И это Таймс предлагает своим читателям (и почитателям)? Не уважает она их.
Ведь в статье ничего, кроме идеологических заклинаний и переходов на личность "критикуемого" не просматривается. Сплошное
воздействие на чувства.
Не знаю, что там на самом деле написал Эрик Хобсбаум, и какие у него самого "тараканы" в голове - но, по самым простым признакам,
Таймс - жёлтая пресса.
Так идеологи Сити учат клерков ненавидеть своего главного классового врага
Владимир К. сообщил в новостях
следующее:143030@kmf...
> Ведь в статье ничего, кроме идеологических заклинаний и переходов на
личность "критикуемого" не просматривается. Сплошное
> воздействие на чувства.
>
Не беспокойтесь за них, идеологические штабы прекрасно понимают,кого и
как учить ненавидеть. Влиятельного,известного, действенного, умного.
Эрик Хобсбаум для них именно таков. Отсюда для "искушенного" (то есть
образованного по их понятиям)англичанина вроде клерка рекомендация
совершенно прозрачна. "Даже и не вздумай". "К тебе крадется кровавый
комми, заносит нож к горлу"
> О характере книги можно судить уже потому, что она удостоилась
хвалебной
> рецензии Эрика Хобсбаума [Eric Hobsbawm, известный британский
> историк-марксист - прим. перев.], нераскаянного коммуниста, до сих пор
> утверждающего, что людоедская советская система была стоящим
> экспериментом. Для искушенного читателя положительный отзыв Хобсбаума
о
> книге об СССР - все равно что рекомендация Суини Тодда [
> Не знаю, что там на самом деле написал Эрик Хобсбаум - но, по самым
простым признакам, Таймс - жёлтая пресса.
>
Это "качественная" консервативная английская пресса (газета правда
"Телеграф", а не "Таймс" - но это та же шобла, голос финансового центра
"их" мира- лондонского Сити). И чтобы это безупречно-джентльменское СМИ
вставало на четвереньки,нужна существенная причина. Она именно такова.
Они смертельно боятся главного врага и травят его
Хобсбаум прежде всего автор пожалуй самой лучшей и широко изучаемой в
образовательной системе четырехтомной истории 19-20 веков. Он писАл ее
35 лет. Первый том "Век революции" (1962)давно есть в сети. Два
следующих изданы у нас в 1999 и продаются за умеренную плату ( у нас в
Москве у некоторых они есть, сотальные могут приобрести). Последний
,большой том (англ изд.1995) только что вышел ,правда, стОит уже не
100р, а за 400. Про 20й век. http://www.situation.ru/app/j_art_729.htm
рецензии на "Эпоху крайностей"сейчас во многих наших СМИ
Eric Hobsbawm. The Age of Extremes. A History of the World 1914 - 1991.
London, Little, Brown & Co, 1995
Кроме того,Хобсбаум так же широко и высоко котируется сейчас как
концептуалист в теории нации и национализма. Переписывался с админом
сайта умеренных националистов национализм.орг ( я на форуме их
библиотеку высоко оценивал, а сайт рекомендовал ), они такие вещи
собирают и ценят
В 4х томнике (его Истории) есть главки про нации
по итогам недавнего рейтинга он вошел в четверку самых признанных
интеллектуалов Великобритании. У них ,прагматиков,такие статусы не
присваиваются пожизненно, а требуют подтверждения реальными наунчыми и
пр. результатами. Рейтинг отражает достижения последних 10 лет. А Эрику
уже 88, он ровестник Октября
>
очередные две рецензии
с сайта ж-ла "Профиль"
Что прочесть
Rovesnik Oktyabrya
{КЛАРИСА ПУЛЬСОН}
В своей книге <Эпоха крайностей: короткий двадцатый век (1914- 1991)>,
выпущенной <Независимой газетой>, британец Эрик Хобсбаум пытается
<понять и объяснить, почему история повернула именно в том, а не в
другом направлении>.
У себя в Соединенном Королевстве Хобсбаум - на почетном четвертом месте
в <горячей пятерке> главных интеллектуалов страны. При этом он
убежденный марксист и член английской компартии. Даже родился в 1917-м.
