом лозунге есть, конечно, своя большая правда. Да вот
только не вся. Юрий Алексеевич закончил Чкаловское военно-авиационное училище, а затем, уже после полета в космос, Военно-воздушную
инженерную академию имени Жуковского. Насколько мне известно, подобные учебные заведения являются бесплатными и сейчас, поскольку
предполагается, что их выпускник по окончании сполна вернет свой долг стране своей военной службой.
А студенты на Горбатом мосту митинговали под лозунгами <Бесплатное образование и сохранение отсрочек от армии>. То есть за все права
без каких-либо обязанностей. Вот если бы кому-то пришло в голову поднять лозунг <Вернуть государственное распределение>, то есть
отработать после вуза несколько лет на государство там, куда пошлют, то тогда все было бы по-честному.
Понять протестующих студентов можно и нужно. Преимущества системы, в которой доступ к образованию получают достойные, а не только
богатые, вполне очевидны. Но создать и финансировать бесплатную систему можно лишь в условиях, когда образование является для
государства долгосрочным капиталовложением, - мы бесплатно выучим, допустим, сто тысяч инженеров, и они проделают работу, которая
даст в сто раз больше, чем затрачено на их обучение. Советская образовательная система, хороша она или плоха, была построена именно
на этом принципе. Но сегодня этот принцип сломан.
Сегодняшний молодой человек учится не для того, чтобы потом работать на оплатившее его учебу государство, а для того, чтобы делать
свою карьеру, свой бизнес, по своей воле и выбору. Достаточно часто, получив хорошее бесплатное образование здесь, молодые люди
сразу отправляются за границу, чтобы продать его там. Это уже чистая спекуляция. И в этой ситуации требовать бесплатного высшего
образования можно с тем же успехом, с каким просить у государства безвозвратную ссуду на автомобиль. То есть государство, может
быть, ссуду и даст, но только если оно очень уж богато, до чего у нас сейчас далеко.
Это не значит, что бесплатное образование нужно отменить, напротив, его можно и нужно сохранить. И будущее России только в
максимальном расширении бесплатного доступа к высшему образованию. Однако следует восстанавливать не только систему прав, но и
систему обязанностей, поскольку без исполнения этих обязанностей права не многого стоят.

Политические обзоры Егора Холмогоров можно регулярно читать в Интернете на сайте Правая.Ру и слушать на волнах радиостанции <Маяк>.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	24.04.2005 14:02:20

Н. Горбаневская. О Катыни - советское прошлое и русское настоящее (*+)

---

http://www.polit.ru/research/2005/03/24/katyn.html

О Катыни - двадцать пять лет назад и сегодня

Советское прошлое и русское настоящее

В 1940 году в Катыни были уничтожены тысячи польских военнопленных. В январе 1944 года последовало официальное заявление Советского
Союза о том, что массовая гибель поляков в Катыни - дело рук <немецко-фашистских захватчиков>. Однако расследование показало, что
преступление было совершено не немецкими военными. Ранее на "Полит.ру" были опубликованы заявление Генпрокурора РФ В. Устинова (см.
Прокуратура: никаких секретов в "катынском деле" нет; Прокуратура РФ: геноцида польского народа в Катыни не было) и ответное письмо
общества "Мемориал" в Главную военную прокуратуру (см. Вопросы о "Катынском деле"), в которых был поднят вопрос о виновных и о
дальнейшей судьбе "Катынского дела", а также материал, посвященный 65-летию событий в Катыни (см. 65 лет расстрелу поляков в
Катыни). Сегодня "Полит.ру" публикует статью Натальи Горбаневской <О Катыни - двадцать пять лет назад и сегодня>, в которой автор
подводит итоги многолетним исследованиям и вносит новые уточнения, указывающие на то, что уничтожение польских военнопленных было
произведено именно советскими властями, а также затрагивает проблему утраты общенациональной памяти об этих событиях. Статья
появится в апрельском номере журнала "Новая Польша".<

Весной 1980 г. к 40?летию катынского преступления парижская газета <Русская мысль> напечатала в пяти номерах мою статью <Катынь> -
сокращенный и переработанный текст радиопередач, которые я делала по <Свободе> в своей серии <Восточноевропейские свидетельства>. В
этом довольно большом тексте я постаралась, если так можно выразиться, одновременно как можно более подробно и как можно более сжато
описать всю историю преступления и его расследования по данным, собранным к тому времени. Это, разумеется, была компилятивная
работа, а не труд историка: я использовала все доступные мне источники, лишь время от времени делая отступления-комментарии. Их-то я
и буду приводить в настоящей статье: они меньше устарели, чем сведения, ныне общеизвестные.

В свое время я довольно много занималась Катынью, вынеся огромный интерес к этой теме еще из своей советской жизни. Потом, когда
катынская тема перестала быть запретной, когда ею начали заниматься российские журналисты, историки, прокуроры и, конечно же,
<мемориальцы>, я позволила себе <выйти в отставку>. К сожалению, сейчас (особенно после заявления Главной военной прокуратуры РФ) я
опять почувствовала себя <мобилизованной>. Пишу <к сожалению>, так как еще во второй половине 90-х казалось, что никаких разноречий
о Катыни в России нет и быть не может, что остались лишь некоторые упрямые, но вполне маргинальные обломки советских времен,
продолжающие гласить свою <правду>, не согласующуюся ни с какими фактами.

В этих обстоятельствах я почувствовала необходимость снова вернуться к теме Катыни - как к тому, что я писала 25 лет назад, так и к
тому, что говорится и пишется сегодня. Данная статья - переработка материалов, опубликованных мной в 3 и 4 номерах журнала <Новая
Польша>.

Катынь 2005 - начнем с Интернета

<Катынский лес стал символом мученичества и равной обреченности народов перед чудовищной властью геноцида>.

Эти слова, взятые с официального сайта мемориального комплекса <Катынь> (admin.smolensk.ru/history/katyn), вполне можно было бы
поставить эпиграфом к теме <Катынь в русском Интернете>. Вопреки распространенному мнению о том, что в России все только и жаждут
опровергнуть подлинную историю катынского убийства, высказывания с <опровержениями> встречаются в русском Интернете достаточно
редко, а уж книги и даже статьи такого рода можно пересчитать на пальцах одной руки. Это в основном все тот же <гнуснопрославленный>
Мухин (совсем недавно он выпустил уже третью книгу на ту же тему), на которого и ссылаются несколько последователей.

Прежде всего с 1999 года существует сайт Юрия Красильникова, целиком посвященный Катыни (katyn.codis.ru). Краткое содержание сайта:

<Часто задаваемые вопросы о катынском убийстве. - Катынь в энциклопедиях и словарях. - Статьи и выдержки из книг о Катыни. -
Свидетельства очевидцев. - Советско-германские договоры 1939 и 1941 годов. - Советские документы 1940-1991 гг. - Документы 1943-1944
гг. Отчеты об исследовании захоронений. - Карты и фотографии 1943-1944 годов. - Фотографии бывших лагерей. - Фотографии последних
лет. - Нюрнбергский процесс. - Ссылки>.

Особенно полезным мне показался раздел <Часто задаваемые вопросы о катынском убийстве>: Юрий Красильников, мне кажется, прдусмотрел
все возможные сомнения и недоумения и на всё ответил. Насколько мне известно, в польском Интернете ничего сравнимого по объему
приводимой здесь информации нет.

Приведен на сайте Красильникова и замечательной текст <Расстрел в Катыни> из <Энциклопедия для детей> (т.5, ч.3, <История России -
XX век>, М., <Аванта+>, 1996). Все изложено исторически верно, просто, доступно для детского чтения, а звершается стихотворением
<Молитва> офицера (ныне священника) З.Пешковского в переводе ныне покойного Сергея Ларина.

Но и за пределами того, что отражено на сайте Юрия Красильникова, страницы о катынской трагедии в целом или об отдельных ее
аспектах, исторически обоснованные, серьезные, - в русском Интернете не редкость. Вот, например, сайт Кирилла Арефьева из Вологды со
страницей <Военные преступления ХХ века> с разделами <Пол Пот - путь к коммунизму>, <Аргентинская хунта>, <Конвейер смерти> (о
гитлеровском геноциде евреев), <Хусейн - арабский дьявол>, <Братская могила - Катынь>, <Орадур>, <Злодеяние в Арденнах>,
<Американские герои - Сонгми> (как нам удалось установить, материал взят из также размещенной в Интернете книги <Энциклопедия
мировых сенсаций ХХ века>). К.Арефьев пишет:

<Данный сайт создавался с одной-единственной благородной целью - помочь людям понять, что мирное население страдает от диктатуры и
войны!>

А вот автор, имени которого нам установить не удалось, хотя написанный им добросовестный и обширный реферат встречается на
нескольких сайтах, поставляющих рефераты студентам и вообще всем, кому это интересно. Автор реферата пишет:

<Я решил написать реферат именно на эту тему, т.к. мне хотелось подробнее узнать о совершенном в ту страшную весну преступлении
(скорее катастрофе), его мотиве и расследовании. Я полагаю, что мне это удалось. Я нашел большое количество литературы, документов,
фотографий и других материалов на эту тему. Подробно изучив все эти материалы, я понял, что еще много неизвестного и нераскрытого
происходило во время многолетнего позорного периода нашей истории на протяжении почти всего XX века. К сожалению, большого
количества людей, погибших во времена тиранского правления Сталина (а также Ленина и его последователей) и его репрессий, не
вернуть, поэтому надо хотя бы уметь признавать свои ошибки и чтить память ушедших. В связи с этим радует тот факт, что в настоящее
время происходит восстановление старых и создание новых памятников и мемориалов, посвященных таким событиям, а также обнародование
всей правды об этом и многочисленных ему подобных преступлениях>.

А вот на сайте <Милитера> посвященная Катыни, тоже обширная и подробная, глава из научного труда: М.И.Семиряга, <Тайны сталинской
дипломатии>.

На сайте Сахаровского центра мы находим книгу воспоминаний Бориса Георгиевича Меньшагина, при немцах бургомистра Смоленска, а затем
отсидевшего 25 лет - от Сталина до Брежнева: боялись, что он мог бы рассказывать о катынском деле, потому и держали его не в лагере,
а во Владимирской тюрьме. Сам он пишет о Катыни немного, но в книге есть приложение: <Значение дела С.Караванского 1969-1970 гг. для
выяснения обстоятельств катынского дела>. Я это новое дело Святослава Караванского, украинского националиста и тоже 25?летника,
получившего дополнительный срок за то, что пытался во Владимирской тюрьме добраться до Меньшагина и доведаться о Катыни, хорошо
помню (а в 1980 г. Караванский вместе с нами, русскими - Буковским, Максимовым и другими, подписал заявление <Оглянись в раскаяньи>
к сорокалетию катынского преступления). Караванский получил новый срок <за Катынь>, и написавший о деле Караванского Габриэль
Суперфин тоже получил срок, и тоже, в частности, <за Катынь>. На протяжении всех десятилетий после того, как советская Специальная
комиссия <опровергла> <геббельсовскую пропаганду>, это обвинение было одним из самых страшных: правды советская власть, как мы
знаем, боялась, но этой - особенно.

На сайте Красноярского <Мемориала> мы находим давнюю, но, увы, не устаревшую статью Владимира Сиротинина <Правда о Катыни>, которую
не взяла ни одна из красноярских газет.

Разумеется, есть катынские материалы на рязанском правозащитном сайте hro.org. Здесь, в Рязани, выходит отличный правозащитный и
исторический журнал <Карта>, младший брат польской <Карты>, - в бумажном виде и в Интернете. На сайте мы находим статьи и материалы
из 10?го номера журнала: Виктор Лозинский, <Мозаика нашего дома> (хронологический обзор катынской проблемы); Сергей Глушко,
<Странные тайны захоронений под Медным>; Наталья Лебедева, <Четвертый раздел Польши и катынская трагедия> (фрагменты исторического
очерка); <История в документах (документальные свидетельства катынского преступления)>. (Теперь на этот сайт поставлены и
подготовленные мною материалы, часть из них будет напечатана в <Карте>.)

В совершенно неожиданном месте, в фотобанке агентства , на сайте со смешным названием foto-knedlik.ru, - тоже
Катынь. Подпись к фотографии:

<Капсула с землей из Катыни в крипте кафедрального собора Кракова на холме Вавель. Местечко Катынь на территории нынешней Белоруссии
(видно, опять известная путаница с Хатынью, но в другую сторону. - НГ) стало печально знаменито, после того как советские
карательные органы расстреляли там несколько сот (тысяч, конечно. - НГ) польских военных, арестованных после оккупации части Польши
по пакту Молотова- Риббентропа в 1939 году. Фото: Вова Поморцев>.

Катынь 1980

Вернемся на 25 лет назад. В начале моей давней статьи <Катынь> говорилось:

<Для всех, кто не забыл это слово, оно означает только одно - кровавое преступление советского режима. Даже обладая той малой дозой
информации, которую можно получить в Советском Союзе, трудно было согласиться с выводами неубедительного, слишком грубо
фальсифицированного официального советского сообщения (январь 1944) о том, что массовое уничтожение польских военнопленных в
Катыни - дело рук "немецко-фашистских захватчиков>. (...)

На Большом Нюрнбергском процессе по требованию советских судей [точнее было бы написать: прокуроров] Катынь была включена в
обвинительное заключение - и затем ни словом не помянута в приговоре. Задачей Нюрнбергского трибунала не было искать, кто совершил
не совершенное немецкими военными преступниками преступление. На них оно не пало - допустим, за недостаточностью улик. За 35 лет
улики исследованы в полном объеме и не оставляют сомнения в том, кто преступник>.

