Форум С.Кара-Мурзы

	От	IGA
	К	Pout
	Дата	19.08.2003 17:28:20
	Рубрики	Прочее;

Негри_"Империя"

>>В издательстве "Праксис" готовится к выходу в свет книга М. Хардта и

http://www.politizdat.ru/outgoung/5/
<<<
18.08.2003 / Анна Ландер

"Империя"

Майкл Хардт , Антонио Негри / Пер. с англ.

Предисловие

Империя возникает у нас на глазах. За последние несколько десятилетий --
когда колониальные режимы были ниспровергнуты и после того, как
окончательно рухнули барьеры Советской системы перед капиталистическим
мировым рынком -- мы стали свидетелями непреодолимой и необратимой
глобализации экономических и культурных обменов. Вместе с глобальным
рынком и глобальным оборотом производства возникает и глобальный порядок
-- новая форма и структура управления, короче говоря, новый вид
суверенитета. Империя - это политический субъект, эффективно
регулирующий эти глобальные обмены, суверенная власть, которая правит миром.
Многие убеждены, что глобализация капиталистического производства и
обмена означает, что экономические отношения становятся менее зависимыми
от политического контроля и, следовательно, что политический суверенитет
приходит в упадок. Кое-кто приветствует эту новую эру как освобождение
капиталистической экономики от ограничений и искажений, которые ей
навязывали политические силы; другие же сокрушаются, что окажутся
перекрытыми институциональные каналы, благодаря которым рабочие и
граждане могли противостоять холодной логике капиталистической прибыли
или, по крайней мере, влиять на нее. Безусловно, в процессе глобализации
суверенитет национальных государств, пока все еще эффективный, будет
стремительно разрушаться. Первичные движущие силы производства и обмена
-- деньги, технологии, люди и товары -- всё с большей легкостью пересекают
национальные границы; поэтому у национальных государств остается все
меньше и меньше возможностей регулировать эти потоки и воздействовать на
экономику. Даже наиболее влиятельные национальные государства не могут
больше считаться носителями верховной суверенной власти ни вне, ни
внутри собственных границ. Тем не менее, упадок суверенитета
национальных государств вовсе не означает, что суверенитет как таковой
приходит в упадок . На протяжении нынешних преобразований средства
политического контроля, государственные функции и регулирующие механизмы
продолжали управлять сферой экономического и общественного производства,
а также обмена. Наша основная гипотеза состоит в том, что суверенитет
приобрел новую форму, которая состоит из ряда национальных и
наднациональных организмов, объединенных единой логикой господства. Этот
новый глобальный вид власти и есть то, что мы называем Империей.
Разрушающийся суверенитет национальных государств и их возрастающая
неспособность к регулированию экономических и культурных обменов
является, по сути, одним из основных симптомов наступления Империи.
Суверенитет национального государства служил краеугольным камнем
империализмов, создававшихся европейскими державами в эпоху модерна.
Вместе с тем, под Империей мы понимаем нечто, совершенно отличное от
"империализма". Границы, определенные современной системой национальных
государств, были основой европейского колониализма и экономической
экспансии: территориальные границы нации определяли центр власти,
владычество которого распространялось на внешние ностранные территории
через систему каналов и барьеров, то способствовавших, то
препятствовавших движению потоков продукции и товарно-денежного
обращения. В действительности империализм был распространением
национальных государств Европы за пределы их границ. В итоге почти весь
мир мог бы быть поделен между европейскими государствами, а карту мира
можно было бы целиком раскрасить в цвета Европы: красным -- территории
Британии, синим -- Франции, зеленым -- Португалии и так далее. Где бы ни
пускал свои корни современный суверенитет, он повсюду создавал
Левиафана, управлявшего своими социальными интересы и навязывавшего
иерархию территориальных границ, как для охраны чистоты собственной
идентичности так и для исключения всего иного.
Переход к Империи возникает из упадка суверенитета современного типа. В
противоположность империализму Империя не устанавливает территориальный
центр власти и не опирается на фиксированные границы или преграды. Это --
децентрированный и детерриториализирующий аппарат управления, который
постепенно включает всю глобальную сферу в свои открытые и расширяющиеся
границы. Империя управляет гибридными идентичностями, гибкими иерархиями
и множественными обменами, модулируя сети управления. Различные
национальные цвета империалистической карты мира размываются и сливаются
во всемирную имперскую радугу.
Перекройка современной империалистической карты мира и становление
мирового рынка сигнализируют об изменениях внутри капиталистического
способа производства. Наиболее важно то, что, пространственное
разделение стран на три мира (Первый, Второй и Третий) стало настолько
запутанным, что мы непрестанно обнаруживаем Третий мир в Первом, а
Первый в Третьем, и почти нигде не находим Второго. Видимо, капитал
сталкивается с гладким миром -- или миром, который в действительности
