Примечание из материала от 1 сентября 2015: https://eadaily.com/news/2015/09/01/doneckiy-deyton-recepty-rsmd-srodni-prioritetam-ukrainskih-nacionalistov
Российский совет по международных делам (РСМД) — влиятельное столичное экспертное сообщество, ориентированного на поиск соглашения с Западом. Эксперты РСМД, по-прежнему, полагают, что путь для интеграции России в Западное сообщество не закрыт, а перспектива участия РФ в «Большой Европе» от Лиссабона до Владивостока вполне реальна. Либерально-западническое направление в российском столичном обществе в значительной степени использует наработки РСМД — своего рода коллективного Федора Лукьянова, для публичного обоснования «отступательной политики» России, как на Украине, так и на всем постсоветском пространстве. Цель подобной политики — восстановление испорченных украинским кризисом отношений с Западом, пусть ценой уступок и окончательных потерь позиций на постсоветском пространстве.
Несмотря на тенденционность, мнение их экспертов надо иметь в виду.
Сергей Уткин
к.полит.н., заведующий отделом стратегических оценок Центра ситуационного анализа РАН, эксперт РСМД
Чрезвычайно сложно обрисовать конструкцию будущего миропорядка двумя словами. Маловероятно, что миропорядок в 2016 г. будет настолько оформленным, что получит строгое название. Не стоит стремиться сформировать его в ближайшее время. Вероятно, что конструкция будет более гибкой и многосоставной и в итоге окажется более надежной и способной приспосабливаться к окружающим условиям, которые зачастую будут не подконтрольны акторам международных отношений. Формирующийся миропорядок должен отвечать на самые непредсказуемые вызовы реальности.
Система правил будет развиваться и дальше. Сегодня мы можем наблюдать довольно интересную систему правил в сфере торговых отношений, связанную с появлением Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства, а также Транстихоокеанского соглашения. Если Транстихоокеанское соглашение о свободной торговле уже подписано, то Трансатлантическое партнерство пока находится на стадии разработки и переговоров, которые, по мнению большинства экспертов, завершатся успехом. В макрорегионах складываются новые правила на трансрегиональной и межрегиональной основе, о которых ранее никто не задумывался.
Правила, сформированные ранее, останутся в силе. Европейский союз сохранит свои позиции в Европе в качестве генератора правил, а НАТО продолжит обеспечивать определенные правила взаимоотношений в военно-политической области в Трансатлантическом регионе.
Если предположить, что страны Запада не будут в дальнейшем успешно справляться с теми вызовами, с которыми они сейчас столкнулись, то здесь есть вероятность, что увеличится количество желающих найти альтернативу западному пути развития. Однако нельзя исключать, что опыт Европейского союза будет заимствоваться и в других регионах. Это уже происходит, но с оглядкой на ошибки Европы: не окажется ли в итоге этот путь неправильным. От этого будет зависеть формат складывающихся региональных договоренностей. Для граждан отдельных стран может оказаться, что эти региональные договоренности будут в большей степени определять их образ жизни и восприятие международной среды. В зонах международного хаоса, в первую очередь в Сирии, Афганистане и странах Северной Африки, фактически будет стоять вопрос о том, способны ли международные игроки координировать свои усилия, чтобы изменить ситуацию к лучшему. В целом в долгосрочной перспективе ситуация в конфликтных зонах будет приходить в норму.
В конечном счете, путь компромиссов для всех участников конфликтов, разворачивающихся на этом пространстве, окажется более приемлемым и даже желательным.
Сейчас идет активный процесс формирования нового более справедливого конструкта международных отношений, правила поведения которого будут утраивать всех игроков. Однако надеяться на то, что Россия в нем будет занимать лидирующие позиции, не приходится в силу отсутствия необходимых ресурсов. Те правила, которые сейчас складываются на региональном уровне или уже сформировались в интеграционных группировках, появляющихся зон свободной торговли, будут лежать в основе будущей системы международного поведения. Вероятность того, что появится новый глобальный договор наподобие Хельсинкского соглашения, невелика. Такая гигантомания и глобальный подход эфемерны.