Я и сегодня считаю, что горы ныне открытых, рассекреченных, разархивированных документов практически ничего не прибавили к ответу на
главный вопрос: какое государство, какой режим, по чьему приказу совершил это преступление? Они вскрывают механику преступления (мы,
например, всегда наивно думали, что никаких письменных следов распоряжения об убийстве польских офицеров не сохранилось - ан нет,
есть прямое решение политбюро ЦК ВКП(б), и сохранилось множество других документов, позволяющих раскрыть картину преступления в
деталях), но ответ был известен десятки лет назад.

Однако в конце, подводя итоги, я писала:

<Трудно согласиться с Луисом Фиц-Гиббоном [автором книги "Katyn: crime without parallel"], когда он называет Катынь "беспрецедентным
преступлением". Слишком много аналогичных в советской практике: потопленные баржи с заключенными, заживо сожженные в бараках и
камерах, массовые расстрелы в лагерях, особенно колымских. Достаточно вспомнить страшный рассказ Шаламова "По ленд-лизу", где глазам
наблюдателя случайно открывается массовое захоронение убитых заключенных. Да только наблюдателей там иных нет, кроме охраны и зэков.

Во время той же немецкой оккупации были вскрыты массовые могилы советских граждан в Виннице. Захоронения на территории огороженного
и сделанного запретной зоной парка культуры и отдыха производились в 1938 году. Разница с Катынью была в том, что расстрелы
производились не на краю рва, а в подвалах тюрьмы НКВД, затем грузовики отвозили трупы к массовым могилам. Среди тысяч тел многие
жители города и окрестных сел узнали своих близких. Все опознанные были в свое время арестованы и приговорены к десяти годам без
права переписки. Зная, сколь распространенным был в те годы такой приговор, зная, что он всегда означал расстрел (слухи об этом
ходили еще перед войной, очевидным это стало в эпоху реабилитаций), нетрудно сделать вывод, что, возможно, каждая областная тюрьма
имела свои <катынские рвы>. Как и в Катыни, в Виннице массовые могилы были засажены молодыми деревцами, парк перед войной был снова
открыт, над трупами была воздвигнута музыкальная веранда. В каких парках культуры и отдыха, в каких пригородных лесках лежат сотни
тысяч теперь уже не трупов, а скелетов расстрелянных?>

Так оно и оказалось: свои <катынские рвы> нашлись в каждой области: и при областных тюрьмах, и в других, более удаленных от тюрем
местах. И не раз над ними были разбиты парки культуры и отдыха. Кстати, и там, где я писала насчет использования трех монастырей как
мест заключения польских военнопленных, я напоминала, что традиция использования монастырей в этом качестве - но <для своих> - к
моменту катынского убийства насчитывала уже двадцать лет.

<Нельзя считать катынское преступление беспрецедентным и в том отношении, что это было убийство военнопленных. Государство, не
подписавшее Женевской конвенции о военнопленных, заставившее миллионы попавших в плен советских солдат и офицеров сдыхать с голоду,
а выживших загонявшее в свои лагеря, не располагает к тому, чтобы от него ждали цивилизованного поведения>.

Одним словом, не было ничего особо нового под советским небом.

<И все-таки есть что-то в катынском убийстве, что заставляет душу всякого, кто прожил ту эпоху в СССР, особенно содрогнуться. То ли
факт, что это были бойцы армии, первой принявшей на себя удар во время II Мировой войны - и притом с двух сторон. Жертвы пакта,
заключенного между Гитлером и Сталиным, жертвы четвертого раздела Польши. То ли это извечная русская боль за Польшу, за вину перед
Польшей, которая никогда не была столь болезненной, столь оправданной: даже кровавое подавление польских восстаний, виселицы для
повстанцев - все это было открыто, откровенно, террор без красивых слов и пропагандной лжи. То ли вот эта самая ложь, сначала грубая
ложь, а потом запрет на самое слово "Катынь", как будто и не было никогда ничего. Разве что в "Таймс" советский журналист напишет
возмущенное письмо о том, что дело Катыни давно решено Нюрнбергским трибуналом (и соврет), для внутреннего употребления даже ложь о
немецком преступлении отставлена теперь, лишь бы вытравить из памяти слово, факт, преступление>.

Тут я приведу опущенный мною выше (замененный многоточием в скобках) фрагмент из начала статьи:

<Но многие ли в СССР помнят о Катыни? О ней давным-давно нет никаких упоминаний в советской прессе, которая вообще постоянно
напоминает о памятных местах фашистских зверств, о мемориалах, воздвигнутых на местах массовых уничтожений. В Катынском лесу
мемориала нет...>

Мемориала не было, но <памятник> стоял, хотя мало кто об этом слышал; на нем, естественно, была дата <1941>, а преступниками были
названы все те же <немецко-фашистские оккупанты>. Я думала, что лживый <памятник> (о нем я тоже писала в своей статье) поставили в
конце 70?х, но Алексей Памятных сообщил мне:

<До последнего лживого памятника там тоже ведь стоял лживый (его довольно плохого качества фотография есть, например, в книжке
Заводного) - просто один заменили на другой. О причине замены мне гадать трудно - не исключено, что пришла мысль "благоустроить
мемориал", а заодно избавиться от невероятного количества грамматических ошибок в польской надписи на предыдущем памятнике. Но
умельцы умудрились и на новом памятнике сделать грамматическую ошибку (я там был, и у меня есть фотографии 1987 года, когда нас с
сыном оттуда погнал КГБ-шник, потом я написал "от дурака" письмо в Смоленский обком КПСС - не про ошибку, а про мемориал, к которому
не пускают трудящихся, - и даже получил ответ, который пользовался большим успехом среди моих польских приятелей, где и потерялся в
конце концов, но это совсем другая история). Так вот, даже на последнем лживом памятнике была ошибка: написали
вместо , т.е. написали на русский манер, поляков постыдились спросить>.

Во втором письме А.Памятных уточнил некоторые детали:

<После Бурденко там поставили что-то крайне временное с надписью типа "Воин Красной Армии, отомсти!", после войны (в 50?х?)
поставили каменный памятник с надписями по-польски и по-русски, польский текст был анекдотическим в смысле грамотности (он у меня
где-то был, но под рукой нету). Более поздний советский мемориал появился, боюсь соврать, в конце или середине 1970?х, а во второй
половине 1980?х его попытались формально вычленить из территории КГБ?шных дач, выгородив соответствующими дополнительными
заборчиками. Я попал еще без этих заборчиков, когда доступ был закрыт (ответ обкома на мое "письмо трудящегося" был в стиле "Вы
ставите правильные вопросы, и теперь мы планируем..." - а далее пара канонических фраз про расстрел поляков немцами в 1941)>.

А я тогда считала, что <памятник> воздвигли лишь после того, как советская пропаганда решила <сбить волну> нараставшего
международного разоблачения. В число особенно возмутивших СССР поступков входило, например, открытие в 1976 г. в Лондоне
символического памятника Катыни, где мы с Виктором Файнбергом (моим другом и подельником по демонстрации на Красной площади против
вторжения в Чехословакию) присутствовали и возложили венок. В своей статье 1980 г. я писала:

<В 1976 году Катынь мешала уже не сотрудничеству, а разрядке: перед открытием памятника жертвам Катыни с датой "Катынь 1940"
лейбористское правительство оказывало давление на мэра лондонского округа Челси-Кенсингтон с целью отменить торжественное открытие
памятника. Когда это не удалось, оно не только не прислало на открытие своего представителя, но и запретило офицерам британской
армии явиться на церемонию в форме. Это было ответом гордой Британии на многочисленные протесты посольств ПНР и СССР. Негодование и
возмущение охватили тогда всю прессу, политику правительства осудили в рядах консервативной, либеральной, а отчасти и самой
лейбористской партии. Правительство отвечало: нет, мол, прямых доказательств того, что катынские могилы - советское преступление.
Аргумент был принят общественностью как смехотворное лицемерие в угоду сильному партнеру>.

К тому времени британский МИД уже <решился опубликовать лежавшие в архивах рапорты сэра Оуэна О'Малли, посла при польском
правительстве в Лондоне. В 1943 и 1944 гг., обращаясь к [министру иностранных дел] Идену, он писал, что собранные им доказательства
однозначно определяют советскую вину>.

Однако, сказав, что в Катынском лесу <мемориала нет>, я напоминала о другом:

<Зато из десятков действительно уничтоженных фашистами белорусских деревень выбрали деревушку со сходным названием Хатынь, словно
желая сбить с толку, вытеснить из сознания само слово "Катынь"*. Нет статьи "Катынь" в Большой Советской Энциклопедии, нет и в
варшавский Большой Всеобщей Энциклопедии. (...) Нынешнее молчание разоблачает вчерашнюю ложь>.

* Замечу, кстати, что на умышленную подмену Катыни Хатынью первым обратил внимание бывший политзаключенный, политэмигрант в Дании
Борис Вайль. И не случайно, когда были обнаружены массовые захоронения в Куропатах (из тех самых <катынских рвов> в каждой области,
я назвала свою статью в <Русской мысли> <До Катыни и до Хатыни>.

Катынь 2005 - вернемся в Интернет

Сегодня сложилось странное положение: правда сказана, а ложь - по-прежнему жива, и по-прежнему Катынь путают с Хатынью (причем, как
я уже отметила выше, путаница теперь идет двойная, в обе стороны). Вот два характерных отрывка с форума <Боевой народ>:

<А вот Хатынью я бы поосторожней оперировал - там до сей поры не ясно - кто кого поджигал и резал... То ли немцы беззащитных
белорусов, то ли войска НКВД тех же, то ли вообще наши - польских офицеров, ну и население вкупе - за то, что видели лишнее... В
общем, дело весьма темное. Кстати, если поглядеть на это с точки зрения - кому оно было выгодно, то скорее нашим, чем немцам, - так
сказать, для поднятия волны народного гнева... А вот немцам - я уже об этом ранее - это-то как раз вовсе не выгодно - и так в тылу
черти-что творилось - партизаны там всякие - часть из которых есть бандиты самые настоящие... Сейчас и не и не разберешь, где
правда...>

Ему отвечает знающий человек:

<Стоп-стоп-стоп, Костя... Мне кажется, ты что-то путаешь: Катынь (катынский лес, где НКВД польских офицеров расстреливали) и Хатынь,
деревня, которую уничтожили немецкие каратели совместно с полицаями - две большие разницы!!! Даже по времени - несколько лет!>

И тут вмешивается еще один знающий, но с поразительной точкой зрения:

<про Катынь и Хатынь это полный финиш.

Катынь это где полякофф мочили (и правильно сделали), а Хатынь это деревня которую немцы спалили в 1943 г.>.

Если б он и тут добавил <и правильно сделали>, можно было бы подумать, что дурацкая шутка, но не добавил...

Конечно, такое откровенное крайнее мнение - редкость, защитники (незащитимой) версии о том, что поляков убили немцы, а все разговоры
о том, что преступление совершено руками НКВД, - это <геббельсовская пропаганда>, не скажут <и правильно сделали>, хотя в душе,
может быть, так и думают, тем более что - в той же <душе> - не могут не знать, кто совершил преступление.

Если не по должности, то <в душе> они соратники господина Черкесова, бывшего следователя Ленинградского УКГБ, а ныне главного
федерального борца с наркотиками, который гордится тем, что он чекист, и обрушивается на тех, кто разоблачает прошлое славных
органов (занимается, по его терминологии, <античекизмом>). Но меня здесь интересуют не столько Черкесов, Мухин и их чекистские или
парачекистские подголоски - меня интересуют те, кто считает, что Катынь ушла в историю и даже неважно, кто там и что сделал. Это,
мол, польские дела, пусть поляки об этом заботятся, а главное: пусть к нам с этим не лезут.

Один из участников <Военно-исторического форума> в русском Интернете провел опрос, задав посетителям форума четыре вопроса:

<- Считаете ли Вы тему Катыни актуальной для российско-польских отношений или в любом ином аспекте?

- Считаете ли Вы, что тему надо как-то подытожить - закрыть на политическом или юридическом уровне, - или решать уже нечего, пусть
заинтересованные историки копаются в деталях?

- Связываете ли Вы тему Катыни с другими военно-политическими вопросами - например, с темой советско-польской войны 1920 года?

- Есть ли у Вас сомнения в том, кто расстрелял польских офицеров в Катыни, Калинине и Харькове?>

И вот на первые два вопроса чуть ли не все ответили одинаково: на первый - <нет>, на второй - <да>. Не объясняя или по-разному
объясняя, но четко: нет, тема не актуальна; да, хватит об этом говорить. В ответах на третий и четвертый вопрос мнения расходятся, и
тут нашелся даже апологет идеи <мочить полякофф>, отвечая, что сомнений нет - и: <Так же как нет сомнений, что это было сделано
правильно>.

Приведу одно, казалось бы, вполне корректное, но очень опасное объяснение необходимости закрыть катынскую тему:

<Эту тему надо просто оставить в покое. Эта история завершилась. Подобно тому, как история татарского ига на Руси не мешает
прекрасным отношениям России с Монголией>.

Как будто никто уже не помнит, что Катынь (еще раз подчеркиваю) - одно из множества преступлений коммунистического режима. На мой
взгляд, желать забыть о Катыни - это желать забыть и о <катынских рвах> по всей России и другим бывшим советским республикам, забыть
о сверхнациональном характере коммунистической чумы, поразившей в ХХ веке пространство бывшей Российской империи и не щадившей ни
<своих>, ни <чужих>.

