Разговаривая об этом в Бразилии, я узнал важную вещь: вырваться из этого состояния ничтожества можно только совершив скачок «вниз» — в антиобщество трущобы, в иной порядок и иной закон. Понимаем ли мы это? Многие уже поняли.
Как говорят англоязычные - "Задним умом мы крепки". Неужели для понимания этого факта необходимо каждый раз разваливать страну и все начинать сызнова? Ведь Вы же не сказали какое решение этой проблемы потому, что его не знаете. Между тем оно очевидно и как человек получивший цельное и качественное естественно научное образование, Вы уже давно к этому должны были прийти. Почему же не пришли? Ответ тоже прост - мешают стереотипы мышления. Ведь естествознание дало нам методологию и суть её в том, что есть Основные Законы Природы, нарушать которые не то, что нельзя (меня уже на этом форуме однажды поправили, что если можно нарушать, то какие же это законы?), а не рекомендуется. Расплачиваются за это обычно через несколько поколений ничего не понимающие и ошарашенные сменой реалий потомки. Они панически ищут очередную "затычку" для образовавшейся "дыры", а когда она была лишь едва заметной "трещиной" её или старались "закрыть драпировкой" или не обращать на неё внимания. Причем сейчас, чаще всего применяют второй подход. Я уже много на эту тему написал на этом форуме и поэтому избегая детализации и доказательств хочу сказать каково по моему представлению есть общее решение. Гуманитарное образование НЕ МОЖЕТ быть основой мировоззрения человека. Все ДОЛЖНЫ начиная из начальной школы изучать естественные науки и учится всё делать своими руками. Вот после того как человек сдаст необходимый минимум по естествознанию (ОТНЮДЬ НЕ ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ), по пониманию им Мироздания и его законов, тогда можно факультативно ему позволить приобщится к "ДУХОВНОМУ" наследию - философии и прочей мишуре призванной скрывать реальность. История должна преподаваться в контексте ХРОНОЛОГИИ развития социума и анализ эпох, формаций событий должен включать обязательную физическую интерпретацию (сколько потенциальной энергии приходится на каждого в социуме в среднем, какие социальные слои и группы владеют абсолютно не соизмеримыми со средним значением запасами этой энергии, какой общий энергетический потенциал цивилизации в целом - толщина её защитного энергетического кокона). При таком подходе будет легко увидеть, что Древний Египет, Царская Россия перед революцией и США сегодня - абсолютно тождественны как по уровню мотивации основной массы коренного населения (эмигранты=рабы в расчёт не принимаются), так и по характеру социальных связей и методам стабилизации социума. Что касается социальной организации, то здесь есть лишь одна форма отношений - вся страна огромный пионерский лагерь. Режет слух это слово - ЛАГЕРЬ,? А как иначе, ведь благодаря стараниям ВАШЕГО "поколения оттепели" удалось отучить людей отвечать за свои поступки и научить показывать пальцами на других - "Ему можно, а мне почему нельзя?". А теперь лишь одно решение, утрируя - "Путин с бревном на субботнике". Иначе ничего не получится, потому, что лишь молодые способны по тем или иным мотивам преодолевать действие врожденной генетической программ - стремление к эргономике поведения. А "созревшие" и "перезревшие" они лишь способны хорошо объяснять почему они что либо не хотят и не будут делать. Лишь если дело станет ОБЪЯЗАТЕЛЬНЫМ ВСЕМ, тогда можно надеяться на начало движения. А иного выхода просто нет, против красивых идей для других (они должны..) работает природа, генетически врожденные программы поведения.
>Меня просили сказать, какие темы пришлось обсуждать на Кубе
>Я начал готовиться. Главные блоки будут такие: беседы с кубинцами (разных типов); с латиноамериканцами, европейцами и из США; с соотечественниками в загранице (на Кубе).
>Сначала возьму эпизоды из моих заметок, безобидные. А потом придется вытаскивать из памяти и оформлять.
>Очень вероятно, что будет неинтересно, тогда свернем. А пока:
>– В январе 1972 г. я зашел с дочкой на пляж в Гаване. Никого почти нет — зима. Сидит группа подростков-негров, из «низов общества», крутят магнитофон и на чем свет стоит ругают Кастро — магнитофон у них ленточный, а у какого-то приятеля, уехавшего в США, кассетный. Подсел ко мне старик, убиравший пляж, тоже негр. Расстроен ужасно. «За них ведь боролись, — говорит. — Раньше они вообще на этот пляж войти не могли. А теперь сыты, учатся, работой будут обеспечены — так магнитофон плохой. Вот свиньи».
>А я ему говорю: «Наоборот, по ним-то и видно, что вы не зря старались. Раньше им и в голову бы не пришло, что общество и правительство им обязаны дать хороший магнитофон. Общество было для них врагом, и они не ждали от него ничего хорошего. Думали, как бы что у него урвать или ему отомстить. А теперь это люди, которые не воруют и не просят, а требуют. Запросы их искривлены, но это дело времени».
>Он удивился, стали разбирать проблему, и старик согласился, но ушел в сомнениях. Да и я подумал, что «дело времени» содержит неопределенность: упустили время, и – прыжок в другую колею.
