Пыхалов. Польша. Продолжение (*+)
http://www.specnaz.ru/istoriya/141/
Игорь Пыхалов
ПОСЛЕДНЯЯ СОБАКА АНТАНТЫ
(Продолжение)
С первых лет существования советского государства над ним как дамоклов меч нависала угроза военной интервенции со стороны «капиталистического окружения». Причем если от наскоков стран-лимитрофов, даже поддержанных какой-либо крупной державой, еще можно было отбиться, то перспектива объединенного крестового похода «цивилизованных наций» против СССР была по-настоящему опасной.
Впрочем, не стоит наивно полагать, будто враждебное отношение Запада объяснялось политическим строем, установленным в нашей стране большевиками. Борьба с коммунизмом было всего лишь благовидным предлогом. На самом деле «мировое сообщество» и до этого питало горячую «любовь» к России, периодически наглядно ее демонстрируя. Достаточно вспомнить 1812 год, когда к нам в гости пожаловала армия Наполеона, наполовину состоявшая из представителей едва ли не всех стран Европы.
Понятно, что главной целью советской дипломатии в 20-е и 30-е годы было предотвращение войны с объединенными силами западного мира. Как мы знаем, эта задача была успешно решена. Парадокс истории, однако, состоит в том, что решить ее помогла Польша, злейший враг СССР. Точнее, амбициозность польских руководителей. В самом деле, стоило им хоть немного проявить чувство реальности, согласившись стать младшим партнером Гитлера, и события потекли бы естественным путем. В полном соответствии с сюжетом многих советских книг и фильмов 1930-х годов о грядущей войне, нашу страну ожидало нападение союзных польско-германских сил. Вот только отбить его в реальной жизни было бы куда труднее, чем в кино.
Тем не менее, неуступчивость пилсудчиков сделала свое. Германо-польская война становилась все более неизбежной, поскольку ее желали обе стороны. Несмотря на свое традиционное бахвальство, поляки вполне осознавали, что победы над Германией они смогут достичь лишь в союзе с Англией и Францией, однако рассчитывали, что Лондон и Париж выполнят взятые на себя союзнические обязательства. Поэтому они, выражаясь словами Черчилля, «гордо и высокомерно отвергали германские притязания», которые, как мы помним, были весьма умеренными.
В свою очередь, Гитлер надеялся, что западные демократии останутся в стороне от германо-польского конфликта. И он имел для этого весомые основания. Ведь все предыдущие годы Англия и Франция последовательно проводили пресловутую политику «умиротворения», старательно закрывая глаза на такие мелкие шалости, как нарушение Германией наложенных на нее военных ограничений или аншлюс Австрии. Венцом этого курса стало Мюнхенское соглашение, являвшееся циничной сдачей Гитлеру союзной Чехословакии.
Как выяснилось в ходе дальнейших событий, и Варшава, и Берлин допустили в своих расчетах фатальные ошибки.
«Странная война»
Итак, 1 сентября 1939 года в 4:30 утра ВВС Германии нанесли массированный удар по польским аэродромам, а 15 минут спустя в Польшу вторглись немецкие войска. Казалось, что замыслы Гитлера в очередной раз оправдаются. Однако британское и французское правительства после изрядных колебаний были вынуждены уступить общественному мнению своих стран. В 11:00 3 сентября Англия объявила Германии войну, а в 17:00 к ней присоединилась и Франция. Поначалу этот шаг вызвал в Берлине определенное замешательство. Еще бы, ведь все планирование польской компании строилось из расчета, что Западного фронта не будет. Впрочем, вскоре настала очередь удивляться полякам, поскольку после формального объявления войны на франко-германской границе ничего не изменилось.
Мировая история знает немало примеров, когда добросовестный союзник исполнял свой долг даже в ущерб себе. Так, ровно за 25 лет до описываемых событий, после начала 1-й мировой войны русские войска, спеша на помощь Франции, не закончив мобилизации, вторглись в Восточную Пруссию. Неподготовленное наступление закончилось разгромом двух русских армий, однако для этого немцы были вынуждены перебросить с Западного фронта два корпуса и дивизию, а еще два корпуса были выведены из сражения и подготовлены к отправке на Восточный фронт. В результате ослабленная немецкая группировка в сентябре 1914 года проиграла битву на Марне. Расчеты германского генштаба на разгром Франции в «молниеносной войне» оказались сорванными.
Понятно, что ожидать подобных жертв от «цивилизованных наций» было бы наивным. Но может, западные союзники Варшавы действовали исходя из принципа разумного эгоизма? То есть, не имея возможности немедленно ударить по Гитлеру, они сознательно жертвовали Польшей с тем, чтобы выиграть время для развертывания своих войск?
