|
|
От
|
IGA
|
|
|
К
|
И.Т.
|
|
|
Дата
|
10.09.2013 22:36:53
|
|
|
Рубрики
|
Ссылки; Тексты;
|
|
О протестном движении российской молодежи
http://finam.fm/archive-view/8790/1/
Александр Боев о протестном движении российской молодежи
БОЕВ: Добрый вечер, дорогие друзья. С вами «Финам FM» и программа «Револьвер». Веду ее сегодня я, Александр Боев, и мы будем говорить с нашими гостями в студии и вами, нашими радиослушателями, о теме «Российская молодежь в протестном движении». Мы будем обсуждать этот довольно странный феномен для России. Поясню, почему.
Дело в том, что наша страна сильно отличается от многих других стран мира, где, собственно, люди в возрасте от 15 до 25 лет составляют основу любых активных протестных движений, участвуют в различного рода публичных акциях. Если мы посмотрим сводки с публичных мероприятий, которые показывают нам участников всех демонстраций, выступлений, различного рода социальных движений и так называемых цветных революций, то мы увидим, что их основу составляют именно молодые люди.
В России ситуация немножко другая. Вот уже более 20 лет, практически всю основную историю новой России, мы не сталкиваемся с таким явлением, как активная гражданская позиция молодежи. Больше того, зачастую можно сказать, что молодые люди в этом возрасте, от 15 до 25 лет, в самом активном возрасте, они выходят за пределы активной политической жизни. Возможно, их это не интересует, возможно, для них это не является каким-то приоритетным явлением.
С чем это связано? Возможно, этот процесс как-то управляется, и возможно, этот процесс как-то изменяется? Об этом мы поговорим с нашими сегодняшними экспертами. У нас сегодня в студии Александр Тарасов, эксперт по молодежным субкультурам, содиректор Центра новой социологии и изучения практической политики «Феникс»; Игорь Минтусов, председатель совета директоров Центра политического консультирования и Агентства стратегических коммуникаций «Никколо М»; и Сергей Белоконев, руководитель Федерального агентства по делам молодежи.
Коллеги, в связи с этим первый вопрос. Действительно ли российская молодежь так сильно отличается от своих, скажем так, зарубежных сверстников? На самом ли деле (с точки зрения, возможно, социологии) мы можем говорить, что россияне как-то так выбиваются из общего тренда и не интересуются политикой как таковой? Вопрос, наверное, в первую очередь как к социологу, к Александру Тарасову. Александр Николаевич, что вы можете сказать по этому поводу?
ТАРАСОВ: Ну, в принципе, мы можем говорить о том, что в настоящий момент, вот сейчас, в этом смысле российская молодежь, конечно, отличается от, скажем, молодежи в развитых западных странах или молодежи в странах Латинской Америки и во многих других странах третьего мира. Но не сильно отличается от молодежи в постсоветских странах, странах бывшего Варшавского договора.
БОЕВ: А с чем связано?
ТАРАСОВ: Это общий феномен.
БОЕВ: Это общий феномен стран бывшей Восточной Европы, стран бывшего СССР?
ТАРАСОВ: Да.
БЕЛОКОНЕВ: Разрешите поделиться своими наблюдениями.
БОЕВ: Сергей Белоконев.
БЕЛОКОНЕВ: Федеральное агентство по делам молодежи. Наверное, вопрос не такой простой, и надо еще поспорить и подумать, насколько он корректный, потому что молодые люди разные и в России, и разные есть там молодые люди. Страны разные. И Россия не похожа на большинство стран, о которых мы можем сейчас думать.
Отвечая на этот вопрос, наверное, стоит отметить, что Россия сегодня не похожа ни на одну другую страну. Я в первую очередь хотел бы, наверное, обратить внимание на то, что Россия является, в отличие от так называемых, вы их назвали, развитых стран, страной для… Еще до сих пор страной возможностей для любых молодых людей, где бы они ни родились и в каком социальном статусе они бы ни пребывали.
Сегодня Россия, по-моему, единственная страна, в которой можно стать очень богатым довольно быстро, очень известным, успешным довольно быстро. В Америке это возможно только, может быть, где-то в Силиконовой долине. Это как пример. А в странах Западной Европы таких площадок вообще почти нет.
А в России примером тому являются успешные карьеры последнего десятилетия многих людей. И поэтому я считаю, что сегодня молодые люди, понимая, может быть, где-то бессмысленность, где-то возможности нашей страны, их используя и в предпринимательстве, и в политике и даже в протесте… Тоже какая-то часть небольшая, может быть, реализуется, но остальные стремятся туда, где можно себя проявить, показать, чего-то добиться. Вот у меня такие представления.
И в этой связи я хочу сказать, что мы, наверное, будем успешнее и интереснее, наша страна для нашей молодежи, чем, например, страны СНГ, где меньше возможностей, где меньше ресурсов, где нет таких ресурсных сегодняшних возможностей и так далее.
БОЕВ: Сергей, смотрите. Получается, что у нас у молодых людей изменена общая цель в жизни, что ли, или люди движутся к другому. Но смотрите, мы в этой ситуации получаемся несколько заложниками этого самого различия, о котором вы сами только что упомянули. Если в России молодой человек действительно может занять какой-то пост, разбогатеть, достигнуть каких-то личных жизненных высот, то в странах, допустим, Средней Азии он таких возможностей, в принципе, лишен.
БЕЛОКОНЕВ: Конечно.
БОЕВ: Но вместе с тем…
БЕЛОКОНЕВ: В Средней Азии точно есть родственники и всякие меритократические и прочие системы, где тебе не дадут ничего добиться, и ты в Средней Азии можешь заработать приличные деньги, только работая на стройке в Москве. А дальше, развиваясь как бизнесмен, в строительстве в России.
БОЕВ: Сергей, в том же самом… Ситуация у нас получается, что люди из той же самой Средней Азии неактивно участвуют в том же самом протесте.
БЕЛОКОНЕВ: Где?
БОЕВ: А движения в Киргизии…
БЕЛОКОНЕВ: А зачем?
БОЕВ: …Движения в различных среднеазиатских республиках, социальные движения и взрывы…
БЕЛОКОНЕВ: Их протест…
БОЕВ: …Они обусловлены, опять же таки, не молодыми людьми, они обусловлены людьми, которым…
БЕЛОКОНЕВ: Их протест выражается тем, что они работают на стройке в Люблино. Вот их протест – уехать из страны и поработать, заработать в России.
ТАРАСОВ: Нет, Сергей, вы живете на какой-то другой планете, простите меня.
БОЕВ: Александр Тарасов.
