Как виделась ситуация 15 лет после начала реформы? Пишет руководитель исследования, проведенного в школах в 2005-2008 гг. и охватившего учителей, школьников 9-11-х классов и их родителей: «Идеология целей образовательной реформы… Для чего реформируется образование? Чтобы стать более эффективным и конкурентоспособным. Эти установки на конкурентность и эффективность, как заклинание, повторяют все официальные лица, говорящие о реформе… Мы совершаем опасную подмену. Традиционная цель классического образования – “воспитание зрелой, гармонично развитой личности”... Это совсем иное, чем “воспитание конкурентоспособной и эффективной личности”… Так, при сохранении нынешней идеологии в школе и вузе выхолащиваются содержание воспитательной работы и интерес к отвлеченному, якобы “бесполезному” теоретическому знанию» [7].
Обществовед и педагог высшего ранга, гендиректор издательства «Просвещение» А.М. Кондаков в интервью радио «Свобода» в феврале 2011 г. сказал: «Я очень внимательно просмотрел программы по литературе царских гимназий. Там из всего Льва Толстого изучали только одно произведение: “Севастопольские рассказы”. Это именно то, что формирует в ребенке патриотизм, чувство любви к отечеству, уважение к защитникам отечества, товарищество и так далее. И я перед литераторами поставил вопрос: а скажите, пожалуйста, с чем связан отбор произведений? Они говорят: ну как же не изучать “Войну и мир” Толстого, как не изучать Достоевского? А один очень уважаемый директор академического института был возмущен тем, что Шиллера и Гете в шестом классе не изучают. Я спрашиваю: а что ребенку даст это изучение? Ведь все то, что входит в школьную программу, должно ребенку обеспечить его дальнейшую успешность» [8].
[Примечание: А.М. Кондаков – член-корр. РАО по отделению философии образования и теоретической педагогики. Лауреат Премии Президента РФ в области образования, Премии Правительства РФ в области образования, соруководитель разработки фундаментального ядра содержания общего образования, руководитель разработки нового поколения федеральных государственных образовательных стандартов начального общего, основного общего и среднего (полного) общего образования, соавтор Концепции духовно-нравственного развития и воспитания личности гражданина России.]
Все эти доктринальные идеи реформаторов вызвали недоумение, неприятие или даже возмущение. Но на все эти сообщения, как и вопросы, авторы доктрин молчали или отделались демагогией.
Нельзя было всерьез принять рассуждения, что «демократизация образования должна затронуть не только систему управления, но и проникнуть во все сферы школьной жизни, изменить весь ее дух, внутренний строй». При этом реформа предполагала – «разгосударствление школы, ликвидацию монополии государства на образование и переход к общественно-государственной системе образования». По словам Э. Днепрова, «демократическое общество начинается с демократической школы. И потому общество, которое хочет себя раскрепостить, прежде всего раскрепощает школу» [9].
«Демократизация образования» – именно демагогия. Образование – это дисциплина. Еще в демократических Афинах школьное образование ассоциировалось со словом дисциплина, что означает розгу, которой секут ученика. Отсюда и пошло слово ученик (discípulo) – тот, которого сечет розгой учитель. Школа – консервативный авторитарный организм, иной она быть не может. Да, на Западе школа для низших слоев «массы» стала «царством лени и вседозволенности». Кто и когда решил, что Россию берет это за ориентир? Детская демократия таит в себе угрозу действительно страшную – у детей с наклонностями «лидера» она разжигает неконтролируемое властолюбие, которое, как правило, ведет к детскому и подростковому насилию, в том числе и к убийствам.
Стоит нашим демократам прочитать роман-антиутопию английского писателя У. Голдина «Повелитель мух». В нем показано, как сотня нормальных детей, попавших без взрослых на тропический остров, решает воспроизвести демократию «как у взрослых» — с выборами парламента, президента и т.д. И как этот строй неизбежно перерождается в жестокую диктатуру подростков. Наша школа охранила детство от радикалов Пролеткульта. Была проведена огромная программа по массовому изданию и внедрению буквально в каждую семью сказок народов СССР (прежде всего, русских сказок), а также Пушкина и сказок писателей-классиков. Они задавали определенный тип отношений взрослых и детей. Она смогла нейтрализовать соблазн детского самоуправления.
Возможно, авторы доктрины школьной реформы действительно хотели заменить «идеологию» детей из позднесоветских семей на «буржуазно-либеральную» идеологию (как они ее понимали). Но это крайне странная идея. Скорее всего, все эти доктрины составлены из обрывков множества несовместимых концепций и фантастических образов демократии, рынка, прав человека и общечеловеческих ценностей. Никакой связной идеологии они в основу воспитания заложить не могли, и никакими «буржуазными либералами» выпускники этой новой школы не стали. А стали подростками и юношами с разрушенной системой ценностных координат – дезориентированными жертвами глубокой аномии.
