Без дела компания долго не сидела. Когда в конце 1995 года Анатолию Чубайсу удалось отстранить Олега Сосковца от руководства предвыборным штабом Бориса Ельцина, представители Семьи стали спешно собирать деньги и пропагандистские ресурсы. По рекомендациям Сергея Зверева к работе подключили и ФЭП. Марату Гельману и его "эвристам" была поручена работа деликатная: готовить провокации. Например, они активно рассылали от имени Компартии РФ приглашения на пресс-конференции Геннадия Зюганова. Сорванные с места журналисты собирались в заявленном месте и потом долго материли Зюганова за то, что никакой пресс-конференции не было. Сам г-н Гельман зарегистрировал в Народно-патриотическом блоке в поддержку Зюганова некое товарищество художников "Замоскворечье". А затем устроил пресс-конференцию, где разоблачил "Замоскворечье" как союз, за которым не было ни одной реальной организации. Художники Гельмана изготавливали и фальшивые листовки от имени КПРФ. На них в основном варьировалась тема противоестественного сотрудничества Русской Православной Церкви с коммунистами. На одной из листовок был изображен Иисус Христос, держащий в поднятых руках скрещенные серп и молот, а надпись гласила: "Коммунизм - светлое будущее Земли! Коммунизм - двухтысячелетняя мечта Человечества! Омытая нечистой кровью, Россия восстанет под десницей Зюганова!" Листовки эти, предварительно намазав клеем с тыльной стороны, Гельман раздавал приходившим к нему на вернисажи журналистам. Говорил, что эти "шедевры" присылают ему из провинции знакомые друзья-художники. Под руководством Кибирова отдел изготавливал и рассылал эстрадным певцам, которые участвовали в марафоне "Голосуй или проиграешь", подметные письма с угрозами. Особой "популярностью" пользовались письма антисемитские. Однажды, уже после победы Ельцина, подвыпивший Кибиров рассказывал в подсобке галереи наивного искусства "Дар" об эффекте, который произвело антисемитское письмо на певицу Алену Апину. Приехав в какой-то провинциальный город на концерт и обнаружив под дверью в гостинице подметное письмо, где она была названа жидовкой, Апина в ужасе и почти в слезах рассказывала об этом по местному телевидению.
Впрочем, не все писатели использовались настолько грубо. Поэт Юлий Гуголев, старинный приятель знаменитого Виктора Пелевина еще по литинституту, предложил ему разработать специальный проект для "изощренных" интеллектуалов, который доказал бы им, что голосовать за Ельцина - это самое мудрое решение. И Пелевин придумал. В "Независимой газете" он опубликовал полосу под интригующим заголовком "Ultima Тулеев или Дао выборов". Тезис был такой: мудрые даосисты всегда страдают от выбора, поскольку, выбирая нечто, вы отсекаете что-то еще, поэтому нужно ухитриться выбрать так, чтобы "отсечь" как можно меньше. Затем Пелевин анализировал всех кандидатов в президенты и находил у них сходство с Ельциным. Прилагался к статье и компьютерный фотомонтаж, который визуально приводил к тем же выводам: у всех претендентов на пост президента много общего с Ельциным. И, таким образом, выбрать Ельцина - самое мудрое решение для интеллектуала.
После победы Бориса Ельцина Марат Гельман был брошен на борьбу с негативными последствиями деятельности его старших товарищей по предвыборному штабу. Буквально через три недели после появления в газете "Московский комсомолец" расшифровки разговора Анатолия Чубайса о пресловутой коробке с полумиллионом долларов, которую пытались вынести работники предвыборного штаба Ельцина из Дома правительства, в галерее Марата Гельмана состоялась шумная выставка "Компромат". До ее открытия все московские редакции буквально завалили факсами с предложениями подготовить любой компромат на любого действующего политика. А на самой выставке чего только не было. Израильский паспорт Геннадия Зюганова, пленка с автоответчика Александра Коржакова, якобы записанная в день его увольнения, страница из "Независимой газеты" с фотографией, на которой Александр Лебедь беседует с Джохаром Дудаевым, документы из швейцарского банка со списками огромных валютных счетов всех членов правительства, телеинтервью со "школьным приятелем" министра финансов Лившица, где рассказывалось, как юный Лившиц с товарищем забрался ночью в кабинет школьного директора, чтобы выкрасть дневник, и, увидев спящего директора школы, срезал с его пиджака все медали и ордена и продал их коллекционерам. И даже календарь, на страницах которого голая художница Алена Мартынова занималась оральным сексом с Чубайсом и просто сексом с Зюгановым, Лебедем и Явлинским
...
