Новые взгляды на русскую революцию 1917 года: «Время красной смуты»
Автор: ludmila on Февраль 27, 2012 – 1:00 пп
В начале этого года газета «Гетеборгс постен», являющаяся крупнейшей в Западной Швеции, опубликовала статью «Русская революция в совершенно новом свете». Ее написал шведский историк Леннарт Самуэльсон, познакомивший шведских читателей с книгой историка из России Владимира Булдакова – «Красная смута: Природа и последствия революционного насилия», второе дополненное издание, Москва: РОССПЭН, 2009. Многие читатели, интересующиеся историей и живущие как в России, так и за ее пределами, не сомневаемся, уже знают о книге. Однако, редакция «Евродайджеста» решила перевести статью шведского историка. Согласитесь, за научными дискуссиями в России следят не все выходцы оттуда. Кроме того, всегда любопытно читать статьи или книги, написанные о России зарубежными писателями или учеными – помогает понять самого себя и мир вокруг.
Перевод публикуемой на нашем сайте статьи несколько отличается от статьи в «Гетеборгс постен», так как в работе мы воспользовались оригиналом, написанным Леннартом Самуэльсоном и предоставленном нам.
«Время красной смуты» – более удачная платформа для интерпретации русской революции? Из всех переосмыслений русской революции 1917 года, сделанных за последнее время, сравнение с «большой смутой» 10–х годов 17 века является одним из наиболее содержательных. Не в последнюю очередь потому, что такой подход дает детальную картину развития русского общества, в отличие от традиционных представлений, касающихся властолюбия Ленина и борьбы большевистской партии за укрепление нового режима после политического переворота в ноябре 1917 года.
Интерес многих русских историков последних лет вызывал больше сталинизм, чем революция 1917 года. В советское время ситуация была прямо противоположной. Тогда по поводу каждого мыслимого аспекта, начиная с периода возвращения Владимира Ленина из эмиграции в апреле 1917 года в Петроград и вплоть до его смерти в 1924-м году, было написано и защищено множество книг и диссертаций. Эта историческая традиция, которая была марксистской только на поверхности, получила плохую репутацию даже среди советских ученых. С другой стороны, до 1987 года исследованиями преобразований в Советском союзе в 30 годы занималась только горстка советских историков, окруженных строгой цензурой. Единственным исключением, с которым долго мирились правители, был Рой Медведев. Однако, публиковаться он мог только за рубежом.
Это к вопросу по поводу смещения фокуса исследований за последние десятилетия.
В принципе, архивы для советских историков были открыты на период до 1930 года. Однако, окончательные результаты их исследований должны были соответствовать линии, одобренной центральным комитетом.
Последние 20 лет ведется обширное переосмысление прошлого. Сегодня не досточно, как при гласности, лишь закрыть «белые пятна» истории или ограничиться снятием табу. К примеру, только в течение 1990 года в Советском Союзе было опубликовано около 10 000 статей и книг, более или менее критичных по отношению к Ленину. Однако, расчеты с прошлым не могут быть сведены к разоблачениям. Речь идет, скорее, об объяснении событий прошлого и критике стереотипов или искажений, сделанных несколькими поколениями историков партии. Некоторые из ранее верных партии писателей быстро поняли, что в ноябре 1917 года был осуществлен государственный переворот, приведший к появлению государства–угнетателя и советского тоталитаризма. Поразительно часто они продолжали писать в стиле «великие–люди-делает-историю» и пользовались черно-белыми характеристиками игроков на политической сцене. Главные герои изображались в упрощенном виде и прямо противоположно по сравнению с прошлым. Стереотипно описанными оказались и крупные общественные классы. Некоторые историки научно–популярного жанра изображали революцию 1917 года как дело рук «людей посторонних» или «других», что следует понимать, как не русских и не из народа.
В России и особенно в политических кругах на Западе часто раздавались призывы по поводу того, что стране стоило бы серьезным образом расчитаться со своим прошлым. Любопытно, что подобные призывы зачастую базируются на тех же упрощенных стереотипах, касающихся всей истории советской эпохи. Однако, дебаты о том, что именно происходило в уставшей от войны и распадающейся России в революционный 1917 год, показали, что фундаментальные научные исследования существуют.
Фото Владимир Булдаков
Одним из тех, кто в последние годы представил более сложный взгляд на жестокие
революционные годы в России периода 17–х годов 20 века, стал Владимир Булдаков (1944) – профессор и научный руководитель Института русской истории Академии наук в Москве. Кандидатскую диссертацию о, так называемом, «легальном марксизме» он защитил в 1976 году, докторскую диссертацию – позже в 1998–ом, посвятив ее большой теме «Октябрьская революция: социально-культурное измерение.» В одновременно выпущенной монографии «Красная смута: природа и последствия революционного насилия» Булдаков пошел против сохранившихся в литературе клише и заблуждений по поводу событий революционных лет. Его книга вызвала дискуссии и подверглась критике как со стороны консерваторов (коими в России являются коммунисты!), так и радикалов, разделявших либеральный подход и считавших, что властолюбивые большевики во главе с Лениным, словно демиурги, присвоили себе власть и новый государственный аппарат им удалось создать только силой.
