Шариат представляет собой комплекс религиозных и правовых норм, составляющих
основу мусульманского права (араб. ал-фикх). Это чрезвычайно гибкая
правоохранительная система, способная функционировать внутри самых различных
общественных систем и политических режимов как в мусульманских, так и в
немусульманских государствах. Так, шариатские суды для мусульман (главным
образом, в области семейных и наследственных отношений) успешно работают в
Нидерландах, Греции и в ряде других стран Европейского сообщества. А
некоторые нормы шариата (например, порядок возмещения убытков в случае
кораблекрушения) усвоены международным правом.
Характер шариатского судопроизводства сильно рознится в разные эпохи и у
разных народов. Весьма своеобразно шло его развитие на Северном Кавказе. В
ходе многочисленных экспедиций в этот регион мне посчастливилось собрать
немало любопытных и еще плохо изученных материалов о шариатских судах,
созданных здесь после революции 1917 года и вновь возродившихся после
распада СССР. Я читал их постановления, хранящиеся ныне в государственных и
мечетных архивах, присутствовал на заседаниях современных шариатских судов в
Дагестане, беседовал с их членами. Цель данной статьи - бегло проследить, с
учетом накопленных наблюдений, историю шариата на Северном Кавказе от первых
лет советской власти до последнего времени.
Введение шариата на Северном Кавказе было одним из важнейших требований
революции 1917 года в регионе. На проходившем в мае 1917 года во
Владикавказе Первом съезде горских народов Кавказа было решено <ввести во
всех судах по всем делам мусульман правила Корана и шариата>[1]. Это
постановление было подтверждено Первым съездом народов Терека, состоявшимся
в январе 1918 года в Моздоке[2]. Отчасти согласно постановлениям съездов,
отчасти стихийно в 1918 году городские шариатские суды открылись во всех
крупных северокавказских городах с мусульманским населением - Владикавказе,
Грозном, Нальчике, Темир-Хан-Шуре. В селениях на равнине, в горах и в
предгорьях также начали действовать сельские шариатские суды. Они заменили
дореволюционные словесные (сельские, с упрощенным делопроизводством) и
горские суды Дагестанской и Терской областей, разбиравшие уголовные и
отчасти поземельные споры между мусульманами согласно местному обычному
праву (адат), а гражданско-семейные и наследственные споры - по шариату.
Причем на Северо-Западном Кавказе следовали ханафитскому толку
мусульманского права, на большей части Дагестана и в Чечне - шафиитскому
(среди мусульман-суннитов), а в Азербайджане - джафаритскому (среди
мусульман-шиитов)[3].
С началом Гражданской войны, уже в январе 1919 года, шариатские суды были
преобразованы в так называемые военно-шариатские. Эти последние играли роль
полевых трибуналов и практически не руководствовались нормами шариата.
Сменявшие друг друга военные режимы использовали их для сведения счетов со
своими политическими противниками. С их помощью турецкие оккупационные
войска, отряды полковника Л. Ф. Бичерахова и Добровольческая армия генерала
А. И. Деникина расправлялись с большевиками и сторонниками
Северо-Кавказского эмирата, созданного в горах северного Дагестана и Чечни
накшбандийским шейхом Узун-Хаджи. Например, в июле 1919 года главный
военно-шариатский суд Темир-Хан-Шуры приговорил к смертной казни крупного
коммунистического деятеля У. Буйнакского и других советских работников
Дагестана, арестованных деникинцами. Члены этого суда, в свою очередь, были
расстреляны в марте 1920 года по приговору революционного шариатского суда,
учрежденного вернувшимися в город большевиками[4]. На территории,
контролируемой в 1920-1925 годах партизанскими отрядами видного
дагестанского религиозного и политического деятеля Наджмутдина Гоцинского,
такие суды руководствовались знаменитым призывом его соратника Узун-Хаджи
<повесить> на одной большой веревке <всех, кто пишет слева направо (т. е.
немусульман, пишущих не на арабском, а на русском языке. - В. Б.) -
комиссаров, инженеров, учителей>[5].
После установления советской власти на Северном Кавказе шариатские суды были
узаконены повсюду, где они существовали, - в Дагестане, Чечне, Ингушетии,
Северной Осетии, Кабарде, Карачае. И. В. Сталин, занимавший тогда пост
наркома по делам национальностей, выступая 13 ноября 1920 года на
Чрезвычайном съезде народов Дагестана от имени правительства РСФСР, заявил:
<До нашего сведения также дошло, что враги Советской власти распространяют
слухи, что Советская власть запрещает шариат. Я здесь от имени правительства
Российской Советской Федеративной Социалистической Республики уполномочен
заявить, что эти слухи неверны. Правительство России предоставляет каждому
народу полное право управляться на основании своих законов и обычаев>[6].
