Конспект книги Рормозера "Кризис либерализма". Много параллелей с Россией.
РОРМОЗЕР Г. Кризис либерализма / Пер. с нем. - М., 1996. - 298 с.
ISBN 5-201-01900-5 Ó ИФРАН, 1996
Перевод книги, вышедшей только что в ФРГ и имевшей большой резонанс. Автор - видный представитель консервативной политической философии, профессор университета Хоэнхайм в Штутгарте, - предупреждает об опасности одностороннего либерализма, который притязает на самостоятельное решение всех проблем и заводит общество в тупик. Выход из кризиса либерализма автор видит в возрождении классического либерализма и в непременном взаимодействии его с новым, демократическим консерватизмом.
Макс. Я прочитал эту книгу и понял, что мы в России только начали вступать в то состояние, о котором говорит автор, много параллелей. В то же время совсем разная история и потому разное понимание причин. В результате решил сделать выписки и комментарии.
Вступление автора: Либерализм абсолютно необходим, но без духовного начала он не работает. Поэтому необходимо дополнить либерализм здоровым консерватизмом.
Макс. То есть, здоровый консерватизм это и есть духовное начало. Либерализм предполагает полную автономию индивида, в идеале «плевал на всех», а духовное начало появляется только при осознании себя частью целого. Стало интересно, как же Рормозер предлагает дополнить одно другим.
Означает ли крушение социализма кризис либерализма?
Что же, собственно говоря, претерпело крушение вместе с реальным социализмом? Расхожее мнение таково, что отказала система централизованного государственного управления экономикой.
Второй тезис относительно крушения социализма гласит: рухнула утопия. Создание бесклассового общества, общества равных и свободных людей, которое кроме всего прочего обеспечит полное осуществление основной добродетели социализма - солидарности, в форме братства, - все это мы, без сомнения, по праву считали утопией. А утопия недостижима по определению, иначе это уже не утопия. Макс. по праву и без сомнения - это вместо опровержения теории. Здорово!
Третье, можно ли сказать, что опровергнут социализм вообще, а не только конкретная его реализация?
Автор возмущен существующим мнением, что социализм был полезен для совершенствования капитализма, так как указывал на его недостатки, то есть имел духовный авторитет, отсутствующий в капитализме. Такая идея была высказана бывшим президентом ФРГ (Бывший президент ФРГ Рихард фон Вайцзекер сказал в одной из важных своих речей, произнесенной в цюрихском университете именно в момент падения берлинской стены, что капитализм будет нуждаться в будущем в идее социализма еще более настоятельно, чем когда-либо. У капитализма есть свои недостатки, и в обществе должны быть определенные силы, которые постоянно указывали бы ему на его недостатки, делали бы его способным к реформам, чтобы он усваивал уроки исторического опыта... Тезис этот поразителен, он исходит из того, будто вообще немыслимы какие-то иные духовные традиции и силы, способные указать общественной системе на ее недостатки и поддержать ее способность к реформам и к усвоению уроков исторического опыта).
Социализм вступил на историческую арену с притязанием создать нечто такое, чего до него еще никогда не было в истории, а именно "нового человека", человека социалистического типа. В этом и заключался утопизм социализма.
Самые значительные экономические достижения в новых землях ФРГ ничего не изменят в этом глубочайшем нигилизме, оставшемся в наследство от рухнувшей религии социализма. Либерализм до сих пор был не в состоянии заполнить образовавшийся здесь духовный вакуум. Поэтому не следует удивляться, если нам доведется еще пережить повсеместное пробуждение ностальгической тоски по погибшему социализму.
Вся эпоха Нового времени, будь то при социализме или в условиях либерализма, была ориентирована со времен Французской революции на создание общества, в котором должны быть осуществлены свобода и равенство. Используя науку и технику, люди должны были, как предполагалось, овладеть природой и добиться управления общественными отношениями. В принципе должны быть упразднены отношения политического господства как таковые и бедность. Условия существования человека - индивидуальные, естественные и прочие - предполагалось предоставить в распоряжение самого индивида. На этой основе должны были получить свободное развитие силы и способности людей.
Если эта модель общества потерпела крах и социализм не является уже конкретно осуществимым проектом, а либерализм не в силах выполнить свои обещания . . . то теряют почву под ногами все идеологии.
Тот, кто полагает, будто с крушением реального социализма пришел конец социализму вообще и что больше нам не придется сталкиваться с социалистическими традициями и идеями, тот заблуждается.
Решающее значение имеет между тем тот вывод, что идея не может быть опровергнута реальностью, сколь разочаровывающей ни была бы эта реальность.
Но советский социализм это не идея, а теория.
"тот социализм, который терпит ныне крушение, ссылается не на идею, а на теорию Карла Маркса, который обосновывал свое самосознание и свои притязания на исключительную роль в истории социализма тем, что благодаря ему социализм впервые перестает быть идеей".
Маркс делал тот вывод, что капитализм должен сначала развить все заложенные в нем возможности в рамках своей системы, прежде чем производительные силы, созданные им, смогут взорвать рамки самого капитализма. Только исчерпав заложенные в ней возможности создания материального богатства, буржуазия сама порождает, как говорил Маркс, своего могильщика. . . .Именно практика была для Маркса критерием истинности или неистинности теории.