В исследовании Булдакова представлена не только социально–историческая точка зрения, он также анализирует материальные условия, менталитет и политико-экономические устремления среди солдат царской армии, рабочих и крестьян. Во время Первой мировой войны в армию мобилизовалось больше русских крестьян, чем в любую другую из предыдущих войн. Вскоре между обычно патриотично настроенными солдатами–крестьянами и их шефами, офицерами и казаками возникли большие конфликты по поводу командования войсками. Растущее напряжение среди солдат можно проследить в сохранившихся письмах и отчетах офицеров, озабоченных настроениями рядового состава по поводу поведения элиты царской России. Булдаков показывает, что русские историки отказались от тезисов пролетариата как «гегемона» революции и вместо этого описывают рабочих все еще архаичными, сохранившими тесные контакты с деревней. С другой стороны, в среде находившихся у власти и в офицерском корпусе, а также в среде имущих классов произошло постепенное растворение налаженных отношений и обозначилось лишь частичное понимание ими распада государственного аппарата в целом и его репрессивного органа в частности. Это противоречие, согласно Булдакову, позволяет говорить о новом периоде распада – о «красной смуте».
Интенсивные обсуждения тезисов книги в конце девяностых вдохновили Булдакова на уточнение своих позиций. Он провел исследования в архивах России и обратил внимание на новые публикации о русской революции в литературе, включая издания на английском и других языках. Результатом стало значительно дополненное издание, опубликованное в 2010 году. Только содержательные сноски с бесчисленными размышлениями и критическими замечаниями по поводу интерпретаций русских и западных коллег занимают около 200 страниц!
Книга Булдакова касается не только русской революции и гражданской войны, но и обсуждает ситуацию в царской России, которая предшествовала бурным событиям и которая могла бы объяснить их развитие. Согласно общему мнению, революция 1917 года явилась целым комплексом социальных взрывов, обусловленых поздней отменой крепостного права, кризисом в религиозной жизни, растущим разрывом между монархией и народом, разрушительным характером партийной системы. Влияние всех этих факторов усилилось Первой мировой войной, которая все чаще рассматривается наиболее важным фактором, повлиявшем на развитие России в течение последующих лет 20 века. В первые годы 20 века центральная власть в России столкнулись с растущим числом непредсказуемых факторов, сделавшими невозможным управление страной таким же образом, что и раньше. Высокие темпы роста населения, все более резко конфликтная ситуация на деревне, рост миграции внутри страны привели к тому, что многочисленные маргинальные группы заполнили городские трущобы.
Гражданскую войну 1918-21 годов начали описывать с обратным знаком по отношению к написанному в советские времена. Это привело к чистым апологиям в адрес «лидеров белой армии», словно они были единственными носителями демократических и патриотических идеалов. Булдаков показал новые исследования вокруг Белой армии и их руководителей, что дало далекую от однозначной картину защитников демократической традиции, обозначило целый спектр мнений и различных сил с различными социальными и геополитическими амбициями. Такой же многоплановый подход он использует и в описании различных актеров на стороне красных.
Наблюдения Булдакова по поводу событий, имевших место на самых разных уровнях русского общества, и его исследование вопроса распада империи привели к анализу того, каким образом сталинизм стал ответом на «красную смуту». Его книга представляет собой полноценную работу, которая не боится пересматривать каждый аргумент, данный для объяснения различных событий в этот бурный период. Он описывает, как доктринерское неистовство большевиков в сочетании с формирующимся бюрократизмом создали в 20–е годы совершенно новое общество, в котором старая элита, не успевшая или не захотевшая уехать в изгнание в первые годы революции, постепенно вытеснялась из государственного аппарата и становилась новой маргинальной группой общества.
В этом году с запозданием, зато по–шведски, были изданы два настоящих «кирпича», а именно: биография Троцкого (1988) Пьера Бруэ и «Конец одной иллюзии» (1997) Франсуа Фюре. Работы соответствуют требованиям научного изложения, тем не менее, их противоположные идеологические амбиции все же заметны. Бруэ не только детально проанализировал политические убеждения и действия Троцкого, но и защитил Октябрьскую революцию и большевистские стремления. Фюре со своей стороны видел своей задачей как историка идей отклонить всю ту систему мышления, которая исходила из Маркса и Ленина и которая создала, якобы, тоталитарное советское общество. Magnum opus Булдакова, в отличие от этого, коренится в академической традиции, которая сохранилась даже в самые напряженные годы советского периода и целью которой является стремление объяснять. Не зря призывал Булдакова его наставник – выдающийся русский историк Павел Волобуев постоянно искать темы, которые требуют более глубокого анализа, чем обычно.
«Красная смута» не имеет аналогов в западной литературе по русской революции. Хочется надеяться, что книга
будет переведена, желательно, до 100-летия русской революции и тем самым сможет наши до сих пор скорее идеологические, чем подлинно исторические дискуссии о происхождении советского коммунизма поднять, по крайней мере, до того уровня, который за последние годы был достигнут в России.
Фото: Леннарт Самуэльсон
Об авторе: Леннарт Самуэльсон – историк экономики и исследователь кафедры Восточноевропейской экономики Стокгольмской школы экономики. Много лет он занимается исследованиями России 20 века. Одна из его книг, вышедших в 2007 году, называется «Танкоград» и рассказывает о становлении в первой половине 20 века советского города–завода Челябинска.