С позиции ресурсов и фактического веса в мировой политике, которыми обладает Россия, можно было бы более активно использовать уже наработанные форматы сотрудничества, а не пытаться придумать новые механизмы, чрезмерно похожие на старые. Если Россия видит себя частью глобального мира и появляющихся региональных соглашений, если она ищет для себя возможность использовать новые правила, то, учитывая ее географическое положение, демографический фактор и военный потенциал, она обладает очень хорошими перспективами. Однако если Россия будет стремиться сформулировать альтернативу новым правилам, то она должна быть готовой к тому, что ее потенциала для достижения результата может не хватить.
Есть страны, которые не обладают достаточными ресурсами, чтобы проводить самостоятельную политику. Они в большинстве случаев это понимают. Интеграционные объединения для таких стран – способ заявить о себе и высказать свое мнение. Например, Европейский союз фактически дает возможность малым странам, согласовывая свою позицию с более крупными соседями, существенно усилить свой голос в вопросах экономики и политики. Подобные процессы происходят в Латинской Америке, где формируется общерегиональное объединение УНАСУР, которое должно объединить ранее возникшие МЕРКОСУР, Андское сообщество и другие субрегиональные группы. Латинская Америка, по количеству жителей сопоставимая со странами-членами Европейского союза, в будущем сформирует общий подход к тому, как именно координировать свою политику и с какими предложениями выступать на мировой арене.
США и Китай вряд ли потеряют вес на международной арене и в решении глобальных вопросов. Индия в долгосрочной перспективе, несмотря на многочисленные внутренние нерешенные проблемы, будет все более заметна.
АСЕАН же может стать относительно равным игроком Европейскому союзу и Латинской Америке. Если странам, входящим в эту организацию, удастся преодолеть внутренние противоречия, то организация может стать вполне самостоятельной в регионе. На успешность этих интеграционных и региональных структур влияет в том числе то, что происходит внутри крупных стран, входящих в объединения.
В тех случаях, когда странам удастся выйти на одинаковую скорость внутреннего развития, можно рассчитывать, что региональные объединения станут способными формулировать свое мнение о происходящем в мире и говорить единым самостоятельным голосом в процессе согласования ключевых решений.
У глобальных форумов принятия решений, например, у «Группы двадцати», есть хорошие перспективы. Это организация, которая объединила львиную часть мировой экономики. Если страны в долгосрочной перспективе смогут достигать компромиссов по многим насущным проблемам, то «Группа двадцати» может преобразоваться в одну из таких институциональных структур (помимо традиционной ООН, вероятность исчезновения которой, вопреки некоторым прогнозам, стремится к нулю), играющим одну из решающих ролей в процессе принятия глобальных решений.
Отношения между Россией и Западом
Игорь Истомин
к.полит.н., преподаватель кафедры прикладного анализа международных проблем МГИМО МИД России, эксперт РСМД
Охлаждение в отношениях между Россией и Западом в 2015 г. стало результатом тенденций, которые проявлялись на протяжении последних нескольких лет и в 2014 г. и получили новое развитие в контексте украинского кризиса. Если Россия изначально воспринимала украинскую ситуацию как симптом противоречий, которые накапливались на протяжении последнего десятилетия, то для Запада события, развернувшиеся на Украине, — это в значительной степени неожиданный пример российской реакции, и украинский сюжет воспринимается в значительной степени как триггер. За последние месяцы международное сообщество устало от событий украинского кризиса.
Урегулирование ситуации на Востоке Украины и восстановление территориальной целостности страны — программа-максимум для Европейского союза и России, и сегодня эта программа выглядит невыполнимой. Поэтому стороны сосредоточены в первую очередь на программе-минимум — добиться того, чтобы в регионе не происходили вооруженные столкновения. С учетом того, что ситуация на Востоке Украины относительно стабилизируется, вопрос украинского кризиса для Европейского союза становится все более периферийным.