Ему вторил С. М. Киров. Зимой 1921 года на Учредительном съезде Горской ССР
он обещал горским депутатам: <Если вы желаете судиться по шариату - судитесь
по шариату, это дело ваше в том смысле, что очевидно, только такая форма
суда в данном случае понятна народу>[7].
Отношение советской власти к мусульманскому праву было прямо противоположно
политике дореволюционной российской администрации. Последняя поддерживала
адат, надеясь ослабить этим позиции мусульманского повстанчества. Большевики
же в начале 1920-х годов, наоборот, искали союза с мусульманским
освободительным движением. Пока советская власть была слаба, большевики
пытались привлечь на свою сторону мусульманские народы, поддерживая шариат в
ущерб адату. Расчет большевиков оказался верен. Так, в Дагестане советская
власть была установлена благодаря поддержке Советов со стороны партизанских
отрядов во главе с накшбандийским шейхом Али-Хаджи Акушинским, с 1918 года
занимавшим должность шейх ул-ислама - своего рода муфтия Северного Кавказа.
В Кабарде и Карачае в установлении советской власти принимали участие
представители либерально настроенной мусульманской интеллигенции, получившие
в советских документах имя <шариатистов>. Их лозунгом было: <Да здравствует
Советская власть, шариат и объединение народа!> Среди них многие
одновременно работали в шариатских судах и занимали видные советские и
партийные посты. Например, <шариатист> Н. Катханов командовал войсками
Нальчикского военного округа[8].
В первые годы советской власти в каждой автономии Северного Кавказа была
создана своя иерархия шариатских судов (араб. махаким шарийа), или шарсудов,
как их стали называть в это время. Наиболее сложная, трехступенчатая
организация шариатского правосудия сложилась в 1920-1922 годах в Дагестане.
В самом низу ее, в отдельных селениях и городах, находились <шариатские
тройки>, состоявшие из двух членов и председателя (мулла, или дибир). Они
разбирали мелкие гражданские, наследные, уголовные и поземельные иски.
Апелляции на их решения подавались в окружные шарсуды. Последние также
рассматривали гражданские и наследные споры, дела о разделе имущества на
сумму до 1000 рублей, поземельные тяжбы между селениями, убийства и другие
тяжкие преступления. Кассационной инстанцией для шарсудов всех уровней
служил Шариатский подотдел при Наркомюсте ДАССР[9]. В благодарность за
помощь по постановлению ЦИК и СНК ДАССР Али-Хаджи был назначен его главой с
полномочиями заместителя народного комиссара юстиции[10].
В автономиях Северо-Западного Кавказа структура шариатского правосудия была
проще. Согласно постановлению <О введении шариатского судопроизводства>
(апрель 1921 года) в Горской АССР его основным звеном были окружные
<шариатские тройки> под председательством судьи по мусульманскому праву
(кади, или эфенди). Они разбирали гражданские и наследственные споры на
сумму до 200 рублей, кражи и другие мелкие уголовные правонарушения, а также
составляли <списки порочных лиц>, т. е. преступников-рецидивистов,
подлежавших высылке с Кавказа или заключению в лагерь[11]. Наиболее широкими
полномочиями окружные шарсуды были наделены в Чечне и Ингушетии. Здесь их
решения мог обжаловать только Верховный суд РСФСР. В Кабарде и Адыгее жалобы
на решения окружных шарсудов подавались в республиканский НКЮ. Наконец, в
Кубано-Черноморской республике вместо шариатских судов была учреждена
должность кади в составе народных судов[12].
Согласно официальной советской статистике, на Северо-Западном Кавказе
шарсуды ежегодно разбирали до 30-50 процентов всех судебных дел; в Дагестане
и Чечне - до 70-80 процентов[13]. Местные мусульмане предпочитали обращаться
не в советский народный, а в шариатский суд по ряду причин. Дело в том, что
судоговорение тут проходило на понятном им родном языке. Немалую роль при
этом играл авторитет местных имамов, участвовавших в работе шарсудов. Среди
их председателей были такие популярные на Северном Кавказе мусульманские
шейхи, как Али-Хаджи Акушинский, Абу-Суфьян Акаев, Дамир-Али или Али Каяев,
Али Абуков и многие другие. Кроме того, шарсуды меньше страдали от бумажной
волокиты, столь характерной для всех советских учреждений.