определяется новыми и сложными системами дифференциации и гомогенизации,
дететерриториализации и ретерриториализации. Создание путей и
ограничений этих новых глобальных потоков сопровождается изменениями
самих производственных процессов, в результате чего роль
производительного труда в промышленности снизилась, и на первый план
вышел коммуникативный, кооперативный и аффективный труд. Создание
богатств в постмодернизации мировой экономики более чем когда-либо
стремится к тому, что мы называем биополитическим производством,
производством самой общественной жизни, в которой политические,
экономические и культурные элементы все больше переплетаются и насыщают
друг друга.
Многие определяют местонахождение основной власти, которая управляет
процессом глобализации и новым мировым порядком, в Соединенных Штатах.
Сторонники оценивают Соединенные Штаты как мирового лидера и
единственную сверхдержаву, а противники обличают их как
империалистического угнетателя. Оба этих мнения основываются на
допущении, что Штаты просто подобрали мантию глобального господства,
которую обронили народы Европы. Если XIX век был веком британским, то
двадцатый век стал веком американским или, вообще говоря, если
современность была европейской, то постсовременность является
американской. Наиболее суровые критики утверждают, что Соединенные Штаты
повторяют практику империалистов старой Европы, тогда как сторонники
приветствуют в их лице как самого дееспособного и благонамеренного
мирового лидера, действующего правильно там, где Европа ошибалась.
Однако наша основная гипотеза, которая состоит в том, что появилась
новая, имперская форма суверенитета, противоречит обеим этим точкам
зрения. Ни Соединенные Штаты ни, на самом деле, какое бы то ни было еще
национальное государство, на сегодняшний день не способны стать центром
нового империалистического проекта. Ни одна нация не станет мировым
лидером в том смысле, в котором им являлись народы Европы для Нового
времени.
Соединенным Штатам и впрямь удалось занять привилегированное положение в
Империи, но эта привилегированность держится отнюдь не на сходства со
старыми империалистическими державами Европы, а на отличии от них.
Наиболее явно их можно увидеть, как следует присмотревшись к имперским
(не империалистическим!) основам устройства самих Соединенных штатов,
где под "устройством" мы подразумеваем как формальное устройство,
конституцию, письменный документ, с его разнообразными поправками и
правовыми инструментами, так и реальное (material) устройство, то есть,
постоянное создание и вос-создание композиции общественных сил. Томас
Джефферсон, автор Федералиста, и прочие идеологи-основатели Соединенных
Штатов все были воодушевлены древней имперской моделью; они верили, что
создают новую Империю по другую сторону Атлантики, с открытыми и
расширяющимися границами, где власть сможет эффективно распространяться
посредством сетей. Эта имперская идея продолжала существовать и
формироваться на всем протяжении истории складывания Соединенных Штатов
и теперь в полностью завершенном виде проявилась в мировом масштабе.
Необходимо подчеркнуть, что мы используем здесь слово "Империя" не в
качестве метафоры, которая бы требовалась для того, чтобы
продемонстрировать сходства в устройстве нынешнего мирового порядка и
империй Рима, Китая, обеих Америк и прочее, но скорее, как понятие,
которое предполагает, главным образом, теоретический подход.
Фундаментальной характеристикой Империи является отсутствие границ: ее
владычество их не знает. Первое, и главное в замысле Империи, --
утверждение режима пространственной тотальности, включающего в себя весь
"цивилизованный" мир. И никакие территориальные границы не остановят его
господство. Второе, -- сама идея Империи предстает не как способ
правления, исторически восходящий к завоеваниям, но скорее как порядок,
успешно приостанавливающий ход истории и, таким образом, навсегда
фиксирующий существующее положение вещей. С точки зрения Империи, такое
положение вещей всегда будет иметь место, и должно было существовать
всегда. Иначе говоря, Империя представляет свое владычество не как
переходный момент в движении истории, а как способ правления вне каких
бы то ни было временных рамок и в этом смысле -- за пределами, либо в
конце истории. Третье, -- владычество Империи распространяется на все
уровни социального порядка, достигая самых глубин социального мира.
Империя не только управляет территориями и населением, она создает
именно тот мир, в котором живет. Она не только регулирует отношения
между людьми, но также стремится к непосредственному овладению
человеческой природой. Объектом ее контроля является общественная жизнь
в ее целостности, поэтому Империя представляет собой парадигмальную
форму биовласти. Наконец, -- хотя установленный империей порядок
непрестанно омывается кровью, -- идея Империи неизменно обращена к миру,
вечному и всеобщему миру за пределами истории.
Та Империя, что мы видим перед собой, имеет в своем распоряжении
огромные силы угнетения и разрушения, но это ни коим образом не должно
заставлять нас тосковать по прежним формам господства. Переход к Империи
с его процессами глобализации предоставляет новые возможности для сил