Социологи писали в 2003 г.: «Для социологов и психологов важны специфические особенности социальной политики в России 90-х годов, которые повлияли на судьбы детей и подростков. Подрастающее поколение лишилось ориентиров в условиях культурного вакуума. Точнее говоря, провозглашение “частнособственнических” норм поведения, осуждавшихся прежде, привело к сосуществованию взаимоисключающих ценностных ориентиров, одновременно действующих в обществе. Это самым непосредственным образом повлияло на усложнение социализации подростков, рожденных во второй половине 70-х – начале 80-х гг. XX века» [10].
Никакой реакции на подобные предупреждения не было.
«Социализм в школьном образовании закончился, – убеждал идеолог модернизации школы А.А. Пинский. – Школа должна зарабатывать». Какой социализм и как должна зарабатывать школа? Базовый учебный план полностью исчерпывает часы, разрешенные санитарными нормами. Что имеет в виду разработчик доктрины реформы? [11].
[Примечение. Анатолий Аркадьевич Пинский — российский педагог, член Российского общественного совета развития образования, координатор Экспертно-аналитического Центра Минобразования РФ, один из разработчиков реформы образования 2000 года. Автор трудов по истории педагогики, по общим проблемам построения содержания образования. В качестве исходной модели Пинский внедрил в школе № 1060, где он был директором, принципы Вальдорфской педагогики. Вальдорфская педагогика основывается на выделившемся из теософии религиозно-мистическом учении — антропософии.]
Все эти изобретатели инноваций педагогики и разработчики доктрин говорили на каком-то бессмысленном новоязе и как будто забыли смыслы давно устоявшихся понятий. Часто возникало подозрение, что все это мистификации.
Выступая 13 сентября 2004 г. на коллегии Министерства образования и науки РФ, А.А. Фурсенко сказал: «Эксперимент по ЕГЭ начался для того, чтобы ввести четкие и однозначные критерии оценки выпускников школ и абитуриентов вузов, чтобы в конечном счете гарантировать качество и доступность образования» [12].
Министр обещает «ввести четкие и однозначные критерии», хотя за десять лет вся многочисленная бригада реформаторов не смогла назвать даже индикаторов, которыми она предлагает характеризовать измеряемые стороны объекта оценки. К чему чиновники собираются прилагать свои «однозначные критерии»?
В действительности о критериях еще и речи не могло идти, поскольку не были названы даже самые простые, «сырые» инструменты оценки – параметры. Что конкретно измеряется в ходе ЕГЭ? На каком основании потом эта мера превращается в баллы, с которыми производятся арифметические действия? Ведь это – шаманство, которое ведет к правдоподобным, но вовсе не достоверным числам. Более того, это и не числа, а похожие на них условные рисунки, которые не поддаются арифметике. Когда преподаватель или комиссия ставят ученику на традиционном экзамене «четверку», этим знаком обозначается интегральное понятие «хорошо». Так обозначается качество, и его обозначения не обладают свойством аддитивности.
Верные (точнее, приемлемые) отношения между параметрами и индикаторами были нащупаны в течение многолетней практики. В 1970-е гг. и в СССР, и в США около десяти лет велись интенсивные дискуссии о методологии оценки в интеллектуальной сфере. В этих дискуссиях участвовали ученые высшего ранга. Долго обсуждались отношения между параметром, индикатором (показателем) и критерием. Многие задачи в этой сложной проблеме были разрешены. Этот драгоценный опыт учительского корпуса и научного сообщества был просто выброшен Министерством.
Мы говорим о параметрах, а ведь они нужны не сами по себе. Для использования количественной меры в каком-то суждении нужны показатели (индикаторы), характеризующие какую-то сторону явления. Любому явлению присуще множество параметров, разные его стороны можно измерять и так, и эдак. Какой же параметр может служить в качестве индикатора? Тот, который надежно связан с интересующей нас величиной, которую трудно измерить непосредственно (это латентная величина). И знание ученика, и его умение логически мыслить – величины латентные. С помощью вопросов и задач учитель исследует интеллектуальную сферу ученика. Это исследование дает достоверную информацию только при правильном выборе параметров и их умелом превращении в индикаторы.
Параметр становится показателем только в том случае, если мы имеем теорию или эмпирически найденное правило, которое связывает параметр с интересующей нас латентной величиной. Если связь неизвестна, никаким индикатором параметр не является.
В практических руководствах даже подчеркивается, что если исследователь выдает параметр за показатель, не сообщая явно, какую латентную величину он стремится охарактеризовать, и не излагая теорию (или хотя бы гипотезу), которая связывает параметр с латентной величиной, то он нарушает нормы логики. В этом случае рекомендуется не доверять выводам этого исследователя, хотя они случайно и могут оказаться правильными. Принимать такой параметр за показатель нельзя.
