От И.Т. Ответить на сообщение
К И.Т. Ответить по почте
Дата 22.08.2013 08:52:17 Найти в дереве
Рубрики Прочее; Ссылки; Тексты; Версия для печати

С.Кара-Мурза О религии как знании (фрагмент из лекции для политологов

http://sg-karamurza.livejournal.com/164041.html


О религии как знании (фрагмент из лекции для политологов
о системе знания, необходимого для власти)

Религиозное знание

Имеется в виду не богословие, а то знание о власти и о народе, которое накапливалось жрецами и священниками и оформлялось в виде церковных текстов и преданий. В Средние века основной формой общественного сознания была религиозная. Рациональная форма знания была сопряжена с религиозными представлениями, в лоне этого мировоззрения и вырабатывались инструменты познания.
Вселенские соборы и диспуты с еретиками, организация монастырей и школ, хозяйственные отчеты управляющих поместьями религиозных (и рыцарских) орденов, разработка больших программ типа Крестовых походов – все это было насыщено проблематикой, которую мы сегодня отнесли бы к политологии. В Средние века схоласты в монастырях и университетах вырабатывали нормы и методы дискуссий, способы постановки задач и средства умозаключений. Они выполняли исключительно трудоемкую работу по созданию познавательных средств, приложимых к реальности общества. Масштабы этой интеллектуальной работы были, по меркам того времени, очень и очень велики.