Об этом недавно писал Александр Даниэль из московского <Мемориала>. По его наблюдениям, <попытки нынешней администрации восстановить
в слегка модернизированном виде старую имперскую историческую мифологию, лишь изъяв из нее наиболее одиозные элементы
коммунистической доктрины, встречают довольно широкую поддержку.
Каким же образом это состояние умов пришло на смену общественным настроениям конца 1980-х? И куда при этом делась пробудившаяся было
коллективная память о терроре? Частью национального сознания она так и не стала - это ясно.
Представление о коммунистическом терроре как об общенациональной катастрофе, то представление, к выработке и закреплению которого в
национальном сознании мы были так близки в конце 1980-х, - не сложилось.

(Говоря о закреплении представлений в национальном сознании, я имею в виду формирование в нем неких концептов самого общего порядка,
таких, как "в XIII-XV вв. Россия пережила татаро-монгольское иго>. Или: "мы победили в Великой Отечественной войне". Т.е. нечто
такое, с чем никто, кроме отъявленных эксцентриков вроде Гумилева и Фоменко, - я, разумеется, не равняю эти два имени, - не спорит.
Утверждение "в XX веке Россия пережила беспримерную эпоху, главный смысл которой - подавление всяческой свободы и массовые убийства
граждан государством" такой точкой общего согласия не стало)>.

Если нет общенациональной памяти о комплексе беспримерных, беспрецедентных, свыше запланированных убийств, о беспримерном,
беспрецедентном, тотальном подавлении свободы - не будет, конечно, и памяти о каждом отдельном массовом убийстве, и Катынь будет
восприниматься лишь как назойливые претензии каких-то поляков, которые не хотят жить мирно, хотя никто их больше не трогает.

И все-таки надежда есть. Опять заглядываю в Интернет и на <Форуме ТВС> нахожу:

<А что мы должны чувствовать, вспоминая Катынь? Не знаю, что вы понимаете под коллективной ответственностью. Тот абсурд, к которому
свели обсуждение, над чем посмеялись? Да, как-то не звучит - "коллективная ответственность", попахивает совком, но что-то же я
чувствую. Чувствую индивидуально, а не потому, что кто-то там на официальном уровне эту ответственность утвердил>.

Вот и я так чувствую.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Из письма Алексея Памятных Наталье Горбаневской при обсуждении статьи <Катынь двадцать пять лет назад и сегодня>

Насчет памяти о терроре и в этом контексте - о Катыни.

Возразить трудно. Мы - иваны, не помнящие родства, нормального расчета с про-шлым в свое вре-мя (лет 15 на-зад) сде-ла-но не бы-ло,
а ожидать его в обозримом будущем тем более нечего. Нынешняя молодежь живет сегодняш-ним днем, не до то-го ей. А нужды вла-сти по
какой-никакой консолидации общества (или чтоб не подскакивали) играют в ту же сторону - память о терроре и расчет с прошлым сюда не
очень укладываются. <У нас была великая эпоха> укладывается намного лучше. Я это чувствую по интернет-общению с, наверное, не самыми
глупыми людьми. Кстати, и в Польше молодежь вовсе не так уж в курсе про Катынь - дватри стандартных предложения, и всё.

И раздражение по поводу катынской тематики тоже есть - причин несколько. Кстати, и самые активные по юридическиполитическим аспектам
Катыни люди (включая Институт национальной памяти) не так уж в курсе - помоему, больше шуму, чем дела. И то, что фактически
совместное российскопольское расследование ушло в песок, а теперь выродилось в грызню, - вина не только российской стороны.

И что делать? За других не скажу, а свою очень скромную роль вижу в занятии по способностям - например, с большим удивлением
обнаружил, что никто толком не сравнивал немецкий список 1943 года и этапные списки НКВД из Козельска в 1940 году. Точнее, как раз
сравнивали и наловили сенсаций про посторонних (некозельских поляков в Катыни), а таковых там при более внимательном анализе - нет.
И уже это развенчивает базовые построения Мухина, к примеру.

Более или менее строгая статистика соответствия этапов и эксгумации тоже не сделана, только выборочно. Грамотных образованных людей,
сомневающихся в том, кто виноват за Катынь (а таких вовсе не единицы, и при отсутствии надлежащего просвещения их количество
растет - еще немного, и ответственность немцев за Катынь вовсе не будет восприниматься курьезом, вчерашнее заявление ГВП России
[имеется в виду заявление главного военного прокурора РФ А.Н.Савенкова от 11 марта - см. о нем публикуемое в этом номере заявление
<Мемориала>. - НГ] при небольшом желании можно считать первой ласточкой, цифры там были названы удивительные), - грамотных людей
можно убедить только грамотным же подходом, а не газетным шумом.

В несколько более поздней дискуссии в связи с заявлением нашей прокуратуры по Катыни я лишний раз убедился, что трактовка Катыни как
акта геноцида обречена в России на провал. Хоть официально, хоть среди, скажем так, общественности. Если уж воевать, так за
военное преступление (именно так оно представлялось в Нюрнберге советской стороной - если не ошибаюсь, как одно из двух основных
преступлений против военнопленных, документов у меня под рукой нет).

24 марта 2005, 14:18 Наталья Горбаневская, Париж

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	24.04.2005 13:59:52

Немного об истории и современности Прибалтики ("Aftenposten", США) (*+)

---

http://www.inosmi.ru/stories/05/04/14/3445/219043.html






Немного об истории и современности Прибалтики ("Aftenposten", США)
А.Е. Русаков, 21 апреля 2005
Сюжет: Советских героев 'вычеркивают из истории войны'

[отослать ссылку] [версия для печати]


Статья К.Драгнеса в 'Афтенпостен' от 11.03.05 нуждается в комментарии нескольких важных моментов.

Безосновательно называть пребывание стран Балтии в СССР их 'оккупацией'. Ввод советских войск в Прибалтику состоялся на основе
соглашений с этими странами 1939 г., с ясно выраженного согласия их правительств, и не означал перехода суверенитета к СССР. С
просьбой о принятии этих государств в СССР обратились их национальные парламенты. Да, они были избраны при нахождении на территории
стран Прибалтики в отдельных районах частей советской армии.
Возьмем, однако, пример из современности. Прибалтийские страны приветствовали недавние выборы в Ираке, совершенные после
массированного вторжения иностранных войск и в ходе продолжающихся вооруженных столкновений.
Договоренности участников антигитлеровской коалиции о послевоенном устройстве Европы не ставили под вопрос вхождение прибалтийских
республик в СССР. По Заключительному акту Хельсинкского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 г. все границы
государств-участников были определены как 'нерушимые'. Следовательно, с международно-правовой точки зрения 'оккупации' не было.
В 1991 г. состоялся выход прибалтийских республик из состава СССР. Решение об этом было принято на Съезде народных депутатов СССР в
сентябре 1991 г.
Теперь о политическом контексте событий 1940 г. Отправная точка здесь - аншлюс Австрии и 'мюнхенский сговор' с Гитлером 1938 г. за
счет Чехословакии. Политика 'умиротворения' нацистской Германии и направления ее агрессии на восток имела самые трагические
последствия. Попытки СССР создать международный антинацистский фронт по вине западных держав не увенчались успехом. СССР был
поставлен перед перспективой скорой войны с Германией и его руководство, исчерпав другие возможности, пошло в 1939 г. на заключение
пакта о ненападении с Германией (в дополнительном протоколе к нему Прибалтика составляла предмет разграничения 'сфер влияния'). Этот
пакт не расходился с нормами международного права того времени.
Попытки нынешнего руководства Латвии поставить на одну доску фашистов и советских солдат неприемлемы и кощунственны. Только
благодаря победе над нацистской Германией прибалты смогли сохранить национальное самосознание, избежать германизации. Кто
сомневается, пусть изучит нацистские планы 'по освоению восточных территорий'.
Сегодня в Латвии и Эстонии - с одобрения властей и при их участии - как 'борцов за освобождение' чествуют бывших эсэсовцев. На
пьедестал 'освободителей' возводятся убежденные пособники гитлеровцев. В Ваффен-СС шли только добровольцы. Их участие в массовом
истреблении мирного населения не только в самой Прибалтике, но и в прилегающих районах задокументировано и бесспорно. Следует
напомнить о суровом приговоре Нюрнбергского процесса относительно войск СС.
Героизация пособников нацистов осуществляется наряду с унижением борцов с фашизмом и его жертв. Так, в официально рекламируемой в
Латвии книге по истории страны концлагерь Саласпилс - фабрика смерти и мучений, именуется 'воспитательно-трудовым лагерем'. Разве
это не кощунство? Что тогда Аушвиц и Майданек? 'Лагеря отдыха'?
В боях за освобождение Прибалтики от фашистов погибло почти полтора миллиона советских солдат. Их подвиг невозможно принизить.
Приглашая руководителей стран Балтии в Москву на празднование 60-летия Победы, Россия искренне надеялась подвести черту под
психологическими наслоениями прошлого, расчистить путь к установлению истинно добрососедских отношений с этими странами. В ответ по
сути было предложено поставить знак равенства между фашистами и освободителями.

Праздник Победы состоится. Он не может померкнуть в душе тех, кто победил фашизм и кто боролся за свое освобождение и ценит его.

Автор - первый секретарь Посольства России в Норвегии

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	23.04.2005 11:25:46

С ВИФа. Введение в статистику сталинских репрессий Статья Г. Бараева (*+)

---

Начну с банальной информации.
Долгое время было широко известно, что политические репрессии при Сталине проводились, но оценить статистически масштабы этой
трагедии было невозможно.
Любопытно, что сам Сталин сводной статистикой репрессий не интересовался, во всяком случае в архивах адресованных ему документов на
эту тему не обнаружено. В тот период такая статистика существовала только в ведомственных документнах ОГПУ-НКВД-МВД-МГБ.
При Хрущеве советское руководство интерес к этой статистике проявило, работало несколько комиссий, представивших некоторые
статистические данные. Нужно сказать, что все эти данные обладают существенным недостатком: в них отстутсвуют цифры, характеризующие
общее количество арестов и осуждений в СССР.
Т.е. при работе высоких комиссий из общей статистики арестов и осуждений были по неизвестным по сей день признакам выделены аресты и
осуждения, которые, по мнению готовивших эти данные, были проведены по политическим мотивам. Оставшиеся за пределами этого материала
статистические данные из последующего анализа были исключены.
Между тем, их отстутвие существенно искажает статистику репрессий.
Например, за 1937-1938 годы в СССР было произведено 3.141.444 ареста, из них только 1.575.259 рассматриваются в статистике
политических репрессий.
Тут нужно заметить, что поскольку 1937-1938 годы были пиком отктыто политических репрессий, доля таких репрессий в эти годы является
наивысшей и достигает примерно половины от произведенных арестов и осуждений.
В иные годы доля не рассматриваемых в статистике политических репрессий является гораздо более высокой.
Так, в 1939 году гражданскими судами было осуждено около 950 тыс.чел, а количество осужденных по открыто политическим обвинениям
составляет всего 44.731 чел.
В 1940 году гражданскими судами было осуждено 3.330,3 тыс. чел. (3 миллиона 330,3 тысячи человек), а по открыто политическим
обвинениям - только 132.958 чел. При этом большинство остальных осужденных нельзя отнести к уголовникам: 2.081.438 человека осуждены
по указам Президиума Верховного Совета СССР за прогулы и самовольное оставление рабочего места.
В капиталистических странах подобные законы коммунисты называли антирабочим законодательством и относили к политическим репрессиям.
Следует отметить, что в СССР законодательство, направленное против тех или иных социальных групп, имело четкое подразделение: те
законы, которые были направлены против бывших помещиков, капиталистов, кулаков, офицеров и т.д. имели однозначно политический
характер, а те, что были направлены против рабочих и колхозников - однозначно уголовный.
В послевоенный период ситуация не изменилась: в 1947 году было осуждено 1.4 млн. чел., и только 67.585 - по открыто политическим
обвинениям.
Также и аресты, провиводившие к осуждению по политическим обвинениям, составляли относительно небольшую часть от всех арестов.
Например, с 1 октября 1945 г. по 1 апреля 1946 г. всего в СССР было произведено 526 тысяч арестов, из них органами НКГБ-МГБ - только
51 тыс. арестов. По этому показателю чекисты уступали не только НКВД-МВД (341 тыс. арестов), но и органам прокуратуры (68 тыс.
арестов) и судам (52 тыс.арестов).
Лишь военная контрразведка СМЕРШ, свертывавшая свою деятельность в связи с окончанием войны, арестовала меньше - 14 тыс. человек. Мы
видим, что в данном случае 90 процентов арестов могут дать дополнительный материал к статистике политических репрессий.
***
Влияние политических репрессий на жизнь страны невозможно оценить без определения доли подвергнувшегося репрессиям населения.
В январе 1937 года население СССР составляло примерно 163 миллиона человек. Из них около 78 млн. составляли несовершенно летние, а
количество взрослого населения составляло примерно 85 млн. чел. Количество лиц с ограниченной свободой на начало года составляло 2.4
млн. человек. В 1937-38 годах было арестовано еще 3.1 млн человек. Итого подверглись репрессиям около 5.5 млн. чел. или 6.5 %
взрослого населения страны. Учитывая воздействие процессов репрессий на судьбы членов семей и других блмзких родственников
репрессированных, можно говорить, что эти процессы затронули судьбы не менее одной шестой части населения СССР.

http://www.sps.ru/?id=204004&cnt=45

Интересно, получается было репрессировано 27 млн. человек? Смелое утверждение.

