От K Ответить на сообщение
К K Ответить по почте
Дата 27.03.2013 10:15:32 Найти в дереве
Рубрики Прочее; Версия для печати

Пол Кругман: Блюз <горячих> денег

("The New York Times", США)
Пол Кругман (Paul Krugman) нобелевский лауреат по экономике

Каким бы ни был исход кризиса на Кипре - мы знаем, что он будет плачевным,
хотя и не уверены, какую именно форму он примет - одно кажется несомненным:
в будущем, возможно, даже в течение нескольких следующих лет эта островная
нация будет вынуждена мириться с фактически драконовскими механизмами
контроля над движением капитала в страну и из нее. И это еще не все: в
зависимости от того, во что выльется этот кризис, эти кипрские механизмы
контроля над капиталом, возможно, получат благословение от Международного
валютного фонда, который уже одобрил введение подобных методов в Исландии.

И это станет довольно примечательным событием. Оно ознаменует собой конец
целой эпохи для Кипра, который на протяжении последнего десятилетия
рекламировал себя как место, где состоятельные люди, желающие избежать
налогов и проверок, могут спокойно разместить свои деньги, и где никто не
станет задавать им вопросы. Однако это также может ознаменовать собой начало
конца чего-то гораздо более важного - эпохи, в которой неограниченное
движение капитала считалось желаемой нормой во всем мире.

Так было не всегда. В течение пары десятилетий после окончания Второй
мировой войны ограничения на межгосударственное движение денежных средств
повсюду считалось правильным подходом: эти ограничения были более или менее
универсальными в более бедных нациях, и они также присутствовали в
большинстве богатых стран. К примеру, Британия ограничивала возможности
своих граждан инвестировать в иностранные государства до 1979 года, а другие
развитые страны сохраняли эти ограничения до 1980-х годов. Даже США в 1960-х
годах на короткое время ограничили отток капитала.


Однако со временем эти ограничения вышли из моды. В некоторой степени это
стало отражением того, что механизмы контроля над движением капитала
предполагают определенные расходы: они увеличивают бремя бумажной работы,
затрудняют деловые операции, кроме того, по мнению экспертов в традиционном
экономическом анализе они негативно влияют на рост экономики (хотя этот
аргумент довольно трудно подкрепить цифрами). Отказ от механизмов контроля
также ознаменовал собой расцвет идеологии свободного рынка и идеи о том, что
если финансовым рынкам требуется переместить денежные средства через
границу, то на это, должно быть, существуют веские причины, и бюрократам не
стоит им мешать.

В результате страны, которые все-таки вводили механизмы контроля за
передвижением денежных средств - такие, как Малайзия, которая фактически
запретила отток капитала в 1998 году - стали почти изгоями. Разумеется, они
должны быть наказаны за то, что бросили вызов богам рынка!

Однако правда - какой бы тяжелой она ни оказалась для идеологов -
заключается в том, что неограниченное движение капитала все чаще кажется
неудавшимся экспериментом.

Сейчас это трудно себе представить, однако в течение трех десятилетий после
окончания Второй мировой войны финансовые кризисы - подобные тому, с
которым мы недавно так близко познакомились - практически не случались. Тем
не менее, с 1980 года список стран, охваченных кризисом, стал резко расти:
Мексика, Бразилия, Аргентина и Чили в 1982 году. Швеция и Финляндия в 1991
году. Снова Мексика в 1995. Таиланд, Малайзия, Индонезия и Корея в 1998.
Снова Аргентина в 2002. И, разумеется, Исландия, Ирландия, Греция,
Португалия, Испания, Италия и Кипр.

Что общего между этими эпизодами? Традиционная точка зрения заключается в
том, что во всем виновато фискальное расточительство. Однако из длинного
списка государств это объяснение подходит только для Греции. Беглые
банкиры - эта причина звучит более убедительно, поскольку этот фактор сыграл
свою роль в развитии кризисов в ряде стран - от Чили до Швеции и Кипра.
Однако лучшей предпосылкой кризиса являются крупные вливания иностранного
капитала: практически во всех перечисленных мной случаях основа кризиса была
заложена масштабным притоком иностранного капитала, за которым последовал
его резкий отток.

Разумеется, я не первый, кто заметил связь между освобождением мирового
капитала и распространением финансового кризиса: Дейни Родрик (Dani Rodrik)
из Гарварда начал говорить об этом еще в 1990-х годах. Тем не менее, до
недавнего времени было принято считать, что проблема кризисов касается лишь
бедных стран, что состоятельные государства в некотором роде имеют иммунитет
против резкого ухода мировых инвесторов. Эта мысль долгое время многих
утешала, однако трудности, с которыми столкнулась Европа,
продемонстрировали, что это был всего лишь самообман.

И дело не только в Европе. За последнее десятилетие Америка также пережила
взрыв мыльного пузыря рынка недвижимости, появившегося благодаря иностранным
деньгам, который повлек за собой тяжелые последствия. Ущерб удалось отчасти
уменьшить в связи с тем, что мы брали в долг в своей собственной валюте,
однако это все равно был самый серьезный кризис, который США переживали с
1930-х годов.

Что же будет теперь? Я не думаю, что за всеми этими событиями последует
полное отрицание идеи о том, что деньги могут свободно передвигаться, куда и
когда они хотят. Тем не менее, возможно, мы станем свидетелями процесса
эрозии этой идеи, поскольку правительства начнут вмешиваться, чтобы
ограничить скорость притока и оттока денежных средств. Глобальный капитализм
сейчас, по всей видимости, постепенно движется к тому, чтобы стать
значительно менее глобальным.

Теперь старые мрачные времена, когда большое количество денег было крайне
трудно перевезти через границу, кажутся нам вполне добрыми.

Оригинал публикации: Hot money blues

http://www.nytimes.com/2013/03/25/opinion/krugman-hot-money-blues.html?_r=1&