Сейчас ситуация на Украине развивается по сценарию «замороженных конфликтов», а это означает, что фактически ЛНР и ДНР будут независимы от Киева в политическом смысле. Ввиду того, что на Киев могут лечь затраты по восстановлению этого региона, которых он хотел бы избежать, консенсус между сторонами вполне реален. Украина, несмотря на то, что она на настоящем этапе не стремится к исполнению Минских договоренностей и реинтеграции ДНР и ЛНР, будет стараться переложить критику Запада в связи с неисполнением Минских договоренностей на Россию, которая в свою очередь будет демонстрировать, что это вина Украины. И от того, в какой степени две стороны смогут создать привлекательный образ своей политики, будет зависеть дальнейшая судьба значительной части санкций Европейского союза.
Сохраняется достаточно высокая вероятность того, что санкции Европейского союза и США в течение следующего года будут сохранены.
Возможно, со временем произойдет постепенное ослабление санкций, однако на данный момент ситуация выглядит достаточно устойчивой.
Украинский кризис в значительной степени поменял восприятие России в глазах западного сообщества, причем не той его части, которая изначально была скептично настроена в отношении России, а той, которая занимала более прагматичную позицию. В последние два года взаимное недоверие между Россией и Западом постепенно усиливалось, и, очевидно, это станет определяющим фактором развития отношений в будущем. Это не означает, что мы находимся в прямой конфронтации. Взаимодействие и сотрудничество по отдельным областям будет продолжаться, однако на фоне взаимного недоверия. Россия в последнее время делает попытки наладить отношения, но пока они не находят отклика у западных партнеров.
В 2016 г. международно-политический контекст будет определяться предвыборной кампанией в США.
Будущие президентские выборы оказывают серьезное влияние на администрацию Б. Обамы, которая заинтересована в том, чтобы подвести итоги своей работы за последние годы, а также выйти на позитивный результат к окончанию срока. Это заставляет ее относиться с большей ответственностью к конфликту в Сирии и борьбе с ИГ, а также усиленно работать в направлении реализации Транстихоокеанского соглашения.
Вероятно, что США и Россия будут двигаться в направлении урегулирования сирийского кризиса. У России и США диаметрально противоположные взгляды на нынешнее сирийское правительство. Для Вашингтона оно представляет проблему, Москва же видит в нем ключ к борьбе с ИГ. В 2016 г. возможно достижение политического решения по сирийской проблеме, которое позволит создать некий политический процесс для примирения различных сирийских фракций с выходом на консолидированную борьбу с «Исламским государством».
С учетом этих проблем в отношениях между Россией и США будет преобладать сотрудничество по узкому кругу вопросов, в которых странам сложно обойтись друг без друга. Для более масштабного взаимодействия с США нет повестки. Что касается ЕС, то здесь шансов улучшить ситуацию больше. Однако существует высокий уровень взаимного недоверия, поэтому перспективы снятия санкций или инициатива по заключению договоренностей по вопросам, например, контроля над вооружениями, со стороны США маловероятны.
Постсоветское пространство
Сергей Маркедонов
к.и.н., доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики РГГУ, эксперт РСМД
Россия будет действовать на постсоветском пространстве по трем основным направлениям: это Украина, Центральная Азия и Закавказье. Молдова и Приднестровье тоже будут находиться в фокусе, но скорее в привязке к украинскому кризису.
Для каждого из обозначенных векторов очень велика роль фоновых факторов.
Определенное оживление на украинском направлении мы увидим уже после Нового года.
В ближайшее время мы будем наблюдать спад активности сторон, связанный c новогодними праздниками.
Ключевые составляющие кризиса — статус Донецкой и Луганской республик, статус единой Украины (без Крыма: Крым находится за скобками при обсуждении), вопрос о снятии санкций — едва ли будут урегулированы в будущем году. Если говорить о позитивном сценарии, то может быть достигнута заморозка, если Украина и Запад, стоящий за ней, и Россия и республики, которым она покровительствует, не будут пытаться дестабилизировать ситуацию. Это было бы наиболее позитивным сценарием развития событий.
