Введение: от отрицания к доктрине сопротивления
За последние годы доктрина глобализации достаточно полно изложена в программных выступлениях ее идеологов и шаги по ее реализации выразились в эмпирических фактах, которые поддаются изучению. С другой стороны, и эта доктрина, и практика ее воплощения в жизнь стали предметом критического обсуждения и в научной литературе, и на множестве форумов. Одним из таких авторитетных форумов стали эти регулярные встречи в Гаване с участием виднейших ученых и общественных деятелей.
Важным источником знания о доктрине и практике глобализации является и ее «зеркало» – движение антиглобалистов, само ставшее глобальным явлением. Его философия и способ действий, возникнув как производное-антагонист от философии и способа действий глобалистов, служат для нас инструментом анализа.
Таким образом, к настоящему моменту мы имеем достаточную базу для того, чтобы от общего отрицания и разоблачения замыслов по созданию Нового глобального порядка, радикально ломающего сложившееся мироустройство, перейти к выработке рациональной позиции по отношению к этим замыслам и практике глобализации и, исходя из этой позиции, к выработке всех необходимых компонентов эффективной политики в отношении глобализации. Понятно, что на этой стадии неизбежно размежевание в соответствии с ценностями и интересами разных групп и движений. Но это – необходимый момент во всяком широком движении, связанном рыхлой, смутной солидарностью, особенно солидарностью отрицания. Именно после прохождения этого этапа становится возможным структурирование движения и использование эффективных и многообразных форм сотрудничества. Хотя, конечно, утрата этой смутной «теплой» солидарности, как и всякая болезнь роста, переживается тяжело.
Каждая страна, каждая культура или социальная группа воспринимает в чем-то разные воздействия глобализации, причем воспринимает их разными, специфически своими «рецепторами». Поэтому для всех нас исключительно важны форумы, подобные этому. Обмениваясь опытом и впечатлениями, мы преодолеваем локальную специфику восприятия и совместно создаем целостную и более достоверную картину реальности и ее динамики.
История жизненного цикла СССР как ключ к пониманию глобализации
Какую ценность для создания этой картины может иметь опыт России в ее нынешнем состоянии? Мы видим это следующим образом и были бы рады, если бы товарищи из других частей мира сообщили, какое знание о российском опыте представляет для них особый интерес.
1. Разработка доктрины глобализации велась в тех же организациях, теми же людьми и теми же методологическими средствами, что и разработка стратегического плана последней большой кампании холодной войны против СССР. Можно даже считать обе стратегические концепции частями единого плана нового мироустройства.
Мы считаем, что понимание того, что произошло в СССР за два последних десятилетия, является важным условием для понимания сути глобализации и прогнозирования ее результатов - для всех стран и культур, не входящих в состав «метрополии» создаваемого мироустройства.
Опыт поражения СССР в последней кампании холодной войны является не умозрительным, он уже есть достояние истории, открытое для точного исследования. Это знание, оплаченное страданиями десятков миллионов людей, должно быть взято на вооружение, чтобы избежать новых страданий миллиардов людей. Мы привезли на эту встречу «Белую книгу об экономической реформе в России. 1991-2001». Она издана Народно-патриотическим союзом России и наглядно показывает, до какой степени можно разрушить хозяйство второй в мире промышленной державы, политический режим которой принял правила глобализации.
С горечью должны констатировать, что и мировое левое движение, и националисты «третьего мира» бегут от этого знания. Не имея сил взглянуть в лицо страшной правде, они следуют страусиной политике и предпочитают верить упрощенным, но совершенно ложным объяснительным моделям, которые внедряют в сознание антисоветские идеологи. В сущности, это одна и та же модель, которую с небольшими вариациями излагают неолибералы, социал-демократы и троцкисты.
Горечь наша вызвана не тем, что антисоветизм стал общепризнанным атрибутом политкорректности левых, нас это давно не волнует. Дело чисто практическое. Перед нами – опыт падения большой оборонительной системы против глобализма. Но мы, искренне считая себя армией борцов против глобализма, не желаем этот опыт изучить. Не желаем изучить тактику и оружие наступавших глобалистов, ни дефекты вооружения и обороны тех, кто потерпел поражение. На войне так не делают.
2. Режим, установившийся в СССР после его поражения в холодной войне, стал исповедовать идеологию неолиберализма и глобализации в ее крайнем, доходящем до гротеска выражении. Здесь – не только энтузиазм неофита, не имеющего своих убеждений и прилепившегося к новой, к тому же выгодной, истине. Здесь и страх предателя перед своим народом, стремление убедить своего покровителя в абсолютной ему верности и покорности – и таким образом получить от него гарантию и защиту.