Макс. - интересно сопоставить разные положения Маркса. Практика - критерий истины. И тут же прогноз о судьбе капитализма и о его могильщике. Дело даже не в том, что это ошибка или не ошибка, а в том, что это нарушение собственного метода опоры на практику.
И другое. Чем на больший период мы пытаемся прогнозировать, тем больше необходимо расширять учитываемые факторы и условия. Почему же стратегический прогноз о судьбах капитализма был связан только с фактором производительности труда, только с экономикой, и то, узко взятой. Вот и Рормозер сетует на то, что кризис общества в Германии наступил, несмотря на успехи экономики.
Как Рормозер понимает суть социализма: "Общая цель виделась в том, что человек будет когда-то освобожден от всякого рода материальной нужды и от вытекающей отсюда зависимости, от господства над ним. Общество будет, как предполагалось, располагать таким богатством, что проблема распределения вообще исчезнет. Как дети в день рождения, видя перед собой воскресный стол, полный пирогов, должны лишь приступить к еде и могут брать со стола сколько захочется, так и всех взрослых предполагалось освободить при социализме от всякого гнета, от бремени истории, от конечности существования, от ограниченности материальных средств, чтобы они могли получать блага сообразно своим естественным потребностям и без всяких ограничений использовать все богатство, заложенное в природе человека. Таков был образ будущего, который стремился осуществить не только марксистский социализм, но и либерализм".
Макс. - напомню официальную формулировку социализма в СССР: От каждого по способностям, каждому по труду. Для этапа коммунизма формулировка иная: от каждого по способностям, каждому по потребностям. В обоих случаях на первом месте проблема полной реализации производительной силы человека, его творческих возможностей. Позиция Рормозера типична для капиталистических стран с социальной политикой: капитализм в сфере производства и социализм в сфере распределения. Личный опыт автор невольно распространяет и на социалистическую систему.
У Маркса было сказано, что на смену частной собственности на средства производства должно прийти "обобществление средств производства". Но что означает здесь обобществление? Кто конкретно представляет собой общество? Можно ли вообще представить себе общество в качестве субъекта, способного присвоить средства производства, экспроприированные у частных собственников?
Макс. - Это и есть главная проблема. Обобществление по Марксу означает равную доступность средств производства для всех членов общества, но сделать такую систему на практике не удалось.
"Такие коммунисты как Ленин имели мужество ответить на этот вопрос в 1917 г. совершенно определенно: субъект, который должен присвоить средства производства и распорядиться ими, - это государство".
Макс. - и дальше мы не продвинулись. Обобществление не было доведено до конца, не было реализовано в хозяйственном механизме. Отсюда и все последствия, которые принято считать природными свойствами социализма: несовпадение экономических интересов работника и государства, слабая мотивация труда, необходимость централизованного планирования и управления и так далее. Рормозер обратил внимание на этот момент, но не стал раскрывать, и это понятно, так как он не специалист по советской экономике и не знает длительной истории попыток решить проблему.
"Таким чудом, ставшим былью, и должен был стать "новый человек" социалистического типа. Надо заметить, что именно это притязание по-прежнему обладает притягательной силой для многих наших интеллектуалов. Эти люди живут надеждой, что когда-нибудь будет-таки достигнуто такое состояние общества, при котором индивидуальные интересы совпадали бы с общественными и было бы преодолено раздвоение, типичное для буржуазно-либерального общества во всех его формах. В буржуазном обществе индивидуальные интересы и общественные - это две различные вещи, и такое состояние должно быть, по замыслу социалистов, преодолено. Реальный социализм впервые добивался такого состояния в обществе, при котором человек желал бы осуществления именно того, что партийное руководство обозначает как выражение общественных, общих интересов".
Макс. - Автор отделил идею социализма от его теории, но здесь от этого принципа отошел. Совпадение интересов человека и общества в социализме не могло быть достигнуто без соответствующей материальной базы - согласования экономических интересов работника и общества в целом, а это следствие реального обобществления средств производства. Не типично для научного метода вообще ставить оценку до анализа, как это делает автор. Он объявляет идею социализма (согласования интересов) утопией, даже не поставив вопрос о содержании этой идеи и условиях реализации.
Методическая проблема в том, что приписывают социализму задачу изменить природу человека, не меняя экономические отношения, в которых он действует. Но такая задача не может быть приписана марксизму, так как противоречит главной идее исторического материализма об определяющей роли материальных условий производства в формировании отношений в обществе. Получается так, что авторитетный ученый в данном вопросе удовлетворяется обывательскими мнениями вместо научного анализа.
"Разве не понимаем мы под свободой то же самое, что и ранние социалисты? Разве не отождествляем мы точно так же свободу и счастье с полным удовлетворением потребностей?"
Макс. снова по тому же кругу: приписывать социализму свои мечты и потом доказывать их нереальность. И так много раз.
"Нужно было бы уяснить, наконец, что эта вера в то, будто можно создать социалистический рай на земле, является чистейшим заблуждением. Это безумная идея, химера. Когда действительность не соответствовала этой безумной идее, применялся террор. Если кто-то не хотел следовать установленному социалистическому порядку добровольно, его дрессировали. Сама идея нового человека социалистического типа есть чистое безумие".
Макс. - высокий эмоциональный накал, но ценой ухода от научного метода. Приходится выбирать.