Теперь партию "праймериз" возят по разным городам России, в которых проходят выборы, чтобы использовать ее как "инструмент" для поддержки выгодного для СПС кандидата. Марат Гельман тоже создал свою "партию под ключ" - "Движение Первое Свободное поколение". Наиболее активно оно проявило себя месяц назад на митинге на Пушкинской площади с требованием восстановить упраздненное президентом Министерство лесного хозяйства. В настоящий момент по инициативе этой "молодежной" организации идет подготовка референдума по данному вопросу. А общественный комитет деятелей культуры, который также рассылает во властные структуры и газеты призывы о восстановлении Министерства лесного хозяйства, патронирует драматург Александр Гельман.
И даже бывший пресс-секретарь Марата Гельмана Татьяна Восковская тоже трудится сейчас на "дело СПС". В редакции интернет-агентства "Страна. Ру" именно ей поручено работать с полпредом президента РФ в Приволжском федеральном округе.
И вот теперь Марат Гельман на несколько месяцев отправился в Нижний Новгород. Встретили его на настоящем "ЗИМе", в которых в советские времена ездили высокопоставленные чиновники. За рулем "ЗИМа" сидел старинный приятель Марата, советник представителя президента в Приволжском федеральном округе Ефим Островский. Появление в Нижнем Гельмана говорит о том, что в начавшейся в области предвыборной борьбе за пост губернатора некоторых кандидатов ждет очень сложная жизнь.
=============
"Лицом к лицу. Лидер отвечает журналистам". Еженедельная программа московской редакции Радио Свобода.
У нас в гостях сегодня Сергей Леонидович Доренко.
Первый вопрос - естественный. Как вы себя чувствуете?
Сергей Доренко:
Вы знаете, лучше все время, с каждым днем. Поэтому я вообще рад своему состоянию здоровья.
Дмитрий Волчек:
Я слышал какие-то страшные вещи, что вы слепнете, и так далее. Нет?
Сергей Доренко:
Нет, я не слепну. Мне не хотелось бы, честно говоря, ведь мы не у врача. Ну, да, левый глаз, я вижу волокна все время какие-то. Говорят, что это, наверное, пройдет.
Дмитрий Волчек:
Действительно ли вас не выпустили в Швейцарию на лечение, и необходимо было это лечение? Как вы объясняете это?
Сергей Доренко:
Я не очень хлопотал о том, чтобы лечиться непременно в Швейцарии. Но мне так советовали врачи. А почему-то, так сказать, это считалось, что вот я вдруг убегу. Мне кажутся странными эти подозрения. Потом, случай не тот, понимаете?
Дмитрий Волчек:
Вопросы Сергею Леонидовичу Доренко будут сегодня задавать Карстен Покайзер, информационное агентство "РУФО", Германия, и Эрлен Бернштейн, еженедельник "Новое время".
Карстен Покайзер, ваш вопрос первый.
Карстен Покайзер:
Сергей Леонидович, после того, как вашу программу сняли с эфира в ОРТ, у вас есть какие-то конкретные планы вернуться в эфир? Были слухи, что вы, может, собираетесь на Украине устроиться на работу?