"все аргументы, которые представил Суворов, их очень трудно опровергнуть"(с)

---

От	Буратино
К	Георгий (23.04.2005 11:25:46)
Дата	05.05.2005 08:59:26

Re: С ВИФа....

---

>Интересно, получается было репрессировано 27 млн. человек? Смелое утверждение.

Это же известный антисоветчик и сталинофоб Бараев.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	21.04.2005 22:56:19

По поводу речи Черчилля о Сталине (*+)

---

http://www.livejournal.com/users/tacya/280620.html#cutid1

Черчилль о Сталине
То rvb_glas: Да, все верно, искомая цитата обнаружена в авторитетном источнике - книге Франсуа Бедариды "Уинстон Черчилль" (ЖЗЛ),
2003, с. 400-401:


==============================
"Большое счастье для России, что в годы тяжелейших испытаний страну возглавил такой гений и непоколебимый полководец И.В.Сталин. Он
был самой выдающейся личностью, импонирующий нашему жестокому времени того периода, в котором проходила вся его жизнь.

Сталин был человеком необычайной энергии и несгибаемой силы воли, резким и беспощадным в беседе, которому даже я, воспитанный здесь,
в британском парламенте, не мог ничего противопоставить. Сталин прежде всего обладал большим чувством юмора и сарказма и
способностью точно воспринимать мысли. Эта сила настолько велика была в Сталине, что он казался непревзойденным среди руководителей
государств всех времен и народов.

Сталин произвел на нас величайшее впечатление. Он обладал глубокой, лишенной всякой паники логической, осмысленной мудростью. Он был
непревзойденным мастером находить в трудные минуты пути выхода из самого безвыходного положения. В самые критические моменты, а
также в моменты торжества был одинаково сдержан, никогда не поддавался иллюзиям. Он был необычайно сложной личностью.

Он создал и подчинил себе огромную империю. Это был человек, который своих врагов уничтожал руками своих врагов, заставил даже нас,
которых открыто называл империалистами, воевать против империалистов. Сталин был величайшим, не имеющих себе равных в мире
диктатором. Он принял Россию с сохой, а оставил ее с атомным оружием. Нет, что бы ни говорили о нем, таких история, народ не
забывает".
==========================

Этот спич был произнесен в палате общин британского парламента 21 декабря 1959 года, по случаю 80-летия со дня рождения И.В.Сталина.

---

От	Буратино
К	Георгий (21.04.2005 22:56:19)
Дата	05.05.2005 08:57:49

Re: По поводу...

---

Кстати, Бушин в книге "За Родину! За Сталина!" ссылается вовсе не на Британскую энциклопудию, а на некий журнал "Британский союзник" ...
Кто-нибудь проверял?

---

От	Георгий
К	Буратино (05.05.2005 08:57:49)
Дата	06.05.2005 20:20:16

Липа, скорее всего (-)

---

---

От	Буратино
К	Георгий (06.05.2005 20:20:16)
Дата	11.05.2005 16:06:34

Все-таки Бушин...

---

... очень аккуратен в работе с источниками.
Надо бы проверить.

---

От	Георгий
К	Георгий (21.04.2005 22:56:19)
Дата	25.04.2005 23:06:35

Вот здесь обсуждение данной темы (*+)

---

http://forum.rosbalt.ru/index.php?s=33da13b1d8962b2502d636c925d70140&act=Print&client=printer&f=2&t=5501361

Автор: AlexLL 4 марта 2004, 20:46
QUOTE (клавa @ 4 марта 2004, 18:05)
>Алик, надень тюбетейку взад, мозги простудишь. Вишь, чего умные люди говорят - Черчилль на самом сказал, что с удовольствием
пописал бы на могилку того гая.
>Марш в библиотеку!


Молодец, сладенькая! Так его!


Наверное, всем интересно узнать, кому же принадлежит авторство знаменитой фразы про "соху - атомную бомбу"? Разумеется, не Черчиллю.
Фраза эта принадлежит Исааку Дойчеру (1907-1967), троцкисту, члену Польской Компартии в 1926-1932, исключенному из нее за критику
Сталина. В 1953г вышла книга Дойчера "Россия после Сталина". В своей книге Дойчер писал:
"During a quarter of a century Stalinism, without compunction or pity, and yet with some suppressed compassion, drove a nation of
160 to 200 millions to jump the chasm which separated the epoch of the wooden plow from that of the atomic pile"

================

http://www.commentarymagazine.com/Summaries/V17I6P89-1.htm

Letters
The Norwalk Incident TO THE EDITOR OF CoMMENTARY: In his article "Thirty Days That Shook Norwalk" (April), James Rorty did not spare
the whip in singling out for criticism all factions involved in...

...I also doubt that it is sound liberalism to assume that all veterans are congenital witch hunters, impossible to talk to, merely
because an occasional post elects a blabber-mouth as commander...
...Trotsky staunchly defended the Soviet Union on the ground that its economy was "socialist...
...This attitude has much in common with that of Trotsky...
...The national organization of the Veterans of Foreign Wars has never advocated or en- couraged the formation of secret committees,
vigilante tactics, or witch hunts, but rather has advocated compliance with the procedure recommended by the Federal Bureau of In-
vestigation...
...January), Mr...
...DEUTSCHER depicts Stalinism as a unique blend of Marxism, Greek Orthodoxy, andquintessentially-"primitive magic," i.e., the
expression of "man's helplessness amid the forces of nature he had not yet learned to control" (p...
...Apparently sharing Lenin's disdain for the "petty-bourgeois" peasantry, Deutscher neglects to take into account the formidable
strength of the Social Revolutionaries, who drew nearly two-thirds of all the votes cast in the elections to the Constituent
Assembly which met on January 18, 1918, and was dissolved by the Bolsheviks the following day...
...or evincing an uncanny insight into the deeper recesses of Stalin's mind: "During a quarter of a century Stalinism, with- out
compunction or pity, and yet with some suppressed compassion, drove a nation of 160 to 200 millions to jump the chasm which
separated the epoch of the wooden plow from that of the atomic pile" (p...

==========

http://www.wpunj.edu/~newpol/issue35/finger35.htm

With his extended discussion of Deutscher, Julie grappled with a strain of radicalism that was to make deep inroads into the more
sophisticated interstices of the New Left and beyond. "Given his [Deutscher's] views of socialism, which eliminate democracy as an
integral part of socialism and given his conviction that only the inevitably ('predetermined') evolved system of Stalinism could
bring this method about, there is no ground for repudiating Stalin's methods other than an irrelevant squeamishness. Perhaps it was
not necessary to slander the old Bolsheviks with the charge of being agents of foreign imperialism and on Hitler's payroll, but
whatever reasons might be advanced, from Deutscher's point of view and analysis, if logic prevails, the old Bolsheviks had to be
removed one way or another, since it can easily be established that their very existence was a serious menace to the consolidation
of Stalinism politically and therefore an impediment to its historic 'socialist' mission of raising Russia from the wooden plow to
the tractor." Deutscher created the "theoretical justification for terror whose practical significance" is extended, in echoes that
reverberate even today, to justify the "use of terror and the liquidation of democracy and democrats" not least of all in Cuba, as
it has in China and Vietnam.
............................................

---

От	Miguel
К	Георгий (21.04.2005 22:56:19)
Дата	21.04.2005 23:41:23

А откуда она у Франсуа Бедариды?

---

> http://www.livejournal.com/users/tacya/280620.html#cutid1

>Черчилль о Сталине
>То rvb_glas: Да, все верно, искомая цитата обнаружена в авторитетном источнике - книге Франсуа Бедариды "Уинстон Черчилль" (ЖЗЛ),
>2003, с. 400-401:

Уж не из книги ли Лисичкина и Шелепина?

---

От	Георгий
К	Miguel (21.04.2005 23:41:23)
Дата	22.04.2005 11:11:55

Этот же вопрос был задан на ВИФе.

---

Другое дело, что западные авторы "Лисичкиных и Шелепиных" не цитируют, как правилдо - в данном контексте. Кто такой этот Бедарида, кстати?

---

От	Игорь С.
К	Георгий (22.04.2005 11:11:55)
Дата	04.05.2005 22:54:17

Вранье

---

>Другое дело, что западные авторы "Лисичкиных и Шелепиных" не цитируют, как правилдо - в данном контексте. Кто такой этот Бедарида, кстати?

Бедарида - известный историк, которому многие бы поверили. Но проблема в том, что как выяснил один камрад, текст собственно Бедариды кончается на 375 странице, а текст о Сталине приведен на 401.
В коментариях, написанных совсем другим человеком.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	20.04.2005 23:48:54

"В советской империи" (*+)