"Так что, в конечном счете, решающий вопрос будет состоять в том, есть ли у нас какая-то идея, которая была бы лучше социалистической. Если кроме социалистической идеи, другой не найдется, тогда мы станем свидетелями новых попыток построения социализма".
Капитализмом недовольны люди в бывшей Восточной Германии: "Такие люди как Гюнтер Грасс и Штефан Гейм не испытывают ни малейшего смущения, называя нынешние отношения в новых землях ФРГ по-марксистски актом капиталистического колониализма. Никто иной как Гейм обосновывал свою уверенность в будущем социализма тем, что в новых землях люди, освобожденные ради жизни при капитализме, на повседневном опыте убеждаются теперь в истинности марксистского учения. Сам капитализм убеждает их в этом".
"Именно построение правового государства является ныне важнейшим условием подъема в России: государства, которое осуществляет право и само подчиняется закону".
"В свете негативного опыта централизованной плановой экономики возрастает значимость следующих двух основных принципов всякой либеральной системы:
1. Без рынка обойтись нельзя. Эффективно удовлетворить материальные потребности общества можно только посредством дееспособного рынка. Возражать против рынка как такового - значит действовать наперекор здравому смыслу в сфере экономики.
2. Средства производства не должны при этом непременно находиться в руках частных собственников. Вопрос собственности и наличие рынка - это несколько разные вещи. Важнейшие экономические решения принимают сегодня не собственники предприятий, а менеджеры, находящиеся на службе у этих предприятий. Акционерная форма собственности вполне сочетается с принципом рыночной экономики".
Решающим элементом рыночной экономики является принцип конкуренции.
Цены - единственный источник информации, чтобы принять решение о целесообразности конкретных вложений средств производства.
Государство и общество
Важная причина поражения реального социализма состоит в том, что последовательно устранялись различия между государством и обществом. Реальный социализм осуществил тотальное огосударствление общества. Государство могло вмешиваться в производство, во все сферы жизнедеятельности общества; вмешательство государства в частную жизнь граждан также было в принципе возможно.
Различение между государством и обществом, осуществление индивидуальной свободы выражается в свободе совести каждого. И здесь мы сталкиваемся с либеральным ответом на вопрос об истине. Либерализм предполагает отказ от публично признанной истины. Именно при этом условии либерализм и стал исторически возможен.
Обобщая сказанное, можно сказать, что отказ от публично признанной истины имеет для всякого либерального строя центральное значение. Из этого, естественно, вытекает, что во всех вопросах, связанных с истиной, индивид должен, в конечном счете, принимать решение сам. Каждый решает сам, что он считает истиной.
Либеральное государство не требует от своих граждан признания решений, принятых в соответствии с установленной процедурой, в качестве правильных и истинных. В этом состоит сила и либеральность данного государства. Обязанность гражданина - признать решения, принятые корректно и в установленном порядке, даже в том случае, если он считает их неверными.
Формальный порядок, делающий возможной совместную жизнь частных лиц в обществе, создает, по Гоббсу, сильная государственная власть. Должно быть какое-то лицо, принимающее окончательное решение, кто и в чем угрожает гражданскому миру.
Макс. - мы продвигаемся в этом направлении. Не так давно Дума приняла решение о виновности СССР в расстреле поляков в Хатыни. На теледискуссии между Кургиняном и Сванидзе Кургинян высказал доказательства неправильности этого решения, что вызвало бурю протеста со стороны Сванидзе. Вы не имеет права поднимать этот вопрос после решения Думы. Сванидзе не говорил, что доказательства неверны, он считал недопустимым само обсуждение.
В либеральном же государстве такой государственный суверен, как его понимал Гоббс, в принципе исчезает. Власть ограничивает себя в пользу права. Либерализм пытается разрешить эту проблему таким образом, что в конечном счете сам отстраняется от употребления власти. Проблемы власти трансформируются либерализмом в правовые проблемы. В этом и состоит либеральная утопия.
Либеральное конституционное государство следует принципу разделения властей, имея в виду, что различные ветви власти должны взаимно контролировать и нейтрализовать друг друга. Как же обстоит дело с соотношением законодательной и исполнительной власти в Германии? Формально между ними существует разделение властей, но фактически правительство представляет собой нечто вроде комитета, назначаемого парламентским большинством. При этом парламент выполняет свои контрольные функции лишь весьма условно. Законы принимает фактически не парламент в целом, а блок, существующий между парламентской фракцией большинства и правительством.
В Германии возникло партийное государство, которое в конституции даже и не значится. Вполне может наступить положение, когда появится сила, способная злоупотребить властью и низвергнуть принципы либеральной конституции.
Свободное самоосуществление индивидов по формальным правилам современного правового государства приводит между тем не к равенству, а именно к неравенству. Формальное равенство на старте порождает в дальнейшем неравенство. На старте у всех участников состязания равная вероятность победить, однако к финишу кто-то приходит первым, а кто-то вообще не достигает финишной черты. И здесь возникает проблема с теми, кто остается на дистанции, то есть вопрос формального и материального равенства. Речь идет о социальном государстве,
Макс. Проблема: либерализм требует свободы для каждого (правовой), но эта свобода приводит к выпадению части граждан на дно, что угрожает благополучию государства, поэтому государство ограничивает свободы личности для поддержки нуждающихся. Получается несовместимость принципов социальной политики и либеральных свобод. Подлинный либерал должен спокойно воспринимать гибель сограждан от нищеты.
