>В спорах с экономистами мы постоянно заходим в тупик. Их понятия неуловимы, и невозможно выяснить, в какой системе координат они делают умозаключения. Это – общее явление, а не только наше. Поэтому и возникло целое направление, которое Фуко назвал «археология знания» – выяснение изначального смысла фундаментальных понятий, на которых стоят идеологические построения вроде политэкономии.
>Без такой археологии мы вынуждены с открытым ртом выслушивать утверждения Ниткина о том, что бразильцам выгодно их нынешнее положение. Из чего следует, что и нам выгодно аналогичное положение. Что без этого бразильцы бы вообще померли с голоду (из чего следует, что и в СССР мы должны были помереть с голоду). Что США легко могли бы увеличить производство продуктов питания в 10 раз – если бы кто-нибудь мог его купить. Что вклад немцев в постройку «фольксвагена» составляет 99% и т.д.
>Почему их рассуждения кажутся правдоподобными?
>Во-первых, потому, что они не формулируют постулаты и допущения. Если бы сформулировали, то многие просто бы отказались на такой базе спорить, потому что принять их для многих невозможно. В истории было несколько случаев прямой попытки диалога с экономистами именно по поводу постулатов – лекция Клаузиуса в связи с вторым началом термодинамики, лекции Ф.Содди «Картезианская экономика» в Лондонской экономической школе в 1921 г., для нас близкий случай – труд Подолинского (продолжил Побиск Кузнецов). Надо отметить, что никаких ответов вообще не было, эти попытки были полностью проигнорированы.
>Откуда убежденность в том, что невозобновляемых ресурсов нет (постулат о полной заменяемости) и о том, что вклад немцев 99%, что бразильская руда и сталь имеют ничтожную ценность («унция серебра из перуанского рудника»)? Из того понятия «производство», которое принято как постулат и которое политэкономия восприняла от алхимии. Производство – это трансмутация, превращение материи. Это – предмет истории экономики, но Ниткин избегает признавать источник этого постулата. А ведь время изменилось, и то, что было приемлемым в 18 веке, сегодня прямо касается каждого жителя Земли, а нас уж точно. У нас изымаются уже источники «энергии для жизни», а не только «энергии для производства». Допущения 18 века уже неприемлемы – так давайте их хотя бы назовем.
>Во-вторых, то ли в процессе образования, то ли под давлением политических интересов, но экономисты произвели подтасовку в своей собственной парадигме. Вот вещь фундаментальная и понятная всякому, кто имеет обычное образование: запас и поток. Капитализм – первый тип производства и потребления, который черпает энергию из запаса, до этого хватало потока. Более того, он черпает энергию именно из запаса, вообще исключив поток из числа экономических категорий – потому отвергли попытки диалога Клаузиуса, Содди и Подолинского. Уже ясно, что этот тип хозяйства может быть всего лишь краткосрочным эпизодом в истории человечества (возможно, последним эпизодом).
>Однако хотя бы по отношению к минералам категории запаса и потока в политэкономии разделялись и были достаточно обсуждены. Но стоило упомянуть эту проблему, Ниткин заявил, что это «птичий язык». Наши экономисты не желают принять эту проблему даже в механистической трактовке либерализма («поток есть количественное изменение запаса в единицу времени», что неверно, поскольку это почти всегда и качественное изменение, процесс связан с изменением энтропии). У наших экономистов подмена категорий запаса и потока стала нормой.
>Хорошим учебным материалом может служить книга Н.Шмелева и В.Попова «На переломе: перестройка экономики в СССР» (М.: Изд-во Агентства печати Новости. 1989). Авторы - влиятельные экономисты из Института США и Канады АН СССР, профессор Н.П.Шмелев (сейчас академик РАН) к тому же работал в Отделе пропаганды ЦК КПСС. Рецензенты книги - академик С.С.Шаталин и член-корр. АН СССР Н.Я.Петраков. На книге - печать высшего авторитета науки.
>О стали в этой книге говорится в главе «Черные дыры», в которых исчезают ресурсы». Там сказано: «Мы производим и потребляем, например, в 1,5-2 раза больше стали, чем США, но по выпуску изделий [из нее] отстаем в 2 и более раза» (с. 169). Здесь - ложная мысль фундаментального, общего значения - будто потребление стали, скажем, в 1985 г., равно производству стали в этом году (даже если отвлечься от импорта и экспорта). Металл - ресурс исключительно долгоживущий, за год от коррозии теряется 0,5% металлического фонда и 0,4-0,5% от истирания. Отслуживший свой срок в изделиях металл возвращается на переплавку, а оттуда опять в изделия. Поэтому ставить знак равенства между производством стали в таком-то году и ее потреблением - бессмыслица. В 1985 г. мы потребляли сталь, сваренную из всего чугуна, выплавленного в Российской империи и СССР - за вычетом безвозвратных потерь. Чтобы сравнить потребление стали в СССР и США, авторы должны были бы сообщить величину металлического фонда СССР и США - количество стали, «работающей» в зданиях, сооружениях, машинах двух стран.
>Очевидно, даже в рамках здравого смысла, что производство стали - это прирост запаса, часть «потока», а «потребляем» мы весь действующий в хозяйстве металл. Точно так же, как живем мы в домах, построенных за многие десятилетия, а не только за последний год. Может ли экономист не различать две категории – жилищный фонд в 1990 г. и ввод в действие жилья в 1990 г.?
