Из выступления на Конференции 2002 года в РИЭПП памяти Т.А.Айзатулина.
Естествоиспытатели рассказали о разных направлениях исследований Тамерлана Афиятовича. С.Кара-Мурза говорил как методолог, о том, как это выглядит из глубины, а я о том, как это выглядело внешне. Я работал рядом с Тамерланом Афиятовичем последние 13 лет. Одной из моих задач было упрощение его текстов. Сложный текст, описывающий сложные явления, чтобы донести его до политиков и управленцев, приходится упрощать, убирать в нем нечто важное, терять многое. Но при таком преобразовании было видно, как эта система устроена (когда взвешиваешь, что убрать). То, что я сейчас буду говорить, тоже в значительной степени, упрощение.
Но прежде хочу сказать о том, что здесь не прозвучало. Как Тамерлан Афиятович мог работать в стольких областях сразу.
Во-первых, конечно, потому, что уникальные способности. Во-вторых, жизнь у него так сложилась, что ему удалось изучить и естественные науки и общественные на профессиональном уровне. Так случилось, что со школьных лет, он готовил рефераты книг по всему курсу филологического факультета МГУ, прочитывал весь поток литературы, которой интересовалось тогда гуманитарное студенчество, а это очень широкий круг обществознания, включавший и запрещенные тогда книги. Он прошел это в школьные годы. Он раньше начал учиться на гуманитарном направлении, чем на естественном, когда поступил на химфак МГУ (параллельно с обучением на химфаке он продолжил это обучение, в частности, изучил библиотеку отца своего друга С.Кара-Мурзы, который был профессором-востоковедом).
Конечно, такое двойное образование было возможно, потому что у него была не только уникальная память, уникальная возможность быстрого чтения, схватывания с листа, быстрого осмысления. Он, например, мог за одну ночь соседу написать кандидатскую диссертацию по юридическим наукам. Тот принес ему пачку книг и статей по теме. Тамерлан Афиятович за день их прочитал, освоил, выбрал самое важное и за ночь написал вариант диссертации.
Это было для него возможно, потому что была общая гуманитарная подготовка. Кроме того помогала возможность не спать ночами несколько суток и при этом плодотворно и с удовольствием работать. Я помню, как наши отчеты делались. Мы оставались на ночь на работе. Я на стульях засыпал где-то в 2 часа, а он продолжал писать и к утру срочный отчет бывал готов.
Для порядка скажу, что, он отнюдь не идеальный был человек, были и недостатки. Он мог освоить любые направления науки, которые его интересовали, а вот необходимость освоения компьютера его раздражала. Необходимость «тупого» запоминания сочетаний клавиш, то, что нельзя в командах ни одну букву другую поставить, задавая компьютеру задачу. Не хотел он держать в памяти этот набор информации. Такие вещи его отталкивали.
И со сроками ему было очень трудно справляться. Вроде только в проблему начал входить, углубляться, работать бы и работать, а тут надо завершать и писать отчет. Возмутительно. И мы его нарочно путали со сроками, говорили, что на месяц раньше срока надо сдавать, а потом говорили, что дали отсрочку. И тогда он успевал исследовать вопрос гораздо глубже и с удовольствием работал. Но это были мелочи жизни.
Над своей основной задачей – что произойдет с наукой в России с Россией - он думал долгие годы. К моменту, когда он пришел в Аналитический центр, было видно какой огромный объем информации был им освоен и проанализирован. Чтобы предсказать, ситуацию в России, сценарии, приходилось учитывать массу факторов. При том, что по некоторым направлениям данных было очень мало и он из них строил некую мозаику, прикидывая как можно описать одну часть системы, а для другой части системы найти какую-то модель (т.е. использовать в качестве модели сложного процесса более простой процесс, уже изученный). Например, он увидел в работе С.С.Хоружего о православной аскетике разъяснение феномена страстных состояний человека. Как организм входит в это необычное страстное состояние, что происходит. И использовал это для понимания состояния психологии общества, этноса. При этом он понимал и четко оговаривал, что это лишь модель, что этнос не организм. Напоминал, что еще евразийцы начала 20 века это понимали. Будучи специалистом по моделированию сложнейших систем, он подбирал модель, которая была наиболее полезна для понимания и объяснения изучаемой системы. Так он говорил, что Л.Гумилев в своей теории в чем-то не прав, но он потянул за эту ниточку и начал распутывать клубок проблем, и надо, ни в коем случае, ниточку не оборвать, продолжать исследовать, тянуть дальше, потому что за теорией стоят реальные вещи, которые еще предстоит понять, и это очень важно.