Как могло случиться, что либеральный принцип правового государства все более вытесняется вмешательством социального государства?
Причин тут две, они очевидны.
1. Мы интерпретируем ныне права как ценности. Раньше считалось, что у индивида есть определенные права по отношению к государству. Однако затем, со ссылкой на понятие ценностей, эти права индивида были переиначены в права государства на вмешательство в сферу личной свободы граждан. В результате право истолковывается субъективно, произвольно. Оно становится непредсказуемо. Основные права превращают в основные ценности. Государство ориентируется тогда на основные ценности, его деятельность направлена на осуществление ценностей.
2. Вытеснение правового государства социальным происходит также вследствие замены общих норм законами, направленными на проведение каких-то экстренных мер.
. - это точно наша традиция. Даже в официальных документах типа государственных программ после изложения целей и мероприятий принято вставлять задачу «создания необходимой правовой базы». Так на наших глазах рождались удивительные законы по освобождению корпораций от действия законов РФ. Считается нормальным придумывать законы для того, чтобы стимулировать что-нибудь полезное или кого-нибудь полезного.
Либерализм функционирует, когда в обществе сохраняется нормальное положение и достигнут относительно высокий уровень благосостояния.
В остальном же от классического либерализма ныне уже ничего не осталось. Справиться с кризисом такого масштаба, какой имел место в Германии в конце Веймарской республики или в России сегодня и какой наступает, быть может, снова у нас, - либерализм, видимо, в принципе не в состоянии.
Кризис политики и теории государства
Если высказанный тезис о кризисе либерализма верен, тогда встает вопрос об альтернативе: какая духовно-политическая сила способна была бы вывести нас ныне, в конце столетия из этой кризисной ситуации?
Херманн Люббе определяет политику как способность принимать решения по вопросам, для решения которых уже недостаточно научных знаний и компетенции экспертов. Он считает, что политика нужна лишь тогда, когда недостаточно научно-технической компетенции.
Гоббс взялся за, казалось бы, безумное дело: построить мир в обществе на такой политике, которая предпосылкой своей имеет отказ от истины. В этом отношении он является подлинным основателем либерализма, потому что:
1. Государство существует для удовлетворения интересов индивида, а не ради какого-то собственного смысла самого государства;
2. Политика не опирается на истину, а предполагает отказ от решения вопроса об истине.
Почему каждый гражданин должен подчиняться закону? Ответ Гоббса звучит актуально и в наши дни: потому что государство защищает гражданина силой закона.
Вместе с распадом гражданского общества в ХХ веке после первой мировой войны наступил также закат политической системы, в которой господствовал закон и не было суверена.
Ленин был первым, кто понял эту ситуацию, когда он говорил о "всемирной гражданской войне" и сделал самые радикальные выводы из краха либеральной традиции в Европе. Всемирная гражданская война означает, что теряют свою значимость государство, право и закон.
В ФРГ, как и в Веймарской республике, существует глубоко позитивистское понимание правового государства. За право принимают все, что объявляется как таковое законодателем после выполнения им определенных процедур. Однако, как мы знаем, именно из-за такого позитивистского понимания права и погибла Веймарская республика.
В ФРГ ежегодно совершается пять миллионов преступлений, численность их имеет тенденцию к возрастанию. И если процент убийств достигает определенного уровня, то, следуя логике сторонников прагматического подхода к наказанию (эффективно ли оно), нужно было бы вообще отменить наказание за убийство. В наших городах становится все больше районов, где полиция вынуждена отказаться от розыска преступников.
Множественность культур, мигранты
Оин фрайбургский политолог, видный деятель партии ХДС, заявляет, что в будущем в Германии возможно лишь "общество с множественностью культур".
Препятствием, которое нужно устранить на этом пути, является национальная идентичность немцев. Для этого нужно, наконец, пересмотреть конституцию ФРГ, ибо там в качестве политического субъекта назван "немецкий народ". Этот деятель и другие сторонники общества с множественностью культур приходят к выводу, что наша конституция должна быть очищена от ее народно-этнических компонентов. Такая республиканская конституция должна будет означать предложение, обращенное ко всему остальному миру - прибыть в ФРГ и принять участие в создании этой республики.
Опыт двадцатых годов говорит о том, что при последовательном и радикальном самоосуществлении либерализм уничтожает себя.
"Мы имеем дело с глубокой душевной опустошенностью людей. Пытаясь хоть как-то возместить ее, люди создают себе наслаждения любым путем. В связи с этими проблемами нужно сказать о сплошной сексуализации общества и почти всех средств массовой информации. Мы являемся свидетелями того, как на протяжении десятилетий и средства массовой информации, и официальные инстанции, вплоть до политических инстанций ведут страну в направлении анархизации, культивируя гипертрофированность полового влечения. Каждый опытный психиатр знает по опыту, по какой причине его пациенты маниакально ищут непосредственного сиюминутного наслаждения. Причина состоит в потере смысла жизни. А наиболее глубокие корни коллективного душевного отчуждения немцев обусловлены потерей исторического сознания и тем самым понимания смысла будущего немецкого народа".