Благодаря этому специфическому состоянию политического режима примерно половины республик СССР и, прежде всего, Российской Федерации, доктрина неолиберализма и глобализации излагается здесь наиболее откровенно, а планы ее реализации являются гораздо более радикальными, нежели в других частях мира. К тому же, в отличие от других стран Восточной Европы, Россия обладает большими природными богатствами, но в то же время слишком велика, чтобы ее можно было интегрировать в полупериферию Запада. Поэтому для ее разрушения и превращения в бесструктурную зону глобального «пространства» прилагаются особенно жесткие политические и культурные технологии.
Вследствие всего этого Россия стала буквально испытательным полигоном для отработки оружия глобализации. А значит, и лабораторией, в которой можно изучать действие этого оружия в «чистых» экспериментах. Так надо изучать!
Сегодня критики глобализации говорят о многих ее эффектах на основании пока еще слабо выраженных симптомов. Идеологи глобализации возражают им – на основании умозрительных аргументов. Этот академический спор уже не имеет смысла – в России эти эффекты проявляются в очевидном и зачастую жестоком выражении.
Нам говорят, например, что глобализация отнюдь не приведет к культурной униформизации и ликвидации национальной самобытности стран и народов. Это ложь. Страну невозможно превратить в пространство для глобальных «экономических операторов», не лишив ее национальной самобытности (ибо хозяйство – часть культуры) и не превратив народ в толпу, получающую специальный культурный корм типа «Pedigree».
СССР имел сильную кинематографию, с ее особым мироощущением и художественным языком. За пять лет она была уничтожена - целенаправленно и вопреки всяким требованиям «рынка». Сейчас приватизированные киностудии выпускают фильмы с жестко заданными Голливудом ценностными ориентациями, идеологическими клише и алгоритмами разрешения коллизий и конфликтов. Даже если у героев русские имена, а вокруг – атрибуты русского быта и пейзажа, это фильмы голливудские, во многих отношениях антирусские. Люди их не смотрят, и кинорынок их не принимает. Однако новые владельцы киноиндустрии, ставшие совладельцами глобального производства идеологизированной масс-культуры, не считаются с потерями и не ищут быстрой локальной прибыли. Для них важнее перевоспитать российского зрителя, индоктринировать российскую молодежь.
То же самое можно сказать и о других подсистемах нашей культуры – школе, науке, литературе, музыке. Здесь уничтожены огромные ценности, которые издавна считались принадлежностью мировой культуры. На них в существенной мере опиралась и культура Запада. Новые хозяева мира сознательно пошли на эти издержки.
Наблюдая в течение десяти лет этот процесс, мы с полной уверенностью может сказать, что все эти технологии будут рано или поздно применены во всех регионах мира, превращаемых в периферию нового глобального мироустройства. Ни у одного народа на этот счет не должно быть никаких иллюзий. Глобализация – это мировая контркультурная революция. Это реванш Тьмы.
3. Наконец, есть исторический пласт проблемы. Если мы хотим понять современное состояние явления и предвидеть ход его развития, нужно знать его корни. Корни и глобализации, и борьбы с ней – в начале ХХ века. Империализм – состояние мирового капитализма, не предусмотренное Марксом. Не распространение по планете капиталистического способа производства, а создание системы центр-периферия, такой системы, в которой капиталистическая эксплуатация периферии осуществляется извне - без создания капиталистического способа производства. Более того, финансирование модернизированных анклавов на периферии осуществляется государством за счет ограбления «внутренней колонии» – крестьянства, с неизбежной архаизацией хозяйства большинства населения страны.
Россия была в первой половине XIX века европейской сверхдержавой, но затем западный капитализм оттеснил ее на периферию, и здесь процесс возникновения особой формации – периферийного капитализма, проявился в наиболее чистом виде, без тех маскирующих суть отношений, которые существовали в колониях. Поэтому здесь и возник ленинизм – теория революции не как перехода от капитализма к более прогрессивной формации, а как средства избежать втягивания страны в периферию глобального капитализма с неизбежной при этом утратой ее цивилизационной идентичности. А для России – и с неизбежной гибелью большой части населения.
Поэтому в России и началась мировая революция, «Революция против «Капитала», как назвал ее Антонио Грамши. Революция национально-освободительная, революция не как преодоление исчерпавшего свой модернизационный потенциал капитализма, а как предотвращение вторжения капитализма, высасывающего из страны жизненные соки и архаизирующего жизнеустройство ее народа.
