Обращение Сергея Кургиняна о митинге в поддержку РАН 13 октября 2013 года на площади Революции
Добрый вечер. Сегодня 8 октября 2013 года мне сообщили о том, что московская мэрия удовлетворила нашу заявку на проведение митинга. Митинг состоится на Площади Революции в воскресенье 13 октября. Он будет проходить с 16:00 до 19:00. По поводу содержания митинга я уже говорил в своем предыдущем обращении, здесь хотел бы сначала сказать, почему митинг отложили на неделю. Митинг отложили на неделю [в связи проходившей рядом эстафетой олимпийского огня], потому что все процедуры, связанные с олимпийским огнем, являются особо трепетными, и это связано с вполне обоснованным беспокойством по поводу терроризма и всего, что с ним связано. Ссылаются на другие Олимпиады, когда происходили определенные эксцессы и так далее, и тому подобное. Поэтому нам сначала удовлетворили заявку на 6 октября, а потом, [когда выяснились конкретные подробности эстафеты олимпийского огня], поскольку все тонкие процедуры, связанные с эстафетой олимпийского огня, утверждаются в последний момент — по этим обстоятельствам неотменяемой силы, тем самым, которые называются «форс-мажор» — этот митинг не то чтобы даже отменили, а попросили перенести в другое место. Между прочим, тоже очень хорошее место. Но наши партнеры по митингу — профсоюз РАН — очень настаивали на том, чтобы митинг состоялся именно на площади Революции, — им это казалось крайне целесообразным. А поскольку они наши партнеры, то мы пошли им навстречу и перенесли митинг на неделю. Этот наш митинг будет посвящен широкому кругу вопросов. Он будет вторым по счету нашим Народным собранием. На Народных собраниях мы обсуждаем стратегию сопротивления развалу чего-нибудь. Например, промышленности — из-за вступления в ВТО, или семьи. На этот раз основным фокусом будет наука, а фокусом фокуса —всё, что происходит вокруг Российской академии наук. Мы не могли, не имели права организовывать такие митинги в поддержку РАН до того момента, как какие-то силы, связанные с РАН, не заявили о том, что они нуждаются в нашей поддержке. Потому что, как говорят — да простит меня татарский народ, который я бесконечно уважаю — есть русская поговорка: незваный гость хуже татарина. Нельзя быть правовернее Папы Римского и так далее. Поскольку никто к нам не обращался с просьбой о поддержке, мы считали для себя бестактным на свой собственный манер начинать поддерживать РАН. Кроме того, я лично прекрасно понимал, что у руководства РАН есть огромное количество так называемых дворцовых, подковерных, нетранспарентных механизмов влияния на принимаемые решения. Руководство РАН входит в элиту нынешней России, оно является частью этой элитной системы и у него есть свои методы влияния на принимаемые решения. Поскольку речь идет не о том, какими методами влиять на решения, а о том, чтобы спасти науку и тот ее огромный сегмент, который связан с РАН, то надо было предоставить руководству Академии наук все возможности для того, чтобы делать это своими испытанными методами. У меня лично вызывает глубокое изумление то, что руководство не сумело добиться искомого с помощью этих методов. Теперь ситуация совершенно другая. Во-первых, к нам обратился профсоюз РАН, а во-вторых, все силы, которые говорили: «Только не надо им мешать, они сами решат проблемы РАН нужным образом», — разводят руками. В этот момент мы считаем необходимым провести Народное собрание и в существенной степени сфокусировать его на проблеме РАН. Российская академия наук, наше академическое сообщество в целом — это субстанция далеко не безусловная, неоднородная, внутренне противоречивая и так далее. Но наука, и академическая в том числе, принадлежит не этому академическому сообществу, не его руководству, не корпорации ученых в целом. Наша отечественная наука (а мы имеем дело в случае РАН с осколком великой советской науки, которая наследовала традиции великой науки России дореволюционной), наша отечественная наука, а советская — в особенности, делалась невероятным надрывом, за счет невероятных жертв, за счет того, что самое необходимое бралось у народа и отдавалось ученым, потому что это было необходимо государству. И народ, который понимал, что это его государство, был на это согласен, он нес эти бесконечные жертвы. В деревнях женщины надрывались под огромными грузами и зарабатывали себе все виды