Даже в случае правового регулирования миграции наши ресурсы ограничены. В Германии не хватает сегодня трех миллионов квартир. У нас строится ежегодно сто-двести тысяч квартир, и их совершенно не хватает для того, чтобы покрыть существующий дефицит. Германия очень плотно населена.
Опасность утраты своей национальной идентичности здесь выше, чем в какой-либо другой стране. Было бы большим заблуждением полагать, будто страны без четкой культурной идентичности наиболее расположены к приему переселенцев.
Либеральная концепция универсальной мировой культуры - это, по сути дела, определенная идеологическая программа. Ей не соответствует ни одна из реально существующих культур. Опираясь на концепцию универсальной мировой культуры, нельзя воспитать нормальным образом подрастающее поколение, осуществить его социализацию. Попытка ввести эту либеральную программу в школе, используя соответствующие воспитательные меры, может привести лишь к тому, что дети будут вырваны из той общности, к которой они принадлежат, и окажутся лишенными принадлежности к определенной семье, местности, региону, национальной общности.
Либеральная идеология универсальной мировой культуры не предлагает никакой иной формы идентификации взамен прежней, которая была у человека до этого. Люди, вырастающие в духе этой идеологии, отнюдь не становятся какими-то гражданами мира, отличающимися терпимостью к другим культурам и другому мнению. В действительности эти люди не могут уже быть нормальными гражданами какого-то определенного государства. Вместе с исчезновением лояльности к конкретному объекту пропадает и лояльность к конкретному правовому порядку, и правовое сознание.
Нам еще предстоит горечь познания того, что даже так называемый национализм и тот содержит момент истины. Так же, как и другие "измы". Современный немецкий писатель и публицист Мартин Вальзер правильно заметил, что причина наступления неонационализма в Германии состоит в мазохистском вытеснении того факта, что наши граждане - не только люди, живущие в этой стране, но и немцы.
Это реальность, которую невозможно ни отрицать, ни вытеснить из сознания.
Макс. - это тоже про нас.
Данный момент истины все равно выйдет на поверхность. Чем больше мы подавляем его, тем хуже будет в дальнейшем, когда он возвратится к нам однажды вновь в облике национализма. Так что и национальная идея содержит частичную истину.
Что такое социальное государство
Платон и Аристотель понимали категорию "политического" как форму осуществления человека. Именно в политически упорядоченном сообществе появляется возможность осуществления человеком своей сущности. В традиции же Нового времени уже не идет более речь о политике как о такой форме деятельности, которая делает человека истинно человеком и которая занимается в первую очередь обеспечением справедливого порядка. Вовсе нет. Гоббс занят темой самосохранения человека. Вопрос, который он ставит, звучит следующим образом: как нужно институализировать "политическое", в данном случае в форме государства, чтобы человек имел возможность вообще выжить, сохраниться?
Решающим условием выживания производства в индустриальном обществе является идентификация сотрудников со своим предприятием. Причем это не только вопрос прибыли, не только социальная проблема, но прежде всего проблема культуры. Самостоятельно хозяйствующая экономическая единица, предприятие, фирма представляет собой определенную культурную целостность или общность. И самый большой ущерб, который был нанесен современным экономическим мышлением, выразился в утвердившемся представлении, будто экономика имеет свой собственный мир, с экспертами, ответственными за соответствующие участки.
То, что мы сейчас переживаем, есть кризис государства благотворительности, созданного лоббистами. А кризис этот в свою очередь является следствием ложного понимания категории "социального". У нас сегодня все "социально", что объявляют в качестве такого организованные группы и что признается соответственно государством. Представители экономики и индустрии бывают шокированы новыми требованиями, они реагируют на запросы социальных групп, однако, как правило, оказываются не в состоянии выступить в дискуссии о дальнейшем развитии нашей системы в конструктивном духе и самим овладеть инициативой.
Кроме того, предприниматели не могут предложить концепцию, какое социальное государство вообще возможно у нас финансировать, в каких пределах.
Руководители бывшей ГДР единодушно высказываются ныне в таком духе, что сама социальная идея не потерпела якобы несмотря ни на что ущерба. Социальным является в их представлении такое общество, в котором каждый имеет возможность работать по своим способностям и вознаграждается по труду.
Рынок основан на принципе индивидуального решения и ответственности, а социальная система организовывалась до сих пор на началах коллективизма. Последствия приобретают чудовищный, шизофренический характер. Мы исходим, к примеру, из того, что какой-нибудь квалифицированный рабочий является суверенным гражданином во всем, что касается его жизни. Как работник он действительно сам принимает решения и берет на себя ответственность. Но в других центральных вопросах, касающихся болезней, безработицы, пенсионного обеспечения он все более беспомощен перед властью социального государства.
Разрушение нравственности - распад ценностей и кризис культуры в Германии
И все же условиями существования человека в современном обществе было и остается формирование у индивида способности совладать со своей натурой, умения гибко приспосабливаться к меняющейся ситуации, способности оценивать ситуации и других людей с общей точки зрения, в случайном особенном постигать формально общее.
Потеря объективного и сущностного смысла, подмена воспитания фикциями ведет лишь к ускорению распада общества, к анархии, создавая условия для необузданного насилия, что и проявляется ныне в школах.
Нам не хватает критериев для различения истинного и ложного Просвещения.