>– Приходит ко мне в лабораторию группа ребят 4-го класса и две учительницы. Говорят: хотим, чтобы вы вели у нас кружок. Ладно, отвечаю. Давайте сделаем кукольный театр и будем с ним ездить по городкам и деревням (я раньше увлекался изготовлением кукол для театра). Посовещались они, выходит карапуз в очках и говорит: нет, будущее Кубы — наука, мы хотим научный кружок. Ну ладно, давайте научный. Стал я им объяснять суть процессов производства сахара — от размола тростника до получения кристаллов. Каждый этап раскрывался через эксперимент с научными методами. Понимали с полуслова сложные вещи — то, что студентам 4-го курса трудно было втолковать. Получилась вся цепочка завода, только в колбочках, центрифуге, хроматограммах — наглядно и увлекательно. Заодно я им рассказывал разные вещи, девочки посередине лаборатории исполняли танцы, а мальчики за шкафом по очереди стригли друг друга моими ножницами (вот мистика вещей: как только США объявили блокаду, во всех домах пропали ножницы — как сквозь землю провалились).
>Послали нас на слет школьных кружков. Из всех мест поехали к городку Байамо старые автобусы с детьми. Все наутюженные, причесанные. Кто везет поросят, кто растения, кто конструкции. Все это разместилось на огромном лугу. Когда я увидел, меня охватил ужас. Столпотворение! Прогомонили до вечера, стали развозить на ночлег — по лагерям, построенным для старших школьников, которые по месяцу работают в поле. Привезли нас, мальчиков — в один барак, девочек — в другой. Все учителя женщины, оказался я один взрослый на две сотни мальчишек. Все улеглись на койки в два этажа, начальник лагеря выключил свет и ушел. И тут началось! Как будто вдруг вырвался джинн из бутылки. Чинные минуту назад мальчики прыгали, кричали, ломали, что могли. Я раньше не слыхал ни о чем подобном. Попытался я что-то сказать — на мой голос полетел град ботинок, книг, каких-то досок.
>Прибежал начальник лагеря с фонариком. Все моментально зажмурили глаза — не шелохнутся. Мне неудобно притворяться, я моргаю в свете фонарика. Он напустился на меня: «Как твоя фамилия? Из какой школы?» Я назвал школу, стараясь говорить без акцента. Начальник насторожился. Какой-то голосок из темноты объяснил: «Это профе, из университета». Начальник ушел, безумство возобновилось. Зашел старик-шофер, спавший в автобусе, стал увещевать сквернословов: «Как же вы будете завтра приветствовать учителей грязным ртом?» Ходит по бараку, рассуждает. Притихли, заснули. Он знал, что им сказать.
>С ребятами из кружка я много разговаривал – все очень разные, рассуждения интересные. Учительницы тоже – старая и молодая.
>– Работая на Кубе, я видел, что коммунистическая идеология в принципе вполне может быть значительно отдалена от государства — если общество не было вынуждено пройти через страстное состояние мессианского тоталитаризма, как было у нас. На Кубе тогда формировалась народная милиция — почти поголовное вооружение. Это был важный критерий отношения к идеологии. И вот, довольно многие люди отказывались вступить. После этого они, конечно, не могли претендовать, например, на то, чтобы стать членом партии. Но во всех остальных отношениях их положение нисколько не менялось. Декан факультета, моя близкая подруга, не записалась в милицию, но оставалась очень уважаемым человеком. А знакомый электрик из мастерских, считая меня, видимо, чем-то вроде представителя Коминтерна, с жаром мне доказывал: «Я — за Революцию! Готов работать и все такое. Но, простите меня, Маркс, простите меня, Ленин,— винтовку брать не желаю!»
>Мы к такому состоянию не пришли, а заболели.
>– В 1971 г., работая на Кубе, я видел по телевидению известный фильм, шедевр американского кино, «Держатель ломбарда». В бедном квартале Нью-Йорка старик-еврей, пострадавший от нацистов и уехавший в США, держит маленькую лавочку-ломбард, дает под заклад небольшие деньги (как старуха-процентщица у Достоевского). В фильме есть сложная психологическая драма, аналогия между нацизмом и человеческими отношениями в этом квартале, где заправляет мафия, но меня поразило не это, а именно тип бедности обитателей квартала. Они приносят последнее, что у них есть, и торгуются со стариком, умоляют его накинуть доллар-другой. Супруги приносят в заклад туфельки их умершего ребенка, молодой человек — золотую медаль из колледжа и т.д. Вынужденная жестокость доброго ростовщика, рыдания, семейные истории.
>Обсуждая назавтра с кубинцами в лаборатории этот фильм, я сказал, что он сделан очень художественно, найдены сильные символические аллегории. Мне с жаром возразили товарищи, которые ездили на заработки в США и жили буквально в этих кварталах. Эта сторона фильма, сказали они, сделана не то чтобы реалистично, а прямо-таки натуралистично — все так и есть, тип быта и детали переданы абсолютно точно. Именно в таком положении живут люди!
>И другие люди меня вразумили. Я, поскольку привез на Кубу приборы, подружился с механиками и электриками в мастерских — надо было переналаживать наши приборы. В мастерских была нехватка элементов — транзисторов, сопротивлений и т.д. Я пошел в порт, на советский корабль, зашел к радисту. Знал, что они свои станции не ремонтируют, а заменяют весь блок с дефектом. Спрашиваю: не дадите ли дефектные блоки? Бери! Я нагрузил целый мешок, взвалил на спину и принес в университет. Друзья были счастливы — на много лет запас. Работали они прекрасно, все сколько-то лет пробыли в США на заработках. И много мне интересного рассказывали о тамошних мелочах быта и человеческих отношений.
>Многие вещи им казались такими дикими и ужасными, что они переходили на шепот, как будто я иначе мог испугаться.
>Разговаривая об этом в Бразилии, я узнал важную вещь: вырваться из этого состояния ничтожества можно только совершив скачок «вниз» — в антиобщество трущобы, в иной порядок и иной закон. Понимаем ли мы это? Многие уже поняли.
