Идействительно. Когда Борис Ельцин стал смертельной опасностью и для системы, и для Горбачёва, и, как выяснилось, для России? В тот
момент, когда он стал героем одновременно и для демократов-шестидесятников, и для партийного аппарата. Ельцин в конце концов победил
Горбачёва, ибо стал ядром для консолидации всех, кто устал от речей генерального секретаря. И только тогда, когда Ельцин стал
национальным героем, безусловным лидером недовольных, пропагандистская машина Запада стала работать на него.
Но ведь нечто подобное накануне мартовских президентских выборов происходит с амбициозным и энергичным Глазьевым. У Сергея Юрьевича
страсть к вождизму выражена в той же мере, в какой она была присуща первому президенту России. Обратите внимание, судьба Глазьева
как возможного кандидата в президенты стала заботой для многих. Многие патриоты, которые окончательно разочаровались в Зюганове,
добровольно, без всяких денег, во всех уголках России собирали подписи для Сергея Юрьевича. Вопреки явным и топорным фальшивкам
первого и второго канала Сергею Юрьевичу, в отличие от других кандидатов в президенты, не пришлось тратить много денег на сбор
подписей.
Заметьте, многие газеты либерального толка, контролируемые Березовским и Ходорковским, вполне сочувственно освещают предвыборную
кампанию Сергея Глазьева. <Новая газета>, орган <Комитета-2008>, которая из номера в номер разоблачает <путинский режим>, охотно
печатает портреты лидера <Родины>, так называемой <российской национал-социалистической партии>. К чему бы это? Тем, кто изучает
политическую историю России последних лет, надо знать, что <проект Глазьев> родился не в кабинете Владислава Суркова, а намного
раньше, в коридорах Высшей школы экономики на Мясницкой, этого штаба современного либерализма. Наши либералы давно вынашивали планы
избавиться от Геннадия Зюганова, изменить облик левой оппозиции.
И, самое главное, правда, это только моё предположение, американцам вряд ли удастся из Ирины Хакамады сделать Нино Бурджанадзе. Но
не исключено, что в коридорах Госдепа найдутся люди, которые будут пытаться превратить Сергея Глазьева в Георгия Саакашвили, в борца
с <наследником> <антинародного> режима Ельцина.
Многие влиятельные люди в Америке никак не могут простить Путину преследования олигархов - граждан мира. По сути, Запад уже объявил
войну Владимиру Владимировичу Путину. Приём Закаева в Рейхстаге - это, конечно же, чёрная метка Запада для всей нашей политики
воссоздания целостной и сильной России. Запад будет поддерживать любого политика, независимо от его идеологической окраски, который
в состоянии бороться с Путиным и раскачивать лодку. Кстати, с этим обстоятельством должен считаться сам Глазьев. Необходимо
соотносить свои амбиции с подлинными интересами России.
Хотя Глазьеву не позавидуешь. Проблема лидера <Родины> является во многом неразрешимой и для Кремля, и для него лично. А что ему
делать? Может ли он не быть <амбициозным>, когда со всех сторон очень многие требуют от него, чтобы он стал вождём, чтобы он стал
кандидатом в президенты, чтобы он стал в оппозицию действующему президенту?
Трудно узнать, что на самом деле думает и чувствует Сергей Юрьевич. Он, на мой взгляд, является самым закрытым политиком из всех. И,
наверное, этим своим качеством также подкупает российского избирателя. Не исключаю, что Сергей Юрьевич очень хорошо относится к
Владимиру Владимировичу. Но ведь он не самоубийца, он потратил много лет для того, чтобы оказаться в центре российского внимания. И
он не может уйти в тень в тот момент, когда всё работает на него, когда он всем нужен и когда многие от него ждут Поступка с большой
буквы. Глазьев прекрасно понимает, что если он сейчас уйдёт в тень, на дно, будет играть по отношению к Кремлю роль благодарного
человека, то через четыре года о нём уже никто не вспомнит.
Операторы электорального доения, которые вытащили Глазьева со дна КПРФ на поверхность российской политической жизни, сами заставили
Глазьева играть не по правилам, не проявлять чувства благодарности к ним. И чем очевиднее сам факт придуманности <Родины>, чем
очевиднее её роль в борьбе с КПРФ, тем важнее для Глазьева проявлять строптивость, доказывать свою независимость и от Кремля, и от
<Родины>. То, что совершил Глазьев в пятницу - речь идёт о создании <Союза патриотических сил - <Родина>, параллельного
избирательной <Родине>, - вполне вписывается в эту логику сбрасывания старых политических одежд. Хотя, на мой взгляд, Сергей Глазьев
слишком часто и слишком быстро сбрасывает старые политические одежды. И если бы, наверное, не острый дефицит на подлинного лидера
патриотических сил, ему бы вряд ли простили эту нарочитую <амбициозность>. В России всё же не любят тех, кто стремится быть впереди
всех и важнее всех.
Хотя одновременно в России победителю прощают всё. Если Ленину простили деньги немецкого Генерального штаба, то почему не простить
Глазьеву участие в многоходовке кремлёвской администрации? Тем более что существовала и до сих пор существует объективная
потребность отделения российского патриотизма от коммунистической идеи и марксизма-ленинизма. Существовала и существует
необходимость создания народного патриотического союза, не связанного с партией Ленина.