---

http://www.duel.ru/200515/?15_1_1

В СОВЕТСКОЙ ИМПЕРИИ

Солнечным майским утром 1968 г. выпускницы Боровичского педучилища в последний раз собрались все вместе в стенах своей альма-матер
для того чтобы получить распределение. Всего четыре года назад молодые девчонки съехались в Боровичи из различных городов, поселков
и деревень Новгородской области. Время пролетело незаметно, и вот учеба позади, а впереди дорога длиною в жизнь.
В актовом зале училища на столе лежала огромная карта Советского Союза, на которой были отмечены три региона: республика Коми,
Западная Сибирь и Узбекистан. Именно там нам предстояло начать свою педагогическую деятельность. Обычно выпускники нашего педучилища
распределялись на работу в школы Новгородской области, где родились и выросли, однако в 1968 г. почти весь выпуск был направлен в
различные регионы Советского Союза. Очевидно, в Москве было принято решение укрепить кадрами школы этих отдаленных регионов.
Распределение проходило следующим образом: нам предложили на выбор регион, при этом учитывали пожелание тех, кто хотел работать
вместе. За время учебы в училище я подружилась с Любой Федоровой - решили не расставаться и впредь.
Вообще говоря, мы совершенно не представляли себе, что может ждать нас на новом месте работы, поэтому и выбирали это место скорее по
наитию. Да и думать особо долго времени у нас не было. Лично у меня не было никаких особых предпочтений, равно как и предубеждения к
тому или иному региону. К тому времени моя многочисленная родня уже разбрелась по всему Советскому Союзу. Старший брат Анатолий,
отслужив армию, успел поработать в леспромхозе в Томской области, и от этого Сибирь не казалась мне совсем чужой. Другой брат,
Виктор, жил в Ленинграде, старшая сестра - в Москве. Тетя Аня, тоже педагог, работала в Казахстане, а двоюродный брат Михаил - в
Донбассе.
Поскольку все кардинальные вопросы у нас решала моя подруга, то и на этот раз выбор сделала она: <Хочу на юг!>. Значит, ехать нам
предстояло в Узбекистан. Нас подвели к карте республики и предложили выбрать район. Судя по тому, что вся карта была испещрена
отметками, а потребность в конкретном числе специалистов для каждого района была определена заранее, предварительная подготовка
подобного рода мероприятий в то время проводилась на очень высоком уровне. Люба ткнула пальцем на север Узбекистана, чем и решила
нашу судьбу на ближайшие два года. Мы ехали в Тахтакупырский район Каракалпакской АССР.
Теперь, по прошествии почти уже 40 лет, вспоминая те события, удивляюсь, что ни мы сами, ни наши близкие не испытывали ни малейшего
беспокойства в связи с предстоящим переездом за тысячи километров от родных мест. Родители тоже отнеслись к перспективе такой работы
спокойно, хотя матери, конечно, переживали. Распределили наш курс, как я уже говорила, в Коми АССР и в Западную Сибирь, но большая
часть поехала в Узбекистан. Из 90 человек выпуска 1968 г. почти 40 уехали в Среднюю Азию. Переезд был организован и оплачен
Министерством образования СССР. После распределения все разъехались по домам, чтобы 15 августа из Москвы отправиться в Узбекистан.
Наконец, вот он - Ташкент. Город поразил своей необыкновенной красотой, он просто весь утопал в цветах, чего там только не было:
астры, розы, георгины, масса цветов, названий которых я и не знала. Впервые в жизни я увидела такой красивый город. Незабываемое
впечатление от города было усилено еще и тем, что мы знали о страшном ташкентском землетрясении 1966 г. и подсознательно ожидали
увидеть город чуть ли не в руинах. Но ничего этого и близко не было, всего через два года практически ничто не говорило о постигшей
город трагедии. Разрушенный Ташкент восстанавливала вся страна, и, как мы могли убедиться, это были не пустые слова. Вновь
отстроенные здания, утопающий в розах железнодорожный вокзал, широкие улицы и проспекты, фонтаны - таким я запомнила Ташкент.
На вокзале нас встретили представители Министерства образования республики и разместили в каком-то пансионате. Два дня, пока шло
распределение по районам и оформление документов, мы жили в столице Узбекистана. Излишне говорить, что встреча и отношение местных
жителей были очень теплыми. Впрочем, тогда это была норма, и мы даже как-то не особенно обратили на это внимание. Мы жили в великой
стране, где одинаково уважались представители любых национальностей, где человека ценили прежде всего за его личные и деловые
качества. Мы жили в стране, в любом уголке которой чувствовали себя как дома.
Через два дня мы получили проездные документы теперь уже до места назначения, и наша большая группа распалась на части. Нас с Любой
направили в город Тахтакупыр, районный центр Каракалпакской АССР. Представители Министерства посадили нас на поезд и объяснили, куда
следует обращаться в дальнейшем.
Снова поезд, и еще полтора суток пути. На этот раз местом очередной пересадки должен был стать город Нукус, столица Каракалпакской
АССР. Это был поезд местного значения, и мы впервые окунулись в характерную атмосферу восточной страны. Вокруг звучала чужая речь,
царили нравы и обычаи иной культуры. Между собой по-русски пассажиры практически не говорили, но с нами охотно общались. Но и среди
этих незнакомых людей мы не чувствовали себя чужими. Отношение было очень доброжелательным, нам стремились помочь, подносили свое
скромное угощение.
В Нукусе пересели на автобус и отправились к месту нашей работы в районный центр Тахтакупыр. Это был довольно большой поселок
городского типа, застроенный большей частью саманными домами. Там нас уже ждали. В РОНО очень обрадовались нашему приезду и тут же
объявили, что мы останемся работать в городе в местной школе учителями начальных классов. Судя по всему, это были русские школы, и
преподавание в них велось на русском языке, а учились в них в то время дети самых разных национальностей. Нам выделили жилье и дали
день на обустройство. На следующий день мы должны были приступить к работе. Однако, когда на следующее утро мы пришло в РОНО,
выяснилось, что нас ожидают перемены в судьбе. За сутки РОНО все переиграло, и теперь нам предстояло поехать в совхоз им. Ленина и
преподавать в местной школе русский язык в казахских и каракалпакских классах.
Здесь, наверное, надо сделать небольшое отступление и напомнить, чтобы стать тем, кто забыл, - а многие из молодых этого уже просто
не знают - о статусе молодого специалиста в СССР. Молодыми специалистами в Советском Союзе считались выпускники ВУЗов, техникумов и
училищ. Они были обязаны отработать два года на том предприятии, куда их направит госкомиссия. Но эта обязанность сопровождалась
целым букетом прав, о которых теперь можно только мечтать. Во-первых, руководители предприятия, организации или учреждения, куда
направлялись молодые специалисты, не могли отказать им в приеме на работу. Не могли взять их на испытательный срок, а затем отказать
от места. Не могли установить оклад меньше определенного по отрасли для соответствующей должности. Во-вторых, не имели права уволить
их в течение 2 лет, даже если люди плохо справлялись со своими обязанностями. Два года давались молодому специалисту, чтобы он
спокойно мог набраться опыта и стать настоящим мастером своего дела. И, в-третьих, администрация предприятия обязана была обеспечить
молодых специалистов жильем. В свете нынешних порядков, когда подавляющее большинство выпускников не может устроиться по
специальности, распределение выглядит уже не опостылевшей обязаловкой, а тем, чем оно и было в действительности - подлинной заботой
государства о своих молодых гражданах.
Наконец мы добрались до места назначения. В совхозе им. Ленина нас встретили, выделили под жилье дом с обстановкой, в котором было
две комнаты и кухня, а также все необходимое для жизни: мебель, спальное белье, посуда, кухонная утварь, электробытовые приборы и
прочее. Совхоз обеспечивал нас топливом. В соседних домах жила местная сельская интеллигенция.
Наступило 1 сентября, однако вопреки нашим ожиданиям занятия в школе не начались. В это время в Узбекистане шла уборка хлопка, и все
наши будущие ученики отправились в поле. Сентябрь и октябрь они работали в совхозе на уборке урожая. Местные учителя все это время
были вместе со своими учениками, но для нас сделали исключение, и мы в этих работах не участвовали. Сидели дома, с волнением ожидали
начала учебного года и как могли готовились к занятиям.
Хлопок был главной сельскохозяйственной культурой Узбекистана и на его выращивание бросались большие силы. Поскольку культура эта
очень трудоемкая, то на уборке широко применялся труд школьников. По этой причине сельские школьники Узбекистана имели укороченный
учебный год: сентябрь и октябрь из учебного года выпадали. Наверное, в городах дело обстояло иначе, а вот дети узбекских колхозников
работали на полях наравне со взрослыми. Если учесть, что хлопок - это не только простыни и рубашки, но и важнейшее стратегическое
сырье для оборонной промышленности, то можно смело сказать, что узбекские мальчишки и девчонки наравне со всеми крепили оборону и
могущество Родины. Поэтому, когда я сейчас иногда слышу досужие разговоры о гирях на ногах русского народа, которыми якобы были
закавказские и среднеазиатские республики, я понимаю, что люди, говорящие такие глупости, никогда не бывали в советской Средней Азии
и не знают, как жили узбекские крестьяне.
Ближе к ноябрьским праздникам школьники приступили к занятиям. Начались и наши трудовые будни.
Мы очень быстро вошли в учебный процесс, и наши опасения развеялись как дым. Работать в Узбекистане мне было необыкновенно легко,
дисциплина в классах идеальная. В узбекских школах я обратила внимание на одну особенность, не знаю, когда и кем она была заведена,
но ничего подобно я нигде больше не встречала. Никаких книг я с собой в школу не приносила. Забрав в учительской журнал, входишь в
класс. Ученики уже стоят у своих парт, ждут.
- Здравствуйте!
- Здравствуй, учитель!
- Садитесь.
Сели, тишина неимоверная. У всех на партах учебники открыты на текущем уроке. Но самое удивительное, что и на столе учителя учебник
открыт на той же странице. Можно начинать урок. Такого стремления учиться, как в этой сельской школе, я, пожалуй, тоже нигде больше
не встречала.
У моей подруги Любы не всегда хватало характера, чтобы поддерживать должную дисциплину в классе. Дети есть дети, почувствовав
слабину, ее ученики начинали шалить: отвлекались, разговаривали во время урока, занимались посторонними делами. Тогда на помощь
приходила директор школы. Разбирательство было коротким, но очень эффективным и даже жестким. Зато после разговора с директором наши
школьники сидели как шелковые. Все-таки традиционное для Востока уважение к старшим и к учителям играло большую роль в воспитании и
в учебе.
Как выяснилось впоследствии, наше незнание местных языков оказалось не недостатком, а скорее даже достоинством. Нашим ученикам
приходилось общаться с нами только по-русски, а для изучения языка это было очень важно. Русский язык преподавался там и до нашего
приезда, но все учителя были местными жителями, они свободно говорили на казахском или каракалпакском языках и не могли обеспечить
необходимого погружения в атмосферу русского языка, переходя при необходимости на родной язык. У нас не было такой возможности, и
нашим ученикам приходилось тянуться за нами. Совершенно неожиданно наша безъязыкость оказалась большим достоинством. Уже через
полгода занятий наши ученики заговорили по-русски.
Несколько слов хотелось бы сказать об учебниках русского языка для национальной школы, которые использовались тогда в Узбекистане.
Они были подготовлены Академией педагогических наук СССР, и над ними работали специалисты такого уровня, что я, не зная ни слова
по-каракалпакски и не используя никаких методических пособий, могла вести полноценные уроки русского языка, опираясь только на этот
учебник. Сам учебник был двуязычным: слева шел текст на русском языке, а справа - перевод и комментарии на каракалпакском языке.
Работа по таким учебникам давала прекрасные результаты.
Определенные проблемы для нас в первое время создавала разница во времени. Было мучительно трудно вставать по утрам. Не помогали
никакие ухищрения, вроде будильника, помещенного в ведро для усиления звонка. Будильник ревел как самолет, а мы все равно не могли
проснуться. В итоге спали до тех пор, пока не раздавался стук в окно и крики наших учеников:
- Учитель, урок!
Директор школы поругивала нас:
- Вы что, молокососки, проснуться не можете?
Но в общем относилась снисходительно к таким нарушениям трудовой дисциплины. Результаты нашей работы говорили сами за себя, к тому
же мы никогда не отказывались провести дополнительные занятия по русскому языку в случае болезни или отсутствия какого-либо
преподавателя.
Местное педагогическое начальство нам очень доверяло, практически не вмешивалось в учебный процесс и даже не контролировало нас.
Школьники учились с большим интересом. Особенно стремились овладеть языком мальчишки, очевидно, они четко понимали, что русский язык
пригодится им и в армии, да и в жизни. Девчонки были менее прилежны, но и они осваивали программу.
Через полгода жизни и работы у нас случилось ЧП. Дело в том, что в тех районах Средней Азии практически не выпадают дожди. Исходя из
этого, строятся и дома, которые защищают, прежде всего, от солнца, ветра и холода, но имеют плохую гидроизоляцию кровли. На наше
несчастье мы стали свидетелями нетипичного климатического феномена: в Каракалпакии прошел довольно сильный дождь. Наши саманные
домики, неподготовленные к таким сюрпризам природы, не выдержали удара стихии и стали разваливаться прямо на глазах. Собственно,
стены-то стояли, хотя по ним и текли потоки воды, а вот размокшая кровля стала опадать кусками. Жить в таких условиях было
затруднительно, и мы обратились за помощью к директору школы. Она пришла, посмотрела на нашу беду, поставила в известность РОНО, и
уже на следующий день нас перевели в другое помещение. Не могу не отметить, что все наши коллеги-учителя искренне сочувствовали нам,
переживали вместе с нами и вместе с нами радовались, когда вопрос о переезде был решен.
Новое жилище располагалось в здании комбината бытового обслуживания, где работало ателье по пошиву одежды, парикмахерская и что-то
еще. По местным понятиям, это был почти дворец: здание с фундаментом, крылечком и под шиферной крышей. В этом помещении нам выделили
отдельную комнату, и еще полгода мы прожили практически в европейских условиях. Даже не знаю, кто и когда озаботился нашим
переездом, но, когда мы после школьных занятий пришли на новое место жительства, там уже находились все наши вещи, перенесенные из
прежнего домика.
Так прошел год. Летом, как и положено, наступили школьные каникулы, и мы уехали в отпуск. Я сейчас уже не помню, какая у нас была в
то время зарплата в числовом выражении, но никаких финансовых затруднений мы не испытывали и даже могли себе позволить в отпуск и из
отпуска лететь самолетом.
После возвращения из отпуска руководство РОНО перевело нас в другой поселок и в другую школу. На старом месте нас очень не хотели
отпускать, но возобладал государственный интерес. Преподавателей - словесников не хватало, а, поскольку наши ученики за год занятий
уже в достаточной мере освоили русский язык и начали говорить, педагогическое начальство вполне резонно посчитало, что от нас будет
больше пользы на новом месте, где еще не работали учителя из России.
Мы переехали на новое место, и все началось сначала.
Вопрос с жильем был решен моментально, нам выделили две комнаты в неком подобии общежития, как обычно со всей обстановкой и всем
необходимым для жизни.
Мы быстро освоились в новом коллективе, который оказался не хуже, чем в нашей первой школе. На новом месте подружились с семьей
молодого ветеринарного врача, Они жили по соседству и недавно приехали в совхоз из Ташкента. Оба хорошо говорили по-русски и после
столичной жизни им, особенно в первое время, не хватало общения.
Несколько слов о нашем житье-бытье. Самые необходимые вещи покупали в местном магазине. Мясо в совхозе давали всем учителям, и нам в
том числе, когда резали скотину. С овощами и фруктами там проблем не было, арбузы у нас лежали под кроватью, и ели мы их до весны.
Очень хороши были яблоки, которые долго не портились. Персики и абрикосы нам приносили ведрами прямо домой, часто это делали
малознакомые или даже совсем незнакомые люди.
Жили очень дружно, нас регулярно приглашали в гости на все праздники и семейные торжества. Согласно традициям, праздники там
отмечали весьма своеобразно: мужчины собирались в одной комнате, а женщины - в другой. Но нас всегда отправляли в мужскую половину:
женщины плохо говорили по-русски, а мы совсем не говорили ни по-казахски, ни по-каракалпакски.
Мужчины вели себя очень тактично и даже галантно по отношению к нам, за все время нашей работы в Узбекистане я не могу припомнить ни
одного случая хамства со стороны местных мужчин. Как ни странно, нам больше досаждали русские парни: геологи, летчики
сельхозавиации, командировочные, которые по роду своей работы оказывались в тех краях. Прослышав о молодых русских учительницах, они
обязательно приходили пообщаться. А местные мужчины, как правило, были настроены на серьезные отношения и могли позвать замуж.
Среднеевропейский флирт у них был не в чести. Насколько я знаю, некоторые наши девчонки вышли замуж и остались в Узбекистане, но нас
с Любой такая перспектива не прельщала. Сказывалась разница в культуре и традициях.
Гостей в Узбекистане принимают так. Сначала дают чай с лепешками или печеньем, и, пока гости пьют чай, женщины готовят более
солидное угощение. Чай подают в небольших фарфоровых чайниках, по чайнику на каждого человека, утром там пьют черный, а днем и
вечером зеленый чай.
В Средней Азии традиционно едят руками, сидя на полу на коврах, циновках и подушках. Дома у нас были и стол, и стулья, и ложки с
вилками, а в гостях мы тоже садились на пол рядом с невысоким столиком, на котором расставляли блюда с угощением. Бульон наливали в
пиалы, а плов и другие кушанья ели руками. Нам давали ложки, но есть ложкой не всегда получалось, а руками мы есть не умели, вот и
сидели в растерянности, то пытались ковырять ложкой, то откладывали ее в сторону. Наверное в глазах хозяев это выглядело забавно, на
нас посматривали искоса и даже хихикали, но все это было беззлобно, и мы не обижались.
В то время жизнь в узбекском ауле, конечно, имела свой национальный колорит, но по большому счету не очень сильно отличалась от
жизни в других регионах Советского Союза. Люди работали в сельском хозяйстве и в сфере обслуживания, все дети ходили в школу, везде
функционировали медицинские учреждения. Специалистов тогда уже готовили в самой республике, и почти все они были уроженцами Средней
Азии.
Различия, если и были, касались они, главным образом, вопросов традиционного образа жизни. Например, очень сильно ощущалось
воспитанное с детства уважение к старшим, в особенности к учителю. Дети ответственно относились к своим родителям, например,
взрослый сын не мог переселиться в другой город и оставить родителей одних. К учителям у узбеков было особо почтительное отношение.
Приятно удивляло стремление детей учиться и образцовая дисциплина на уроках.
По моим наблюдениям рядовые узбеки жили победнее, чем русские. Особенно сложно приходилось многодетным семьям. Как правило,
узбекские крестьяне жили в саманных домах, в которых было по две комнаты. Причем там жили как семьи с двумя, так и семьи с шестью и
более детьми. Многодетные семьи получали кое-какую помощь от государства, но в основном жили на доходы от зарплаты. Не голодали, но
и лишнего себе позволить не могли. Жили тесно, одевались очень просто. Огромное значение для таких семей имел доступ к бесплатному
образованию и медицине. Люди с образованием и высокой квалификацией имели более высокий уровень жизни.
Религиозный фактор не играл совершенно никакой роли в нашей жизни. Ни разу не видели ни мулл, ни мечетей, словно их и не было.
Каракалпакия производила впечатление совершенно атеистического общества. Да, наверное, таковым и была. Никто и никогда не задавал
нам вопросов о религии. Пожилых людей удивляло другое. Они часто спрашивали, есть ли у нас мама и папа, и, получив утвердительный
ответ, очень удивлялись. Они никак не могли понять, как же родители могли отпустить своих столь юных дочерей в такую даль.
Два года мы прожили в республике, не зная языка, но это не создавало для нас никаких трудностей ни в общении, ни во
взаимоотношениях. Мы пользовались неизменным уважением абсолютно всех от мала до велика, как и все местные учителя.
Совершенно не ощущалось никаких национальных проблем или противоречий. Как ни банально это может прозвучать, но все люди жили единой
семьей.
По договору мы должны были отработать в Узбекистане 3 года. Однако через два года сильно потянуло домой. Поехали в Нукус и там, в
отделе образования, поставили этот вопрос перед начальством. Никто не стал чинить нам никаких препятствий, и мы вернулись в Россию.
Любовь САВЕЛЬЕВА, Ленинградская область
ОГЛАВЛЕНИЕ
АРХИВ
ССЫЛКИ
ПОИСК
БИБЛИОТЕКА
ФОНД ДЕЛОКРАТИЯ

