От Георгий
К Администрация (И.Т.)
Дата 23.05.2004 22:13:54
Рубрики Тексты;

Российские профсоюзы как школа коллаборационизма (*+)

http://www.politjournal.ru/index.php?action=Articles&dirid=47&tek=1187&issue=32

Толстый и тонкий
РОССИЙСКИЕ ПРОФСОЮЗЫ КАК ШКОЛА КОЛЛАБОРАЦИОНИЗМА
Карин КЛЕМАН, социолог, университет , Институт социологии РАН

Российские трудящиеся сегодня удивительно пассивны. Официальная статистика фиксирует, что количество забастовок в стране упало до
минимума в сравнении и с предыдущим периодом постсоветской истории, и с другими европейскими странами. Слабая общественная
активность россиян еще больше поражает, если вспомнить о резком падении их жизненного уровня с начала реформ.

Бунтари-одиночки

В России объявлена борьба с бедностью и обещано удвоение ВВП. Это знакомо: во всем мире правительства прикрывают свои социально
регрессивные действия популистскими лозунгами. Но в тех странах, где есть нормальные профсоюзы, негативные аспекты будущих реформ
разъясняются населению путем массовых кампаний, с тем чтобы организовать сопротивление и заставить правительство считаться с
интересами работников, пенсионеров, студентов. А в Российской Федерации официальные профсоюзы (ФНПР) в основном демонстрируют
количественную мощь своего аппарата.
Сейчас, например, россиянам, по сути, предлагают платить в качестве подоходного налога уже не 13, а 17% (4% пойдет в накопительную
часть пенсии). А работодателям делают подарок, снижая как минимум на 6% единый социальный налог, от которого и зависит социальная
защита населения. Причем без какой-либо гарантии, что сэкономленные деньги пойдут на повышение зарплаты работникам, а не в карманы
руководителей предприятий. И какова же реакция профсоюзов? Один из самых высокопоставленных деятелей ФНПР Андрей Исаев (ныне глава
комитета по труду и социальной политике Госдумы) приветствует социально ориентированную политику правительства. Он же, как и вся его
фракция <Единая Россия>, голосовал за новый законопроект о митингах, который де-факто запрещал любую публичную акцию. И, несмотря на
это, на улицах России почти не слышно протестов:
Конечно, в стране постоянно проходят мелкие акции протеста на отдельных предприятиях. Но они малозаметны, часто ускользают от
официальной статистики, не скоординированы между собой и плохо освещаются прессой.
С 1993 г. мои полевые исследования (приведенные в статье данные исходят из анкетирования, проводимого автором с 1993 г. на 20
предприятиях России) представляют собой попытки объяснить низкий уровень социальной активности работников, который, на мой взгляд,
препятствует улучшению как их собственного положения, так и экономической ситуации в стране в целом. Сравнение с положением в
<бунтарской> Франции ярко высвечивает особенности российского рабочего и профсоюзного движения.

Спасайся, кто может!