Сергей Доренко:
Да, я так много о себе все время слышу, что даже не знаю, честно говоря, радоваться или печалиться. Не я провоцирую слухи, что важно. Потому что иногда мне кажется, что когда начнут глохнуть слухи, когда вот меня начнут там забывать, то мне придется какие-то придумывать о себе истории для того, чтобы люди вспомнили.
Ну, вот о том, что я собираюсь на Украине работать, это не я придумал. У меня там хороший товарищ мой, Дима Киселев, работает. Ну, здесь он мне рассказывал, как это превосходно, как это интересно - там работать. Но у меня таких планов не было. Потому что у меня такая семья, что мы вот все очень домашние, и нам трудно разрываться. То есть, я говорю, ну, конечно, если я поеду, мне надо брать жену, мне надо трех детей брать. То есть, я привязан.
Никаких таких планов особенных у меня не было. Я работаю. Ну, вот сейчас работаю ровно-ровно для того, чтобы кормить семью. Работа не связана с прессой, она связана, скорее, с бизнесом. Ровно лимит какой-то я отработал, больше я ничего не делаю.
Дмитрий Волчек:
Эрлен Бернштейн, еженедельник "Новое время".
Эрлен Бернштейн:
Сергей, вот вы - один из самых популярных телеведущих, причем - с авторской программой.
Сергей Доренко:
Бывший.
Эрлен Бернштейн:
Бывший. Надо думать, не только - бывший. Есть такая точка зрения (мне кажется - основательная точка зрения), что положение в стране, политика, экономика - это то, что об этом рассказывают и рассказывают средства массовой информации, и телевидение, в первую очередь. Если продолжить эту логику, то получается, что положение в стране создаете вы, телеведущие, и в частности, вы, Сергей Доренко. Поэтому, Сергей, у меня вопрос. Как вы относитесь к тому, что происходит в стране, ну, скажем, в связи с тем, что вот год прошел, как Путин - президент?
Сергей Доренко:
Вы знаете, я здесь вижу сразу две серьезные темы в вашем вопросе. И - первая тема, которую вы сказали, как преамбулу, что телевидение создает реальность, - на мой взгляд, очень серьезная тема сама по себе. Я думал над этим очень много. Потому что вот меня же вот обвиняли, или, наоборот, хвалили, что вот есть какая-то виртуальная реальность, которая становится настоящей реальностью.
И я думал над этим и думал, честно говоря, что процесс синтеза реальности есть акт творчества. И вообще, любой акт творчества, любой абсолютно, вот это совсем любой, он обязательно синтезирует некую новую реальность. Любой человек, который, я не знаю, слепил из пластилина куклу, он синтезировал некую реальность, да? А Господь синтезировал реальность с пылинками, которыми мы стали. Он - очень творческое существо, и он синтезирует наш мир непрерывно.
Вообще процесс творчества, как таковой, порождает реальность, да, - и тут я не могу не согласиться. Но я бы не брал на себя слишком много. Мне не кажется, что вот когда говорят, что вот "вы все это сделали, вы привели", я говорю: "Боже мой, ну да, я что-то леплю, может быть, из пластилина, или я там вырезаю из листика ножницами, но я не настолько силен в творчестве, чтобы созидать миры или страну", понимаете? Это, конечно, творчество людей, которые ее населяют, вот 145 там миллионов человек тоже заняты творчеством, и они вот так видят этот мир. И оттого, что они каждое утро его вот таким видят, он такой есть.
Это не от меня происходит, ну, понятно, да? То есть, каждый человек приходит, он встает, подходит утром к окну и видит мир таким. И он поэтому - такой. Это идеалистическое очень, может быть.
О годе президента я думал с двух точек зрения. Может быть, вам покажется тоже такой данью моде. Но этот год... Я вот серьезно думаю над такими темами глобальными какими-то, поскольку рутины меньше стало, текучки. И я думаю над тем, что такой подход, в западных языках "тао", а "дао" в русском языке мы говорим, да? - когда мы следуем за потоком, следуем за движением, следуем за этими людьми, за 145 миллионами.