Наряду с мусульманским правом при решении уголовных и поземельных дел
шарсуды продолжали руководствоваться нормами распространенного у кавказских
горцев обычного права (такими как очистительная присяга, штрафы,
примирение - маслахат, высылка кровника - канлы - в отдаленные округа
республики или за пределы Северного Кавказа и проч.). Вместе с тем остались
запрещенными некоторые нормы адата, прямо противоречащие и советскому
законодательству: кровная месть, захват имущества односельчан неисправного
должника (ишкиль/баранта) и др. Под запретом оказались и уголовные нормы
шариата (такие как смертная казнь убийцы, отрубание руки вору, побивание
прелюбодеев камнями). Так, в ответ на запрос, пришедший в Областной
народношариатский судебный отдел Дагестанского ревкома из Гуниба, еще в
апреле 1920 года было сделано распоряжение, ограничивающее на территории
Дагестана применение уголовных норм шариата (худуд, раджм), влекущих за
собой смерть или членовредительство:
<Так как применение смертной казни к убийцам, отрезания рук ворам и побиение
камнями некоторого рода преступников не практиковалось до сих пор в
Дагестане, то применение этих наказаний требует особых осторожностей, тем
более что Шариат как в оценке доказательств преступления, так и в оценке
смягчающих вину обстоятельств дает Суду почти всегда некоторую свободу
квалификации преступления и соответствующего назначения наказания. Поэтому
все решения Судов, по коим виновные приговорены к смертной казни, отрезанию
членов тела и проч[ему], подлежат к просмотру НародноШариатского Судебного
отдела, без утверждения коего решения эти не входят в законную силу. Все
Суды обязаны дела, по коим приговорами определены означенного рода
наказания, немедленно представлять на окончательное разрешение
Народно-Шариатского Судебного отдела, если даже ни жалобы, ни протеста не
поступило>[14].
Как и до революции, в 20-е годы отличительной чертой Северного Кавказа
оставался правовой плюрализм, сосуществование в республике нескольких
судебно-правовых систем. Кроме шарсудов были созданы народные и сельские
словесные суды (их не следует путать с одноименными дореволюционными
учреждениями, с которыми их объединял лишь внешний характер
судопроизводства, тогда как фактически они судили по советскому праву), а
также земельные комиссии. Первые народные суды были созданы в июле 1920
года. В их штат входили народный судья, добавочный судья, секретарь,
помощник секретаря и сторож-курьер. Они могли рассматривать гражданские и
уголовные иски против немусульман, а также обвинения немусульманами
мусульман в совершении уголовных преступлений. В народные суды передавались
гражданские и уголовные тяжбы между мусульманами (в тех случаях, когда хотя
бы одна из сторон отказывалась обращаться в шарсуд) а с 1923 года все дела
по убийствам и кровной мести, изъятые из ведения шарсудов[15]. Все эти дела
должны были разбираться по советскому законодательству.
Наступление окрепшей советской власти на шариатские суды началось накануне
осуществления на Кавказе общесоюзных программ по индустриализации и
коллективизации. Задумав насильственно изменить структуру местного общества,
советские руководители в первую очередь решили обезглавить его, поставив вне
закона мусульманских лидеров города и деревни. Уже в первой половине 20-х
годов шарсуды были сняты с государственного обеспечения и переведены на
содержание мусульманских общин, желавших судиться по шариату. Тяжкие
уголовные правонарушения, поземельные тяжбы, дела по опеке над вдовами и
сиротами, а также иски, в которых одна из сторон отказывалась обращаться в
шарсуд, были изъяты из ведения шариатских судов и переданы в народные
суды[16]. Наиболее активные противники советской власти лишались
избирательных прав и исключались из состава шарсудов. В Северной Осетии,
Адыгее и Кабарде большинство знатоков шариата было отстранено от судебной
практики. Должность председателей шарсудов тут нередко занимали лояльные к
власти выходцы из беднейших слоев, абсолютно невежественные в вопросах
права. Все это значительно затрудняло работу шариатских судов.
Первые попытки отменить действие шариатского правосудия на Северном Кавказе
относятся к 1922 году. На территории Горской АССР шарсуды несколько раз то
закрывали, то в ответ на жалобы и волнения мусульман вновь восстанавливали.
Окончательно их запретили сначала в Северной Осетии, где мусульмане
составляли меньшинство населения, в 1924 году - в Горской республике, в
январе 1925 года - в Адыгее и Кабардино-Балкарии, в январе 1926 года - в
Ингушетии и Чечне, а в апреле - октябре 1927 года - в Дагестане[17]. В 1928
году в Уголовный Кодекс РСФСР была введена Х глава <О преступлениях,
составляющих пережитки родового быта>. Ее действие ограничивалось в основном
районами Северного Кавказа, где до этого существовали шариатские суды.