БЕЛОКОНЕВ: Ну, почему? Вы их не видите…
ТАРАСОВ: Как представители власти у нас все живут на другой планете, вот и вы живете на другой планете.
БЕЛОКОНЕВ: Здравствуйте.
ТАРАСОВ: Вам напомнить про Пугачев? Совсем недавно?
БЕЛОКОНЕВ: А что Пугачев?
ТАРАСОВ: Вы не знаете ничего про Пугачев?
БЕЛОКОНЕВ: Я знаю про Пугачев. Ну, и что там напомнить надо?
ТАРАСОВ: А там как раз тот редкий случай, когда молодежь была очень активна. И она очень активна была и очень зла именно по отношению к таким, как вы, представителям власти, хочу вам напомнить.
БЕЛОКОНЕВ: Подождите…
ТАРАСОВ: Когда такие, как вы, приходили к ним и говорили: «Мы хотим вас поддержать», – а они им кричали: «Вы штаны свои поддержите. Пошел отсюда!», – и дальше матом. Я не буду матом вас посылать.
БЕЛОКОНЕВ: Это по случаю была ситуация.
ТАРАСОВ: Таких случаев может быть очень много…
БЕЛОКОНЕВ: А может быть, и очень мало.
ТАРАСОВ: …И я вам могу объяснить почему. Потому что Пугачев радикально противоречит тому, что вы только что сказали: что любой молодой человек может стать миллионером и сделать свой бизнес.
БЕЛОКОНЕВ: В России.
ТАРАСОВ: В России.
БЕЛОКОНЕВ: Но не в Пугачеве, возможно.
ТАРАСОВ: А Пугачев где? Вы думаете, что это Казахстан, что ли?
БОЕВ: Пугачев – это Россия, Саратовская область.
БЕЛОКОНЕВ: Подождите, я конкретно имел в виду, понимаете?
ТАРАСОВ: Это Саратовская область. И там как раз случился вот такой разрыв…
БЕЛОКОНЕВ: Именно поэтому, вы знаете, из Пугачева, к сожалению, и из других городов люди едут и находят себя в других территориях. И это проблема России. Но эта ситуация существует и в других регионах. И в других странах.
БОЕВ: Опять же таки, я резюмирую. Мы можем говорить о том, что у нас сложилась следующая ситуация: в России, в стране отсутствуют как таковые социальные лифты в отдельных регионах.
БЕЛОКОНЕВ: Они не отсутствуют, они закрылись.
БОЕВ: И молодежь должна, для того чтобы реализовать себя, ехать в те единственные центры, в те большие города, в которых социальные лифты существуют, сохранились, и так далее.
Почему не протестуют те молодые люди? Почему они активно не ведутся на форматы социального протеста, чтобы выбраться из той ситуации, в которой они живут в своих маленьких городах? Зачастую, во многих случаях…
БЕЛОКОНЕВ: Я протестовал, каким образом: я родился в Курской области, в поселке. В 1999 году уехал из Курской области, потому что у меня не было никаких возможностей там развиваться. Я уехал, в частности, по научной линии работать, учиться в аспирантуру в Москву. Я не то что бы протестовал. Я не выходил на улицу и не кричал, как вы говорите, ваши вот эти… Потому что я понял, что это ничего не решит, безусловно.
Что кричать? Я сам на себя рассчитывал и сам всего добивался. И я думаю, что большинство российской молодежи так мыслит. И я вам скажу, что я могу проанализировать и сравнить молодых людей России в 1999-м и 2000 году, 2001 году, и сегодняшних. Сегодня больше процент молодых людей, которые понимают, что делать в сложных ситуациях, в которых меньше, наверное, советского. Во мне это было еще.
А у моей сестры, она на восемь лет старше, она вообще в какой-то степени не нашлась, не очень смогла найти решение в этой жизни, потому что она воспитана была (1970 года рождения) в Советском Союзе. И она в 20 лет оказалась в ситуации, когда другая страна, новые порядки. И она не смогла перестроиться.
ТАРАСОВ: Что, она хуже вас?
БЕЛОКОНЕВ: Что значит хуже?
ТАРАСОВ: Нет, хуже она вас? Скажите.
БЕЛОКОНЕВ: Она как работала учителем в школе, так и работает все эти годы.
ТАРАСОВ: Вы презираете учителей?
БЕЛОКОНЕВ: Подождите, о чем вы говорите?
ТАРАСОВ: Нет, вы пример такой приводите как отрицательный, как негативный.
БЕЛОКОНЕВ: Да не отрицательный это пример. Я говорю, как люди себя находят, как они рассчитывают, на кого. Она рассчитывала на государство долгое время, что даст ей квартиру. Не дало ей квартиру, и так далее. Я уже на это не рассчитывал в 1999 году, я рассчитывал на себя. А в 1998 году, когда кризис забрал половину средств, которые я заработал во время бизнеса, я и бизнесом бросил заниматься.
БОЕВ: Коллеги, смотрите, у нас выходит ситуация, что в разных ситуациях, в разных жизненных условиях люди ведут себя по-разному. Те люди, которые успели себя реализовать в нашей действительности, они имеют какой-то шанс. Те, которые не восприняли новое время, остаются фактически за бортом. Но при этом это же поведение зачастую влияет на электоральное поведение как молодых людей, так и молодых людей, принимающих или не принимающих выборы.
Мой вопрос Игорю Минтусову. Игорь Евгеньевич, скажите, как можно вообще определить: у нас насколько активно молодежь, как таковая, принимает участие в каких-то политических институализированных процессах: именно в выборах, участие в политических партиях? Возможно ли этим процессом как-то управлять, или можно ли его как-то вычленить по каким-то основаниям?
МИНТУСОВ: Говоря социологическим языком, это все можно изучать с помощью методов наблюдения за поведением молодежи, методов исследования, которые, если говорить об электоральной практике, заключаются в проведении просто постэлекторальных исследований: кто именно голосовал, какие возрастные группы, почему они голосовали, либо почему не голосовали. Достаточно стандартные процедуры исследовательские, которые знает любой социолог.
Я должен вам честно признаться, что на протяжении многих лет занимаюсь так либо иначе электоральными стратегиями в тех либо иных регионах для тех либо иных кандидатов, на тех либо иных уровнях выборов. Я не припомню, чтобы где-то молодежь играла решающую роль в том смысле слова, что стратегия выборной кампании кандидата была направлена на привлечение молодежи.
Во время выборов все очень просто, понятно и ясно. Не ходит в этом регионе молодежь на выборы? Ну, и слава богу. Будем работать с теми, кто ходит: пенсионеры и так далее. А то, что касается вопросов таких высоких – политической культуры, политического бытия, почему молодежь не ходит, что надо сделать, чтобы она пошла – эти вопросы, как правило, в практике реальных политиков стоят условно очень.