И вот я сейчас прочитал диалог, псевдодиалог, выдуманный диалог Березовского и Путина, который написал Виталий Третьяков, и удивился, что он приписывает Путину все время именно такой тао-подход. То есть, что он говорит: "Ну, вот, а эти люди этого хотят. А эти люди вот так устроены". И потом, когда я сопоставляю это с тем, что Александр Аслон показывает, которого я там уважаю абсолютно, вот, вы знаете, совсем не сомневаюсь, что он не подтасовывает.
Потому что, ну, во-первых, я его как человека знаю. Во-вторых, у него репутация. В-третьих, у него профессионализм. И я думаю: черт, как они точно друг друга угадывают - Путин и народ! Они друг друга угадывают. Ну, вот мы сидим и не угадываем. А они угадывают.
Дмитрий Волчек:
А если бы удалось "отмотать" ситуацию мистическим образом на два года назад, что нужно было бы сделать?
Сергей Доренко:
1998 год? Всегда, всегда нужно было делать одну вещь, политическая элита России в 1996 году... Мне кажется, нужно вообще отмотать до 1996 года, с тем, чтобы сделать эту ошибку, которая была сделана, потому что тогда, действительно, не было выбора. А, сделав ошибку, не сделать ее вновь.
В чем же ошибка, на мой взгляд? И возможно, она мультиплицируется и сегодня. Вообще политическое поле России должно быть расширено категорически. Вот это, я считаю, один из существеннейших, самый существенный вывод 1996 года. Потому что в 1996 году нас подвели к стенке. "Расстрельный взвод нам зачитал приговор", да? "Вы должны второй раз проголосовать за Ельцина". Это был приговор, и "стоял расстрельный взвод". И у нас ничего не оставалось выбора.
Вот эта узость политического поля, она настолько была законсервирована, как рецепт. То есть, сказали, все сказали: "Черт, какой прекрасный рецепт!". Потом этот же рецепт сыграл на Украине. То есть... ну вот, "Что вы хотите? Вы хотите, так сказать, коммунизм?" Кстати, сегодня это уже не пройдет. Многие скажут: "Да, да. Именно этого мы и хотим". Потому что уже многие забыли. А тогда все живо помнили. Говорили: "Вы хотите очереди за колбасой, или вы хотите не очень внятное правление Ельцина? Ну, вот, выбирайте".
И что произошло? Вот Гусинский говорил в одном из интервью, что надо было тогда голосовать за Явлинского. Я - человек, который очень симпатизирует Григорию Алексеевичу. Ну, реально, вот, считаю, что он принципиальный человек. К тому же, серьезно он мало очень о себе лично говорит, да? И многие не знают, как он серьезно пострадал при советской власти. Он книгу написал. За книгу. Я не знаю, может быть, мне не надо это говорить, потому что он сам не говорит, да? Но он очень серьезно пострадал. Над ним издевались, там, его упрятывали в лечебницу, ему лгали, что у него туберкулез. Он бежал из лечебницы, и сделал независимые анализы, но его больше года держали там и кололи, кололи его детей. Страшная история.
Я очень ему симпатизирую. Но ничего не было сделано. Вот так просто кричать "Давайте за Гришу, потому что Гриша - наш. Он единомышленник. Он человек с родной планеты. Мы понимаем его способ быть, способ мыслить!" - ну, это абсурд, потому что, господа, это - политика, это не то, что "мы хорошие", это не клуб левых интеллигентов в Бразилии, которые там говорят: "Импортное виски и коммунизм". Все вместе.
Нет. Если это так, то - да. А если нет, давайте заниматься политикой, давайте заниматься 140 миллионами людей этих. Давайте показывать, какой это плюрализм здесь.
Конечно, власть в этом не была заинтересована.
Дмитрий Волчек:
Карстен Покайзер, ваш вопрос. Пожалуйста.