Единственное табу, которое осталось в немецком обществе, касается запрещения носить эмблемы и повторять лозунги, имевшие хождение во времена национал-социализма.
Все остальное разрешается. Можно без малейшего стеснения показывать по телевидению порнографию и распутство в удовольствие либеральному бюргерству, все это расценивается как высокая степень зрелости либерализма. А если кто-то не считает, что это способствует воспитанию в духе гуманизма, того считают полуфашистом. Последствия такого бесстыдства, культивируемого как принцип, не заставляют себя ждать. Маленькие дети убивают других детей и отвечают затем на вопрос, что побудило их к этому: они просто хотели узнать, как это выглядит, когда убиваешь человека.
Макс. - есть сомнения в том, что причина в мировоззрении людей. Мы видим у себя, что в основе такой же точно политики в культуре и идеологии лежит просто соображение выгоды.
Утвердился социализм исключительно благодаря своей способности принять на себя функции религии. Социализм был эрзац-религией. Он принял облик религии, заняв место старой, христианской религии. Основу составляла попытка осуществить царство, обещанное в потустороннем мире, прямо здесь, на земле и земными средствами. Конкретно речь шла об осуществлении великой мессианской надежды. Религиозные корни марксизма восходят скорее даже к иудаизму, чем к христианству.
Для России, к примеру, основной вопрос будет состоять в том, сможет ли занять место этой религии социализма возрожденное наследие православного христианства. Преодоление нравственного разложения невозможно в России без религии. Поэтому восстановление соответствующего облика православного христианства имеет решающее значение для будущего России.
Семья
Если в возникающей кризисной ситуации не будет еще и семьи, люди окажутся просто на краю пропасти. Появится такая агрессивность и такая преступная энергия, которую мы сегодня даже и представить себе не можем.
В современном мире ничто и никто не защитит индивида, если этого не сделает государство.
Новый опыт состоит в том, что индивид нуждается не только в защите от государства, способного ограничить права гражданина. Он нуждается также в защите от общества и организованных общественных сил. Этот жизненный опыт человек испытывает на своей шкуре. Если люди предоставлены на волю общества, они пропали. Как индивиды они оказываются беззащитны.
Может ли социализм быть основой нравственности
Утвердился социализм исключительно благодаря своей способности принять на себя функции религии. Социализм был эрзац-религией. Он принял облик религии, заняв место старой, христианской религии. Основу составляла попытка осуществить царство, обещанное в потустороннем мире, прямо здесь, на земле и земными средствами. Конкретно речь шла об осуществлении великой мессианской надежды. Религиозные корни марксизма восходят скорее даже к иудаизму, чем к христианству.
Для России, к примеру, основной вопрос будет состоять в том, сможет ли занять место этой религии социализма возрожденное наследие православного христианства. Преодоление нравственного разложения невозможно в России без религии. Поэтому восстановление соответствующего облика православного христианства имеет решающее значение для будущего России.
Нам необходимо новое мышление. О неспособности осознать новые реальности говорит тот факт, что в ФРГ до сих пор продолжают оживленно дискутировать, не спасти ли кое-что оставшееся от социализма, не ввести ли какую-то улучшенную социалистическую модель и не включить ли в нашу конституцию некоторые достижения социалистической системы.
Ю. Дело ведь не в том только, что социализм давал планы на будущее, он включал в политическую и общественную жизнь сам процесс обсуждения этого будущего. Достаточно вспомнить практику общественного обсуждения программ партийных съездов. Коллективные обсуждения и дискуссии охватывали все стороны жизни, поэтому лозунги оставались такими, как их вспоминает автор в этой книге, но на практике шел постоянный процесс вырабатывания картины будущего. Это было общее решение, потому и воспринималось как свое. И картина будущего никогда не сводилась к обещаниям потребительских благ и социальных гарантий.
Социализм представлял собой в ХХ веке мощную духовно-политическую и культурную силу, которую не следует недооценивать. Никто не знает, осталась ли эта фаза социализма уже позади или социализм взял лишь передышку. Вполне возможно, что он вернется вновь в измененном виде, в преобразованной форме.
В чем причина привлекательности социализма? Почему люди упорно держатся по меньшей мере за идею социализма несмотря на то, что история неоднократно опровергала его? Это связано в конечном счете с религиозно-философскими феноменами.
Ни одно общество не может долго просуществовать без справедливости. Мы живем ныне таким представлением, что если материальные потребности людей удовлетворяются, то и общество будет на долгие годы пребывать в состоянии удовлетворения. В ФРГ это называют даже триумфом либерализма. Я не уверен в том, что такое положение сохранится в ФРГ и в будущем, не говоря уже о других странах Запада.
Когда нет больше религиозно обоснованной идеи справедливости, уравнивающей людей, проблема начинает обостряться. Если люди сумели выдержать в этом мире на протяжении тысячелетий возмутительное неравенство в распределении материальных благ, терпя это и поныне, то только потому, что религии, присущие некоторым культурам, давали людям веру в справедливость творца, которая уравнивает всех.
Благодаря этой религиозно обоснованной вере люди обретали силы хоть как-то справиться с реальной несправедливостью в земной жизни. Если же это религиозное представление о справедливости исчезает или если люди вообще уже не верят ни в какого бога, следящего за осуществлением своей справедливости, тогда возникает требование осуществить справедливость сейчас же, немедленно и здесь, тут же на месте. Тогда требование справедливости почти неизбежно обретает социалистические черты.