>Ниткин, подобно Г.Попову, переводит в разряд экономических явлений обмена типы отношений, которые самой политэкономией исключались из предмета экономики. Взятка, в том числе арабским шейхам или правителям Бразилии, за изъятие минералов из «запаса» этих стран, не есть экономическая трансакция, это явление внеэкономическое. И изъятие ресурсов из «третьего мира», в том числе рабочей силы, при наличии принуждения – хотя бы посредством лишения этих народов доступа к витальным ресурсам – также есть явление внеэкономическое. Объяснение того, что происходит в Бразилии или России, экономическими законами эквивалентного обмена – обман. Демистификация этих отношений нам на пользу.
>>Тема, затронутая СГКМ, имеет, я считаю глубокую принципиальную основу: научно-методологическую, идеологическую, да и историческую.
Научно-методологический аспект. Метод современной науки – создание упрощенной (вульгарной) модели явления (процесса) для количественной оценки, когда большинство объективно существующих внутренних и внешних связей (процессов) принимаются несущественными (ничтожно малыми), выделяя одно или несколько (два-три), объявляемыми единственными и существенными. (Впервые такой метод применил Галилей.) Такая упрощенная модель явления предполагает наличие количественной ошибки. Величина этой ошибки, т.е. величина количественного отклонения параметров реального явления (процесса) от теоретической модели, должна быть явно меньше 50%, иначе это не модель явления, а рулетка. Так например модель тепло-массопереноса в жидкости или газе имеет точность до 20% (явление имеет в своей основе несколько равновеликих процессов). Из этого метода вытекает и задача науки – количественный ПРОГНОЗ развития явления (процесса). Выделение связей (процессов) происходит путем их определения (формулирования). Так явление молекулярной диффузии определяется как взаимопроникновение молекул вещества по межмолекулярным промежуткам вследствие теплового движения. Таким образом данный процесс отделяется от всех других процессов перемещения вещества.
Недостатком научного метода является, в принципе, невозможность упростить некоторые процессы (до нескольких явлений), которые соответственно не могут быть исследованы научными методами. Но примеров таких процессов я просто не знаю. (Процессы тепло-массопереноса, описываемые дифференциальными уравнениями Навье-Стокса, разрешаются путем стабилизации (постоянной величины) некоторых явлений).
Это долгое и нудное рассуждение мне понадобилось для того чтобы показать, что экономики как науки НЕ СУЩЕСТВУЕТ, нет ни моделей, ни определений, ни постулатов.
А что же есть? Есть то, что я бы назвал протонаукой, т.е. зачатки знаний и подходов, в принципе не позволяющих создать пусть упрощенную, но адекватную модель процессов, количественно обсчитываемых и прогнозируемых.
Далее есть исторический аспект того, что называют политэкономией, в частности марксистской. Эта политэкономия была сформирована ФИЛОСОФАМИ, в соответствии с ее подходами и методами. А эти методы настолько общи и, как следствие, туманны, что в итоге не позволяют создать реально прогнозируемую модель. Для примера. Известное положение диалектики – «переход количества в качество». На вопрос к философу при каком изменении количества наступает новое качество, он становится в тупик – количество не философская категория. Марксова протонаука (в том понимании, что триассовые ПРОТОмлекопитающие дали в четвертичном периоде все многообразие современных существующих видов) на русской почве дала в начале 20 века аж четыре направления политической мысли – «легальных» марксистов, большевиков, меньшевиков и троцкистов. А что в других условиях творится? Да и современные отечественные экономисты-либералы выросли на почве Маркса.
В начале 20 века появилась реальная возможность сформировать то, что можно было бы в последствии назвать экономической наукой, т.е. наукой о ВЕДЕНИИ ХОЗЯЙСТВА. Группа русских инженеров по заданию политического руководства сформировала первый хозяйственный план, получивший название ГОЭЛРО. Далее эти же принципы, под руководством того же инженера – Г.М.Кржыжановского, были воплощены в хозяйственный план Первой пятилетки, а дальше все происходило по аналогии. Этот опыт и практические подходы этими людьми (а их были сотни) не были формализованы и обобщены, т.е. превращены в то, что называется наукой. Их же последователи по объективным причинам на это способны не были. Объясняю, почему. Русский инженер начала 20 века существенно отличался от теперешнего. Он был универсален. Он был руководителем и организатором, он выполнял проектирование (с расчетами и графикой), он проводил технико-экономический анализ, заказывал оборудование и материалы, нанимал и обучал рабочих и т.д. Сейчас таких УНИВЕРСАЛОВ нет. И этот русский инженер принципиально отличался в своей массе от, например, английского инженера. Почитайте очерки и рассказы Гарина-Михайловского, инженера-строителя ж/д, и посмотрите, хотя бы по карте, как строили английские инженеры на юге теперешней Молдавии и Одесской области, например на конфигурацию ж/д линии Бендеры-Измаил.
Некоторые зачатки формирования такого направления экономической науки созданы В.В.Леонтьевым – в общем можно сказать представителя русской экономической мысли 20-х годов 20 века.
Далее, вытекающее из идеологии заказчика, в основе экономической мысли лежит то, что она рассматривает процессы, протекающие в системе «товар-деньги-товар» или, более точно, «деньги-товар-деньги», и фактически игнорирует процессы материального производства, считая их вторичными. Это как бы тоже самое (пример из инженерной практики) рассматривать процессы в системе управления (электрической, гидравлической, пневматической) сложным машинным объектом, полностью игнорируя их соответствия процессам, протекающим в управляемом объекте.
Поэтому и выглядит современная экономическая наука как набор шаманских действий и бессвязных бормотаний, которые можно и так и эдак интерпретировать. Поднимется курс акций (рубля, доллара) или упадет, цена нефти скажется на темпах роста экономики или приведет к ее паданию и т.д. и т.п. И никакая «археология знаний» в ликвидации этого положения не поможет.
С уважением В.Антонов