Карстен Покайзер:
Сергей, вы только что сказали, что, вроде, влияние телевидения и телеведущих на политическое поведение и на выбор россиян был не столько велик, как это обычно кажется. А как вы тогда объясняете, что россияне вдруг голосовали за партию, которую создали за два месяца до выборов, и за президента, которого тоже за год до выборов мало, кто знал?
Сергей Доренко:
Ну, с партией все очень просто. Я сразу скажу, что - да, я настаиваю на том, что влияние телевидения меньше, чем вы думаете. Потому что, несмотря на то, что, кажется, вот это волшебство, - это из Москвы кажется. Потому что, на самом деле, давайте скажем, что у нас, в общем, так сказать, две страны. Одна из них называется "Москва", другая называется "Россия". И то, что эти страны отличаются и по ментальности, и по многому другому, это не секрет никакой, да?
Была гениальная фраза, так сказать, одной из моих коллег, которая сказала: "Всего 300 километров от Москвы - и вы в России". Я думаю, можно сказать: "Всего 100 километров от Москвы - и вы в России".
Да, телевидение угадывало то, что думают люди. Это искусство. Это искусство: угадывать и формулировать томление душ. Вот, они томятся, души, а вы им говорите: "Вот, в чем дело". Они говорят: "О, да. Черт! Надо же, вот теперь мы поняли, что в этом было дело". Вот угадывать это - да, это удается кому-то из политиков. Может быть, в том числе, в чем-то что-то удалось и мне, хотя я говорил просто от сердца, что вот это - лицемерие, вот это - неправда, вот это - нехорошо, там, и прочее.
Но за два месяца созданная партия... Вы знаете, эта же партия была "зеркальная", это была "зеркалка". То есть, если говорить о том, как и когда была такая партия создана, то мы должны взять партию, во-первых, Черномырдина "Наш дом - Россия", которая была похожей, и она сумела мобилизовать элиты.
А, по существу, для выборов нужны две вещи - нужно мобилизовать электорат, придав ему какое-то настроение, и нужно мобилизовать элиты, которые обладают колоссальным административным ресурсом. Ну, вплоть до того, что заставляют, да? Там, говорят, что "вот мы в колхозе вам заасфальтируем центральную улицу, но вы должны вот так проголосовать". Причем, значит, русский человек, ну, он, действительно - святой, он думает, что в кабине и начальство, как дух святой, видит, за кого он голосует. Заходя в кабину, любой другой наставил бы рога начальству, проголосовав ровно наоборот, потому что дорогу-то все равно уже заасфальтировали. Но русский человек, он очень ответственный и честный в таком случае.
Итак, мы говорим с вами сейчас о мобилизации элит, которая была сделана "Единством".
Вторая, после "Нашего дома - России", такая попытка успешная была - "Отечество", весна и лето 1999 года. Когда "Отечество" было создано, как единственная сила в стране, понимаете? Кремль был дискредитирован, Кремль лежал в руинах. Так сказать, мы знали, что там какой-то слабый, больной человек перемещается из "Горок-10" в Барвиху и в кремлевскую больницу. Вот три пункта, в которые он перемещается.
И вдруг создается партия власти, которая говорит: "Мы несем ответственность. Мы - будущая власть. Мы сейчас уже делим посты, готовы с вами сотрудничать. Подходите. Вы же достойный человек. Вы хотите служить Родине, но вы видите, как агонизируют эти Тани-Вали, Ельцины, Бородины. Вот, это все ужасные люди. Они агонизируют. А мы - чистые, хорошие, Юрий Михайлович и Евгений Максимович. Подходите, давайте обсуждать... Россия же... ну, мы должны вырвать ее из пропасти..."
И вся элита записалась в эту единственную партию власти. И, как бы, посты были поделены, и Степашин был снят, как мне известно (я не претендую здесь на истину, я претендую на то, что мне известно), был снят именно из-за подозрений, что он тоже пошел туда договариваться о том, кем он станет после прихода к власти Примакова и Лужкова. Независимо от того, ходил ли он или нет, я еще раз говорю, потому что в данном случае абсолютно важно, что в Кремле знали, что он ходил, а вот, ходил он или нет - неважно. Может, он и не ходил, но они-то знали и думали, что он ходил. И поэтому его и сняли.