Этой проблемы для ЕГЭ не существует! Всякая связь между измерением и латентной величиной здесь утрачена, да о ней и не вспоминают. Общей нормой рассуждений о ЕГЭ стала подмена показателя параметром без изложения теории соотношения между ними и даже без определения той скрытой величины, которую хотят выразить при помощи параметра. Разработчики его «контрольно-измерительных материалов» вообще ничего не сообщали о выборе параметров и их превращении в индикаторы – как будто критерии имеют смысл без этих инструментов!
Игнорирование элитой обществоведов попыток серьезного диалога о главных проблемах и последствиях реформ было все 30 лет возмутительным, иного не скажешь. Это редко, но все же иногда вызывает организованный протест профессиональных институтов.
Примером может служить заявление Межрегионального профсоюза работников высшей школы «Открытое письмо несуществующему сообществу преподавателей российской высшей школы»: «17 ноября 2012 г. министр образования и науки Дмитрий Ливанов в интервью программе “Вести в субботу” на телеканале “Россия 1” сделал весьма оскорбительные для вузовских преподавателей страны заявления. Министр так объяснил причины невысокой средней заработной платы преподавателей ряда московских вузов, которая, по его словам, составляет 20-30 тыс. рублей: “Как это назвать? У меня есть несколько версий того, чем это может объясняться. Версия первая: это просто преподаватели невысокого уровня, готовые работать за эти деньги. Версия вторая: это преподаватели, которые подрабатывают в нескольких вузах, перебегая между ними. Версия третья: они просто перекладывают часть расходов по своему содержанию на студентов. И в том, и в другом, и в третьем случае такой вуз не может называться эффективно работающим…” (См.: http://top.rbc.ru/society/17/11/2012/825512.shtml )...
Мы не считаем нужным обращаться ни к президенту, ни к премьер-министру, ни к Российскому союзу ректоров, поскольку они сами несут ответственность за состояние дел в высшей школе» [13].
Стоит посмотреть список поставивших свои подписи 126 профессоров и преподавателей, а также имена их вузов! И – никакого ответа от ректоров, академиков, министров… И тем более – от профессионального сообщества. Вот в чем фундаментальная национальная проблема России: письмо написано несуществующему сообществу преподавателей российской высшей школы!
Но, пожалуй, самой важной демонстрацией было в 2012 г. заявление Ученого совета филологического факультета МГУ. Завершает этот документ исключительно тяжелый вывод: «Несколько лет подряд отдельные представители гуманитарного сообщества предупреждали о возможности катастрофы как в школьном образовании вообще, так и в его гуманитарном сегменте в частности. Ситуация изменилась качественно: катастрофа произошла, и русская классическая литература более не выполняет роль культурного регулятора образовательного процесса».
К этому выводу и к предположению о причинах такого хода событий следовало бы отнестись внимательно, отставив в сторону конъюнктурные идеологические мотивы. В ответ – молчание или несколько раздраженных бессодержательных реплик.
Надо сказать, что это заявление «О реформе образования, ее итогах и перспективах» было подписано всеми членами Ученого совета. На Заявлении поставлено: «Принято единогласно на заседании Ученого совета филологического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова 22 ноября 2012».
Это, пожалуй, первое такое событие во всей истории России – манифест, подписанный авторитетными представителями институционально оформленного научного сообщества лучшего университета страны! Такие наказы и приговоры подписывали все до одного лишь участники общинных сельских сходов в революцию 1905-1907 г., а профессора если и писали петиции, то подписывали маленькими группами.
Онлайн-опрос, проведенный Агентством REGNUM с 7 по 10 декабря 2012 года с вопросом «МГУ заявил о разгроме гуманитарного образования в России. Вы согласны?», показал, что 85,3% опрошенных согласны с заявлением МГУ о разгроме гуманитарного образования в России. Не согласны с заявлением МГУ были 8,6% участников опроса. Еще 6,2% не смогли определиться со своей позицией. Проголосовали 4 645 человек [265].
Но организованных коллективных откликов в среде профессионалов было очень мало. Как коллективный отклик можно привести письмо коллектива исторического факультета Томского государственного факультета. В нем сказано: «Поддерживаем заявление Ученого совета филологического факультета МГУ «О реформе образования, ее итогах и перспективах», выразившего серьезную озабоченность состоянием гуманитарного образования в России…
Принято на собрании трудового коллектива исторического факультета ТГУ 13 декабря 2012 г.» (стоит посмотреть письмо и подписи [14]).