Но, соответственно, есть очень важная черта: все политики очень внимательно наблюдают, как молодежь себя будет вести. Если у молодежи вдруг возникает протестная активность, в среде молодежи, то здесь, конечно, политики, государство должно быть на страже. Но в целом молодежь не являлась никогда специальной зоной особого внимания для тех политических консультантов, которые консультируют политиков на выборах.
БОЕВ: Мы можем говорить, что молодежь, как таковая, у нас исключена из насущной повестки дня как политиков, так и политконсультантов, которые их сопровождают. И вместе с тем о ней вспоминают, как о головной боли: вот она пришла, значит, надо есть таблетку. А до этого, пока ее нет, мы на нее не обращаемся, мы смотрим на другие части тела, как они действуют, ведут себя и так далее.
МИНТУСОВ: Сегодня вечер цинизма. Я продолжу свой цинизм и скажу, что если вы думаете, что политики обращают внимание на пенсионеров, потому что хотят особенно проявить заботу к пожилым людям, которые, соответственно, много отдали государству и теперь должны иметь сносные условия существования, то это тоже некоторая наивность.
Пенсионерам большинство политиков уделяет особое внимание просто потому, что они ходят на выборы. Как только молодежь начнет ходить на выборы, а пенсионеры перестанут ходить на выборы, то вектор… Я повторяю, я говорю об электоральной части политического процесса, когда до выборов два, три, четыре месяца… То тогда, соответственно, в этом случае к пенсионерам уменьшится интерес, появится к молодежи. Но никакой априорной дискриминации здесь, конечно, нет.
БОЕВ: А разве сейчас молодежь не ходит на выборы?
МИНТУСОВ: Она ходит, но не больше и не меньше, чем остальная часть и, естественно, изучается…
БЕЛОКОНЕВ: Даже меньше.
МИНТУСОВ: Даже меньше. Как отдельная группа, она тоже, в общем-то, важная. Потому что, я так понимаю, мы сегодня не говорим о выборах, но, тем не менее, нельзя не отфиксировать, что только что закончились выборы мэра города Москвы. И смотрите: 51% набрал кандидат, который выиграл эти выборы. В пределах… 2%, меньше – и второй тур, качественно меняется ситуация.
И, как знать, вполне возможно, что… У меня нет данных, я не изучал, соответственно, результаты голосования по возрастным группам. Может быть, как раз и молодежь пошла на выборы в какой-то части, дала эти дополнительные 2% лишние Собянину, и поэтому нет второго тура.
Поэтому каждый голос важен в этом смысле слова, и молодежи в том числе. Но держим в голове общую тенденцию. А общая тенденция – что молодежь пока достаточно пассивна. И я опять же цинично повторяю: ну и слава богу.
БЕЛОКОНЕВ: Я здесь хотел бы добавить. Действительно, технологи так мыслят и относятся, наверное, с 2005 года или с 2000 года. Выборами приходилось заниматься, участвовать в различных кампаниях, и с этим постоянно сталкивался. Наверное, в 2006-2007 году, когда был электоральный цикл выборов в Госдуму того периода, наверное, была немного другая ситуация и это было связано с тем, что тогда был пик молодых людей, рождаемости в нашей стране. Не рождаемости, а как раз последнее советское…
БОЕВ: У нас подросла вот эта самая молодежь, стала значимым показателем в электоральной базе.
БЕЛОКОНЕВ: Да, последнее советское поколение. Тогда был пик и по количеству молодых людей. 39 миллионов молодых людей было в России. Сегодня их уже 36 миллионов.
А говоря о перспективе, о будущем, как будут дальше вести себя технологи в отношении молодого избирателя – здесь тоже, очевидно, все неутешительно, потому что в ближайшие десять лет в любом случае в России количество молодых людей и, соответственно, молодых избирателей, уменьшится почти на 30%: с сегодняшних 36% до 24%.
И это, в том числе, будет говорить о том, что мы вряд ли будем ожидать увеличения внимания к молодежи, к молодым людям, как к избирателям, которые влияют на голосование.
БОЕВ: Просто потому, что их число упадет практически на треть в абсолютных показателях через десять лет.
БЕЛОКОНЕВ: И будет уменьшаться, да.
БОЕВ: Спасибо.
Дорогие радиослушатели, я хотел бы напомнить, что у нас сейчас включен прямой телефон. Вы можете позвонить на «Финам FM» по телефону в студии 65-10-996 (код города – 495) и задать интересующий вас вопрос кому-то из наших экспертов.
Я вижу, у нас уже есть звонок. Пожалуйста, представьтесь. Вы в эфире. Алло, здравствуйте, мы вас слушаем.
СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Сергей.
БОЕВ: Здравствуйте, Сергей.
СЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, я хотел бы высказаться в первую очередь к Алексею, по поводу его представления…
БОЕВ: В данном случае огорчу вас, Сергей. У нас здесь нет Алексея. Есть Александр Тарасов, Игорь Минтусов, Сергей Белоконев. А также я – Александр Боев. Кому из нас вы хотите адресовать свой вопрос?
СЛУШАТЕЛЬ: Представитель, который по молодежи. Я, значит, прослушал.
БОЕВ: Александр Тарасов. Либо Сергей Белоконев, который возглавляет Федеральное агентство по делам молодежи. Вы хотите задать вопрос социологу или политику?
СЛУШАТЕЛЬ: Политику.
БОЕВ: Значит, Сергею Белоконеву.
БЕЛОКОНЕВ: Давайте, будем отдуваться.
СЛУШАТЕЛЬ: Вот у меня такое представление, понимаете, о человеке, как вы правильно сказали, что он точно так же, как обычный политик, сидит сверху и даже не представляет того, что творится на земле.
БЕЛОКОНЕВ: Конечно.
СЛУШАТЕЛЬ: Его представление о том, что молодые люди, занимающиеся наукой, быстренько кинулись в Москву или другие крупные города, и абсолютно отрешились от какой-то политической деятельности, общественной деятельности – это все совсем не так.
Я вам хочу сказать, что основная масса молодых людей, которые не считаются электоратом и так далее, основная причина, почему они не участвуют в общественной жизни – это наша политическая элита. Наше государство просто в один прекрасный момент настучало по рукам, по головам и всему прочему, и просто отбило желание у этих людей в чем-то участвовать.
БОЕВ: Сергей, вы считаете, что у нас молодежь уже рождается с отбитыми руками и ногами, и не готова принимать участие ни в какой деятельности? Я правильно понимаю?
