ШЕСТИДЕСЯТЫЙ ФРЕЙД
Ключ к подсознанию шестидесятников - "Сталкер".
В "Пикнике" Золотого Шара испугался - и вполне резонно - битый и
калеченный Шухарт. Прекрасно знавший, что были другие, лучшие, но - не
дошли, не дожили:
У Тарковского - Комнаты Желаний должны боятся ВСЕ ЧЕСТНЫЕ ЛЮДИ. "Откуда
я знаю, чего хочет мое подсознание?"
Не просто туфта, а туфта подлая и трусливая.
Всякий нормальный человек примерно знает (как минимум - догадывается),
ЧТО ИМЕННО сидит у него в подсознании. Психоанализ предназначен
исключительно для очень больных (а судя по источникам, и сам доктор
Фрейд, и подавляющее большинство его пациентов относились именно к этой
категории) либо - для очень трусливых людей, не смеющих заглянуть ТУДА
самостоятельно.
Что же касается шестидесятников - они вполне догадывались, что у них там
сидит. Но необходимо было тщательно задрапировать это постыдное знание.
Не случайно одним из любимейших афоризмов тех лет было:
"Абсолютная власть развращает абсолютно".
Надо только чуть вслушаться:
"Развращает: растлевает: насилует:"
Люди были органически неспособны представить себя субъектом действия.
Субъектом предстает только безличная ВЛАСТЬ, себя же они могли
представить только в роли растлеваемого и насилуемого объекта. Что,
впрочем, и происходило в действительности. За одним маленьким
исключением - им страсть, как не хотелось очень уж отдаляться от
страшного и вожделенного насильника.
Вокруг них происходила реальная жизнь, одни полноценные люди - пусть
даже заблуждающиеся - шли за свои убеждения в лагеря и, случалось,
погибали, другие - пытающиеся не допустить сегодняшней Смуты - их ловили
и сажали.
А эти - спекулировали на своей якобы причастности к первым и лелеяли
любимую "фигу в кармане", стараясь никак не вытащить ее наружу - чтобы
не лишиться своей пайки, выдаваемой вторыми. Мечта шестидесятника - быть
РЯДОМ С ВЛАСТЬЮ (чего, надо отдать им должное, они достигали всегда),
консультировать, НАПРАВЛЯТЬ, сбивать с пути, заводить в бурелом:
Но - Боже упаси - никогда не быть властью, ибо власть - это
ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. Причем ответственность они тоже понимали убого - что-то
вроде толпы пьяных мужиков, которые поднимут на вилы после неизбежного
бунта (ведь не может же мое правление привести к чему-либо другому!),
либо смерти в "нью-чекистских застенках", когда вчерашние друзья
сцепятся в борьбе за власть единоличную (ведь не могут не сцепиться, они
же такие же мрази, как и я сам - раз МОИ друзья!)
Но ведь нельзя всего этого осознавать! И цеплялись за соломинку - власть
развращает.
Я не хочу власти, ибо меня власть развратит - вот что имел в виду каждый
из них. И это правда. Но, как водится, не вся.
Вся - звучала бы так:
"Тебя развратит и власть, и безвластие, и богатство, и нищета, и все,
что угодно, потому что твоя жидкая кость и бледная моча в венах от
самого рождения предназначены для растления. Ничего другого тебе не
грозит, и ничего другого тебе не суждено. Не отпихивай так испуганно
призрак власти бессильными ручонками, тебе никто ее не предлагал. Пошел
вон, слизняк, не путайся под ногами у настоящих людей с красной кровью -
зашибут ненароком..."
http://www.livejournal.com/users/pavell/399487.html
Читая Германа
Ну, мемуары я писать не стану, конечно, это не мое дело. Но вот
шокирующий эпизод из детства пронзительно помню до сих пор. Я очень
любил привирать. В какой-то момент отец сказал: "Леша, если еще раз
соврешь, я повешу на дверях твоей комнаты табличку: "Здесь живет врун".
Это было на даче, в Комарове. И я от ужаса завопил, у меня была
истерика. Меня утешали всем поселком, и папа табличку выбросил. А страх
соврать остался.
Шестидесятник - идеальная тоталитарная личность. В самом деле, если
предположить, что шестидесятники не врут (а тезис о невранье у них
своего рода фетиш, они повторяют его к месту и не к месту), то
получается интересная история. Человек, который не может соврать -
открыт, <просвечиваем>. Для кого же? Прежде всего, для родной партии,
вождя, ну и для дворовых бандюков.
Конечно, среда друзей моего отца отличалась от дворового окружения. Но
вот с ребятами-полубандитами я довольно быстро сошелся. Я ухаживал за
девочкой, у которой уже был мальчик. Так вот этот мальчик "держал" весь
Невский проспект. Естественно, он запретил мне с ней встречаться. И мы
дрались так, что после драки меня прислонили к двери моей квартиры,
поскольку стоять я не мог. Но девочка ушла ко мне, с ней мы еще дружили
года полтора. А потом я и с компанией ее бывшего ухажера подружился. И
папа говорил, что у меня очень вежливые друзья и у них очень хорошие
лица.
Шестидесятники были классическими детьми трущоб. Советское общество
сталинского времени не имело среднего слоя. Сразу же за нищими
коммуналками начинался высший класс - генералитет, известные деятели
культуры, партийные чиновники. Но все они, особенно их дети, варились в
одном и том же <дворово-криминальном> котле. Отсюда и варварская
психология, постоянный поиск <сильненького>, чтобы уж ему сказать всю
правду, раскрыть глаза. Отсюда тоталитарный контроль сознания со стороны
<своих>. Отсюда и вежливость дворовых друзей перед тем, кого они
воспринимали как высокопоставленного советского чиновника.
Личность шестидесятника просвечиваема со стороны недреманного ока. То ли
партия накажет, то ли дворовые друзья. Отсюда проистекают дебильные
шестидесятнические шуточки, тошнотворный дворовый юмор. Раз разум
раскрыт для просветки, то его следует затемнить, одурманить. Чтобы
просвечивающий не видел ничего, кроме дурацкого хихиканья и идиотского
бреда.
Да, тоталитарная личность оказалась не такова, как предсказывали. Все
думали, что это будет нечто демоническое, человек-робот, слепо
выполняющий приказы начальства. А оказалось - хихикающий
придурок-шестидесятник, чемпион двора по КВН.
