|
|
От
|
Мак
|
|
|
К
|
Мак
|
|
|
Дата
|
20.08.2012 17:53:55
|
|
|
Рубрики
|
Ссылки; Тексты;
|
|
Редакция НГ попыталась ответить Маркову, но не убедительно
НГ 20.08.2012 | от редакции
Pussy Riot и лавина абсурда
Современное искусство можно не любить, но нужно понимать его логику
На седьмой день слушаний по делу Pussy Riot Надежда Толоконникова заметила, что, если бы участники процесса знали об акционизме и панке, все бы пошло иначе. Эта фраза резко выделяется из той лавины абсурда, которая произносилась обеими сторонами. Действительно, людей, сколько-нибудь знакомых с современным искусством и самыми массовыми западными субкультурами, с 21 февраля 2012 года преследует чувство дежавю. И волнуют совсем другие вопросы, чем пламенных защитников и обвинителей.
Современное искусство живет за счет растабуирования тем и десакрализации мира. Это не этическая оценка, а констатация факта. Обе стороны могут привести весомые доводы в пользу своей позиции. Противники современного искусства ссылаются на авторитет религиозной традиции. Апологеты современного искусства полагают, что растабуирование необходимо, чтобы моральный выбор был подлинно свободным, а десакрализация повышает личную ответственность. Это две разные парадигмы, и в их споре никакой земной суд не может выступать в качестве арбитра.
Из самой логики панк-культуры и западных прецедентов следовало, что РПЦ рано или поздно станет объектом современного искусства в политическом контексте. Удивляет не то, что кому-то пришло в голову совершить «панк-молебен», а то, что это пришло в голову только сейчас, хотя панк-культура докатилась до СССР в конце 80-х. А свой пик на Западе прошла в 1978 году, когда распалась группа Sex Pistols.
По-видимому, все это время РПЦ в глазах деятелей современного искусства сохраняла значительный моральный авторитет. Но, выбирая курс на срастание с государством, руководство РПЦ должно было понимать, что превращает себя в удобную мишень для акционизма и конфронтация с радикальным крылом современного искусства неизбежна. Дело не в личных качества Надежды Толоконниковой, Марии Алехиной и Екатерины Самуцевич, а в логике contemporary art. Но ничего бы не произошло, если бы охрана в храмах была надлежащим образом проинструктирована. Однако из показаний охранников храма Христа Спасителя следует, что они просто... растерялись. Они знали, как себя вести, если какой-то злоумышленник начнет резать или срывать иконы, знали, что делать, если в храм захочет войти голая женщина, но понятия не имели, как поступать в случае перформанса. Правда, они помешали расчехлить и установить аппаратуру, вовремя перехватили гитару. Если бы охрана в Елоховском соборе справилась хотя бы с этим, злополучный клип просто не из чего было бы смонтировать.
Игнорирование очевидной угрозы со стороны охраны главных православных храмов столицы, отсутствие инструктажа на случай перформанса может быть охарактеризовано только как некомпетентность. Это звучит парадоксально, но девушки в некотором смысле делали то, что должны были делать: следовали в русле выбранного ими художественного направления, 40-летней панк-традиции. А лица, ответственные за охрану храмов, находились во власти инерционного мышления: полагали, что нечто не может случиться в принципе... пока не случится именно с ними.
Хуже всего, что все мы, как члены общества, оказались поставлены перед тяжелейшим моральным выбором. Нас вынуждают ответить на вопрос: какая из ангажированных сторон лучше? Но обе хуже!
Известно, что мошенники специально обучаются приемам, как поссориться с дружелюбно настроенным человеком. Простейший способ: подарить ему две рубашки, например, белую и красную, и попросить примерить. Если человек сначала наденет белую, нужно возмутиться: «А красной ты, значит, побрезговал!» И наоборот. С российским обществом – и верующими, и атеистами – пытаются проделать что-то подобное. Выход: не примерять рубашки.
Есть вопросы, консолидирующие гражданское общество – например, нулевая терпимость к коррупции, а есть вопросы, раскалывающие гражданское общество, заводящие в тупик...