Революции этого типа прокатились, вслед за русской революцией, по всей периферии капитализма – в Китае и Индии, в Северной Африке и Мексике. Везде со своей национальной спецификой, но родственные в главном – их антикапиталистический характер имел национально-освободительную природу. Это была первая мировая война против глобализации. И лучше всего ее природа изучена на материале русской революции, поскольку здесь антиглобализм обрел свою государственность и здесь же стали складываться международные структуры антиглобализма – с недостаточным пониманием сути новых процессов, с множеством ошибок и внутренних конфликтов.
Вспомним, что германский фашизм рассматривал войну против СССР как крестовый поход Запада ради его гегемонии над периферией, ради превращения ряда соседний народов во «внешний пролетариат» своего «государства благополучия». Это был региональный эксперимент с глобальными претензиями на мировое господство. Репетиция новой, более консолидированной попытки с более изощренными средствами.
Соответственно, Великая Отечественная война советского народа против фашизма рассматривалась именно как война против попытки установить это господство и превратить земли народов СССР в бесструктурное пространство периферии этого «рейха национал-социализма». Здесь столкнулись два несовместимых представления о возможном и желаемом мироустройстве. И сегодня нам полезно вспомнить, как строились идеологические и организационные оболочки этих двух представлений. Недаром такие большие усилия предпринимаются и на Западе, и в антисоветской России для извращения сути и истории Второй мировой войны. Нам же надо очистить эту суть и правду истории от мистификации и идеологических мифов.
Глобализация как альтернатива постиндустриализму: реванш париев буржуазии
Как же мы видим глобализацию из России? Затронем лишь некоторые стороны процесса, - те, о которых меньше говорят на форумах экономистов и технологов.
Прежде всего, глобализация ни в коей мере не является «естественным» процессом, эволюционно вырастающем при развитии структур мирового капитализма в новых технических условиях. Слово «естественный» в приложении к социальным и особенно международным политическим процессам в принципе является идеологическим штампом, предназначенным для манипуляции сознанием. Само применение терминов, «натурализирующих» социальные явления и процессы, исподволь готовит сознание к ассимиляции социал-дарвинистских метафор, что делает культурно более приемлемыми многие постулаты идеологии глобализации.
Слово «естественный», несущее в нынешнем политическом контексте большую идеологическую нагрузку, мы отвергаем категорически и считаем необходимым вести разъяснительную работу по этому пункту. Вот некоторые признаки, несовместимые со спонтанным характером процесса.
Глобализация - это доктрина, под которой имеется хорошо разработанная философская и идеологическая база, имеющая своих творцов и пропагандистов. Это – сравнительно узкий и вполне организованный круг интеллектуалов. Только для выработки идеологического обеспечения этой доктрины, ее языка, аргументации и методов убеждения созданы и активно действуют ряд престижных интеллектуальных центров, имеющих щедрое финансирование и мощную поддержку государственных институтов и частных корпораций, включая университеты и СМИ.
Достаточно вспомнить, что первый открытый манифест глобализации, доклад Римскому клубу «Пределы роста» (1972) был сразу издан на 30 языках тиражом около 4 миллионов экземпляров - уровень невероятный для научно-популярного издания. Более 1000 учебных курсов в ведущих университетах мира использовали книгу как учебное пособие, что свидетельствовало о воздействии доклада на мировую научную элиту.
Глобализация – вовсе не ожидаемый результат развития тех структур капитализма, которые созрели в ходе «второй волны» цивилизации. Это – именно разрыв непрерывности, изменение всей траектории индустриальной цивилизации в ее ядре, Западе. Еще в начале 70-х годов мыслители индустриализма предвидели приход «третьей волны» – постиндустриализма – как преодоление отчуждения человека от предмета труда и преодоление рынка вследствие научно-технической революции и превращения науки в непосредственную производительную силу. Концепция постиндустриализма была развитием универсалистской утопии Просвещения. Человек, согласно установкам этой концепции, освобождался от цепей отчуждающего конвейерного труда фабрики. Ведущим институтом постиндустриальной цивилизации становился, в широком смысле слова, Университет.
Вышло иначе, возможностями новых технологий на Западе овладел не ученый и организатор производства нового типа, а совершенно иной социальный тип – финансист-спекулянт. Он подавил и Фабрику, и Университет, и Государство. Институтами, определяющими судьбу человечества, должны стать, по его проекту, Банк и Биржа. Мы еще не осознали в полной мере мировоззренческий и культурный смысл этой претензии, глубину и радикальность проекта.