Нет, сил для немедленного наступления было более чем достаточно. К началу сентября 1939 года французские войска на германской границе насчитывали 3253 тыс. человек, 17,5 тыс. орудий и минометов, 2850 танков, 1400 самолетов первой линии и 1600 в резерве. Кроме того, против немцев могли быть задействованы свыше тысячи английских самолетов. Им противостояли 915 тыс. германских войск, имевших 8640 орудий и минометов, 1359 самолетов и ни одного танка. Сооружение так называемого Западного вала или «линии Зигфрида», на который должны были опираться эти войска, еще не было завершено. (Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз в борьбе за Европу: 1939-1941 гг. (Документы, факты, суждения). М., 2002. С.82)
Более того, как отмечал позднее бывший генерал-майор вермахта Буркхарт Мюллер-Гиллебранд, проведший всю войну в генеральном штабе:
«Ему (Гитлеру – И.П.) снова повезло, так как западные державы в результате своей крайней медлительности упустили легкую победу. Она досталась бы им легко, потому что наряду с прочими недостатками германской сухопутной армии военного времени и довольно слабым военным потенциалом, рассмотрению которого будет посвящен следующий том, запасы боеприпасов в сентябре 1939 года были столь незначительны, что через самое короткое время продолжение войны для Германии стало бы невозможным».
(Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии 1933-1945 гг. М., 2002. С.144-145)
Итак, возможность победить Гитлера была. Не было самого главного – желания. Точнее наоборот, было желание никоим образом не спровоцировать боевые действия с немцами. Так, на участке фронта у Саарбрюкена французы вывесили огромные плакаты: «Мы не произведем первого выстрела в этой войне!» Отмечались многочисленные случаи «братания» французских и немецких солдат, которые наведывались друг к другу в гости, обмениваясь продовольствием и спиртными напитками. А для того, чтобы какие-нибудь горячие головы сдуру не начали военных действий, передовым частям французских войск было запрещено заряжать оружие боевыми снарядами и патронами.
Аналогичная ситуация складывалась и с действиями авиации. Вечером 6 сентября польское командование попросило союзников нанести бомбовые удары по германской территории. 7 сентября Варшава получила французский ответ, согласно которому «завтра, а самое позднее утром послезавтра будет проведена сильная атака французских и английских бомбардировщиков против Германии, которая, может быть, будет распространена даже до тыловых построений на польском фронте» (Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. С.81). 10 сентября польскую военную миссию в Англии уведомили, что английские ВВС начали бомбардировки Германии.
Однако все это было откровенной ложью. На самом деле английские и французские самолеты ограничивались разведывательными полетами, а также, как выразился Черчилль, «разбрасывали листовки, взывающие к нравственности немцев». Так, утром 8 сентября английская авиация сбросила над Северной Германией 3,5 млн. листовок. В ночь с 9 на 10 сентября английские самолеты вновь сбросили листовки над Северной и Западной Германией. Всего же с 3 по 27 сентября только английские ВВС обрушили на головы немецких обывателей 18 млн. листовок. Не обходилось и без курьезов. К примеру, 9 сентября французские самолеты сбросили по ошибке свой «смертоносный» бумажный груз над территорией Дании.
Попытки начать войну «по-настоящему» бдительно пресекались. Так, когда бывший первый лорд Адмиралтейства предложил британскому министру авиации известному правоведу сэру Кингсли Вуду организовать поджог Шварцвальда, чтобы лишить немцев строевого леса, последний возмущенно заявил: «Что вы, это невозможно. Это же частная собственность. Вы еще попросите меня бомбить Рур».
7 сентября польский военный атташе во Франции докладывал в Варшаву:
«На западе никакой войны фактически нет. Ни французы, ни немцы друг в друга не стреляют. Точно также нет до сих пор никаких действий авиации. Моя оценка: французы не проводят ни дальнейшей мобилизации, ни дальнейших действий и ожидают результатов битвы в Польше» (Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. С.81).
Наконец, в ночь на 7 сентября французские поисковые группы впервые пересекли германскую границу западнее Саарбрюккена. Не встречая сопротивления германских войск, которым было приказано уклоняться от боя, французы продвинулись на несколько километров, после чего 12 сентября получили приказ прекратить наступление и начать отход.
Эта небольшая прогулка была раздута западной пропагандой прямо-таки до эпических размеров. Вечером 8 сентября французский генеральный штаб опубликовал коммюнике, в котором, рассказывая об «успехах» своих войск, скромно сообщал: «Невозможно, впрочем, точно перечислить уже занятые местности и позиции».
Действительно, это было невозможно, если учесть что реальное продвижение французских войск составило 7-8 км на фронте протяженностью около 25 км. Иначе французскому командованию, как в известном анекдоте, пришлось бы докладывать о захвате «стратегических объектов» типа домика лесника.
Впрочем, дошло и до этого. В следующем коммюнике с гордостью говорилось:
«9 сентября, вечер. Враг оказывает сопротивление на всей линии фронта. Отмечено несколько контратак местного характера с его стороны. Блестящее наступление одной из наших дивизий обеспечило нам занятие важной складки местности…»
В самом деле, если сообщить, что прорвали линию Зигфрида, как это сделало 9 сентября информагентство «Бритиш Юнайтед Пресс», то глядишь, и во лжи уличат. А так, «заняли важную складку местности» – просто и со вкусом.
............