И вот создается "зеркалка", ровно - "зеркалка". Зеркальное отражение этой партии, "Единство". И тут, конечно, головокружение начинается у феодалов. Представляете себе, князь Бургундский, там, ставит флаг на холме, а какой-нибудь другой, значит, князь, там, я не знаю, ставит еще один флаг на холме. Что делают мелкие феодалы? Они бегут записываться к тому единственному, кто поставил флаг на холме. А когда появляется второй, они думают: "Черт, какой из них настоящий?" И они бегут и записываются, ночью сначала бегут и записываются туда тоже. И все. У них начинается расслоение сознания.
А потом обнаруживается, что вот у этого второго есть настоящий князь, который абсолютно решительный, который сам ездит в дагестанские горы, пожимает руки ополченцам. Все становится понятно. А потом оказывается (там, ну, это уже почему-то приписывают мне), значит, что с 16, там, до 2 процентов пикирует Лужков со своим рейтингом, и Примаков тоже. Потом у него отрезана нога, и все такое ужасное.
И все - и остался один. Было два, и они думали: "Где обманка, а где настоящий?". А потом остался один, и все. Элиты ищут эту вот ту власть, кому поклониться. И они нашли. Они нашли. Не могут сами по себе вот так бродить где-то там по лугам, им страшно, им темно, им холодно, дождь идет, и мама нужна. Они ее нашли.
Дмитрий Волчек:
Мне всегда казалось, что это Березовский им сказал, что "этот - настоящий князь".
Сергей Доренко:
А, что сказал - не сказал, им-то все равно, понимаете? Они должны это почувствовать. И вот что - они ищут власть. Ведь они искали власть. И если власть ведет себя как власть, то есть - решительно, в первую очередь, не оглядываясь, типично, как власть, то они из двух властей точно найдут настоящую. И они ее нашли.
Дмитрий Волчек:
Эрлен Бернштейн, еженедельник "Новое время".
Эрлен Бернштейн:
Сергей, вот вы сами обозначили два направления - телевидение и деятельность власти. Я попробую дальше в этих же направлениях, просто "планку приспущу". Журналисты, телевизионные журналисты очень часто говорят: "Мы показываем, мы пишем о том, что есть. Новости - наша профессия".
Сергей Доренко:
Да.
Эрлен Бернштейн:
Никем не оспаривается высказывание Эйнштейна о том, что факты - это то, что я вижу в свете, руководствуясь некоторой данной точкой зрения. Меняется точка зрения, - меняются факты. Иными словами, Эйнштейн утверждает, что точка зрения придумана всегда учеными. Эйнштейн утверждает, что факты есть плод воображения. И если распространить это на новости, которые суть факт, то оказывается, что новости...
Сергей Доренко:
Я с вами согласен. Я только считаю, что новости должны стремиться быть объективистскими, потому что - объективен Господь. Мы не можем быть объективны по существу, да, потому что мы есть субъекты Его творчества. Вот, Он - объект и объективен, Он нас создает. Мы можем быть объективистами, мы стремиться можем к этому. И хорошо, когда мы к этому стремимся.
И дальше очень важно, насколько общество позволяет именно в новостях "баловаться", грешить. Я не принимаю упреков, например, потому что у меня авторская программа была. Мало того - именно осенью 1999 года я снял, вообще, даже. "Аналитическая программа "Время" - название, чтобы никого не смущать, а назвал ее "В лоб. Программа Сергея Доренко". И все.