Макс. проблема возможен ли христианский социализм? какое вообще отношение христианства к социализму?
Вместе с тем со времен Сен-Симона существует также некий вариант христианства, ставящий целью политическое осуществление христианского Царства Божьего. Тезис этого течения состоял в том, что политическое осуществление христианства в условиях эпохи Нового времени возможно лишь в форме социализма. То есть речь идет о христианском социализме. Как обстоит дело с этой идеей ныне? Что общего между христианством и социализмом?
Социалистический образ будущего возник в результате секуляризации христианства. "Настоящее", "собственное" ожидает человечество только в будущем.
Макс. - это внешнее сходство - ожидание желаемого состояния в будущем. Но и то по разному: не ожидание прихода мессии, а строительство этого будущего по шагам.
Основное совпадение - требование справедливости.
Но справедливость или равенство в религии это равенство всех перед богом. Все рабы божии. Это означало, что в духовном отношении человек не должен быть рабом другого человека. Каждый сам отвечает перед богом за свое поведение.
"Согласно этому представлению справедливость ориентируется на модель эволюционного, демократического социализма. Решающий момент состоит тут в отождествлении справедливости с равенством. Социалистическая справедливость означает уравнивание всех в обществе. Чем больше равенства, тем больше справедливости, так формулируется социалистический лозунг. Справедливый мир будет создан тогда, когда все станут равны".
Макс. Автор снова подменяет содержание понятия равенства. Равенство в теории социализма это не равное потребление, а равные возможности реализовать свой потенциал. Это первая часть лозунга "от каждого по способностям". И это самая трудная часть. Потребление на втором месте, это уже производное.
Но Рормозер упорно переносит опыт ФРГ на социализм. И далее автор легко опровергает тезис о целях социализма:
"создание такого равенства означает ликвидацию всякого интереса индивида к тому, чтобы добиваться каких-то достижений, проявлять инициативу и брать на себя риск. Опыт всех бывших социалистических стран показывает, что социализм упраздняет ответственность и заинтересованность как отдельного человека, так и общества".
Макс. - Что же касается ориентации на будущее в религии и в социализме, то автор полагает, что христианство ориентирует людей на настоящее, а не на будущее. Его суть в том, чтобы научить людей правильно жить сейчас. Но, честно скажу, что теологический анализ остался мне непонятен.
«. . окончилась неудачей попытка заменить христианство другой верой и создать нового человека. Теперь Россия обращается вновь к своим национальным, историческим и христианским корням и духовным источникам».
Дехристианизация немецкого народа дошла до такой степени, что выходит, быть может, за рамки достигнутого в этом направлении национал-социализмом за двенадцать лет его пребывания у власти. В чем же причины этого?
Либерализм, не ограниченный никаким противовесом, не допускает более обсуждения вопроса о принципах и о единстве жизни. Либерализм привел к полной плюрализации стилей жизни, верований и даже так называемых "ценностей". С плюрализацией наступила закономерным образом и индивидуализация форм жизни, с ее эгоизмом, обособлением человека, одиночеством.
По завершении послевоенного восстановления экономики в Германии было создано общество, которое проявило затем склонность к ревизии всего, что служило основой для создания и формирования самого этого общества. Новый облик нашего общества - все более в духе постмодернизма - был следствием давнего процесса индивидуализации, который теперь лишь ускорился. Единственной субстанцией, заслуживающей внимание этого общества, представляется индивид, настаивающий на абсолютном осуществлении своих прав.
Для Кьеркегора конец христианства означал, что завтра не будет никаких моральных и политических авторитетов. Если же не будет авторитетов, то встанет вопрос: управляемо ли это общество, возникающее на развалинах христианства? Неуправляемое общество должно будет искать спасения в единственном принципе, который еще остается для интеграции общества, а именно в принципе организации. Организация должна будет заменить исторически сложившиеся авторитеты.
Однако хотя организация и означает формально укрепление человека, в духовном отношении она означает, по мнению Кьеркегора, деморализацию человека, быть может, даже его гибель. Ибо с ростом организации отдельный индивид превращается в абсолютное ничто.
Будущее принадлежит в нашу эпоху тем силам, которые проявят наибольшую убежденность в своей истине и будут отстаивать ее наиболее последовательно. Если христианство будет исчезать в Германии, если оно покинет немецкий народ и перестанет быть действенной политической силой исторического значения, образовавшийся вакуум не останется пустым.
Нам не придется больше слушать десятилетиями либеральные арии. Германия превратиться в страну, где будут вести свою деятельность зарубежные миссионеры, они будут проповедовать внеевропейские религии. В конечном счете это будут, вероятно, ученики Аллаха.
Эта культура не ставит уже больше вопроса об истине. Она просто не в состоянии даже ставить такие вопросы. Это следствие потери общих духовных и религиозных основ.
Теперь мы подошли к самому трудному вопросу, какой только можно поставить. Как понимают люди свободу, когда они говорят, что притязания на истину и выводимый из этих притязаний авторитет угрожают их свободе? Этот вопрос касается самого существа того явления, которое называется ныне либерализмом.