Для нас важно помнить условия, которые уже с конца IV века стали разводить пути развития Восточной и Западной частей Римской империи, в том числе в сфере государства и политики. В Византии сложилась крепкая светская власть императора в единстве с Церковью, а на западе с трудом поддерживалось равновесие между христианской и языческой частью общества при постоянных угрозах со стороны варваров.
Е.Н. Трубецкой пишет в своем труде об Августине: «Расшатанный до основания государственный порядок уже не в состоянии сдержать анархического произвола, и церковь одна стоит против индивидуализированной личности с ее стремлением к безграничной свободе и ненасытной жаждой жизни. Привыкшая к разносторонней практической деятельности - не только духовной, но и мирской, - церковь мало-помалу проникается элементами античной культуры, насыщается государственными идеями Древнего Рима. Ее епископы являются представителями не только духовной власти, но и светских преданий, юридических и административных. Ее духовенство в управлении и господстве над людьми, и пастыри ее могли быть для варваров не только наставниками в вере, но и учителями права».
Августин выразил драму общества в момент мировоззренческого и социального сдвига – от языческой древности к христианскому Средневековью и от рабства к новому жизнеустройству. Его «Исповедь» актуальна для нас и для нашей власти.
Религиозное знание стоит на особой системе постулатов и догм, а также на развитой логике, которая позволяет, исходя из постулатов и догм, делать умозаключения, привлекая доводы из реальной жизни. Эти умозрительные выводы являются следствием теоретизирования – деятельности в сфере знания, в которой вера остается «за скобками», будучи включенной в постулаты. Насколько сложна эта логика и применяемая в рассуждениях мера, видно из того, как часто приходилось созывать совещания и соборы, чтобы обсудить расхождения и согласовать выводы.
Результатом религиозного теоретизирования и согласования выводов становится целостная и достаточно непротиворечивая картина мира, которая наполняет смыслом жизнь верующих и консолидирует общество, легитимируя его жизнеустройство и задавая нравственные нормы и основания для права. Частью религиозного знания является универсум символов, который упорядочивает историю народа и страны, связывает прошлое, настоящее и будущее. Он служит опорой для коллективной исторической памяти, соединяет поколения. Через него люди ощущают связь с предками и потомками, что помогает человеку принять мысль о своей личной смерти.
Разумеется, религиозное знание, постулаты которого основаны на вере, отличается от того, которое вырабатывает опытная наука, но это не лишает его признаков знания. Оно создавалось, воспринимая многие интеллектуальные инструменты и средства рационального мышления (понятия, логику, меру и пр.) из более ранних систем знания, например, античной философии и математики. В свою очередь, христианская схоластика и религиозная философия внесли важный вклад в методы работы с понятиями и другими абстрактными объектами.
Континуум знания заключен между двумя пределами – наукой и религией. Гейзенберг приводит суждение физика В. Паули «о двух пограничных представлениях, которые оказались исключительно плодотворными в истории человеческой мысли, хотя ни одному из них ничего в реальной действительности не соответствует. Один предел – это представление об объективном мире, закономерно развертывающемся в пространстве и времени независимо от какого бы то ни было наблюдающего субъекта; на картину такого мира ориентируется новоевропейское естествознание. Другой предел – представление о субъекте, мистически сливающемся с мировым целым настолько, что ему не противостоит уже никакой объект, никакой объективный мир вещей… Где-то посередине между этими двумя пограничными представлениями движется наша мысль; наш долг выдерживать напряжение, исходящее от этих противоположностей».
Антирелигиозная пропаганда позитивистов игнорировала тот важнейший факт, что именно развитое религиозное знание стало фундаментом для рационализации мировоззрения. Внутренняя логика развития основных религиозных идей и была логикой рационализации, что показал М. Вебер. Независимо от внутренних задач религии, «картины мира, которые создаются в ходе логического саморазвития основополагающих религиозных идей, воспринимаются мирянами как системы координат, позволяющих определять основные направления их жизнедеятельности, ее важнейшие цели».
Академик В.И. Вернадский, крупнейший философ и ученый, так высказался в 1920-е годы относительно этой темы: «И философская мысль, и религиозное творчество, общественная жизнь и создание искусства теснейшими и неразрывными узами связаны с научным мировоззрением. Вглядываясь и вдумываясь в ту сложную мозаику, какую представляет научное мировоззрение нашего времени, трудно решить, что из него должно быть поставлено в счет чуждым научной мысли областям человеческой личности и что является чистым плодом научного мышления».
Религиозные философы и отцы Церкви выработали важные разделы знания, необходимого для государственной власти и политики. Это – срез обществоведения, знание о людях, их сообществах и способах убеждения и внушения с целью добиться согласия с властью, укрепить или подорвать ее авторитет.
Как пример можно назвать ключевую для власти функцию создания образа будущего. Это сложная задача социального проектирования, соединяющая способы исторического анализа (рефлексии), изучения настоящего и предвидения возможных вариантов будущего. Для решения этой задачи необходим поток сообщений особого типа – Откровения.
Резко обедняются познавательные ресурсы власти, если в ее интеллектуальном оснащении один тип знания (научный) подавляет или загоняет на обочину знание религиозное. Такой болезненный опыт государство получило в советский период с конца 50-х годов, когда под давлением официальной идеологии каналы циркуляции религиозного знания были блокированы.
Дж. Кейнс, работавший в 20-е годы в России, писал: «Ленинизм — странная комбинация двух вещей, которые европейцы на протяжении нескольких столетий помещают в разных уголках своей души, — религии и бизнеса». Позже немецкий историк В. Шубарт в книге «Европа и душа Востока» писал: «Дефицит религиозности даже в религиозных системах — признак современной Европы. Религиозность в материалистической системе — признак советской России».
В результате конфликта между официальной идеологией советского государства и той системой знания, которая была адекватна его мировоззренческой основе, возникла раздвоенность, во многом предопределившая «незнание общества, в котором живем» и кризис государственности 80-х годов.
Но сегодня, в преддверии глубокой трансформации структур индустриальной цивилизации, надо преодолеть устаревшие догмы и отбросить оружие старых конфликтов. Надо вдуматься в важное предупреждение Гейзенберга: «Естествознание стремится придать своим понятиям объективное значение. Наоборот, религиозный язык призван как раз избежать раскола мира на объективную и субъективную стороны; в самом деле, кто может утверждать, что объективная сторона более реальна, чем субъективная? Нам не пристало поэтому перепутывать между собой эти два языка, мы обязаны мыслить тоньше, чем было принято до сих пор».