e-mail сайта: info@duel.ru

e-mail редакции: gazeta@duel.ru

Зеркало сайта: www.1941.ru

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	20.04.2005 23:46:38

Было время - просились! (*+)

---

http://www.duel.ru/200515/?15_6_1

БЫЛО ВРЕМЯ - ПРОСИЛИСЬ!

Украина

Послушаешь порой заявления иных нынешних новоявленных <суверенных> руководителей бывших союзных республик, почитаешь их пространные
послания и речи в газетах - и диву даешься. Сколько в словах сих власть имущих остервенелости при упоминании до недавнего времени
монолитной Страны Советов! Это, мол, империя зла и душительница свободы и тюрьма народов... Но были ведь и иные времена, и иные
нравы! И мудрые властители национальных окраин, предшественники нынешних амбициозных <суверенных> президентов-узурпаторов,
придерживались тогда совсем другого стиля при изложении своих сокровенных мыслей и чаяний.
Вот, к примеру, как изящно сказано о главном листе Богдана Хмельницкого, посланном из Черкасс царю Алексею Михайловичу с сообщением
о победах над польским войском и желании украинского народа объединиться с Россией:
<Наяснийший вельможний и преславний цару московский, а нам велце милостивий пане, и добродию... Зичили бихмо соби самодержца
господаря такого в своей земли, яко ваша царская вельжможност православний хрестианский цар... В чом упевняем ваше царское
величество, если би била на то воля Божая, а поспех твуй царский зараз не бавячися, на панство тое наступаты, а ми зо всим Войском
Запорозким услужить вашой царской велможности готовисмо, до которогосмо з найнижшими услугами своими яко найпилне ся отдаемо... Дат
с Черкас, июня 8, 1648. Вашему царскому величеству найнизши слуги. Богдан Хмельницкий, гетман з Войском, его королевской милости
Запорожским>.

Балтия

Знали толк в эпистолярном искусстве и предшественники нынешних прибалтов. Вот как, к примеру, в феврале 1795 года были
сформулированы сокровенные помыслы в прошении Курляндского рыцарства и земства о принятии Курляндии под покровительство России:
<Мы, земский предводитель и земские послы ныне созванного сейма благородного рыцарства и земства Курляндского и Семигальского. Чрез
сие всенародно объявляем, что поелику мы на настоящем сейме и нынешнего числа манифестом нашим торжественно отреклись от союза, в
коем доселе с Польшей пребывали, и от прежнего над нами польского верховного начальства и покровительства по означенным в нашем
манифесте побуждениям и причинам и в то же время приняли во уважение не токмо, что нам, яко весьма малой области, невозможно самим
собою независимо и без покрова высшей державы существовать... то натуральным образом долженствовали мы не токмо восчуствовать
необходимости покориться вновь верховной власти, но и возыметь желание, отрицаясь от существовавшего доныне верховного начальства...
покориться непосредственным образом, но беспосредственно сей вашей державе.
При сей для нас и потомства нашего столь важной перемене с чувством покорности и благодарности вспомнили мы то высокое и сильное
покровительство, коим мы и сии герцогства в продолжение всего настоящего столетия августейшими обладателями Российской империи уже
удостоены были, а наипаче в новейшие времена от е. в. достославно царствующей императрицу всея РОССИИ Екaтepины II во время
высочайшего благоденственного и достославного ее государствования, так что пред целым светом почитаем мы долгом чрез сие паки
возобновить достодолжное признание, что мы нашим по днесь продолжающимся существованием единственно обязанные сему высочайшему и
сильному покровительству. Дан в Митаве на земском собрании>.
Напомню читателям. Курляндское герцогство (Курляндское и Земгальское герцогство) образовалось при распаде Ливонского ордена в
результате подчинения ливонских феодалов польскому королю Сигизмунду II Августу на основе договора от 28 ноября 1561 года. Во главе
Курляндского герцогства стояли бывший магистр Ливонского ордена Г. Кетлер и его потомок, затем Бироны. B 1795 году Курляндское
герцогство было присоединено к России и на его территории была образована Курляндская губерния. А Митава - центр Курляндсого
герцогства. Ныне же это город Елгава, расположенный неподалеку от Риги.

Грузия

Но вернемся к нашей теме, то бишь к проблеме деликатности в сфере человеческого общения на высшем уровне. Кстати, этому издавна
уделялось большое внимание и на Кавказе. Взять хотя бы историю грузино-русских отношений. И свидетельством тому может служить
написанная еще в 1738 году грамота царя Мегрелии Леона к царю Михаилу Федоровичу о желании грузинского народа перейти в подданство
России. В грамоте же той говорится:
<Превысочайшему, благочестивому, Богом хранимому самодержцу единому, начальнику веры християнские, царю государю московскому и всеа
Руси многолетнему царю Михаилу и царствию твоему. Раб твой дидиянский государь имянем Лев в смиренном образе бьет челом и
поклоняетца и молит Бога, чтоб многолетнему сотворил Бог высоту великому царствия его государева... И желал-де он от многого
времяни, чтоб ему служити его великому царствию, да не изыскал такова времяни, как ему государю о том побить челом. А ныне-де послал
к его великому царствию крестового своего попа имянем Гаврила. И поклоняетца его царскому величеству он, раб его со святыми Божиими
церквами и со святыми мощами и со главой своей и со всею области. Своею и со всем державством своим, поддаетца служити его великому
царствию и бьет челом, чтоб он, великий государь, пожаловал его, прислал к нему посла своего с своими царскими грамотами и принял бы
их под свою царскую высокую руку, чтоб им всегда быти под его царского величества рукою и служить бы им царствию его, яко и иные
рабы его государевы...>

Армения

Не уступали в те давние времена грузинским государственным деятелям и армянские державные мужи по части утонченной
предупредительности и такта! И доказательством тому может служить отправленное в 1724 году послание армянских патриархов Исайи и
Нерсеса императору Петру I с просьбой принять армянский народ под покровительство России:
<По Божиёй милости великому самодержцу цесарю и государю Петру Алексеевичу, императору нашему, нижеписанные последнейшие рабы страны
армянской Исай и Нерсес, патриархи, и прочие, которые ниже печати свет приложили, напред сего о всех наших нуждах чрез четыре или
пять писем в. в. доносили, но ни на которое резолюции не получили, и для того в такой безнадежности обретаемся, что якобы мы от в.
в. в забвении оставлены, понеже чрез три или четыре уже года живем в таком распутни, яко овцы без пастыря, и на единого токмо Бога и
на в. в. полагаем надежду, а кроме в. в. ни на кого надежды не имеем; до сего времени которых неприятелей мы имели со всех четырех
сторон, по возможности от оных оборонялись и себя содерживали, а ныне пришло турецкого войска множество, и многие персидские города
побрали, а именно Теврис, Нагшиван, Эриван, Тифлис, Боргалюхазах, и намерены придти в Генжу и к нам, о чем с великими слезами просим
учинить нам как наискорее вспоможение хотя морем на нашу сторону, а о хлебе и прочем чтоб оные воинские люди не сумневались, мы
можем приготовить хлеба тагаров тысяч пять или шесть, токмо б повелеть им придтить в провинции Карабахскую и Шемахинскую вскорости,
а ежели не будут, то по сущей истине турки поберут все месяца в три и христиан всех побьют и погубят, a мы иной надежды кроме в. в.
не имеем, того ради повторне просим в. в. ради Христа и Креста Господня приказать нас высвободить, в чем мы полагаемся на волю в.
в.>.
И таких вот цитат из деликатно-слезных прошений, посланий, писем, клятвенных обещаний, присяг, грамот, обращений, записок,
просительных пунктов, предложений, обязательств прежних государственных деятелей можно привести превеликое множество, и лейтмотивом
во всех этих посланиях проходят одни и те же фразы: <Просим принять под высочайшую свою державу... Всегда верно и справедливо
служить обещаюсь... А кроме вас ни на кого надежды не имеем...>

Средняя Азия

Именно в таком ключе исполнены и письма казахских и каракалпакских ханов, султанов и старшин императрице Анне Иоанновне о принятии
ими подданства России от января-ноября 1731 года и прошение народа и старшин пяти туркменских родов о принятии их в подданство
России от 11 октября 1745 года. И письмо КИРГИЗСКОГО султана Долонбая Сюкова генерал-губернатору Западной Сибири П.Д. Горчакову с
просьбой о принятии киргизов байжигитовского рода в подданство России от 11 марта 1847 года. И клятвенное обещание киргизов рода
Богу при вступлении в подданство России от 17 января 1855 года. И так далее, и тому подобное.
Сама логика развития исторических событий властно диктовала народам-соседям объединиться в Великую державу для всеобщего
процветания. И надо сказать, что в каждом отдельном случае на послания-прошения властителей национальных окраин из столицы Великого
государства следовал уважительный, благожелательный ответ.

Вадим ЦЕКОВ,
mail@sobor-spb.ru

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	20.04.2005 23:35:25

Кобылянский Исаак Григорьевич. О заградительных отрядах (и не только о них) (*+)

---

http://www.iremember.ru/artillerymen/kobyliansky/kobylyansky6a_r.htm

Кобылянский Исаак Григорьевич

О заградительных отрядах (и не только о них)