Современный Запад возник в результате культурной мутации, которая разделила человека и природу, субъекта и объект, слово и вещь. Бумажные деньги отделились от золотого эквивалента вещи, материальной ценности. Они стали жить своей жизнью, как Тень, освободившаяся от своего Хозяина. Возник финансовый капитал, деньги «по природе своей стали плодоносны». Сегодня «электронные деньги» оторвались от бумажных, и этот разрыв глубже прежнего – теперь уже знак оторвался от слова и потерял всякую связь со смыслом. Произошел, как говорят, разрыв между семиотикой и семантикой.
Деньги, освобожденные, согласно постулатам монетаризма, от «архаичной» связи с натуральными экономическими показателями, наращиваются и «сгорают» вне всякой связи с состоянием реального хозяйства. Финансовые игроки оперируют дело с семиотической сутью новых денег, позволяющей создавать виртуальные финансовые пирамиды. Но, выступая как потребитель богатства и заказчик дорогостоящих реальных войн и политических провокаций, эта нео-буржуазия требует за свои виртуальные деньги твердой наличности - и получает ее за счет ограбления человечества. Причем ограбления вовсе не равномерного – государства метрополии позаботились о том, чтобы политическими, в том числе военными средствами, установить такие правила игры в мировой экономике, что бедные всегда оказываются в проигрыше. Изложенные в последнее десятилетие доктрины разделения человечества на «расы» победителей и проигравших, поражают своей откровенностью и жестокостью. Отказ от норм Просвещения является демонстративным и фундаментальным.
Подчеркнем еще раз, что эта новая реальность вовсе не «выросла» из индустриального производственного капитализма, цикл воспроизводства которого обозначается формулой Д-Т-Д’. На арену вырвались парии капитализма – авантюрный спекулятивный капитал. Мы видим не просто страсть к наживе, а и страсть социального реванша со стороны предельно а асоциальных групп-изгоев, которые целую историческую эпоху ощущали себя предельно униженными и маргинальными. Мы втягиваемся в мировую монетаристскую революцию отщепенцев. «Деньги - родина безродных» (С.Московичи).
Латентная опасность консолидации этих групп и их рывка к экономической и политической власти существовала с самого зарождения современного капитализма и была осмыслена в социологии. Русский философ А.С.Панарин с этой точки зрения сравнивает две альтернативные теории буржуазии – Макса Вебера и Георга Зиммеля. Исходной точкой обеих теорий было представление о буржуа как маргинальном типе в традиционном обществе, как подозрительной фигуре, одержимой противоестественной страстью к наживе. Далее, однако, трактовка становления капитализма у двух мыслителей расходится.
Вебер считал, что сама буржуазия разделяется на два принципиально разных типа. Авантюрный ростовщический капитал воспроизводит финансового спекулянта как парию общества, ведущего свою генетическую линию от средневекового еврея-ростовщика. Напротив, продуктивный тип буржуа, ведущий происхождение от протестантских аскетов и изначально связанный с большой морально-религиозной традицией («протестантской этикой», интегрируется в общество как рациональный организатор промышленного производства. Хотя в период империализма налицо было сращивание финансового и промышленного капитала, культурные и социальные различия двух типов буржуазии Вебер считал фундаментальными.
Напротив, Георг Зиммель полагал, что различия между двумя типами буржуазии несущественны. Для обоих главным мотивом деятельности является прибыль вообще, как самовозрастание денег. А значит, что как только технологически и политически станет возможно «производство денег» независимо от материального производства, новые буржуа оставят нудный труд по организации промышленности, дающей прибыль в 7-10%, и займутся денежными спекуляциями.
Сейчас мировая верхушка буржуазии, похожа, качнулась в сторону, предсказанную Зиммелем. Краткосрочный спекулятивный капитал дает такие доходы, что центром общества стал именно банк, а не предприятие. И буржуа предпочитают вкладывать деньги не в местную социальную среду, улучшая ее и становясь ее патриотами, а в спекуляции – в той точке мира, где прибыль максимально. Свою «местную» среду спекулянты предпочитают покидать - чаще всего прихватив при этом «мобилизованные», ставшие «летучими» ресурсы, столь необходимые для развития этой среды. Буржуазия стала особой финансовой кастой, а население Земли - тем туземным населением, которое надо обирать. И эта каста назвала себя глобалистами, чтобы подчеркнуть свою автономию и отстраненность от национальных норм и интересов.
