Konstantin Krylov (krylov) wrote,
@ 2003-01-08 06:55:00
"Пермь": советское стадо и антисоветская стая
По наводке ego прочёл замечательно устроенный текст про "частную жизнь пермяков". На самом деле - "как всегда, про главное" ( то есть про "россиясука").
Интересен накат автора. Начинается всё идиллически, дальше крадётся тихой сапой. Убеждения автора заявлены с самого начала -
"частная жизнь в 1955 году едва зарождалась. Шок войны еще не прошел, человек инстинктивно отождествлял себя со страной... Но потеря вождя расстроила ряды. Остались, конечно, портреты и заветы, возбуждала “холодная война” с Америкой, “ядерная гонка” и т.п., но... Горе утраты за два года притупилось, и люди стали учиться жить без вождя. То есть жить частным образом..
- но до поры до времени кажется, что он их не будет применять сверх меры. Милые описания "ушедших в небытие мелочей" - каких-нибудь резиночек, болоньевых курточек, первый телевизор, спутник расслабляют: кажется, что будет "без гадости".
Ага, как же.
Неспешно идут годы - 1959, 1962... Всё мило и иронично. "Россиясука" показывает головёнку из уст автора на 1969 году: чехи, любимые чехи, настоящие европейцы, изнасилованные советскими танками... они, герои, отыргались в хоккей, побили советских - радость, радость...
Очень точное замечание:
Магнитофон – антисоветская машинка. Это он привел в наши дома “Битлов”, Высоцкого, позже – Жванецкого.
Идеальная триада. Битлы - то, чего полагалось вожделеть, "заморская ням-ням вкусняшка., Жванецкий учил, кого презирать (понятно кого - "всё русское"). Высоцкий - идеальный медиатор между первым и вторым: такой "наш", такой "свой", кровь и почва в одном флаконе - но цепь закмнулась именно через него.
А вот и момент истины:
Вкусы других людей для нас не существовали. Любая чужая музыка для нас была – лажа. “Лажей” – чужой музыкой – для нас было вообще все вокруг: помпа 100-летия Ленина, всенародный субботник, лунный трактор, дурацкие тиражи “Спортлото” по телеку, конкурсы “А ну-ка, девушки!”, “А ну-ка, парни!” – всё подлежало осмеянию и уничтожению.
И дальше:
Или вот еще – какой-то писатель Солженицын из Москвы “настучал” на нас, на нашу кривую жизнь, иностранцам. Да у нас в лагере за это делали “темную”! Но в этом пункте между нами, парнями, согласия не было, “темную” Солженицыну делала газета “Правда”, от которой нас тошнило, приходилось мыслить – так наша стая распадалась на индивиды.
Тут приоткрывается суть. Это педалирование "индивидов", "индивидуализма" кажется на первый взгляд странным - на фоне постоянного "мы". "Мы презирали", "нас тошнило". К этому мы ещё вернёмся (кому скучно, см. в самом низу).
Дальше - галопом по европам:
Везде было государство, везде были барьеры, объявления, посылающие подальше, хамские окрики с крашеных стен: “НЕ курить! НЕ сорить! НЕ подходить!”.
То есть хотелось именно "курить и сорить".
Серьезные меломаны заговорили о новом стандарте качества звука Hi-Fi (“high fidelity” – высокая точность, англ.). Модные темы – шумоподавление Долби, квадрофония и цветомузыка. Все шло с Запада, вообще – все. Лично мне это не нравилось, но это был факт: атмосфера с той стороны железного занавеса была гуще, идеи горячее, людские пороки активнее... Вот кто мне скажет, когда в Перми шел документальный фильм “Спорт, спорт, спорт”? Мы ходили на него ради пяти секунд нью-йоркских небоскребов, двух секунд загорающего на крыше автомобиля хиппи и живых “битлов” – вообще мельком. Но эта малость была как пилка в батоне, как свернутая авторами в точку (чтобы просунуть нам) чужая свобода.
Вот именно. "Порочного нюхнуть, порочного хотим, порочного".
Потом дальше - опять включена теплота, в тексте подпущено человеческого: армия, радиостанция "Юность", журнал "Америка" – "ходил из рук в руки свободно, никто не изымал", "вообще". Однако, на семьдесят шестом - опять прорывает: Брежнев, юбилей, роза по имени "Борец за мир Леонид Ильич Брежнев" (имхо - смешно и даже в чём-то мило). Оказывается, нельзя... Потом появляется "ветеран Великой Отечественной дядя Гриша", который, оказывается,
каждый вечер напивался перед телевизором и матюками комментировал программу “Время”, при этом он смачно харкал на экран. Время ветерану не нравилось и одноименная программа тоже. Там все врали и лизали зад Брежневу...