БЕЛОКОНЕВ: Интересное мнение, конечно.
СЛУШАТЕЛЬ: Не то что даже рождается. Сейчас вот эта молодежь, которая до 25 лет, понимаете, она реально получилась в такой ситуации, когда она попыталась выступить с протестным движением. Хотя бы самый элементарный пример – это выступления на Болотной площади.
БЕЛОКОНЕВ: Но там же не было большинства молодых людей.
ТАРАСОВ: Первый раз – было.
СЛУШАТЕЛЬ: Там были молодые люди.
БЕЛОКОНЕВ: А дальше?
ТАРАСОВ: А дальше все меньше и меньше их становилось.
СЛУШАТЕЛЬ: Я с ними знаком.
БОЕВ: О’кей, Сергей, давайте мы попросим Сергея Белоконева прокомментировать. Большое спасибо вам за звонок. Это ваше мнение.
БЕЛОКОНЕВ: Это интересная позиция, интересные мысли. Я, правда, не услышал какого-то такого… Ничего, что противоречит тому, что я говорил. Единственное противоречие – знаете, какое противоречие? Я сейчас скажу.
БОЕВ: Нет, Сергей, вы говорили о том, что молодежь у нас бьют с детства, чтобы она не лезла в политику.
БЕЛОКОНЕВ: Я этого не говорил.
БОЕВ: Сергей фактически утверждал, что у нас молодые люди не участвуют в политике, потому что им не дают этого делать.
БЕЛОКОНЕВ: Я услышал такую странную вещь, что приезжают в города. Там у себя, где они жили, наукой они занимались, а сюда приезжают и перестают заниматься. Вообще, кроме как в городах, наукой в нашей стране негде заниматься. Это странно вообще, да? Что они там занимались наукой, а приезжают в города, занимаются там чем-то еще. Наукой… Я не понял этого.
ТАРАСОВ: По-моему, он этого не говорил.
БОЕВ: Хорошо. Давайте попробуем… У нас остается…
БЕЛОКОНЕВ: Неважно, я дальше скажу. Дальше я хочу сказать, что сегодня можно и в политике себя найти. И таких примеров масса. Я знаю…
ТАРАСОВ: Но только при этом надо быть конформистом.
БЕЛОКОНЕВ: Ну, почему?
ТАРАСОВ: Потому что если вы не конформист, то, как он говорит, вам дадут дубинкой по голове.
БЕЛОКОНЕВ: Вы знаете, по моим наблюдениям, за последние пять лет, четыре года после того, как «Единая Россия» отказалась от такого инструмента у себя (он был четыре-пять лет назад), как квота 20% для молодых людей, сегодня, например, другие партии – ЛДПР, КПРФ – очень сильно омолодились. Сегодня в ЛДПР огромное количество депутатов в возрасте до 30 лет.
Они туда идут, молодежь идет сегодня в политику. И есть легальные способы туда идти. И часто идут в другие партии.
ТАРАСОВ: Погодите, Сергей, ЛДПР – это партия-спойлер, она всегда поддерживает «Единую Россию», это опять конформизм.
БЕЛОКОНЕВ: Какая разница? На уровне региона какая разница, спойлер ты или нет? У тебя есть конкретная задача, политическая твоя повестка. Не по поводу того, что там творится в Госдуме, а там повестка по поводу конкретных ремонтов дорог, конкретного какого-то коммунального заказа или еще чего-то. Там обсуждают жизнь и работают в формате жизни.
ТАРАСОВ: И сколько молодых людей может быть депутатами?
БЕЛОКОНЕВ: Я вам скажу.
ТАРАСОВ: Из этих 30 с лишним миллионов – 36 – сколько может быть депутатами?
БЕЛОКОНЕВ: Я вам скажу: сегодня молодых депутатов до 35 лет в стране более 12 тысяч на уровне муниципалитетов.
БОЕВ: Что делать остальным молодым людям?
БЕЛОКОНЕВ: Идти в депутаты. И количество это растет, кстати говоря.
БОЕВ: Но мы же не сможем обеспечить до 36 миллионов.
БЕЛОКОНЕВ: А знаете, почему…
БОЕВ: Зачем нам столько депутатов?
ТАРАСОВ: Их просто нет, такого количества.
БЕЛОКОНЕВ: А знаете, почему их так немного? Хотя их часть в отношении всего политиков достаточно серьезная. Их немного потому, что (я уже об этом сказал) сегодня в предпринимательстве с каждым годом все больше и больше людей. Растет, за последние пять-десять лет вырос радикально, серьезно, в несколько раз процент тех, кто себя находит в бизнесе. А зачем идти в политику, если можно в бизнес идти?
БОЕВ: Друзья, Сергей, спасибо.
Мы сейчас уходим на перерыв, и в данном случае мы продолжим эту увлекательную беседу уже после перерыва. К тому же у нас на линии есть еще несколько звонков. Не переключайтесь. Мы слушаем вас на «Финам FM».
http://finam.fm/archive-view/8790/2/
БОЕВ: Добрый вечер, друзья. Мы возвращаемся в студию. Это программа «Револьвер». Я Александр Боев. И у нас сегодня тема «Российская молодежь в протестном движении».
Напомню, что с нами в студии сегодня наши гости: Александр Тарасов, эксперт по молодежным субкультурам, содиректор Центра новой социологии и изучения практической политики «Феникс»; Игорь Минтусов, председатель совета директоров Агентства стратегических коммуникаций «Никколо М»; и Сергей Белоконев, руководитель Федерального агентства по делам молодежи.
Телефон прямого эфира – 65-10-996 (код города Москвы – 495). Вы можете звонить и задавать свои вопросы нашим экспертам и активно участвовать в передаче. А сейчас у нас есть еще один звонок. Это звонок от Сергея.
Сергей, алло, здравствуйте. Вы в прямом эфире.
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Позвольте вам задать вопрос: как вы думаете, может ли быть такое повышенное внимание молодежи связано с тем, что человек 18-25 лет – может быть, у него нет еще какой-то стабильной работы, перспективной работы, стабильного заработка – может ли такой интерес, скажем так, каким-то образом покупаться? Кому-то нужно это – и, грубо говоря, заказывается какое-то количество аудитории.
БОЕВ: Может ли кто-то подкупать 36 миллионов российской молодежи в каких-то своих корыстных интересах? Так можем говорить?
СЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, люди – они ведомые. Мы можем подкупать не всех, мы можем подкупать, не знаю, 10-15% аудитории. А остальные пойдут как бы заодно под каким-то хорошим лозунгом. Я абсолютно не утверждаю, что так оно есть…
БОЕВ: Простите, Сергей, как вы это себе видите? Речь идет о том, что выходит молодой человек и говорит: «Выйду на Болотную за пять штук», – да? Или за 500 рублей, или за 200, или за какую-то другую сумму. А к нему приходит некий дядя и платит ему эти деньги?
БЕЛОКОНЕВ: Нет, это происходит с помощью разных технологий.
СЛУШАТЕЛЬ: Да, есть разные технологии. Я не хотел бы вдаваться сейчас в детали, я хотел бы задать вам вопрос: как вы думаете, такое возможно?
БЕЛОКОНЕВ: Что именно возможно?
БОЕВ: Возможен ли подкуп избирателей или возможен ли подкуп молодых избирателей?
СЛУШАТЕЛЬ: Что молодых, ну…
БЕЛОКОНЕВ: Не подкуп, а управление их поведением электоральным – это другое.
СЛУШАТЕЛЬ: Да-да-да, использование различных технологий: политтехнологий каких-то.
БЕЛОКОНЕВ: Подождите, вот коллега сидит – классик отечественного…
БОЕВ: Давайте я задам вопрос действительно классику отечественного PR и политического консультирования Игорю Минтусову.
БЕЛОКОНЕВ: Можно почитать его книги, там все это написано.
БОЕВ: Возможно ли подобного рода явление в нашей российской действительности?
МИНТУСОВ: Первое – надо определиться с понятием «подкуп». Слово такое, из обыденного языка, и разные смыслы можно вкладывать. Есть интерпретация подкупа, которая попадает под действие Уголовного кодекса Российской Федерации. Это называется или взяткой, или, если говорить об электоральном процессе, подкуп избирателей. Соответственно, закон со всей строгостью должен обрушиться на тех, кто занимается подкупом.
Если вы говорите о подкупе в таком смысле обольщения, в смысле манипуляции кем-то молодыми людьми, что их куда-то там ведут, непонятно куда, в светлую даль, на самом деле ими манипулируют – это другой аспект понятия «подкуп».
Если вы говорите о подкупе как просто о материальной мотивации в рамках закона, когда тебе говорят: «Приди на митинг, и мы по ведомости тебе заплатим 500 рублей на работе», – что, в общем-то, не противоречит Уголовному кодексу Российской Федерации – это третье понятие подкупа.
Поэтому в этих трех разных категориях есть три разных ответа. Вы что имеете в виду? Какой тип подкупа?
БОЕВ: Боюсь, Сергей нас сейчас больше не услышит, Игорь Евгеньевич. Так что прокомментируйте, пожалуйста, этот процесс так, как видите его вы, для нашей теперешней действительности. Возможно, в связи с тем, что происходит в связи со вчерашним закончившимся российским днем голосования.
МИНТУСОВ: Я бы предложил уважаемым радиослушателям, которые думают об этой категории, все-таки разделить на две больших группы интерпретацию этого слова. Первое – это то, что попадает под действие Уголовного кодекса, противозаконно: подкуп, взятка и так далее. Второе – это то, что не попадает под действие Уголовного кодекса. Но здесь вступают, соответственно, в силу определенные некоторые моральные критерии.
Например, имеет ли право руководитель частного предприятия мотивировать сотрудников так либо иначе на определенное политическое поведение? Вот имеет он право либо не имеет ставить им дополнительные выплаты в зависимости от того, пойдут они на митинг либо не пойдут? Или, соответственно, руководитель государственного предприятия. Здесь уже такой вопрос больше находится в сфере этики.
БОЕВ: Он не противоречит уголовному и избирательному законодательству, но, в принципе, единственное, чем может руководиться – только совестью.
МИНТУСОВ: Я бы сказал более широко – этикой, определенными этическими представлениями. Здесь это вопрос очень сложный, не хватит этой передачи, в которой мы сейчас находимся, совершенно точно. Потому что есть разные типы этики. Есть так называемая ситуативная этика, когда люди, соответственно, имеют ту этику, которая в настоящий момент наиболее им удобна во взаимодействии с вышестоящей структурой, организацией и так далее.
Вышестоящая структура, организация меняется, либо их начальник – и этика у них меняется, потому что их этика ситуативная, и так далее. Поэтому это такая длинная, очень большая увлекательная тема обсуждения этого вопроса.
БОЕВ: Спасибо, Игорь Евгеньевич.
У нас есть еще один звонок, и это Александр. Александр, здравствуйте, вы в прямом эфире. Ваш вопрос, пожалуйста.
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. У меня вопрос, молодой человек до этого задавал вопрос по поводу молодежных движений, по поводу того, как ими можно руководить, по поводу денег, которые вливаются в предвыборные и послевыборные агитации. А как же у нас государственные учреждения, в которых до сих пор есть негласные указания голосовать за того или иного депутата либо кандидата?
БОЕВ: Давайте мы спросим Сергея Белоконева, руководителя Федерального агентства по делам молодежи. Есть ли у нас такая практика?
СЛУШАТЕЛЬ: А что спрашивать, когда я…
БЕЛОКОНЕВ: Вот я вам могу сказать про свое учреждение. Мы в Москве находимся, и никаких негласных у нас таких на прошедших выборах не было установок. Так что за всех говорить сложно, где они есть…
СЛУШАТЕЛЬ: Хорошо, я вам скажу, я работал…
БЕЛОКОНЕВ: Где есть, давайте…
БОЕВ: Александр, скажите, откуда у вас такая информация про ужасных людей, которые, пользуясь служебным положением управляют…
СЛУШАТЕЛЬ: А я в течение десяти лет работал в одной позитивной организации – Министерстве внутренних дел.
БЕЛОКОНЕВ: Ну, так…
СЛУШАТЕЛЬ: Так мы инструктажи с утра…
БОЕВ: Вы хотите признаться в прямом эфире «Финам FM» в совершении должностного преступления, обусловленного, как сказал нам Игорь Минтусов, Уголовным кодексом? В нарушении его?
СЛУШАТЕЛЬ: Совершенно верно. Только единственное, есть моменты такие, когда…
БОЕВ: Подождите, сейчас наши коллеги запишут ваш номер телефона.
СЛУШАТЕЛЬ: Хорошо.
БОЕВ: И вы сможете сделать соответствующее заявление уже более официально.
БЕЛОКОНЕВ: Может, у них была агитация просто?
БОЕВ: А расскажите пока, до этого чарующего момента расскажите нам: что, собственно, было? В чем выражалось вот это ваше…
СЛУШАТЕЛЬ: С утра перед выборами, когда сотрудники милиции заступают на посты, им вежливо предлагают проголосовать на тех избирательных участках и взять открепительные документы, открепительный листочек этот. И впоследствии, когда ты голосуешь, тебе аккуратненько так говорят: «Ты сам знаешь, за кого нужно голосовать. Ты сам знаешь, кто нам сейчас платит зарплату».