Сама по себе эта история с Глазьевым является прекрасной иллюстрацией к врождённой инфантильности российской власти, которая
периодически спотыкается на ровном месте. Разве можно было превращать партийного функционера Ельцина в опального героя, в борца с
<привилегиями> накануне планируемых Горбачёвым и его командой демократических реформ? Конечно, нет. Но и сейчас происходит то же
самое. Разве можно было создавать и раскручивать <Родину>, создавать триумф её лидера Глазьева накануне мартовских президентских
выборов? Разве не было понятно, что амбициозный и неуправляемый Глазьев использует триумф созданного
Кремлём объединения для личного прорыва к вершинам власти? О том, что так случится, писали и говорили очень многие. Но операторы
электорального доения думали только об одном: о том, чтобы расколоть КПРФ.
Честно говоря, никак не пойму, чем мешал Кремлю, всей нашей либеральной тусовке вменяемый, системный и в хорошем смысле слова
управляемый Геннадий Андреевич Зюганов? Что случилось бы страшного, если бы КПРФ набрала не 13 процентов, а привычные 17 или 18?
Разве не понятно, что разгром КПРФ прежде всего был невыгоден президенту, ибо вёл к подрыву легитимности предстоящих выборов? Зачем
было разрушать удобный миф <об угрозе коммунистического реваншизма>, который так работал на Ельцина и который мог бы ещё работать на
Путина?
Запад был готов аплодировать Путину, если бы на предстоящих президентских выборах снова его соперником был бы представитель
<реваншистских сил>. Но вместо выгодного и удобного Геннадия Андреевича в качестве кандидата в президенты мы получили так называемую
<проблему Глазьева>. И я не знаю, как Путин сумеет найти общий язык с Глазьевым. Сергей Юрьевич - дитя нашей демократической
революции. А потому по своей психологической структуре он куда ближе к Борису Немцову или Анатолию Чубайсу, чем к Владимиру Путину.
<Пущать> или <не пущать> Глазьева - вот главный вопрос, который создали операторы электорального доения. На мой взгляд, и это,
наверное, понимает Кремль, участие Глазьева в выборах только подчёркивает изначальную недодуманность, несовершенство самой
процедуры. Лично я не вижу ничего позитивного и полезного в конкуренции и политической борьбе между государственником Глазьевым и
государственником Путиным. Объективно, независимо от воли Глазьева, его участие в выборах будет работать на дестабилизацию
политической обстановки в стране.
Вообще политические эксперименты в условиях полудемократии, как выясняется, чреваты непредсказуемыми и очень часто разрушительными
последствиями. Если бы Глазьев выступал кандидатом в президенты от КПРФ вместо Зюганова, то тогда не было бы никаких системных
рисков. Хотя политическая система, созданная Ельциным, куда более хрупкая, чем та, которую он разрушил.
В нормальных странах борьба за лидерство между политиками одного мировоззрения происходит до президентских выборов. Нет ничего
полезного в том, что Глазьев, сам того не желая, может стать ядром кристаллизации всех антипутинских сил и тем самым станет орудием
чужой игры. Нетрудно предвидеть, что если ЦИК выпустит Глазьева на выборы, то за него будут голосовать и жириновцы, и бывшие
зюгановцы. Речь идёт, по крайней мере, о десяти-двенадцати процентах пришедших на выборы. Неужели недостаточно уже того, что наш
<патриот> Жириновский показывает Совету Европы своего охранника в качестве кандидата в президенты России, которую многие называют
<великой>? Вот вам и <великая Россия>, где охранник клоуна Жириновского становится политической фигурой.
Но, на мой взгляд, сейчас уже исправлять несовершенства процедуры избрания президента не надо. Потому что поздно. Ни в коем случае
нельзя превращать Сергея Глазьева в опального политика, которого преследует власть. <Технология компроматов> работает только против
тех, кто уже споткнулся и падает вниз. Но она, напротив, вопреки всему работает на тех, кто шагает вверх, кто на подъёме. Как мы
помним, разоблачение Ельцина как гулящего пьяницы только подняло его популярность в глазах тех, кто разочаровался в Горбачёве.
Куда лучше использовать участие Глазьева в президентских выборах для укрепления их конкурентности и прозрачности. В этом тоже есть
польза. Глазьев приведёт на выборы по крайней мере 7-8 процентов избирателей и усилит явку, которая очень нужна Кремлю. В противном
случае активные сторонники Глазьева пополнят ряды тех, кто будет голосовать против всех кандидатов в президенты.
Вместо того, чтобы выискивать теперь компромат на конкурентов Путина, было бы куда умнее полно и честно представить несомненные
человеческие и деловые преимущества нынешнего главы государства. Наметившийся акцент на компроматы свидетельствует о том, что
<операторы> не очень верят в достоинства своего шефа.
Участие в президентских выборах <амбициозного> Глазьева придаст легитимность выборам и в глазах Запада. Поэтому, на мой взгляд, в
сложившейся ситуации не надо создавать проблем на пустом месте, а, напротив, надо использовать административный ресурс для усиления
прозрачности и демократичности предстоящих президентских выборов.