- умело подёргано за остатки советского воспитания: "ветеран" - святое, и если даже он "харкал" - ну, значит, всему кранты.
Но интересно, что даже из этого текста видно, что "благосостояние советских людей" и в самом деле росло. Вот появляются телевизоры (автор ехидничает - "разрешили себе на голову, совки, хе-хе"), вот расселяют бараки, вот строят дома с лоджиями - не "богатеям", а на всех. "После свадьбы молодожены ехали в Болгарию".
Зато уезжали немцы и евреи. "Погромов не было" - сквозь зубы признаёт автор, "но вот в троллейбусе к еврею приставал подвыпивший мужик, сам видел. Глупо приставал, бесцельно, бредил тупой ненавистью вообще."
За такое русским надо дать в морду. Автор и даёт, в следующем же абзаце, с размахом по скуле:
Мнили себя великим народом. Дряхлого косноязыного правителя считали обидным недоразумением, какой-то необъяснимой досадной случайностью. Объяснение: “Каждый народ заслуживает своего правителя” – нас не устраивало. Мы, по нашему представлению, заслуживали лучшего. По пьянке способны были признать свою избыточную терпеливость, ну ладно – малодушие, – но только не кретинизм. Дойти до сути никак не получалось – участники дискуссии к утру отрубались и падали прямо тут же на кухонный пол. Нам до зарезу нужно было “зеркало” – чтобы увидеть себя со стороны. А “зеркала” не было, вокруг была тухлая, прокуренная вата. Был “Сталкер”: две серии бурьяна, мусора и страха – сеансами в “Комсомольце”. Хороший фильм, кстати, три раза смотрел. “Только этого – мало”...
"Штрих" -
Завод Орджоникидзе выращивал 2 сотни свиней у себя прямо на территории, под кислотным дождем.
И - опять в десяточку:
Хватило бы одной ручной гранаты в разгар пирушки, чтобы покончить разом со всем пермским андеграундом. А обком слиберальничал – и вот где он теперь, обком? А наши орлы вона где – в зарубежных каталогах и энциклопедиях.
Это презрение хищника к травоядному - "чё, не шмогли?" - очень характерно. Сталина "они" ненавидели - зато либеральничающий обком презирали. "С нами да по-хорошему? Мы вам не морские свинки, бля". И - выиграли. Выигрыш велик - ЗАРУБЕЖНЫЕ КАТАЛОГИ. За-ру-беж-ны-е! Во! "А там, за границей, бля буду, на каждой розе сидит не соловей наш галимый, страус, и так, сука, песни поёт-заливается".
И вот, наконец, мы добираемся до главного. Автор у-умнай, "главная правда" сначала вложена в чужие, и не очень симпатичные ему уста. Описывается горбачёвское борение с водкой, описывается без всякой симпатии, но:
Уж как только его не просвещали, этот народ. Сильнее всех действовали машинописные воззвания профессора Углова, по его частным исследованиям выходило, что мы все – дегенераты, что само существование русской нации под угрозой. Шок. В те времена ничего подобного "великий советский народ" и не слыхивал, то был первый шок от первой правды.
Слово названо. Русские, все - дегенераты. Это и есть - Первая Правда.
И -
В “Литературке” в том же году прошел острый материал об ублюдочности нашего сознания и, в частности, об обращениях: “девушка”, “молодой человек”, “женщина с сумкой”, “мужчина в шляпе”. “Товарищ” – уже не выговорить, срамное слово стало, а что взамен? Ничего. Немота. Оттого и разорались все – с перепугу, край почуяли.
В 1988 ... мы еще не все проели и уже кое-что в жизни поняли. Точнее – почуяли, потому что понимание предполагает разум, а где его взять? Дальнейшее показало – нами двигало все, что угодно: ужас, зависть, злоба, любовь, телевидение – все, кроме разума.
И - последнее признание.
Отмена цензуры кроме очевидных плюсов дала неожиданные по силе и вонючести минусы. Дело в том, что право голоса получили не только порядочные люди, варежку раскрыли ВСЕ.
Самое интересное в этом тексте - постоянно педалируемое "индивидуйство", при явной "стайности" сознания автора.
Однако же, "индивидуалистический" жаргон прикрывает именно стайное сознание: "индивидуализм" - просто другое название хищнического инстинкта, желания "рвать и кусать".
Помню, qub написал в каком-то комменте - "против стада [то есть против русских] можно только стаей". Очень точное по-своему замечание. Мы, русские, к сожалению - "травоядные", пусть даже и сильные, "буйволы". Они - именно что стая, хищники, начиная от "волков" и кончая "шакалами Табаки". Но даже самые слабые из них - хищники, им обязательно надо "мясо живое рвать".
Автор, конечно, "слабый хищник" - так себе, "табаки". Но - та же порода.