Глобализация – «революция гуннов» против государства
Для глобалистов нет своих стран, а есть свое всемирное племя-каста и всемирные туземцы. Произошел разрыв искателей денег со всеми правовыми и нравственными нормами, на которых держалось прежнее мироустройство, при котором человеческий род был организован в народы, а их права и обязанности, соединяющие людей в общества, были оформлены как государства. И средний человек сегодня просто потрясен и парализован той наглостью и последовательностью, с которой глобалисты ведут демонтаж всего здания культуры и морали, освобождая себя от всех сдерживающих норм. В этом с ними не сравнятся ни постмодернисты элиты, ни контркультурные антицивилизационные течения социальных низов.
Этот новый виток капитализма привел к бурному, взрывному развитию антисоциальной и антигуманной философии и морали, экономически и политически консолидировал ее носителей и выразителей. Как будто все темные и низменные силы, которые до этого прятались в порах общества и на социальном дне вдруг вышли на улицу и атаковали прежний нравственный и правовой порядок. Это – не «восстание масс», о котором писал Ортега и Гассет, это именно революция отщепенцев, хотя и имеющая генетическую связь с тем восстанием. И нет никаких сомнений: ставшая возможной благодаря важным прорывам в технологии, эта революция регрессивна, это революция гуннов.
С. Московичи, комментируя Г. Зиммеля, так пишет о социальной базе этой революции регресса «Прежде всего, эта категория должна находиться на некоторой дистанции по отношению к ценностям и благам коллектива, проявлять безразличие по отношению к его судьбе. Далее, ей должно быть отмерено время, и она должна жить под угрозой постоянного ультиматума... Повсюду существуют инородцы, еретики... люди, исключенные из общества из-за опасности, которую они представляют для общества, если не для всего человеческого рода... Никакая другая роль не позволяет им существовать и даже приобрести некоторое могущество. Лишь деньги могут дать это, и они хватаются за них как за спасательный круг».
Во многих местах мира мы видим сегодня, как люди, завладевшие грязными или явно преступными деньгами, часто обладающие наихудшими моральными качествами, получают при помощи этих денег возможность торжествовать над честными и даже наилучшими людьми. При чем делают они это исключительно нагло и глумливо, растлевая все вокруг и особенно молодежь. Мы переживаем общечеловеческую культурную катастрофу. И хотя борьба в ней нарастает подспудно и противоречиво, буквально каждый человек на Земле уже стоит перед личным выбором позиции в этой борьбе. Уклониться от этого выбора не удастся никому.
Дело, разумеется, не в нравственности, а в том, что глобализация ликвидирует качественные различия в происхождении денег, и, следующим шагом, различия между нормальной и теневой, а затем и преступной экономикой. И логика этого процесса неминуемо легитимирует множество видов «криминальной хрематистики», включая такие сверхрентабельные виды бизнеса, как торговля наркотиками, живым товаром (работорговля и индустрия проституции), торговля человеческими органами и т.д.
Мощное давление, которое агенты глобализации оказывают на государства и системы права, уже привело к тому, что финансовые спекулянты могут абсолютно безнаказанно разорять целые континенты и вывозить из разоренных стран сотни миллиардов долларов, обесценивать труд миллионов людей, не подпадая при этом ни под одну из статей уголовного кодекса. Эти спекулянты ведут тихий геноцид оказавшихся незащищенными народов, подрывая условия всякой нормальной жизни. Это самым драматическим образом отразилось, например, в демографической динамике в России.
Каста спекулянтов-глобалистов, которые благодаря летучести денег, быстроте собственного перемещения в пространстве и отчужденности от национальной культуры приобрела качества экстерриториальности, превратилась в подобие новых гуннов, нависших над Землей наподобие электронного облака. Они – везде и нигде, и они создают поле, влияющее на жизнь каждого оседлого жителя Земли. Эти оседлые жители под воздействием электронных СМИ, находящихся под контролем тех же гуннов, стараются не задумываться о возможных и неизбежных последствиях движения по тому коридору, в который втягивают человечество «странные аттракторы» глобализации.
Глобализм и манипуляция сознанием
Людям навязан псевдодиалог в котором идеологи глобализации или внушают, будто у человечества нет альтернатив, или обсуждают ложные дилеммы. Плоскость, в которую загнана мысль среднего класса, вообще не пересекается с реальностью. Вспомним главные идеологические клише.
«Глобализация – естественный процесс, и поэтому ей бесполезно сопротивляться!» Какая чушь! С какой стати политическая программа, спланированная в десятке теневых штабов представителями ничтожного меньшинства, получает статус естественного, природного процесса? Но даже если бы этот процесс был естественным – почему же ему нельзя сопротивляться? Это обычный блеф господствующей касты. Человек тем и отличается от растения, что непрерывно сопротивляется естественным процессам – даже животные, не обладая разумом и нравственностью, сопротивляются.