освобождения. Конечно, глобализация не является чем-то одним, и те
множественные процессы, которые мы называем глобализацией, ни
однозначны, ни единообразны. Мы намерены доказать, что наша политическая
задача состоит не в том лишь, чтобы противостоять этим процессам, но и в
том, чтобы их реорганизовать и перенаправить на новые цели. Те
созидательные силы масс (multitude), что поддерживают Империю, в то же
время способны к самостоятельному созданию Контр-Империи --
альтернативной политической организации глобальных потоков и обменов.
Поэтому борьба за уничтожение Империи в той степени, в какой она
представляет собой действительную альтернативу, развернется на самих ее
территориях. На самом деле эта борьба уже началась. Благодаря ей массы
смогут отыскать новые формы демократии и новые созидательные силы,
которые в один прекрасный день помогут нам вырваться за пределы Империи.
Та генеалогия, которой мы проследуем в своем исследовании этого перехода
от империализма к Империи будет сначала европейской, а затем
евро-американской отнюдь не потому, что мы считаем эти регионы
исключительным или привилегированным источником свежих идей и
исторических нововведений, но просто потому, что это был главный путь,
по которому понятия и практики, движущие жизнью сегодняшней Империи,
шли, как мы утверждаем, нога в ногу с капиталистическим способом
производства . Несмотря на то, что в этом смысле генеалогия Империи
евроцентрична, ее нынешние возможности не ограничены каким-либо
регионом. Логика власти, которая в некотором смысле возникла в Европе и
США, теперь формирует практику господства по всему миру. Более важно то,
что силы, противостоящие Империи, и готовые служить прообразом
альтернативного глобального общества, сами по себе тоже не ограничены
каким-то регионом. География этих альтернативных сил, их новая
картография, все еще ждет своего автора, хотя на самом деле, она уже
сегодня пишется сопротивлением, борьбою и желаниями масс.
Мы попытались использовать все свои возможности в применении широкого
междисциплинарного подхода при создании этой книги . Наши усилия были
направлены на то, чтобы изложение было в равной мере философским и
историческим, культурным и экономическим, политическим и
антропологическим. Да и сам объект нашего исследования требует такого
широкого междисциплинарного подхода, поскольку в Империи те границы, в
которых узко дисциплинарные подходы были оправданы -- стремительно
рушатся. Так, например, экономисту, в имперском мире необходимы базовые
знания о культурном производстве для того, чтобы понимать экономику,
также как и культуркритику необходимо знать об экономических процессах,
дабы разобраться в культуре. Соблюдение данных требований необходимо в
нашей работе. Этой книгой мы надеемся поспособствовать в разработке
общих теоретических рамок и концептуальных инструментов для
теоретических размышлений и действий внутри и против Империи .
Так же как и многие другие большие книги, эта книга может быть прочитана
различными способами: от начала до конца, от конца до начала, кусочками,
выдержками или по аналогиям. Разделы первой части вводят общую
проблематику Империи. В центральных частях книги -- второй и третьей-- мы
расскажем о переходе от современности (modernity) к постсовременности
(postmodernity), то бишь от империализма к Империи. Вторая часть
описывает этот переход главным образом с точки зрения истории идей и
культуры с начала Нового времени и вплоть до настоящего момента. Красной
нитью проходит сквозь эту часть генеалогия понятия суверенитета. Часть
третья описывает тот же самый переход с точки зрения производства, где
производство понимается в самом широком смысле, от экономического
производства до производства субъективности. Это описание охватывает
более короткий период и фокусируется, главным образом, на изменениях,
происходящих в капиталистическом производстве с конца XIX века и до
настоящего времени. Внутренние структуры второй и третьей частей
соответствуют друг другу: первый раздел каждой из них рассматривает
современную, империалистическую фазу; средний раздел имеет дело с
механизмами перехода, а завершающий анализирует наш постсовременный,
имперский мир.
Мы составили книгу таким образом для того, чтобы подчеркнуть важность
перехода от сферы идей к сфере производства. Интермеццо между второй и
третьей частями функционирует как шарнир, обеспечивающий переход от
одной точки зрения к другой. Мы стремились к тому, чтобы этот переход
функционировал также как подобный момент в "Капитале", когда Маркс
приглашает нас оставить суетную область обмена и спуститься в скрытую
обитель производства. Сфера производства является тем местом, где явно
обнаруживается социальное неравенство и, более того, где рождается
сопротивление, и появляются альтернативы имперскому господству. Таким
образом, в четвертой части мы попытаемся выявить эти альтернативы,
которые на сегодняшний день прочерчивают путь за пределы Империи.
Эта книга была начата сразу после окончания войны в Персидском заливе и
закончена прямо перед войной в Косово. Читателю теперь предстоит
поместить наше изложение между этими знаковыми событиями в истории
создания Империи.
<<<