БЕЛОКОНЕВ: Конечно.
БОЕВ: Александр, а где здесь нарушение?
БЕЛОКОНЕВ: Все знают, за кого надо голосовать.
БОЕВ: Ведь совершенно каждый человек совершает свой собственный выбор. Вы действительно, когда находитесь на избирательном участке, знаете, за кого голосовать.
СЛУШАТЕЛЬ: Только этот выбор я должен совершить сам. Согласны? И не слушать на инструктаже, что все должны голосовать за действующую власть.
БОЕВ: О’кей, Александр, спасибо за ваш вопрос.
БЕЛОКОНЕВ: Однако не все голосуют, как показали выборы. Поэтому здесь, мне кажется, немного надумано. Я о другом хотел сказать, что использование какого-то такого административного ресурса – оно всегда было, есть и будет, и во всех странах это происходит.
Хрестоматийных примеров масса: и эти выборы злополучные в США, где победил не то Буш, не то Гор и, однако, проигравший Буш стал президентом. И выборы почему-то решили в штате его брата, и так далее.
И есть выборы, которые проходят в странах полиэтничных, где вообще очень сложно людей… Там вообще мотивируют людей голосовать только за свою национальность в кандидаты или еще что-то. У нас в этом плане еще, может быть, все не так уж прямо плохо, и так далее.
БОЕВ: Коллеги, мы начинаем уходить на самом деле в сторону выборов. Это такой богатый и нескончаемый…
ТАРАСОВ: От молодежи, да.
БЕЛОКОНЕВ: Я о нашей теме скажу (может, в заключение уже), со своей стороны, одну важную вещь: когда меньше, как мне кажется, протеста у молодых людей. Конечно, понятно, что протестующих молодых людей меньше, когда их самих меньше. И в этом плане та динамика, наверное, нас где-то может чуть подрасслабить. Но этого не должно происходить.
Но меньше протестные настроения тогда, когда у молодых людей больше возможностей. Задача и государственных структур, и нашего Федерального агентства, и наших учреждений, и проектов, которые мы проводим, и форума «Селигер» – сделать все для того, чтобы возможности были равные для каждого молодого человека, где бы он ни родился, в какой семье он ни родился. Чтобы были понятные лифты так называемые, понятны пути развития в жизни и доступны для многих других.
БОЕВ: Социальные лифты, по которым молодой человек был уверен, что если он закончит школу…
БЕЛОКОНЕВ: Да, стать успешным в жизни, чего-то добиться и так далее.
БОЕВ: …Получит образование и добьется чего-то в жизни.
БЕЛОКОНЕВ: Но понятно, что здесь мы не идеальные далеко, нам есть над чем работать. И возможностей сегодня государство, к сожалению, предоставляет не столько, может быть, сколько таких возможностей было в Советском Союзе. Здесь я думаю, что мы вместе в правительстве должны еще сделать многое.
БОЕВ: Коллеги, социальные лифты и существование возможностей для продвижения молодежи – это действительно серьезная задача для любого государства. В принципе, в тех условиях, когда молодежь фактически лишена таких социальных лифтов, мы можем говорить, что государство не выполняет свою основную функцию – продвижение и развитие своих граждан в будущем. Поэтому вопрос о реальной возможности таких социальных лифтов – это, скорее всего, вопрос именно к социологу.
Я напоминаю нашим слушателям, что наш телефон прямого эфира – 65-10-996 (код города – 495). Можете звонить и задавать свои вопросы.
А пока мой вопрос к Александру Тарасову. Александр Николаевич, скажите, пожалуйста: по вашему мнению, насколько эффективно могут действовать подобного рода социальные лифты для молодежи в нашей современной России? Насколько реализуем этот проект: вывести 36 миллионов в 12 тысяч депутатов (извините, Сергей, я утрирую)? Насколько эффективно с точки зрения социологии, с точки зрения изучения молодежных движений это сейчас практикуется в России?
ТАРАСОВ: Знаете, у нас сложилось достаточно единое мнение, насколько я знаю, в отечественной социологии и в отечественной ювенологии, вне зависимости от пристрастий, скажем, идеологических или политических тех или иных социологов, что приблизительно к середине 2000-х годов у нас социальные лифты практически закрылись. И это было даже осознано властью, и поэтому возникли механизмы, во всяком случае, они пытались как-то реализоваться для того, чтобы найти какие-то иные варианты. Поскольку до этого оказывалось, что очень много зависит, практически все зависит от того, где вы родились, в какой семье вы родились, следовательно – сколько там денег, могли ли ваши дети (эти дети из этих семей) получить качественное образование.
Понятно, что чем дальше от Москвы, от центра – тем беднее семья, тем меньше таких шансов. А образование – это основной способ сейчас для возможного социального лифта массового. И возникновение таких программ, как, скажем, программа «Селигер» и так далее, которые были ориентированы у «Единой России» в свое время на привлечение молодежи как раз из глубинки – это реакция на это осознание.
И я как раз с Сергеем хочу очень серьезно поспорить: очень небольшое число людей может создать у нас свой собственный бизнес, тем более, чтобы он выжил. Потому что нужно всем отстегивать, всем платить. Вас кто-то контролирует, вас кто-то крышует. Я ничего криминального не говорю, это все знают.
БЕЛОКОНЕВ: В 90-е было больше этого.
БОЕВ: Александр Николаевич, можно сказать, условно говоря, что у нас есть молодые министры – министр связи, у нас есть Дворкович…
ТАРАСОВ: Если совсем просто: если вы дети премьер-министра Медведева, у вас все будет хорошо.
БЕЛОКОНЕВ: Не факт.
ТАРАСОВ: Ну, если вдруг не станете наркоманом, все остальное будет хорошо. Если вы дети, условно говоря, простого сельского работника из Магаданской области, то очень сомнительно, что у вас что-то будет хорошо.
БОЕВ: А у меня тогда вопрос к Сергею Белоконеву. Сергей, извините, личный вопрос: сколько вам лет?
БЕЛОКОНЕВ: 36.
БОЕВ: 36 лет, фактически молодой человек, как раз из глубинки, если можно сказать.
БЕЛОКОНЕВ: Как раз да, в 2003-2004-2005 году, когда закрылись лифты, я как-то в лифты какие-то попадал. Поэтому тут я не соглашусь, и…
БОЕВ: Как складывалась ваша карьера в данном случае, или как действовал социальный лифт в вашем случае?