Во Франции, несмотря на попытки правительства объяснить людям <отсталость> местной системы социального обеспечения (особенно по
сравнению с флагманом либерализма - США), наблюдается активизация социальных движений - безработных, нелегальных иммигрантов, новых
профсоюзов, студентов... В России же, несмотря на сохраняющийся миф о коллективизме рабочего класса, последний сегодня очень
раздроблен. А из-за слабости самого протестного движения разные общественные, профсоюзные и политические организации борются в
первую очередь за самосохранение и мало взаимодействуют друг с другом. Под воздействием тех же либеральных реформ, что и во Франции,
реакция совсем иная - <спасайся, кто может!>.
И полевые исследования, и опросы показывают, что профсоюзы в России не являются институтом защиты прав наемных работников. Последние
мало доверяют своим <защитникам>, нередко критикуя их за бездействие и даже за пособничество администрации предприятия. Поскольку
профсоюз не воспринимается как <свой> институт, он не в силах ни как следует организовать людей, ни внедрить солидарные установки в
рабочую среду. Парадоксально, что в России доля членов профсоюза одна из самых высоких в мире (формально - около 50% наемных
работников), но <низы> мало участвуют в профсоюзной деятельности и почти не пытаются воздействовать на профсоюзное руководство,
чтобы оно активизировалось.
Новые (<альтернативные>) профсоюзы обычно более активны и ближе к своей социальной базе. Несмотря на новый Трудовой кодекс,
направленный против деятельности малых профсоюзов, они сохраняют свое влияние на предприятиях и даже расширяют его на всероссийском
уровне путем создания коалиций. (Так, в конце апреля состоялся съезд, объединивший наиболее активные и оппозиционные организации.)
Самый старый из альтернативных профсоюзов - Соцпроф - продолжает свою деятельность, особенно активно в Пензенской и Владимирской
областях. Профсоюз шахтеров Южного Урала устроил нашумевшую акцию в Челябинской угольной компании перед президентскими выборами.
Немалое значение имел фактор профсоюзной деятельности в избрании Олега Шеина (сопредседателя <Защиты труда>) и Анатолия Иванова
(вице-президента Всероссийской конфедерации труда) депутатами Государственной думы, а также Валерия Мельникова (председателя
федерации профсоюзов <Норильского никеля>) мэром Норильска.
Наблюдается и тенденция к обновлению некоторых <старых> профсоюзов под воздействием одновременно недовольства <снизу> и изменения
политики <сверху>. Особенно это касается профсоюзов таких отраслей, как образование, ЖКХ, металлургия, агропромышленный комплекс.
Но в целом профсоюзы, кажется, теряют даже тот малый вес, который имели в 90-е гг. Единственным партнером государства стало
руководство ФНПР: именно с ним обсуждают законопроекты, заключают соглашения о <социальном партнерстве>, то есть с участием этой
федерации проводится та либеральная политика, которая урезает социальные права и гарантии населения. Да и некоторые альтернативные
профсоюзы, последовав примеру ФНПР, на фоне общей пассивности трудящихся превращаются в бюрократические и инертные организации,
стремящиеся к сохранению хороших отношений с работодателями и властью.
Во Франции в профсоюзах состоит лишь около 10% активного населения. Однако эта количественная слабость компенсируется сильной
традицией, дающей профсоюзам значительно больший реальный вес, чем можно ожидать, ориентируясь лишь на указанную цифру. Рядовые
члены более активно, чем в России, участвуют в деятельности своих профсоюзов, а уровень доверия населения к профсоюзам (согласно
опросам) намного выше, чем доля членства в них.

Под одной <крышей>

В России чрезвычайно большую роль играет <вертикальный> тип солидарности: неформальные, неопатерналистские или корпоративные схемы,
которые предполагают сильное взаимодействие прежде всего с начальством, а не с товарищами по работе. Это выражается в том, что,
например, в случае нарушения трудовых прав большинство работников предпочитает обратиться к прямому начальнику, а не к коллегам по
работе, в профсоюз или в суд.
Во Франции же, хотя патерналистские настроения исторически тоже существовали, преобладает желание дистанцироваться от начальства,
несмотря на попытки внедрить в стране элементы участия рабочих и служащих в управлении предприятиями. В этом своем восприятии хозяев
как оппонентов французские наемные работники сильно отличаются от их российских коллег. Немыслимо, например, чтобы они находились с
работодателями в одних профсоюзах (а в России ФНПР принимает в свои ряды и представителей администрации). Маловероятно и то, чтобы
они - по российскому образцу - вступили в неформальное сотрудничество с начальством.
С приходом во власть Владимира Путина социальная активность в России резко угасла. И сегодня она оказалась на самом низком уровне.
Новой власти, играющей на патриотических и антиолигархических настроениях, на общественном стремлении к порядку и стабильности,
удалось создать собственный образ, который соответствует ожиданиям населения. В то же время экономически власть крупных
предпринимателей укрепляется, что выражается в ослаблении позиций как профсоюзов, так и наемных работников.
Сегодня в России и в западноевропейских странах тенденции общие: приватизация, свертывание системы социального обеспечения, снижение
уровня социальных гарантий для наемных работников. Но если западные европейцы реагируют, скорее, сопротивляясь такому курсу, то
россияне в основном к нему приспосабливаются.
Повседневная жизнь в России пронизана множеством неформальных правил. Применительно к разным аспектам процесса труда это и зарплата
в конверте (или без определенных критериев ее начисления), увольнение по усмотрению начальства, ненормированный рабочий график,
незафиксированные или, наоборот, проигнорированные права и т.п. И сами работники чаще предпочитают жить по этим неписаным правилам,
нежели вступать в открытый социальный конфликт.
Наоборот, в Западной Европе, и особенно во Франции, люди законопослушнее, больше надежд возлагают на государство и формальные нормы
защиты своих прав. Поэтому они более склонны к конфликтам из-за нарушения законного порядка. Конечно, даже во Франции существует
теневая экономика, и люди тоже иногда живут и действуют по неофициальным правилам. Однако последние дифференцированы по социальному
признаку: у работников свой неформальный мир, у начальства - свой. В России же неформальные правила связывают между собой наемных
работников и работодателей, правящие группы и простых граждан. Из этого сотрудничества <низам> иногда удается извлекать для себя
пользу, но гораздо чаще они становятся уязвимыми заложниками игры, правила которой очень мало от них зависят.