На сайте филологического факультета МГУ собрали и выложили адреса в Интернете откликов на заявление Ученого совета (более 70 информационных сообщений и статей) [15]. Большая часть их – сообщение о заявлении и его краткое содержание в региональной прессе. Много сообщений опубликовало (17) агентство REGNUM, следом сайт — православной электронной библиотеки «Pravmir.ru» (8), далее «Новая газета» и Росбалт (по 4). В большой мере моментом воспользовалась «либеральная оппозиция», которая поддерживала реформу школы, но в то же время обвиняла государство в разрушительных последствиях этой реформы.
Приведем пару выдержек из интервью профессора кафедры истории русской литературы филологического факультета МГУ Д. Ивинского журналу «Эксперт». Он касается именно методологической основы реформы, которая расколола сообщество. В частности, говорит: «Это принятая программа развития образования, из которой следует, что правительство в полной мере удовлетворено сделанным, не собирается что-либо корректировать, менять, пересматривать и так далее, а продолжает намеренно следовать избранным курсом, не обращая внимания на мнение значительной части общества. И здесь не только профессионалы, но и школьники, и их родители…
Это чувство удовлетворенности сделанным, на чем конкретно базируется? На каких аналитических разработках, на каких описаниях ситуации, на каком анализе ситуации, на каком видении будущего?.. Общество потребления — что это, и с какой идеологией может быть связано, с какой системой ценностей и с какой картиной мира? Если вы заявляете некоторую программу, которая касается всех, заявите эти ценности напрямую. Но ведь этого не сделано».
Как было сказано выше, после ликвидации СССР предмет расхождений в сообществе обществоведов сдвинулся с конфликта между сторонниками сохранения советского строя и радикальными противниками – кризис сделал приоритетной задачей остановить процесс разрушения и деградации. Здравый смысл говорил, что это одинаково необходимо для восстановления приемлемого жизнеустройства в форме хоть социализма, хоть капитализма. Об этом, почти буквально говорил и профессор истории русской литературы Д. Ивинский. И он был так поражен, что с трудом подбирал слова.
Он сказал: «Открытием оказался тот факт, что в интернете сканируют учебники советского времени. Ну, давайте согласимся с тем, что… Давайте согласимся в том, что советская эпоха чудовищна, это средоточие зла, я так не думаю, но давайте согласимся, и вот вы пришли спасать нас от той страшной и ужасной системы образования, так почему же… Но ведь это же фантастика! Четверть века прошло. Так нет…» [16].
Мы взяли для иллюстрации некоторые ситуации реформы образований. Но положение в других программах реформ очень похоже.
Литература
1. Эмсден А., М. Интрилигейтор, Р. Макинтайр, Л. Тейлор. Стратегия эффективного перехода и шоковые методы реформирования российской экономики. // Шансы российской экономики. Анализ фундаментальных оснований реформирования и развития. Вып. 1. М.: Ассоциация «Гуманитарное знание». 1996.
2. Шарыгин И.Ф. Реформа образования: proтив и contra // http://scepsis.ru/library/id_592.html.
3. Шарыгин И.Ф. О реформе образования, коррупции и геометрии // Независимая газета 24.01.2001.
4. Волков С. ЕГЭ?! Эге-ге… // Трибуна. 2003, № 22.
5. Днепров Э.Д. Три источника и три составные части нынешнего школьного кризиса. М.: Объединение ЯБЛОКО, Университет РАО. 1999, c. 12.
6. http://www.litrossia.ru/archive/175/points/4356.php.
7. Хагуров Т.А. Образование в стиле «пепси» (полемические заметки) // СОЦИС, 2010, № 7.
8. Механик А. Патриотизм без «Войны и мира» // Эксперт, 2011, № 5.
9. Днепров Э.Д. Четвертая школьная реформа в России. М.: Интерпракс, 1994. С. 68-69.
10. Антонов А.И., Лебедь О.Л. Несовершеннолетние преступники: кто они? // СОЦИС, 2003, № 4.
11. Соколова В. Серые кардиналы образования. Кто стоит за «реформами» по ликвидации всеобщей грамотности в стране // Совершенно секретно. 2011, № 4 / http://sovsekretno.ru/magazines/article/2758.
12. Фурсенко А.А. Модернизация образования на новом витке: цели и средства их достижения / http://www.ctege.info/stati-o-ege/modernizatsiya-obrazovaniya-na-novom-vitke-tseli-i-sredstva-ih-dostizheniya.html.
13. Открытое письмо несуществующему сообществу преподавателей российской высшей школы / http://unisolidarity.ru/?p=165.
14. http://www.if.tsu.ru/TempNews/letter_tsu.PNG.
15. Отклики на заявление Ученого совета «О реформе образования, ее итогах и перспективах» / http://www.philol.msu.ru/faculty/v-zaschitu-gumanitarnogo-obrazovanija-v-rossii/otkliki/.
16. Привалов А. Крах гуманитарного образования / http://expert.ru/2012/11/29/ugol-zreniya/.
