Развитие событий на Украине даёт потрясающую возможность почти что лично погрузиться в те процессы и трансформации, которые, как правило, знакомы большинству лишь по ярким художественным произведениям. Известный тезис о невероятной скорости течения исторического времени в периоды революционных потрясений, усиленный многолетней деградацией общественных институтов и господством неолиберальных практик, рождает фактически целую лабораторию практической социологии. Взглянув на неё, можно быстро избавиться от иллюзии, будто системные противоречия, на которых основан общественный строй, могут вечно находиться в скрытом состоянии, равно как и увидеть очертания грядущей социальной борьбы, которую так долго предвещают многочисленные критики постсоветских режимов.
Однако не менее интересно запечатлеть и многие сопутствующие украинской драме явления. В частности, полезный пример пластичности пропагандистской линии даёт картина событий, конструируемая российскими СМИ. В общих чертах она представляет собой движение по нисходящей — от помпезных реляций про войну с фашизмом и ядерный пепел к более скромной констатации действительности, в которой уже лишь с трудом можно различить дух ультрамилитаризма двухмесячной давности.
Само собой, общая эволюция информационной повестки не является линейным, усреднённым процессом. Как и в любом достаточно массовом движении, есть отстающие и авангард — застрельщики, разведывающие границы общественно допустимых оценок и мнений. В последние дни подобными застрельщиками выступили сразу несколько известных медиа-охранителей, самым известным из которых, пожалуй, является Сергей Кургинян. Своим мини-выступлением на фоне двух автоматов и комфортного дивана он породил целую серию напряжённых дискуссий в блогосфере, не говоря уже про вынужденные оправдания самих участников ополчения.
В отличие от абстрактного обличения таинственных и зловещих сил, так свойственного реакционным медиа, нынешнее синхронное возмущение достаточно персонализировано, целью атаки является Игорь Стрелков. Разумеется, критикуют его вовсе не за то, чем он не нравится многим представителям левого политического спектра. Проблема здесь вовсе не в его достаточно странном понимании модели желаемого общества, открытых монархических симпатий, склонности к конспирологии и дежурном антибольшевизме. Как раз напротив, «патриот русского народа и Отечества» обвиняется в недостаточном патриотизме, оппозиции путинской внешней политике, а то и вовсе в военных преступлениях и тайном сговоре с силами противника.
При всей внешней возмутительности подобных заявлений (едва ли можно согласиться, что околотеатральный деятель с сомнительной репутацией имеет моральное право надменно отчитывать ополченцев, несколько месяцев участвующих в активных боевых действиях), важнее всего понять их внутреннюю логику, а также причины, послужившие объективным триггером.
«Демарш» Стрелкова, не пожелавшего удовлетвориться должностью почётного мученика, доставляет изрядные неудобства политическому руководству РФ сразу по ряду причин, которые можно условно разбить на две категории.
Во-первых, главные цели и механизмы внешней российской политики диктуются вполне понятными и глубоко практичными целями. Будь то поддержка режима Ассада или сотрудничество с Ираном, Россия всегда стремится сохранить прежние экономические связи, финансовые цепочки и торговые обязательства. Это не удивительно — у режима, существующего в условиях нефтяного изобилия, нет ни желания, ни особого опыта в налаживании новых систем сотрудничества, определении своего места в будущих мировых структурах.
Отсюда исходит желание поскорее договориться с любыми, даже самыми сомнительными местными деятелями и условно лидерскими фигурами. При этом их откровенная государственная некомпетентность, равно как и неадекватное видение ситуации, не является таким уж минусом. Можно не сомневаться, что таких идеальных «партнёров» российские «комбинаторы» нашли в лице нескольких широко известных деятелей Новороссии. Появление в этой схеме отношений Стрелкова может не только вызвать нужду договариваться заново, но и вскрыть какие-то малоприятные факты и условия, за которые ещё придётся оправдываться.
Во-вторых, любая излишняя самостоятельность деятелей на местах никак не вписывается в стратегию внутренней российской политики. В течение всего постсоветского периода, система работала на жёсткий отсев любых потенциальных лидеров, дееспособных организаций и просто профессиональных коллективов, которые могли бы как-то поколебать позиции бюрократ-буржуазии. Даже заведомо потешные, маргинальные фигуры родом из 90-х со временем перестали допускаться к условно открытому состязанию, не говоря уже про «несчастные случаи», случавшиеся с людьми вроде Льва Рохлина.
Возникшая практически из ниоткуда фигура Стрелкова может не только «раскачать лодку» экспортной стабильности, но и пробить в ней вполне ощутимую брешь. В отличие от деятелей либеральной оппозиции, возможная поддержка Стрелкова не локализована лишь в местах проживания условного «среднего класса». Более того, вряд ли ему, как прочим политическим и профсоюзным деятелям, можно подбросить при обыске наркотики, найти в фрагментах интервью экстремизм или огульно обвинить в сотрудничестве с вездесущим Госдепом.
В конце концов, ситуация в условной Новороссии как таковая полна суровой исторической иронии. Ведь в течение последних лет (особенно ярко это стало заметно с 2006-2007 годов) окологосударственные идеологи усердно убеждали народ, что страна развивается в верном направлении. Да, у местной демократии есть изъяны, народу не очень можно доверять самоуправление, бизнесу лучше смириться с вынужденными «дотациями» многочисленным инспекциям, а коррупция плотно засела в русской душе, но зато есть и несравнимые преимущества. Вечный вождь, крепкая властная иерархия, воинственная внешняя риторика, кривляющиеся на камеру некогда всемогущие олигархи. И вообще, зачем вам свобода, если у вас есть стабильность?
До определённого времени такой идейный коктейль работал как нельзя лучше. Но украинский конфликт показал, что главная угроза для пропагандистских ведомств, вопреки известному утверждению, состоит не в том, чтобы начать верить в результаты своего труда. Напротив, куда опаснее вынужденно встретиться с массами, которые этим заверениям поверили и расценили как руководство к действию.
В самом деле, если правящие круги так рвутся утереть нос проклятому Западу и местному ворью, то история предоставляет им шикарный шанс реализовать эти амбиции. Разрыв с моделью ресурсного экспорта, проведение многообещаемой реиндустрилизации, формирование широкой антилиберальной (и, что то же самое, антиамериканской коалиции), протекционистская политика и рост социальных расходов — все пути открыты, чтобы вступить на них, нужно лишь немного решимости. Но на деле эта решимость требует отказаться от всех столпов, на которых и покоится независимая Россия.
Конечно, говорящие головы и умудрённые «эксперты» могут ещё долго мусолить военную тему, относя на её счёт всё новые провалы и социальные взрывы. Как известно, «война всё спишет». Но не стоит забывать про угрозу того, что реальная война, развернувшаяся у самых российских границ, имеет все шансы списать не только извечное недовольство периферийными порядками, но и сам режим, их усиленно поддерживающий.
Опубликовано: 07.07.2014 831