<Короткий двадцатый век> похож на трехслойный сандвич. За <эпохой
катастроф>, длившейся с 1914-го по 1945-й, конец Второй мировой войны,
был тридцатилетний период беспрецедентного экономического роста и
социальных преобразований. Он <возможно, изменил человеческое общество
более кардинально, чем любой другой по протяженности период>. Вслед за
этим подобием золотого века наступило двадцатилетие нового распада,
неуверенности и кризисов, эффектно увенчанное развалом Советского Союза.
Главные катаклизмы эпохи, повлекшие грандиозные исторические перемены, -
это революция в России и две мировые войны. Октябрь 1917-го для западной
цивилизации стал своего рода Апокалипсисом, навсегда разорвавшим связь
времен. Во Вторую мировую, благодаря антигитлеровской коалиции,
вынужденному союзу коммунистов и капиталистов, была спасена демократия.
Каждое значимое событие или явление (массовое развитие радиовещания,
расцвет нового авангарда в искусстве, нэп, профашистские настроения
латиноамериканских лидеров в середине века) Хобсбаум рассматривает
объемно, вписывая его в сложную систему <нелинейного времени>,
называемого духом эпохи.
Хобсбаум нащупывает тонкие и не всегда очевидные взаимосвязи экономики и
искусства, политики и психологии. Чем отличается мироощущение человека
<образца 1914 года> и homo sapiens начала 1990-х? <Разрушение прошлого,
или, скорее, социальных механизмов, связывающих современный опыт с
опытом предыдущих поколений, - пишет Хобсбаум, - одно из самых типичных
и тягостных явлений конца двадцатого века. Большинство молодых мужчин и
женщин в конце этого века выросли в среде, в которой отсутствовала связь
с историческим прошлым. Это делает профессию историка, обязывающую
помнить то, что забывают другие, более необходимой в конце второго
тысячелетия, чем когда-либо раньше>.
----
рецензия на другую книжку
Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 г. Пер. с английского А. А.
Васильева. СПб.: Алетейя, 1998
Переведенная в Петербурге книга крупнейшего английского историка
марксистской ориентации (вышедшая на языке оригинала в 1992 г.)
принадлежит к самым значительным достижениям современной историографии в
данной области. Главная отличительная особенность книги Хобсбаума -
рассмотрение нации не просто в строгой исторической перспективе, но и,
вследствие этого, - как феномена недавнего, тесно связанного с историей
Европы последних двух веков: <Важнейшая особенность современной нации и
всего с ней связанного - это историческая новизна> (с. 25). В первой
главе Хобсбаум подробно, углубляясь в историю понятий, в словари
политической терминологии и т. д., показывает, как поздно - лишь во
второй половине XIX века - было сформировано представление о
политическом, языковом и культурном единстве, которое без расшифровки
обозначается сейчас как <нация>. Таким образом, любые разговоры об
<уходящей в незапамятное прошлое> истории того или иного народа являются
в лучшем случае неоправданной модернизацией: русской, французской,
еврейской, индийской и т. д. <нации> как действующего лица истории <в
незапамятные времена> просто не существовало. Не существовало даже
такого важнейшего признака, как единый литературный язык, на котором бы
говорила эта самая нация - его еще предстояло создать через всеобщую
систему обучения из множества местных говоров, диалектов и
<социолектов>, распро-странить в массах за пределами узкого круга
образованной элиты. Во второй и третьей главах книги Хобсбаум
рассматривает два несовпадающих явления в ходе становления феномена
нации: <народный протонационализм> снизу и позицию правительств сверху.
