|
|
От
|
И.Т.
|
|
|
К
|
И.Т.
|
|
|
Дата
|
12.06.2011 23:45:43
|
|
|
Рубрики
|
Прочее;
|
|
С.Григоров. Комментарий к книге СГКМ "Кризисное обществоведение"
Уважаемые карамурчане!
Передайте, пожалуйста, Сергею Георгиевичу прилагаемый комментарий к его книге "Кризисное обществоведение".
Считаю полезным разместить его для широкого ознакомления на вашем сайте, хотя я и не разобрался, насколько легко он будет доступен любопытствующим.
С уважением
Сергей Григоров
Уважаемый Сергей Георгиевич!
Прочитал Вашу последнюю книгу – «Кризисное обществоведение», и считаю нужным кратко прокомментировать ее.
Первое и самое главное: книга правильная, полезная и нужная, добротно написанная, своевременная.
Когда-нибудь, если Вы решитесь подготовить следующую редакцию этой книги, то, возможно, сочтете нужным отреагировать на следующие малосущественные критические замечания.
Во-первых, почему такое название – кризисное обществоведение? Кризисное – это в условиях кризиса? Приводящее к кризису? Выводящее из кризиса? И, вообще, уместен ли термин «обществоведение», употребление которого подразумевает соответствующую систему изложения материала: исходные постулаты, упорядоченные факты, последовательное раскрытие на их основе различных сторон общественной жизни и так далее? Разве в этом цель Вашего труда? Впрочем, по выходу второй части, возможно, заглавие будет соответствовать содержанию.
Безусловная заслуга Вашей книги – в раскрытии зловредных мифов и в разъяснении содержания набивших оскомину слов, которые в повседневности наполняются не совсем правильным содержанием.
Однако то, что Вы понимаете под «знанием», не раскрывается, что несколько «размывает», «уводит» текст в сторону.
Конечно, каноническое научное определение термину «знание» дать нельзя, как и прочим предельно общим понятиям, таким как материя, сознание, время, пространство, информация и так далее. Однако в наше время объем понятия «знание» принято ограничивать представлениями об окружающем мире, передача которых возможна только с помощью языка (вербально) и не требует эмоционального контакта. Вероятно, в Вашей книге также имеет смысл придерживаться этого подхода: в конце концов, подобное тонкое очерчивание понятий есть необходимое условие прогресса научной мысли. Для примера можно привести предложенное еще Гегелем разграничение содержаний понятий «мораль» и «нравственность», но до сих пор многими используемых как полные синонимы.
К сожалению, главы Вашей книги, посвященные России как цивилизации и типам общества, на фоне других разделов представляются более легковесными. Вы фактически «застываете» на первоначальном, феноменологическом уровне, не затрагивая движущие механизмы общественных реалий. Употребление термина «цивилизация» при анализе особенностей жизни народов можно сравнить с проведением косметической хирургической операции с помощью… топора.
В этой связи необходимо сказать, что в настоящее время в российской обществоведческой науке сложилась удивительная, вопиющая ситуация: практически полное игнорирование этнопсихологии. Между тем, на базе этого научного направления, основоположником которого считается Франц Боас, проводятся широкие исследования особенностей национального характера различных этносов. Применяются отработанные многолетней практикой, хорошо зарекомендовавшие себя личностные опросники, строгие математические методы обработки результатов полевых изысканий и пр. В мире (в основном в США) действуют большие научные центры, занимающиеся этнопсихологическими исследованиями. По косвенным данным, специалистами именно этих центров даны, в частности, рекомендации по развалу Югославии… Однако в отношении СССР/России в открытой печати можно найти разве что описания результатов отдельных этнопсихологических исследований конца 70-ых – начала 80-ых годов двадцатого века.
Для человека, даже поверхностно ознакомившегося с понятийным аппаратом этнопсихологии, очевидно, что навязываемое западными обществоведами словцо «цивилизации» применительно к окружающей действительности, искажает и затрудняет анализ различных сторон жизни человеческого общества. В современном, глобализирующемся мире этот термин представляется, мягко говоря, некорректным: у человечества одна цивилизация, одна культура, разве что у разных этносов свои, национальные особенности обустройства быта. Более правильно опираться на понятия национального характера, национальных особенностей ценностных ориентиров и принятых моделей поведения.
Язык этнопсихологии позволяет гораздо нагляднее и понятнее дать, в частности, описание отличий русского национального характера от мироощущения европейцев: так, из трех фундаментальных (как правило, неосознаваемых) выборов, определяющих позиционирование человека в мире, с европейским у русских совпадает только один. Иными словами, русские являются европейцами «только на треть», и этот фактор необходимо учитывать, чтобы не оказаться в перспективе в положении, когда наши мегаполисы превратятся в анклавы, окруженные со всех сторон землями, населенными враждебно настроенными к ним жителями.
Кое-какие материалы о русском национальном характере я, например, поместил в Интернете. Периодически выступаю на конференциях и круглых столах, посвященных обсуждению обществоведческих проблем. Рассказывая, казалось бы, очевидные и понятные вещи, словно натыкаюсь на глухую стену отчуждения: складывается ощущение, что большинство наших социологов и обществоведов боится, как черт ладана, самого вопроса о необходимости научного исследования особенностей русского национального характера. И Ваша книга, к сожалению, – не исключение: упоминается в ней множество имен, но ни одного – представителя научной школы Боаса. Почему?
И, вообще, что происходит?
С уважением
Сергей Григоров