Либерализм принимает качественно иной облик, выступая в форме либертаризма, когда он исключает саму постановку вопроса об истине как таковую, исходя из того, что никакой истины нет вообще. Даже если бы истина существовала, мы не могли бы, дескать, познать ее.
Свобода становится бессодержательной. Внутренний процесс опустошения свободы делает невыносимой для человека такую свободу. Иными словами: когда свобода превращается во всеядность, она становится невыносима.
Свобода заниматься саморазрушением, в конечном счете даже свобода покончить жизнь самоубийством тоже принадлежат к свободам, которыми располагает современный человек.
Наше свободное правовое государство и успешно функционирующее социальное государство могут защитить только фундаменталисты. Парадокс, но это именно так. Это государство конституировано на основе ценностей. И само государства, и каждый гражданин обязаны следовать определенным ценностям.
Только при условии авторитета истины свобода имеет определенное основание, фундамент.
Однако если либерализм строится только на свободе как своеволии, он обречен на гибель. На своеволии нельзя построить никакого порядка. Если своеволие как один из моментов свободы абсолютизируется, распространяется на свободу в целом, то не может быть никакого государства, а тем более "нравственного государства". Тогда появится фундаментализм.
Сейчас, 50 лет спустя после окончания второй мировой войны, стало очевидно, что "эмансипировались" мы в ФРГ именно от нравственности.
Проблема цели.
Из опыта социализма для нас вытекает тот вывод, что потерпела поражение не только утопия, а нечто большее. Решающее обстоятельство состоит в том, что потерпела поражение прежняя постановка цели, сам образ будущего. Все планирование современного общества ориентировалось на осуществление тех целей. Вера в эти цели жила на протяжении двухсот лет. Речь идет о политической вере эпохи Нового времени.
Социализм с самого начала был ориентирован на создание общества, в котором были бы полностью осуществлены свобода и равенство, причем таким образом, чтобы между ними и противоречий даже не было. Все люди должны были стать равными в своей свободе и свободными в равенстве. Формула эта выражает в точности то же самое, что составляет внутреннюю суть и либерализма, то, что он обещал когда-то и до сих пор продолжает обещать.
Макс. - То есть, проблема в том, что либерализм имеет до настоящего времени те же цели, что и социализм. Если опыт социализма показал, что эта цель недостижима, то какие цели мы ставим перед собой?
Он призывает политиков подумать над этим.
Но сегодня мы должны задуматься над таким вопросом: если социализм был единственно мыслимой моделью реального осуществления конечных целей индустриального общества и эта модель рухнула, что же тогда должно занять ее место? В этом состоит вопрос решающего значения.
если политики немы и неспособны ответить на вопросы, которые перед ними ставят, тогда политике приходит конец. Не только идеологическим дебатам, но и всякой политике вообще.
Макс. - это и про нас.
все идеологические мировоззрения религиозного типа, выросшие на почве Французской революции и философии Просвещения, оказались исчерпаны. И либерализм не имеет оснований чувствовать себя триумфатором. Ход событий в Европе и в мире говорит о том, что начинается агония самих либеральных систем.
Отношение к своей истории
ФРГ осуществляет в чистейшем виде ту абстракцию, которая внутренне присуща современной эпохе, ибо мы стали страной без будущего и без прошлого. В случае новых кризисов почти все другие народы могут обратиться к своему историческому наследию. Все демократические страны обращаются в таких кризисных ситуациях не к абстрактным заповедям демократии. Они активизируют историческое сознание, в том числе религиозное. Иначе обстоит дело в ФРГ: мы расчистили это духовное пространство.
Макс. Я видел по телевидению, как Медведев комментировал переименование милиции в полицию. Со счастливым лицом мечтательно вздохнул и сказал: «И будет у нас как до 17 года». Удивительная аналогия.
Опасность рассудка без нравственности, без контроля со стороны разума
Достижением эпохи Нового времени, заслуживающим сохранения, была для Гегеля субъективность индивида. Однако это индивидуальное сознание ведет свое происхождение именно от христианства и находит свое оправдание только в нем. Когда сама эпоха Нового времени лишилась этой духовной основы, убедительность в глазах людей могло обрести даже уничтожение целых народов. Тогда нет уже решающих аргументов против фашистских форм варварства.
Рассуждая чисто рационально, люди всегда находят аргументы в пользу, скажем, убийства еще не родившихся детей. Завтра, без сомнения, будет поставлен также вопрос, что делать с ослабевшими и больными стариками. И тогда мы вернемся к временам, когда практиковалось понятие "людей, не представляющих ценности". Причем ссылаться у нас будут на "гуманитарные и социальные соображения". Пока единственной инстанцией для оправдания остается рассудок, всегда найдутся аргументы для оправдания убийств и насилия.
Ссылка на Гегеля: Конкретно это выражается в следующем: если нет нравственного государства, то нет и формального правового порядка. А если общество не упорядочено формальным правом, то нет и моральной автономии индивида.
Для Гегеля существует, таким образом, не только формальное право и индивидуальная моральность, но и нравственность. В этом заключается новое. Для него семья представляет собой определенную ступень и момент в осуществлении свободы как нравственности. Если семья, как это происходит у нас, распадается, то исчезает основная ячейка нравственности. Семья - то изначальное и главное место, где люди в современном мире могут усвоить нравственность.