Но в новостях, когда люди начинают пропагандой заниматься или подтасовками заниматься, вот это плохо, потому что тогда я не понимаю, а я хочу - да, очень хочу - посмотреть творческих людей и их интерпретацию. Мне это интересно, реально интересно. Но я хочу знать одно место, где я могу прийти, где будет сухо, скучно и неинтересно. Вот этими дивными голосами женскими, абсолютно безразличными, такими стерильно-безразличными, которыми читаются новости в "Свободе". Вот совсем... ну, совсем... чувствуешь, что совсем ей по барабану то, что она читает. Вот я хочу иметь такой источник, один-два. Мне нужно это, обязательно. А дальше я тоже хочу интерпретации, но это разные вещи.
Я думаю, что жанр новостей - он очень нам нужен, и его нет.
Дальше я скажу. Я работал в свое время на CNN, там я работал на испанском. И у меня был один только случай. Никакой предварительной цензуры, разумеется. Но однажды мне позвонил очень хороший мой... я его очень ценю, так сказать... Крис Кромет, он теперь уже начальство там большое, и он мне сказал: "Слушай, ты вот назвал Радуева (или кто-то там еще с ним был), когда они брали больницу в Кизляре, - террористами. Ты убежден, что надо употреблять это слово?". Я говорю: "Ну, знаешь, мне кажется, - я говорю - Крис, мне кажется.... Вот пришли военные люди из неформальной военной организации, захватили больницу, взяли заложников и выдвигают политические требования. Как мне представляется, типичная ситуация, когда термин "террористы" может быть приложим". Я говорю: "Давай поспорим?" - Он говорит: "Ты знаешь, ну, в общем, в Латинской Америке этот термин имеет вот такие коннотации и так далее. Вот, у нас все-таки зритель латиноамериканский, и, в общем, я с тобой согласен, но... неважно, в общем, употребляй слово rebeldes, rebels - повстанцы".
Я говорю: "А почему?" Когда наш разговор был уже очень долгим, он сказал: "Потому что на третьем этаже так говорят, в английской службе". И все. "Там говорят rebels, ты говори rebeldes. Точка. Забыли, проехали. Продолжаем работать, Сережа. У меня нет времени". И все.
И вот это был случай, когда мой текст с "террористами" вышел, но - один раз. А потом они уже не были террористы, они были - rebeldes. Но я, правда, обходил и это слово, и другое. То есть я не употреблял ни одно, ни другое. Я говорил, там, "вооруженная чеченская группа".
Поэтому я могу сказать, что даже в самых объективистских новостях есть некая точка зрения. Этого не избежать.
...
====================
а вот штатный аналитик - о "независимых"
...
Кто такой политтехнолог? Сам термин с его кажущейся безоценочностью представляется мне попыткой ухода от нравственных проблем, от моральной ответственности, которую несет интеллектуальная обслуга той политики и тех политиков, отчасти благодаря коим Россия находится в том положении, в котором сегодня находится. Попыткой сделать вид, что этих проблем не существует.
В каком проекте ты осознанно соучаствуешь? Что строишь с таким воодушевлением? Собор? Лупанарий? Освенцим? Да я тут просто камни таскаю и деньги зарабатываю - политтехнологией, понимаешь, занимаюсь...
Прежде всего нам предлагают принять, что технология - это средства, а не цели. Но результат-то детерминируется не столько декларируемыми целями, сколько применяемыми средствами. Может быть, мы уже доросли до того, чтобы различать не грязные и чистые технологии, а более важные вещи - "грязные" и "чистые" социально-политические проекты, обслуживаемые политтехнологами?
Далее: политик считается более профессиональным, если он "деидеологизировался".
Деидеологизировался - это когда он готов служить любому, который деньги платит? Заплатят - закон нужный приму. Заплатят - Чернобыль устрою... Или дефолт. 3аплатят - устрою войну в Чечне, заплатят - организую мирный процесс. Лишь бы "бабки капали". Причем все это профессионально. Заплатят - буду демократом, заплатят - патриотом-государственником... Апофеоз деидеологизации. Вернее было бы сказать, что аморализм - это самая худшая из идеологий.