БЕЛОКОНЕВ: Благодаря молодежным организациям (движение «НАШИ»), в том числе и научной какой-то работе моей я стал кандидатом в депутаты.
ТАРАСОВ: А какой именно научной работе, по какой линии?
БЕЛОКОНЕВ: Политическая психология. Коллега Игоря Евгеньевича.
Так вот, я не соглашусь с вами, докажу достаточно легко: посмотрите первую сотню в «Forbes» российских миллиардеров, особенно молодых. Все родились, как правило, не в благополучных семьях, и родились не в Москве далеко, и добились всего сами. Поэтому здесь…
ТАРАСОВ: Погодите-погодите. Это все относится к предыдущему историческому периоду, к 90-м годам, к периоду так называемого первоначального накопления. Во всех странах в периоды первоначального накопления происходил быстрый и неконтролируемый такого рода рост, когда невозможно было предсказать, кто выиграет, кто проиграет совершенно. Когда состояния накапливались, как сказано у Остапа Бендера в книге, незаконным образом.
БЕЛОКОНЕВ: Понятно. Вы же немного по-другому сказали. Хорошо.
ТАРАСОВ: Но сейчас этого уже нет.
БЕЛОКОНЕВ: Вы сказали… Ну, не хотел бы спорить с каждым тезисом, который вы сказали. Сейчас образование – не самая главная социальная мобильность, фактор наличия образования. Сейчас другое. Бизнес сейчас в большей степени, чем десять лет назад, становится возможностью куда-то двинуться, как-то развиваться.
Политика и тогда, и сейчас является элементом или инструментом социальной вертикальной мобильности. Те 12 тысяч молодых депутатов, о которых я говорил – это вполне себе цифра, и именно из них сформируется новый политический класс. Потому что другого нет.
ТАРАСОВ: Нет, погодите, мы об этом уже говорили, что это микроскопическая цифра.
БЕЛОКОНЕВ: Это немаленькая цифра.
ТАРАСОВ: Микроскопическая по отношению ко всей молодежи, к 36 миллионам.
БЕЛОКОНЕВ: Но никто им не мешает.
БОЕВ: Игорь Минтусов хочет прокомментировать данную ситуацию.
ТАРАСОВ: Да-да-да, Игорь Евгеньевич, скажите.
БОЕВ: Игорь Евгеньевич, ваше мнение в данном случае.
МИНТУСОВ: Несколько коротких комментариев. Первое: по поводу предпринимательства, в том числе в молодежной среде. По проверенной, выверенной статистике, которая существует во многих странах мира, многочисленные исследования, десятилетиями которые проводятся относительно темы так называемого предпринимательского менталитета, не более чем 10% населения (как в России мы проводили эти исследования, так и в Германии, так и во Франции, так и в Соединенных Штатах) обладают предпринимательским менталитетом.
Поэтому я тут вспоминаю некоторые наивные размышления в 90-х годах, когда создалась новая Россия, и всеми почему-то считалось, что каждый уважающий себя человек умный должен заниматься бизнесом. Если ты не можешь создать свое дело, то ты, соответственно, непонятно кто. Так вот, таких – 10%.
БОЕВ: Вне зависимости от стран.
МИНТУСОВ: Да, вне зависимости от стран.
БОЕВ: Медицинский факт.
МИНТУСОВ: Да, медицинский факт. Там колебания есть, например, если говорить о сравнительных исследованиях: в Германии это 8%, во Франции – 10,5%, в Соединенных Штатах –11%. Но это все в пределах ошибки.
Поэтому когда мы говорим о молодежи, 10% молодежи могут быть предпринимателями. Поэтому когда речь идет о том, кто-то говорит: «Вот, мало предпринимательства», – и так далее – 90% быть ими не могут, потому что родились не предпринимателями. Это тезис первый.
Тезис второй, по поводу депутатов. Зря тут набрасываются на Сергея, на мой взгляд. 12 тысяч – это очень много молодых депутатов. И депутатская деятельность, как политическая деятельность – это один из многочисленных видов деятельности. Что же, действительно вся теперь наша молодежь должна стать депутатами? Забавно об этом говорить.
Теперь главное, что я хотел сказать. По исследованиям, которые проводились неоднократно здесь у нас в России (последнее исследование, я помню, проводил фонд «Общественное мнение» несколько лет назад среди молодежи), они фактически выделили пять больших групп в молодежной среде, среди молодежи, которые имеют пять различных систем ценностей. По иронии судьбы, эти пять групп… Приблизительно каждая из них занимает около 20%.
Первая группа, условно говоря – это люди, которые себя считают гениями, Биллами Гейтсами, и они понимают, что только-только сейчас вот-вот наступит время, и они просто все сделают. Это такие талантливые, креативные (либо, как им кажется, креативные) люди.
БЕЛОКОНЕВ: Они считают или они являются?
МИНТУСОВ: Они так считают. Они считают, что мир создан для того чтобы осветить их деятельность. И это некоторая основа пьедестала, на который они взойдут рано или поздно, потому что они являются великими в той либо иной области. Это может быть спорт: тысячи и тысячи спортсменов, которые занимаются спортом, хотя только единицы из них становятся олимпийскими чемпионами. Это может быть наука, и так далее. Это одна группа.
Вторая группа людей – это люди, которые считают, что главное в жизни – это чтобы была хорошая работа рядом с домом, чтобы начальник был хороший, чтобы можно было хорошо зарабатывать, платили хорошие деньги, и чтобы на работе хорошие были друзья. Вот их такая группа людей, которые ищут (как правило, они занимаются физическим трудом) такую простую работу. Их тоже где-то 20%.
Третья группа людей – люди, которые ориентируются на работу в так называемых социальных отраслях, которые связаны с помощью населению. А именно: это здравоохранение, это образование – вот то, что называется работники, если чуть по-другому говорить, бюджетной сферы. Вот там они просто хотят работать, помогать людям, и чтобы им государство за это платило достойную зарплату, и, соответственно, у них рост этой карьеры.
Четвертый тип людей – это тип людей, которых называют «офисный планктон» еще. Это люди, которые хотят иметь такую очень высококвалифицированную работу, но не нести большую ответственность. Это те люди, которые занимают офисы и работают в офисах, просто не беря на себя ответственности.
Про пятую группу говорить не буду, это, в общем-то, неважно. Вот таких пять групп.
И поэтому, когда мы говорим о молодежи в целом, всегда надо держать в голове, что молодежь у нас очень разная. Молодежь ходит и на Болотную площадь, и ходит, соответственно, на Поклонную гору. Молодежь входит и в движение «НАШИ», и в бывшую партию СПС либо в ПАРНАС входит. Она очень разная.