«Глобализация неизбежна, и задача прогрессивной общественности – внести коррективы в этот процесс. Превратим глобализацию под знаменем крупного капитала в нашу, освободительную глобализацию!» Не таков ли сегодня лозунг многих искренних антиглобалистов? А ведь известно, что принять язык противника – значит наполовину ему подчиниться. Глобализация – слово, уже насыщенное глубоким и четким смыслом. Она есть отрицание универсализма, утверждающего единство и солидарность человеческого рода. Вести борьбу за солидарное и справедливое мироустройство под именем глобализации – нонсенс, системообразующая магия этого имени – в руках мировой финансовой верхушки. Ведь так можно договориться до того, что фашизм есть одна из разновидностей солидарности, так давайте противопоставим фашизму Гитлера наш, хороший фашизм. Нет, глобализации мы можем противопоставить только новый универсальный проект мироустройства, основанного на солидарности трудящихся, сотрудничестве народов, взаимодействия и многообразия культур.
Иногда даже крупные политики предлагают критикам глобализации вступить в дискуссию о балансе выгод и потерь от этого изменения мироустройства. Сама их постановка проблемы показывает, что они или недобросовестны, или сами попали под воздействие идеологической манипуляции. Прежде всего, они уходят от фундаментальных вопросов и принижают ранг проблем. Они представляют глобализацию как набор частичных улучшений и ухудшений некоторых сторон жизни. Проблемы бытия подменяют проблемами быта.
На деле глобализация как смена самого типа мироустройства означает кардинальный разрыв с той траекторией, по которой развивалось человечество последние три века – со всеми системами норм и запретов, представлений о добре и зле, о правах и обязанностях людей, собственников, власти, со всеми системами международного права. Одно только устранение суверенитета стран над их территориями и природными ресурсами кардинально изменяет не просто условия жизни народа, но и саму возможность выживания людей. Например, 2/3 территории России имеют среднегодовую температуру ниже -2º. Производство и сама жизнь здесь требуют повышенных затрат энергии. С точки зрения «мирового рынка» нерентабельно тратить нефть на отопление жилищ русских, якутов, народов Сибири, эта нефть должна быть отдана в те зоны мира, где за нее больше заплатят. Но при этом русские и якуты останутся «оседлыми», им не позволят переместиться вслед за изъятой у них нефтью во Францию или США. Уже сегодня для внутреннего потребления на одного жителя Российской Федерации остается лишь 30% той нефти, что он имел в 1985 г. Остальная отправляется в «метрополию».
Когда пропагандисты глобализации имитируют диалог, они сознательно игнорируют фундаментальное различие между векторными и скалярными величинами. Они полностью исключают категорию выбора. Проблему выбора пути подменяют проблемой технического решения, говорят не о том, «куда и зачем двигаться», а «каким транспортом».
Конечно, лишение целых народов жизненно важных ресурсов и превращение их в «общности, которые нет смысла эксплуатировать», а их страны в «конченые страны», происходит сравнительно медленно, с духовной анестезией, над которой трудится армия социальных психологов и журналистов. В этом процессе поворот в массовом сознании произойдет только когда народы будут втянуты в катастрофу общенационального бедствия – когда начнет действовать не логическое мышление и анализ причинно-следственных связей, а инстинкты выживания и продолжения рода.
Но есть в глобализации и быстрые процессы, с коротким инкубационным периодом – так что жизнеустройство больших масс людей разрушается после достижения порога столь быстро и радикально, что в этих локальных очагах глобализации будущее оказывается предъявленным с очевидностью. Это – критические эксперименты глобалистов, и мы обязаны вытаскивать их на всеобщее обозрение и препарировать для анализа.
Смута – союз «отщепенцев верха» с «отщепенцами дна»
Укажу на один класс таких экспериментов. Многие философы и культурологи отмечали это важное явление, которое наблюдается при сломе главных структур цивилизационного порядка, при тех переходах «порядок-хаос», которые по-русски называются Смутами. Это явление заключается в том, что во всех таких революциях отщепенцев возникает странный, на первый взгляд, духовный и политический союз изгоев с двух полюсов социальной структуры общества – с вершины социальной пирамиды и с ее дна. Смута поднимает с дна антисоциальные силы, выброшенные из своей среды классами и сословиями – воров и садистов, авантюристов и изуверов. Но армия этих врагов рода человеческого оказывается востребована париями богатой правящей верхушки, которые в условиях Смуты получают шанс произвести большую и хищническую экспроприацию общества.