И сам он строя свои теории оценивал каков вес рассматриваемого фактора. Это очень трудно, когда нет рациональных критериев контроля. Ему помогало умение использовать такие нерациональные критерии как эстетические, что он освоил еще при работе с биосферными процессами. При анализе общества он добавил критерии духовные, критерии совести. Он контролировал свою строящуюся систему знания и рациональными и такими внерациональными вещами, о чем говорил уже С.Кара-Мурза. Но я хочу добавить, что он старался и это формализовать. Вводил теорию размытых множеств, лингвистических переменных, где на графике, одновременно и цифры и некие словесные характеристики процесса: вроде слов «больше», «много больше», «очень много». Они расплывчаты, но уже дают количественную оценку. К тому же с ними гораздо понятнее и нагляднее.
Именно наглядному представлению он уделял много времени, чтобы дошло до чиновника, управленца, которому некогда вникать в сложные противоречивые тексты. Вот только что выступал Д.Я. Фащук, показывая графики – трехмерные поверхности уровня сероводорода в Черном море. Такой же по виду график Тамерлан Афиятович построил в Атласе науки России для разных направлений науки: разделы физики, химии, и для каждого направления уровень отставания или опережения нашей наукой уровня западной науки. Видны были пики, равнины и провалы. Наглядно и понятно, а в тексте были таблицы с обоснованием каждой точки и желающие могли уточнить свое первое впечатление от графика.
И ведь не только главной темой ему приходилось заниматься. Отвлекала текучка, заключение на проекты и законы, отзывы, свои проекты и заявки, отчеты. А сколько переездов пришлось пережить и сколько тонн своих бумаг, книг и компьютеров пришлось перенести с места на место...
Мне как бывшему историку науки было интересно наблюдать на примере Т.А.Айзатулина, как ученый, изучая других ученых, оценивает их по опыту своего творчества. Видит их через себя и себя через них. Как он относился к Менделееву, Докучаеву, Вернадскому. Когда он оценивал какую-то способность у них высоко, значит, считал, что в нем самом есть такого типа мышление. Он понимал их, понимал трудности, с которыми они столкнулись. Вот незадолго до кончины он говорил о химике и композиторе Бородине. Его возмутила недавняя статья, где Бородина одна дама-журналистка назвала «обломовым», за то, что делал, что хотел. Тамерлан Афиятович говорил: ничего себе «обломов», такое трудолюбие, такие достижениями и в химии, и в музыке. Просто он делал то, что у него хорошо получалось и нравилось, и написал замечательные оперы. Видно в жизни Тамерлан Афиятович испытал подобное отношение.
И последнее, что я хотел сказать, последние годы Т.А.Айзатулин уже не мог выезжать на работу, работал дома, зато на дорогу время не тратил, работой меньше загружать стали (и зарплатой, впрочем, тоже), появилось дополнительное время, и он написал большой роман в стихах, который сам и проиллюстрировал цветными изображениями, и даже сопроводил музыкальными иллюстрациями. Затем с помощью родных перевел все это в компьютерный вариант. Также как при создании своих теорий, когда ему недоставало материала, он находил необходимый элемент в других теориях, который мог бы быть моделью, так же для иллюстраций он взял технику коллажей и соединял со своим рисунком фрагменты изображений из журналов. Прорисовать детально все 100 рисунков было бы затруднительно. А тут фигуры известных актеров и фотографии близких играли в его иллюстрациях назначенные им роли. Необходимое он дорисовывал. Проблема иллюстраций была решена. Таланты как видим разнообразные: и рисовать, и стихи писать, и музыку подбирать, и не только это. В институте для праздников Т.А. писал либретто, подбирал музыку, сочинял арии и ставил танцы силами сотрудников – получалась целая опера или мюзикл. Многогранный талант.
Всего о нем в кратком выступлении и не расскажешь.