БОЕВ: Здесь, по большому счету, это большой вопрос еще советской социологии, которая очень любила говорить о советской молодежи в целом, как о таком монолитном явлении, равном блоку партийных и беспартийных, за которых голосовали все.
Теперь нужно вообще, в принципе, понимать, что молодежь – это социальное явление, и оно точно так же, во-первых, расслоено, как любая другая социальная группа и возрастная: по имущественному, по образовательному цензу, по возможностям в жизни, месту рождения и прочему. И, во-вторых, как правильно сказал Игорь Евгеньевич, это есть расслоение между теми желаниями и возможностями, которые они хотят реализовать.
МИНТУСОВ: Ценностное.
БОЕВ: Да, ценностные ориентиры. Вот, собственно, вопрос тогда вот в чем: мы можем ли вообще поднимать вопрос о существовании такого явления, как молодежь в целом? Есть ли у нас вообще… Я понимаю, Сергей, что в вашем присутствии задавать такой вопрос сложно, но…
БЕЛОКОНЕВ: Так же, как, например, сказать: а женщины есть там или нет?
МИНТУСОВ: Да, они есть, конечно.
БЕЛОКОНЕВ: Но они же тоже разные, правда?
БОЕВ: Есть. Но они же тоже разные. Люди в целом.
БЕЛОКОНЕВ: Можем ли мы…
БОЕВ: Понимаете, как… Люди в целом. Но когда мы говорим о женщинах, о молодежи – это уже такое, более биологическое определение, чем социальное. Потому что когда мы начинаем обсуждать это на уровне экспертном, у нас получается, что мы можем стратифицировать их по ценностям, по имуществу, по доходу, по взгляду на жизнь, по реальным жизненным возможностям. Но обобщающий какой-то фактор – да, он есть, но он не сильно регулирует в действительности их живую жизнь.
Разная молодежь выходит на Болотную площадь. Разная молодежь выходит на организованные митинги движения «НАШИ». Разная молодежь ездит на «Селигер». Причем на тот же самый «Селигер» действительно ездит разная молодежь, и разная по политическим иногда взглядам, и по социальным взглядам, и по возможностям. Но в действительности их отличие друг от друга…
БЕЛОКОНЕВ: О молодых людях можно и нужно говорить, что это отдельная группа. Потому что каждое государство должно думать и заботиться о том, что делают сегодняшние 20-летние, только хотя бы для того, чтобы понимать, что будет с государством через 10-20-30 лет.
БОЕВ: Сергей, тогда вопрос такой: основная задача…
БЕЛОКОНЕВ: Знаете, в чем еще проблема? Я коротко скажу.
БОЕВ: Заканчивается передача. Чем руководствуется государство (очень серьезный вопрос) в молодежной политике?
БЕЛОКОНЕВ: К сожалению, в 90-е годы, на мой взгляд, произошел такой перегиб. Он сформирован был, наверное, ельцинским периодом, когда боролись за эти проценты, когда Ельцин переизбирался в 1996 году. И государство стало сплошь социальное. По сути, государство стало государством для пенсионеров: пенсии, социальный блок, все остальное. Для молодых людей практически ничего. И сегодня идет какое-то восстановление такое.
БОЕВ: Вы видите это живое восстановление в этом отношении?
БЕЛОКОНЕВ: Я мало его вижу, честно говоря, но пытаюсь бороться за восстановление репродуктивной функции государства: когда государство думает не только о тех, кто… О них надо думать, о пенсионерах, и так далее. Но нужно думать и о том, что будет завтра. А для этого нужно вкладывать сегодня в молодых людей. Я поэтому этим и занимаюсь, и всем, кто хотел бы этим заниматься вместе со мной, я предлагаю вместе работать.
ТАРАСОВ: Сергей, а нет ли в этом разжигания?
БЕЛОКОНЕВ: Какого?
БОЕВ: Разжигания чего?
БЕЛОКОНЕВ: Прожигания, главное, чтобы не было.
ТАРАСОВ: Вражды по возрастному признаку. Вот вы сейчас против пенсионеров сказали очень нехорошо.
БЕЛОКОНЕВ: Я не против них сказал.
БОЕВ: Нет, Александр Николаевич…
БЕЛОКОНЕВ: Я сказал, что государство в их сторону сделало многие шаги, а о молодых людях не подумало и не думает до сих пор, к сожалению. И мы должны восстановить это.
БОЕВ: Это действительно очень сложный и очень правильный вопрос. Очень приятно, что чиновник федерального уровня, который занимается этими делами, действительно понимает, насколько это важно.
БЕЛОКОНЕВ: Спасибо.
БОЕВ: И очень хорошо, что вы, Сергей, ориентируетесь ровно на этот момент, потому что действительно нет ни одного государства, в котором бы не было молодежи. Если государство не ориентирует свою политику на молодежь, оно, значит, не думает о будущем. Если государство не ставит приоритетных задач по работе с молодежью и не столько по работе идеологического характера, сколько по работе в обеспечении для молодежи социальных лифтов и какого-то действительного будущего, мы можем говорить, что государство в этом случае потеряно. Потеряно в своей реальной жизни, потеряно в действительности, потеряно в своем будущем.
«Наше будущее за молодежью», – говорили много лет советские пропагандисты. В действительности это все свелось к одной банальной фразе: «Пионер, ты за все в ответе». И бедный пионер, который действительно был за все в ответе, и мы, бывшие пионеры, сегодня в студии, как раз и расхлебываем эту странную кашу с государством, ставшим… И думающим о нас в 90-х годах, как о случайно забытых людях.
Сейчас будем надеяться, что эта политика переменится, что ситуация будет немного по-другому. Что те молодежные форумы, в которых в том числе участвует и государство (формата «Селигера» и новых инициатив, которые организуются Федеральным агентством по делам молодежи), получат действительно реальное воплощение в нашем будущем. И дадут те результаты, которые позволят говорить о том, что у страны есть будущее с той молодежью, с которой приходится работать.
Друзья, я напомню вам, что на радиостанции «Финам FM» (99,6 УКВ) вы слушали программу «Револьвер». С вами был я, Александр Боев, и наши замечательные эксперты: Александр Тарасов, эксперт по молодежным субкультурам, историк, социолог, содиректор Центра новой социологии изучения практической политики «Феникс»; Игорь Минтусов, председатель совета директоров «Никколо М», и Сергей Белоконев, руководитель Федерального агентства по делам молодежи. Вел программу я, Александр Боев. Спасибо.
БЕЛОКОНЕВ: До свидания.