>Мы воспитаны в культуре, которая исключает месть как движущий мотив права. Наказание, отмеренное согласно вине, служит трагическим актом власти, предотвращающим новые преступления, а также искуплением вины убийцы - и, таким образом, актом спасения его души. В русских летописях нет описаний казни, а в западных есть, и очень подробные. Их все же полезно почитать. В Средние века, когда Запад был христианским и убийство рассматривалось как покушение на любимое дитя монарха (а значит, было и оскорблением Бога, помазанником которого был монарх), убийство было преступлением государственным (так оно, кстати, было и в СССР - большинство убийств шло по статье о государственных преступлениях). Но когда на площади перед потрясенным народом колесовали убийцу, перед его концом главный судья подходил к умирающему и целовал его в губы. Его душе давали шанс на прощение перед Божиим судом. Ему не мстили, а воздавали наказание.
Уважаемый Сергей Георгиевич!
«Запад» в качестве примера, наверное, лучше бы не приводить. Может, в раннем Средневековье так и было (во времена, как выражались, «разложения первобытно-общинного строя» в тогдашних сводах законов («правдах») вообще смертной казни не предусматривалось). Но Ренессанс иные тоже к «средневековью» относят, да и Реформацию с религиозными войнами и сожжением еретиков уже по политическим, а не по религиозным соображениям.
Это у нас на Руси, какими бы тяжкими ни были преступления приговоренного, на народ его кара неизменно производила тяжкое впечатление. Он всегда вызывал жалость, люди провожали его на смерть молитвами о прощении и упокоении души. В пушкинской "Истории Пугачева" есть описание казни анафемы-бунтовщика - тот кланялся народу, просил его простить. За исключением нескольких отдельных периодов, как царствование Иоанна Грозного, Петра Великого или времен Смуты, смертные казни на Руси были вообще такими редкими событиями, что отмечались в летописях. Поименно, наряду с другими неординарными фактами. А вот в Западной Европе (сравним!) вплоть до XVIII — XIX в.в. публичные казни были весьма распространенным и популярным в народе зрелищем. Люди собирались, как на представление, с женами и детьми, занимали лучшие места, а окна в соседних домах снимали за изрядные суммы те, кто побогаче. Приносили с собой завтраки или покупали еду и питье у сновавших тут же разносчиков, подкрепляясь по ходу умерщвления жертв и обсуждая их поведение и мастерство палачей...
А с началом «Нового времени» на Западе началась и вовсе кромешная жуть: а в Англии только «за бродяжничество» было повешено 72 тыс. согнанных со своих земель крестьян, были законы, по которым вешали даже женщин и подростков за украденный носовой платок или другой предмет, стоивший от 5 шиллингов и выше. В этой же «цивилизованной» стране, не по случайной прихоти самовластного государя, а вполне официально, по закону, предусматривались и довольно широко применялись такие виды наказания, до которых, наверное, никакие Петры и Иваны самые что ни на есть «наигрознейшие» просто не додумались бы. Так, для государственных преступников полагалась «квалифицированная казнь», когда человека сначала вешали, вынимали еще живого из петли, откачивали, затем вырезали половые органы, затем заживо потрошили живот и выжигали внутренности, затем отрубали руки и ноги, и лишь напоследок голову. Другим вариантом было утопление, опять же не до конца, с последующим потрошением и четвертованием. За иные виды преступлений осужденному, например, клали на грудь доску и ставили на нее гири одну за другой, пока грудную клетку не раздавит, и он не умрет. Практиковался и котел с кипящим маслом... Да и во Франции в тот же период арсенал палачей был довольно широким — колесование, четвертование, сожжение, публичные пытки. И в Германии тоже — вплоть до сажания на кол после колесования и отсечения рук и ног. Общим для всех стран Западной Европы было повешенье преступников вдоль дорог, в назидание проезжающим. Иностранцы, посещавшие в петровскую эпоху Италию, жаловались на количество повешенных: «Мы видим вдоль дороги столько трупов, что путешествие становится неприятным».
Однако в отличие от нас, эти нравы вовсе не считались и не считаются чем-то уникальным и чудовищным, и даже «грозными» тогдашних европейских монархов никто не подумал величать, потому что для Запада их деяния воспринимались как вполне «нормальное» явление, соответствующее «духу времени».
Каким-нибудь расстрелом пары десятков тысяч парижских коммунаров на Западе никто никому в нос не тыкает, о нем просто никто не вспоминает, не то, что у нас пресловутое "кровавое воскресенье".