Если говорить о пессимистическом сценарии, то ближе к февралю возможна попытка протестировать ситуацию на прочность, это опасно тем, что может привести к выходу на новую стадию конфликта.
Для постсоветского пространства важным фоновым фактором остается Ближний Восток: если будет найден формат урегулирования сирийского кризиса, устраивающий и Россию, и Запад — то история успеха будет влиять и на ситуацию вокруг Украины.
В отношениях России с Турцией весьма вероятен конфронтационный сценарий, а турецкий фактор очень важен для постсоветского пространства.
Я думаю, что в будущем году мы станем свидетелями тестирования ситуации вокруг Нагорного Карабаха. Раньше между Россией и Турцией действовала сделка: Россия не вмешивалась в ближневосточные дела, Турция не трогала постсоветское пространство. Теперь эта сделка не работает.
Я бы назвал Нагорный Карабах самой опасной точкой будущего года на Кавказе.
Что касается российско-грузинских отношений, то новый статус-кво в них оформлен. Я не вижу большой решимости и большого желания у Грузии проводить какие-то действия в отношении Абхазии и Южной Осетии.
Очень интересная ситуация сложится с визовым вопросом: под конец 2015 г. Евросоюз анонсировал аванс в отношении Грузии. До этого момента реальных шагов ЕС не предпринимал, озвучивались лишь обещания.
Что касается приднестровского направления, оно будет связано с украинским кризисом. Если украинский кризис удастся заморозить, ситуация вокруг ПМР будет тоже относительно спокойной.
Еще один важный вопрос касается будущего интеграционных объединений на постсоветском пространстве. СНГ — умирающий проект. И дело не только в том, что Содружество замышлялось как инструмент «цивилизованного развода» после распада СССР. В деятельности СНГ был смысл, пока работало соглашение о свободной торговле, пока действовало безвизовое пространство, пока было признание дипломов и пока существовали единые тарифы. С 2005 г. началось сворачивание льготных тарифов, и стал осуществляться постепенный переход на рыночные принципы. С 2000 г., впервые были введены визы для Грузии. Теперь мы видим, что соглашение с Украиной о свободной торговле уйдет в прошлое, поэтому СНГ будет дальше умирать. В содержательном плане СНГ дать уже ничего не может. Это уходящий продукт.
С моей точки зрения, интеграционные проекты на постсоветском пространстве, будь они пророссийскими или антироссийскими, не будут удачными.
Страны региона только формируют свою идентичность, оттачивают ее. Они еще не определились с тем, кто «свой», а кто «чужой». Пока не будет решен этот важнейший вопрос, невозможно создать стабильное объединение. Интеграция будет происходить исключительно для тактических целей: ради кредитования, ради разрешения вопросов безопасности.
Мне кажется, очень сложные перспективы у ОДКБ. На данный момент ОДКБ представляет собой три клуба по интересам: Центрально-Азиатский клуб, который совершенно не интересен Белоруссии и Армении. Российско-армянский клуб, который совершенно не интересен Казахстану, у которого своя повестка с Азербайджаном. Третий клуб по интересам ОДКБ — это российско-белорусский клуб. Важен он для Таджикистана? Никоим образом.
Эскалация в Нагорном Карабахе может быть опасна еще и потому, что она поставит под сомнение все интеграционные проекты на постсоветском пространстве, продемонстрировав отсутствие консолидации в ОДКБ. Но это не значит, что интеграционные проекты распустят. Они могут существовать и далее, но уровень их эффективности будет не больше, чем у СНГ.
С ЕАЭС, боюсь, ситуация во многом схожая. Россия подвергается экономическим санкциям, и у нее своя история противостояния с Западом. Но в этом конфликте совершенно не хотят принимать участие руководство Белоруссии и Казахстана.
Мне кажется, серьезные интеграционные проекты на постсоветском пространстве появятся только тогда, когда окончательно утвердятся национальные идентичности, проекты национальных государств, внешняя политика каждого государства в регионе.