Статьи 203-204 главы Х приравнивали отправление шариатского правосудия к
тяжелым уголовным правонарушениям, за которые полагалось заключение в лагере
сроком на один год[18]. Подобные наказания были сохранены в российском
Уголовном кодексе, принятом в 1961 году.
Преследования бывших членов шарсудов и их близких продолжались в 1930-е и
1940-е годы. Так, ученики (муриды) и родные Али-Хаджи Акушинского, умершего
в 1930 году, были сосланы в Казахстан. Абу-Суфьян Акаев был осужден в 1929
году на 10 лет лагерей и умер в 1931 году под Котласом. Али Каяева дважды -
в 1930 и 1938 годах - высылали из Дагестана. Он скончался зимой 1943 годы в
ссылке в г. Георгиевка Семипалатинской области[19]. Большинство кабардинских
<шариатистов> было расстреляно. Гонения на членов шариатских судов и
насильственное объединение мусульманских крестьян в колхозы вызвали на
советском Кавказе волну долго не прекращавшихся протестов, которые многие
годы замалчивались.
Только совсем недавно благодаря рассекречиванию архивов КГБ и КПСС ученые
смогли познакомиться с подробностями наиболее крупных из этих выступлений,
возглавлявшихся прежними членами шарсудов. Это Баксанское и Верхнекурповское
<дела> 1928-1929 годов в Кабарде, восстания 1930 года в Большом Карачае,
Дидойский и Хновский мятежи, случившиеся тогда же в Дагестане и Северном
Азербайджане, <дело> шейха Штульского, бунты горцев Чечено-Ингушетии и
северного Дагестана в 1934-1936 и 1940-1942 годах. Одним из главных
требований восставших было восстановление шариатских судов[20]. Восстания
были жестоко подавлены Красной армией при поддержке отрядов НКВД. Их
руководители были расстреляны, большинство участников осуждены на разные
сроки. В 1944 году целые мусульманские народы - чеченцы, ингуши, карачаевцы
и балкарцы - были насильно депортированы в Казахстан и Среднюю Азию.
После распада СССР на волне движения за мусульманское возрождение на
Северном Кавказе началось стихийное восстановление шариатского правосудия. К
настоящему времени несколько десятков шариатских судов было создано в
мусульманских общинах северного Дагестана и Чечни. Как правило, они состоят
из имама соборной мечети, который по пятницам председательствует на
заседаниях совета старейшин общины. Он разбирает мелкие уголовные и
брачно-семейные дела, оформляет завещания[21]. Наряду с шариатскими судами
(рассматривающими мелкие уголовные правонарушения, вопросы наследного права
и т. п.) у мусульман Северного Кавказа работают российские народные и
общественные третейские суды.
Председатели возрожденных шариатских судов нередко входят в состав сельских
и районных администраций. Наиболее авторитетные из них участвуют в разборе
по адату или шариату поземельных тяжб между селениями, участившихся в
последнее время. Например, в 1991 году в Цумадинском районе Дагестана спор
за пастбищную гору между селениями Саситли, Кеди и Сильди разбирался с
участием С.-М. Абубакарова, возглавляющего шариатский суд при соборной
мечети г. Хасавюрта, и его коллег С.-Г. Пирмагомедова из с. Агвали и М.-С.
Газиева из с. Хуштада. С.-Г. Пирмагомедов представлял Цумадинский район на
Съезде народов Дагестана, состоявшемся в 1992 году в Махачкале[22].
Под влиянием мусульманской общественности из последней редакции Уголовного
кодекса Российской Федерации, принятой в 1996 году, были изъяты статьи 212 и
235, приравнивавшие применение норм шариата к тяжкому преступлению. Но
шариатские суды так и не были признаны федеральной властью. De jure
шариатское правосудие было узаконено только в Чеченской республике, где в
1996 году был принят уголовный кодекс Судана, в целом придерживающийся норм
шариата, и в Ингушетии, где в декабре 1997 года принят закон о мировых
судьях, обязывающий их <руководствоваться нормами адата и шариата> (ст.
3)[23]. Однако реализация этих постановлений и разработка законодательства о
шариатских судах в этих республиках затянулись на многие годы. В первую
очередь это объясняется отсутствием грамотных шариатских судей после более
чем 50-летнего преследования ислама и шариата, а также сложившейся здесь в
последние годы тяжелой криминогенной обстановкой.
