19 ДЕКАБРЯ. Corriere della Sera.
"Теперь ислам должен изолировать своих экстремистов"
Ливия Манера
Бернард Льюис, 86 лет, британский еврей, четверть века назад перебравшийся в
Соединенные Штаты, где стал профессором в Пристонском университете.
- Профессор, турецкий премьер Эрдоган сказал в интервью нашей газете, что
исламский терроризм - это оксюморон (стилистическая фигура, сочетание
противоположных по значению слов), что ислам - религия мира. Что вы об этом
думаете?
- Я могу понять негодование добрых мусульман, когда они видят все эти акты
терроризма, совершаемые под маркой исламского терроризма. Но их протесты
должны быть обращены против тех, кто организует эти новости, а не против
тех, кто о них пишет. Выясним, что означает "исламский". Мы не делаем
различий между христианством в смысле религии и христианством в смысле
культуры.
Никому не придет в голову сказать, что Гитлер и нацисты являются продуктом
христианства. Ислам, напротив, единое слово, не означает религию и культуру,
что приводит к различным экивокам и ошибкам. Но говорить, что это мирная
религия, думаю, было бы некорректно. Мусульманам не предписывается
подставлять другую щеку, любить врагов и ближних, как того требует
христианско-иудаистская традиция.
- Какими инструментами обладает умеренный ислам для изоляции ислама террора?
- Трудно сказать. Умеренных, безусловно, подавляющее большинство. Но и у
экстремистов много последователей. Ваххабизм, как фанатичное и нетерпимое
течение ислама, родился в XVIII веке в Саудовской Аравии как средство против
все нараставшего иностранного влияния в мусульманском мире. И не случайно,
конфликты, сотрясающие Боснию, Косово, Чечню, Кашмир и Тимор, возникают в
странах, расположенных вдоль границ исламских государств, которые думают,
что на них нападают неверные.
Внутри этого мира существуют две идеи: мы оказались позади, потому что не
идем в ногу с современностью, другая, ваххабитская, мы остались позади,
потому что мы предали нашу религию и должны вернуться к "истинному" исламу.
Среди многих вариантов этой идеи нашла свое место и доктрина Хомейни и
террористических организаций. Ислам состоит из многих течений.
- Можно ли выйти из тупика насилия?
- У умеренных есть два пути: образование и пропаганда. Первая дорога очень
сложная, поскольку учебные заведения в большинстве своем оказались в руках
экстремистов, обладающих огромными деньгами благодаря нефти. Они финансируют
богатейшие школы и университеты на Западе, в которых ислам преподается в
самой экстремистской форме.
Все 12 турецких граждан, арестованных как члены "Аль-Каиды", родились и
получили образование в Германии, где государство не контролирует религиозное
воспитание, этими вопросами ведают общины. Отделение государства от религии
лишь на руку экстремистам. И здесь ничего не поделаешь: решение должно
прийти от самих мусульман, именно они должны предложить иные модели
воспитания и образования, хотя это очень трудно.
- Вы говорили о пропаганде.
- Под этим я подразумевал кампанию за свободу. Например, в Соединенных
Штатах проживает больше миллиона иранцев, многие из которых имеют хорошее
образование и социальное положение, они проводят разъяснительную работу
через телевидение, радио и интернет. Я назвал это пропагандой, но речь идет
еще об одной форме образования: продемонстрировать преимущества свободы.
И здесь важным моментом становится женский вопрос. Когда в 1923 году Ататюрк
стал президентом Турции, он сказал: "Наша самая срочная задача - движение в
ногу с современным миром. Мы ничего не добьемся, если модернизируем лишь
половину населения". Я убежден, что женский вопрос - самый важный фактор все
возрастающих в последние два столетия различий между христианским и
мусульманским миром.
- Что должен делать Запад, чтобы хотя бы попытаться вступить в контакт с
исламом?
- Исламский мир находится в состоянии брожения, около 50 стран переживают
очень сложный период. Решение их проблем может прийти лишь извне. Но мы
можем сделать две вещи: попытаться не создавать проблемы и устранить
имеющиеся препятствия. Все остальное могут сделать лишь они сами.
Лично я не испытываю никакого доверия к направленной на установление дружбы
с тиранами, стоящими во главе этих стран, так называемой политике
"стабильности", которой следуют многие европейские правительства и
американская администрация.
- Таким образом, вы не верите в то, что демократию можно экспортировать?
- Люди думают, что демократия - естественное состояние, и любое отклонение
от демократии, какой мы ее себе представляем, - это преступление, за которое
следует наказывать, или болезнь, которую следует лечить. Глупости. У той же
западной демократии довольно короткая история. Это очень сложный путь,
усеянный препятствиями. Как я уже сказал, максимум, что мы можем сделать,
это устранить эти препятствия.
- Каким образом?
- В первую очередь, следует воздерживаться от оказания поддержки и
проявления любви к режимам тиранов, как мы долгое время вели себя с Саддамом
Хусейном и другими. Во вторых, надо предоставить этим странам время и
возможность самим создавать демократические структуры.
Посмотрите на Турцию: ее история свидетельствует о том, что в стране с
давними традициями верховенства и подчинения очень сложно установить
демократию. Но это возможно. Люди смотрят на Ирак и говорят: "С такими
людьми ничего не сделаешь". Но они сильно ошибаются. Саддам Хусейн и
"Баас" - два феномена, импортированных из Европы, и мы даже можем назвать их
дату рождения.
- Что это значит?
- 1940 год: Франция сдается, и в Виши формируется правительство
коллаборационистов. Сирия и Ливан под французским мандатом, они блокируются
с Виши и, следовательно, с Осью, и превращаются в одну из самых крупных баз
для немецкой пропаганды в арабском мире. Затем Сирию переманила свободная
Франция. Тогда и родилась "Баас", "Партия арабского социалистического
возрождения", по модели нацистских и фашистских партий.
Затем, когда Ось была разгромлена, и союзники вывели свои войска, советское
руководство вновь поставило нацистов во главе антизападного движения на
Ближнем Востоке. Именно тогда вновь появилась "Баас", адаптировав нацистскую
модель к советской модели: базовые структуры остались прежними, да и лозунги
почти не изменились. У "Баас" нет ни корней, ни традиций по всему Ближнему
Востоку. Это единственная вещь, импортированная из Европы, которая на самом
деле работала.
- После 11 сентября вы стали сторонником жесткой линии. Как вы оцениваете
различные фазы войны в Ираке?
- У американской политики две цели: бороться с терроризмом и нести свободу.
Очень важно понять, что они взаимосвязанны: одно без другого не
функционирует. Иными словами, я отвергаю идею о том, что мы должны
налаживать тесные контакты с правительствами фашистского типа.
- Ваш ответ кажется неполным.
- Я ничего не хочу добавлять.
- Официально, все исламские страны выступают против джихада. На деле, в
народе есть его сторонники.
- Трудно сказать, какого мнения придерживаются народы, которыми правят
автократические режимы, где под запретом свобода слова. О настроениях в
народе мы можем судить лишь по анекдотам. Недавно я услышал иранскую историю
о двух мужчинах, обсуждающих страшную ситуацию в их стране. Это ужасно, это
отвратительно и так далее. И в конце один говорит: "Иран может спасти только
Усама бен Ладен". Второй у него спрашивает: "Ты что, сошел с ума?". "Вовсе
нет, - отвечает первый. - Тогда американцы придут, чтобы спасти нас".