заболеваний и раннюю старость, а где-то в академических институтах творилась эта самая наука. В этом смысле наука наша отечественная принадлежит даже не просто народу, она принадлежит мертвым. И спокойно смотреть на то, как ее разрушают, или, как говорят некоторые любители хлестких слов, «опускают», мы не можем. Как говорилось в былине, не для-ради князя Владимира, не для-ради княгини такой-то, а для-ради земли святорусской, для-ради жен, сирот-детей малых. Не для-ради господина Фортова, не для-ради других господ, курсирующих между заграницей и Москвой, не для-ради корпорации, которая наделена всеми противоречивыми свойствами, а для-ради тех, кто принес бесконечные жертвы на алтарь нашей отечественной, в высоком смысле этого слова национальной науки. Наука не существует сама по себе. Дореволюционная российская наука была наукой Российской империи. Послереволюционная советская российская наука была наукой СССР, то есть Красной империи (много раз говорил, что в слово «империя» вкладываю только один смысл — наднациональное идеократическое государство). Это сверхдержавная наука. Ее место в жизни общества, ее статус и все прочее определяется ее служением тому, что она может делать для Державы. Так это понимали все. И цари, и генсеки. Как только держава скукоживается и превращается в нечто, именуемое мною «Зона Ч», или в специфический сырьевой социополитический организм и т.д., в этой державе не находится места для очень и очень многого. И тогда господам ученым (развивая этот образ — «опустили» или не «опустили») говорят, что место их у параши, что они никому не нужны. Ученым-то нужно государство или нет? Ученые нужны сами себе и всё? Давайте вдумаемся: если бы реальное научное сообщество, просто московское общество вышло защитить самое себя, никаких этих решений не было бы. Если бы существовала солидарность, и люди бы понимали, что всем надо защищать державу, и неважно, по ком звонит колокол, каков этот колокольный звон. Это «промышленный» звон, когда распадаются мощнейшие индустриальные предприятия, это «культурный» звон, когда мы имеем дело с такой пакостью, как новый фильм «Сталинград», и бог знает, что еще, что выдается за культуру. Это «научный» звон, когда идет вот это всё раздербанивание Академии наук. Это «образовательный» звон, когда звонит колокол и говорит, что дети будут полуобразованными или на четверть образованными, или даже вообще не образованными. Никто не слышит. Это звон по семье, которую рвут на части, в которую внедряются, которую хотят уничтожить, дабы она не была транслятором традиций и не могла сформировать следующие поколения. Все это единый звон. Это звон по нашему суверенитету. По нашей державе. По нашему месту в XXI веке. По нашему будущему. Совершенно не важно в этом смысле, кто и что говорит про нас. Мы не пиаримся на этом митинге. Мы ищем путей исправить ситуацию. И мы эти пути найдем! Нам говорят: «Что после драки кулаками махать?» Полная ерунда! Если бы мы так думали, то сейчас бы уже ювенальщики царили и делали, что хотели. Но это не вполне так. Не хочу сказать, что ситуация хорошая, но это не вполне так. Я не обещаю, что мы выступим в роли той самой мышки, которая пробегает, хвостиком машет, и все проблемы решаются. Это не так. Но мы идем на митинг, точнее на Народное собрание, вовсе не с тем, чтобы ныть, страдать, визжать, вопить, проклинать. Мы идем работать, интеллектуально и волево. Давайте вместе придем и вместе заявим о том, что мы граждане, которым небезразлично, что будет происходить в науке вообще и в Академии наук в частности. Давайте еще раз вместе, единым волевым, эмоциональным, интеллектуальным усилием осмыслим и ситуацию и выход из нее. И давайте покажем, что гражданам России небезразлично, что происходит в отдельных сегментах российского общества. Что даже если эти граждане не ученые, они все равно готовы поддержать науку, потому что это — краеугольный камень государства. Даже если эти граждане не промышленники, они готовы поддержать промышленность, потому что это —краеугольный камень государства. Даже если эти граждане не верующие, они готовы поддержать Русскую православную церковь, поскольку это — краеугольный камень государства. И так далее. Митинг, который будет проходить в Москве, на площади Революции, в воскресенье, с 16 до 19 часов, я объявляю для «Сути времени» мобилизационным! Все на митинг!