Я понимаю, что "независимый" аналитик и эксперт не всегда может называть вещи своими именами: вдруг политики-работодатели и заказчики обидятся. Но есть и другая оценка ситуации, диаметрально противоположная выдвигаемой Буниным. В Думе (и не только в Думе) становится все меньше депутатов-профессионалов, способных написать работающий и не противоречащий сотне других закон. Принять решение, организовать его реализацию и нести ответственность за последствия его реализации.
В ситуации свертывания пространства публичной политики как таковой, усиления политических, но сугубо административных по содержанию методов воздействия, закулисно финансовых сговоров профессиональные политики могут появляться лишь вопреки этим тенденциям. Можно ли назвать бизнесмена, успешно лоббирующего свой бизнес через коридоры власти, профессиональным политиком? Можно ли называть людей, желающих сделать своей профессией поддержку Путина везде и во всем (даже когда позиция Путина в каком-то вопросе неизвестна), профессиональными политиками - вопрос спорный...
Еще один тезис. Процитирую И.Бунина: "Почему профессиональные независимые политтехнологи и аналитики так востребованы сегодня..."? И далее: "Любой чиновный аналитик - несистемен. Какой бы ни был у него бэкграунд, после длительной встроенности в бюрократическую систему у него узкий сегментарный взгляд. Этим в значительной степени и объясняются недавние ошибки исполнительной власти. Взгляд изнутри всегда хуже".
Что вызывает несогласие с такой оценкой? Ведь доля истины в этих словах имеется. Со стороны виднее? Но по этой логике взгляд на Россию из Америки всегда лучше, чем взгляд на Россию изнутри, из России.
Кроме того, есть некие правила рекламы. Возвеличивая себя и свою продукцию, вы не должны затаптывать и дискредитировать собратьев по бизнесу, ремеслу. Иначе преступается грань, за которой начинается недобросовестная реклама и самореклама под видом "аналитики".
Я предпочитаю делить экспертов и аналитиков на хороших и плохих, профессионалов и дилетантов. Для г-на Бунина важнее деление на независимых и зависимых. То есть меня и моих коллег - "чиновных аналитиков" - г-н Бунин чохом зачислил во второй сорт, коему присущ "не системный, но узкий, сегментарный взгляд". Зачислил, естественно, не утруждая себя аргументацией и доказательствами. Обидно, но переживу...
Интересней другое. Почему это сделано? И без того "политтехнологи" из "независимых центров" имеют гонорары, в разы превышающие зарплаты "зависимых аналитиков", а в период выборов - еще на порядок большие. Именно сотрудники этих центров не слезают с экранов телевизоров, со страниц журналов и газет, даже когда, раздувая щеки, произносят банальности, перемежая их кучей ученых и иностранных слов. И плавно и "независимо" колеблются с очередным поворотом "генеральной линии", с таким же озабоченным видом изрекая сегодня то, что опровергали вчера...
Бойкая интеллектуальная обслуга какой-либо властной группы может назначить себя "властителями дум" страны, заполнить собою все информационное пространство, монополизировать рынок интеллектуальных услуг и даже убедить и российское общество, и Запад в том, что они "самые-самые". Но смею уверить читателей, что во внутриэкспертной, "по гамбургскому счету", табели о рангах рейтинги ценности экспертов и их мнений очень сильно расходятся с тем, как это выглядит для телезрителей и читателей. И отнюдь не самые говорливые и популярные считаются там самыми умными, профессиональными и интересными...
Именно сотрудники этих независимых центров - главные грантополучатели западных фондов. Они же обслуживают проекты, "решающие" актуальные проблемы "этой страны", за деньги тех, кто платит за эти исследования... Их рекомендациями, прогнозами забиты почти все СМИ.
Независимый политтехнолог обычно считает себя независимым, поскольку работает на рынке. Неэлитные группы на рынке неплатежеспособны. И на политическом в том числе. Поэтому они оттесняются на обочину, а в Думу приходят и губернаторами становятся миллионеры и миллиардеры. Их ангажированная обслуга и любит называть себя "независимыми политтехнологами".