Следует отметить, что в 90-е годы ХХ века шариат по-прежнему многими
использовался как козырь в политических интригах. Он стал рассматриваться
как средство узаконить создающиеся ныне и далекие от идеалов ислама
политические режимы и движения. Так, первый президент Чеченской республики
Ичкерия генерал Дж. Дудаев, совершенно нерелигиозный человек, провозгласил
шариат источником права в Чечне[24]. Но реально он ничего не сделал для
введения в жизнь норм мусульманского правопорядка и предотвращения разгула
преступности в республике.
В сентябре 1999 года знаменитый террорист Шамиль Басаев объявил о создании
его <дагестанскими братьями> на территориях в Ботлихском и Цумадинском
районах Дагестана, захваченных отрядами Конгресса народов Чечни и Дагестана
(куда также входил известный террорист и полевой командир Хаттаб),
<исламского суда, чтобы судить предателей и трусов>[25]. Эти учреждения
удивительно напоминают полевые трибуналы послереволюционного времени, о
которых говорилось в начале этой статьи. Необходимо отличать эти
псевдошариатские учреждения от настоящих адатно-шариатских судов, которым
удается несколько ослабить разгул преступности в ряде северокавказских
городов и селений. Последние, хотя и не получили официального признания со
стороны республиканских и федеральных властей, de facto продолжают
действовать - в основном в небольших сельских мусульманских общинах на
Северо-Восточном Кавказе - и в начале третьего тысячелетия.
[1] Рукописный фонд Института истории, археологии, этнографии Дагестанского
научного центра РАН (Махачкала). Ф. 2. Оп. 1. Д. 57. Л. 39.
[2] Съезды народов Терека. Документы и материалы. Орджоникидзе, 1977. Т. I.
С. 158.
[3] Подробнее об этом см.: Бобровников В. О. Мусульмане Северного Кавказа:
обычай, право, насилие (очерки по истории и этнографии права Нагорного
Дагестана). М., 2002.
[4] Центральный государственный архив Республики Дагестан (далее: ЦГА РД).
Махачкала. Ф. Р-4. Оп. 2. Д. 13. Л. 3.
[5] ЦГА РД. Ф. Р-268. Оп. 1. Д. 5; Красный землероб. 01.04.1925.
[6] Сталин И. В. Сочинения. М., 1947. Т. 4. С. 395-396.
[7] Киров С. М. Избранные статьи и речи. М., 1957. С. 128.
[8] Бабич И. Л. Эволюция правовой культуры адыгов (1860-1990-е годы). М.,
1999. С. 163-164.
[9] Справка о шариатских судах из НКЮ на отношение ВЦИК от 12 сентября 1928
г. // ЦГА РД. Ф. Р-37. Оп. 24. Д. 31.
[10] ЦГА РД. Ф. Р-33. Оп. 2. Д. 9. Л. 2.
[11] Подробнее об этом см.: Бабич И. Л. Эволюция правовой культуры адыгов:
С. 163-168.
[12] Бобровников В. О. Мусульмане Северного Кавказа: С. 227-228.
[13] Мисроков З. Х. Отмирание шариатской юстиции в автономиях Северного
Кавказа. М., 1979. С. 227-228.
[14] ЦГА РД. Ф. Р-209. Оп. 1. Д. 2. Л. 50.
[15] Постановление Ревкома Дагестана // ЦГА РД. Ф. Р-4. Оп. 2. Д. 13. Л. 59,
91; см. также: там же. Ф. Р-33. Оп. 1. Д. 2. Л. 85; Ф. Р-37. Оп. 20. Д. 54.
Л. 143; Ф. Р-117. Оп. 6. Д. 45. Л. 57.
[16] ЦГА РД. Ф. Р-37. Оп. 24. Д. 31. Л. 12-13.
[17] Бобровников В. О. Махкама шар'ийа // Ислам на территории бывшей
Российской империи: Энц. словарь. Сост. и отв. ред. С. М. Прозоров. М.,
1999. Вып. 2. С. 63.
[18] Систематизированный текст общесоюзных уголовных законов и уголовных
кодексов союзных республик. М., 1948. С. 504.
[19] Бобровников В. О. Каяев, Али // Ислам на территории бывшей Российской
империи: Энц. словарь. С. 45-46.
[20] Мамбетов Г. Х. Верхнекуринское восстание Кабарды в 1929 г. // Тарих
[Махачкала]. 1996. ? 2-3. С. 30-36; Дагестанская правда. 23.03.1996.
[21] Бобровников В. О. Махкама шар'ийа:
[22] Полевой материал автора. Сентябрь 1992 года.
[23] Бобровников В. О. Махкама шар'ийа: С. 63; Акаев В. Х.
Религиозно-политический конфликт в Чеченской Республике Ичкерия //
Центральная Азия и Кавказ [Лулео, Швеция]. 1999. ? 4. С. 102.
