> Во многих комментариях явно, и еще во многих неявно, высказывалась мысль, что наше спасение – в восстановлении нравственности, выработанной на основе православия. Более того, многие убеждены, что дело даже не нравственности, а в вере, в восстановлении религиозной картины мира и мистической связи личности с Богом (в основном, в лоне Православия, но это детали, вопрос ставится более общий).
>Эта стратегическая мысль пока не снижается на уровень практических задач – например, выработке социальных и культурных механизмов восстановления религиозной картины мира в индустриальном (и частично постиндустриальном) обществе; обращении в веру массы людей, в нескольких поколениях воспитанных образованием, основанным на научной (секулярной) картине мира. Это задачи очевидно очень сложные
Я конечно статистику не составляю, но на этом форуме всегда старался двигаться именно в этом направлении, призывал и аргументировал - такая задача может быть решена только совместными усилиями.
В конце концов я очень рад тому, что СГКМ высказал нечто очень близкое к моим чаяниям.
>Но в данный момент речь идет не о практическом выполнении этих задач, надо сначала окинуть взглядом наше и прилегающее пространство – с точки зрения этой доктрины. Вот что я вижу и высказываю в качестве гипотезы.
>Религиозная вера понесла большие потери при наступлении Просвещения и промышленной цивилизации. Однако инерция мировоззрения и, особенно, нравственности, корнями уходивших в религиозную рациональность, оказалась очень велика. Они прижились и на почве научной картины мира и выполняли важную социальную и культурную роль.
Религия и наука (как мотор развития), как две разные системы производства знанияй конкуренты, но не антагонистические. Производимые ими знания не обязательно противоречат друг другу - противоречит Религии и воюет с ней только Модерн.
>Скажу даже, хотя это многих возмутит, что жизнь религиозной нравственности была продлена благодаря русской революции и СССР. Советский проект (представление о благой жизни) вырабатывался, а Советский Союз строился, людьми, которые находились в состоянии религиозного подъема. В разных формах многие мыслители Запада, современники русской революции, высказывали такое утверждение: Запад того времени был безрелигиозен, Советская Россия — глубоко религиозна. Дж. Кейнс, работавший в 20-е годы в России, писал: «Ленинизм — странная комбинация двух вещей, которые европейцы на протяжении нескольких столетий помещают в разных уголках своей души, — религии и бизнеса». Позже немецкий историк В. Шубарт в книге “Европа и душа Востока” (1938) писал: “Дефицит религиозности даже в религиозных системах — признак современной Европы. Религиозность в материалистической системе — признак советской России”.
>Уже говорилось, что в ходе индустриализации и урбанизации СССР погрузился в мировоззренческий кризис – унаследованные от традиционного общества крестьянской России идеократические ценности и нравственность не удалось облечь в новые слова и образы и передать послевоенным поколениям. СССР рухнул потому, что православная этика большинства населения, прикрытая «тонкой пленкой европейских идей» (Ортега и Гассет), исчерпала свой потенциал – требовалась подпитка новыми интеллектуальными и эстетическими инструментами, а она была недостаточна.
позволю себе напомнить, что с определённой точки зрения, власть в РФ это антисистема. И таковой она будет не зависимо от формы общественных отношений в стране. Значит таковой она была и в СССР после Сталина, и в РИ
А о том, что власть РИ была антисистемой, т.к старалась вписать РИ в Европу говорил и сам СГКМ в книжке посвящённой гражданской войне
Да и даже без такого объяснения возникает вопрос - в РИ и в РФ власть старалась вписать страну в Европу, значит и в промежутке между этими точками действовал социальный субъект, выражавший эту же политику. А если такой субъект был, значит он должен был планомерно и целенаправленно работать на развал собственной страны - что и полностью совпадает с внешним рисунком событий.
Я понимаю, что научно это очень трудно объяснить (не привлекая теорию пассионарности), но это не делает изложенную логику уязвимой
>Ведь мощное (даже безумное) наступление на христианскую идею равенства (в карикатурном образе «уравниловки»), начатое в 70-е годы в интеллигенции и охватившее «широкие народные массы», делегитимировало главные основания советского строя. Социальный порядок постсоветской России – торжествующее безбожное мракобесие. Размеры социального «дна», то есть, общности совершенно обездоленных, в середине 2000-х годов достигало 15-17 млн. человек, но благополучная половина населения вообще этого не видела. Еще в 1989-1990 гг., когда начали выезжать на Запад, нас поражало даже не столько зрелище бездомных и нищих, сколько абсолютное равнодушие благополучных. Но мы сами через 5-7 лет провалились гораздо глубже. А кого сейчас волнует безысходное бедствие деревни?
>Церковь окормляет души людей строго по «госстандарту» – готовит к неизбежной встречей со смертью, отпускает огрехи, примиряет с земными печалями. Проблему дехристианизации социального порядка она не затрагивает.
Она затрагивает социальные явления в той их части, в которой они отражаются на поступках и мотивациях людей, не пуская закрывать глаза на искажение мотивации и целей.
Конечно это не эффективная форма борьбы, но если бы она не была непреодолимым препятствием, такой мощной атаки на религию и на Церковь не было бы.
>Есть ли надежда, что «заграница нам поможет?» У меня такой надежды нет, тамошние мыслители (из консерваторов) еще с 1989 г. предупреждали: «Если СССР падет, то Запад оскотинится». Тогда это туманное предвидение понималось в политическом смысле, свидетельством стала, как полагали, «война в Заливе» и характер празднования «победы».
>Но это были цветочки. Запад оскотинился в том смысле, что произошла его глубокая и почти молниеносная дехристианизация, причем синхронная с похоронами Просвещения. Универсальные ценности и нормы как корова языком слизнула. От гражданского общества остались рожки да ножки, социал-демократы выполняют жестокие неолиберальные программы, двухпартийная система называется «ambi-dextra» – «двоеправая».
>К чему я клоню? К тому, что кризис всеобщий, и он пока на подъеме. Все хорошие и даже сомнительные идеи нам надо собирать и фиксировать, не заводя свары. И в то же время не придавать нашим даже любимым идеям ранг панацеи. Надо стабилизировать сознание, чтобы остаться на плаву, но пытаться охватить мысленно всю большую систему этого кризиса, вертеть ее в уме, чтобы найти слабые места. Какой-то одной ниточки, за которую надо потянуть, мы не найдем, надо будет растаскивать этот клубок за много ниточек.
Значит надо собирать все силы - и надо максимально использовать и предшественников, нельзя игнорировать созданные ими интеллектуальные и духовные ресурсы.
>Понятно, что среди нас много товарищей излишне возбужденных, нельзя их подзуживать и подкалывать, у нас всех глаза чем-то застит. Нам придется думать, разговаривать, а потом и действовать среди плевков, воплей и стонов. Надо надевать какие-то психологические защиты – «другого населения у нас нет».