Насколько я помню, в доперестроечные годы о существовании заградотрядов и об их действиях в Великой Отечественной войне не принято
было упоминать ни в СМИ, ни в художественной литературе. Лишь в конце восьмидесятых начали появляться публикации на эту "негативную"
тему. Как это часто случалось в истории нашей страны, наряду с правдивым раскрытием ранее замалчивавшихся фактов, в том числе и
зловещих, в прессе появилось немало тенденциозных обобщений, искажающих истинную картину войны.
К примеру, некий участник войны писал в 1990 г. в редакцию журнала "Огонёк": "Начинать патриотические речи о Великой Отечественной
войне надо с того, что в спину нашего солдата были направлены пулемёты заградотрядов". (Кстати, в последующем тексте его письма не
упоминалось ни об одной конкретной ситуации, где на автора или на его однополчан были направлены эти пулемёты). Такое утверждение
вынуждает доверчивого читателя полагать, что позади траншей, скажем, каждой стрелковой роты была начеку группа солдат заградотряда с
готовым к стрельбе на поражение пулемётом. При таком фантастическом раскладе действительно можно было бы причислить заградотряды к
решающим факторам нашей победы в минувшей войне.
Встречались подобные обобщения и в других публикациях, где авторами были преимущественно журналисты (аналитики-публицисты).
Всё ли было так, как следует из упомянутых статей? Действительно ли роль заградотрядов была столь велика? На основании собственного
опыта отвечаю категорическим нет.
Я участвовал в войне с октября 1942 г. до мая 1945 г. в составе 261-го гвардейского стрелкового полка 87-й гвардейской стрелковой
дивизии. Вот вехи нашего боевого пути за этот период: Сталинград - Донбасс - Северная Таврия - Перекоп - Севастополь - Литва -
Восточная Пруссия. Я ни разу не слышал от однополчан и сам не был свидетелем ни одного случая, когда бы в спину солдат нашей дивизии
смотрели пулемёты заградотрядов. (А ведь были случаи, когда мы отступали, - почти всегда это были неорганизованные "драп-марши" - на
долгом пути к Победе). Были ли у нас вообще встречи с заградотрядами? Да, я свидетель двум очень разным встречам, о которых пойдёт
рассказ.
Первая состоялась 31-го июля 1943 года на Миус-фронте, когда немцы выбили нашу 2-ю гвардейскую армию с плацдарма, завоёванного в
течение двух предыдущих недель ценой больших потерь. Отступление было беспорядочным, многие сотни наших воинов стали жертвами
жестокой бомбёжки в балке, где скопились тысячи отступавших (с того дня осталось название "балка смерти"). Цепочки уцелевших и
раненых медленно тянулись вдоль балки туда, где ещё вчера располагались тылы. Наконец нам начали попадаться организованные группы
солдат и офицеров, занимающие оборону. От них стало известно, что "драп-марш" остановлен заградотрядом. Вскоре появилось несколько
офицеров, которые объявляли места сбора разных частей и подразделений. О стрельбе заградотрядовцев по отступавшим никто не
рассказывал:
(Впрочем, отступление армии не осталось ненаказанным. Через день-два мы узнали, что снят с поста командарма генерал Крейзер, его
сменил генерал Захаров. Никого, даже рядовых, из наших частей за эти бои не наградили: "сверху" поступило разъяснение, что за
неудачные операции наград не дают. Но прошло ещё несколько дней, и Ставка произвела "переоценку ценностей": было объявлено, что наше
наступление способствовало исторической победе советских войск на Курской дуге. Чтобы не допустить прорыва Миус-фронта, немцам
пришлось оттянуть на нас несколько дивизий и значительную часть их 6-го воздушного флота).
Вторая моя встреча с заградотрядом состоялась осенью того же года. По просёлочным дорогам, проходившим километрах в десяти от
передовой, наш полк под покровом ночи перемещался на новые позиции. Не знаю, по какой причине начальник артиллерии полка гвардии
капитан Карпушинский отделил все три подчинённые ему полковые батареи от колонны полка и повёл нас иным (более коротким? менее
опасным? легче преодолимым с нашей тяжёлой техникой?) маршрутом. Пройдя солидную часть пути, мы были неожиданно остановлены у
окраины какого-то села. Со слов впереди стоявших я узнал, что нас задержала застава заградотряда, и Карпушинский в сопровождении
молчаливых дежурных пошёл давать объяснение командиру отряда. Прошло пять-шесть минут неприятного ожидания, и туда же потребовали
всех командиров батарей. Минут через десять из домика вышли все четверо, и раздались долгожданные команды "По коням!" и "Батарея,
марш!" Комментариев по поводу объяснений наших офицеров с командиром заградотряда я не слышал:
Вместе с тем чётко помню, что за время пребывания на фронте я услышал от однополчан несколько рассказов о жестоких действиях
заградительных отрядов на других участках боевых действий. О ряде ужасных фактов, когда жертвами заградотрядов становились безвинные
воины, по разным причинам отбившиеся от своих подразделений, я прочитал в послеперестроечные годы.
Неужели наша обыкновенная стрелковая дивизия была счастливым исключением?
Опираясь на опубликованные сведения о численном составе Действующей армии в годы войны и на некоторые цифровые данные из приказа
Сталина о формировании заградотрядов, я прикинул, что в среднем на один такой отряд численностью до 200 человек приходилось от 20 до
30 тысяч воевавших солдат и офицеров. Конечно, цифры эти очень приблизительны, но они показывают, что о регулярном и повсеместном
использовании заградотрядов речи быть не могло.
В любом случае причисление заградотрядов к главным факторам нашей победы над Германией беспочвенно, оно оскорбляет память миллионов
воинов, бесстрашно сражавшихся и отдавших жизнь за родную землю.
Продолжу размышления на затронутую тему.
Попытаемся представить себе состояние и поведение людей на переднем крае в момент, когда противник начинал атаку. Даже самые храбрые
и стойкие, ведя огонь по наступающим, боковым зрением контролируют происходящее слева и справа от них: здесь ли товарищи по оружию,
не опустели ли их окопы, не остаюсь ли я в одиночестве, обречённый на верную смерть или плен. (Страх смерти не требует пояснений, а
плена боялись не только комиссары и евреи: ведь, помимо немецких лагерей для военнопленных, существовала угроза для семьи попавшего
в плен, которую лишали всяких льгот, часто превращали в изгоев). Как же поступал солдат, обнаружив, что его сосед, а тем более -
двое, убежали в сторону тыла? За очень редкими исключениями - пускался за ними. Так начиналась цепная реакция панического
отступления, которое, кроме как открытой угрозой смерти, не остановить. Очень часто "драп-марш", родившийся от трусости одного или
нескольких человек, оборачивался гибелью несравненно большего числа людей.
Я убеждён, нет ничего страшнее (и заразительнее) начавшейся паники (не только на фронте), если она потенциально может охватить
множество людей.
В этой связи, думаю, будет уместно рассказать об эпизоде, случившемся в одном из боёв за освобождение Донбасса (август 1943 г.).

Минувшим вечером немцы остановили батальон нашего полка у железнодорожной насыпи, по обе стороны которой было кукурузное поле. За
ночь пехотинцы надёжно окопались, обе мои пушки заняли удобные позиции метрах в ста за траншеями батальона и к утру были готовы
вести огонь прямой наводкой по позиции немцев. Ожидалось, что скоро начнём атаковать противника.
Неожиданно, после короткого обстрела нашего переднего края из миномётов, немцы поднялись в атаку. Мы уже были готовы стрелять по ним
из пушек, когда увидели группу солдат, бегущих в сторону наших огневых позиций. Они мешали открыть огонь, наши снаряды могли
поразить беглецов. Их было человек пятнадцать, вот-вот вслед за ними покинут траншеи другие, и начнётся "драп-марш". В страхе
потерять пушки, до предела обозлённый, я выхватил пистолет и, стреляя вверх, бросился навстречу паникёрам. К счастью, вслед за мной
побежали с автоматами наперевес командиры орудий, за ними несколько солдат из расчётов. Приблизившись к отступавшим, я заорал, что
застрелю каждого, кто сейчас же не вернётся в траншеи. Самый отборный мат вылетал из моих уст, не отставали и мои соратники.
Пехотинцы остановились, оглянулись и ... повернули к траншеям! Лавина не успела образоваться! А через минуту-другую заговорили наши
пушки. Немецкая атака была сорвана.

Я и сегодня горжусь тем, как вёл себя в те минуты. А ведь, если вдуматься, действовал я в точности так, как, по моим понятиям,
должен был поступать служащий заградотряда: и стрелял в сторону паникёров (не в людей, конечно), и пистолетом размахивал: В отличие
от меня, реальные заградотрядовцы могли и, полагаю, часто начинали не с угроз и пальбы в воздух, а со стрельбы на поражение. Их
жестокость, бесчеловечность я решительно осуждаю. Но в то же время думаю, что какие-то мобильные резервные группы (не НКВД, конечно,
а в составе самих стрелковых дивизий) должны были существовать, чтобы не только своевременно остановить дрогнувших, не дав начаться
цепной реакции "драп-марша", но и вместе с остановленными беглецами заделать образовавшуюся прореху на переднем крае.
В заключение хочу напомнить, что, помимо заградотрядов, существовали и другие меры устрашения наших воинов: штрафные батальоны и
служба СМЕРШ ("Смерть шпионам"), представительства которой (и какое-то число внештатных "стукачей") имелись в каждом полку. Во время
атаки противника сам факт существования этих сил, конечно, был сдерживающим средством, особенно для трусливых или очень
эмоциональных личностей. Но нельзя утверждать, как это стало теперь расхожим, что главным чувством, определявшим поведение советских
воинов в бою, был страх перед могущественными и беспощадными карательными органами государства. Да, страх этого рода существовал,
его годами сознательно прививали народу "красным террором", "уничтожением кулачества как класса", "разоблачением и истреблением
врагов народа и их приспешников". Он, этот страх, присутствовал едва ли не в каждом нашем солдате и офицере, у некоторых, возможно,
где-то на уровне подсознания. Но ведь на одном страхе не повоюешь, со страху подвигов не совершают. Для этого требуются мотивы
посильнее. И они у нас были: прогнать вероломного врага с поруганной нашей земли, отомстить ему за кровь и слёзы наших
соотечественников.
Большая часть жизни моего поколения пришлась на эпоху лакировки действительности и "запудривания мозгов" лживыми мифами. Но не для
всех, в том числе и для более молодых, те уроки пошли впрок. Многие чересчур легковерно воспринимают часто публикуемые "сенсационные
разоблачения" и другую продукцию новых мифотворцев лишь потому, что она опровергает старые мифы. Обращаясь к этой категории моих
читателей, повторю известные миру слова "Люди, будьте бдительны!"

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	20.04.2005 23:32:53

"Сравнение сталинизма и нацизма оскорбляет жертв нацизма; но мнение, что их сравнение невозможно, оскорбляет жертв сталинизма" (

---

http://www.inosmi.ru/translation/218997.html

От поджога Рейхстага до 11 сентября ("Die Welt", Германия)
Не лучше ли было умереть при Сталине? Потсдамская конференция на тему 'Открытые раны. Размышления о нацизме, коммунизме и о 20
столетии'


Мариам Лау (Mariam Lau), 19 апреля 2005


Тот, кто сравнивает сталинизм и нацизм, - оскорбляет жертв нацизма; тот, кто считает их сравнение невозможным, - оскорбляет жертв
сталинизма. Такая краткая, но образная формулировка выносит на конференцию в рамках 'Симпозиума Эйнштейна' в Потсдаме тему,
собравшую для обсуждения историков, философов и, в лице бывшего главы спецслужбы ГДР Маркуса Вольфа (Mаrkus Wolf) и Ганса Отто
Бройтигама (Hans Otto Brautigam), последних 'постоянных представителей' ГДР в Федеративной Республике Германия, а также ведущих
современных историков.

Разумеется, конференцию 'Открытые раны. Размышления о нацизме, коммунизме и о 20 столетии', можно было бы легко превратить в одну из
бесплодных встреч экспертов, варящихся в своем собственном соку и, поразительным образом, постоянно поднимающих и данную тему.
Причиной, почему они этого не сделали, является не только то, что до 8 мая, годовщины окончания войны, остается совсем немного
времени. Дело заключалось, прежде всего, в готовности историков, начиная с Карла Шлогеля (Karl Schlogel) и кончая Яном Гроссом (Jan
Gross), вызвавшим вновь в Польше своим исследованием 'Соседи' дискуссию о коллаборационизме, дать публике представление о своих
соображениях и опыте.

Восточная Европа представала в их изложении чем-то большим, чем просто темным континентом, у жителей которого совсем не было иного
выбора, кроме, как сравнивать две системы. Как показывает сравнение между оккупантами из нацистской Германии и Советского Союза, в
определенные периоды Второй мировой войны вопрос для самых различных групп польского населения стоял о жизни и смерти. Гросс
описывает сцену с двумя автобусами, набитыми беженцами, пути которых пересеклись в 1941 году между двумя зонами оккупации. Когда
автобусы поравнялись, пассажиры стучали себе по лбу, пытаясь показать, что едущие в противоположном направлении не в своем уме: как
вы можете делать выбор в пользу немцев/русских; разве вы не знаете, что это ваша погибель?

То, что поляки с запада Украины, где существовало националистическое, антипольское движение, считали, в отличие от своих
соотечественников в Польше, нацистское господство меньшим злом, было характерным явлением вплоть до нынешней 'Оранжевой революции'.
Гросс и его коллега Тимоти Снайдер (Timothy Snyder) из Йеля указали на то смущающее обстоятельство, что национал-социализм перед
войной представлялся многим панъевропейским проектом, рождавшим надежду на европейское согласие. Поскольку в Лемберге, Кенигсберге
или Вильнюсе жители мирно уживались с немцами, то многие люди до начала Холокоста были полны ошибочных представлений по поводу того,
что же следовало ждать от немецкого господства.

'Неожиданно Бетховен (Beethoven) и Кант (Kant) утонули в море крови, которая смыла также и всякое видение Европы'. Часто цитируют
замечание Хорхе Семпруна (Jorge Semprun), который не смог приехать, о том, что в условиях нацизма еще можно было выжить - 'это, как
раз другая сторона дела', - но опыт сталинизма 'лишил меня моих идеалов'. Можно ли было приписывать сталинизму исключительно 'добрые
намерения', как это сделал Раймонд Арон (Raymond Aron), а весь проект нацистов считать злонамеренным? Этот спорный вопрос наложил
отпечаток на всю конференцию. Можно ли ликвидацию буржуазии, антииндивидуализм все еще действительно считать хорошей идеей, которая,
к сожалению, была всего лишь плохо реализована?

Этот вопрос как призрак маячил во время выступления Маркуса Вольфа, который, видимо, обращаясь к своему детству - он был ребенком из
семьи евреев-интеллигентов, бежавших из Третьего рейха в Москву, чтобы вернуться в 1945 году в качестве помощников системы СЕПГ, -
делает акцент как раз на этой разнице: 'Социализм был неудавшейся попыткой осуществления идей коммунизма'. Эрик Хобсбаум (Eric
Hobsbawm) мог с ним лишь согласиться. И не следует ли в связи с обстановкой в сегодняшней России задаться вопросом, а было ли людям
не будь Советского Союза действительно лучше?