Такой союз мы наблюдали во время либеральной революции в России в 1917 г., и именно он нанес стране самые тяжелые травмы во время гражданской войны. Такой союз складывался, начиная с конца 70-х годов и в СССР – и сегодня страна пожинает плоды его победы. Этот союз сложился и укрепляется в процессе глобализации. В сфере культуры обращают внимание на молодежную моду в среде необуржуазии – ее стиль имитирует модели низших слоев криминального общества. Девушки из богатых семей делают на груди татуировки, модные среди проституток, парни ходят с серьгами, подражая конокрадам и пиратам. Пирсинг - прокалывание языка, носа и других частей тела, есть имитация самоувеченья каторжников. Верхи российской необуржуазии имеют в качестве культурных кумиров тех певцоы и поэтов, которые имитируют уголовный фольклор. Но молодежная мода – лишь спонтанный, неосознаваемый симптом глубокого духовного родства, которое реализуется в экономических и политических структурах и функциях.
Союз «гуннов верха» и «гуннов дна», овладевший современными технологиями, финансами и СМИ, по своим разрушительным возможностям сравним с устойчивостью остальных частей человечества. За ним надо внимательно следить, чтобы предсказать будущее. Ибо там, где этот союз локально укрепляется или побеждает, видно, что при этом речь идет не о частных улучшениях или ухудшениях жизни. Речь идет о том, что здесь создаются условия несовместимые с воспроизводством жизни. Эти условия общество может лишь временно пережить, с большими страданиями и потерями, но оно не может к ним приспособиться на стабильной основе.
В социальном плане наиболее красноречивым и радикальным выражением этого процесса можно считать сращивание крупного спекулятивного капитала с преступностью – как организованной, так и «молекулярной». Точнее, в настоящее время произошла глобальная структуризация преступного мира как второй ипостаси глобального капитализма, проникающей во все общества и культуры и служащей очень важным инструментом явной глобализации. В процессе, который шел в течение всего ХХ века, произошла модернизация и обретение системной целостности национальных преступных миров – «молекулярная» преступность была подчинена и структурирована преступностью организованной, которая к тому же укрепила свои связи с властными структурами и интеллектуальной элитой. А в последние десятилетия произошла интернационализация национальных преступных систем.
При этом оказалось, что эти разного рода «черные интернационалы» могут выполнять в программе глобализации важные политические функции. Прежде всего, они подрывают структуры национальных государств, организуя мятеж-войны с самыми разными идеологическими прикрытиями (чаще всего псевдоэтническими и псевдорелигиозными). Иногда поддержка, оказываемая этим «странным» движениям со стороны глобальных теневых сил, столь велика, что внутри государств образуются преступные анклавы, приобретающие признаки государственности. Этот вирус начинает быстро разрушать государство. Вспомним историю Бен-Ладена и движения Талибан – и то горе, которое они принесли народам Афганистана. То же самое мы видели и в Косово, и в Таджикистане, и на Кавказе.
Иногда, впрочем, эти вирусы кусают и создавшего их хозяина, но эти издержки в бухгалтерии глобализации учтены как накладные расходы. Опыт русской революции показал, что «хозяева жизни», чувствуя угрозу своему господству, способны идти на очень болезненные жертвы. Агент тайной полиции Азеф возглавил в России террористическую организацию партии социалистов-революционеров. Она залила страну кровью министров и губернаторов, высших военных и гражданских чинов, даже двух близких родственников императора. Правящая верхушка была готова заплатить столь высокую цену ради того, чтобы создать в обществе культурный шок, расщепить общественное сознание, чтобы широкие народные массы отшатнулись от революционеров. Это надо помнить антиглобалистам, формируя свои организации, свой дискурс и образ действий.
Мировая преступность как ипостась глобализации
Что касается преступной ипостаси глобализма, то в создаваемых в разных зонах мира «серых» и «черных» анклавах ликвидируются системы права и законной государственной власти, становится невозможным ведение нормального хозяйства, население в массовом масштабе мигрирует в другие регионы страны, разнося по всей ее территории тлеющие микроочаги войны. Эти анклавы становятся узаконенными де-факто «дырами» в границе страны, не прикрытыми таможней. Через эти дыры может в неконтролируемых масштабах вестись вывоз денег, контрабанда наркотиков, оружия и «живого» товара. Эти анклавы становятся «свободными территориями» для размещения центров политического терроризма, ведущегося на рыночной основе – на заказ.