Особенный интерес представляет именно этот процесс крайне медленного
складывания того, что теперь называют этнической самоидентификацией,
именно в самих массах, а не в идеологических манифестациях общественной
верхушки. Автор подробно разбирает роль, которую здесь играют
религиозный (поляки и ирландцы), языковой (венгры) или расовый (индейцы
и африканцы) факторы. Однако все эти показатели - язык, религия или
оттенок кожи, любое отличие от <чужих> или даже целая совокупность этих
отличий - еще не дают ключа к самому процессу формирования современной
нации. По мнению Хобсбаума, необходимым дополнением является
нацио-нализм, представление о единстве нации - народа - государства; при
этом сам национализм является исторической формой глобального процесса
осовременивания традиционных обществ. Массы, равно как и элиты, выходят
на сцену современности в качестве наций-государств, но параллельно с
этим - также и в качестве различных классов и социальных групп с
сознанием и интересами (и их комбинациями), совсем не укладывающимися в
национальные рамки. Хобсбаум подчеркивает первичность такого
национал-государственного национализма по отношению к собственно нации,
цитируя Ю. Пилсудского: <Не нация создает государство, а государство -
нацию>.
Две следующие главы Хобсбаум посвящает трансформации национализма
(1870-1918 гг.) и его высшему пику (1918-1950 гг.). Именно тогда
доказало свою недостаточность такое понимание нации, которое
предусматривало ее полное конституирование (<вплоть до отделения>)
именно в качестве национального государства, - принцип, разделявшийся
самыми разными политическими деятелями эпохи от Ленина до американского
президента Вудро Вильсона, одного из архитекторов послевоенного мира.
Обеспечение прав <малым нациям> за счет предоставления им собственной
государственности не решило, а лишь усугубило проблему, перенеся ее
вовнутрь этих уже уменьшенных государств, - вопрос о границах или новых
меньшинствах не мог быть снят. <Логическим следствием попытки создать
континент, аккуратно разделенный на самостоятельные государства, каждое
из которых имело бы этнически и лингвистически однородное население,
стало массовое изгнание и уничтожение меньшинств. Именно таким было,
есть и будет кровавое reductio ad absur-dum национализма в его
территориальной версии, пусть даже это стало очевидным лишь в 1940-х
годах> (с. 211-212). Автор подробно рассматривает изменение политической
направленности национализма - от преимущественно правой в конце XIX века
до левой и антиимпериалистической после 1917 г. - в антифашистском
варианте Народного фронта или в случае деколонизирующихся наций.
Резюме последней главы - вывод о том, что в современную послевоенную
эпоху принцип национальности все бо-лее начинает отходить на задний
план, - сам Хобсбаум признает неожиданным и в то же время подкрепляет
достаточно вескими аргументами. Помимо роста количества меж- и
наднациональных государственных и, главное, общественных объединений, он
указывает на растущую проблематичность самого понятия нации. Проблемы
чернокожих граждан США или иммигрантов в Европе в принципе не могут быть
решены путем образования особого территориально выделенного анклава:
вопрос об этнической принадлежности не покрывает собой всей совокупности
жизни человека в обществе, он связан со множеством иных аспектов
социальной идентичности и в перспективе перестанет быть первым среди
них. В эпоху распада Советского Союза на национальные республики или
югославского кризиса - это подчеркивает и сам Эрик Хобс-баум - подобные
упования могут казаться преждевременными и прекраснодушными. Недаром во
Введении Хобсбаум цитирует слова Э. Ренана: <Ошибочный взгляд на
собственную историю - это один из факторов формирования нации>. Однако
само появление подобных книг - и на русском языке тоже - говорит о том,
что усвоение объективного взгля-да на собственную историю и историю
дальних и ближних соседей становится столь же неотъемлемым фактором
дальнейшей жизни современных наций. В конце концов <ясно обнаружится,
что быть "англичанином", "ирландцем", "евреем" или совмещать в себе все
эти характеристики - это лишь один из многих способов самоидентификации,
к которым прибегают люди в зависимости от конкретных обстоятельств...
Сам факт, что исто-рики начинают делать известные успехи в исследовании
и анализе проблем наций и национализма, наводит на мысль, что в этом -
как и во многих других случаях - пик изучаемого ими фе-но-мена уже
позади. Сова Минервы, несущая мудрость, вылетает, по слову Гегеля, в
сумерки, и то, что теперь она кружит над нациями и национализмом, есть
добрый знак> (с. 304-305).