Философ Сюзанн Найман (Susan Neiman), руководительница 'Симпозиума Эйнштейна', интерес к теме формулирует в своей философской
истории 'Злые думают', на которую ее вдохновила Ханна Арендт (Hannah Arendt), следующим образом: какую роль играет намерение,
понятие, служившее нам со времен Просвещения всегда в качестве признака, позволяющего отличать удар судьбы от злого поступка, если
есть Эйхман (Eichmann), не нуждающийся в намерении, чтобы творить зло? И тот, кто приходит к выводу, что 'хорошие намерения'
коммунизма как раз и вели прямо в ад, обязан ли он навсегда проститься с тезисом о добрых намерениях и примириться с данностью?
'Тот, кто занят поиском сходства между нацизмом и сталинизмом, может ли он кончить чем-либо иным, кроме, как торизмом Исайи Берлина
(Isaiah Berlin)? - задается вопросом Найман. - Если враг моего врага - мой друг, то есть ли у меня какой-то иной выбор, кроме
рыночного индивидуализма, который презирают тоталитарные государства? Все это может вылиться к призыву к безропотному пессимизму'.

При наличии такой позиции вспоминаешь порой сочинение Михаэля Вальцера (Michael Walzer) 'Есть ли порядочные левые?', описавшего, как
многие, смущаясь тем, что являются выходцами из богатой, могущественной и плюралистической страны, прятались за самобичеванием
Америки или Израиля. Ни Найман, ни Тони Джадт (Tony Judt) - еще один организатор конференции - не выразили протеста, когда
нью-йоркский социолог Роберт Пэкстон (Robert Paxton) сравнил 11 сентября с поджогом рейхстага, в конце концов, и то, и другое
событие дало соответствующим правительствам предлог для существенного демонтажа гражданских прав и преследований. Вместе с
Абу-Грейбом администрация Буша (Bush) преступила черту, отделяющую 'ненависть' от 'зла', считает Найман. В этом она полностью
согласна с британцем Эриком Хобсбаумом, считающим 20 столетие веком возрастающего варварства, с одной пикантной деталью, что своего
апогея оно достигло не в Освенциме или ГУЛАГе, а лишь в ходе нынешней подготовки американских солдат, которых обучают пыткам.

Немцем, разделившим эту позицию обычного космополитизма, стал историк из Йены Норберт Фрай (Norbert Frei), испытывавший к вопросу о
преодолении прошлого со стороны немцев один лишь сарказм (наш 'основной экспортный товар').

С этой точки зрения была понятна меланхолия, с которой говорил от лица либеральных антикоммунистов 'холодной войны' Малахи Хакоэн
(Malachi Hacohen): многие из вас евреи-эмигранты, вернувшиеся на старый континент под защитой союзников, при поддержке ЦРУ, чтобы
там снова бороться против культурной политики Советского Союза и за космополитическую Европу. Со скепсисом, иронией и воодушевлением
по поводу свободного мышления они агитировали - при поддержке таких политиков, как Вилли Брандт (Willy Brandt) или Бруно Крайский
(Bruno Kreisky) - в журналах, подобных "Der Monat", за трансатлантическое обновление. 'Мне не хватает их', - признался Малахи
Хакоэн. Кто решился бы поставить ему это в вину.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	20.04.2005 23:27:42

"Гитлера следует отвергать, даже если он уничтожил меньше людей, чем Сталин" (*+)

---

http://www.inosmi.ru/translation/218998.html

Сравнение зла со злом ("Neue Zuercher Zeitung", Швейцария)
Открытые раны: конференция 'Open Wounds' в Потсдаме


19 апреля 2005



Во время 'холодной войны' сравнение красной диктатуры с диктатурой коричневой настолько широко эксплуатировалось, что дальнейшее
обращение к этой теме уже казалось неинтересным. Но сегодня, как показала трехдневная конференция об 'открытых ранах', дискутировать
на эту тему вновь стало вполне возможно. Конференция была организована потсдамским Форумом им. Эйнштейна и нью-йоркским Институтом
им. Ремарка.

'Мы не научимся выносить нравственные приговоры, пока не начнем сравнивать нацизм с другими формами зла', - сказала Сузан Найман,
директор Форума Эйнштейна, в своей речи во время открытия конференции. Она совершенно сознательно коснулась этого табу сравнения.
Правда, подзаголовок этой международной конференции был сформулирован довольно осторожно: 'Размышления о нацизме, коммунизме и XX
веке'. И, конечно же, принятие уникальности холокоста было естественным условием конференции. Во время подготовки организаторам
стало ясно, что они вполне могут представить себе участником конференции бывшего сталиниста, но уж никак не представителя
национал-социалистической идеологии, - сообщила Найман, разработавшая концепцию конференции совместно с нью-йоркским историком Тони
Юдтом.
Маркус Вольф оказался среди историков и философов единственным участником конференции, знавшим одну из систем 'изнутри'. К бывшему
руководителю внешней разведки ГДР, однако, обращались не как к виновнику, поскольку через 15 лет после окончания 'холодной войны'
стало очевидным, что он тоже был лишь очевидцем тех событий. Кстати, ничего нового на конференции он не сказал. Вольф высказал лишь
облегчение, узнав, что предметом обсуждения не стало отождествление 'коричневой и красной диктатуры', и, как ни смешно, тут же
привел пример потрясающей схожести в образах обеих систем. На осторожный вопрос, что он знал в юношеском возрасте, когда он
находился в Москве, о чистках и показательных процессах, Вольф ответил, что замечал, как неожиданно исчезали его школьные друзья, и
что он знал одного заключенного, который был убежден, что Сталин ничего не знал о его аресте.

Злые намерения, злые деяния

Но в чем же состоит основополагающее нравственное различие между обеими системами? Обе идеологии были подчинены утопической идее, -
поясняет британский историк Эрик Хобсбоум. Но у нацистов утопия была ограничена одной определенной группой - кто не принадлежал к
ней, тот отторгался и уничтожался. Утопия коммунизма, напротив, претендовала на свою универсальность. На заседаниях конференции, в
большей или меньшей степени, господствовало единство в том вопросе, что Сталин своими преступлениями предал идеалы коммунизма, в то
время как преступления Гитлера были прямым следствием реализации его извращенной 'спасительной идеи'.
Это подразумевает, что злые намерения можно отделять от злых деяний. 'Если исходить из намерений, то Гитлер представляется более
зловещей фигурой', - считает историк Джонатан Гловер (Лондон). 'Но Сталин уничтожил больше людей, поэтому можно утверждать, что
последствия у Сталина были страшнее'. На самом деле, не все так просто: все пришли к убеждению, что численность трупов не может быть
нравственным критерием. 'Гитлера следует отвергать, даже если он уничтожил меньше людей', - считает историк Хобсбоум. Но в конечном
итоге, отделение идеалов от деяний, совершенных во имя этих идеалов, все же невозможно. 'Даже не отождествляя нацизм с коммунизмом,
было бы упрощением утверждать, все зло заключалось лишь в сталинизме', - объяснила свое решение о включении в подзаголовок
конференции понятия 'коммунизм' Сузан Найман.
Сравнивать обе эти системы можно только на совершенно различных уровнях. Украинские крестьяне, например, земля которых в 30-е и 40-е
годы была оккупирована Советами, а затем нацистами, были 'вынуждены сравнивать', - рассказывает Тимоти Снайдер (Нью Хэвен). После
того, что они увидели, они отдали свое предпочтение коммунизму - не из политических соображений - а из экзистенциальных. Британский
историк Кэтрин Мерридэйль опросила живших в эпоху сталинизма и пришла к выводу, что фашизм сделал преступления Сталина в глазах его
жертв относительными. По ее рассказам, одна женщина гордилась своей работой в трудовой колонии, потому что тем самым вносила свой
вклад в борьбу с фашизмом. В (пропагандистском) самовосприятии ГДР как 'антифашистского государства' это сравнение нашло своего рода
продолжение.

Вынужденные сотрудничать

С точки зрения историков можно провести и другие параллели. Страшно подумать, но обе диктатуры прекрасно понимали, как заставить
сотрудничать с собой своих жертв, - говорит польский ученый Дариуш Стола. Он заметил, что можно больше узнать об инфраструктуре
диктатуры, если обратить внимание на ее 'серые зоны'. Со смертью Сталина закончились широкомасштабные чистки, однако в поведении
людей его террор таинственным образом продолжал жить. Стола рассказал об одной коммунистке, даже в 1968 г. голосовавшей за свое
собственное исключение из партии. А Тони Юдт продолжил эту мысль, вспомнив о показательных процессах, проходивших в компартии
Франции в 60-е годы.
Насколько интересной была конференция, настолько сама постановка вопроса, ставшая более ясной к концу работы, была поставлена под
сомнение. Эрик Хобсбоум в дискуссиях по поводу сравнения увидел 'реликт мышления в черно-белых категориях, характерного для ХХ
века'. Историк Карл Шлегель считает, что нет проблем в самом сравнении обеих систем, но сравнениями историю объяснить невозможно.
Более плодотворным было бы поставить историю стран Восточного блока 'с головы на ноги', чтобы наконец-то исследовать биографии
людей, создавших аппарат власти и управлявших им.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2005 23:22:07)
Дата	20.04.2005 23:23:15

"у кровавых палачей Гитлера и Сталина были предшественники, по национальности турки" (*+)

---

http://www.gazeta.ru/column/haratyan/272022.shtml

90 лет ужаса
Конечно, Гитлер был кровавый палач, и Сталин тоже был кровавый палач. Вместе они погубили не менее 50 млн человек, из которых не
менее 7 млн были евреи. Они, каждый по-своему, преследовали эту нацию, и не было евреям спасения.

Это международно признанный факт - преследование евреев по национальному принципу в 1930-1940 годах. У этого ужаса есть название -
холокост, и весь мир со справедливым вниманием следит за тем, чтобы не допустить даже намека на новое преследование евреев.

Но у кровавых палачей Гитлера и Сталина были предшественники, по национальности турки. Эти хладнокровные люди примерно в начале
Первой мировой войны решили, что армяне как-то слишком уж хорошо живут в молодой, недавно освободившейся от деспотии Турции. Партия
победителей деспотии так и называлась - младотурки.

Некоторые армяне, действительно, жили неплохо. Они составляли финансовую и культурную элиту Турции, проектировали и строили дворцы
для турецких молодых генералов, снабжали турецкую армию провиантом и оружием, ну и немного шпионили в пользу христианских держав, а
главным образом просто жили по деревням и мелким городам, возделывая родную землю. Поскольку турецкой эта земля по армянским меркам
стала недавно - лет за 500-700 до начала XX века, а армянской она была всегда.

Армян в Турции, на бывшей армянской территории, жило примерно миллиона три. Турки объявили всех их неблагонадежными и предложили,
оставив хозяйство, переселиться в особые охраняемые районы, под открытое небо. Брать с собой почти ничего было нельзя, правда, турки
обещали, что нуждаться армяне ни в чем не будут.

Армяне главным образом покорились этому повелению - тем более что тех, кто попытался возражать, турки просто поубивали. Есть,
конечно, пример героического сопротивления: жители пяти деревень вокруг горы Муса-даг под руководством бывшего офицера турецкой
армии, армянина по национальности, выдержали 40-дневную оборону и, потеряв почти две трети населения, спаслись на французских и англ
ийских кораблях.

Но эта волнующая история осталась в единственном экземпляре: среди армян было маловато воинов, главным образом многодетные
крестьяне; им нечего было противопоставить турецким вооруженным силам.

1915 год - жуткий год для армянской нации. Со всей бывшей западной Армении турки собирали в большие резервации армян. Они шли
пешком, старики ли, дети ли, беременные ли женщины; редко кому позволялись ослы; по дороге у них кончалась еда и вода, а есть и пить
турки им не очень-то давали. Не приносило облегчения и место последнего пребывания: турки ревностно держали свое слово, и армяне ни
в чем не нуждались.

Поскольку в чем же могут нуждаться покойники? Полтора миллиона, половина турецких армян, погибли при этом переселении. Армянские
источники считают, что даже больше, не менее двух миллионов.

История эта разворачивалась на глазах у всего так называемого мирового сообщества. Германия, бывшая союзницей Турции в Первой
мировой войне, даже предприняла некоторые дипломатические меры - например, пригрозила осудить кампанию по переселению армянской
нации.

А Россия, незадолго до описываемых событий принявшая восточных армян под крыло (это теперь независимая страна Армения), чинила
изрядные препоны для перемещения сбежавших от переселения армян через границу, хотя в войне Турция была России противник. Мало кому
из западных армян удалось спастись в России.

Тут надо добавить, что армяне со времен Грибоедова были главными союзниками русских во всех их восточных делах; благодаря
национальным особенностям и широкому распространению армян по Востоку они с немалой пользой послужили и тайной, и официальной
политике Российской империи.

Интересно, что и сегодня уничтожение половины нации официально не признано мировым сообществом геноцидом. Пол Пот, истребивший
всего-то треть камбоджийцев, военный преступник и кровавый палач; а младотурки, положившие половину армян, нет. Кажется, только
Франция, где исторически очень сильна армянская диаспора, признала геноцид геноцидом. Ни США, ни ЕС, ни Россия не признали.

Когда в прошлом году в Брюсселе открылась выставка турецкой жизни, приуроченная к заявке Турции на вступление в ЕС, выставка,
охватившая почти тысячу лет, армяне со всего мира были поражены: выяснилось, что их нации в истории турецкой земли нет. Ни в каком
виде - ни в этническом, ни в культурном, ни в политическом, ни в религиозном.

В принципе логично: турки же стерли их с лица своей земли.

---