Эта технология была исключительно эффективно использована для разрушения СССР. На его территории было лабораторным способом создано несколько мятеж-войн, разожженных союзами политических и преступных группировок. Эти войны были тесно скоординированы с политическими центрами в Москве, получали из центра щедрое финансирование и оружие, а информационное прикрытие носило международный характер. Насколько эффективна эта идеологическая поддержка центральных СМИ Запада, говорит тот факт, что даже многие левые политики верят, например, что на Кавказе в Чечне ведется партизанская борьба за свободу чеченского народа.
В советское время Чечня была процветающей автономной республикой с настолько устойчивой советской государственностью, что режиму Ельцина пришлось сформировать из уголовников и вооружить банды, которые развязали террор против законных органов власти, а затем с большим трудом разжечь в этой зоне мятеж-войну, которая привела к трагедии всех народов региона и прежде всего чеченского. И до сих пор эта война и ставший ее частью международный преступный терроризм необходим глобалистской верхушке российской необуржуазии, чтобы поддерживать всю страну в состоянии хаоса, не позволяя консолидироваться ни структурам государства, ни структурам политической оппозиции.
Похожие процессы мы наблюдаем во многих частях света. Их стандартным результатом является устранение норм международного права, внушение стереотипного мнения о том, что национальные государства, как форма политического устройства, неспособны к поддержанию порядка и должны отказаться от суверенитета, уступив свою монополию на легитимное насилие «мировому жандарму». С такой аргументацией США получили согласие мирового «среднего класса» на массированные бомбардировки и военную оккупацию Югославии и Афганистана, на введение своих военных сил в бывшие республики СССР в Средней Азии и Грузии. Это пока что лишь прецеденты, но они важны, поскольку ломают стереотипы и создают «эффект привыкания».
Совершенно новое качество приобретает вследствие интернационализации преступности вечная болезнь государства – коррупция. Располагая огромными финансовыми возможностями, международными связями и средствами шантажа и террора, глобальная мафия легко взламывает системы контроля над аппаратом чиновников. Мощное воздействие неолиберальной идеологии, которая моделирует все отношения людей как отношения купли-продажи, устраняет в государстве традиционные нравственные (идеократические) нормы и запреты типа чести и совести. В результате глобализаторы «верхнего» эшелона легко подавляют слабое сопротивление национальных государственных аппаратов.
Перечисление структур жизни народов, которые испытывают эрозию под воздействием альянса видимого и «черного» глобализма, можно продолжить – практически, по всем главным срезам жизнеустройства. Чем раньше ответственные граждане национальных государств поймут эту общую тенденцию и потенциальную глубину, чем раньше они смогут выстроить разумные системы защиты, тем меньше жизней будет потеряно и судеб исковеркано.
Заключение: фронты сопротивления
Таким образом, перед нами стоят две взаимосвязанные и в то же время разные по структуре и образу действия задачи. Первая задача – трезвый анализ доктрины и практики глобализации и ее наиболее вероятных последствий для разных народов, культур и государств. В рамках этой задачи должна быть выстроена линия теоретической борьбы. Глобализация – во многих отношениях качественно новый этап развития мирового капитализма, многие его черты и не мог предсказать ни Маркс, ни Ленин, ни Мао Цзедун – разбираться надо нам самим. Достаточно сказать, что тот денежный фетишизм, который сильно влияет на сознание мирового «среднего класса», есть явление не менее сложное, нежели товарный фетишизм эпохи промышленного капитализма. А ведь и товарный фетишизм остался очень малоизученным явлением. В решении этой задачи встанет и трудная проблема языка. Ведь надо будет изложить результаты анализа глобализации в адекватных и понятных любому здравомыслящему человеку категориях, понятиях и словах.
Вторая задача – выработать, исходя из этого анализа, стратегию и тактику сопротивления разрушительному воздействию глобализации, ее возможной коррекции и нейтрализации или компенсации хотя бы самых губительных эффектов. Более того, именно осознание общей опасности и совместная борьба за ее предотвращение и снижение уровня рисков станет для человечества не только школой, но и форумом для выработки нового большого универсалистского проекта – уже с опытом войн и революций, побед и поражений ХХ века.
Хайдеггер не раз повторял строку из его любимого поэта Гёльдерлина: «Где зреет смертельная опасность – там пробивается росток надежды». Только отступая и учась под ударами сплотившихся сегодня извергов и отщепенцев, человечество снова пробьется на тот путь, что ведет к справедливому и устойчивому мироустройству. У каждого народа, как у русских, есть своя Волга, за которую нельзя отступать. А на Волге стоит Сталинград, где один раз уже сломали хребет претендентам на мировое господство.
